Средневековая история Казахстана по трудам восточных авторов

Содержание Введение

1. Характеристика источников об истории средневекового Казахстана

1.1 Арабские источники о средневековом Казахстане

1.2 Персидские источники о средневековом Казахстане

2. История тюркских народов в арабских исторических источниках

2.1 Политическая история тюркских племен по арабским историческим источникам

2.2 Социально-экономическая история тюркских народов по арабским историческим источникам

3. История Золотой орды в арабских и персидских источниках

3.1 История Золотой Орды в трудах арабских авторов

3.2 История Золотой Орды в трудах персидских авторов Заключение Список использованных источников

Введение

Актуальность. С обретением независимости Казахстаном перед исторической наукой стала проблема восстановления многих пробелов в истории нашего государства. Особую значимость в данном процессе приобрел поиск новых нарративных источников для воссоздания более полного исторического прошлого Казахстана. Известна значимость письменных источников для исследования тех или иных событий, происходивших в истории нашего народа в различные периоды. История Казахстана представляет собой неотъемлемую часть всемирной истории. История и культура Казахстана на протяжении многих столетий развилось в тесном контакте и взаимодействии с восточными цивилизациями. Арабские, иранские, тюркские, китайские, монгольские, древние и средневековые письменные памятники являются ценными источниками для изучения этнополитической истории на территории нашей Республики.

Исторические исследования духовного наследия Востока, основанные на конкретных материалах, позволяет сделать новый научный вклад в реконструкцию культурного наследия Республики в формировании национальной идеи Казахстана.

Благодаря Государственной программе «Культурное наследие» инициированной Президентом РК Н. А. Назарбаевым, представляется возможным пополнить казахстанскую источниковедческую базу, это станет большим подспорьем для изучения истории государственности в Казахстане.

Как известно, с проникновением в VII в. исламской религии арабского государства в Центральную Азию начинаются интенсивные контакты между мусульманскими странами и нашим регионом. В течении долгого времени продолжались процессы взаимообращения и взаимообогащения культур. В результате события истории и культуры Казахстана в определённой степени нашли своё отражение в арабоязычных и персоязычных источниках составленных в разных регионах обширного мусульманского мира.

До настоящего времени некоторые памятники арабской и персидской литературы использовались в отдельных исследованиях, из них делались фрагментарные извлечения.

Представленные материалы историко-географического характера, касающиеся сведений об истории городов Казахстана (Туркестана, Сыгнак, Тараз и др.), а так же данные о политической, этнической и социальной жизни населения Золотой Орды.

Цель данной дипломной работы заключается в глубоком изучении письменных источников на арабском и персидском языках для более полного и глубоко понимания истории средневекового Казахстана.

Перед нами были поставлены определённые задачи:

1. выявить значение арабских и персидских письменных источников для изучения исторического прошлого Казахстана;

2. проследить политическую и социально-экономическую историю средневекового Казахстана на основе арабских исторических источников

3. изучить историю Золотой Орды на основе персидских письменных источников.

Объектом, данной дипломной работы является процесс изучения исторических арабских и персидских источников о раннесредневековом Казахстане и развитие культурного наследия восточных народов.

Предметом являются история Казахстана и исторические арабские и персидские источники, которые и составили объем всего, что находится в границах вышеуказанного объекта.

Степень изученности в данном вопросе, по многочисленным историческим источникам к которым мы обращались во время работы, довольно полная и раскрывающая все необходимые стороны в данном направлении. Следует отметить, такие работы, которые раскрывают важность и значение нарративных источников по истории средневекового Казахстана.

Одним из исследователей арабских источников являлся Халидов А. Б. его работа «Словари Исхака ал-Фараби и Махмуда ал-Кашгари — Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока» представляет значительный научный интерес, так как содержит описание и комментарии к таким трудам средневековых авторов как Исхак ал-Фараб и М. Кашгари.

Другим ученым занимавшимся изучением письменных источников был Ковалевский А. П. Он исследовал труд арабского автора в своей работе «Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921−922 гг.». В данном труде Ковалевский сумел точно показать историческую значимость и дать полное описание работе арабского ученого.

Особое место в источниковедческой науке Казахстана стоят работы известного востоковеда Бартольда В. В. в своих различных трудах он рассматривал не только историю государств и народов, населявших древней и средневековый Казахстан, но и исследовал разнообразные исторические источники арабских и персидских авторов.

Из российских исследователей можно отметить Микульского Д. В. в своей работе «Ал-Масуди. Золотые копи и россыпи самоцветов» автор не только сделал перевод данного произведения, но и сопроводил его многочисленными комментариями.

К данной категории исторических работ следует отнести труды Артамонова М., вышедшие в Санкт-Петербурге. Его работа «История арабов» (1999 год издания) и «Очерки древнейшей истории арабов» (2007 года издания) является новым веянием в изучении восточных письменных сочинений эпохи средневековья. Данные исторические произведения отличаются обстоятельным подходом в процессе перевода и создания комментарий к изданиям.

Из числа казахстанских исследователей письменных источников следует отметить, такого ученого как Кумеков Б. В своей работе «Арабские и персидские источники по истории кипчаков VIII—XIV вв.», вышедшей в Алма-Ате в 1987 г. он рассматривает историю кипчакских племен сквозь призму и анализ арабских нарративных документов.

К данной категории исследователей следует отнести работу Ирмуханова Б. Б. «Казахстан: прошлое и настоящее», изданная в Алматы в 2002 году. Данная работа содержит разнообразные письменные источники по истории Казахстана, начиная с античных и китайских, а также арабских и персидских.

Особо следует выделить выходящие под эгидой Государственной программы «Культурное наследие» сборники арабских и персидских письменных источников, которые содержат огромную информационную ценность для изучения средневековой истории Казахстана. Данные собраний сочинений содержат обстоятельные комментарии и другой необходимый сопровождающий пояснительный материал.

При работе над данной темой, мы использовали очень разнообразный материал, который составил основную источниковую базу. Поэтому хотелось бы привести список названий основных источников, к которым мы обращались в процессе работы: ал-Балазури «Книга завоеваний стран» (Китаб футух ал-булдан), ат-Табари «История пророков и стран» (Тарих ар-русул ва-л-мулук), ал-Джахиза «Достоинства тюрок» (Манакиб ал-атрак), Ибн Хордадбеха «Книга путей и государств» (Китаб ал-масалик ва-л-мамалик), Кудама ибн Джафар «Книга о харадже и искусстве секретаря» (Китаб ал-харадж ва саньат ал-китаба), Ибн Хаукаля «Книга путей и государств» (Китаб ал-масалик ва-л-мамалик), Ибн Фадлана «Записка» (Рисала), ал-Масуди «История времени» (Ахбар аз-заман), ал-Макдиси «Лучшее разделение для познания климатов» (Ахсан ат-такасим фи марифат ал-акалим), Исхака ибн ал-Хусайна «Груды жемчугов с описанием знаменитых городов в любом месте», Махмуда Кашгари «Диван лугат ат-тюрк» («Свод тюркских слов»), ал-Марвази «Природные свойства животных» (Табаи ал-хайаван), ал-Гарнати «Тухфат ал-албаб ва нухват ал-аджам» («Подарок умам и выборка из чудес»), ал-Идриси «Развлечение истомленного в странствии по областям» (Нузхат ал-муштак фи-хтирак ал-афак), Якута «Перечень стран» (Муджам ал-булдан), Ала ад-дин Ата-Малик Джувейни «История миропокорителя» (Тарих-и джахангуша), Фазлаллаха Рашид ад-дина «Сборник летописей» (Джами ат-таварих), Низам ад-дина Шами «Зафар-наме» и другие, которые в дальнейшем упоминаются в работе.

Структура данной дипломной работы состоит из введения, 3-х глав, пораделяющихся на несколько параграфов, заключения и списка использованных источников.

1. Характеристика источников о средневековом Казахстане

1.1 Арабские источники о средневековом Казахстане Особое место в источниковедческой науке Казахстана занимают арабские и персидские исторические и литературные произведения, написанные известными авторами средневековья. Данный исторический письменный пласт содержит значительную информационную ценность по средневековой истории Казахстана. Активные арабские завоевания на востоке в период расцвета Арабского халифата способствовал изучению и накоплению знаний о новых странах со стороны арабских исследователей и чиновников. Данная политика была связана с распространением сферы влияния мусульманской религии, культуры, развития торговых отношений с отдаленными регионами, которые находились в зоне влияния или являлись странами, куда ещё не проник ислам.

Таким образом, арабские путешественники и чиновники собирали сведения о странах и народах Восточной Европы и Центральной Азии. Особый интерес вызывал у них территориально огромное пространство от Алтая до Афганистана. Подобный интерес был связан с закреплением арабами завоеванных земель в Средней Азии и укрепления связей с прилегающими территориями, населенных воинственными кочевыми племенами.

Первые сведения о территории Казахстана встречаются в арабских источниках IX века. Наиболее известные авторы, такие как ал-Балазури и ат-Табари в своих произведениях приводят различного рода информацию о тюркских народах Семиречья и Южного Казахстана. Данное обстоятельство было связано со значительной помощью тюркских племен населению Средней Азии в борьбе против арабских завоевателей. Одной из значительных и ценных работ данного периода является труд ал-Балазури «Книга завоеваний стран» (Китаб футух ал-булдан). Автор произведения достаточно точно и подробно описывает процесс вхождения в орбиту арабского влияния территории Средней Азии и соседних земель Южного Казахстана.

Следует отметить, труд ат-Табари «История пророков и стран» (Тарих ар-русул ва-л-мулук). В данной работе автор сообщает о народах, которые имели отношение к истории Халифата до его образования и в период расцвета. Ат-Табари написал собственный труд на основе собственных наблюдений в процессе путешествия по Арабскому халифату и известных ему работ.

Особое место в источниковедческой науке занимает произведение ал-Джахиза «Достоинства тюрок» (Манакиб ал-атрак), написанное в IX веке. В своей работе арабский исследователь значительное место уделяет военным качествам тюркских воинов, которые служили в гвардии халифов из династии Аббасидов. В собственном труде он отмечает нравы, обычаи, которые были несвойственны городским арабам, что резко выделяло тюркских гулямов из окружения халифов. К этому же периоду относится работа арабского путешественника Тамима ибн Бахра. В своём произведении он дает подробную характеристику государству Кимаков. Возможно, что данную поездку исследователь совершил по определенным дипломатическим поручениям в столицу кимакского хакана на Иртыше. Тамим ибн Бахр приводит достаточно важные сведения о территориально-географическом расположении государства и его уделов, социально-экономическом состоянии страны и населения, а также об основных занятиях кимакских племен.

Значительное место в арабской историко-географической литературе занимает произведение известного путешественника и администратора Ибн Хордадбеха. Работа «Книга путей и государств» (Китаб ал-масалик ва-л-мамалик) была создана им в IX веке. Осведомленность о тюркских государствах и народах находилась в прямой профессиональной компетенции автора труда, являвшегося начальником почты и осведомительной службы. Работа Ибн Хордадбеха содержит значительную информацию о государствах, городах и народах Средней Азии и Казахстана. При написании собственного труда автор опирался на сведения, которые относятся к периоду первого появления арабских завоевателей на территории Центральной Азии и доставлявшихся ему по долгу службы. К подобному жанру относится работа ал-Якуби (IX в.). В сочинении «Книга стран» (Китаб ал-булдан) автор приводит ценные сведения относительно тюркских племен, населявших территорию Казахстана и Средней Азии. Его произведение содержит обширную информацию исторического и этнографического характера. Следует отметить, что автор приводит весьма важные сведения о государственности таких тюркских народов, как огузов, карлуков, кимаков, кыргызов и других.

Последователем Ибн Хордадбеха в должности и науке стал Кудама ибн Джафар, жившего в X веке. Его работа «Книга о харадже и искусстве секретаря» (Китаб ал-харадж ва саньат ал-китаба) была написана на основе работ предшественников и официальных документов, которые находились в распоряжении автора. Данный труд содержит огромный пласт информации об административном делении халифата, городах, поземельном устройстве и налогах, а также имеются ценные сведения о тюркских племенах и землях. В произведении упоминаются такие тюркские народы, как огузы, карлуки, кимаки, а также о торговых путях, населенных пунктах Южного Казахстана и Семиречья.

В X в. происходит расцвет арабской исторической и географической наук, так как в данный период были созданы значительные труды известными исследователями, такими как: Ибн Русте, ал-Истахри, Ибн Хаукаль, Ибн Фадлан и другие. Особое место в этом ряду занимает произведение Ибн Хаукаля «Книга путей и государств» (Китаб ал-масалик ва-л-мамалик). В своем труде он приводит важные историко-географические материалы о тюркских племенах. Интересна его лингвистическая характеристика тюркских народов, при этом Ибн Хаукаль говорит о единой языковой среде племен, населявших территорию Казахстана. Следует отметить, что особенностью его труда является составленная им географическая карта «Лик земли» (Сурат ал-ард), на которой четко указаны известные страны того времени и расселение народов, в том числе и тюркских племен.

К числу значительных историко-географических работ относится труд Ибн Фадлана «Записка» (Рисала), созданная в результате официальной поездки дипломатической делегации халифата в Волжскую Булгарию. Автор произведения пересек территорию современного Ирана, Средней Азии, Западного Казахстан и прибыл в столицу волжских булгар. В труде приводятся важные сведения социального и духовного характера различных народов, а также этнографические, хозяйственно-экономические и историко-географические материалы о тюркских племенах, проживавших на территории Западного Казахстана. Особую значимость работе придает составленная карта пути дипломатической делегации.

Ценным историческим источником является работа арабского историка и географа ал-Масуди, жившего в Багдаде в X веке. Ему принадлежит 30-томное произведение энциклопедического характера «История времени» (Ахбар аз-заман). Основным материалом, служившим при написании данного труда стали его путешествия по странам от Индии до Атлантического океана, от Красного моря до Каспийского. В процессе поездки по различным государствам автор постоянно общался с местными жителями, что давало значительную информацию при создании книги. В труде ал-Макдиси имеются ценные сведения историко-географического характера о тюркских племенах и исторической географии раннесредневекового Казахстана. Особый интерес представляют упоминания о важных исторических событиях IX в. в Западном Казахстане.

На основе личных наблюдений в период путешествия по различным землям создал свой труд другой арабский географ ал-Макдиси, жившего в X веке. Его произведение «Лучшее разделение для познания климатов» (Ахсан ат-такасим фи марифат ал-акалим), было создано в 80-х гг. X века. Данное сочинение имеет полное и систематическое описание стран и областей, а также содержит ценную информацию о Южном Казахстане и Средней Азии. Для исторической науки Казахстана в труде ал-Макдиси содержатся сведения об этническом составе тюркских государств, городах и поселениях, развитии торговли и путей, дана лингвистическая характеристика, а также имеется информация о хозяйстве, религиозных воззрениях и обычаях тюрков Казахстана.

Наиболее известным исследователем XI в. является Исхак ибн ал-Хусайн, уроженец испанской Андалусии. В его труде «Груды жемчугов с описанием знаменитых городов в любом месте» отводится отдельная глава, посвященная тюркам. Сочинение содержит сведения историко-географического, этнографического характера. Особое место авто уделяет кимакам. Подобную информацию можно встретить в трудах таких известных арабских исследователей как, Гардизи (XI в.), ал-Бируни (XI в.), ал-Марвази (XII в.).

Труд Махмуда Кашгари «Диван лугат ат-тюрк» («Свод тюркских слов») представляет собой первостепенный исторический источник. По новейшим данным, он был написан автором в октябре 1083 г., вероятно, в столице государства Сельджукидов Исфахане. По утверждению известного востоковеда А. Б. Халидова, Махмуд Кашгари принадлежал к знатному роду «хаканийских тюрков»; его отец идентифицируется с эмиром Барсхана, а дед — с великим каганом Мухаммадом ибн Иусуф Кадыр-ханом (1041−1052).

При жизни Махмуд Кашгари не добился ни славы, ни признания современников. У него, по-видимому, не было ни учеников, ни последователей. Труд его многие века оставался неизвестным. Автограф сочинения Махмуда Кашгари, намеревавшегося преподнести его багдадскому халифу, по неизвестным причинам не был доставлен адресату (или не был им принят), и оставался в безвестности. Через два века автограф Махмуда Кашгари был обнаружен в Дамаске, где с него снял точную копию М. ад-Димашка (август 1226 г.). Эта рукопись находится в настоящее время в Национальной публичной библиотеке Турции.

«Диван лугат ат-тюрк» впервые увидел свет в 1915;1917 гг. в Стамбуле. В последующие годы (1928;1981 гг.) его полный перевод вышел на немецком, турецком, узбекском, уйгурском (в Китае) языках. Перевод на казахский, правда, неизвестно с какого языка, опубликован в 1997; 1998 гг.

Первая публикация «Дивана» стала подлинной сенсацией, крупнейшим научным открытием в области тюркологии и востоковедения в целом. Нельзя не согласиться с высокой оценкой этого труда А. Б. Халидовым, который пишет: «Диван лугат ат-тюрк» представляет собой словарь тюркского языка, написанный на арабском языке, арабской графикой, с позиции арабской теории и для арабских читателей. В противовес арабским филологам, но в том же духе, как они поступали при описании арабского языка, он любуется тюркским языком, демонстрирует возможности абстрактно-логического и образного мышления на этом языке, его диалектное членение и наиболее «чистые», благозвучные формы, то есть идеальную литературную форму. Махмуд ал-Кашгари не был равнодушным регистратором слов и фраз, его труд проникнут пафосом утверждения тюркского языка и предлагался в качестве практического пособия для его изучения".

Исходя из исключительной важности «Дивана» и как исторического источника, еще в 1958 г. С. К. Ибрагимов и В. С. Храковский впервые перевели на русский язык разделы «Дивана» о расселении тюркских племен и об их языке.

Из приведенных авторов особо следует выделить ал-Марвази, который долгое время служил придворным врачом у сельджукского правителя Мелик-шаха (1072−1092 гг.) и при его преемниках до 1118 года. Его сочинение «Природные свойства животных» (Табаи ал-хайаван) содержит ценные сведения этнографического характера о различных тюркских племенах. В труде арабского ученого есть оригинальная информация о переселении народов, его влиянии на расселение кимаков, кыпчаков и огузов в данный период.

Видный ученый-богослов ал-Гарнати (1080/1100−1170 гг.) известность получил благодаря своим историко-литературным трудам, в частности «Тухфат ал-албаб ва нухват ал-аджам» («Подарок умам и выборка из чудес»), написанному в 1162 году. Его первое сочинение «Ал-Муриб ан вад аджаб ал-Магриб» (1155 г.) считалось утерянным. Многие ученые, в том числе и Бартольд, зная лишь его вторую работу, считали ал-Гарнати «сомнительным автором», информация которого изобиловала фантастическими сведениями, далекими от реальности.

Справедливость восторжествовала спустя 800 лет. В конце 40-х гг. XX столетия в испанской библиотеке Академии истории была найдена рукопись «Ал-Муриб», которая была переведена на испанский и издана в 1953 году.

Труд ал-Гарнати (как и Ибн Фадлана) не литературная компиляция или плод воображения кабинетного ученого, а оригинальный высокохудожественный анализ увиденного и пережитого. Родившись на крайнем западе тогдашнего мира — на Пиренейском полуострове — Гарнати объехал практически весь арабский мир, 20 лет прожил он в легендарном Саксине, был единственным арабским писателем — путешественником, посетившим земли славян, жил в Венгрии, посетил Булгарию, дважды побывал в Хорезме, трижды пересекал, по его собственным словам, Каспийское море.

Значительным сочинением середины XII в. является произведение арабского географа и путешественника ал-Идриси. Автор труда «Развлечение истомленного в странствии по областям» (Нузхат ал-муштак фи-хтирак ал-афак) объездил европейские и мусульманские страны. Его работа содержит различного рода сведения о странах Европы, Азии и Африки. Уделил в своем произведении ал-Идриси место и тюркским племенам, упоминая о кимаках, кыпчаках, карлуках, огузах и других. Особенностью сочинения данного арабского автора является использование различных исторических источников известных ему, но не дошедших до нашего времени. Особый интерес вызывают географические карты, которые содержатся в работе ал-Идриси под названием «Сурат ал-ард» (Лик земли). Карты ценны точным указанием различных географических и экономических объектов, что значительно дополняют письменную информацию.

В начале XIII в. были созданы ряд произведений, в которых упоминаются народы или иная информация о территории Средней Азии и Казахстана. К таким трудам относится сочинение «Перечень стран» (Муджам ал-булдан), автором которого был сирийский ученый Якут. Данное произведение имеет толково-географический характер. Якут включил в него сведения о географии, этнографии, истории, фольклоре и другую информацию созданную до него и доступную ему. Уделено место тюркским народам и их культуре. Работа содержит упоминание о монгольском нашествии и передвижении их войск через территорию Казахстана. Современником Якута был другой арабский ученый Ибн ал-Асир, жившего на рубеже XII — XIII веков. Данный автор изложил известные ему сведения в труде «Полное описание истории» (Ал-камил фи-т-тарих). Его сочинение содержит ценную информацию о политической истории различных государств: Арабского халифата, Саманидов, Караханидов, Хорезмшахов и других. Для изучения средневековой истории Казахстана данная работа имеет важное значение, так как есть материалы этнического, исторического, культурного и этнографического характера. Труд содержит описание последствий монгольского нашествия на территории Средней Азии и Казахстана.

Арабские источники характеризовали исторические события в западной части Дашт — и Кипчака во взаимоотношениях с Мамлюкским государством (648−922 г. х. / 1250−1517гг.) и государством Хулагуидов (654 754 г. х. / 1256−1353 гг.).

Вместе с тем содержатся значительные материалы по кипчакскому культурному наследию, хозяйственно — культурным типом кипчаков, их степному образу жизни, религии, обычаям, традициям. Сведения средневековых авторов со всей убедительностью свидетельствуют о том, что в Дашт — и Кипчаке монгольская знать, вначале присвоившая себе все прерогативы политической власти, постепенно поглощалась и ассимилировалась в тюркской, кипчакской среде. В борьбе двух культур, монгольской и кипчакской, восторжествовала более развитая кипчакская культура. Тем самым кипчакские культурные традиции смогли возобладать над монгольскими. На этой почве идеи, связанные с государственным устройством и культурными традициями оказались настолько прочными, что появились вновь в конце ХШ в., во время образования (в период после монгольского нашествия) первого автохтонного государства Ак-Орды на кипчакской этнической консолидирующей основе.

Именно кипчакский фактор сыграл решающую роль в установлении союзнических отношений Золотой орды с правителями Мамлюкского государства Египта и Сирии, у истока которого стоял знаменитый султан Бейбарс (658−676г.х. / 1260−1277гг.), уроженец западного Казахстана, кипчак по происхождению.

Отсутствие основательной и возможно полной и критически обработанной истории Золотой Орды, или улуса Джучидов, т. е. удела потомков Джучи, старшего сына Чингисхана, составляет один из самых важных и заметных пробелов в нашем отечественном бытописании, лишая нас возможности не только ознакомиться с ходом дел и всем строем этой обширной своеобразной полустепной державы, более двух столетий распоряжавшиеся судьбами России, но и правильно оценить степень влияние ее на Россию, определив с достоверностью, на чем именно отразилась у нас это монголо-татарское владычество и насколько оно, в самом деле, затормозило естественное развитие русского народа. Еще в 1805 году Шлецер указывал на важность и необходимость изучения «монгольского периода» русской истории, называя завидной участь исследователя, который возьмется за этот интересный труд. Владычество Монгольской династии, известной у нас под именем Золотой Орды, у Магометан — под названием Улуса Джучи, или Чингизова Ханства Дешт Кипчакского, а у самих моголов — под наименованием Тогмака, бывшего некогда в течение почти двух с половиной веков ужасом и бичем России, державшей ее в узах безусловного порабощения и располагавшей своенравно венцом и жизнью князей ее, владычество не долженствовало иметь более или менее влияние на судьбу, устройство, постановление, образование, нравы и язык нашего отечества. История этой династии, образует необходимое звено российской истории и само собою ясно, что ближайшее познание первой не только служит к точнейшему изучению последней в этом памятном и злополучном периоде, но и много способствует пояснению наших понятий о влиянии, которое монгольское владычество имело на постановление и народный быт России. Со всем тем, однако, недостает у нас достоверной частной истории этого поколения монголов, в которой были бы собраны с надлежащей тщательностью и точными сведениями в языках, обработаны с критическим духом и искусно соединены в одно (связное) целое все разнородные, имеющиеся по этому предмету исторические материалы.

Сколько ненадежен перевод Абу-л — Газийа на французский язык, которым он и другие единственно могли пользоваться точно так, как они знали и Шарадо ад-динов «Зафар-нама» по-видимому, не в подлиннике, а только по недостоверному переводу Пети-де-ла-Кроа.

Пора, наконец, сделать усердный опыт к отвращению недостатка основательной монографии ханства, пополнению столь давно темных и запутанных частей отечественной истории и географии этого периода и истолкованию столь многих следов Востока, встречающихся с того времени в народном быту жителей России, и затруднительных для нас выражений, попадающихся в наших древних летописях и песнях.

Уже пятнадцать лет, как муза Востока внедрилась, и в нашем отечестве ныне заключают задачу. Задача эта заключается в следующем:

" Написать историю Улуса Джучи, или так называемой Золотой Орды, критически обработанную на основании как восточных, особенно Магометанских историков и сохранившихся от ханов этой династии монетных памятников, так и древних Русских, Польских, Венгерских и прочих летописей и других, встречающихся в сочинениях современных европейских сведений". История эта должна начаться с изложения начала и первого появления монголов, почерпнутого из подлинных, открытых (особенно в новейшие времена) источников; потом перейти к ясному описанию отличительного характера некогда столь достопримечательного народа, его постановлений и образа жизни, первобытных религиозных понятий и влияния, какое принятие или впоследствии верования, а именно ислам и буддизм, имели на его образование; после чего, в вкратце ознакомив читателя с прежней судьбой и завоеваниями народа при Чингиз — хане, ввести их в то время, когда дикие орды монголов появляются на том поприще, откуда молва о них впервые достигает России. За тем должно следовать повествование об опустошительных нашествиях монголов на эту страну, до западных ее краев, порабощений России, основании Улуса Джучи, его развитии и образовании, географическом расширении, связях с великим ханством монгольским, отношении к России, переворотах судьбы в течение времен, ослаблении от внутренних раздоров и распрей, прежних его разделах и конечном раздроблении на несколько малых ханств Арабского, Турецкого, Монгольского или Китайского писателя, который, избрав себе частную историю чингизовых потомков в Кипчаке предметом особого разыскания, мог бы служить ясным и верным источником для истории означенного периода. Пока не будет отыскана таковая, сочиненная восточным бытописателем, монография, мы при составлении истории этого ханства должны ограничиваться только попадающимися в разных исторических и других сочинениях материалами и поэтому, не можем в этом отношении ожидать совершенно полного решения предложенной задачи, а должны довольствовать тем, чтобы, по крайней мере, некоторые части картины были озарены надлежащим светом, между тем как другие еще останутся только поверхностно обрисованными.

А так как материалы для нашей цели весьма различны и отчасти скрыты, то можно будет вкратце указать здесь, по крайней мере, на важнейшие ее источники. Все они могут быть собраны здесь под тремя следующими разделами.

Печатные сочинения и рукописи, Арабские, Сирийские, Персидские и Турецкие, Монгольские, Китайские и Армянские. Было замечено, что на восточных языках нет особенной истории этой династии; по крайней мере, таковая не хранится не в одной из европейских библиотек, сколько они не богаты восточными рукописями, так же не встречаем мы указаний о сочинении рода ни у турецкого биографа Хаджи Халифы, ни у какого либо другого Магометанского историка исчисляющего свои источники. Но со всем тем немаловажные материалы для нашей задачи скрываются в разных всемирных историях: Крымского ханства, ханов Хулагуидских, Тимура и Тимуровых потомков и прочих. Здесь указываем на важнейшие творения этого рода; которые могут с большей или меньшей пользой служить нашей цели. Это: печатные: Абу — ал-Фарадж (арабская и сирийская его история), Галтон, Абуал — Фида (в его летописях и географических таблицах), Ибн Баттута (в английском переводе), Тимуровы записи, Ибн Арабшах, История о Казанском царстве, сочиненная обращенным в христианство Татарином, Абу — ал — Гази, жизнь Джингиз — хана и Аксак Тимура, Стефан Орпелиан, Сананг — Сетсен, Юан — Се, сочинение Сунг — Лиана и др. для тех, которые не могут пользоваться самыми Китайскими летописями, Гобиль и Мальяк; рукописи магометанские: Рашид ад-динов Джами ат-таварих (на персидском языке, первая часть его находится в Азиатском музее Академии и в здешней Императорской публичной библиотеке). Продолжение этого важного сочинения, писанное неизвестным автором и т. д.; сверх этого есть еще множество других арабских, персидских и турецких историков, но, к сожалению, мы не имеем еще списка их в наших библиотеках, а два из них, может быть, самые важные для нас, едва ли обретаются и в иностранных книгохранилищах.

При совершенном недостатке особых летописей монгольской династии утешительно, по крайней мере, то, что дошедшие до нашего времени монетные памятники — многочисленные монеты, сохранившихся почти от другой магометанской династии. А сколько они важны для проверки по большей части искаженных имен и вообще историческом, хронологическом, географическом и других отношениях, уже неоднократно доказано. Поэтому историограф Золотой Орды непременно должен принять в соображение этих современных свидетелей, а ровным образом не упустить из виду и малого числа, дошедших до нас и, к сожалению, почти исключительно в русских переводах ханских ярлыков или грамот.

Следует отметить, что арабские исторические произведения являются важными источниками по средневековой истории Казахстана и Средней Азии. Подобная историческая литература содержит ценные сведения географического, этнического, этнографического, хозяйственного, экономического характера и представляет значительный научный интерес для дальнейшего изучения прошлого нашего государства. Арабские сочинения дает возможность более углубленно изучить некоторые стороны жизни средневековых государств, которые существовали на территории Казахстана. Таким образом, значение арабских источников для источниковедческой науки является одним из важных составляющих при конструировании более полной и объективной истории Казахстана.

1.2 Персидские источники о средневековом Казахстане К основным источникам по истории Казахстана относятся сочинения, написанные на персидском языке в Средней Азии и сопредельных с нею странах. Многие важные проблемы истории Казахстана еще ждут своего глубокого и всестороннего изучения, значительно большего накопления разнообразного фактологического материала, его обобщения и анализа.

Персоязычные исторические сочинения по истории Казахстана представлены в основном в виде хроник. Под этим названием обычно объединяют довольно разные по характеру и содержанию сочинения — от простых списков правителей до трудов, которые можно назвать развернутыми историческими трактатами.

В персидских рукописях, найденных археографами во время экспедиций во Франции, Узбекистане, России, содержится много уникальных сведений по истории, культуре Казахстана и его связям с соседними странами, народами в средние века и новое время.

Ценный материал содержится в нарративных произведениях на персидском (фарси) языке, которые имеют различных характер: исторические, мемуарные, географические и т. д. Сведения об истории Казахстана представлены в сочинениях персидских авторов фрагментарно и имеют отношение в основном к политической истории, взаимоотношений между народом и правителем, исследованием различных ханских династий. Есть отдельные сведения по этническому составу, хозяйству, материальной и духовной культуре.

Монгольские завоевания всколыхнули не только политическую составляющую общества, но и вызвали неподдельный интерес ученых и исследователей в различных странах и регионах.

Наиболее известным персидским автором является Ала ад-дин Ата-Малик Джувейни, жившего в XIII веке. Свой труд «История миропокорителя» (Тарих-и джахангуша) персидский историк завершил в 1260 году. Автор создал свое сочинение на основе личной поездке по завоеванным монголами таким регионам: Туркестан, Уйгурия и побывал в Монголии. Его труд содержит значительную информацию о таких событиях XIII в., как осада Отрара, разгром сырдарьинских городов, географическом расположении монгольских улусов на территории Казахстана и внутренних неурядицах в Чагатаидском улусе.

Другим ценным источником является труд Фазлаллаха Рашид ад-дина «Сборник летописей» (Джами ат-таварих), созданного, примерно в 1310—1311 годах. Данное сочинение представляет значительный интерес по изучению истории средневекового Казахстана. В этой работе собраны ценные сведения о монгольских и тюркских народах. Основой труда Рашид ад-дина явились официальные монгольские хроники, различные исторические сочинения из завоеванных монголами стран и информация, собранная из оставшихся в живых участников событий. Сочинение содержит сведения по этническому составу населения, топонимике, политической истории государств, расположенных на территории Казахстана, а также генеалогии Джучидов. Труд данного персидского автора имеют ценную информацию о нравах и обычаях, религии, географическом расположении тюркских племен и т. д.

Особое место в истории Казахстана занимает такая личность как эмир Тимур (1370−1405 годы правления). Первые исторические сведения о нем стали официально формироваться ещё при жизни великого завоевателя. Первым трудом о нем является сочинение Низам ад-дина Шами «Зафар-наме», в котором описывается деятельность Тимура до 1404 года. В качестве источников для написания произведения автор использовал официальные документы, реляции о победах, рассказы участников событий, хроники на уйгурском языке, создаваемые по приказу самого эмира. В данной работе содержится информация о борьбе Тимура с правителем Ак-Орды Урус ханом и ханом Могулистана Тоглук-Тимуром, также есть сведения о хозяйственно-экономическом состоянии Семиречья и Восточного Дешт-и Кыпчака.

Другой труд о жизнедеятельности эмира Тимура является «Зафар-наме» автором которого стал Шараф ад-дин Али Йазди. Данная работа считается более полной официальной историей жизни и деятельности среднеазиатского завоевателя мира. Сочинение было создано на основе труда Низами ад-дина Шами, тюркоязычной хроники «Манзума-йи тюрки», дневниковых записей участников событий, официальных документов и т. д. Особенностью данного сочинения является то обстоятельство, что работа была написана по заказу потомка Тимура Ибрахим султане, правившего во второй четверти XVI века.

Наиболее ценную информацию по истории Казахстан и Казахского ханства содержит труд Мирзы Мухаммад Хадара Дулати (1499−1551 гг.). Его сочинение «Тарихи-и Рашиди» было создано в 1442—1446 гг. в Кашмире на среднеазиатском фарси. Труд состоит из двух частей — дафтаров. В первой части раскрывается история Могулистана, начиная от первого хана Тоглук-Тимура и до Абд ар-Рашид-хана (1533 г.). Вторая часть сочинения автор посвятил описанию собственной жизни и доводит её до 1541 года. Также в ней охватывает события, касающиеся борьбы Султан Сайид-хана за власть в Могулистане и завоевании Кашгара. Раюоота М. Х. Дулати основа на произведениях таких предшественников как, Джувейни, Рашид ад-дина и др., а также на устных преданиях, официальных документов и т. д.

Сочинение Джамала ал-Каршй (ум. в начале VIII/XIV в.) «ал-Мулхакат би-с-сурах» является единственным мусульманским трудом исторического содержания, составленным на территории улуса Чагатая (1227−1370) в эпоху правления Чапара, сына Кайду. Именно поэтому оно имеет важное значение для освещения истории и культурной жизни Средней Азии, Казахстана и Восточного Туркестана в монгольский период (1218−1370). По своему содержанию «ал-Мулхакат би-с-сурах» — разножанровое сочинение, написанное на арабском языке. Лишь некоторые его части составлены на персидском языке. В нем мы находим историко-географические сведения, разделы по истории ислама, мусульманских династий в Мавараннахре и Кашгаре, коранистике, истории древних пророков, автобиографические заметки, воспоминания автора о своих современниках, а также краткий очерк по грамматике арабского языка (по части лексикографии, двойственного и множественного числа имен существительных). Несмотря на свое значение для специалистов в разных отраслях науки, этот памятник до сих пор не издан в полном объеме. Всего на сегодняшний день известны три его списка [11, с.15−19].

По своему содержанию «ал-Мулхакат би-с-сурах» включает в себя разнородный материал и состоит из 41 главы (зикр). Самыми важными частями являются, без сомнения, его исторические главы.

Глава «Упоминание о монгольских правителях и их истории» заключает в себе очень важные и ценные исторические сведения о монгольских правителях, истории Чингиз-хана, его потомков и историю Улуса Чагатая до времени царствования Чапара ибн Кайду. Эпоха монгольского владычества в то время, когда творил Джамал ал-Карши, характеризуется тем, что в руководстве монгольских племен, влиявших на политическую, экономическую и социальную жизнь страны, сложилось два направления в отношениях с местными социумами и политическими группировками. Первое — сформированное еще при Чингиз-хане и исходившее из военно-кочевого образа жизни монголов, делало акцент исключительно на милитаристскую политику. Такая политика Чингиз-хана и его последователей привела к разрушению городов и селений. Однако среди монгольских правителей сложилось и другое направление, связанное со стремлением осесть в земледельческих регионах, перенять местные формы управления, не исключая этнокультурные заимствования и трансформацию религиозных верований. В этом смысле уже на ранних стадиях постчингизовского времени обозначился конфликт между этими двумя способами отношений монголов с местными социумами. Яркий пример этому — распад в XIV веке кочевого населения Чагатайского улуса на две части: кара уннас — чернь (кочевники, переселившиеся в Мавараннахр и принявшие оседлый образ жизни) и джете (оставшиеся в Семиречье и сохранившие свои кочевнические традиции). По-видимому, этот процесс фактического разделения ускорился после принятия ислама чагатайскими ханами Мубарак-шахом (1266 г.) и Барак-ханом.

Сторонники второго направления, приверженцы сотрудничества с представителями верхних слоев населения центральных районов Средней Азии, Ирана, старались, прежде всего, сблизиться со знаменитыми в местной среде мусульманскими деятелями. Это в конце концов привело к исламизации части монголов. Такой подход способствовал тому, что местное население поддерживало и сочувствовало таким правителям. В свою очередь, улемы, литераторы и другие деятели искусства и культуры в лице некоторых правителей приобретали покровителей. Джамал ал-Карши в своей информации о Барак-хане не скрывает симпатий к нему, называя его — «опора веры и мира». Интересно его замечание о поиске поддержки правителя у бухарского шайха ал-Бахарзи. Следует заметить, что один из первых подставных монгольских ханов БуйанКули-хан, приняв ислам, пожелал даже быть погребенным подле этого шайха О своем современнике — правителе Улуса Чагатая Кайду ибн Кистай — Джамал ал-Карши дал ценную информацию: «Он сел [на трон] в конце мухаррам 670/сентябре 1271 года в Таразе. Он был ханом справедливым, щедрым, непорочным, мягкого нрава, понимающим интересы [страны], знающим, благосклонным к мусульманам, милосердным, да сделает Аллах легкой (его участь)». Автор два раза был на приеме у этого хана и удостоился подарков. Ал-Каршй, упоминая о нем, не говорит напрямую о приверженности хана к исламу, но отмечает его благосклонность к мусульманам и знатность. Из воспоминаний алКарши становится ясно, что многие чагатайские правители покровительствовали мусульманским деятелям и служителям культа. Наследник Кайду — Чапар тоже заслужил положительной оценки автора после его вступления на трон в мае 1303 года в местности Или.

Можно утверждать, что среди монголов всегда был высокий спрос на мусульманских интеллектуалов и авторитетную политическую элиту Средней Азии, особенно когда дело касалось управления государственно-административной системой. Еще Чингиз-хан пользовался советами Джаббар-хаджи, мусульманина Исмаила в важных государственных делах. В одно и то же время с Масуд-ханом во дворе Кубилай-хана (1260−1294 гг.) финансовой системой империи управлял «сильный и могущественный человек», мусульманин Ахмад, выходец из Средней Азии.

Служба во дворце монгольских правителей принесла огромный авторитет и уважение нашему автору как представителю местного населения и религиозному деятелю, мусульманскому ученому.

В самом сочинении последняя дата относится к 701/1301−1302 году. Однако оно могло быть продолжено. По нашему мнению, Наманганский список далеко не последний и не самый полный, как и две других копии. По предположению В. В. Бартольда, авторский вариант включал и главы о Баласагуне и Самарканде. Надо полагать, что такие же сведения мы могли найти и о Бухаре.

В среднеазиатской историографии труд ал-Карши занимает особое место как произведение, принадлежавшее перу мусульманского ученого, не профессионального историка, но выдающегося литератора, филолога и языковеда. Его «Прибавления» можно считать самостоятельным сочинением энциклопедического характера, освещающим историю, культуру Улуса Чагатая и правителей Кашгара. Сочинение дает много информации о религиозной и интеллектуальной жизни периода монгольского правления, центрах исламской науки, представителях ученых кругов в городах Средней Азии с указанием их произведений и трудов по различным отраслям исламской науки. Здесь же мы находим много сведений автобиографического характера. С другой стороны, книга ал-Карши отражает историографическое восприятие мира и культуры ислама глазами ханафитского автора.

Труд Джамала ал-Каршй пока остается редким источником, составленным местным автором в эпоху монголов в Казахстане. Он охватывает историю Средней Азии, Казахстана и Восточного Туркестана. Этот первоисточник содержит важные сведения, отсутствующие в других источниках. Автор, судья по содержанию, духу его словаря и прибавлений к нему, вырос в среде местной персидско-тюркской, мусульманской культуры. В нем можно увидеть выдающегося ученого (алим) и литератора, владеющего в совершенстве арабским и персидским языками. Примечательно то, что «ал-Мулхакат би-с-сурах» написан в эпоху, когда в Монгольском Иране появилось огромное историческое произведение «Джами ат-таварих» (Сборник летописей) Рашид ад-дина Фадлаллаха ал-Хамадани (1247−1318), посвященное истории монголов и покоренных ими стран.

До этого была написана книга «Тарих-и джаханкушаи» (История миропокорителя) Шамс ад-дина Мухаммада ал-Джуваини, знаменитого визиря Хулагу-хана и Абака-хана, который закончил ее в 1260 году. Естественно, автор «Джами ат-таварих» использовал книгу ал-Джуваини при составлении своего труда, равно как и другие источники по истории монголов и жанра «всемирной истории». Можно предполагать, что Джамал алКарши завершил свое произведение приблизительно в это же время либо даже раньше. Как известно, составление труда Рашид ад-дина было начато в 700/1301 году, черновик завершен в 703/1304 году, а само произведение закончено в 706/1305−1306 году. Так как все трое авторов представляли монгольский двор, они к своим покровителям, то есть к монгольским ханам, относятся положительно, восхваляют и не скрывают своих симпатий к ним. Хотя между строк и в подтексте произведений чувствуется критика в адрес монгольских правителей, их завоеваний и последствий политики, проводимой ими в завоеванных странах.

С другой стороны, эпоха, в которую жил Джамал ал-Карши, отличалась тем, что большинство монгольских ханов стали относиться к местному мусульманскому духовенству более лояльно. Следовательно, в этом контексте политической и религиозной ситуаций симпатии и попытка исламской легитимации монгольских правителей у Джамал ал-Карши не выглядят такими уж необычными. Кроме того, автор «ал-Мулхакат би-с-сурах» открыто выражает свою принадлежность к ханафитскому мазхабу, благосклонно относится к шиитам, умеренно отрицательно его отношение к шафиитской школе.

Перечисленные в источнике отдельные города и селения, где происходили важные события, в наши дни находятся на территории современного Казахстана, Кыргызстана и Восточного Туркестана. Эти местности являются исторически важными регионами для большинства тюркских племен и народностей, местом, откуда началось их движение на территории Мавераннахра, Ирана, Ирака и других стран Востока, Восточной Европы. О событиях, происходивших на территории средневекового Казахстана, говорится начиная с главы «Упоминание о тюркских хаканах в Мавераннахре и в других местах в эпоху ислама». Здесь, например, речь идет о Караханидах и провинциальных представителях этой династии в городе Испиджабе, одном из центров культуры Южного Казахстана, о вступлении в этот город амира Нуха ар-Ради ас-Самани, воевавшего против Билге-Бихур Кадр-хана. Как известно, Караханиды прибыли на земли современного Кыргызстана и Казахстана из Восточного Туркестана (до завоевания Мавараннахра). Автор отдельно останавливается на описании городов Джанда и Барчканда. События, происходившие в Семиречье, представляют большой интерес для всестороннего изучения истории Казахстана. Вслед за этой главой дальнейшие описания автора неразрывно связаны с историей казахов и территорией их обитания [14, с.37−38].

В другой главе о знаменитых правителях Салджукидов также упоминаются области Барчканд и Джанд, известные исторические города, расположенные в низовьях Сирдарьи. До переселения сыновей Салджука, предводителей огузских племен, в Нур-ата (к северо-востоку от Бухары) они жили и кочевали в этих областях. Огузские племена вынуждены были уйти в земли Саманидов с их разрешения из-за конфликта с мусульманским населением Джанда. После этих событий они навсегда покинули эти территории, переехав в Малую Азию.

В «ал-Мулхакат би-с-сурах» вошли исторические сведения о самых различных этапах истории ислама в регионе. Следуя космогоническим представлениям мусульманских историков, наш автор ведет эту историю, начиная с самого Адама, называя его праотцом всего человечества, первым пророком, и доводит эту историю до монголов. Сведения о потомках Адама, генеалогические данные о некоторых знаменитых пророках и т. д. у нашего автора, естественно, носят компилятивный характер и отражают представления людей тех времен.

«Ал-Мулхакат би-с-сурах» можно рассматривать в качестве серьезного дополнения к локальной истории ислама, культурной жизни той эпохи. Автор, как мы видели, сам был, по описанию современников, видным мусульманским ученым. Отдельные сведения, приведенные в книге, представляют интерес и в том отношении, что из них мы узнаем об интеллектуальных запросах представителей двора чингизидов или вкусах в кругу интеллигенции и грамотных слоев населения.

В репертуаре имен исторических лиц, представленных в книге Джамала ал-Каршй, мы обнаруживаем лакабы, нисбы, и эпитеты, которые представляют безусловный интерес с точки зрения антропонимики. С другой стороны, такие сведения могут служить незаменимым подспорьем эпиграфистам и нумизматам. К тому же некоторые имена, титулы, эпитеты и т. п. крайне редко встречаются в других источниках. В качестве примера мы можем привести передачу имени Тимучин, известного как Чингиз-хан. В нашем источнике в составе его имени присутствует компонент Бакалран. Старший сын Чингиз-хана — Джучи назван Тубини. Такие же примеры можно привести и в передаче имен тюркских владетелей.

В «ал-Мулхакат би-с-сурах» есть некоторые исторические факты, которые могут показаться дискуссионными и в дальнейшем требуют всестороннего изучения путем их сопоставления с другими произведениями такого рода.

Историческая близость народов Средней Азии и Казахстана выражается не только в общности их истории, культуры, языков, но и в общем духовном и письменном наследии, которые оставлены нашими общими предками.

Особое место в возрождении общего духовного наследия имеет совместное сотрудничество исследователей различных направлений стран Центральной Азии. Информационная и коммуникативная роль науки во взаимоотношениях народов региона в XXI веке должна возрасти еще больше, особенно в свете необходимости насущной исторической, экономической и политической интеграции всех народов Центральной Азии.

Сочинение Абд ал-Кадира ибн Мухаммад-Амина является ценным источником по истории Казахстана. Первая группа его сведений о Казахстане относится к политической истории края — генеалогии правителей из ветвей династии Караханидов (840−1212 гг.) в Отраре и Сайраме, чингизидских династий Чагатаидов (1227−1363 гг.), Джучидов Золотой Орды (1227−1502 гг.), Белой Орды (1226−1502 гг.), казахских ханов. Примечательно, что автор дает свою версию о родовом составе тюркских племен Центральной Азии и трех жузов, широко распространенную в эпоху его жизни. Такие интересные факты, как происхождение Караханидов от Имама Мухаммада ибн алХанафийа (ум. в 700−701 г.), требуют дальнейшего специального исследования для установления типов сакрализации и легитимации власти центральноазиатскими правящими домами.

Автор своеобразно оценивает место Абу Насра ал-Фараби в развитии мусульманских рационалистических наук: ему отводится роль связующего звена между Ибн Синой и представителями древнегреческой философии. Вообще, роль, которая отводится дамуллой Абд ал-Кадиром рационалистическим наукам (логика, фалсафа, теология) в системе исламских наук, характеризует центральноазиатскую форму бытования ислама и традиционный ислам, который отличается от однобокого, фундаменталистского восприятия исламской культуры и религии.

Примечательно, что сочинение начинается с изложения цепи суфийского братства Йасавийа, которое, как известно, зародилось и развивалось на территории Казахстана. Этим, вероятно, автор хотел подчеркнуть значение Йасавийа и его первенство среди остальных центральноазиатских суфийских братств. Особенно ценны сведения о последних поколениях суфийского братства Накшбандииа-Муджаддидиа-Хусайниа, представители которого активны в сегодняшнем Казахстане.

Самое ценное в сочинении заключается в том, что в нем обрисована ситуация в религиозной сфере (особенно среди носителей теоретического ислама) в Казахстане и сопредельных странах в конце XIX века. Это дает возможность понять современную религиозную ситуацию, глубинные истоки возрожденческих движений, связать их современные учения с предшествующими.

Другой ценный материал сочинения — перечень учебников и учебных пособий, используемых в традиционной системе конфессионального образования. Как известно, эта система была основной в продолжении многовековых традиций местной школы при подготовке носителей теоретического ислама, формировании слоя богословов-теоретиков, которые решали задачи по приспособлению местных норм к основам исламского учения, модернизации своего учения через призму последних общественных изменений, достойному сопротивлению вызовам фундаментализма и экстремизма.

В периоды господства чингизидов (1218−1370 гг.) и тимуридов (1370−1506 гг.) в Центральной Азии, странах Ближнего и Среднего Востока был создан ряд произведений, посвященных презентации подробной генеалогии данных династий. В научной литературе, как правило, этот жанр литературы принято изучать в качестве исторических сочинений. Однако в ту эпоху предназначение этих произведений состояло в служении интересам легитимации власти «пришлых» династий (кочевых племен тюрко-монгольского происхождения) в ареале оседлой культуры (преимущественно персоязычной). Одно из таких сочинений — «Муизз ал-ансаб», написанное на персидском языке, посвящено описанию генеалогии чингизидов и тимуридов, содержит богатый, оригинальный, конкретный материал по структуре средневековых тюрко-монгольских племен и отражает события, происходившие в XIII—XV вв.еках, изменения в иерархии племен-гегемонов, их место и значение в военно-административной системе государства, обычаи, традиции, правила общественной жизни кочевников.

Материалы «Муизз ал-ансаб» по истории Казахстана можно подразделить на группы:

1) общие сведения по государственному и общественному строю кочевников;

2) история кочевых племен и родов, принявших впоследствии участие в формировании новых конфедераций племен на территории Казахстана (в «Муизз ал-ансаб» приведены названия родов, племен и народностей, которые затем влились в состав казахского народа)

3) материалы по генеалогии джучидов (его потомка Шибана) и чагатаидов, правивших на территории Казахстана;

4) конкретные материалы для изучения отношений тимуридов с правящими династиями в Дашт-и Кипчаке, в частности с племенами улуса Узбеков-шибанидов;

5) ценные сведения по проблеме сакрализации власти у номадов;

6) богатый материал по механизму функционирования обычного права;

7) сведения для изучения государственно-управленческого аппарата, созданного на основе кочевых традиций;

8) разнообразный материал по традиционным семейно-брачным отношениям в среде кочевников;

9) материалы для прослеживания процесса ассимиляции монгольских племен тюркскими племенами [17, с.10−13].

Легитимация власти через чингизидов на долгие века определила принципы формирования государственной власти на всей территории Центральной Азии, Монголии и Китая — в государствах чагатаидов, Золотой, Синей Орды, в Крыму, в ханствах Сибири, Поволжья — правители показывали свою связь с линией чингизидов. Так, казахские ханы возводили свое происхождение к Джучи-хану. Материалы этого источника в сравнении с другими письменными источниками, сведениями устного характера, документальными источниками дают возможность реконструировать историю и генеалогию казахских ханов.

Таким образом, персидские источники представляют значительный научный интерес для изучения средневековой истории Казахстана. Данная категория исторических источников содержит ценные материалы по политической, этнической, этнографической, хозяйственно-экономической истории нашего государства и их введение в научный оборот позволит значительно углубить знания об историческом прошлом Казахстана.

2. История тюркских народов в арабских исторических источниках

2.1 Политическая история тюркских племен по арабским историческим источникам Для истории Казахстана IX—XII вв. арабские нарративные источники имеют исключительное значение. Это связано в первую очередь с тем, что происшедшие в мире глубокие социально-политические изменения, предопределенные созданием и дальнейшим упрочением величайшей мировой империи — Арабского халифата, привели к тому, что к VII — началу VIII в. арабская экспансия достигает границ Средней Азии. Разгром мусульманами Сасанидского Ирана непосредственно отразился на политическом, религиозном и культурном положении раздробленных тюркских владений на территориях Афганистана, Средней Азии и Южного Казахстана.

Тюргешский, Карлукский каганаты на востоке, Хазарский на западе, стали той решающей силой, не позволившей исламу распространиться на земли тюрков. Более того, тюрки стали непреодолимой преградой на пути непобедимых до них арабского воинства, не допустив распространения ислама как на восток (город Тараз на юге Казахстана стал границей мира ислама на востоке, о чем сообщают почти все арабские источники), так и в Юго-Восточную, правильнее будет сказать, в Восточную Европу.

Таким образом, арабам не удалось с ходу покорить тюрков, лишить независимости их государств. Более того, свободолюбие тюрков, их стойкость и отвага заставили арабов признать в тюрках великих воинов, с которыми лучше было дружить, чем воевать. И эта политика оправдала себя во время битвы арабских и китайских войск на реке Талас (арабское произношение Тараз) в июле 751 г., когда неожиданно с тыла ударили по китайским войскам карлуки, фактически предрешив исход битвы, имевшей поистине историческое значение. Действительно, Таласская битва, ее результаты на тысячу лет приостановили китайскую экспансию на Казахстан и Среднюю Азию и, вероятно, далее на запад.

Уважительное отношение арабов к тюркам, признание их выдающейся роли во всемирной истории нашли своеобразное отражение в следующих словах, приписываемых самому пророку Мухаммеду: «Тюрки — это люди, которые отберут царство у моего народа». Его предсказание, как известно, сбылось с лихвой: туркмены-сельджуки, а впоследствии турки не только разгромили Арабский халифат, но и столетия держали в повиновении арабов. Однако это произошло много позже, когда Арабский халифат пережил пик своего могущества, а ислам не войной, а миром привлек тюрков на свою сторону. Тюрки с фанатичностью новообращенных придали исламу дополнительную и, как оказалось, исключительную мощь: тюрки-мусульманы разгромили крестоносцев, даже побежденные монголами, они ассимилировали последних не только в языковом, но и в религиозном плане.

Создав мусульманскую цивилизацию, арабы подняли на высочайший уровень науку и культуру. Со второй половины VII до конца XI столетия арабский язык становится главным языком науки. Известно, что арабское завоевание, как и любое другое, осуществлялось в основном мечом и огнем. Насильственно внедряя ислам, арабы безжалостно расправлялись с памятниками античной культуры Согда, Хорезма. Выдающийся арабский историк ат-Табари сообщает, например, что арабский полководец Кутайба после захвата им Самарканда разрушил храмы огня, собрал и сжег идолов. Можно не сомневаться, что завоеватели уничтожали библиотеки и книгохранилища, сжигали книги и рукописи, богатейшую историческую литературу. Ученые, носители местной культурной традиции, были или истреблены, или вынуждены бежать из родных мест.

Особенно поражает арабского богослова то, что самый последний бедняк-гуз не только обладает правом голоса при решении общих вопросов, но что его голос может быть решающим. Дела их (гузов) решаются советом между ними. Однако, когда они сойдутся на чемлибо и решатся на это, приходит затем самый ничтожный из них и самый жалкий и отменяет то, на чем они уже сошлись. По-своему интересна и поучительна следующая сцена, описанная Фадланом: «Нас встретил один человек из тюрок с презренной внешностью, оборванец, тощего вида, жалкий по существу. Он сказал: «Стойте!» И караван остановился весь в целом, а именно около 3 тыс. лошадей и 5 тыс. человек. Потом он сказал: «Ни один из вас не пройдет!». И мы остановились, повинуясь его приказанию. Мы сказали ему: «Мы друзья Кюзеркина» (наместник царя гузов). Он стал смеяться и говорит: «Кто такой Кюзеркин? Я испражняюсь на бороду Кюзеркина». Получив хлеба, он милостиво разрешил каравану продолжать свой путь.

Благодаря ал-Истахри (и ибн Хаукалю), обработавшему географическое сочинение ал-Балхи (920 г.) в 930−933 гг., утерянный труд Балхи стал достоянием современников. В сочинении Истахри содержатся полезные сведения о тюркских народах, к которым он относиг тогузгузов, хырхызов, кимаков, гузов и халаджей, «язык у которых один, и каждый из них понимает друг друга».

Отдавая должное переводам извлечений из произведений ал-Масуди на русский язык и в определенной степени опираясь на них, вместе с тем предпринимается попытка дать собственный перевод фрагментов из «Мурудж аз-захаб», содержащие известия о тюрках, тюркских племенах и народах, а также о хазарах.

Предпринимая этот шаг казахстанские исследователи исходили из того, что русские переводы разбросаны по разным трудам, которые не всегда доступны казахстанским историкам и читателям и они касаются в основном истории руссов, славян, народов Северного Кавказа. Вот почему необходимость собрать вместе все сведения, относящиеся к тюркам в широком смысле слова представляется очевидной. С другой стороны, обращение к полному тексту «Мурудж» на французском языке дает возможность получения дополнительной информации по истории Казахстана, а также для сличения, проверки тех сведений, перевод которых вызывает определенное сомнение или дает повод для искаженной интерпретации того или иного события или явления. Сказанное относится прежде всего к сообщению Масуди о трех группах гузов (огузов). СЛ. Волин, например, переводит их как нижние гузы, верхние и средние, между тем как французский текст не оставляет никаких сомнений о делении гузов на три орды: большая, малая и средняя. Вот отрывок из «Муруджа» в переводе С. Л. Волина: «И на нем (Аральском море) лежит город, принадлежащий тюркам, который называется Новый город (алМадина ал-Джадида); в нем живут мусульмане. Преобладают среди тюрок в этом месте гузы, частью кочевые, частью оседлые. Это племя из тюрок, оно делится на три группы: нижние (гузы), верхние и средние; они самые храбрые из тюрок, самые маленькие из них ростом, и у них самые маленькие глаза».

Современный казахстанские ученые приводит собственный перевод этого же текста с французского языка: «Это (Аральское море) — самое крупное в этой стране и по рассказу сведущих людей — самое крупное в мире, ибо требуется не менее месяца, чтобы его объехать в длину и ширину. Море судоходное и в него впадает река Ферганы и Чача, которая пересекает Фараб, город Джеди и доступна судам до самого устья. На ее берегах стоит город тюрков, называемый Новым городом (Йангикент), где живут многочисленные мусульмане. Большинство тюрков, живущих в этой стране, как кочевники, так и оседлые, принадлежат племени гузов. Они подразделяются на три орды, называемые: большая, малая и средняя. Они, гузы, отличаются от других тюрков своей доблестью, маленькими глазами и малым ростом». В данном переводе, как видно, уточнено местоположение города огузов — не берег Аральского моря, а берег реки Сырдарьи. Приводится не арабское, а тюркское название города. Французский текст ясно указывает на деление огузов на орды, что соответствует традиции тюркских кочевников и в нашем случае — на три орды, названные большая, малая и средняя. Масуди не разъясняет природу такого деления, которое, не получило, как известно, научного объяснения и по настоящее время.

Хотелось бы попутно заметить, что французский текст «Муруджа» был долгие годы большим подспорьем в исследованиях многих известных ученых и хотя сегодня имеются переводы и на другие языки, он тем не менее, уверены, не потерял своего научного значения. Так, перевод большей части главного сочинения «арабского Геродота» Д. В. Микульским основывается, по его признанию, не только на арабском издании М. Абд ал-Хамида, но и был сверен по французскому изданию С. Барбье де Мейнара и Паве де Куртеля.

Разночтение в переводе наименования трех групп гузов дало мнимое, на наш взгляд, основание для версии о более раннем образовании трех казахских жузов. Так, в 50-е годы XX столетия филологи М. Б. Ахинжанов, С. Аманжолов, историк Х. М. Адильгереев выступили с утверждением, что казахские жузы возникли еще в VII—XII вв.еках. «Древнее» происхождение жузов они механически переносили на казахский этногенез, чем принятое в науке время образования казахской народности — XIV—XV вв.ека.

С. Аманжолов, произвольно интерпретируя сообщение китайских хроник о большой и малой орде тюргешей на территории Семиречья, которые были, по всей вероятности, большой и малой ставкой (ордой) поргешских каганов, принимает их за казахские жузы, нисколько не задумываясь об отсутствии Среднего жуза и что Старший и Младший жузы оказались на одной территории — в Семиречье. Вывод С. Аманжолова: «деление тюркских (точнее древних казахских) племен на орды на территории Казахстана началось еще в эпоху Тюркского каганата».

С. Аманжолов пытается обосновать свою версию времени образования казахских жузов произвольной ссылкой на труды известных исследователей XIX в. историка В. В. Григорьева и археолога Лepxa. Он пишет: «Один из арабских историков Ахмед в своем сочинении „Тарих мунажими Веши“, написанном в X в., отметил, что население долины Сырдарьи (огузские племена) делится на три жуза».

Автор, как видим, не ссылается на сведения самого источника, он берет данные из вторых рук. Вызывает сильное подозрение, что С. Аманжолов вообще не знаком с источником, ибо ни имя автора сочинения, ни его название в известной нам исторической литературе не встречаются. Между тем, судя по информации из источника, речь идет об ал-Масуди и его работе «Мурудж аз-захаб». Трудно поверить, что ученыйфилолог С. Аманжолов не мог не знать, что огузы ни одним серьезным историком не причислялись к прямым предкам казахов, поэтому три их орды, названия которых буквально совпадают с именами казахских жузов, могли в одночасье превратиться в последних.

Казахстанские этнографы В. В. Востров и М. С. Муканов, в целом не разделяя позиции Х. М. Адильгиреева и С. Аманжолова о времени образования жузов, пишут, что указанные авторы «ссылаются на Масуди, который отмечал существование у гузов Большой, Средней и Малой орд. В переводе текста Масуди, которым пользовались Бартольд Лepx и ссылки на которые делают Х. М. Адильгиреев и С. Аманжолов, допущена ошибка. Это доказывает перевод этого же отрывка из текста Масуди, осуществленный С. Волиным, в котором, в частности, говорится: «нижние, средние и верхние гузы».

Комментарий, как видим, весьма замысловатый, из которого очень трудно понять, о какой ошибке идет речь. Авторы цитируют переводчика довольно вольно, ибо С. Волин перечислял три группы гузов в следующей последовательности: нижние, верхние и средние. Заметим, что появление трех казахских орд в бассейне реки Сырдарьи в X в. противоречит собственной версии С. Аманжолова о Большой и Малой ордах в Семиречье еще в VIII веке.

Большой интерес, безусловно, представляют известия Масуди о тюркских племенах Средней Азии, Казахстана, Ирана, Северного Кавказа и Причерноморья, районов близ Китая. Он четко указывает и район расселения кимаков — берега Черного и Белого Иртыша, отмечая единство происхождения кимаков и тюрков бассейна Амударьи (Джейхуна). Упоминая тюрков, халаджей, тогуз-гузов, занимающих степи, Масуди особо выделяет последних, подчеркивая их исключительную храбрость, могущество и сильное государственное управление. Так, по Масуди, тогуз-гузы к 332 г. х (943 г.) занимают район города Куча близ Китая. Цари их называются ильханами и они единственные среди тюркских народов, придерживающиеся манихейства.

Среди тюрков Масуди называет кимаков, гузов, халаджей и еще три племени, которые не поддаются идентификации. Гузы, считает автор, самые храбрые, а халаджи отличаются красотой, высоким ростом и приятными чертами лица. Халаджи занимают территорию Ферганы, Чача и их окрестностей. Они, отмечает Масуди, некогда господствовали над всеми другими тюркскими племенами и их правитель — хакан хаканов объединил все тюркские владения и повелевал над всеми тюркскими правителями. Среди этих хаканов был и Афрасиаб Тюркский, покоривший Иран и Чач. В настоящее время, подчеркивает Масуди, тюрки не имеют хакана, которому подчинялись бы другие их цари. Интересно следующее замечание автора — климат, географическая среда наложили неизгладимый отпечаток на характерный внешний вид тюрков и на то, что у них маленькие глаза. Климат сказался даже на их верблюдах, которые имеют короткие ноги, длинную шею и белую шерсть.

«Мурудж» Масуди обладает уникальными сведениями о роли тюрков в военно-политической жизни Аббасидского халифата. Большой интерес представляют биографические сведения о жизни и деяниях отдельных тюркских деятелей, сыгравших видную роль в истории халифата. Хотя только при халифе Мутасиме (833−842 гг.) была создана особая тюркская гвардия, военная роль тюрков была, видимо, весьма значительной и в более ранние годы правления Аббасидов. Так, Масуди упоминает Хаммада ат-Турки, военачальника, который служил еще второму халифу династии Аббасидов ал-Мансуру (755−777 гг.), основателю столицы государства Багдада, официально названного им «Городом Мира».

Активную, порою решающую роль играют тюркские военачальники и воины в IX в. Так, в 838 г., когда халиф ал-Мутасим выступил войной против византийского императора Феофила (829−842 гг.), авангардом войска арабов командовал Ашнас ат-Турки, впоследствии наместник ал-Джазиры, Сирии и Египта, а правым крылом — Итах ат-Турки, хазарский невольник, купленный ал-Мутасимом в 815 г. Позже Итах служил халифам ал-Васика (842−847 гг.) и ал-Мутаваккилю (847−861 гг.), возвысился до должности наместника Египта, начальника дворцовой стражи. Зачастую некоторые тюркские семейные кланы достигали высших государственных постов и нередко становились наследственными владетелями. Такими были, например, Буга ас-Сагир (Буга Младший), его сын Фарис, брат Васиф; Буга ал-Кабир (Буга Старший), его сын Муса бен Буга — все они были крупными военачальниками (хаджиб) или даже вазирами (нечто вроде современных премьер-министров). Некоторые тюркские военачальники становились даже самостоятельными правителями. Ахмад бен Тулун ат Турки (835−884 гг.), наместник Египта и Сирии, стал основателем фактически независимой династии Тулунидов в Египте.

Тюрки-военачальники активно участвовали во всех дворцовых интригах, свергали и сажали на трон халифов. Организатором заговора против ал-Мутаваккила был, например, Буга ас-Сагир, тюрками были убиты халифы ал-Мутазз, ал-Мухтади.

Ал-Масуди приводит интересные сведения не только о подвигах прославленной тюркской конницы, но и не менее доблестных подвигах тюрков-моряков против христиан во имя ислама. Вот что он сообщает об Йазмане ал-Хадиме ат-Турки, наместнике Тарсуса, погибшем в 892 г.: «Йазман достигал самых дальних пределов в джихадах на суше и на море. У него были мужи из моряков, подобных которым не видывали, как не видывали более яростных, нежели они. Была у него к врагу великая ненависть. Враг боялся его, и страшились его христиане в твердынях своих».

В сочинении «арабского Геродота» тюрки выступают не только как непобедимые воины, талантливые военачальники, но и как способные администраторы, ученые и меценаты. Только в его труде можно найти достоверные сведения о жизни героя трактата ал-Джахиза «Послание Фатху бен Хакану». Ал-Фатх бен Хакан ат-Турки, был маула (клиент, вольноотпущенник) ал-Мутаваккила, превосходил всех влиянием на него и был он самым близким к нему из людей и наиболее чтимым. И не был ал-Фатх, вместе с этим положением в халифате, из тех, чьей милости добиваются и чьего зла страшатся. Обладал он ученостью и вежеством (вежество — сочинения по адабу, так сказать, «по общей культуре». Он сочинил книгу касательно различных отраслей наук, которую озаглавил «Китаб албустан» («Книга сада»), пишет Масуди.

Как отмечает Микульский, ал-Фатх бен Хакан (817−861 гг.), секретарь Мутаваккила, занимал ряд других видных административных постов, был меценатом, библиофилом и литератором, погиб, защищая ал-Мутаваккила во время мятежа тюркских гвардейцев.

Встречающееся не только в сочинении Масуди, но и в трудах других арабских авторов имя Хакан, на наш взгляд, не дает достаточных оснований для отождествления его с царским титулом тюрок — хакан. Поэтому алФатх бен Хакан ат-Турки — это явно не тюркский царевич. Действительно, только в «Мурудже аз-захаб» встречаются несколько таких имен, например, Хакан ал-Муфлихи, Текин ал-Хакани, Убайдуллах бен Хакан. Халиф ал-Мутасим скончался в Самарре в своем дворце, известном как ал-Хакани. Интересная деталь: несмотря на многолетнюю службу арабским халифам не всегда тюркские военачальники овладевали арабским языком, а говорили лишь на своем родном — тюркском. Так, 90- летний Буга ал-Кабир ат-Турки (умер в 862 г.), активный участник многих военных и политических событий в халифате, откровенно говорит, что он «инородец и арабского языка не знает».

Плохо знал арабский и потому не пользовался им Баджкам атТурки (убит в 941 г. курдами-разбойниками), амир ал-умара (главнокомандующий) войсками халифата. Он однако пользовался уважением ученых, к которым проявлял щедрость.

Справедливости ради надо признать, что не все известия Масуди о тюрках, тюркских племенах равнозначны. Наибольшей достоверностью отличается, например, его информация о гузах: территория их расселения, хозяйство, образ жизни, антропологические признаки. Замечание Масуди о том, что часть гузов перешла к оседлости и что у них появились города, позволяет реконструировать последующую историю седентаризации именно гузов в присырдарьинских городах. Действительно, через столетие, в XI в., о них, как городах огузов, пишет Махмуд Кашгари. С большой долей уверенности мы можем утверждать, чго в начале XVI в., когда развернулась острая борьба между шейбанидами и казахскими султанами за обладание этими городами, население их было потомками оседлых огузов. Так, Ибн Рузбихан совершенно ясно дает понять, что жители Саурана, Сыганака и других присырдарьинских городов не были казахами.

Следует отметить, что Масуди в халаджах видит карлуков. Действительно, его описание халаджей буквально совпадает со сведениями других арабских авторов о карлуках. С другой стороны, хотя он и выделяет тюрков из общей массы тюркских народов, создается все же впечатление, что он смешивает тюрков и карлуков. Действительно, по нему, именно халаджи завоевали Иран и Чач, что их хаканы повелевали всеми тюркскими царями и даже Афрасиаб — родоначальник тюрков, был из халаджей. Таким образом, можно сказать, что для Масуди история тюрков и карлуков слилась воедино.

И недаром он заключает, что в его время тюрки уже не имеют хакана, которому подчинялись бы другие тюркские цари.

Такое же временное смешение разных народов Масуди допускает, когда приводит известия о тогуз-гузах. Когда он пишет, что они проживают в районе города Куча, что они единственные среди тюркских народов, исповедующие манихейство, можно подумать, что речь идет об уйгурах, хотя Масуди и не использует этого этнонима. Такое допущение вполне объяснимо, ибо на смену второму Восточнотюркскому каганату приходит Уйгурский каганат и смешение уйгуров с тогуз-огузами, частью которых они были, широко распространилось, вплоть до наших дней, хотя для отождествления уйгуров с тогуз-гузами нет достаточных оснований. Отмечая, что царей тогуз-гузов называют ильханами, Масуди переносит события к временам Караханидов. Мы допускаем, что Масуди в лице тогуз-гузов видит тюрков, которые после гибели второго Восточно-Тюркского каганата, могли выступать на исторической арене под именем тогуз-гузов, сильнейшего объединения девяти тюркских племен.

Характеристика тогуз-гузов у Масуди полностью относится к тюркам. Мы полагаем, что правящей прослойкой в государстве Караханидов были как раз тюрки, как отмечает Махмуд Кашгари, «хаканийские тюрки».

Исключительный интерес представляют сведения ал-Масуди о кашаках (касаках, кешеках) и хазарах как с точки зрения происхождения этих народов, так и выяснения их генетической и исторической связи с казахским народом. «Таинственный и загадочный» народ хазар не оставил прямых потомков в лице известной ныне нации, хотя и сыграл в истории заметную роль, создав могущественный Хазарский каганат, который приостановил исламскую экспансию в Восточную Европу. В течение пяти столетий (VII-XII вв.) территория Западного Казахстана в той или иной степени была связана с ним. Каганом здесь был представитель тюркского царского рода Ашина и до начала IX в. тюрки занимали в государстве господствующее положение. Мы полагаем, что есть достаточно оснований считать хазар, если и не в числе прямых предков казахов, то видеть в них народ, в определенной мере повлиявший на формирование казахского этноса.

Сообщение Масуди о принятии хазарами иудаизма имеет исключительное значение для выяснения происхождения этого этноса. Известно, что арабские авторы X—XII вв. (Ибн Русте, Гардизи, Истахри и др.) считали иудаизм религией правящих кругов Хазарии, в то время как народ придерживался веры тюрков (гузов), т. е. шаманизма. Масуди же стоит на принципиально иной позиции. Он пишет: «Население столицы Итиля состоит из мусульман, христиан, иудеев и язычников. Царь, его двор и все те, кто является по происхождению хазарами, исповедуют иудаизм, который стал господствующей религией в этом государстве во времена халифа Харуна ар-Рашида (786−808 гг.)». Вот что пишет об этом данный арабский автор: «И стали стекаться к нему (царю хазар) иудеи из разных мусульманских стран и из Рума (Византии); это потому, что царь Рума Роман в настоящее время, 332 г. х. (943 г.), принуждал, чтобы иудеи, которые находятся в его царстве, перешли в христианство». Как видим, иудаизм принимают собственно хазары или чистые хазары.

В современных исследованиях, опираясь на известия ранних арабских ученых: ал-Хорезми, ал-Фаргани и Сухраба, очевиден вывод, что родиной хазар был район среднего течения Сырдарьи и что они были известны в византийских и сирийских источниках под именем хионитов или гуннов-кидаритов. Этноним кидарит впоследствии трансформировался в кердери — современный казахский род Младшего жуза. Полагаем, что происхождение еще двух родов этого жуза — шеркеш и берш — в определенной степени также связаны с хазарами. Эмигрировавшие в V в. после поражения от Сасанидов на Северный Кавказ часть хионитов, по всей вероятности, приняли имя хазар. Хазары, следовательно, народ-реликт, восходящий своим происхождением к ханам эпохи Авесты.

О том, что новую религию принял весь хазарский этнос, подтверждают и «Документы еврейско-хазарской переписки X в.». В них отмечаются, что после жестокого подавления маздакитского движения в Иране в 20-х годах VI в., многие евреи бежали на Северный Кавказ и поселились среди хазар, «породнились с ними и научились делам их и стали одним с ними народом. Только завета обрезания они держались, и некоторые из них соблюдали субботу». Так были фактически ассимилированы хазарами немногочисленные иранские евреи.

Утверждая хионитское происхождение хазар, мы далеки от мнения, что они сохранили свою первозданную расовую чистоту. Они испытали сильнейшее воздействие, например, гуннов, тюрков. Не случайно, что Иосиф, царь, правильнее было бы сказать, принц или шад, второе лицо после кагана, возводит происхождение хазар к тюркам, к внуку Йафета Тогарме. Патриарх советского хазароведения М. И. Артамонов, утверждая гунно-болгарское происхождение хазар, вместе с тем подчеркивал, что «тюркские элементы в культуре хазар настолько многочисленны, что для многих тюркская этническая принадлежность хазар не подлежит сомнению».

Понятие, этноним хазар следует, вероятно, воспринимать в широком и узком смысле слова. В широком — все жители Хазарского каганата, независимо от их этнической принадлежности — хазары, как скажем советский, американец, при государственном языке — тюркском. В узком — хазар по происхождению, т. е. истинный, чистый хазар, который и по языку, и по физическому типу, а после принятия иудаизма, и по религии отличается от других этносов.

Наиболее интересная информация содержится о стране хазар в работе «Худуд ал-алам» неизвестного автора. Отмечается, что область хазар — очень богатая и населенная, из нее вывозятся быки, бараны и пленники. Царя хазар называют тархан-хаканом, он из потомков Анса (Ашина). Это сообщение является уникальным. Некоторые исследователи подвергают, на наш взгляд, не совсем верно, это сообщение сомнению. Автор перечисляет города хазар и отмечает, что все они с крепкими стенами и богатые. Заслуживают внимания известия о булгарах (волжских), которых автор называет мусульманами, побеждающими всяких кафиров.

Довольно подробно встречается в работе Гардизи описание страны хазар, которая отличается обширностью. Царь носит титул ишада, кроме него есть главный царь, которого называют хазар-хаканом. По словам Гардизи, хазар-хакану принадлежит только титул; все управление находится в руках ишада. Хакан и ишад, а также все их приближенные, начальники и вельможи придерживаются еврейской религии, остальные, т. е. простой народ — веры, похожей на веру тюрков-гузов.

Каждый год хазары совершают поход в страну печенегов, иногда — к буртасам. У хазар есть знамена, копья, крепкие панцири и хорошие кольчуги. Когда хазарский царь садится верхом, с ним садятся до 10 000 всадников; из них некоторые находятся на жаловании, другие выставляются вельможами и сопровождают царя в своем собственном вооружении. Как видим, государство хазар располагало наемной, регулярной армией.

Упоминаемый ал-Масуди народ кашак (касак) представляет неподдельный интерес как с точки зрения выяснения термина «казах», так и этногенеза казахского народа. Из очевидного сходства звучания кашак и касак М. Тынышпаев делал вывод о кавказском происхождении имени и самого народа казах. Между тем сведения ал-Масуди совершенно не подкрепляют этот вывод. Действительно, по словам Масуди, «По соседству с аланами, между Кавказом и морем Рума находятся кашаки, народ довольно цивилизованный, придерживающийся религии магов».

Большой интерес для выявления этногенетических связей казахов, кара-калпаков, башкир имеет информация Масуди о четырех тюркских племенах: баджанак, баджане, баджгорд и наукерде, которых автор располагает к западу от хазар и алан — в степях Северного Причерноморья, на границе Византии, с которой они ведут успешные военные действия. Очень важна и следующая деталь в рассказе Масуди: указание на прежнюю территорию их расселения. Они жили в районе Аральского моря и были изгнаны оттуда в результате совместных действий против них гузов, карлуков и кимаков.

Из указанных племен легко идентифицируются башкиры (баджгорд), печенеги (баджнак). В наукерде мы довольно уверенно видели кидаритов или кердери, сейчас же не испытываем былой уверенности. К сожалению, мы не успели ознакомиться со статьями Т. М. Калининой и И. Г. Коновалова, а потому воздерживаемся от идентификации наукерде и баджане. По мнению известного башкирского этнографа Р. Г. Кузеева, следы баджане ведут к племени бурзян в составе башкирского народа. Он же видит баджане в бурджанах, упоминаемых в византийских хрониках, не смешивая их однако с дунайскими булгарами (ал-бургар). В момент миграции в Восточную Европу баджгарды и бурджаны принадлежали печенежскому миру. Заметим попутно, ал-Масуди довольно часто путает камских и дунайских булгар.

Сочинение анонимного автора X в. «Худуд ал-алам» — первоклассный исторический источник по тюркским народам. По мнению Бартольда, автор был лучше знаком с прикаспийскими областями, хуже — с Восточной стороной Каспийского моря. Зная описание тюркского мира к востоку от Каспийского моря, трудно согласиться с подобным мнением великого востоковеда. Анонимный автор и здесь дает ценнейшие исторические сведения, без которых история тюркских племен и народов была бы далеко не полной. И это при том, что труд анонима не был оригинальным, и он, как это подчеркивают специалисты, мог использовать не дошедшее до нас сочинение Джейхани. На сходство между Гардизи и автором «Худуд ал-алам» и на их зависимость от общего источника (Джейхани) указывает и Бартольд.

Интересен, если можно сказать, методологический подход автора к определению основных признаков стран, отличающих их друг от друга. На первое место автор ставит — природные, климатические характеристики, на второе — религию, лишь на третье место — язык и на последнее место — форму правления.

Описывая область расселения тогузгузов, автор отмечает, что «она больше всех других областей тюрков, и что цари всего Туркестана в древние времена были из тогузгузов». Из контекста видно, что для автора тогузгузы и тюрки — один народ. Такая трактовка явно не совпадает с распространенным мнением о тождестве тогузгузов и уйгуров. Теперь становится понятным, почему Махмуд Кашгари никогда не употреблял вместо тогузгузов слово уйгур. Анонимный автор говорит о тогузгузах, что люди они воинственные и хорошо вооружены, что Кашгар относится к Китаю, указывает на то, что «старшинами его в давние времена были халлухи (карлуки) или йагма». В описании автора хырхызы — люди, напоминающие нравом диких зверей, с грубым лицом, малым количеством волос, несправедливые и безжалостные, отличающиеся воинственностью.

По мнению автора, область карлуков самая заселенная и богатая среди всех тюркских областей. Карлуки — люди общительные, добронравные и приятные. В области есть города и деревни. Часть карлуков — охотники, часть — земледельцы, часть — пастухи. Люди они воинственные и склонны к набегам, заключает автор. Среди населенных пунктов в области карлуков отмечаются, например Кулан, Мирки, Нункет, Ганкесир, Тузун-Балыг, являющийся между карлуками и йагма. Поблизости от Иссык-Куля, по «Худуд ал-алам», проходит граница между карлуками и чигилями. «Барсхан — город на берегу озера (ИссыкКуля), благоустроенный, богатый. Правитель его из карлуков, однако народ держит сторону тогузгузов, отмечает автор.

По своему происхождению чигили, отмечает автор «Худуд ал-алам», относятся к карлукам, область их отличается большой населенностью, живут в шатрах и палатках, а городов и деревень у них мало, люди они добрые, общительные и приятные. Тухсийцы (по мнению ряда исследователей тюргеши) расположены к западу от чигилей, кочуют и зимой, и летом.

Несомненный интерес представляет описание страны кимаков, которая к востоку соприкасается с землей хырхызов, к югу от нее находятся реки Артуш (Иртыш) и Итиль, к западу некоторая часть кипчаков, а на север — безлюдные места, где люди не могут жить. В этой области только один город. «В ней множество племен и жители ее селятся в шатрах и кочуют летом и зимой. Статьей их дохода являются соболь и овцы, а пища их летом — - молоко, а зимой — высушенное мясо… И всегда, когда между ними и гузами бывает мир, зимой они переходят к гузам». Своеобразными «автономными областями» в земле кимаков являются: «Андар аз кифчак», жители которой «напоминают гузов некоторыми своими обычаями», и «каркара-а-хан», область, жители которой по своим обычаям напоминают хырхызов.

Несомненный интерес представляют сведения о «внутренних булгарах», в стране которых нет ни одного города, а жители отличаются храбростью, воинственностью и внушают страх соседям; «печенеги хазарские» пришли на новые земли, овладели ими силой и поселились. В отличие от времен Константина Багрянородного печенеги, вероятно, тогда еще не пришли в силу, ибо по «Худуд ал-алам», «хазарские пленники, попадающие в мусульманские страны», большею частью происходят из печенегов.

В.В. Бартольд, переводивший (часть) «Худуд ал-алам» и сочинение персидского историка XI в. Гардизи «Зайн ал-ахбар» («Украшение известий») отмечал очевидное сходство между ними при описании Китая и тогузгузов, хотя и признавал, что полного текстуального совпадения нет. Более того, В. В. Бартольд подчеркивал, что труд Гардизи, «заключает в себе много совершенно-новых географических сведений, ряд интересных легенд о происхождении различных племен».

Гардизи передает довольно занимательный рассказ о том, что прародитель тюркских (и славянских) народов Яфет (третий сын Ноя) обладал камнем, способным вызывать дождь, как между его детьми Гузом, Карлуком, Хазаром и другими возник спор о том, кому им владеть, и как камень достался Гузу. Гардизи приводит легенду и по поводу «малого количества волос (на бороде) и собачьего нрава их» (тюрков) — в детстве Яфет заболел и вылечить его смогли лишь «муравьиными яйцами и волчьим молоком». Редкие волосы происходят, таким образом, от муравьиного яйца, а злой нрав — от волчьего молока.

Через легендарные сообщения о карлуках, тогузгузах в Туркестане можно проследить историческую канву взаимоотношений тюрков (тогузгузов) и карлуков, завоевание карлуками верховной власти в Туркестане: «Все царство хаканийцев (тогузгузов) осталось в руках рода Чунпан из карлуков».

Также легендарен рассказ о происхождении кимаков. После смерти начальника татар, говорит Гардизи, между его двумя сыновьями начинается борьба за власть. Младший сын по имени Шад вынужден бежать на запад, к большой реке, где было много деревьев и обилие дичи. Реку назвали Иртыш. К Шаду пришли 7 человек из родственников-татар: Ими, Имек, Татар, Баяндер, Кипчак, Ланиказ и Аджлад. Впоследствии они стали родоначальниками семи племен. Интересен маршрут поездки к кимакам: из Фараба в Янгикент, оттуда на северо-восток до реки Иртыш, где «начинается страна кимаков». По Гардизи, кимаки живут в шатрах, «никаких строений у них нет», летом питаются кобыльим молоком, которое у них называется кумысом, на зиму заготавливают сушеное мясо. Их начальник носит титул БамалПейгу.

Представляет определенный интерес сообщение Гардизи о народе ягма, который пребывал рядом с карлуками, терпел от них обиды и в конце концов вынужден был прибегнуть к помощи тюркского хакана, который вначале устроил их между кимаками и карлуками, а позже принял ягма на своей земле, дав начальнику Ягма титул Ягма-тутук, в подражание титулу Шад-тутук у кимаков.

Не менее легендарен рассказ Гардизи о происхождении киргизов. Начальник киргизов был из славян. Он убил посла румов и вынужден был бежать к хазарам. Хакан их принял его хорошо, но после его смерти наследник проявляет к нему нерасположение, и он вынужден был уйти к Башджурту, который был «одним из хазарских вельмож и жил между владениями хазаров и кимаков». Хакан заставляет Башджурта прогнать славянина. Последний отравляется дальше на восток. Он останавливается в местности, расположенной между владениями кимаков и тогузгузов. Хан тогузгузов, поссорившись со своим племенем, многих своих соплеменников убил, многие разбежались. Беглецы постепенно стали собираться вокруг славянина. Он завязывает дружбу с Башджуртом, нападает на гузов, усиливается. «Тому племени, которое собралось около него, он дал имя киргиз». К нему стали приходить многие славяне, вступали с его племенем в родство, так что все слились в одно целое. Признаки славянского происхождения, заключает Гардизи, еще заметны в наружности киргизов, именно красные волосы и белая кожа". Вероятно, в этом рассказе нашли отражение легенды о динлинском происхождении древних киргизов, зафиксированные в китайских источниках.

Отметив, что жители Барсхана происходят от персов времен Александра Македонского, что, конечно, явная легенда, хотя в ней и отразилась история согдийской колонизации Семиречья в VI—VIII вв., Гардизи утверждает, что все окрестности Иссык-Куля заняты джикилями (чигилями).

Рассказ о тогузгузском хакане изобилует интересными подробностями. Гардизи, например, отмечает, что хакана обслуживает 1000 прислужников и 400 прислужниц; хакан не показывается народу, кроме редких случаев (много сходства с рассказом Ибн Фадлана о хазарском хакане); тогузгузский хакан принадлежит динаверийской вере (манихейская секта). Хакан живет во дворце, в низком строении; на полу постлан войлок; мусульманскими тканями обита внешняя сторона здания, китайская парча постлана поверх войлока. Одежда царей из китайской парчи и шелка; одежда народа — из шелка и бумажной ткани.

Царь их носит золотой (или жемчужный) пояс; когда он устраивает у себя многочисленное собрание, он надевает на голову венец, когда он садится верхом, с ним садится 1000 всадников, все в панцирях и кольчугах, сражаются они копьями.

В сообщении Гардизи о печенегах содержится гораздо больше информации, чем в «Худуд ал-алам». Гардизи отмечает, что печенеги владеют стадами, что у них много лошадей и баранов, также много золотых и серебряных сосудов, много оружия; окружающие печенегов народы: с востока — кипчаки, с юго-запада — хазары, с запада — славяне нападают на печенегов, уводят их в плен и продают в рабство.

И в заключение своей книги он вновь возвращается к тюргешам и чигилям. Кстати, именно Гардизи вносит ясность в идентификацию тюргешей и тохсийцев (тухсийцев) как одного народа: если пройти этот перевал Кастек, то по левую сторону находится область тюргешей, именно тохсийцев.

Особое значение для изучения средневековой истории Казахстана имеет труд Кашгари «Диван лугат ат-тюрк». Данное сочинение довольно точно определяет этническую принадлежность и географическую локализацию различных тюркских племен на территории Казахстана. Отметив, что собственно тюркских племен 20, Махмуд Кашгари затем последовательно перечисляет их с запада на восток: «печенеги (около Византии), кыпчаки, огузы, емеки, башгиргы, басмылы, кей, ябаку, татары, киргизы (около Сина), чигилы, тухси, ягма, играки, джаруки, чумулы, уйгуры, тангуты, хитай (а это Син), тавгач (а это Масин). Я показал каждое из них в этом кругу (т.е. на карте)», замечает Махмуд Кашгари. Интересно, что в этом списке отсутствуют тогузгузы, хазары, булгары и собственно тюрки.

М. Кашгари отмечает «единый чистый тюркский язык у киргизов, кыпчаков, огузов, тухси, ягма, чигилей, играков, джаруков». Он также подчеркивает, что «наиболее правильный язык у огузов, ягма, гухси и у тех, кто живет в долине Или, в долине Иртыша, в долине Оби и в долине Волги до страны уйгур. Наиболее ясный (литературный) язык у хаканских правителей и у тех, кто живет у них». Отмечается, что язык башгиртов и емеков близок к их языку. Язык же булгар, сувар (чувашей) и печенегов, живущих около Византии, тюркский, во всех местах на один лад. Отметив, что у уйгуров чистый тюркский язык, Кашгари одновременно указывает и на то, что у них есть и другой язык, на котором они говорят между собой. Хотя у уйгуров письменность тюркская, на которой они пишут книги и ведут переписки, у них, как в Чине, есть еще и другая письменность, на которой пишутся деловые и канцелярские бумаги.

По Махмуду Кашгари, к числу кочевников относятся чумулы. У них свой язык, но они знают и тюркский. Подобны им: кей, ябаку, татары, басмылы. У каждого из этих племен свой язык. Вместе с тем они хорошо говорят по-тюркски. Мы уже отмечали, что с VI в. в городах юга Казахстана, в Семиречье появляются согдийские колонисты, которые, осваивая новые земли, создавали города и другие населенные пункты. Кашгари, говоря о том, что жители Баласагуна, Тараза и Сайрама говорят по-согдийски и по-тюркски, засвидетельствовал этот исторический процесс слияния тюркского и иранского элементов.

Сведения ал-Марвази, отмечает Б. И. Кумеков, были подвергнуты научному анализу. Специалисты расходились в датах, хронологии, но не по самому факту или фактам миграции племен. Большинство исследователей связывают этот процесс с расширением границ киданской державы (I половиной XI в.).

«Тюрки — великий народ», констатирует ал-Марвази и замечает, что из многочисленных тюркских племен одни живут в городах и селениях, другие — в степях. К числу наиболее могущественных племен относятся гузы (огузы), их 12 племен. Одни из них называются тогузгузы, другие — уйгуры, третьи — ухгуры. Гузы, приняв ислам, стали называться туркменами. Они одолели неверных и прогнали их. Те отошли от Хорезма к местопребыванию печенегов. Туркмены распространились по мусульманским странам, они стали царями и султанами.

Вот как ал-Марвази рисует миграцию племен: «куны прибыли из страны Китай, боясь китайского хана (под „кунами“ надо понимать киданей или кара-китаев). Они христиане несторианского толка. Свои округа они покинули из-за тесноты пастбищ. Из их числа Акиндж Качугар Хорезм-шах. Их преследовал народ, который называется кай. Они многочисленнее и сильнее их. Они прогнали их с тех пастбищ. Тогда куны переселились на землю шаров, а шары ушли в землю туркмен. Туркмены переселились на восточные земли гузов, а гузы переселились в землю печенегов, поблизости от берега Черного моря». Действительно, в этом спрессованном во времени процессе слились явления разновременного порядка, хотя действующие «лица» — реальные народы. Схематически картина следующая: под давлением кайев куны заставили отступить на запад шаров (кипчаков), в свою очередь, кипчаки потеснив туркмен (огузов), занимают их земли, туркмены вынудили своих единоплеменников (огузов) отступить на север — на земли печенегов, последние бежали на запад, на побережье Черного моря, куда впоследствии отступили огузы (торки русских летописей) и заняли земли печенегов, фактически жили по соседству — печенеги западнее, торки восточнее.

Очень важен рассказ ал-Марвази о кар луках, которые в прошлом обитали на горе Тунис (Тулис), а эта гора из золота. Они были рабами тогуз-гузов и восстали против них; вышли к стране поргешей и захватили ее. Оттуда они вышли в мусульманские страны. Их 9 групп: 3 — джигили, 3 — баскиль, I — булак, I — кукыркин, I — тухси. В этом рассказе ценной информацией является, безусловно, сообщение о Золотой горе (Алтай), о зависимости карлуков от тюрков (тогузгузов) и девятиплеменном составе карлуков.

В сообщении о кимаках впервые встречаем описание и использование лыж. Во всем остальном рассказы ал-Марвази не отличаются оригинальностью, напоминают известия Гардизи и автора «Худуд алалам».

Труд ал-Гарнати «Ал-Муриб» представляет значительный интерес, так как содержит сообщения о хазарах, булгарах. Многие его сведения носят достоверный характер, хотя некоторые из них могут показаться далекими от действительности. Гарнати, почти с фотографической точностью описывая то или иное явление, предмет, картину жизни, свое удивление возводит в степень чудесных явлений. В Саксине, отмечает арабский путешественник, 40 племен гузов, и у каждого племени свой эмир; у гузов большие дворы, а в каждом дворе — покрытый войлоком шатер, огромный, один вмещающий сто и больше человек. Он отмечает наличие в городе постоянных жителей из Булгара, Сувара, которые также мусульмане. Мусульманами являются и хазары, жители Саксина.

Следует отметить, что арабские письменные источники занимают значительное место в источниковедческой базе по изучению истории средневекового Казахстана. Таким образом, их переводы и доступность широкому кругу исследователей позволяет более полно изучать историю нашей республики.

2.2 Социально-экономическая история тюркских народов по арабским историческим источникам Ал-Джахиз высоко оценивает моральные качества тюрок. По его утверждению, им неизвестны месть, льстивый обман, двуличие, клевета, притворство, сплетни, лицемерие, высокомерие по отношению к другим, надменность в отношении соседей. Отметив, что привязанность к родине и любовь к ней упомянуты в Коране и начертаны на страницах его относительно всех людей, Джахиз вместе с тем подчеркивает, что тюрки, в силу своих природных, физических качеств, обладают большей любовью к родине. Душевная сила у них больше, чем физическая: они пылки, горячи, деловиты, но чрезвычайно разумны, считает автор. Как видим, описание тюрок ал-Джахизом, красочны, ярки, сочны и в целом правдивы, но он, не будучи льстивым панегириком, резонно заключает: «не каждый тюрок на земле таков, как мы описали, подобно тому, как не каждый грек — мудрец, не каждый китаец — обладатель предельной искусности и не каждый бедуин — поэт и следопыт. Однако эти качества проявляются у них наиболее полно и совершенно, наиболее явственно и чисто».

Ал-Джахиз приходит к выводу, что как жители Китая достигли совершенства в ремеслах, греки в мудрости и образованности, сасаниды (иранцы) в управлении царством, так и тюрки в войне. Этого совершенства они достигли потому, что у них нет иных помыслов кроме набега, грабежа, охоты, верховой езды, сражений витязей, поисков добычи и завоевания стран. Помыслы их направлены только на это, подчинены лишь этим целям и мотивам, ограничены ими и связаны только с ними. Они овладели этим делом в совершенстве, достигли в нем предела.

Интересно замечание ал-Джахиза об изготовлении арабами сабли (меча), процесс, занимающий много времени и множество специалистов. Подробнейшим образом описав весь технологический процесс, что само по себе представляет большой исторический интерес, автор пишет: «А тюрк делает все это сам от начала до конца, не просит помощи у товарищей и не обращается за советом к другу; он не ходит к мастеру и не тревожит себя его откладыванием со дня на день, оттяжками и лживыми обещаниями, а также уплатой ему вознаграждения. Нетрудно понять мысль автора: самостоятельность, независимость тюрка — результат его образа жизни.

Одним из немногих оригинальных арабских сочинений является, безусловно, труд Ибн Фадлана. Осуществивший новый, более полный и более совершенный перевод «Книги Ибн Фадлана» А. П. Ковалевский пишет: «Среди писателей IX—X вв., писавших о нашей стране, нет равного Ибн Фадлану». Его сочинение отличается «широтой охвата всего виденного, ясностью описания, соединенной с большой наблюдательностью, живым интересом к вопросам социальных отношений, быта, материальной культуры и верований». Ибн Фадлан писал то, что видел собственными глазами, что слышал сам, чему был непосредственным свидетелем.

Ни особых, ни подробных известий о жизни и деятельности Ибн Фадлана, кроме тех, что он сообщает о себе в своем сочинении, нет. Автор — мусульманский богослов, был включен в состав посольства халифа ал-Муктадира к волжским булгарам для принятия их в мусульманство (921−922 гг.). По словам Ковалевского, слава и общественное признание обошли Ибн Фадлана стороной. Его книга была забыта. Б. Н. Заходер полагает, что Ибн Русте, Масуди были знакомы с сочинением Фадлана, что не исключается личная встреча, знакомство последнего с Масуди.

Интересная деталь. Как правило, арабские ученые крайне редко прибегают к резким, тем более оскорбительным эпитетам по отношению к своим объектам внимания, в частности к немусульманам. Ибн Фадлан же смотрит свысока на другие народы, подчеркивает их бескультурье, нечистоплотность, хотя в этом и есть его правдивость. Русы, пишет он, «грязнейшие из творений Аллаха — они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды». Так же суров он в оценке гузов (огузов), башкир, не жалует он и хорезмийцев. Вот впечатление автора от хорезмийцев: «Они самые дикие люди и по разговору и по природным качествам. Их разговор похож на то, как кричат скворцы». «Вот они (гузы), кочевники, дома у них из шерсти, они в жалком состоянии», — пишет Ибн Фадлан. Очень ценным является замечание Фадлана о внешности печенегов: «Они — темные брюнеты с совершенно бритыми бородами». И, наконец, в представлении Фадлана, башкиры «худшие из порок, самые грязные из них и более других посягающие на убийство. Они бреют свои бороды».

Этнографические зарисовки Фадлана о быте, обычаях и обрядах, как-то: женитьбы, захоронений изобилуют весьма неординарными деталями, представляющими исключительный интерес. Так, гузы хоронят своих покойников, сооружают куполообразное здание, закалывают лошадей, мясо которых они поедают, а шкуры растягивают над могилой. Интересно, что в отличие от древних тюрков, а впоследствии кыпчаков, сооружавших над могилами умерших каменные изваяния-балбалы, по числу убитых ими врагов, по рассказу Фадлана, гузы вырубают изображения убитых на дереве. Правдиво описывает Фадлан изоляцию от общества больных, судьба которых зависит от хода болезни и ухода за ними их слуг, близких, если таковые имеются. Горе тем, кто беден и одинок, — пишет Фадлан.

Самым ценным, пожалуй, из всех сведений Фадлана о гузах, является его сообщение о социальных отношениях в огузском обществе, в котором он видит богатых и бедных. Он отмечает, что печенеги, в отличие от гузов, бедны, что среди гузов встречаются богачи, владеющие 10 тыс. голов лошадей и 100 тыс. голов овец. Курдюки этих овец волочатся по земле, отмечает автор, замечая при этом, что они жиреют зимой и худеют летом. Оригинальные и нередко уникальные данные содержат известия Ибн Фадлана о волжско-камских булгарах, в особенности о хазарах. Полагаем, чго они представляют самостоятельный интерес. В заключение хотелось бы обратить внимание на один, вернее на два факта: отмеченные Фадланом суровые морозы, многоводные реки Западного Казахстана (Эмба, Уил, Сагыз и др.), через которые караван переправляется вплавь, с помощью надувных кожаных мешков. «Великая сушь» (опустынивание) в первую очередь наступает в результате общего потепления климата на земле, а человеческая деятельность при современной цивилизации ускоряет этот процесс. Природными «экологами» были кочевники, с их исчезновением природа потеряла своего защитника.

Ал-Истахри перечисляя города Южного Казахстана: Испиджаб, Тараз, Кедер, Сауран и другие, особенно выделяет Исбиджаб: (Сайрам), который во всем Мавераннахре один не платит харадж (налог). Более подробные сведения об этих городах содержатся в персидской редакции сочинения Истахри. «Сабран — город, куда в мирное время приходят гузы и ведут торговлю. А поскольку в нем не бывает войн, город этот очень богатый». Отмечается, что Тараз — это рубеж между тюрками и мусульманами, что гузы, халлухи (карлуки) и прочие перешли в мусульманство, но что «они никому не подчиняются». Истахри, имея в виду под рекой Чач Сырдарью, отмечает, что последняя в два раза больше Джейхуна. По ней (Сырдарье) везут зерно к гузам, когда те живут в мире, — отмечает он.

Труды ал-Масуди свидетельствуют не только о блестящем литературном таланте автора, они содержат важные сведения об обычаях, образе жизни, религии, воинских делах, торговле.

Хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство: аббасидские халифы опираются прежде всего на этнических тюрков, а не на тюрков вообще, скажем, кимаков, огузов, карлуков (халаджей) и численность их, тюрков, была довольно значительной. Халиф алМутасим строит город Самарру как свою резиденцию. Он, сообщает Масуди, собрал рабочих, мастеров и ремесленников со всех крупных городов и разбил тюрок на отдельные подразделения и поселил их по соседству с ферганцами, ал-ашрусиййа и прочими людьми из городов Хорасана в соответствии с соседством их друг с другом в странах их. Он выделил Ашнасу ат-Турки и подчиненным его из тюрок место, известное как Карх-Самарра. По мнению Микульского, ал-ашрусиййа — это жители Ушрусаны, соседней с Ферганой области Средней Азии, следовательно, соседство трех народов: тюрков, ферганцев и ал-ашрусиййа подтверждается Масуди. Одновременно видим, что часть тюрков в это время переходит в оседлость.

У видного сановника Мардавиджа, отмечает Масуди, было около четырех тысяч невольников из тюрок среди приближенных его, помимо тюрок в войске под командованием его военачальников. Он плохо обращался с ними, убивал многих из них. Тогда решили они убить его. Мардавидж был убит в 934 году.

Интересно следующее извлече6ние из работ Масуди, который говорит о загадочном народе кашаках или касаках: «Среди племен этого края нет народа более изысканной наружности, с более совершенным телосложением, с более чистым лицом, нет более красивых мужчин и более прекрасных женщин… Женщины, благодаря своему обаянию, преуспевают в торговле. Они носят белые одежды, покрываются румской парчой, яркими и вышитыми золотом тканями. В этой стране производят льняную ткань, называемую тала, более тонкую и прочную, чем днбакн. Одежда из нее стоит десять динаров. Талу вывозят в соседние, подчиненные исламу, страны, производящие собственные ткани, которые не выдерживают однако конкуренции с тала. Аланы более могущественны, чем кашаки, и они не смогли бы сохранить свою независимость, если бы их не защищали укрепленные крепости на морском побережье. По поводу этого моря нет единого мнения: одни счигают его Средиземным морем, другие — Черным. Во всяком случае кашаки поддерживают связь с Трапезундом по морю. Их корабли привозят товары из этого города и в свою очередь отправляют свои туда. Причина их слабости по сравнению с аланами в том, что они не допускают назначить над собой царя, который объединил бы их вместе. В таком случае ни аланы, ни какой-либо другой народ, не смог бы предпринять что-либо против них. Их название персидского происхождения и означает „гордость“, „самодовольство“. Действительно, персы называют высокомерных людей кашаками».

Как видим, кашаки не кочевники, а вполне оседлый народ, связанный с морской торговлей с византийским городом Трапезундом, имеет много укрепленных крепостей и большое количество морских судов. Они производят прекрасные ткани. Физически тип кашаков резко отличается от казахов, в основном монголоидов. К сожалению, Масуди ничего не говорит о языке кашаков, который явно не был тюркским, ибо в таком случае он не преминул бы сказать об этом, как он это делает в отношении четырех народов печенежского союза. Таким образом, трудно говорить о тождестве кашаков и казахов, народов различных по времени и пространству. В науке утвердилось мнение о кашаках, как предков современных адыго-черкессих народов.

Труд Гарнати остается важным источником и по истории Казахстана, если будем помнить о той важной роли, которую сыграли хазары, гузы, печенеги в этногенезе казахского народа, а также о социально-экономическом состоянии тюркских регионов. Так, живописно описывая рыбные богатства Итиля (Волги), говоря о невиданных им рыбах, которые как по размерам (некоторых из них с трудом поднимают верблюды), так и по своим вкусовым качествам превосходят даже мясо молодого барашка (речь идет, конечно, об осетровых рыбах), Гарнати называет этих рыб одним из чудес света. Разумеется, не каждое сообщение Гарнати обретает значение исторического факта. Его сведения, как и данные других источников, требуют критического подхода.

По Каспийскому морю из Дагестана ал-Гарнати прибыл, по его словам, к огромной реке, она будто море, и на ней находится город, который называют Саджсин (Саксин). Гарнати, таким образом, сильно подкрепляет доводы тех исследователей, которые полагали, что Саксин возник на месте Итиля — столицы хазар или же заменил своим названием город Итиль.

Наблюдательный путешественник отмечает не только изобилие и ценность рыбного богатства края, но и наличие разных сортов фруктов, в том числе чрезвычайно сладких дынь (арбузов). Дома у жителей Саксина, отмечает Гарнати, из больших бревен. Имеет исключительную ценность указание автора том, что расстояние по реке между Саксином и Булгаром — 40 дней, что помогает точно локализовать местоположение Саксина.

Заслуживает внимания его рассказ о тюрках в славянском городе Куйаве (Киеве) под именем беджнак (печенег), для которых Гарнати совершил пятничное моление. Интересно, что, по Гарнати, венгры — башкирды. Рассказав о 78 городах венгров, Гарнати говорит о многочисленных хорезмийцах, которые «служат царям и внешне исповедуют христианство, а втайне — ислам; магрибинцы же (печенеги) служат христианам только во время войны и открыто исповедуют ислам».

Таким образом, для составления полной исторической картины средневекового Казахстана необходимо использование арабских источников, которые играют значительную роль в восстановлении исторического прошлого нашего государства и народа.

3. История Золотой Орды в арабских и персидских источниках

3.1 История Золотой Орды в трудах арабских авторов В результате монгольского завоевания территории Казахстана оказалась в составе трех улусов: Джучи, Чагатая и Угедея. Западный и Центральный Казахстан вошли в улус Джучи, юг и Семиречье отошли Чагатаю, восток — Угедею. После завоевательных походов Бату-хана улус Джучи принимает название Золотая Орда. В 1370 г., когда Тимур установил свою власть в Мавераннахре, Чагатаиды сохранили свое господство над юго-востоком Казахстана, включая Семиречье. Они создали государство Могулистан, куда вошел и восточный Туркестан.

При изучении истории монгольских государств, образованных на территории Казахстана особое значение имеют различные персидские и арабские источники, которые более подробно позволяют представить процесс формирования и развития данных государственных образований на территории современного Казахстана.

Более известными для отечественных историков являются труды европейских авторов, таких как Плано Крапини, Гильом Рубрук, Марко Поло и другие. Также доступными для исследователей были русские письменные произведения, в которых есть упоминания о монгольских государствах.

Особое место в источниковедческой науке Казахстана занимают восточные нарративные источники, которые создавались в период монгольских нашествий и в процессе образования государств на территории нашего Отечества. Для истории монгольского завоевания Средней Азии и Южного Казахстана первоисточниками являются сочинения арабских историков Ибн алАсира и ан-Нисави, которые были современниками этих событий, а анНисави принимал непосредственное участие, как соратник султана Джалал ад-Дина, в борьбе с завоевателями.

Сочинение Ибн ал-Асира содержит много интересных и ценных сведений по истории Средней Азии и Южного Казахстана домонгольского периода: в его описании оживают сцены прошлого, истории тюрков, арабов, государств Саманидов, Караханидов, Хорезмшахов, Кара-китаев. События начала XIII в.: война хорезмшаха Мухаммада с кара-китаями, поражение последних, приход в Семиречье найманов Кучлуг-хана, упорно называемых Ибн ал-Асиром татарами, взаимоотношения хорезмшаха и Кучлуга — все это запутано у вдумчивого арабского историка интересное освещение. Ибн ал-Асир подчеркивает такие черты характера хорезмшаха Мухаммада, как нерешительность, высокомерие, стремление избежать решающего сражения, которые впоследствии, в период монгольского нашествия, сыграли решающую роль в его позорном поражении. Выведенный из себя увертливой тактикой мелких стычек, Кучлуг-хан в сердцах пишет хорезмшаху, что он действует не как царь, а как разбойник и предлагает ему встретиться в честном бою, чтобы решить судьбу: «или ты разобьешь меня и завладеешь страной или я сделаю это с тобой». По мнению автора, только нашествие «других татар» (монголов Чингисхана) отвело наступление Кучлуг-хана на Хорезм. Ценным является замечание Ибн-ал-Асира о том, что река Сейхун (Сырдарья) отделяет земли тюрков от мусульманских земель.

Достоверные сведения содержатся в груде Ибн ал-Асира о походе передового отряда монгольского войска в начале 20-х гг. XIII столетия через Кавказ на земли кипчаков, русов, булгар и на город Саксин. Конечно, определенный интерес представляют данные о поражении аланов, русских и кипчаков в битве при реке Калка и о неудаче (поражении) монголов от булгар, когда они потеряли, по словам Ибн ал-Асира, более 4000 человек. Это было одно из немногих поражений монголов. Следует, вероятно, отметить один момент из рассказа арабского историка о столкновении монголов с объединенной силой аланов и кипчаков — о том, каким же образом удалось монголам оторвать кипчаков от аланов. Расценивать этот факт как акт измены кипчаков, свидетельство их вероломства и корыстолюбия, как трактуют некоторые исследователи, представляются не совсем правильным. Решающую роль в изменении позиции кипчаков сыграл этнический момент. «Мы и вы одного рода» — убеждали монголы кипчаков, и этот призыв нашел, вероятно, отклик у последних. Среди кипчакских племен, в особенности у кимаков, были племена монгольского происхождения, хотя и отюреченные к тому времени.

Достоверные сведения о нашествии Чингисхана на Среднюю Азию и Казахстан содержатся в сочинении ан-Нисави. Он исправляет одну неточность Ибнал-Асира, который первое столкновение хорезмшаха Мухаммада с войском Джучи-хана в тургайских степях (на реке Иргиз) относил к 1219/20 г., тогда как это событие, по ан-Нисави, произошло в 1215/16 г. Нисави считал, что хорезмшах совершил поход в поисках Кучлуг-хана, что маловероятно, ибо последний пребывал в Восточном Туркестане. Стойкость и мужество татар подорвали веру хорезмшаха в свою силу, «его сердцем овладел страх», отмечает автор. Ан-Нисави, вероятно, был тенденциозен, когда обвинял во всех грехах «лживого и лукавого» Каир-хана (Йинал-хана), правителя Отрара, возлагая на него всю вину за «Отрарский инцидент» и снимая с хорезмшаха Мухаммада ответственность за его преступные деяния. Вот, что можно привести в качестве примера выдержку из его работы «И Кушлу-хан, царь татар, послал к нему, говоря: «Те хитаи твои враги, враги твоих отцов и наши враги. Помоги нам против них, и мы клянемся, что, когда одолеем их, не приблизимся к твоей стране и удовлетворимся теми местами, в которых селились они».

Он ответил каждому из них: «Я с тобою и помощник тебе против твоего соперника». И выступил со своими войсками так, что стал лагерем поблизости от того места, где они выстроились друг против друга, но расположился к ним таким образом, чтобы не дать понять, с кем из них он заодно, и каждый лагерь думал, что он вместе с ним. Между хитаями и татарами произошла битва, и хитаи потерпели великое поражение"

Говоря о всевластии матери хорезмшаха Туркан-Хатун, получившей прозвание Худаванд-Джахан (Владычица мира), ан-Нисави объясняет это тем, что она происходила из племени байавут (из кимаков), и ее родственники, кимаки обеспечили успех хорезмшаха. Персидские источники отмечают, чго она происходила из племени уран (каи). Но в целом источники сходятся в том, что именно канглы-кипчаки играли руководящую роль в Хорезме, особенно в войсках.

Важное место занимает кропотливый труд В. В. Тизенгаузена, который составил отличный перевод ко многим арабским и персидским историческим сочинениям и собрал их в единой работе «Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды».

Вот почему и сегодня «Сборник», составленный из переводов извлечений сочинений 26 арабских авторов, сохраняет огромное значение для изучения истории Золотой Орды вообще, истории Казахстана в частности. Это тем более верно, что Казахстан был не только составной частью великой империи джучидов-чингизидов, но фактически выступал ядром улуса Джучи. Недаром почти все арабские источники говорят о Золотой Орде как о Кипчакском царстве, стране Дашт-и Кипчак.

Конечно, известия всех 26 авторов нельзя оценивать одинаково с позиции их научной значимости. По отзыву Бартольда, например, Ибн ал-Асир с величайшей добросовестностью и редким по тому времени критическим тактом собрал огромный материал для своего труда. Для истории монгольского завоевания Средней Азии и Южного Казахстана первоисточниками являются сочинения арабских историков Ибн ал-Асира и ан-Нисави, которые были современниками этих событий, а ан-Нисави принимал непосредственное участие, как соратник султана Джалал ад-Дина, в борьбе с завоевателями.

Большинство сочинений арабских писателей, вошедших в «Сборник» Тизенгаузена, были написаны уже после образования Золотой Орды и отразили состояние и характер взаимоотношений мамшокского Египта и улуса Джучи. Достоверность этих источников основывается на том, что авторы их пользовались подлинными документами: посланиями и письмами султанов Египта и ханов Золотой Орды, начиная с Берке-хана идо могущественного эмира, фактического правителя улуса Джучи, Едиге-бия. Таким образом, хронологически арабские источники охватывают историю Золотой Орды II половины XIII — начала XV в.

Связь, вернее сказать, дружба и соотрудничество Египта и Золотой Орды все это время практически не прерывались. Эта дружба диктовалась не только государственными интересами двух держав — необходимостью борьбы против общего врага (хулагидского Ирана), но и таким важным обстоятельством, как этническое происхождение султанов Египта. Мамлюки (в переводе с арабского «принадлежащие»), т. е. фактически рабы, появились в Сирии и Египте в довольно значительном количестве уже после первого нашествия монголов при Чингисхане. Массовый завоз рабов особенно усилился после походов Бату-хана и образования Золотой Орды. Преобладающую часть этих рабов составляли тюрки-кипчаки. Поток рабов-кипчаков в течение почти двух веков (формально до принятия Золотой Ордой при Узбек-хане ислама) практически не прекращался. Источниками пополнения рабов были пленные, (военная добыча), дети, продаваемые родителями из-за крайней нужды, люди, попадающие в рабство из-за невозможности уплатить налоги (долги). Об этом красноречиво свидетельствуют источники. Ряды мамлюков пополнялись и свободными воинами-кипчаками. Так, в 1263 г. в Египет прибывает отряд численностью более тысячи воинов. «Летопись Бейбарса» сообщает, что прибыв в Египет, они приняли ислам. Начальники их были назначены эмирами.

Именно мамлюки-кипчаки основали в Египте династию Бахри (1250−1390), из среды которых вышли знаменитые султаны Бейбарс, Калавун и другие. Бейбарс, Калавун были из кипчакского рода бурджоглу, из которого происходит и казахский род берш, известный своей доблестью и отвагой. Из рода берш были знаменитые казахские батыры Исатай и Махамбет — вожди крестьянской освободительной борьбы I половины XIX века.

Кульминацией дружбы Египта и Золотой Орды стал в 1320 г. брак султана ал-Малика ан-Насыра с сестрой Узбек-хана, связанный с некоторыми курьезными событиями. За невесту Узбек-хан запросил в качестве калыма астрономические дары: I миллион динаров, I миллион лошадей, I миллион полных военных снаряжений — так говорится в «Энциклопедии ан-Нувейри». Султан вынужден был отказаться от сватовства. Позже, однако, Узбек-хан почти навязал султану невесту, без приглашения отправив ее в Каир. Как это событие отражено в арабском источнике «Султан (Эльмелик-Эззахыр) назначил послов к царю Берке. Посланы были правовед Медждеддин и эмир Сейфеддин Кушарбек, да вместе с ними два человека из прибывших (в Египет) татар, сподвижников Сурагана. При содействии их он написал ему письма о положении дел ислама и приказал изготовить родословную халифа Эльхакимбиамрилляха. Родословная была написана и раззолочена. Он (султан) отправил ее к царю Берке, послал и свое родословное древо… С этим посланием он отправил в сообществе двух монголов, эмира Кушарбека, тюрка, бывшего гардеробмейстером Хорезмшаха и знакомого со саранами и языками. В мухаррем 661 года (15 ноября — 1 декабря 1262 г.) оба посла отправились, и затем прибыли в земли Ласкариса (т.е. Михаила Палеолога), который принял их с почетом. Прибытие их совпало с приездом послов от царя Берке к царю Ласкарису, и он отправил их к Берке в сообществе последних. Правовед же Медждеддин, по случаю приключившейся с ним болезни, вернулся в Египет вместе с послами царя Берке: эмира Джалеледдина и шейха Нуреддина Али».

В сообщениях арабских авторов содержатся самые разнообразные данные об египетско-золотоордынских отношениях, общественной, социально-экономической, военной, политической, религиозной жизни золотоордынского общества. Немало ценных сведений из этих источников можно почерпнуть и по этнической истории народов, населявших Золотую Орду. Так, перечисление подарков египетского султана Беркехану (1263 г.) позволяет получить представление о всей тогдашней международной торговле от Китая до государств Западной Европы. Немалый интерес представляют наименования самих товаров-подарков. Любопытен следующий момент. Письмо египетского султана было прочитано по-тюркски, сообщает Ибн Абдеззахыр, что вызвало радость находившихся при Берке-хане лиц. Из этого следует, что уже при преемнике Бату (два его сына правили менее двух лет) кипчаки составляли ближайшее окружение хана Золотой Орды.

Весьма ценные сведения содержит сочинение ал-Омари (XIV в.). Так, он упоминает о двух разрядах туранцев (тюрков): те, которые проживают в Мавераннахре, и те, которые населяют Хорезм и Кипчак. Ал-Омари один из немногих арабских авторов, довольно критически оценивающий воинственность кипчаков. По его словам, ввиду недостатка оружия и слабосилия их лошадей, они (кипчаки) мало способны к военным действиям. Правоверного мусульманина ал-Омари сильно поражает роль женщины в золотоордынском обществе, «Мы не видали в наше время, чтобы женщина имела столько власти». Наблюдательный арабский путешественник сумел верно подметить, почему степняки не покупают и не продают мяса между собой и почему у них никогда не бывает недостатка в мясе. Причину он видит в том, что кипчаки делятся мясом заколотого животного с соседями и это стало у них как «обязательное постановление»

Ал-Омари весьма пренебрежительно оценивает тюрков Золотой Орды, называя их «тупоумным и жалким народом». Причину их бедственного положения ал-Омари видит в том, что они не оседлый народ, у которого есть посевы, и сильная стужа губит их скотину. В иные годы, когда они находятся в стесненных обстоятельствах, они продают своих детей, чтобы на выручку от этого прокормить себя. Иногда они становятся данью при трудном положении вследствие падежа скота. Они продают тогда детей своих для уплаты своей податной недоимки. Эта реальная картина жизни кипчаков угнетает своей суровой правдой, что исключает идеализацию прошлой кочевой жизни. Действительно, джут (гололедица, приводившая к бескормице животных, их гибели) почти регулярно повторялся в степи через каждые 5−10 лет и приводил к массовому падежу скота и гибели людей. Так что и у кочевников, как у человечества в целом, не было никакого «золотого века» в прошлом.

Следующее сообщение ал-Омари стало хрестоматийным: в древности это государство (Золотая Орда) было страною кипчаков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (татары) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала вверх над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно кипчаки, как будто они одного с ними рода.

По-разному оценивает ал-Омари столицу Золотой Орды город Сарай. В одном случае он пишет, что Сарай небольшой город, а в другой раз сообщает: «Сарай — великий город, в нем имеются рынки, бани и заведения благочестия».

По контексту трудно определить, о каком Сарае идет речь: о Сарай-Бату или о Новом Сарае (Сарай ал-Джадит), построенном Узбек-ханом. Ал-Омари описывает, по всей вероятности, Новый Сарай.

Особой достоверностью отличаются сведения о Золотой Орде знаменитого арабского путешественника Ибн Батутты (XIV в.). Он красочно описал кипчакскую степь, которую видел воочию, и первым, пожалуй, дал в литературе правильное произношение и написание кипчакского слова «тезек» (так же и на казахском языке), что означает «сухой помет скота», использовавшийся в качестве топлива. Он оценивает кипчаков как «народ сильный, крепкий и здоровенный».

Как арабский путешественник описывает свой путь в Золотую Орды, стараясь уловить те особенности, которые были свойственны только данной территории: «Мы добрались морем из Синопа до гавани, называемой Керчью. Местность эта в которой мы остановились, принадлежит к степи, известной под именем Дешт-Кипчак. Дешт — на тюркском языке значит степь. Степь эта зеленая, цветущая, но нет на ней ни дерева, ни горы, ни холма, ни подъема. Нет на ней и дров, а жгут они (ее жители) только сухой помет, который называется тезек. Ездят по этой степи не иначе как на телегах, а расстилается она на шесть месяцев пути; из них три едешь по землям султана Мухаммеда Узбека, а три по другим владениям.

Один из купцов, наших товарищей, отправился к тем в этой степи, которые принадлежат к народу, известному под именем кипчаков — они христианской веры — и нанял у них телегу, которую тащил конь. Мы сели в нее и прибыли в город Кафу. Это большой город, населяют его христиане, большая часть которых генуэзцы. Из Кафы мы поехали в город Кирам (т.е. Крым-Солгат) — город большой и красивый, из владений султана великого Мухаммеда Узбекхана".

Ибн Батутта поражается богатством скота у кипчаков, в особенности лошадей. Он пишет, что на арбах, в которых ездят их жены, помещают кусок войлока «длиною в пядень»; на каждую тысячу коней полагается один такой кусок. «Видел я, что у некоторых из них бывает по 10 кусков, а у иных и больше этого». Если ал-Омари поражался властью кипчакских женщин, то Ибн Батутта удивляется тем почетом, которым окружены женщины этого народа. Он подчеркивает, что женщины у кипчаков пользуются большим уважением, чем мужчины, чго, по одежде, мужа можно принять за одного из слуг его жены.

Ибн Батутта дал интересное описание города на Яике — Сарайчика, важного торгового и культурного центра Золотой Орды. Вот как живописует автор золотой шатер Узбек-хана: «Он состоит из деревянных прутьев, обтянутых золотыми листками. По середине его деревянный престол, обложенный серебряными позолоченными листами: ножки его из чистого серебра, а верх усыпан драгоценными камнями».

Сообщение Ибн Халдуна, знаменитого арабского историка, которого по справедливости можно назвать родоначальником социологии, содержит ценные сведения о наступившей после смерти хана Джанибека, сына Узбек-хана, междоусобице в Золотой Орде. Бердибек-хан, эмир Мамай, Хаджи-Черкес, Урус-хан, Айбек-хан, Тохтамыш, Тимур — главные действующие лица этой усобицы. Ибн Халдун заканчивает свое повествование победой Тохтамыша: «и соединилась власть над Сараем и его уделами в руках Тохтамыша, сына Бердибека». Автор ошибался — Тохтамыш-хан не был сыном Бердибека.

Вот как описывает период «Великой смуты» в Золотой Орде арабский историк и современник Ибн Халдун: «По смерти Бердибека, ему наследовал сын его, Токтамыш, маленький ребенок. Сестра его, Ханум, дочь Бердибека, была замужем за одним из старших монгольских эмиров, по имени Мамай, который в его царствование управлял всеми делами. К владениям его принадлежал город Крым. Было также несколько других эмиров монгольских, поделившихся в управлении владениями в окрестностях Сарая: они были несогласны между собою и правили своими владениями самостоятельно. Так, Хаджичеркес завладел окрестностями Астрахани, Урусхан своими уделами; Айбекхан таким же образом. Все они назывались походными эмирами. Когда Бердибек умер и верховной власти не стало, а эти эмиры правили самостоятельно в провинциях, то Мамай выступил в Крым, поставил ханом отрока из детей Узбека, по имени Абдуллаха, и двинулся с ним в Сарай. Токтамыш бежал оттуда и отправился в царство Урусхана, находившееся в гористой области Хорезма, а Мамай овладел Сарайским престолом и возвел на него Абдуллаха, которого поставил ханом. У него стал оспаривать его престол один из эмиров государства, который поставил ханом из детей ханских другого, по имени Кутлуктемира. Мамай победил обоих и убил их. Потом Токтамыш из царства Урусхана в стране Хорезмской перебрался в царство потомков Джагатая, сына Чингисхана, в Самарканд и Мавераннахр; им в то время завладел султан Тимур, один из эмиров монгольских, который поставил из них ханом отрока, по имени Махмуд Сиюртгамьшг, женился на матери его, и стал править им самовластно».

Одним из содержательных исследований по истории Золотой Орды, несомненно, является сочинение Ибн Арабшаха (XV в.). Ибн Арабшах не понаслышке знал этот край, он был в Сарае, Астрахани, Крыму. В отличие от ал-Омари, Арабшах с восхищением говорит о земле кипчаков и ее жителях. «Люди ее — мужи (в полном смысле), воины ее — (превосходные) стрелки. По языку — это самые красноречивые тюрки, по жизни — самые праведные, по челу — самые прекрасные, по красоте — самые совершенные. Женщины их — солнца, мужчины их — полнолуния, цари их — великие головы, бояре их — богатырские груди. Нет в них ни лжи, ни обмана, нет между ними ни хитрости, ни лукавства».

Весьма ценным является сообщение Арабшаха о том, что Дашт-и Кипчак в прошлом был очень заселен, и ввиду многочисленности тамошних народов караваны не возили с собою ни продовольствия, ни корм для лошадей, поскольку все заботы о купцах и путешественниках брали на себя жители степи: «Граница Дештской земли с юга — море Кользумское (Каспийское), злобное и своенравное, да море Египетское, завернувшее к ним из области Румской. С востока пределы владений Хорезма, Отрар, Саганак, да другие земли по направлению к Туркестану и землям Джетским, вплоть до границ Китайских, принадлежащих к владениям монголов и хитайцев. С севера — Ибирь и Сибирь, пустыни и степи. С запада — окраины земель русских и булгарских, да владения христиан-нечестивцев; к этим окраинам прилегают владения Румские, лежащие по соседству с землями, подвластными ибн Осману.

Выезжают, бывало, караваны из Хорезма и едут себе на телегах спокойно, без страха и опаски, вдоль до самого Крыма около трех месяцев. Караваны не возили с собою ни продовольствия, ни корму для лошадей, и не брали с собою проводника, вследствие многочисленности тамоипшх народов, да обилия безопасности, еды и питья у живущих там людей". Ныне же, отмечает Арабшах, в тех местностях, от Хорезма до Крыма, никто из тех народов и людей не движется и не живет, и нет там другого общества кроме сайгаков (газели) и верблюдов. Таков был результат опустошительных походов Тимура в Золотую Орду.

Автор с восхищением говорит о Сарае как средоточии науки. «В короткое время в нем набралась добрая и здоровая доля ученых и знаменитостей, словесников и искусников, да всяких людей заслуженных, какой подобная не набиралась ни в многолюдных частях Египта, ни в деревнях его».

Небезынтересны сведения Арабшаха о столкновениях между Тохтамышем и Едиге, которые привели в конечном счете к их гибели. Говоря о смерти Едиге у Сарайчика, автор ошибочно указывает реку Сейхун, а не Яик. Арабшах, пожалуй, единственный писатель, оставивший колоритный портрет Едиге-батыра. «Был он очень смугл лицом, среднего роста, плотного телосложения, отважен, страшен на вид, высокого ума, щедр, с приятной улыбкой, меткой проницательности и сообразительности, любитель ученых и достойных людей. Правил он всеми уделами Дашта около 20 лет. Дни его царствования были светлым пятном на челе века, и нота владычества его — яркою полосою на лике времени», заключает Арабшах.

Характерной особенностью арабских источников из «Сборника» Тизенгаузена является то, что они в основном освещают историю Золотой Орды в ее западных пределах. Во многих случаях транскрипция арабских имен не совпадает с современным написанием.

Однако, следует отметить, что подобные письменные источники являются важным доказательством развития средневековых государств на территории Казахстана. Также, данные исторические источники позволяют более полно представлять нам собственную историю далекого прошлого.

3.2 История Золотой Орды в трудах персидских авторов Богатейшая историческая литература, изданная на восточных языках, отражает многовековую историю народов Центральной Азии. Среди письменных памятников XIII—XV вв., имеющих отношение к истории средневекового Казахстана, особое место занимают персоязычные источники.

Изучение источников по истории Золотой Орды — одно из традиционных направлений отечественной и зарубежной исторической науки. На протяжении длительного времени Золотая Орда играла важную роль в политическом, общественном и культурном развитии разнообразного и многочисленного населения обширного историко-географического региона.

В результате многолетних исследований золотоордынских городов имеется богатый археологический материал, раскрывающий многие стороны развития и функционирования данного государства.

Собственно золотоордынских письменных источников не сохранилось, за исключением нескольких ханских ярлыков. Первостепенную значимость приобретают сообщения авторов персоязычных сочинений. Данная категория письменных источников содержит важные сведения о положении ханской власти, взаимоотношениях её с политической элитой кочевых государств, формах пожалования права на управление городами, земельных пожалований, денежных реформах и т. д. Сила и прочность ханской власти зависели от того, насколько она отвечала интересам правящей знати. В таких случаях, когда власть хана не отвечала её интересам или ущемляла её права, знать ни только поддерживала ханскую власть, но зачастую вступала с ней в открытую вооруженную борьбу.

Как явствует из источников, наиболее верным чингизидам и представителям крупных родов ханы жаловали в управление отдельные города и регионы. Подобные взаимоотношения преследовали определенную цель — усилить зависимость знати от хана. Распространение ислама рассматривается как фактор укрепления власти хана.

Для упрочнения авторитета ханской власти проводились такие мероприятия, как денежные реформы. Денежное обращение положительно отразилось на укреплении ханства и оживило торговые связи с соседними государствами.

На основе отрывочных, фрагментарных сообщений восточных источников, реконструируется история дипломатических отношений золотоордынских ханов с соседними государствами. К примеру, источники по истории дипломатических отношений Золотой Орды с Центральной Азией, Египтом, Ираном и др., представляет собой значительный и многообразный материал. Среди них на первом месте — письменные восточные источники. Есть сведения источников касающихся междинастических браков, которые правители соседних государств заключали с ханами Золотой Орды для укрепления дружественных отношений.

Для истории Золотой Орды персидские источники имеют исключительную ценность, что связано не только с высоким качеством сочинений персоязычных авторов, большинство которых были официальными историографами монгольских или тюркских царствующих дворов, но и тем, что они освещали деяния своих повелителей «по горячим следам», как это делали Шами и Йазди, или же выполняли (Рашид ад-Дин и другие) специальное здание — воссоздать историю монгольского завоевания и монгольского владычества. Сохраняя явную политическую тенденциозность и религиозное пристрастие, эти авторы вместе с тем располагали благоприятнейшими условиями и возможностями для реализации своих замыслов, в их распоряжении были все источники того времени. Поэтому не случайно, что из-под их пера выходили фундаментальные труды, не потерявшие своего научного и литературного значения спустя столетия, сами ставшие источниками и образцами для подражания последующих поколений историков.

Выдающимся историческим сочинением на персидском языке периода монгольского владычества является, бесспорно, груд Рашид ад-Дина «Джами ат-таварих» («Сборник летописей»), над которым он по приказанию Газан-хана, хулагида, начал работать во главе группы ученых разной национальности в 1300 г. и завершил через десять лет, уже после смерти повелителя Ирана. По справедливой оценке В. В. Бартольда, сочинение Рашид ад-Дина представляло собой огромную историческую энциклопедию, какой в средние века не было ни у одного народа ни в Азии, ни в Европе. Сама возможность создания подобного труда, подчеркивал Бартольд, при участии ученых людей всех народов, показывает, каковы могли бы быть, при более благоприятных условиях, последствия монгольского завоевания, сблизившего между собой самые отдаленные культурные народы.

Действительно, в этом уникальном труде воссоздается синхронная история культурного мира от Китая до Испании, не говоря о бесценных сведениях, приводимых в сочинении, по истории тюркских и монгольских народов.

Интересна и вместе с тем весьма трагична судьба Рашид ад-Дина. Выходец из незнатной семьи ученых из Хамадана Рашид ад-Дин при монгольских правителях Ирана, начиная с Абака-хана (1265−1282 гг.), состоит в должности врача.

Полагается целесообразным привести по названиям тюркских (кипчакских) племен — «Их (тюрков) много племен; к их племенам принадлежат те, которые приводит эмир Рукнеддин Бейбарс в своей летописи, а именно: токсоба, йета, бурджоглы, бурлы, кангуоглы (или кангароглу), анджоглу, дурут, карабароглы, джузнан, караборкли, котян. У Ибн Халдуна так: токсоба, сета, бурджоглы, эльбули, канааралы, оглы, дурут, калабаалы. джерсан, карабиркли, кунун» народы.

В 1298 г. при Газан-хане (1295−1304 гг.) он становится везиром, т. е. фактически вторым человеком в государстве. Эту роль он сохранил и при преемнике Газан-хана Олджайту. Рашид ад-Дин становится одним из самых богатых людей Ирана, а среди историков всех времен и народов, вероятно, самым богатейшим. Так, он обладал 12 770 федданами (1 феддан-0,42 га) орошенной пахотной земли; примерно 170 тыс. крестьянских душ и 3 тыс. рабов; имел около 260 тыс. голов крупного и мелкого рогатого скота, около 43 тыс. лошадей, верблюдов и мулов; капитал его оценивался в 35 млн. динаров. По словам самого Рашид ад-Дина, он владел многочисленными садами и бахчами, а также рощами финиковых пальм, имел два городских квартала в Тебризе и Султании и т. д.

В 1317 г. он был смещен со своей должности при Абу Сайде. Его обвинили в отравлении Олджайту, и через год вместе с сыном Рашид ад-Дин был предан мучительной смерти.

Не только зависть к его влиянию при дворе, громадному богатству, но и, по-видимому, подозрительность к его еврейскому происхождению сыграли роковую роль в трагической гибели Рашид ад-Дина. Как писал Бартольд, враги его как при жизни, так и после его смерти называли Рашид ад-Дина евреем и утверждали, что он и после принятия ислама втайне продолжал придерживаться своей прежней веры. Рашид говорил об этом как о злостной выдумке своих врагов; он уверял, что уже его отец был искренним мусульманином, что к еврейской религии он всегда питал особенное отвращение. Тем не менее даже потомки продолжали считать его евреем, и в конце XIV в. сын Тимура Мираншах велел вырыть кости Рашида и перенести их на еврейское кладбище.

Особенностью персидских источников по истории Золотой Орды является также и то, что они гораздо подробнее, чем арабские, освещают важнейшие события внешнеи внутриполитической жизии восточной части улуса Джута (Золотой Орды). Более того, они дают как вполне достоверную, так и относительно связную, систематическую историю политического развития Восточного Дашт-и Кипчака, т. е. территории современного Казахстана.

Особую ценность для истории Казахстана представляет сочинение Рашид ад-Дина, в котором содержатся важные сведения о таких племенах как кераиты, меркиты, найманы, конгираты, джалаиры, ушины, ставших впоследствии важнейшими компонентами при формировании казахского народа. Их происхождение, взаимоотношения с монгольскими племенами, роль и место в государстве Чингисхана — все это, безусловно, имеет отношение к истории казахов. Так, по Рашид ад-дину, к коренным монголам, которые произошли от тех настоящих монгольских народов, которые проживали на Эргуне-куне (река Аргунь), относятся племена: нукуз, урянкат, кунгират, куралас, ушин, сулдус. Из 4 тысяч монгольских воинов, переданных Чингисханом Джута, две тысячи были из племени хушин (ушин). Среди такого же войска у Угэдея тысяча была из джалаиров, а найманы составили часть воинов, переданных Чингисханом своему племяннику Эльджитай-нойону.

Невозможно переоценить значение сведений о канглы и кипчаках, также как и о кара-китаях, населявших Казахстан накануне монгольского нашествия. В отличие от уйгуров, охотно признавших власть Чингисхана, карлуков и кыргызов, сделавших это вынужденно, именно канглы и кипчаки были той главной силой, которая оказала яростное сопротивление монголам не только на территории Казахстана, по и в Средней Азии, ибо воины-кипчаки (канглы) составляли самую многочисленную и боеспособную часть войска хорезмшаха. Именно канглы-кипчаки понесли наибольшие людские потери в этой борьбе. Вот почему мы сочли целесообразным привести максимально подробные сведения как об «Отрарском инциденте», так и о мужественном сопротивлении Отрара, Сыганака и других присырдарьинских городов. Политическая тенденциозность Рашид ад-дина проявляется как в довольно сдержанном, хотя и подробном описании сопротивления казахстанских городов, так и, вслед за Джувейни, в весьма отрицательной характеристике смелой, мужественной борьбы вождя волжских кипчаков Бачмана. Извлечения из «Джами ат-таварих» сделаны нами из полного, трехтомного издания (1946;1960 гг.), а также переиздания сборника (Москва, 2002 г.) что позволило в полной мере проявить свободу выбора необходимых по нашей теме фрагментов знаменитого сочинения.

Сведения персоязычных авторов, приводимые в указанном «Сборнике», являются чрезвычайно важными для истории Казахстана эпохи Золотой Орды, в особенности в период ее распада, когда образовались, главным образом на этнической основе, самостоятельные государства: ханства Казанское, Крымское, Сибирское, Астраханское, Казахское и Ногайская Орда. Возглавивший часть родов Дашт-и Кипчака Мухаммад Шайбани, завоевав владения тимуридов, основал в Средней Азии Узбекское ханство. Несмотря на свою лаконичность, а зачастую и эпизодичность, эти сведения являются наиболее достоверными данными по истории Казахстана XIV—XV вв., они очень важны при исследовании проблем становления казахской государственности и формирования казахской народности. Кстати, уже в труде Низам ад-Дина Шами (начало XV в.), написанном по поручению Тимура, находим уникальное известие о «казаках». «Тимур произвел набег на область чудур-казаков и приказал, чтобы ее разграбили», — сообщает Шами. Факт этот из истории похода Тимура против Тохтамыш-хана в 1395—1396 гг. через Северный Кавказ. Исследователи локализуют область чудур-казаков на севере Дагестана. К сожалению, это известие осталось без должного внимания со стороны казахстанских историков. Через два десятилетия после Шами Шараф ад-Дин Али Йазди повторяет указанное сообщение: «Тимур напал на область чутур-казак. Бойцы за веру победоносного войска разорили иль чутур-казакский, овладели большой добычей и захватили также множество меду». Как видно из контекста, термин «казак» имеет здесь отчетливо выраженный этнический, а не социальный или иной характер.

В сообщениях последующих историков, хронологически относящихся к середине и второй половине XV в., а территориально — к местностям к востоку от Каспия, носители имени «казак» выступают уже как социальная, а не этническая категория. С образованием же во второй половине XV в. Казахского ханства термин «казах» становится этнонимом, самоназванием народа, обитающего на территории современного Казахстана, а не на севере Дагестана, как в XIV веке.

Впервые о казаках Дашт-и Кипчака упоминает Абд ар-Раззак Самарканди. «В этом году (1441), — отмечает он, — из Астрабада с быстротой ветра прибыл (в Герат, к Шахруху, преемнику Тимура) гонец и доложил, что из Дешта в то государство пришло узбекское войско и что эмир Хаджи Юсуф Джалил убит. Объяснение этих слов таково: временами некоторые из войска узбекского, сделавшись казаками, приходили в Мазендаран и, устроив везде грабежи, опять уходили назад».

Самарканди говорит о «действиях войска дештикипчакского и казаков узбекских», о том, что «мирза Султан-Хусейн (внук Тимура) некоторое время был казаком в Дешт-и Кипчаке». У Самарканди казак, как видим, вольный человек, свободный воин и витязь, действующий на свой страх и риск. В «Истории» Хайдара Рази (1618 г.) термин «казак» имеет уже этнический характер. Описывая события 1520-х гг. Рази подчеркивает: «Султаны Дешт-и Кипчака, которые известны под именем казаков, много воевали друг с другом».

Интересные сведения содержатся в этих источниках и о термине «узбек», как собирательном названии разноплеменного по составу населения Дашт-и Кипчака. Фрагменты из некоторых источников («Аноним Искандара») и другие позволяют в какой-то мере воссоздать историю правления в Восточном Дашт-и Кипчаке потомков Орда-Эджена, старшего сына Джучи-хана. Они же свидетельствуют о фактическом разделении улуса Джучи на два самостоятельных владения: левая, восточная сторона, где правят потомки Орды, и правая, западная сторона, где владычествуют потомки Бату, которые соответственно представляют Ак-Орду и Кок-Орду.

Образование этих орд автор «Анонима», относит ко времени смерти хана Токты (1312). Улус Джучи, говорится в «Анониме», разделился на две части. Те, которые относятся к левому крылу, т. е. пределы У лугтага, Секиз-ягача и Каратала до пределов Туйсена (Тюмени), окрестностей Дженда и Барчкенда, утвердились за потомками Ногая, и они стали называться султанами Ак-орды; правое же крыло, к которому относятся Ибир-Сибир, Рус, Либка, Укек, Маджар, Булгар, Башгирд и Сарай, Берке назначили потомкам Токтая и их назвали султанами Кок-орды. Многие историки (Хаммер, Пельо. Якубовский, в том числе и казахстанские) приняли на веру это указание «Анонима».

Вопрос о локализации Белой и Синей Орд, бывший долгое время предметом дискуссий, сегодня можно считать достаточно решенным. Вероятно, автор «Анонима» ошибся, перепутав местами Белую и Синюю Орды. Это убедительно доказывают историки Сафаргалиев, Федоров-Давыдов, Юдин, Егоров. Эта корректировка не относится к Белой Орде, или государству кочевых узбеков, возникшей во второй половине XIV в.

И просуществовавшей почти столетие, когда в острой, нередко кровавой политической борьбе сменяли друг друга правители: Шайбаниды и Тукатимуриды. С вероятной достоверностью можно утверждать, что Ак-Орда была Первым государственным образованием казахского народа.

Почти во всех источниках можно почерпнуть полезные сведения о генеалогиях правящих династий, хотя не все они выдерживают критику. Так, сложившееся в прошлом представление о казахских ханах как потомках Орда-Эджена, сегодня можно смело считать явно устаревшим. Сравнительное изучение источников позволяет исправить эту ошибку. Действительно, в сочинении неизвестного автора «Муизз ал-ансаб фи шаджарат салатин могул», составленном по поручению Шахруха в 1426 г., указывается на происхождение казахских ханов от Тука-Тимура, сына Джучи. Наряду с трудом Самарканди, являющимся своеобразной летописью важнейших событий, происшедших за период с 1305 по 1470- е гг., в котором нашла отражение история монгольских владений в Средней Азии, Казахстане, Иране, история этого региона получает освещение и в сочинениях Гаффари, Хайдара Рази.

Не будет лишним отметить, но авторы этих исторических сочинений, несмотря на свою протимуридскую ориентацию, отмечают у Урус-хана, Тохтамыш-хана и Едиге-батыра незаурядные способности и достоинства, а не изображают их в злобно-карикатурном виде, как это имеет место в русских летописях.

Хотелось бы обратить внимание читателя на один момент. В ряде источников (Абд ар-Раззак Самарканди и др.) встречаются выражения: «улус Мамака», «иль Мамака», «сын Мамака», которые читатель вполне резонно может отождествлять с улусом Джучи или Дашт-и Кипчаком. И он будет прав. Что же тогда означает название или имя Мамак? Мне представляется, что это результат ошибки переписчика, который перепутал Токмак с Мамаком. В монгольских летописях Токмак — это синоним улуса Джучи или Дашт-и Кипчака.

Таким образом, данная категория письменных источников является значительной по важности для изучения средневековой истории Казахстана. Арабские и персидские нарративные источники занимают огромное место в отечественной источниковедческой науке. Подобные сочинения восточных авторов представляют большой научный интерес и требуют более тщательного и полного подхода в процессе исследования их для создания полного исторического прошлого нашего народа и государства.

Заключение

В заключении нашей дипломной работы, мы хотели бы подвести некоторые выводы, сопоставить их с общей целью и конкретными задачами, которые мы ставили перед собой подходя к изучению данного вопроса.

В начальной главе мы рассматривали наше отношение к истории культуры и этнической истории, а так же к проблеме использования источников. Отмечается особая значимость арабских и персидских письменных источников при изучении и реконструкции средневековой истории Казахстана. Следует отметить, роль Государственной программы «Культурное наследие», благодаря которому стало возможным поиск и издание важных исторических трудов древних восточных авторов, которые в своих произведениях отображали развитие истории, этнографии и культуры народов и государств на территории Казахстана.

Во второй главе мы рассматриваем политическую и социально-экономическую историю тюркских народов и государств, а также прослеживаем взаимосвязи в области культуры и этногенеза на огромной территориальном пространстве нашей республики. Здесь изложены историко-географическая и этнологическая концепции. Так же были привлечены к анализу история развития культуры и физической географии. Правильно учитываем связь экономики натурального хозяйства с уровнем благосостояния древних обществ, а тем самым с их военной мощью, и сопоставляем исторические события и колебания климата степной зоны Евразии.

Поставленная нами задача одновременно, но и перспективно, и крайне сложна. С одной стороны, в Юга-Восточной Европе переплелись воздействия многих этносов: евразийских тюрок — наследников эпохи Великого каганата, Византии, мусульманского мира, эпохи халифата и «христианского мира», только что сложившегося в суперэтническую целостность. Не меньшее значение имели реликты Великого переселения народов Азии — неукротимые угры, воинственные куманы. Но на первом месте стояли тюркские племена, населявшие пространства Великой Степи. Уловить и описать характер этих этнических групп на одной территории и в одну эпоху — значит решить проблему этнического контакта путём эмпирического обобщения.

В третьей главе раскрывается история Золотой Орды через изучение арабских и персидских письменных источников. Данная категория нарративных источников позволяет более полно осветить наиболее неизвестные страницы в истории государства, которое занимало огромную территорию и играла значительную роль в средневековом мире, являясь мостом между Востоком и Западом, соединяя различные цивилизации.

И в заключении можно подвести итог данной дипломной работы. Выявленные данные источники создают основу для интерпретации запутанных сведений о средневековой истории Казахстана и Центральной Азии. Важность этих источников и разнообразного материала по политической, социально-экономической и культурной истории средневекового Центрально-Азиатского региона не вызывает сомнений. Изучение проблемы взаимодействия кочевой и оседлой культуры имеет большое значение, так как при этом ещё раз подтверждается концепция историков о тесной связи между кочевой и оседлой зонами Центральной Азии и Казахстана, составляющие единое целое. Изучение истории народов Центральной Азии на основе комплексных исследований письменных, археологических, устных и других источников во всём их многообразии представляется весьма актуальными сегодня.

казахстан тюркский арабский персидский

Список использованных источников

1. История Казахстана в арабских источниках. — Алматы, 2005. — 380 с.

2. История Казахстана в персидских источниках. — Алматы, 2005. — 346 с.

3. Гумилев Л. Древняя Русь и Великая Степь. — М.: ACT, 2003. — 260 с.

4. Гумилев Л. История ритма кочевой культуры Срединной Азии. — М., 1966. 239 с.

5. Артамонов М. История арабов. — СПб. 1999. 167 с.

6. Артамонов М. Очерки древнейшей истории арабов. — СПб., 2007. — 450 с.

7. Балдаев С. Культ археологических находок у арабов. — М., 2008. — 245 с.

8. Бичурин Н. Собрание сведений по исторической географии Срединной и Восточной Азии. — Алматы, 1960. 230 с.

9. Гумилев Л. Поиски вымышленного царства. — М., 2008. 348 с.

10. Гумилев Л. Изменения климата и миграции кочевников. — М.: Природа, 1972. — 128 с.

11. Бернштам А. К вопросу о возникновении классов и государства у Тюрок // Сборник статей к 50-летию книги Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». — М. 1960. — С.15−19.

12. Бичурин Н. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена // Соч.: в. З т. — М., 1953. — т.1. 239 с.

13. Гумилев Л. Древние тюрки. — М.: Природа, 2003. — 453 с.

14. История Казахстана I том. с. 37−38.

15. Халидов А. Б. Словари Исхака ал-Фараби и Махмуда ал-Кашгари — Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. VI. — М., 1987, с. 16.

16. Махмуд? аш?ари. Т? рік с? здігі. ?ш томды?. — Алматы, 1997;1998. — 248 с.

17. История Казахстана II том стр. 10−13.

18. Аджа, иб ад-дуниа «Чудеса мира». Перевод с персид., М., 1993. 320 с.

19. Ат-Табари «История пророков и царей». Перевод с арабского В. И. Беляева. — Ташкент, 1987. 230 с.

20. Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.-Л., 1948. — 128 с.

21. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921−922 гг. — Харьков, 1956. — 340 с.

22. Материалы по истории Киргизов и Киргизии. Выпуск I. — М., 1973. — 210 с.

23. Ал-Масуди. Золотые копи и россыпи самоцветов. Перевод с арабского, комментарии Д. В. Микульского. — М., 2004. — 123 с.

24. Материалы по истории туркмен и Туркмении. Под ред. С. Л. Волина, А. Якубовского. — М.-Л., 1958. — 230 с.

25. Аманжолов С. Вопросы диалектологии и истории казахского языка. 2-е изд., доп. Алматы, 1997. — 245 с.

26. Востров В. В., Муканов М. С. Родоплеменной состав и расселение казахов (конец XIX — начала XX в.) — Алма-Ата, 1966. — 125 с.

27. Ирмуханов Б. Б. Хазары и казахи. — Алматы, 2003. — 178 с.

28. Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в. — Л., 1950. — 210 с.

29. Артамонова М. И. Очерки древнейший истории хазар. — Л., 1954. — 178 с.

30. Бартольд В. В. Сочинения. Т. VIII. — М., 1973. — 256 с.

31. Ирмуханов Б. Б. Казахстан: прошлое и настоящее. — Алматы, 2002. — 287 с.

32. Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. — М., 1974. — 120 с.

33. Храковский В. Шараф ал-Заман Тахир Марвази «Таба, и ал-хайван» (1046−1120). Алма-Аты, 1959. — 205 с.

34. Кумеков Б. Арабские и персидские источники по истории кипчаков VIII—XIV вв. Алма-Ата, 1987. — 120 с.

35. Мандельштам А. М. Характеристика тюрок в XI в. в «Послании Фатху Бен Хакану» ал-Джахиза. Алма-Аты, 1956. — 345 с.

36. История Казахстана в арабских источниках. Т.I. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Под ред. Абусеитовой М. Х. Алматы, «Дайк-Пресс», 2005, 620 с.

37. История Казахстана в персидских источниках. Т.III. Извлечения из сочинений. Под ред. Абусеитовой М. Х. Алматы, «Дайк-Пресс», 2006, 620 с.

38. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921−922 гг. — Харьков, 1956. — 370 с.

39. Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. — М., 1962. 120 с.

40. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131−1153). — М., 1971. — 345 с.

41. История Казахстана в персидских источниках. Т.IV. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Под ред. Абусеитовой М. Х. Алматы, «Дайк-Пресс», 2006, 620 с.

42. История Казахстана в персидских источниках. Т.IV. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Под ред. Абусеитовой М. Х. Алматы, «Дайк-Пресс», 2006, 620 с.

43. История Казахстана в персидских источниках. Т.III. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Под ред. Абусеитовой М. Х. Алматы, «Дайк-Пресс», 2006. — 350 с.

44. Бартольд В. В. Сочинения. T.l. — М., 1963. — 230 с.

45. Бартольд В. В. Улугбек и его время. Соч., т.2, — М., 1998. — 230 с.

46. Пищулина К. А. Юго-Восточный Казахстан в середине XVI-начале XVI вв., А-А, 1977. — 258 с.

47. Викторова Л. К вопросу о расселении казахских племен. — Алматы, 2004. — 243 с.

48. Бартольд В. В. Хафиз-и Абру и его сочинения. Соч., т.8. — М., 1990. — 360 с.

49. Бартольд В. В. Очерки истории Семиречья. Соч., т.2,. — М., 1989. 247 с.

50. Прошлое Казахстана в источниках и материалах. — Алматы: Казахстан, 1997. — 383 с.

51. Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государство и народы евразийских степей. Древность и средневековье. СПб: Петербургское востоковедение, 2000. — 141 с.

52. Бичурин Н. Я. Средняя Азия и Восточный Туркестан. Алматы: Санат, 1997. — 156 с.

53. Кляшторный С. Г. История Центральной Азии и памятники рунического письма.- СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2003. — 560 с.