Поэтическое слово и предвзятая интерпретация

Актуальность исследования.

Предмет изучения настоящей работы в самом широком смысле слова может '1'быть сформулирован как социально-философское осмысление поэтического слова.

Специфику социально-философского анализа задает ракурс данного исследования: нас интересует проблематика интерпретации поэтического текста, которая рассматривается нами как коммуникативное событие.

Традиционно социально-философский анализ осуществляется на макросоциальном уровне: его предметом являются предельно общие, фундаментальные закономерности и процессы социальной жизни человека. Базовые понятия этого уровня — общество, социальная система, социальная деятельность, социальная динамика, класс, власть и др. Социальные теории Э. Дюркгейма, К. Маркса, П. Сорокина, Т. Парсонса, К. Леви-Строса, Н. Лумана и др. хорошо демонстрируют особенности данного подхода.

В российской социальной философии макросоциальный уровень исследования является ведущим. Нам приходилось сталкиваться с распространенным убеждением, согласно которому анализ проблематики языка и коммуникации не относится к области социальной философии на том основании, что в этой проблематике не выражаются фундаментальные закономерности.

Тем не менее, мы считаем, что проблема интерпретации поэтического текста может быть решена средствами социальной философии на микросоциальном уровне. Круг вопросов этого уровня социально-философского анализа основан на идеях М. Вебера, который, как известно, предлагал интерпретировать социальную реальность, полагаясь на внутренний смысл человеческих поступков. Значительный вклад в развитие данного подхода внесли такие известные социальные теоретики как Д. Г. Мид, Ч. Кули, А. Шюц, Г. Гарфинкель и др. Этих мыслителей интересовал вопрос: если каждый человек обладает свойством индивидуальности, то, как возможны общие значения, на основании которых осуществляется интеракция (взаимосвязь между людьми)? Базовые понятия этого уровня — социальная группа, личность, коммуникация, дискурс и др.

Таким образом, в рамках микросоциального подхода в социальной философии обсуждаются те же общие (философские) проблемы, но только с точки зрения отдельного.

Сегодня большое влияние на развитие социальной философии (на микросоциальном уровне) оказывает подход, сложившийся на основании достижений в области структурализма, семиотики, микросоциологии, философии языка (и прежде всего теории речевых актов Д. Остина и Д. Сёрля), социолингвистики, теории речевой и массовой коммуникации, и получивший название «дискурс-анализ» («дискурсивный анализ»).

Другая важная тема нашей работы выражена в термине «предвзятая интерпретация». Мы исходим из допущения, что всякая интерпретация текста в той или иной степени является идеологически предвзятой в том смысле, что наша интерпретация неявно воспроизводит мифы (в понимании их Р. Бартом), актуальные на данный момент. Феномен «предвзятой интерпретации» вводится нами, опираясь, в том числе, и на положения дискурсивного анализа.

Проблема интерпретации поэтического текста решается нами на микросоциальном уровне с привлечением достижений философской герменевтики Г.-Г.Гадамера, философии текста М. Бахтина, дискурс-анализа Т.А. ван Дейка и генеалогии М. Фуко, что и делает раскрытие темы нашего исследования актуальным социально-философским исследованием.

Степень разработанности проблемы.

Данное исследование является междисциплинарным, поскольку охватывает широкий круг вопросов, относящихся сразу к нескольким дисциплинам: социальной философии, философской герменевтике, философии текста, дискурсивного анализа, генеалогии (М.Фуко). Междисциплинарный статус исследования предполагает использование широкого тематического спектра специальной литературы.

Тема диссертации связана с рассмотрением целого комплекса проблем, касающихся понимания и интерпретации поэтического текста, его событийной природы, интертекстуальности, предвзятой интерпретации.

В наиболее общем виде постановка проблемы понимания текста осуществлена нами в рамках философской герменевтики. Различные аспекты философской герменевтики раскрывались и освящались в работах зарубежных и отечественных философов и ученых. Одной из ведущих тем философской герменевтики является проблема понимания. Данная проблема подвергалась анализу не только в рамках собственно философской герменевтики. Значительный вклад в ее разработку внесли представители философии религии (Ф.Шлейермахер), философии жизни (В.Дильтей), философии диалога (М.Бахтин), феноменологии (Г.Шпет), философии науки (Ст. Тулмин). О понимании писали А. Уайтхед, П. Рикер и Ю.Хабермас. В России относительно недавно вышли три работы, возвращающие проблематику герменевтики в гуманитарные науки — это книги В. Айрапетяна, И. Инишева и В.Изера. Филологической герменевтике были посвящены труды ученого-филолога из Твери Г. Богина. Однако важнейшими источниками настоящего исследования стали работы двух крупнейших философов-герменевтов М. Хайдеггера и Г.-Г.Гадамера.

Проблему поэтического текста и его интерпретации мы ставили, опираясь на труды западных исследователей М. Хайдеггера, Г.-Г.Гадамера, Ю. Кристевой, Р. Барта, П. Рикера, П. Валери и др., а также на работы отечественных авторов: Ю. Лотмана, М. Бахтина, В. Руднева, Л. Выготского, В. Библера, В. Айрапетяна, Г. Антипова и др.

Следующая важная тема нашей работы отражена в термине «событие». Согласно Ж. Делезу, понятие событие приходит на смену категории сущность и выражает изменения, происходящие в современной европейской философии. Понятие события рассматривалась не только в работах Ж.Делеза. Различные стороны этого термина обсуждалив своих трудах М. Хайдеггер, М. Фуко, Ж.-Л.Нанси, Ж. Деррида, В. Бибихин, В. Подорога, А. Ахутин и другие зарубежные и отечественные авторы. Все названные авторы сходятся в том, что использование понятия «событие» связано с необходимостью введения в современную философию проблематики языка, времени и процессуальности. Утверждается, например, что смысл не существует вне выражающих его грамматических форм и вне «процесса» его выражения (Ж.Делез). В контексте предлагаемой диссертационной работы термин «событие» употребляется в сходном смысле и указывает на ряд важных для нас положений: во-первых, художественный (и поэтический) текст не имеет одного сущностного значения, он принципиально полисемантиченво-вторых, смыслы, открываемые в художественном тексте, не существуют вне процедуры его интерпретации («чтения») — в-третьих, процедура интерпретации (и венчающее ее понимание) рассматриваются нами как фундаментальные характеристики человеческого бытия, открывающие его миру.

Проблема интертекстуальности разрабатывалась нами на материале работ западных и отечественных исследователей: Ю. Кристевой, Р. Барта, Т.А. ван Дейка, М. Ямпольского, М. Рыклина и др.

Один из ключевых терминов нашей работы — «предвзятая интерпретация» — является авторским. Мы вводили его, отталкиваясь от работ Г.-Г.Гадамера, Т.А. ван Дейка и М.Фуко.

И все же, несмотря на внушительное количество публикаций, посвященных очерченному кругу проблем, сохраняется необходимость их дальнейшей разработки. Это, прежде всего, касается проблематики событийности поэтического слова и феномена предвзятой интерпретации.

Объектом данного диссертационного исследования выступает поэтический дискурс как социальное явление.

Предмет исследования: истолкование поэтического текста как события человека и (социального) мира. о.

Цель исследования: рассмотрение условий, способствующих и одновременно мешающих реализации смысла поэтического произведения в опыте его интерпретации.

Для достижения поставленной цели исследования необходимо решить следующие теоретические задачи:

1. Выявить особенности герменевтики как метода философствования.

2. Рассмотреть понятия «текст», «художественный текст» и «поэтический текст» в рамках философской герменевтики.

3. Раскрыть содержание поэтического текста как со-бытия человека и мира.

4. Ввести представление об интертексте, сопрягая герменевтику, философию диалога и дискурс-анализ.

5. Раскрыть особенность предвзятой интерпретации.

6. Рассмотреть генеалогию М. Фуко в качестве герменевтической процедуры (само)интерпретации, призванной проблематизировать актуальный социальный контекст исторического предания.

Методологические и теоретические основания исследования.

Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что в нашей диссертации нашли применение методы и принципы философской герменевтики в понимании ее М. Хайдеггером и Г.-Г.Гадамером, философии текста М. Бахтина, (пост)структуралистское понимание интертекстуальности, а также принципы дискурсивного анализа Т.А. ван Дейка и генеалогии М.Фуко.

Научная новизна и основные результаты исследования, выносимые на защиту: определяются как характером, так и способом разрешения поставленных задач, и заключаются в том, что диссертационное исследование выделяет новый аспект изучения поэтического текста на микросоциальном уровне как коммуникативного события.

К важным элементам содержания диссертации, доказывающим ее новизну и значимость, относятся следующие положения:

1. Выявлена специфика герменевтики в современном ее понимании, основанная на двух принципах: во-первых, это поиск подлинного, «аутентичного» и неотчужденного бытия человека в истории, главной чертой которого является целостность разумного человеческого существования (единство индивидуального существования и исторического предания) — во-вторых, это принципиальная соотносимость с языком любого человеческого опыта.

2. Показано, что поэтическая истина может раскрывать себя в рамках герменевтического круга — в единстве интерпретирующего, интерпретируемого и исторического предания (определенной традиции истолкования). Диалогическая концепция текста позволила диссертанту рассматривать это единство через понятия «интертекста», а саму поэтическую истину как «событие».

3. Установлено, что дискурс-анализ выводит проблематику интертекста на микросоциальный (интерсубъективный) уровень: интертекст рассматривался в этом случае как коммуникативное событие, в котором участники коммуникации воспроизводят общие для них формы знаний, представлений, установок и мифов. Выявлено, что в процессе интерпретации поэтического (и философского) текста воспроизводитсяJ не только «историческое предание» (общезначимые знания, ценности и установки), но и идеологические представления, коллективные и индивидуальные мифы.

4. Выявлены особенности идеологически предвзятой интерпретации:

• Эта интерпретация всегда будет частичной, неполной в том смысле, что она формируется на основе избирательного чтения того или иного автора, в творчестве которого выделяются те или иные отдельно взятые (поэтические) идеи, положения, формулировки. Вместе с тем, будучи избирательной, эта интерпретация, тем не менее, претендует на самое полное и адекватное прочтение того или иного автора.

• Идеологически предвзятая интерпретация проявляет себя на микросоциальном уровне коннотативных значений дискурса, в которых ретранслируются формы коллективного сознания и воспроизводятся индивидуальные мифы. Стереотипы, готовые клише и штампы воспроизводятся в интерпретации и выдаются за ее результаты.

• Установлено, что существенной чертой этой интерпретации является сворачивание интертекста, превращение его в однородный массив смыслов, отличающихся друг от друга небольшими оттенками и нюансами. Природа интертекста полифонична — «там» встречаются разные, равноправно звучащие голоса. Предвзятая интерпретация лишает другие высказывания права голоса. Она обладает силой принуждения.

• Установлено, что предвзятая интерпретация является спонтанным процессом — она имеет форму самообмана.

5. Выдвинута и обоснована идея, согласно которой генеалогия М. Фуко может быть рассмотрена в качестве локальной герменевтической процедуры. Показано, что опыт чтения всегда осуществляется в контексте интерпретации нашего собственного настоящего (самоинтерпретации). Генеалогия, рассмотренная в форме самоинтерпретации настоящего, является критикой и проблематизацией нашего опыта чтения поэтического текста в контексте осознания его социальных (дискурсивных) детерминант. И в этом качестве она позволяет обнажить ряд мифов, которые мы невольно воспроизводим в интерпретации поэтических и философских текстов.

Научно-практическая значимость. Настоящая диссертационная работа иллюстрирует потенциал социально-философского исследования, осуществляемого на микросоциальном уровне. Результаты диссертации могут быть использованы при дальнейшей концептуальной разработке герменевтического подхода и дискурс-анализа в социальной философии, а также при подготовке лекционных курсов и семинаров по методологии социально-философского исследования, герменевтике, философии языка.

Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры общей философии Казанского государственного университета. Существенные аспекты содержания настоящей работы изложены в пяти публикациях автора. Отельные положения и результаты исследования были изложены в выступлениях на Второй и Третьей Всероссийских ежегодных научно-практических конференциях «Вызовы эпохи в аспекте психологической и психотерапевтической науки и практики» (Казань, КГУ, ноябрь 2006;2007 гг.) — на итоговой конференции по научно-исследовательской деятельности Казанского государственного университета (Казань, КГУ, январь 2010 г.).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, состоящих из шести параграфов, заключения и списка литературы, включающего в себя 112 наименований. Общий объём диссертации — 116 страниц.

Заключение

.

Основной темой нашей диссертационной работы является социально-философское истолкование поэтического текста.

Нас волновало два вопроса: что такое поэтическая истина? и что мешает нам реализовать поэтическую истину в опыте чтения или интерпретации? В ф поисках ответа на эти вопросы мы обращались к герменевтике и, в частности, к философской герменевтике Г.-Г.Гадамера, к философии текста М. Бахтина, к дискурсивному анализу Т.А. ван Дейка и генеалогии М.Фуко.

Герменевтика предоставляет нам возможность рассматривать поэтическую истину как часть герменевтического круга — в единстве интерпретирующего, интерпретируемого и исторического предания (определенной традиции истолкования). Диалогическая концепция текста М. Бахтина позволила нам рассматривать это единство через понятия «интертекста», а саму поэтическую истину как «событие» (в трактовке категории события мы также опирались на работы М. Хайдеггера). Дискурсивный анализ Т.А. ван Дейка выводит проблематику интертекста на микросоциальный (интерсубъективный) уровень: интертекст рассматривался нами как коммуникативное событие, в котором участники коммуникации воспроизводят общие для них формы знаний, представлений, установок и мифов. Для нас было важным показать, что в процессе интерпретации поэтического (и философского) текста воспроизводится не только ^ «историческое предание» (общезначимые знания, ценности и установки), но и идеологические представления, коллективные и индивидуальные мифы. Поэтому любая интерпретация непременно является идеологически предвзятой — она не только приближает, но и отдаляет нас от постижения поэтической истины. Генеалогия М. Фуко рассматривалась нами как средство осознания нашей предвзятости, а именно как (само)интерпретация, погружающая нас в проблемные конфигурации сегодняшней жизни и т заставляющая критически отнестись к окружающему социальному фону, частью которого является каждый из нас.

Первая глава нашей работы была посвящена рассмотрению особенностей герменевтического подхода и герменевтическому истолкованию понятий «текст», «художественный текст», «поэтический текст».

У истоков герменевтики Нового времени стояли психолингвистические идеи Ф.Шлейермахера. Предметом герменевтики Ф. Шлейермахер считал тексты, являющиеся памятниками. «Памятники» — это тексты, которые от исследователя отделяют большая временная, историческая, культурная, языковая дистанции. Памятники обычно принадлежат к далекой и чуждой исследователю культуре. Существует множество «барьеров», которые препятствуют прямому проникновению в смысл текста как памятника. Поэтому нужно уметь и переводить, и интерпретировать, и комментировать, и многое другое. Устранять «барьеры», стоящие на пути понимания текста-памятника и призвана герменевтика.

Следующей ключевой фигурой в истории герменевтических идей Нового времени был представитель философии жизни В. Дильтей, который отмечал важность диалога между читателем и автором текста. Но В. Дильтей еще мыслил в рамках традиционной герменевтики, и вслед за Ф. Шлейермахером он предполагал необходимость «вживания» или эмпатии, которые позволяют читателю поставить себя на место автора и понять то, что хотел сказать своим текстом автор.

Другой важный шаг в развитии герменевтических идей был сделан отечественным феноменологом, учеником Э. Гуссерля, Г. Шпетом, который предложил (и он был в этом начинании одним из первых) рассматривать текст как самостоятельное образование, живущее своей (независимой от автора) жизнью. По мнению Г. Шпета, смысл текста постигается в процессе диалога двух личностей — читателя, который осознаёт себя через язык, и самого текста, который, «живет» своей жизнью.

Важным событием в истории герменевтических идей стал фундаментальный труд М. Хайдеггера «Бытие и время», в котором понимание впервые рассматривалось не как способ познания, а как способ бытия. В других своих работах особый акцент М. Хайдеггер делает на поэтическом тексте как само-в-себе-бытийствующей реальности. М. Хайдеггер ставит и вопрос об исторической ситуации, в которой человек себя застаёт в момент контакта с поэтическим текстом.

Все вышеизложенные теории рассматривает и анализирует ученик М. Хайдеггера Г.-Г.Гадамер, который создаёт на их основе качественно новый подход к интерпретации текста, который был назван «философской герменевтикой». Следуя за М. Хайдеггером, он предлагает рассматривать понимание в его связи с человеческим бытием. Основной вопрос философской герменевтики он формулирует как необходимость изучения значения понимания, и как понимание сбывается на фундаментальном уровне. Среди основополагающих выводов философской герменевтики Г.-Г.Гадамера особенно важны для нас следующие положения: приравнивание герменевтики к философскому пониманию опыта мираистина — характеристика бытия, она не свершается полностью, а лишь приоткрывается понимающему осмыслениюдиалог — единственный способ достижения истины. И самое главное: достижение смысла больше не рассматривается как реконструкция уникального образа автора, а заключается в проникновении в текст как самостоятельное образование, живущее своей жизнью.

Также в первой главе мы обращаемся к анализу понятия «текст». Нас, прежде всего, интересовали современный подходы к анализу текста, в которых выражается со-бытийная природа слова.

Ю.Лотман определяет текст как «стоящий в самом себе». Благодаря такому «стоянию» текст может порождать и включать в себя практически всё. Необходимо отметить, что данная идея близка хайдеггеровскому пониманию поэтического слова, но следует помнить, что Ю. Лотман и М. Хайдеггер занимали совершенно разные философские позиции — первый был структуралистом и семиотиком, второй был феноменологом и герменевтом. Важной для нас также была идея Ю. Лотмана о «внетекстовом контексте», которая обозначает всё то, что находится за границами печатного текста. Сочетание текста печатного и внетекстового контекста формирует произведение в целом. Внетекстовой интонационно-ценностный контекст представлен как диалогизирующий фон восприятия.

Рассматривая постструктуралистские идеи, касающиеся проблематики текста, мы не могли обойти стороной концепцию Р. Барта, который отрицал за автором право быть полновластным «владельцем» смыслов текста. Текст многозначен, он образует сеть смыслов, и как таковой он является интертёкстом. Существенным недостатком постструктуралистского понимания текста является неявный или скрытый монологизм — текст и читатель сливаются в один интертекст, в котором выделить уникальные высказывания практически невозможно. Читатель утрачивает возможность диалога с текстом, он теряется в многообразии смыслов.

Продолжая тему диалога, мы обращались к работам М. Бахтина, который утверждал, что текст живёт только в процессе соприкосновения с другим текстом. На материале анализа творчества М. Бахтина мы проводили одну из ключевых идей нашей работы: читатель может соприкоснуться с текстом только будучи уже личностью, то есть, осознав себя и имея своё отношение к жизни. Только в этом случае читатель и текст могут вступить в равноправный диалог друг с другом.

Для герменевтической традиции важно понимание единства текста и его интерпретации. Здесь можно отметить близость идей М. Бахтина и Г.-Г.Гадамера о диалоге, но опять-таки важно помнить, что названные мыслители стояли на разных философских позициях. М. Бахтин был персоналистом, а Г.-Г.Гадамер чистым герменевтом. Личностное начало для него вторично по отношению к историческому преданию. Но и для М. Бахтина и для Г.-Г.Гадамера интерпретация текста является тем, что позволяет читателю изменить себя, встретившись с новым для себя смыслом, открыть в диалоге другое измерение мира.

Далее мы вводили представление о художественном тексте, отталкиваясь от понимания научного текста. Ю. Лотман определяет научный текст как набор терминов (кодов), которые являются универсальными для всех участников процесса коммуникации. Он имеет одно значение и предстает в инструктивной функции, поскольку взывает к определенным действиям мыслительного или физического характера.

Художественный текст многозначен, он не имеет характера инструкции. Согласно точке зрения М. Хайдеггера, художественный текст определяется через метафору «стоящего в самом себе». Именно сокрытость художественного текста^ его самоценность, самодостаточность, не сводимость к чему-то иному, является еще одной важнейшей чертой художественного текста.

Поэтический текст — текст художественный, он самодостаточен и самоценнен, но он более чем какой-либо другой текст является уникальным высказыванием (М.Бахтин) — в нем представлена субъективность автора. Другая важная его черта отмечена все тем же М. Хайдеггером: каждый поэтический текст — это создание нового как истины, а не повторение ранее существовавшего. Г.-Г.Гадамер сравнивает поэтический текст с философским и находит их похожими в своей основе. И поэтический текст и философский сходятся в том, что они предоставляют возможность получения индивидуального опыта нахождения истины.

Вначале второй главе нашей работы мы сначала вводим в порядке лирического отступления всю проблематику диссертационной работы в целом, сопрягая философское и поэтическое начала в фокусе двух, обозначенных выше, вопросов: что есть поэтическая истина? и что мешает нам реализовать ее в опыте чтения?

Поэтическая истина со-бытийна. Это означает, что она являет себя спонтанно, но эта спонтанность реализуется благодаря со-бытию автора и читателя в одном «пространстве» интертекста.

Интертекст представляет собой коммуникативное событие (дискурс), он «образуется» в процессе интерпретации и обладает рядом свойств, среди которых: его диалогическая природа и как таковой он интерсубъективенон событиенв нем актуализируются «общедоступные значения (знания языка, мира, ценности и т. д.), но вместе с тем интертекст является «местом», где могут возникать новые значения и смыслынаконец, интертекст ситуативен и локален, то есть конечен, он сходит на нет, завершается вместе с «приходом» понимания.

Но интертекст — это и «место», где воспроизводятся идеологические представления. Идеологию мы понимаем в двух смыслах: как обоснование всякой внешней, извне привнесенной, «готовой» точки зрения, и как «ложное сознание». Мы считаем, что коллективные и индивидуальные мифы спонтанно воспроизводятся в нашем сознании, оказывая фоновое влияние на опыт нашего чтения поэтических и философских произведений. Поэтому мы утверждаем, что всякий дискурс, всякая интерпретация являются идеологически предвзятыми.

Мы выделили следующие черты идеологически предвзятой интерпретации:

• Эта интерпретация всегда будет частичной, неполной в том смысле, что она формируется на основе избирательного чтения того или иного автора, в творчестве которого выделяются те или иные отдельно взятые (поэтические) идеи, положения, формулировки.

• Вместе с тем, будучи избирательной, эта интерпретация, тем не менее, претендует на самое полное и адекватное прочтение того или иного автора.

• При этом идеологически предвзятая интерпретация всегда претендует на естественность, свою укорененность в некоем «изначальном порядке вещей». Она никогда не будет историчной. А это означает, по Г.-Г.Гадамеру, то, что она никогда не будет основываться на диалоге, на уважении другой точки зрения.

• Соответственно, эта интерпретация будет «боевой», агрессивно-наступательной. Она выражает борьбу, которую непрестанно ведет с миром интерпретатор.

• Идеологически предвзятая интерпретация основана на стереотипах, готовых клише и штампах. Они воспроизводятся в интерпретации и выдаются за ее результаты.

• Предвзятая интерпретация проявляет себя на микросоциальном уровне коннотативных значений дискурса, в которых ретранслируются формы коллективного сознания. Также в них воспроизводятся и индивидуальные мифы.

• Наконец, еще одной существенной чертой этой интерпретации является то, что она фактически сворачивает интертекст, превращает его в однородный массив смыслов, отличающихся друг от друга разве что небольшими оттенками и нюансами. Природа интертекста полифонична — «там» встречаются разные, равноправно звучащие голоса. Предвзятая интерпретация лишает другие высказывания права голоса. Она обладает силой принуждения.

Мы считаем, что предвзятая интерпретация осуществляется нами спонтанно — она имеет форму самообмана. Мы уже отмечали выше, что условием ее формирования является интертекст, в котором, среди прочих смыслов, воспроизводятся идеологемы, имеющие на нас влияние. Да и любая интерпретация является удобной почвой для предвзятости, поскольку она всегда (особенно в философии) основана на той или иной теоретической позиции и неявно служит этой нашей концепции — мы или обосновываем что-то с ее помощью или с чем-то не соглашаемся. Поэтому нам представляется, что важной частью интерпретации является критика нас самих и проблематизация. Формой этой критики и проблематизации для нас послужила генеалогия М.Фуко.

Основной тезис этой части нашей работы был таков: генеалогия — это критика существующего социального порядка, вскрытие его неявной структуры. Для нас это положение означает, что интерпретация текста является частью самоинтерпретации.

1. Процедура интерпретации должна быть основана на принципе историзма в направлении его вектора от настоящего в прошлое.

2. Поэтическая (философская) истина неотделима от истины, касающейся нас самих. Поэтому важнейшей составной частью процедуры интерпретации является самоопределение интерпретатора, его попытка осознать себя в контексте своей ситуации, которая всегда связана с тем, что происходит сегодня. Процедура интерпретации текста сопрягается с процедурой самоинтерпретации своей ситуации.

3. Самоинтерпретация — это трансценденция себя как отдельного сущего. Встреча с поэтической (философской) истиной предполагает опыт трансценденции себя.

4. Осознать свою ситуацию и как ситуацию других людей, и тем самым трансцендировать себя возможно через столкновение с проблемой. Смысл текста в полной мере раскрывается тогда, когда читатель находит в тексте ответ на свой, волнующей его вопрос. Трансценденция себя основана на осознании проблемы.

5. Проблема в генеалогии понимается как «проблемные конфигурации» — социальные ситуации, выделяемые на фоне привычного порядка вещей своей загадочностью и необычностью.

6. Важно также отметить, что герменевтика в свете генеалогии предстает как критика в том смысле, что взгляд на историческое предание со стороны той или иной проблемной (социальной) ситуации уже является критическим взглядом на привычное, поскольку проблема — это то, что подводит человека-к границе знаемого и незнаемого. Постановка проблемы позволяет нам критически отнестись к тому, что и как мы делаем в настоящее время. Самоинтерпретация — это самокритика нашего настоящего, вскрытие латентных контекстов наличного социального бытия. Великие поэтические (философские) произведения всегда актуальны, они вводят нас контекст нашего бытия-с-другими, открывают то, что прежде для нас было скрыто. Но это возможно увидеть в чужом тексте, если мы способны увидеть это в своей жизни. Чтение выдающихся произведений является самоинтерпретацией, погружением смысла текста в контекст нашего социального бытия, выявляющим наши «болевые точки».

7. Мы исходим из допущения, что поэтическая (философская) истина не говорит, что нужно делать, она лишь раскрывает нам глаза на то, как мы живем, на наше бытие. Когда поэтический или философский текст становится инструкцией — ответом на то, что мы должны делать, он тут же перестает быть текстом поэтическим или философским. Но именно в этом нам видится возможность завершения (само)интерпретации. Поэтическая истина событийна еще и в том смысле, что она высвечивает ситуацию человека. Важно, чтобы текст в процессе (само)интерпретации начал «разговаривать с нами» на языке нашей проблемной ситуации. Значительным то или иное поэтическое (философское) произведение делает не столько его способность отвечать на волнующие нас в настоящее время вопросы, сколько его «умение» высвечивать в нашем социальном бытии болевые точки, не видимые прежде.

Генеалогия, рассмотренная в форме самоинтерпретации настоящего, является критикой и проблематизацией нашего опыта чтения в контексте осознания его социальных (дискурсивных) детерминант. И в этом качестве она позволяет обнажить ряд мифов, которые мы невольно воспроизводим в нашей интерпретации поэтических и философских текстов. Герменевтический анализ, который использует генеалогию, позволяет рассматривать процедуру (само)интерпретации как проблематизацию социального контекста исторического предания.

Наша дальнейшая работа будет связана с более детальной проработкой предлагаемого подхода, который может быть уточнен и скорректирован на соответствующем эмпирическом материале.