Анархистский террор в России 1905-1907 гг

Первая русская революция в числе прочих потрясений впервые привнесла в историю нашей страны такое явление как анархистский террор. Это явление уже давно не было новинкой для всего мира — анархистские взрывы гремели в Европе и Северной Америке, были зафиксированы первые случаи «безмотивного» террора, который ставил под угрозу не только правящие слои, но и рядовых представителей городской буржуазии. Однако именно в России молодое анархистское движение продемонстрировало чрезвычайный экстремизм и вывело революционный террор на новый уровень насилия.

В Российской империи дифференциация общества, национальная рознь, классовый антагонизм оказались настолько сильны, а власть настолько неспособной решить насущные проблемы, стоявшие перед страной, что первый же мощный революционный взрыв привел к массовому кровопролитию и на долгое время поверг страну в пучину хаоса. Вполне адекватным этому хаосу был русский анархизм, плохо организованный, разрозненный, невероятно жестокий и, в то же время, наполненный своеобразной революционной героикой. В отличие от революционеров-народников, организовывавших покушения на представителей верховной власти, анархисты стремившиеся сделать террор массовым, мишенью для него избрали помещика, фабриканта, полицейского. Практика переставала контрастировать с теорией, более того, во многих случаях она ее просто подменяла.

Русские анархисты оставались отдельно стоящим явлением русской жизни. Они чаще всего отказывались образовывать коалиции с другими революционерами, были неумолимы в своей анти-социалистской пропаганде, чем отрезали от себя большинство возможных товарищей по революционной борьбе. Доводя все свои действия до крайности, анархисты враждовали и друг с другом, отказывались идти на компромисс с представителями других направлений анархизма, даже если расхождения касались мелочей.

Новизна русского анархизма заключалась и в том, что он был предельно последовательным и совершенно непримиримым — с анархистами невозможно было вести переговоры, их не интересовало участие в легальных организациях, мирная пропаганда рассматривалась ими лишь как плацдарм для дальнейших насильственных действий. Политическая полиция так и не смогла до конца осознать это принципиально новое явление, недоумевало и общество — ясно было одно, от анархистской пули и бомбы не был застрахован никто.

Согласно принципам «бакунизма», русские анархистыне были слишком избирательно в выборе средств — в их ряды мог вступить практически кто угодно (из среды беднейшего пролетариата, студенчества и т. д.), а уже на следующий день новый участник группы принимал участие в боевых акциях, получал от группы оружие и бомбы. Подобные условия нередко толкали в ряды анархистов близкие к уголовному миру элементы, настоящих уличных хулиганов, для которых разрушение уже давно стало образом жизни. Более того, многие анархистские лидеры и не настаивали на необходимости культурного роста революционеров — достаточно быть беззаветно преданным делу борьбы честным товарищем, понимать, что только немедленное и тотальное разрушение является решением накопившихся социальных проблем, быть готовым рисковать всем ради достижения вожделенной социальной революции. Не все анархисты, однако, были таковы — если та или иная группа задавалась серьезными, глобальными планами, то дисциплина могла становиться железной, а требовательность к своим же товарищам и беспощадность к провокаторам не знали границ.

Именно анархисты сыграли важную роль в приучении русского общества к террору, сделав его перманентным и массовым. Даже видные идеологи движения были шокированы теми формами, которые оно принимало в России, жестокостью, с которой рабочий народ обрушивался на держателей экономической и политической власти.

Хронологические рамки исследования обусловлены тем, что именно период Первой русской революции стал временем расцвета анархистского движения в России в целом и анархистского террора в частности. Однако такая датировка связана не только с ходом революции — анархистское движение имеет в рассматриваемый период самостоятельную динамику. Первые террористические акты были совершены анархистами еще в 1904 г., однако носили на тот момент практически единоличный и сугубо локальный характер, и лишь в первой половине 1905 г. стали существенным фактором общероссийской революционной борьбы. Характерно, что в момент, когда революция пошла на спад после московского восстания в декабре 1905 г., анархисты не только не приостановили свою деятельность, но лишь расширили ее, охватывая все новые и новые города и губернии, а также усилили и размах осуществляемого террора, способствуя тем самым пролонгации революционной обстановки в стране.

Актуальность проблемы анархистского террора в годы Первой русской революции не вызывает сомнений. Очевидно, что все вопросы, касающиеся истории терроризма имеют актуальное звучание для современной науки и общества, а анархистский террор, в виду своей крайне слабой изученности и, в то же время, большого исторического влияния представляется нам одним из наиболее очевидных объектов исследовательского интереса в рамках истории русского революционного движения. Будучи уникальным и разноплановым явлением анархистский террор по ряду своих характеристик предвосхищал современный терроризм.

Порвав с традициями предшествующего века, анархисты сделали упор на широкую и беспрерывную уличную войну, массовое поражение, готовы были использовать любые средства для достижения своих целей. Более того, они использовали террор не только и не столько для устранения конкретных неугодных личностей во власти, сколько для устрашения власти, в целом, и 5 тех слоев общества, которые оказывали ей поддержку. В то же время, с чисто исторической точки зрения, изучение анархистского террора позволяет существенно расширить наши представления о ходе Первой русской революции, о соотношении сил и взаимодействии различных течений в рамках русского революционного движения.

Научная новизна работы заключается в двух факторах. Во-первых, рассматриваемая нами проблематика впервые становится объектом самостоятельного исследования. Во-вторых, анализ явлений анархистского террора в работе строится почти исключительно на архивных материалах, многие из которых вводятся в научный оборот впервые. Мы можем говорить о недостаточной научной разработке проблемы, в связи с тем, что анархистский террор рассматривался ранее исключительно в контексте революционного терроризма в России в целом и лишь в рамках комплексных исследований. В большинстве случаев проблеме отводились лишь отдельные главы, зачастую исследования ограничивались приведением некоторого ряда частных фактов террора или обозначением проблематики как таковой. Более подробно на этих аспектах историографии анархистского террора мы остановимся в соответствующем разделе работы.

Предметом исследования является анархистский террор, как крупное явление общественной и политической жизни Российской империи, сыгравшее значительную роль в событиях Первой русской революции, как совокупность определенных действий, совершаемых русскими анархистами для достижения поставленной ими цели — низвержения существовавшего строя, а также как системообразующий и организующий фактор во взаимодействиях определенной группы людей.

Объектом исследования являются русские анархистские организации, группы и отдельные личности, чьими руками осуществлялась анархистская тактика «прямого действия». В связи с этим в работе анализируются и такие факторы как география распространения анархистских групп, их социальный состав, численность, и, что имеет для нашего исследования ключевую роль, 6 их принадлежность к тому или иному актуальному на тот момент направлению анархизма. Эта информация позволит нам не только понять отношение той или иной группы к тактике революционной борьбы, но и, соответственно, выявить причины и степень вовлеченности ее участников в активную террористическую деятельность. Задачи исследования:

1) Выявить предпосылки возникновения анархистского террора в России.

2) Проанализировать основные актуальные для рассматриваемого периода направления анархистской мысли применительно к вопросам тактики революционной борьбы и отношения к террору.

3) Рассмотреть ключевые организационные принципы анархистских групп, с точки зрения системообразующей роли террора и «пропаганды действием» в их деятельности. Охарактеризовать постановку боевого дела анархистскими группами, их социальный состав, а также географию распространения террористической деятельности анархистов и региональную специфику анархо-террора.

4) Выявить динамику развития явления в рассматриваемый период. На конкретных примерах проследить трансформации анархистского террора, от периода участия анархистов в стачечном движении до периода повальных экспроприаций и мелких единичных терактов.

Решению поставленных задач подчинена структура исследования. Работа состоит из двух глав, каждая их которых разделена на три части. Первая глава посвящена рассмотрению организационных принципов анархистских групп, тактики ведения ими революционной борьбы. В главе проводится разбор основных предпосылок для возникновения нового явления — анархистского террора в Российской империи, прослеживается ранний этап становления анархистских воззрений в стране. В ней анализируются идейные направления русского анархизма и их отношение к проблеме революционного террора. Здесь также дается анализ деятельности местных анархистских групп, проводимый с учетом того факта, что террористическая деятельность являлась в большинстве случаев и основным организационным принципом их существования.

Вторая глава посвящена конкретному применению анархистами террористических методов на практике. Она разделена на три части, в соответствии с выбранной нами периодизацией явления: первая часть, посвящена периоду от начала 1905 г. до середины 1906 г. — периоду зарождения и наиболее широких успехов анархо-терроравторая — периоду от середины 1906 г. до марта-апреля 1907 г., когда под ударами репрессивных мер правительства наиболее крупные анархистские группы были ликвидированы, и анархисты были вынуждены искать новые способы борьбытретья — периоду от марта-апреля до конца 1907 г. — периоду разложения движения, когда количественный рост анархистских групп сопровождался ростом количества мелких грабежей и экспроприаций, беспорядочного насилия, осуществляемого анархистами.

Методологический инструментарий работы целиком вытекает из характера материала, на котором она построена, а также из поставленных перед исследованием задач.

Базовым для нашей работы является историко-генетический метод, который позволяет нам рассматривать анархистский террор как динамически развивающееся явление, постепенно раскрывающее свои свойства на протяжении рассматриваемого периода и обладающее своей четкой внутренней периодизацией. Этот описательный в своей основе метод незаменим при работе с разрозненным фактическим материалом, так как позволяет рассматривать исторические события в их непосредственности, индивидуальности и образности. При этом, аналитически-индуктивный характер метода, подразумевающий движение от единичного к особенному, а затем к общему и всеобщему, позволяет нам выходить на более широкий 8 уровень обобщения. Как и в большинстве научных исследований нередким в работе является применение историко-сравнительного метода. Так, например, метод используется при сравнении воззрений теоретиков анархизма XIX века и их молодых последователей, действовавших в России в начале XX века, по проблемам революционного террора. В том же ключе проводятся сравнения практики русских анархистов с их предшественниками из числа народников и с зарубежными анархистами, которые ранее также вступили на путь террористической борьбы. Широко используется в работе и историко-типологический метод, который подразумевает выявление сущностно-однородных в пространственном или временном аспектах совокупностей объектов и явлений. Имея дело с определенным количеством свидетельств о практической работе той или иной группы, а также присовокупляя к этому сведения о доминирующих в ней идейных установках и соображениях тактики, мы выделяем определенные типы анархистских групп и организаций (по их отношению к террору и степени вовлеченности в террористическую деятельность). Эти типы организаций могут в дальнейшем складываться в определенное крупное направление анархизма или образовывать самостоятельные фракции внутри движения. Подобная типологизация позволяет нам выделить ключевые интересующие нас явления и увидеть их взаимосвязанность на фоне разрозненного фактического материала.

Обзор источников.

В нашей работе мы используем следующие основные группы источников: делопроизводственные документы из архива Департамента Полицииисточники личного происхождения — воспоминания участников революционных событий, деятелей анархистских групп, составленные ими очерки по истории анархистского движенияанархистскую периодикупрограммные документы русских анархистов, листовки и прокламации отдельных групп.

Основными источниками по теме нашего исследования являются архивные материалы Особого отдела Департамента полиции1, и преимущественно документация местных Охранных отделений. В отчетах начальников Охранных отделений, представляемых главе Департамента полиции Российской империи, зачастую содержится не только информация о террористической деятельности анархистских организаций на основе оперативных сводок, но и попытки проанализировать анархистское движение с его основными тенденциями и этапами развития. Подобные донесения содержат также и информацию о конкретных операциях по ликвидации анархистских групп, описание их акций и социального состава.

Не менее важной является, безусловно, попавшая в распоряжение Департамента полиции обширная переписка участников анархистских групп, которая в виду своей встроенности в корпус делопроизводственных документов не будет рассматриваться нами как отдельный источниковый пласт. Переписка эта зачастую была зашифрована и изобиловала подчас самыми хитрыми иносказаниями. Так, иногда нелегко бывает уследить за ходом мысли авторов письма в виду быстрой смены тем и запутанности обращения: например, автор обращается к адресату то на «вы», то на «ты», меняется пол адресата и количество адресатов, не говоря уже о постоянной смене имени адресата в обращениях на протяжении всего письма. Отдельного внимания заслуживает изобретательность многих анархистов, которым удавалось вести переписку даже из тюремных камер.

Крайне информативны описи арестованного имущества анархистов, в которых перечисляются наименования револьверов, компоненты взрывчатых веществ, яды. Не меньший интерес представляют списки изъятых прокламаций, газет, статей и листовок, которые чаще всего помогают.

1 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Фонд 102 — Департамент полиции Министерства Внутренних Дел. установить, к какому направлению анархизма принадлежала та или иная анархистская группа, и, соответственно, сделать выводы о степени ее вовлеченности в активную террористическую деятельность, а также зачастую содержат объяснение мотивов совершения тех или иных актов. Большая часть материалов подобного рода прилагается к оперативным сводкам, что позволяет нам ознакомиться не только с программным творчеством анархистских кружков, но и с материалами, издававшимися эмигрантскими группами за рубежом, материалами крупных анархистских конвенций и собраний. Среди подобного рода архивных документов нередко встречаются и выжимки из работ классиков анархистского движения. Отдельный интерес представляют и такие необычные источники как тексты анархистских песен, плохо сочиненные и угловатые, но исполненные наивного революционного задора и своеобразной площадной гимновости.

Чрезвычайно важны для нашего исследования материалы анархистской периодики, представленной такими изданиями как «Бунтарь», «Анархист», «Безначалие» и «Листки группы «Безначалие», «Черное знамя», «Буревестник», «Хлеб и воля». Изданные преимущественно за границей, эти газеты и журналы включали в себя собранные из разных частей России материалы и отчеты о деятельности анархистских групп, с сильным акцентом на ее террористическую составляющую, обширную корреспонденцию и координирующие деятельность движения программные документы. Эти материалы дополняют имеющиеся делопроизводственные документы и помогают выстроить целостную и последовательную картину тех или иных ключевых событий.

Ту же функцию призваны выполнять и сборники, созданные анархистами как непосредственно после событий Первой русской революции, так и значительно позже, в период установления советской власти.

Одним из ключевых источников по рассматриваемой нами проблематике можно назвать сборник «Альманах. Сборник по истории.

11 анархического движения в России", изданный в Париже в 1909 г., под редакцией анархиста Николая Рогдаева (Музиля)2. Изначально планировалось осуществить многотомное издание, собрать как свидетельства непосредственных участников событий, так и ключевые выдержки из периодических изданий анархистов, однако на свет появился лишь первый том, который, тем не менее, весьма информативен. Такие очерки и статьи как «Из истории анархического движения в Белостоке» («Белосточанин»), «Очерк анархического движения в Москве 1905;1908 гг.» («Северянин»), «К истории анархистского движения в Грузии» (К.Оргеиани), «Краткий очерк анархического движения в Житомире за 1904;1907 гг.», материалы, посвященные отдельным видным деятелям анархизма (а в случае с русскими анархистами это почти всегда были именно видные боевики), помогают дополнить персональным содержанием сухие выкладки делопроизводственных документов, а в ряде случаев и восполнить лакуны, которые были вызваны их утерей. В частности, значительное количество бумаг, касающихся деятельности анархистов Белостока, Екатеринослава, Одессы и других городов было уничтожено в результате анархистских взрывов, целенаправленно осуществленных в зданиях охранных отделений, жандармских управлений и полицейских участков.

Новая попытка собрать разрозненные данные по истории русского анархистского движения была предпринята уже в середине 1920;х гг., когда был составлен и выпущен сборник «Михаилу Бакунину 1876−1926: Очерки истории анархического движения в России"3. Интересующая нас проблематика освещается в нескольких статьях сборника, написанных непосредственными участниками событий, в том числе в статье Даниила Новомирского «Анархистское движение в Одессе 1904;1908 гг.», Овсея Таратуты «В России и за границей. 1903;1907» и ряде других. В частности.

2 Альманах: Сборник по истории анархического движения в России. Т.1. Париж, 1909.

3 Михаилу Бакунину 1876−1926: Очерки истории анархического движения в России. М., 1926 статья Новомирского не только разъясняет нам генезис анархизма в Одессе и основные этапы его становления (эти вопросы освещались еще в первом номере «Бунтаря» за 1906 г.), но в первую очередь открывает нам ход мысли и революционной стратегии одного из основных деятелей русского анархистского движения, раскрывает некоторые подробности событий, происходивших в Одесском порту в конце 1906;начале 1907 гг., которые не могли найти должного отражения в делопроизводственных документах. Отдельное внимание в своем очерке Даниил Новомирский уделяет борьбе различных направлений анархизма, расходившихся во многом именно по вопросам революционного террора.

Первые попытки издания программных документов анархизма были предприняты еще в ходе Первой русской революции4. Рост популярности анархистского движения в рассматриваемый период и его общероссийское распространение естественно рождали среди современников желание разобраться во взглядах, составляющих основы этого нового и стремительно развивавшегося явления. Так, в 1907 г. в Санкт-Петербурге был издан сборник «Анархизм», который включал работы виднейших теоретиков анархизма, представлявших различные его направления, в том числе М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина, Э. Реклю, Б. Теккера, Ж. Прудона, Л. Н. Толстого, М. Неттлау, М. Штирнера и других5. Характерно, что этот сборник был целиком переиздан в 1999 г., в условиях нового витка общественного интереса к движению анархистов в России6. В предисловии к нему проливается свет на историю издания сборника. В оригинальном издании все переводы были осуществлены анонимно или с использованием загадочных псевдонимов — интересно, что оно было инициировано не столичными анархистами, а различными представителями «окололитературной богемы», поэтами и журналистами.

4 В данном случае мы говорим об официальных — «легальных» изданиях, а не о подпольной печати, которую осуществляли сами анархистские группы.

5 Анархизм: Сборник. СПб., 1907.

6 Анархизм: Сборник. М., 1999.

Важнейшими программными документами русского анархизма можно считать доклады, зачитанные на амстердамском съезде анархистов летом 1907 г., и изданные в том же году в виде сборника «Русская революция и анархизм"7. В частности в нем содержатся заключения съезда по вопросам о грабеже и экспроприациях, об актах личного и коллективного протеста, а также ряд докладов (в том числе доклад П.А.Кропоткина), затрагивающих вопрос о том направлении, в котором двигалось в тот момент русское движение. Отдельный интерес для нас представляет доклад Вл. (Федорова) -Забрежнева «О терроре», который, как ни странно, ставит заявленный в названии вопрос чисто теоретически и опирается в его разборе исключительно на примеры из истории зарубежного анархистского движения. Подобный ракурс тем более удивляет, будучи предложенным практикующим анархистом, которому доводилось оказывать вооруженное сопротивление и осуществлять разного масштаба экспроприации.

Отдельный интерес для нас представляют программные работы непосредственных участников движения в России, выпущенные в разгар революционных событий. Стоит отметить, что все они имеют сильный уклон в сторону чистой теории, и при ознакомлении с ними подчас может сложиться ложное ощущение, что буря революционной борьбы обошла их авторов стороной.

К подобным работам можно отнести трактат анархиста Льва Черного (П.Д.Турчанинова) — «Новое направление в анархизме: ассационный анархизм"8. Завершенный в 1906 г., громадный по тогдашним меркам текст (400 стр.), изобилует сложнейшей малопонятной терминологией и в мельчайших деталях рисует картину будущего строя, при этом абсолютно игнорируя вопрос о революционной практике, о том, какими путями будет достигнуто это новое общество. Будучи выполненным под влиянием работ.

7 Русская революция и анархизм: доклады, читанные на съезде коммунистов-анархистов. Лондон, 1907 о.

Черный Лев. Новое направление в анархизме: ассационный анархизм. М., 1907.

М.Штирнера и Б. Тэккера, текст во многом напоминает доктринерские построения Ш. Фурье, и полностью обходит стороной текущее положение дел в русском анархизме. Стоит отметить, что Лев Черный вел свою пропагандистскую работу в Москве, где масштаб осуществляемого анархистами террора был незначителен.

Вопросы непосредственно анархистской тактики и террора были освещены в работе видного деятеля анархистского движения И.С.Книжника-Ветрова «Анархизм, его теория и практика», изданной в Санкт-Петербурге в 1907 г. 9. В частности, анархист выступал с резкой критикой террористических актов, как происходящих исключительно из темперамента человека и его малосознательных инстинктов и не ведущих к достижению главной цели анархистов — социальной революции. Гораздо более важным фактором Ветров считал культурное возрождение людей, подкрепленное всеобщей стачкой и массовым «action directe» («прямым действием») в форме захвата земли крестьянами и фабрик рабочими. Именно эти два элемента исконно анархистской тактики революционной борьбы, столь яро 1 отрицаемые авторитарными социалистами, и привели, по мнению Ветрова, к тем временным победам, которые удалось одержать русской революции. е Автор резко осуждает «безмотивный» террор (как ни странно, исключительно на примере громкого акта французского анархиста Эмиля Анри и без упоминания актов русских «безмотивников»), который, однако, как и любой другой вид революционного террора, по мнению Ветрова, мог исчезнуть лишь тогда, когда прекратится террор правительства и капитала. Ветров настаивает на том, что террор в качестве средства для установления нового строя могут предложить только «.политические недоучки, полные революционного жара, но страдающие полным отсутствием революционного смысла"10.

9 Книжник-Ветров И. С. Анархизм, его теория и практика. СПб, 1907.

10 Книжник-Ветров И. С. Анархизм, его теория и практика. С. 31.

Новый всплеск издательской деятельности, касающейся программных документов анархистов, листовок и прокламаций, выпущенных отдельными группами, произошел по вполне объективным причинам лишь в 90-е годы XX века.

Ряд интересных документов по истории русского анархизма периода Первой русской революции мы можем найти в сборнике «История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях», изданном в 1996 г. под редакцией О.В.Будницкого". Среди них краткие выжимки из прокламаций и программных документов анархистов, в том числе несколько труднодоступных и редких листовок, в текстах которых затрагиваются проблемы террора и экспроприации, остро стоявшие перед русскими анархистами.

Беспрецедентный труд по сбору и изданию материалов, связанных с анархистским движением в России предпринял В. В. Кривенький.

Выпущенный под его редакцией двухтомник «Анархисты: Документы и материалы 1883−1935 гг.» содержит в себе большинство известных и широко распространявшихся анархистами прокламаций и листовок, выдержки из периодических изданий, решения анархистских съездов и доклады их 12 участников. Эти материалы тем более важны с учетом того, что именно прокламации были для анархистов основным средством для объяснения и обоснования своей террористической деятельности, содержали в себе информацию о конкретных причинах совершения тех или иных актов, помогали понять тактику революционной борьбы той или иной группы. Издание этих материалов было осуществлено впервые, и до сих пор не имеет конкуренции по своей полноте и основательности.

Сборник документов «Анархистское движение в период кризиса российской цивилизации» под редакцией А. А. Штырбула, содержит раздел, в котором приводятся выдержки из программных документов анархистов за.

11 История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Р-н-Д., 1996.

12 Анархисты: Документы и материалы 1883−1935 гг. В 2-х тт. М., 1998 период с конца XIX века по февраль 1917 г. Несмотря на краткость приводимых фрагментов и крайне небольшой объем раздела, здесь мы все же встречаем ряд важных и труднодоступных в настоящий момент документов. Среди них «Манифест анархистов-коммунистов» Даниила Новомирского, выдержки из работ видных теоретиков анархизма рассматриваемого периода А. А. Борового и Льва Черного (П.Д.Турчанинова), а также из листовок нескольких малоизвестных анархистских групп, таких как «Омская группа анархистов-коммунистов», «Северная группа анархистов-коммунистов «Черный террор» и т. д. В этих материалах затрагиваются проблемы тактики революционной борьбы анархистов, их основные задачи, вопросы о терроре и экспроприациях13.

Среди источников личного происхождения для нас особняком стоят воспоминания И. И. Генкина. Будучи социал-демократом, а после раскола РСДРП меньшевиком, И. И. Генкин в годы Первой русской революции занимался партийными делами в Одессе и в Крыму. В связи с этим, он неоднократно сталкивался с деятельностью местных, крайне активных, анархистских групп и был не понаслышке знаком с различными проявлениями анархистского террора14. Более того, оказавшись на каторге, И. И. Генкин познакомился там с участниками анархистской группы «Безначалие» и в первую очередь с ее идейным лидером Степаном Романовым «Бидбеем». Отсюда и значительный крен в его воспоминаниях в сторону «безначальцев» и столь подробное описание деятельности группы, которое он почерпнул из личного общения с ее участниками15. Вместе с тем, Генкин старался дать полноценную картину событий, проследив и генезис анархистского террора. Свои знания по истории русского анархизма он суммировал в статье «Среди приемников Бакунина», вышедшей на страницах.

13 Штырбул A.A. Анархистское движение в период кризиса российской цивилизации. Омск, 1998.

14 Генкин И. И. По тюрьмам и этапам. Пб, 1922.

15 Генкин И. И. Группа Безначалие в 1905;08 гг.: Очерки из героической эпохи в жизни русского анархизма. Минск, 1919.

Красной летописи"16. Отдельный интерес представляет его работа, посвященная восстанию на броненосце «Потемкин Таврический», которая среди прочего содержит интересные сведения о деятельности, в том числе.

17 террористической, анархистов в Одессе летом 1905 г. .

Сведения об участии анархистов в вооруженном восстании в Москве в декабре 1905 г. мы можем почерпнуть из кратких воспоминаний непосредственного участника событий, едва ли не первого московского анархиста В. Федорова-Забрежнева18. Так, В. Забрежнев отмечает крайнюю организационную разрозненность и малочисленность московских анархистов накануне восстания, невозможность оказать существенное влияние на ход событий. Им, однако, удавалось осуществлять разоружения чинов полиции и солдат — были созданы склады экспроприированного оружияанархисты оказывали помощь раненым, формировали санитарные дружины.

К этой же группе источников можно отнести и уже упоминавшиеся очерки по истории анархистского движения в различных регионах, составленные Даниилом Новомирским, Г. И. Гогелиа (К.Оргеиани), Овсеем Таратутой, Иудой Гроссманом-Рощиным и другими видными деятелями русского анархизма и рядовыми участниками анархистских групп19.

В целом, узкий круг опубликованных источников по проблематике, а также информационная лаконичность и однотипность оных делают очевидной необходимость обращения к архивным материалам с целью воссоздания сколько-нибудь полной картины революционного террора.

16 Генкин И. И. Среди приемников Бакунина: Записки по истории российского анархизма // Красная летопись. Л., 1927.

17 Генкин И. И. Восстание на броненосце «Потемкин Таврический». М., 1925.

18 Забрежнев (Федоров) Вл. За массой // Декабрь 1905 года на Красной Пресне. М., 1925.

19 См. Альманах: Сборник по истории анархического движения в России. Т.1. Париж, 1909; Михаилу Бакунину 1876−1926: Очерки истории анархического движения в России. М., 1926; Гроссман-Рощин И. С. Думы о былом: Из истории белостоцкого анархического «чернознаменского» движения // Былое. Пб., 1924. № 26/27;

Симанович В. Воспоминания пролетария // Каторга и ссылка, 1931 г. № 6 (79) анархистов. Богатство сохранившихся фондов Департамента полиции и их комплексный характер позволяют нам с большей или меньшей степенью эффективности решать поставленные перед исследованием задачи.

Историография.

Историографическая судьба выбранной нами проблемы достаточно сложна. По сути, заданная проблематика никогда не выделялась как отдельная и не становилась объектом полноценного исследования. В немногочисленных комплексных работах, посвященных революционному террору в России, рассматриваемому сюжету также уделялось мало места. Стоит отметить, что изучение интересующих нас проблем в этих работах было построено исключительно на традиционных источниках: мемуарах, публицистике, программных документах анархистского движения. Попытки же обращения к архивному материалу по проблематике анархистского террора практически не предпринимались.

В связи с этим историография проблемы включает в себя преимущественно общие работы, в которых анархистский террор, тактика анархистов в период Первой русской революции и различные аспекты участия анархистов в революционных событиях затрагиваются лишь походя.

Мы можем условно выделить четыре хронологических периода в изучении русского анархизма в Первой русской революции.

Первый период можно датировать 1906 — 1918 гг. Период характеризуется преимущественно попытками публицистов и исследователей разобраться в том, с каким явлением столкнулось российское общество в лице анархизма, в чем заключались причины его популярности в рядах интеллигентных студентов и низов рабочего класса, а также и разъяснить основные аспекты тактики анархистов, как крайне опасной для мирного существования рядовых жителей империи. Помимо этого, работы, появившиеся на свет в первые послереволюционные годы, были направлены.

19 и на обозначение четких различий между большевизмом и другими течениями революционной мысли, продиктованы необходимостью продемонстрировать превосходство одного пути развития над другим, а в иных случаях и попытками реабилитировать анархистское движение в глазах читателей со стороны лиц, сочувствующих движению.

Работа социал-демократа И. И. Лузина «Анархизм и рабочий класс», появившаяся на свет в 1906 г., представляет собой развернутую критику анархистских лозунгов, которые, по словам автора, «.стали все более слышны в настоящий момент"20. Лузин дает поверхностный разбор анархистской тактики, отмечает совмещение анархистами идей о всеобщей стачке и «прямом действии». Он также отмечает, что анархисты, проповедовавшие захват группами рабочих — «коммунами» предприятий, на которых они работают, приписывали себе успехи всеобщей забастовки в.

России, не обращая внимания на организационную роль РСДРП в этом процессе. Автор приходит к выводу, что единоличный террор анархистов бросание бомб в рестораны и театры, совершенно лишен смысла как метод борьбы за социальную революцию, и только вызывает репрессии.

2 1 правительства по отношению к рабочему классу. В 1906 г. была издана и схожая по своей сути и содержанию работа Д. Галеви, посвященная в первую очередь борьбе между анархистами и социал-демократами на идейном 22 фронте .

Значительно больший интерес для нас представляет изданная в том же году работа «Анархизм и хулиганство», написанная выходцем из социал-демократического лагеря (автор не указан). В ней автор осуществляет разбор взглядов ведущих анархистских авторов по вопросам о терроре и делает вывод, что никто из них не выступал с полным отрицанием террористической борьбы. Более того, некоторые, как например Жан Грав и.

20 Лузин И. И. Анархизм и рабочий класс. М., 1906.

21 Лузин И. И. Анархизм и рабочий класс. С. 12.

22 Галеви Д. Анархизм и социализм. Москва, 1906.

23 Анархизм и хулиганство. СПб., 1906.

Иоган Йозеф Мост, «.страстно пропагандировали не только террор, но и воровство». Жан Грав настаивал также на необходимости осуществлять воровство совершенно открыто, как акт принудительной экспроприации24. Еще важнее то, что автор останавливается на существующем положении дел в русском анархистском движении. В частности, он отмечает, что в среде русских анархистов лишь небольшие группки людей теоретически подкованы и идейны, в то время как остальные лишь используют лозунги анархизма для осуществления немедленной экспроприации частной собственности, и тем самым находят идейное оправдание для своего «хулиганства» (русских анархистов автор называет не иначе как «наши хулиганы»). Автор настаивал также на безусловной вредности анархистского движения и на необходимости бороться с ним, несмотря даже на наличие в его рядах геройских и идейных личностей25.

Попытку проанализировать теоретические предпосылки русского анархизма предпринимает в своей работе «Современный анархизм: от Кропоткина до настоящей эпохи» Л.Кульчицкий. Автор среди прочего разбирает воззрения основоположников анархистского движения по вопросам тактики революционной борьбы. В частности делается вывод о том, что, несмотря на критику частных террористических актов, П. А. Кропоткин, тем не менее, признавал их важное значение, так как зачастую они могли «.сделать больше, чем пропаганда, или тысячи брошюр». При этом анализируются и работы зарубежных теоретиков анархизма, таких как Элизе Реклю, который в частности утверждал, что общественность сначала относится к революционным актам как к «безумию», но в дальнейшем начинает ими интересоваться, и тем самым их пропагандистский эффект постоянно растет. Они способствуют дестабилизации правительства, которое колеблется между репрессиями и уступками, и приводят лишь к расширению революционного движения.

24 Анархизм и хулиганство. С. 12−13.

25 Там же. С.26−27.

Стоит отметить, что работа Л. Кульчицкого касается почти исключительно теоретических программных вопросов анархизма, и затрагивает вопрос об анархистском терроре лишь самым косвенным образом26.

Крайне схожая работа под названием «Что такое анархизм и чего хотят.

27 анархисты" была написана в те же годы Н. Г. Березиным. Основной интерес здесь представляет выделение автором семи основных направлений в современном анархизме, восходящих к тем или иным ведущим теоретикам движения, детальный разбор взглядов П. А. Кропоткина, Л. Н. Толстого и.

М.А.Бакунина, а также ряд общих выводов автора — в частности, его утверждение о глубоко индивидуалистической сути анархизма, преувеличении анархистами роли личности в истории. Подобные взгляды, по мнению автора, легко становились предпосылкой для индивидуального, анархистского террора, попыток своими руками совершить коренной перелом в условиях крайней общей неподготовленности революционной борьбы. В остальном же, автор полностью игнорирует яркий этап существования русского анархизма в годы Первой русской революции, и взгляды его ведущих деятелей по вопросам революционного процесса. В том же ключе выполнена и работа А. А. Карелина «Государство и анархизм», обходящая стороной вопросы о практической деятельности анархистов на.

28 ниве революционной борьбы .

Пожалуй, наиболее фундаментальной работой данного периода можно.

29 назвать статью Б. И. Горева «Анархисты, максималисты и махаевцы», в которой дана подробная картина возникновения анархистского движения в России, анализируется география его распространения и социальный состав, а также впервые акцентировано затрагивается вопрос об анархистском терроре, преимущественно в годы Первой русской революции, то есть на.

26 Кульчицкий J1.C. Современный анархизм: от Кропоткина до настоящей эпохи. Пг., 1917.

27 Березин Н. Г. Что такое анархизм и чего хотят анархисты. Одесса, 1917.

28 Карелин A.A. Государство и анархизм. М., 1918.

29 Общественное движение в России в начале ХХ-го века. T.III. Кн.5. СПб., 1914; Горев Б. И. Анархисты, максималисты и махаевцы. Пг., 1918 пике движения. Здесь рассматриваются преимущественно случаи участия анархистов в стачках, применяемые ими методы экономического террора, а также ряд наиболее известных актов террора индивидуального. Исследователь отмечает, что на деле количество актов политического террора в анархистской практике — борьба с полицией и ее тайными агентами (на языке анархистов — «шпикобойство»), жандармами, Охранным отделением, значительно превышало количество актов террора экономического, что в целом сближало анархистов с эсерами и особенно с максималистами. При этом, именно тактика русских анархистов с их «перманентным боевизмом», экономическим террором, доведенным до своего логического завершения, и общей «смелостью фантазии», делала их уникальным явлением и «недостижимым идеалом» даже для самых пылких.

С 30 европейских анархистов. Автор приходит к ряду интересных выводов, среди которых, например, вывод о взаимосвязанности анархистских групп в разных частях империи, которая выражалась, среди прочего, в постоянных разъездах «боевиков» между городами, или о том, что именно Россия была особо благоприятной страной для распространения анархизма в виду низкого уровня развития пролетариата и преобладания примитивных форм рабочего движения, выражавшихся в физическом насилии над хозяевами, разгроме фабрик и т. д. Раздел работы Б. И. Горева, посвященный анархизму, стал во многом отправной точкой для большинства последующих исследований в этой области, которые также опирались почти исключительно на материалы анархистской периодики и сборников по истории движения.

Второй период охватывает большой временной отрезок с 1918 г. до конца 1960;х гг., и характеризуется почти полным застоем в изучении проблематики. В случае если подобные исследования все же предпринимались, то обычно отличались очень тенденциозным, упрощенным подходом к сюжету, стремлением всеми возможными способами преуменьшить масштабы участия анархистов в ключевых.

30 Горев Б. И. Анархисты, максималисты и махаевцы. С. 38 революционных событиях, а также замолчать реальные масштабы их влияния на массы31. Анархизм в Первой русской революции воспринимался исключительно как объект триумфальной борьбы для большевиков, которые уже на том этапе сумели обозначить свое преимущество в борьбе за рабочий класс.

Характерной для данного периода работой можно назвать диссертационную работу Л. А. Кузиной «Борьба большевиков против анархизма в период первой русской революции"32, в которой помимо теоретического разбора основных направлений русского анархизма, речь идет, в первую очередь, о предотвращении большевиками попыток анархистов проникнуть в Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов, а также организации ими Совета Безработных, призванного предотвратить появления в этой среде анархистских — «махаевских» настроений.

Совсем эпизодические сведения о практической деятельности кавказских анархистов можно почерпнуть из работы В. Е. Кожевина, посвященной революционеру Н.А.Каландришвили33, который в 1907 г. вступил в ряды анархистов и, встав на путь индивидуального террора, столкнулся со всеми вытекающими из него тяготами жизни боевика, такими как «.скрывание, отстреливание, лазанье через трубы, перепрыгивание через заборы» и т. д. В составе анархистских групп Н. А. Каландришвили участвовал в совершении террористических актов, налетов на жандармерию и экспроприации. Этот этап деятельности Каландришвили исследователь оценивает как идейно ошибочный, но, в то же время, внесший вклад в складывание личности опытного революционера и боевика.

С упомянутым выше исследованием Л. Н. Кузиной идейно и сюжетно перекликается вышедшая в конце 1960;х гг. работа Н. П. Бабаевой — «Борьба.

31 Ярославский Е. М. Анархизм в России, М., 1939.

J л.

Кузина JI.A. Борьба большевиков против анархизма в период первой русской революции. JI.1950.

3 Кожевин В. Е. Легендарный партизан Сибири. Улан-Удэ, 1967 большевиков Петербурга против меньшевиков, эсеров и анархистов в период первой русской революции 1905;1907 гг."34. В частности, автор отмечает, что на момент наивысшего пика революции — декабря 1905 г. — в Петербурге действовали немногочисленные анархистские группы различных направлений, которые предпринимали попытки пропаганды в городской рабочей среде. На основе преимущественно периодических изданий анархистов, автор восстанавливает предпосылки возникновения этих групп и основные проповедуемые ими воззрения, которые, по мнению автора, «.были проникнуты духом соглашательства и раболепства перед либеральной буржуазией». Н. П. Бабаева настаивает также на том, что все различия между анархистскими группами находились лишь в плоскости вопросов тактики, однако и здесь вся их деятельность была подчинена одной цели — немедленному уничтожению государства и власти, которое предполагалось достигнуть при помощи «.заговорщически-авантюристических актов узкой кучки героев-борцов». Все сведения об участии анархистов в революционных событиях в Петербурге автор черпает из прокламаций и воззваний, приписываемых местным группам анархистов, однако, даже несмотря на такой подход, попытка затронуть вопрос об анархистском движении в столице империи имеет важный научный смысл.

Третий период — конец 1960;х гг. — конец 1980;х гг. характеризуется постепенным подъемом интереса к проблематике анархизма в русском революционном движении. Рассматриваемый период отмечен в отечественной историографии первым робкими попытками обращения к вопросам истории русского анархизма в целом, и в частности к проблемам деятельности русских анархистов в период Первой русской революции.

Стоит отметить, что толчком к подобным переменам послужил рост количества работ, посвященных народническому движению. Важную роль в.

34 Бабаева Н. П. Борьба большевиков Петербурга против меньшевиков, эсеров и анархистов в период первой русской революции 1905;1907 гг. Л., 1968 реабилитации анархизма в советской историографии сыграла исследовательская деятельность Н. М. Пирумовой, посвятившей ряд работ основоположникам и теоретикам русского анархизма — М. А. Бакунину и П.А.Кропоткину35.

В конце 1960;х гг. осуществляется издание спецкурса лекций В. В. Комина — «Анархизм в России"36, хронологически охватывающего первую четверть XX в. и отмеченного менее ангажированным, в сравнении с предыдущим периодом историографии, взглядом на проблематику. Две лекции из спецкурса посвящены участию анархистов в событиях Первой русской революции, производится разбор основных направлений русского анархизма и возникших между ними противоречий, рассматривается деятельность наиболее видных анархистских групп. Стоит отметить, что в своих выводах автор базируется на достаточно узком круге анархистских публикаций и периодики, архивные материалы использованы минимально.

В то же время, серьезная работа по проблематике появляется за рубежом — монография «Русские анархисты», написанная в 1960;е гг. американским исследователем Полом Авричем37, которому удалось не только дать полноценную картину участия русских анархистов в событиях трех революций, а также и гражданской войны, но и впервые коснуться проблем анархистского террора как весомого явления в русском революционном процессе. Фактически впервые исследовательская работа была посвящена исключительно проблематике анархизма периода первой четверти XX века. Затрагивается в ней и вопрос об анархистском терроре, однако автор по объективным причинам не имел возможности работать с архивными источниками, в виду чего соответствующий раздел работы строится исключительно на материалах периодических изданий, сборников и.

35 Пирумова Н. М. Бакунин (ЖЗЛ). М., 1970; Пирумова Н. М. Кропоткин (ЖЗЛ) М&bdquo- 1972; Пирумова Н. М. Социальная доктрина М. А. Бакунина. М., 1990.

Комин В. В. Анархизм в России. Спецкурс лекций, прочитанных на историческом факультете педагогического института. Калинин, 1969.

37 Avrich P. The Russian anarchists. Princeton University Press, 1967 нескольких мемуаров. Эта же довольно ограниченная группа источников послужила основой, как для предшествующих, так и для большинства последующих исследований проблематики. Стоит отметить, что, несмотря на некоторые фактические неточности и акцент почти исключительно на теоретическую подоплеку деятельности анархистов, труд П. Аврича является важной вехой в изучении русского анархизма начала XX века, затрагивает важные вопросы о деятельности ведущих анархистских организаций и основах стоявшей за ней идеологии, с привлечением свидетельств о ряде наиболее нашумевших актов анархистского террора.

Стоит отметить, что несмотря на рост количества обращений к проблематике русского анархизма периода Первой русской революции, большинство работ, созданных в рассматриваемый период осталось, на уровне кратких статей (преимущественно по 2−4 страницы каждая) в различных, в том числе региональных, исследовательских сборниках. Характерной чертой этого периода является то, что все оценки продолжали даваться согласно официальной марксистско-ленинской доктрине, что не могло не сковывать в определенной степени исследователей в их изысканиях — установка на необходимость преуменьшения роли анархистов в революционных событиях продолжала оставаться актуальной38.

Краткий очерк истории анархистского движения в Одессе дает В. А. Савченко в своей статье, вышедшей в сборнике «Воспитание историей"39. Несмотря на невероятно сжатый объем статьи (1 страница), автор одним из первых приводит данные о количестве анархистских групп в городе, их социальном составе, наиболее известных проявлениях террора, участии анархистов в забастовочном движении. Автор приходит к выводу о том, что на юге Украины анархистское движение приняло крайне.

3 8.

Например, Канев С. Н. Революция и анархизм. Из истории борьбы революционных демократов и большевиков против анархизма (1840−1917). М., 1989.

39 Савченко В. А. Анархистское движение в Одессе. 1905;1907 гг. // Воспитание историей: одесская областная историко-краеведческая научно-практическая конференция. Одесса. 1989 экстремистский, террористический характер, с налетом антиинтеллигентских тенденций, восходящих к движению «махаевцев». Подобный набросок в условиях крайне слабой изученности отечественными учеными данной проблемы можно рассматривать как успешный, однако, существенным его минусом является обилие фактических ошибок (например, в названиях групп и принадлежности их к одесскому анархистскому движению), которые наталкивают на вопрос о том, на какие материалы опирался автор при подготовке статьи.

Проблематика анархистского террора затрагивается в статье «Индивидуальный террор в тактике мелкобуржуазных партий в первой русской революции» А. Ф. Жукова, изданной в сборнике «Непролетарские партии в трех революциях"40. Автор отмечает, что в тактике анархистов существовало определенное противоречие между индивидуальным террором и массовыми методами борьбы, несмотря даже на то, что ведущие деятели движения и основные организации анархистов требовали совмещения этих методов, уповая на всеобщую стачку как на средство достижения социальной революции. Жуков отмечает, что анархисты признавали право каждого участника групп на совершение теракта, как «проявление совести» или самозащиты: «разлитой» массовый террор расценивался ими как выражение свободы личности. При этом, даже сами анархисты зачастую отмечали чрезмерную убежденность своих товарищей в «чудодейственной силе террора"41. Автор приводит интересные статистические выкладки — в частности информативно сравнение анархистов с эсерами в вопросе осуществления террора: например, за один год (1906) только анархисты Екатеринослава совершили 70 терактов, в то время как эсеры за тот же год совершили 78 терактов по всей России. Все данные, касающиеся.

40 Жуков А. Ф. Индивидуальный террор в тактике мелкобуржуазных партий в первой русской революции // Непролетарские партии в трех революциях. М., 1989.

41 Жуков А. Ф. Индивидуальный террор. С. 140 анархистского террора, автор черпает исключительно из анархистской периодики и отдельных листовок и прокламаций.

Характерным примером кратких статей по проблематике русского анархистского движения являются статьи А. Барминой42 и А. Толочко43, опубликованные в сборнике «История политических партий в вузовском курсе политической истории». A.B. Бармина делает акцент на предпосылках возникновения анархистского движения в России и на его социальном составе, географии распространения. Помимо этого бегло затрагиваются проблемы анархистской тактики, выдвинутые на совещании группы «Хлеб и воля» в 1904 г., а также некоторые организационные аспекты работы анархистских групп. Автор приходит к выводу о том, что анархисты в рассматриваемый период претендовали на роль лидеров в борьбе за массы, их пропаганда имела широкий резонанс в мелкобуржуазных слоях, и своими призывами к стихийному бунту они могли привести к росту неоправданных жертв. А. П. Толочко в своей статье, посвященной анархистам Сибири, утверждает, что анархистская пропаганда «прямого действия», экспроприаций, захвата фабрик и заводов имела успех в регионе, особенно в наиболее отсталых слоях трудящихся, ссыльных поселенцев и местного студенчества. Периодом наивысшей активности анархистских групп Сибири автор считает 1907;1908 гг., когда ими был осуществлен целый ряд терактов и экспроприаций.

Помимо этого, в рассматриваемый период появился на свет и ряд диссертационных работ по проблемам анархизма начала века, среди которых особняком стоит работа В. В. Кривенького «Анархисты в годы первой русской революции"44, в которой впервые в отечественной историографии движение русских анархистов указанного периода стало самостоятельной темой.

42 Бармина A.B. Анархизм в годы первой русской революции // История политических партий в вузовском курсе политической истории. М., 1991.

43 Толочко А. П. О деятельности анархистов в Сибири (1905 — фев. 1907 гг.) // История политических партий в вузовском курсе политической истории. М., 1991.

44 Кривенький В. В. Анархисты в революции 1905;1907 гг. М.1990 исследования. В работе акцент делался на анархизме как явлении политической жизни страны, на тех факторах, из которых складывалась пропагандистская и агитационная работа анархистов, основах их учения во взглядах ключевых направлений русского анархизма. Автор останавливается на вопросах о социальном составе анархистских групп, их численности и географии распространения, а также на базе архивного материала рассматривает некоторые заметные случаи анархистского террора, преимущественно получившие освещение в мемуарной литературе, сборниках и анархистских печатных органах.

Четвертый период — датируется началом 1990;х гг. и сохраняет внутреннее единство до сегодняшнего дня. Период характеризуется появлением первых общих работ по проблематике революционного террора в России. Среди подобных работ — исследование американского историка Анны Гейфман «Революционный террор в России. 1894−1917 гг."45, масштабный труд, в котором впервые акцентировано обозначалась проблематика анархистского террора. Работа, тем не менее, не избежала существенного крена в сторону более распространенного материала, касающегося терроризма эсеров, боевой организации РСДРП и т. д. Однако в случае с работой Анны Гейфман особенно очевидно желание дать хотя бы первые наброски в изучении проблемы, с научной точки зрения реабилитировать анархистский террор как весомую силу в русских революционных событиях. Автор постулирует своеобразность и уникальность русского анархистского движения в целом, разрыв с предшествующими традициями революционной борьбы, ставший особо ощутимым в ходе нарастания радикальности анархистского террора, называет анархистов «террористами нового типа». Соответствующая глава работы, однако, как и прежде строится исключительно на мемуарной литературе, материалах анархистских сборников и печатных органов, а также на выжимках из работ теоретиков анархизма.

45 Гейфман А. Революционный террор в России. 1894−1917 гг. МЛ 997.

В этот период продолжается и активная исследовательская и издательская деятельность В. В. Кривенького. Так, нельзя не отметить работу исследователя над энциклопедическими статьями, посвященными видным анархистам периода Первой русской революции, имена которых долгое время оставались практически неизвестными широкой аудитории46. Эти статьи являются замечательным справочным материалом при работе над проблематикой. Помимо этого, В. В. Кривеньким был написан целый ряд статей, посвященных деятельности анархистов начала XX века47. Интерес представляет и предисловие к изданному под его редакцией сборнику.

48 материалов «Анархисты: Документы и материалы 1883−1935 гг.» .

Характерным примером регионального исследования по проблематике истории анархизма является работа А. А. Штырбула «Анархистское движение в Сибири в 1-й четверти XX в.: 1900;1918"49. Глава, посвященная рассматриваемому нами периоду, дает картину возникновения и развития анархистского движения в Сибири. По мнению автора, первые полноценные группы анархистов стали складываться в регионе лишь к середине 1906 г., и почти сразу выделились на фоне других доминировавших революционных организаций своей ультра-левой пропагандой и экстремизмом. За период до конца 1907 г. ими было совершено множество вооруженных покушений и грабежей, экспроприаторская деятельность была поставлена на широкую ногу. Отдельную важную роль в движении играли ссыльные анархисты, попавшие в Сибирь из основных центров анархизма (среди них Герман Сандомирский и П. Д. Турчанинов — Лев Черный). По сведениям, приводимым.

46 Политические партии России. Конец XIX-первая треть XX в.: Энциклопедия. М., 1996.

47 Кривенький В. В. Анархисты / Политические партии // Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993 — Кривенький В. В. Под черным знаменем: анархисты // История политических партий России. М., 1994.

48 Анархисты: Документы и материалы 1883−1935 гг. В 2-х тт. М., 1998.

49 Штырбул A.A. Анархистское движение в Сибири в 1-й четверти XX в.: 1900;1918. Омск, 1996 автором, основными центрами анархизма в регионе были Красноярск, Чита, Омск, Барнаул50.

В работе В. Д. Ермакова «Анархистское движение в России: история и современность"51 содержится небольшой раздел, посвященный рассматриваемому нами периоду. Останавливаясь на считанном количестве громких актов анархистского террора и экспроприации (особенно много внимания уделено деятельности Одесских анархо-синдикалистов под руководством Даниила Новомирского в профсоюзе моряков Черного моря), автор выдвигает несколько оригинальных постулатов. Так, в вопросе об участии анархистов в вооруженном восстании 1905 г. автор придерживается точки зрения об активной деятельности анархистских боевых дружин на московских баррикадах и их сотрудничестве с РСДРП, ПСР, ППС и т. д.

Новая масштабная попытка создания комплексного исследования революционного террора в России была предпринята О. В. Будницким в его работе «Терроризм в российском освободительном движении: Идеология,.

52 этика, психология (вторая половина XIX — начало XX вв.)", которой предшествовал целый ряд статей автора, посвященных данной проблематике. В главе, посвященной анархистам, О. В. Будницкий концентрируется на разборе работ ведущих теоретиков движения, стараясь проанализировать психологию и морально-этический аспект анархистского террора, те факторы, которые стали предпосылками глобального сдвига, произошедшего в умах русских анархистов и приведшего к столь широкому, или как его называли анархисты, «разлитому» террору. В то же время вопросы конкретной практической реализации анархистских взглядов освещены лишь поверхностно. В плане рассмотрения анархистского террора существенным аспектом работы, также как и ряда предшествовавших ей исследований,.

50 Штырбул A.A. Анархистское движение в Сибири в 1-й четверти XX в.: 1900;1918. С.93−95.

51 Ермаков В. Д. Анархистское движение в России: история и современность. СПб., 1997.

52 Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении: Идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX вв.). М., 2000 является ограниченное применение архивных материалов — акцент делается на изданные источники личного характера, сборники и альманахи, созданные самими анархистами, официальные материалы анархистских собраний и конференций, которые, конечно же, не могут претендовать на полноту отражения исследуемых процессов.

Как мы видим, сведения об анархистском терроре в существующей исторической литературе приходится собирать практически по крупицам. Проблематика была намечена еще в исследованиях первой четверти XX века, однако последовавший за этим разрыв историографической традиции не позволил в значительной степени развить эти начинания. Анархизм находился в серьезном идейном противоречии с советской властью и соответственно исторической наукой, многие архивные материалы были труднодоступны. Немалую роль сыграла здесь и установка на преуменьшение роли анархистов в революции. Интерес к русскому анархистскому террору стал возникать лишь на современном этапе и именно в контексте истории русского терроризма в целом. Тем не менее, роль анархистов в организации тотального террора так и не была раскрыта, в виду некоего «эсероцентризма» появлявшихся исследований. Отдельные главы комплексных работ и краткие статьи не могут на настоящий момент дать нам полную картину участия анархистов в бурных днях Первой русской революции, раскрыть проблему анархо-террора в ее многообразии и интенсивности.

Глава ЬАнархистские организации: тактика, организационные принципы, работа местных групп.

1.3арождение анархистского терроризма в России. Предпосылки к его возникновению.

Первая подлинно анархистская группа в Российской империи возникла в 1903 г. в городе Белосток. Прежде подобного явления не существовалоединственными предшественниками такой группы можно считать бакунистские народнические организации, действовавшие в 1870-е годы. Тем более, фактически нельзя говорить о существовании анархистского террора в России до появления белостокской группы — бакунисты 70-х годов XIX века, занимались преимущественно пропагандой и отметились лишь считанным количеством частных актов террора. 1880-е-1890-е годы были отмечены для русского анархизма исключительно заграничной работой, флагманом которой был идейный лидер движения — Петр Кропоткин. П. А. Кропоткин, не будучи сторонником радикальных террористических действий, в то же время и не отрицал их, однако, настаивал на необходимости создания массового движения и одновременной экспроприации частной и государственной собственности, в противовес единичному террору отчаянных боевиков. Гремевшие в тот период резонансные акты анархистского террора (в том числе и «безмотивного») во Франции, Италии, США не принесли массового подъема угнетенных масс, а, по мнению многих, нанесли и серьезный урон движению, дискредитировав его в глазах рядовых граждан.

Русский анархизм, таким образом, не имел прямой преемственности с какими-либо из существовавших на территории России революционных движений и организаций. В этом заключалось его существенное отличие от идейных оппонентов на ниве революционной борьбы. Местным анархистам приходилось самостоятельно продумывать весь процесс, строить теоретические и тактические построения практически с нуля, опираясь лишь на труды классиков движения и собственный революционный инстинкт.

Характерно, что анархистское движение начало складываться именно в Белостоке. Сами анархисты неоднократно отмечали, что рабочее движение в этом городе носило сугубо анархистский характер еще в 1890-е гг. — во время стачек рабочие прибегали к порче материалов, избиению и даже убийству хозяев53. Именно здесь, где значительная часть пролетариата находилась далеко за чертой бедности, почти полностью лишенная социальных перспектив и возможности получить образование, находили свой отклик жестокие и бескомпромиссные ультра-левые идеи анархистов. Важно отметить и то, что на первых порах движение носило в целом национальный характер — в двух из трех ключевых центров анархизма — Белостоке и Одессе большую часть «групповиков» составляли евреи. Подобный факт можно объяснить не только угнетенным, ограниченным положением, в котором находилась народность на территории империи, но и протестом против своего же собственного патриархального уклада, который хорошо сочетался с анархистской пропагандой отрицания социальных и религиозных институтов. Более того белостокские рабочие чаще всего не были работниками крупных заводов и фабрик тяжелой промышленности, — это были работники частных, иногда кустарных производств. Хозяин, фабрикант — угнетатель, не был для них далеким, абстрактным врагом — его можно было своими руками убить, вместо того, чтобы бороться за свои права на политическом уровне. Определенное исключение составляли рабочие Екатеринослава, которые чаще всего представляли крупную заводскую промышленность региона, и в своем составе имели в основном русских и украинских рабочих. Однако условия труда в регионе также не способствовали здесь созданию организованного рабочего движения, которое могло бы поэтапно, легальными методами бороться за свои права: люмпенизированные массы местных рабочих требовали вооруженной борьбы и подчас физического устранения директоров заводов и начальников цехов. В связи с этим проповедь экономического террора с его.

53 Альманах: Сборник по истории анархического движения в России. С. 5 сиюминутными результатами, не требующими сложного теоретического разъяснения, находила живой отклик в этой среде.

Важно отметить, что наибольший отклик в умах русских анархистов нашло именно бакунистское направление анархизма, которое довольно наглядным образом рисовало картину разрушения всего существующего строя и было в общих чертах понятно даже самому необразованному рабочему. В то время как работы П. А. Кропоткина уходили в теоретические и этические дебри, рисовали сложные картины будущего общества, М. А. Бакунин акцентировал свое внимание на самом процессе разрушения, предлагая оставить вопросы созидание на будущее. Более того бакунизм предполагал немедленное наступление желаемого результата, революцию здесь и сейчас, в то время как линия П. А. Кропоткина предполагала последовательную, кропотливую работу. Степень же обнищания рабочих масс в указанных регионах достигала критической стадии — рабочим хотелось получить все и сразу, самым легким и надежным способом — при помощи террора. Важным мотивом этого террора легко могла стать простая месть — собирательным угнетателям, хорошо одетым и благоустроенным людям, которая не требовала далеко идущих теоретических выкладок и неоднократно фетишизировалсь рядовыми анархистами.

Именно бакунизм послужил фундаментом для складывания террористического сознания русского анархиста, что отразилось и в доминировании наиболее радикальных направлений анархистской мысли в движении в целом. В силу своей новизны и организационной хаотичности явление долгое время оставалось загадкой для Департамента полиции, борьба с ним, особенно на первых порах, была чрезвычайно затруднена, что способствовало быстрому распространению анархистских идей по всей территории Российской империи. Этому процессу сопутствовало и размывание национального состава групп, к которому изначально стремились анархисты, складывание общероссийского движения.

Заключение

.

Общее положение дел в анархистском движении на конец 1907 г. было крайне сложным — почти все видные деятели были арестованы, убиты или казнены, некоторым удалось переместить свою деятельность за границу. Движение, которое, казалось бы, набирало серьезные обороты в 1905 -первой половине 1906 гг., играло важную роль в стачечном движении, соперничало за сферы влияния с социал-демократами и эсерами, в 1907 г. выродилось преимущественно в повальное экспроприаторство, которое сильно уронило облик анархизма в глазах трудящихся масс. И это, несмотря на то, что в 1907 г. количество анархистских групп было наибольшим за все годы движения — они существовали в более чем 90 городах Российской империи, и, безусловно, во всех крупных.

Анархистский террор, который в начале становления движения нес в себе пафос борьбы отдельных индивидуумов за всеобщее счастье и.

211 процветание, в итоге вылился в малоразборчивое истребление всех возможных «врагов», а также бывших товарищей, которое иногда осуществлялось «по велению сердца», а также в постоянные грабежи, средства от которых зачастую шли на личные нужды, и даже на обогащение экспроприаторов. Наиболее радикальные его формы, такие как «безмотивный» террор произвели тяжелое впечатление на современников и, в том числе, на рабочие массы, которые, по мнению анархистов, он должен был вдохновить. Впервые революционный террор стал касаться не только высокопоставленных сановников и одиозных хранителей режима, но и рядовых граждан, которые могли случайно оказаться в месте очередного «безмотивного» взрыва, а степень избирательности террористов (анархистов) стала таковой, что врагом мог быть объявлен кто угодно, не принадлежащий к низам люмпен-пролетариата. Подобные акты уже не могли вызвать в обществе позитивный отклик, способствовали нарастанию обстановки паники, и провоцировали широкую волну реакции.

Лишь, в России, выражаясь словами одного из видных идеологов анархизма Иуды Гроссмана-Рощина, «разлитой террор» анархистов достиг таких небывалых масштабов. В определенный момент анархистское движение вошло в состояние так называемого «перманентного боевизма», который с каждым месяцем принимал все более механический характермногие анархисты стали уже профессиональными террористами и экспроприаторами. Однако отнюдь не все из них довольствовались лишь локальными завоеваниями. Стоит вспомнить о деятельности «Южно-русской группы анархо-синдикалистов» в Одессе под руководством Даниила Новомирского, о шумном успехе во всех частях империи радикальнейшей проповеди «чернознаменцев» и «безначальцев», а также о завоеваниях стачечного движения в Белостоке, как о ярких страницах из истории движения, оказавших большое влияние на русский революционный процесс в целом.

Кратко суммируя основные выводы нашего исследования, мы можем выделить следующие ключевые положения:

Во-первых, анархистский террор периода Первой русской революции был уникальным для русского революционного движения явлением и не вписывался в рамки какой-либо существовавшей на территории Российской империи революционной традиции. Русским анархистам начала XX в. приходилось самостоятельно продумывать весь процесс, строить теоретические и тактические построения практически с нуля, опираясь лишь на труды классиков движения и собственный революционный инстинкт. В этом заключалось их ключевое отличие от идейных оппонентов на ниве революционной борьбы. Террористическая тактика анархистов значительно отличалась от тактики революционеров-народников, чья атака была направлена преимущественно на представителей верховной власти, а имела свои истоки в ожесточенном стачечном движении национальных окраин империи. Будучи новым и своеобразным явлением, анархистское движение со всеми его характерными особенностями оказало существенное влияние на русский революционный процесс в целом.

Во-вторых, все ключевые направления русского анархизма, получившие широкое распространение на территории империи, сходились в признании террора, в том числе индивидуального, одним из важнейших орудий революционной борьбы. Более того, особой популярностью пользовались наиболее радикальные направления анархистской мысли, представленные такими организациями как «Черной знамя», «Безначалие», которые проповедовали тактику беспрерывного террора — постоянной атаки на служителей власти и представителей капитала, а также не отрицали и наиболее одиозную форму анархистского террора — так называемый безмотивный", анти-буржуазный террор. Определенное исключение составляли лишь последователи П. А. Кропоткина — «хлебовольцы», и анархосиндикалисты, которые выступали за сокращение актов индивидуального террора в пользу массового «экономического» террора — крупных.

213 экспроприаций, стачек и последующего вооруженного восстания. При этом, однако, они не отрицали необходимость осуществления террора, направленного против «видных эксплуататоров».

В-третьих, анархистские группы не имели единых организационных принципов и руководствовались в своем существовании преимущественно сиюминутными локальными задачами. Планомерная работа групп была фактически невозможна, так как почти все их участники, включая лидеров и теоретиков, были вовлечены в террористическую деятельность. Ключевую роль в движении в целом и в террористической практике в частности играли группы Юга и Запада России (особенно в городах Белосток, Одесса, Екатеринослав). Анархистские группы в Центральной России, напротив, делали ставку на пропагандистскую деятельность. Своеобразную координирующую роль в анархистском движении выполняли признанные идейные лидеры или наиболее видные «боевики», которые зачастую перемещались из города в город для осуществления местной работы, а также анархистские печатные органы, посредством которых устанавливалась информационная связь между группами.

Несмотря на то, что на протяжении рассматриваемого периода количество анархистских организаций постоянно росло, сами группы были, за редкими исключениями, крайне малочисленны. Социальную базу для анархистских групп составляли преимущественно низшие слои пролетариата, мещане, малообеспеченные студенты. При этом анархисты не были выключены из борьбы за настроения широких слоев рабочего класса, а в некоторых районах империи, хоть и недолговременно, доминировали в плане влияния на пролетариат. Характерными примерами может послужить участие анархистов в стачечном движении в Белостоке и Екатеринославе, деятельность «Южно-русской группы анархо-синдикалистов» в ходе забастовки в Одесском порту в декабре 1906 г. — январе 1907 г. Стоит однако отметить, что популярность анархистов в рабочей среде строилась почти исключительно на их террористической деятельности — рабочие.

214 воспринимали анархистов как «поставщиков стачечной удачи», поддерживали их террористическую борьбу лишь в том объеме, в котором это соответствовало сиюминутным локальным задачам борьбы пролетариев за свои права. Подобная ограниченная поддержка масс и стала одной из ключевых причин стагнации и разложения анархистского движения к концу рассматриваемого периода.

В-четвертых, проведенное исследование позволяет говорить о том, что анархистский террор в рассматриваемый период имел прослеживаемую динамику и прошел три ключевых стадии: 1) начало 1905 г. — середина 1906 г. — период зарождения и расцвета анархистского движения в России, к которому относится большая часть резонансных актов террора- 2) середина.

1906 г.- март-апрель 1907 г. — относительное затишье в террористической деятельности и количественный рост анархистских групп- 3) март-апрель.

1907 г. — конец 1907 г. — разгром наиболее крупных анархистских организаций, рост мелких экспроприации и терактов и постепенное вырождение движения. Терроризм анархистов имел своеобразный почеркэто был преимущественно индивидуальный террор, зачастую мало подготовленный и носивший эмоциональную окраску. Основными мишенями анархистов были не крупные представители власти, а фабриканты, помещики, мелкие хозяева, полицейские чины. Террористическая деятельность такого рода, по мнению анархистов, носила наиболее наглядный для рабочих масс характер и способствовала дальнейшему росту революционного движения. Свой анти-буржуазный террор анархисты называли террором «экономическим» и мотивировали тем, что именно буржуазия являлась главным врагом революции, а государство со всем его репрессивным аппаратом функционировало лишь в ее интересах. Широта и непрерывность осуществляемой анархистами террористической и экспроприаторской деятельности привела к постепенному росту в их рядах случайных, примкнувших к движению элементов, способствовавших его криминализации и разложению, а в конце рассматриваемого периода и к поиску анархистами новых форм революционной работы.

Список основных источников.

1. Альманах: Сборник по истории анархического движения в России. Т. 1. Париж, 1909.

2. Анархизм: Сборник. СПб., 1907.

3. Анархизм: Сборник. М., 1999.

4. Анархисты: Документы и материалы 1883−1935 гг. В 2-х тт. М., 1998.

5. Генкин И. И. Восстание на броненосце «Потемкин Таврический». М., 1925.

6. Генкин И. И. Группа Безначалие в 1905;08 гг.: Очерки из героической эпохи в жизни русского анархизма. Минск, 1919.

7. Генкин И. И. По тюрьмам и этапам. Пб., 1922.

8. Генкин И. И. Среди приемников Бакунина: Записки по истории российского анархизма // Красная летопись. Л., 1927.

9. Гогелиа Г. И. (Оргеиани К.) Как и из чего развился революционный синдикализм. Б.м., 1909.

Ю.Гроссман-Рощин И. С. Думы о былом: Из истории белостоцкого анархического «чернознаменского» движения // Былое. Пб., 1924. № 26/27.

П.Забрежнев (Федоров) Вл. За массой // Декабрь 1905 года на Красной Пресне. М., 1925.

12.История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Р-н-Д., 1996.

13.Книжник-Ветров И. С. Анархизм, его теория и практика. СПб., 1907.

14.Михаилу Бакунину 1876−1926: Очерки истории анархического движения в России. М., 1926.

15.Новомирский Д.(И.) Что такое анархизм. Б.м., 1907.

16.Русская революция и анархизм: доклады, читанные на съезде коммунистов-анархистов. Лондон, 1907.

17.Симанович В. Воспоминания пролетария// Каторга и ссылка, 1931 г. № 6 (79).

18.Черный Лев. Новое направление в анархизме: ассационный анархизм. М., 1907.

19.Штырбул A.A. Анархистское движение в период кризиса российской цивилизации. Омск, 1998.

Архивные материалы.

Государственный архив Российской Федерации (Г АРФ). Фонд 102 -Департамент полиции Министерства Внутренних Дел.

Периодические издания.

Бунтарь", «Анархист», «Безначалие», «Листок группы «Безначалие», «Буревестник», «Черное знамя», «Хлеб и воля».