Организационно-мобилизационные органы и организационные структуры Военно-Морского Флота России: 1695-1945 гг

Управленческие структуры Российского флота начали развиваться вместе с созданием регулярного флота в период царствования Петра Великого.

Как известно, после неудачного первого Азовского похода 1695 года Петр энергично приступил к созданию регулярного военного флота. «Все средства, отдельно разбросанные по России, и все сведущие в судостроении люди, — пишет известнейший историк флота Ф. Ф. Веселаго, — собраны были под Москвою, а в селе Преображенское, где гвардейские солдаты и опытные плотники, привезенные из Вологды, Нижнего Новгорода, Архангельска и других городов, принялись за обделку частей галер». Части 22 галер и 4 брандеров по зимнему пути привезли в Воронеж, где на реке Воронеж была устроена верфь и первое в истории России Адмиралтейство для сборки и вооружения привезенных из Преображенского судов. Здесь же были заложены и построены два корабля (галеаса) — «Апостол Петр» и «Апостол Павел» .

Управление строительством флота и его комплектование личным составом Петр возложил на Владимирский, Поместный и Разрядный приказы. Другими словами, на первых порах он использовал для управления судостроением и флотом старые, уже существовавшие ранее государственные структуры.

Благодаря принятию энергичных мер и непосредственному участию самого Петра вновь созданный флот запер для турецких кораблей устье Дона, а спускавшаяся по реке армия осадила крепость Азов, которая в июле 1696 года сдалась русским войскам. Хотя фактическим руководителем кампании был сам Петр, начальником флота числился Ф. Я. Лефорт, имевший чин адмирала.

Петр, сознавая, что значительный вклад в дело захвата крепости был сделан флотом, и предвидя огромную роль, которая будет принадлежать ему в недалеком будущем, решил предпринять самые решительные меры для основания регулярного военного флота. Постановление Боярской думы, собранной в селе Преображенском 20 октября 1696 года, предписывало всем владельцам крепостных крестьян, имеющим не менее 100 дворов, строить военные корабли, объединяясь в так называемые «кумпанства» (компании). Имевшие менее 100 дворов были обязаны вносить на постройку кораблей деньги из расчета по «полтине со двора». Купечество отдельно должно было построить 12 кораблей.

Для управления строительством флота и комплектования его личным составом впервые была организована специальная система морского управления, административным центром которой снова стал Разрядный приказ и так называемый «Государев шатер на Воронеже» .

В 1696 году в связи с образованием Воронежской верфи в Москве был образован Корабельный приказ, переименованный в 1703 году в Адмиралтейский приказ. Вскоре после этого был учрежден Военно-морской приказ. Функционально Адмиралтейский приказ заведовал постройкой и вооружением кораблей, а Военно-Морской личным составом и управлением флотом. С учреждением «кумпанств» их списки, составленные в Поместном приказе, были переданы во Владимирский судный приказ, состоявший в ведении стольника А. П. Протасьева, получившего звание адмиралтейца.

Важную роль в подготовительных мероприятиях к строительству флота сыграла отправка в Западную Европу Великого Посольства, в состав которого входила группа волонтеров — сподвижников Петра. Основной задачей этой группы было приобщение к западной военной и морской культуре. Петр и волонтеры изучали морское дело, систему комплектования флота личным составом, военно-морскую науку, артиллерийское и военно-инженерное искусство. Изучением состояния военного дела на Западе отнюдь не исчерпывалась подготовка Петра к созданию регулярного флота. Для комплектования флота необходимо было иметь в достаточном количестве кадры морских офицеров. Стремясь обеспечить нарождавшийся флот национальным офицерским составом, Петр тем не менее нанимал в Европе сотни морских офицеров, корабельных мастеров и других военных специалистов.

В связи с началом Северной войны 1700—1721 годов и строительства флота на Балтийском море центр судостроения и органы управлением флотом постепенно перемещались из Москвы в Петербург.

В 1718—1720 годах последовало преобразование приказов в коллегии, и оба приказа (Адмиралтейский и Военно-морской) были объединены в Адмиралтейств-коллегию. Последняя функционировала с 1718 по 1802 год, не раз подвергаясь организационным изменениям: менялся состав членов присутствия Адмирал-тейств-коллегии, конторы переименовывались в экспедиции, неоднократно изменялись их структура, число и наименование.

После смерти Петра I флот пришел в упадок. Вступление на престол Анны Иоанновны ознаменовалось, в частности, тем, что было обращено внимание правительства на «печальное состояние флота, несовместимое с политическим положением и достоинством России». Забота о флоте поручалась графу генерал-адмиралу А. И. Остерману. Уже в июле 1730 года высочайшим указом было предписано: «Наикрепчайше подтверждается Адмиралгейств-коллегии, чтобы корабельный и галерный флоты содержаны были по уставам, регламентам и указам, не ослабевая и уповая на нынешнее благополучное мирное время» .

С целью улучшения состояния флота в 1732 году была назначена комиссия, возглавляемая графом А. И. Остерманом. В число членов комиссии вошли опытные моряки: Наум Сенявин, граф Николай Головин, Василий Дмитриев-Мамонов, а также Томас Сандерс и Петр Бредаль.

Предложения комиссии и разработанные ею штаты флота в том же году были утверждены Анной Иоанновной.

Главные нововведения коснулись и структуры управления флотом. В состав Адмиралгейств-коллегии вошли ее президент, четыре постоянных члена и два советника. При коллегии были восстановлены должности прокурора, обер-фискала (для надзора за действиями лиц по хозяйственной части), экзекутора, а также канцелярия, возглавляемая обер-секретарем. Из одиннадцати бывших контор были образованы для упрощения делопроизводства четыре экспедиции: Комиссариатская, Интендантская (заведование верфями и строениями), Экипажная (взамен Адмиралтейской конторы) и Артиллерийская. Каждой экспедицией управлял соответственно генерал-кригс-комиссар, генерал-интендант, генерал-экипажмейстер и обер-цейхмейстер. Из советников коллегии один заведовал академией и школами, а другой — фабриками и заводами.

Каждая из экспедиций имела постоянных представителей в главных портах России — Кронштадте, Ревеле, Астрахани и Архангельске, общее собрание которых в каждом порту составляло контору над портом. Флагманы же имели свои особые канцелярии.

Число морских чинов было сокращено применительно к чинам, существовавшим в иностранных флотах. «Ежели кому все те (прежние) чины проходить по порядку, — говорилось в решении комиссии, — то довольно время человеческой жизни на то потребно будет» .

Во флоте определено было иметь 27 кораблей, 6 фрегатов и несколько более мелких судов. Все служащие во флоте были разделены на две дивизии (36 рот). В 1733 году в состав дивизий вошли два вновь сформированных солдатских полка, а в 1734 году учрежден Корпус морской артиллерии. При штатном расписании команд на роты все штурманские чины были зачислены в особую штурманскую роту, причисленную к 1-й дивизии. Это положило начало образованию Корпуса флотских штурманов.

Реформы 1730—1740 годов значительно улучшили состояние флота и его комплектование личным составом по сравнению с положением флота в период после смерти Петра I, но не довели его до того уровня, который был при жизни его основателя.

Укреплению кадрового состава флота способствовало распоряжение о возврате на действительную службу множества моряков, находившихся на разных береговых должностях, например в провинции для собирания денег (налогов) на флот, межевания помещичьих земель и т. п. Практические плавания эскадры в Балтийском море способствовали уменьшению на флоте числа малосведущих моряков.

Главное лицо, проводившее реформу, — граф А. И. Остерман — не был моряком, поэтому ему удалось лишь усовершенствовать административную часть управления флотом, штатную структуру кораблей и портов, а также улучшить материальное снабжение. Его ближайшим помощником и исполнителем принятых решений был Н. Ф. Головин. Он слыл образованным, умным и талантливым моряком, но, как утверждает Ф. Ф. Веселаго, «став во главе морского управления, показал, что обладает более кабинетными способностями, нежели энергичною деятельностью и умением в важных для государства обстоятельствах оказывать ему должную помощь со стороны морских сил» .

В период непродолжительного правления малолетнего императора Иоанна Антоновича и его матери Анны Леопольдовны никаких значительных перемен в управлении флотом не произошло. Во главе его по-прежнему оставались.

A. И. Остерман и Н. Ф. Головин.

Вступившая на престол Елизавета Петровна большую часть полезных улучшений в управлении флотом, введенных А. И. Остерманом, заменила уже отжившими петровскими порядками, но ввела в 1751 году новую форму одежды для морских офицеров.

В период правления Елизаветы Петровны наибольший вклад в развитие флота внес генерал-кригс-комиссар вице-адмирал М. А. Белосельский, которому императрица поручила дела по морскому управлению. Но в 1750 году во главе флота был поставлен генерал-адмирал М. М. Голицын, занимавшийся в основном береговыми постройками.

В 1762 году по указу нового императора Петра III была создана комиссия «для приведения в лучшее состояние флотов» под председательством вице-адмирала.

B. Ф. Люиса, которая представила к увольнению М. М. Голицына и несколько других морских чинов, а также составила проекты новых штатов для кораблей.

Сменившая на престоле Петра III Екатерина II 17 ноября 1763 года учредила «Морскую Российских флотов и Адмиралтейского правления комиссию», предназначавшуюся «для приведения флота к обороне государства в настоящий постоянный добрый порядок». Председателем комиссии был назначен адмирал А. В. Мордвинов. Комиссии предоставлялись широкие полномочия, но с условием не выходить за рамки годового флотского бюджета в размере 1,2 млн рублей.

Комиссия разработала новое положение об Адмиралтейств-коллегии, которое было сразу же утверждено Екатериной II. Председателем коллегии стал генерал-адмирал, наследник престола Павел Петрович. В состав коллегии входило пять членов, к которым по усмотрению самой коллегии могли быть присоединены один или два флагмана, командовавшие эскадрами.

Все морское управление было сосредоточено в пяти экспедициях, подчиненных Адмиралтейств-коллегии и состоявших под началом ее членов. Должность члена коллегии, управляющего Комиссариатской экспедицией, называлась «генерал-кригс-комиссар». Интендантскую экспедицию «над верфями и строениями» возглавлял генерал-интендант, Артиллерийскую экспедицию — генерал-цейх-мейстер, Казначейскую экспедицию — генерал-казначей и Счетную экспедицию — генерал-контролер.

21 марта 1764 года комиссия представила императрице доклад о численности судов Балтийского флота и штате личного состава. При этом впервые были предусмотрены флот мирного времени и флот военного времени, что можно считать зарождением мобилизационного планирования во флоте. Но так как резкое увеличение флота в военное время требовало огромных единовременных расходов, то предполагалось формировать сумму этих расходов постепенно из так называемых «прибавочных денег», которые должны были ежегодно в мирное время отпускаться правительством в распоряжение Адмиралтейств-коллегии сверх суммы на содержание флота. Таким образом, мобилизация флота на случай войны предусматривала и источник финансирования.

С 1762 года в должности президента Адмиралтейств-коллегии, как уже говорилось, состоял генерал-адмирал цесаревич Павел Петрович — будущий император Павел I, должность вице-президента Адмиралтейств-коллегии занимал адмирал граф И. Г. Чернышев, а затем с 1797 года — И. JI. Голенищев-Кутузов. После вступления Павла I на престол должность президента оставалась вакантной, только в 1798 году ее занял И. Л. Голенищев-Кутузов, оставаясь в ней до 1802 года, т. е. до образования министерства. Вице-президентом был назначен адмирал Г. Г. Кушелев.

При Павле I все морские офицеры были расписаны по дивизиям и судам, а переводы их делались только по уважительным причинам с разрешения самого императора. Его разрешение требовалось даже для краткосрочного отпуска из Кронштадта в Петербург.

В 1797 году был издан и введен в действие новый «Устав военного флота» взамен старого «Морского устава» Петра I. В пяти главах нового устава были изложены обязанности всех чинов флота и корабельная организация, а также правила проведения различных торжеств и отдания почестей. В число лиц, состоявших при главном начальнике флота, вводились историограф флота, профессор астрономии и навигации, а также рисовальный мастер. В новом уставе отсутствовали наказания за уголовные преступления, а за упущения по службе полагайся арест с содержанием на гауптвахте (или в каюте) или предание суду, который определял меру наказания.

Павлом I был учрежден Особый комитет, которому поручили «составить точное исчисление потребных сумм на содержание флотов, равно и Адмиралтейств-коллегии и подчиненных ей мест» .

Для придания единоначалия в управлении морскими силами Черноморский флот и порты снова подчинили Адмиралтейств-коллегии. В предшествующий период он находился в управлении Екатеринославского и Таврического генерал-губернатора.

Особый комитет пересмотрел все существовавшие ранее штаты флотов и Морского ведомства, сообразуясь с современными потребностями флота, и составил новые штаты и табели. В результате, не ослабляя мощи государства, Комитет нашел возможным сократить средства, выделяемые на содержание флота (15 млн рублей), более чем наполовину. Новый «Штат российских флотов», утвержденный 1 января 1798 года, организацию управления флотом оставлял без изменений, но увеличивал численный состав управленческих структур. Черноморское Адмиралтейское управление было заменено Конторой главного командира над Черноморскими портами. В Кронштадтском, Ревельском и Архангельском портах были учреждены должности главных командиров над портами. Новый штат устанавливал количество кораблей Российского флота (по классам) и определял численность личного состава для каждого из них.

Вступив на престол, Александр I сразу же начал преобразование структуры государственного управления. Важнейшим принципом преобразования была замена коллегиального управления единоначалием в лице министров. В 1802 году управление государством было возложено на восемь министерств, в числе которых находилось и Министерство Военно-морских сил, переименованное в 1815 году в Морское министерство. В Министерстве иностранных дел, Министерстве военных сухопутных сил и Министерстве Военно-морских сил коллегии были сохранены, но они стали носить характер совещательных органов.

При Министерстве Военно-морских сил был образован «Комитет образования флота» под председательством графа А. Р. Воронцова. В царском «Наказе» .

Комитету говорилось: «Мы повелеваем оному Комитету непосредственно относиться к нам о всех мерах, каковые токмо нужным почтено будет принять к извлечению флота из настоящего мнимого его существования и к приведению оного в подлинное бытие» .

У графа А. Р. Воронцова сложились свои, довольно консервативные взгляды на дальнейшее развитие флота, которые на протяжении всей дальнейшей истории Российского флота, к сожалению, в той или иной степени имели место.

По многим причинам, — писал в своем докладе дарю А. Р. Воронцов, — физическим и локальным, России быть нельзя в числе первенствующих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не предвидится. Прямое могущество и сила наша должна быть в сухопутных войскахоба же сии ополчения в большом количестве иметь было несообразно ни числу жителей, ни доходам государственным. Довольно, если морские силы наши устроены будут на двух только предметах: обережении берегов и гаваней наших на Черном море, имея там силы, соразмерные турецким, и достаточный флот на Балтийском море, чтоб на оном господствовать. Посылка наших эскадр в Средиземное море и другие дальние экспедиции стоили государству много, делали несколько блеску и пользы никакой" .

Все части управления флотом Комитет решил устроить в двух группах — воинской и художественной (строительная и учебная части). Первой заведовала Ад-миралтейсгв-коллегия, а второй — Адмиралтейский департамент. Обе управленческие структуры подчинялись Департаменту министра Военно-морских сил, который подразделялся на две экспедициив одной из них занимались делами Ад-миралтейств-коллегии, а в другой — Адмиралтейского департамента. Кроме того, при министре была образована «Военная по флоту канцелярия», в которой сосредоточивались все сведения по личному составу флота.

Генеральный кригсрехт с 1801 года заведовал судебной («судной») частью флота. В 1805 году это учреждение было присоединено к генерал-аудиториату.

Чинами Адмиралтейств-коллегии назначались флагманы, численностью от 4 до 6 человек. Два из них ежегодно сменялись.

Адмиралтейств-коллегия ведала содержанием флота, комплектованием его командами судов, снабжением провиантом, одеждой и жалованьемсудостроением, вооружением и снабжением судов всем необходимым для плаванияраспоряжалась действиями флота. В отношении Черноморского флота коллегия могла заниматься его делами только по распоряжению министра.

Исполнительными органами Адмиралтейств-коллегии были пять экспедиций: Хозяйственная (заготовление и хранение всего, что нужно для флота и портов), Исполнительная (заведование личным составом флота, судостроение, заготовление и распределение материалов, необходимых для эксплуатации судов), Артиллерийская (заведование всем, что относилось к артиллерии), Казначейская (отпуск денежных средств на содержание флота и судостроение) и Счетная (ревизия отчетности истраченных денежных сумм).

Экспедиции соответственно возглавляли генерал-кригс-комиссар, генерал-интендант, генерал-цейхмейстер, генерал-казначей и генерал-контролер.

Адмиралтейский департамент заведовал ученой и строительной частями. К первой относились морские библиотеки, типография, музеи, инструментальные мастерские, мореходные инструменты, рассмотрение новых проектов и изобретений, издание книг по морской тематике и морского журнала. К строительной части относились фабрики и заводы, изготовлявшие изделия для снабжения кораблей, а также заведование всеми зданиями и постройками Морского министерства и содержание их в исправности.

Черноморское управление также было разделено на экспедиции с таким же функциональным назначением, но подчинены они были Главному командиру Черноморского флота и портов.

Инициатором перечисленных выше преобразований, наряду с графом А. Р. Воронцовым, был адмирал П. В. Чичагов, который являлся наиболее активным членом Комитета и фактически возглавлял Морское министерство. Но, приступив к делу с завидной энергией, он постепенно охладел к нему, а сменивший его в 1809 году маркиз де Траверсе совсем загубил так успешно начатые реформы.

В последующем наиболее значительным усовершенствованием в структуре управления флотом явилось создание в 1821 году Управления начальника штаба по морской части, преобразованного в 1827 году в Морской штаб, а в 1831 году — в Главный морской штаб (ГМШ). Первым начальником ГМШ стал генерал-адъютант А. С. Меншиков. Первоначально ГМШ подчинялся непосредственно императору и состоял из канцелярии, управления генерала-гидрографа и дежурного генерала, а также строительного департамента, при котором состоял Ученый комитетв 1836 году он вошел в структуру Морского министерства.

После Крымской войны (1853—1856) Морское министерство и ГМШ были существенно реорганизованы.

Во флоте была введена должность Главного начальника флота и Морского ведомства, которую занял генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич. Его ближайшим помощником стал управляющий Морским министерством в ранге министра, но без права личного доклада государю.

В состав ГМШ вошли канцелярия по морской части, Гидрографическое управление, Морской ученый комитет, Инспекторский и Строительный департаменты. Но в 1860 году ГМШ прекратил свое существование, а его функции были переданы соответствующим органам Морского министерства.

Дальнейшее развитие структур управления флотом было связано с появлением и развитием парового и броненосного флота, совершенствованием оружия и техники, а также с общими изменениями в государственном аппарате. Не останавливаясь на всех организационных изменениях в структуре Морского министерства, необходимо отметить общую тенденцию к дифференциации органов управления и их дальнейшую более узкую специализацию, а именно возобновление ГМШ, который ведал боевой подготовкой, штатами и кадрами. В этот же период возник ряд самостоятельных структур в системе Морского министерства — управлений кораблестроения и снабжения, гидрографии, строительства, а также комитетов — научного, технического и др. Реорганизация Морского министерства в этом направлении началась с вступления на престол императора Александра III и наиболее ярко проявилась в реформе 1885 года.

Одним из первых повелений вступившего в 1881 году на престол императора Александра III было назначение на пост Главного начальника флота и Морского ведомства своего брата великого князя Алексея Александровича, который сменил великого князя Константина Николаевича. Управляющим Морским министерством с 1882 года стал адмирал И. А. Шестаков. Как утверждает известный историк флота С. Ф. Огородников, с этого времени «решено было не довольствоваться более защитою наших побережий, а иметь флот для активных операций на море». Под этим углом зрения началась перестройка системы управления флотом, «чтобы дать администрации более соответственное потребностям флота устройство» .

Комиссия под председательством вице-адмирала А. П. Жандра выработала новое «Положение об управлении Морским ведомством», которое в 1885 году было «высочайше» утверждено Александром III. В соответствии с Положением задачи военно-морской, боевой и строевой подготовки возложили на возрожденный Главный морской штаб. Начальник штаба стал непосредственным помощником управляющего Морским министерством по всем вопросам, касающимся боевой и мобилизационной готовности флота. Одновременно в сферу деятельности ГМШ отходило все, что касалось личного состава флота (комплектование, подготовка, назначения, увольнения и др.), для чего в составе ГМШ был впервые создан Отдел личного состава.

Таким образом, наиболее важным событием этого периода было возобновление в 1885 году функционирования ГМШ. Впервые в истории флота заведование штатным расписанием, комплектованием личным составом и мобилизационным планированием было выделено в самостоятельный орган.

В 1903 году в Военно-морском отделе ГМШ было создано оперативное отделение — прообраз Морского генерального штаба, а с 1904 года Военно-морской отдел ГМШ включал в себя стратегическую и распорядительно-учебную части. На эти органы были возложены следующие задачи: разработка планов войны и боевого использования флотов, подготовка кораблей к плаванию, сбор и обработка информации об иностранных флотах, разработка новых приемов и способов ведения боевых действий на море, совершенсгвование военно-морского образования, издание руководящих документов по боевой и мобилизационной подготовке и военно-морской литературы.

Вторым по значимости событием была организация Морского технического комитета (МТК) и Главного управления кораблестроения и снабжения (ГУКиС).

В состав МТК входили кораблестроительный, артиллерийский и механический отделы, затем были добавлены минный отдел и часть подводного плавания. МТК занимался разработкой технических заданий на проектирование кораблей, составлением эскизных проектов и наблюдением за постройкой кораблей, а также выдачей предварительных сведений о личном составе, обслуживающем оружие и технические средства.

ГУКиСу подчинялись все казенные заводы и верфи морского министерства, это учреждение ведало также заключением договоров и контрактов на постройку и вело все денежные расчеты за построенные корабли и портовые сооружения. Разработка технического и рабочего («детального») проектов корабля возлагалась на технические бюро судостроительных заводов. Эти бюро также определяли количество обслуживающего персонала для энергетической установки (инженер-механиков, кочегаров, машинистов).

В период проектирования МТК и Отдел личного состава Главного морского штаба совместно разрабатывали штатное расписание личного состава нового корабля, которое затем утверждал морской министр. При этом Артиллерийский, Механический и Минный отделы определяли количество личного состава, необходимого для обслуживания вооружения и технических средств, а Кораблестроительный отдел согласовывал эти данные с ГМШ и закладывал их в проект корабля из расчета примерно одной тонны водоизмещения на человека. При расчете площадей жилых помещений учитывались действовавшие нормы по обитаемости, а также площади артиллерийских палуб, где могли размещаться подвесные койки, и других пригодных для этого помещений.

Кроме того, Отдел личного состава ГМШ определял суда коммерческого флота, пригодные для боевого использования в военное время, а также составлял для них штатные расписания, которые отражались в мобилизационных планах. Эти суда в период войны поступали в распоряжение Морского министерства по закону о военно-судовой повинности.

Большое значение для прохождения службы, регулирования численности и возрастного состава офицеров в зависимости от количества офицерских должностей на флоте имело так называемое «Положение о морском цензе», разработанное Главным морским штабом. В современном понимании это было положение о прохождении военной службы офицерским составом флота. «Положение о морском цензе» строго регламентировало необходимую продолжительность плавания и сроки командования кораблями определенных рангов и соединениями при назначении офицеров на более высокие должности и производстве в очередные чины.

Тем не менее русско-японская война наглядно показала, что существовавшая система управления флотом устарела и функционально не соответствовала объему и сложности задач, возлагавшихся на флот. Наиболее слабым в структуре управления флотом было оперативно-стратегическое звено. В связи с этим в апреле 1906 года в структуре Морского министерства был создан Морской генеральный штаб (МГШ, Генмор).

К моменту создания русского МГШ уже функционировал германский Морской Генеральный штаб, который подчинялся непосредственно Вильгельму II. Несмотря на бурные дискуссии по этому поводу, русский МГШ все же оставили в структуре Морского министерства и подчинили непосредственно морскому министру. В 1915 году начальник морского генерального штаба стал одновременно первым помощником морского министра.

На МГШ были возложены следующие задачи: разработка планов войны на море и судостроительных программ, руководство боевой подготовкой флотов, сбор и анализ информации об иностранных флотах, участие в проектировании новых кораблей (разработка «стратегических и тактических заданий»).

В результате разделения функций между МГШ и ГМШ за Главным морским штабом осталось сравнительно ограниченное количество задач, в том числе кадровые вопросы, включая подготовку кадров, вопросы комплектации кораблей и учреждений личным составом, разработка штатных расписаний и мобилизационное планирование. Для решения этих задач в составе ГМШ были следующие подразделения: Отдел личного состава, Учебный отдел, Мобилизационная часть, а также Распорядительная и Строевая части. Впервые группа офицеров, занимавшихся мобилизационным планированием, была выделена в отдельное структурное подразделение — Мобилизационную часть.

Крупные изменения произошли в высшем руководстве Морского министерства. Должность Главного начальника флота и Морского ведомства была заменена морским министром, а управляющий Морским министерством — товарищем морского министра. Накануне Первой мировой войны должность товарища морского министра была ликвидирована. Вместо нее ввели двух помощников морского министра. Первым помощником министра, как уже говорилось, был начальник Морского генерального штаба с одновременным исполнением своих прямых обязанностей. Вторым помощником, тоже с совмещением своих прямых обязанностей, стал начальник Главного управления кораблестроения. Главное управление кораблестроения было создано на базе МТК и ГУКиС в конце 1911 года.

Указанная структура и система управления Морским министерством сохранилась вплоть до 1917 года.

Таким образом, в дореволюционный период система морского управления в целом, как и другие высшие органы государственного управления России, прошла три основные фазы развития: приказы (до 1718 г.), Адмиралтейсгв-коллегия (до 1802 г.), Морское министерство (до 1917 г.). Одновременно каждый раз изменениям подвергались и организационно-мобилизационные структуры Морского ведомства, приспосабливаясь к действовавшим на данном этапе законам о воинской повинности.

Наиболее радикальной реформе система морского управления и организационно-мобилизационные структуры подверглись после Февральской и Октябрьской революций.

31 марта 1917 года последовал приказ по армии и флоту об увольнении от службы «по расстроенному здоровью» морского министра адмирала И. К. Григоровича. Пост морского и военного министра Временного правительства занял бывший председатель III Государственной думы, лидер партии октябристов А. И. Гучков. Хотя Военное и Морское министерство стали возглавляться одним лицом — военным и морским министром — фактического слияния этих ведомств не произошло.

По мере расширения круга ведения Морского генерального штаба, функции Главного морского штаба постепенно сужались и в итоге свелись к управлению личным составом, заведованию строевой и распорядительной частями флота и учебным делом (подготовкой офицерского, унтер-офицерского и рядового составов). После Февральской революции, в июне 1917 года, приказом по флоту и Морскому ведомству № 344 Главный морской штаб, просуществовавший около четверти века, был ликвидирован и на его базе создано Главное управление по делам личного состава (ГУЛИСО) в составе трех отделов: Офицерского, Матросского и Распорядительного, к которым и отошли функции бывшего Главного морского штаба.

1 июня 1917 года приказом по флоту и Морскому ведомству № 265 была объявлена широкая программа реформирования центрального аппарата военно-морского управления. В частности, предполагалось упразднение Адмиралтейств-совета и замена его новым органом — Морским советом, который становился чисто совещательным органом при министре. Однако этого не произошло в связи с начавшейся Октябрьской революцией.

После Февральской революции большую роль в управлении флотом начинают играть выборные органы — Центробалт, Центрофлот (создан в июле 1917 года на.

Черноморском флоте), Центрокаспий и др. Для руководства деятельностью всех центральных комитетов флотов и флотилий на I Всероссийском съезде Советов из его делегатов был создан еще один выборный орган — Центральный исполнительный комитет военного флота (Центрофлот), который вскоре потерял доверие матросских масс и утратил свое значение. На II Всероссийском съезде Советов 26 октября (8 ноября) 1917 года вместо него был избран Военно-морской революционный комитет (ВМРК), а Центральный исполнительный комитет военного флота был распущен.

Для непосредственного руководства Морским министерством 14 (27) ноября 1917 года была назначена Верховная морская коллегия по управлению Морским министерством, а 15 (28) февраля 1918 года ей присвоили права главнокомандующего флотом с непосредственным подчинением действующих флотов Балтийского и Черного морей и флотилий. Приказом № 73 от 1 (14) декабря по флоту и Морскому ведомству был образован Штаб Верховной морской коллегии. В это же время был упразднен Адмиралтейств-совет, а его функции «как верховного органа по делам флота и Морского ведомства» переданы Морской секции ВЦИК, избираемой Всероссийскими съездами военного флота. Но уже 30 ноября (13 декабря) 1917 года она была переименована в Законодательный совет Морского ведомства и стала заниматься разработкой нормативно-правовых актов, касавшихся военного флота.

29 января (11 февраля) 1918 года СНК РСФСР по докладу народного комиссара П. Е. Дыбенко принял декрет об организации социалистического Рабоче-Крестьянского Красного Флота (РККФ).

Законодательный совет Морского ведомства в связи с роспуском старого флота 30 января (12 февраля) 1918 года был упразднен. В этот же день приказом № 102 по флоту и Морскому ведомству было объявлено утвержденное СНК РСФСР «Положение о службе военных моряков в социалистическом Рабоче-Крестьянском Красном Флоте». Военная служба в РККФ становилась добровольной, а комплектование флота производилось на контрактной основе. Часть команды корабля могла быть вольнонаемной. В соответствии с новым принципом комплектования флота были реорганизованы и организационно-мобилизационные органы Морского ведомства.

Начальный этап реорганизации структуры органов управления флотом завершился 9 (22) февраля 1918 года, когда приказом № 165 по флоту и Морскому ведомству Морское министерство было переименовано в Народный комиссариат по морским делам (НКМД), а Верховная морская коллегия — в Коллегию НКМД. Изменения, происходившие в организационной структуре флота, главным образом касались высших звеньев управления. Центральный же аппарат РККФ в целом не претерпел каких-либо кардинальных изменений в сравнении с той организационной структурой, которая была установлена в период Февральской революции. Комплектованием флота и всеми делами, связанными с личным составом, по-прежнему занималось ГУЛИСО. Верховным руководящим органом РККА и РККФ согласно декрету от 15 (28) января 1918 года являлся Совнарком РСФСР.

Однако начавшееся 18 февраля 1918 года наступление германских войск под Псковом и Нарвой вызвало необходимость создать специальный орган для руководства вооруженной борьбой и централизации всех вопросов организации обороны Республики. Таким органом стал утвержденный постановлением СНК РСФСР от 4 марта 1918 года Высший военный совет.

Условия военного времени потребовали более четко определить и функции органов военно-морского управления. 17 мая 1918 года приказом № 388 по флоту и Морскому ведомству было объявлено «Временное положение о Коллегии НКМД». Коллегия стала пользоваться правами командующего флотом и несла ответственность за поддержание постоянной боевой и мобилизационной готовности флота.

29 мая 1918 года ВЦИК в связи с резко осложнившейся обстановкой на фронтах Гражданской войны принял постановление «О принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию». 2 сентября 1918 года был создан Реввоенсовет Республики, который возглавил все фронты и военные учреждения РСФСР. Для обеспечения более тесной связи между командованием РККА и РККФ при ельное ведомство способствовало еще О СССР и НКВМФ на роль и место эименение армии и флота в оператив-[ при СНК СССР, созданный в соот-27 апреля 1937 года (просуществовал его был К. Е, Ворошилов) в целях обороны СССР", вопросами совмест-глся, поскольку последний большого ем, может быть, одного случая, когда ция" принимал участие в маневрах чно полного отражения и в мобплане цов в книге «Накануне», «отношения ю четко определены» (с. 346). В дру-ровенно признается, что «полную яс-найти свое место в системе Воору-ота и его роль на случай войны» ему гых причин выделения НКВМФ в са-?ъективные причины и задачи, на ко-'Главный штаб ВМФ: история и соли, но их вполне можно было при «О СССР, расширив в необходимом ганов управления. Между тем, как НКВМФ в самостоятельный нарко-й половине 30-х годов камлании по отраслевому принципу, а тогда было.

О СССР имело свои выгоды и пре-пользоваться руководство НКВМФ. ионной структуризации управленче-независимость в распределении фи-госбюджета, что бесспорно ускори-ительных программ (хотя ясных шийся «большой океанский флот», в ружсний береговой обороны, а так-ционных запасов и улучшило снаб.

Гснштаб Красной Армии, за время еще больше упрочилось во мнении, заметной роли в предстоящей войне яло образование НКВМФ на струк—мобилизационных органов. ' ормировании новых организацион-вать в структуре вновь созданного билизационньгй отдел (ОМО), а за-илизационное управление (ОМУ), илизационное управление (ОМУ) нуне войны сосредоточить его дея-менно на разработке организацион-стей ВМФ, в том числе военно-работе. В-третьих, функции по бели передать вновь сформирован-ОРСУ), а подготовку и комплекто-с вновь сформированному Управ-В ведение ОРСУ отошли также пой штатной и списочной числен.

Выделение Наркомата ВМФ в самостоя' большему разобщению взглядов между Н1 флота в предстоящей войне и совместное г но-стратегическом плане. Комитет оборонветствии с Постановлением ЦК ВКП (б) от до 30 июня 1941 года, председателем «объединения всех мероприятий и вопросо] ной деятельности армии и флота не заниа интереса к флоту не проявлял, за исключен он на боргу линкора «Октябрьская револ КБФ. Эти вопросы не нашли также достат< «МП-41». К тому же, как писал Н. Г. Кузн двух военных наркоматов не были достаточ гой своей книге («Крутые повороты») он от ность во все вопросы взаимоотношений и женных Сил, до мелочей уточнить задачи ф так и не удалось (с. 25).

В действительности же никаких объекта мостоятельный наркомат уже не было, а те торые ссылаются, например, авторы книги временность" (с. 79), безусловно существо желании с успехом реализовать в рамках Н объеме полномочия и функции флотских правильно указывают эти авторы, выделени мат произошло на волне проведения во втор перестройке всей системы госуправления по принято «всех стричь под одну гребенку» .

Тем не менее освобождение от опеки Н имущества, которыми сумело правильно во Во-первых, эта большая свобода в организа ского аппарата внутри НКВМФ и, во-вторых нансовых потоков, поступавших в НКВМФ ло реализацию предвоенных кораблестр представлений, как будет применяться строи НКВМФ не существовало), и инженерных с же интенсифицировало накопление мобилиз жение флота в целом.

Руководство же НКО СССР, в том числе существования двух независимых наркомато что флот в системе Вооруженных Сил СССР играть не будет.

Естественно задаться вопросом, как повл туру, функции и деятельность организационн.

Во-первых, самостоятельность НКВМФ в ных структур управления позволила сформи Главного морского штаба Организационно-м тем преобразовать его в Организационно-мо Во-вторых, освободить Организационно-мо ГМШ ВМФ от некоторых функций, чтобы нтельность исключительно на оргмобработе, а ных структур объединений, соединений и морских баз, и собственно мобилизационн разработке и внесению изменений в штаты и ному Организационно-строевому управлению вание рядовым и младшим начсоставом — та лению подготовки и комплектования (УПК) функции поддержания и контроля за установ ностью ВМФ. организации боевых действий на внутренних водных бассейнах 1 ноября 1918 года в составе Полевого штаба РВСР было образовано Морское оперативное отделение. В связи с утратой НКМД ряда своих функций по руководству флотами и флотилиями приказом РВСР № 394 Коллегия НКМД упразднялась, а Морской отдел РВСР, которому передавались ее функции, выделялся из состава РВСР с включением в него командующего Морскими силами Республики. ГУЛИСО также ликвидировалось, на его базе был создан Отдел личного состава, который вливался в Морской генеральный штаб.

В 1919 году возросла роль речных и озерных флотилий в операциях, проводимых Красной Армией. Для более эффективного и централизованного использования они были подчинены командующему всеми морскими силами Республики (коморси), который одновременно являлся помощником Главкома по морской части (помглавкомор) и, в свою очередь, подчинялся РВСР. В связи с указанной реорганизацией Морской отдел РВСР приказом № 945 от 3 июня 1919 года был ликвидирован. Аппарат управления коморси — помглавкомора включал в себя оперативный орган — Штаб коморси, созданный 22 июля 1919 года. Мобилизационное планирование и комплектование личного состава для РККА и РККФ были возложены на Мобилизационное управление Полевого штаба РВСР. 3 июля 1920 года Штаб коморси был преобразован в Штаб всех Морских сил Республики, а 21 августа 1921 года в связи с утратой всех своих функций был ликвидирован Морской генеральный штаб.

В связи с окончанием Гражданской войны приказом РВСР № 1844/315 от 20 августа 1921 года должность коморси — помглавкомора стала называться «помощник Главнокомандующего по морским делам», а Штаб всех Морских сил Республики и другие центральные органы Морского ведомства были объединены в Морской штаб Республики. 23 декабря 1922 года Морской штаб Республики переименовали в Штаб РККФ.

12 ноября 1923 года произошло слияние Наркомата по военным делам и Наркомата по морским делам, и на базе этих двух наркоматов был создан единый Народный комиссариат по военным и морским делам (Наркомвоенмор). Функции управления флотом были перераспределены между вновь образованным в структуре Наркомвоенмора Управлением ВМС РККА и Штабом РККА. УВМС возглавлял начальник Морских сил (наморси) СССР. В структуру УВМС входили Штаб РККФ, управления и отделы. Дальнейшие преобразования системы управления флотом и перераспределение функций между органами центрального аппарата Наркомвоенмора проводились в процессе военной реформы 1924—1925 годов.

Должности Главкома всеми Вооруженными силами и помглавкомора ликвидировались. Начальником всех сухопутных и морских сил в мирное время становился нарком по военным и морским делам. Начальник УВМС — наморси подчинялся непосредственно наркому по военным и морским делам. В 1926 году был ликвидирован Штаб РККФ.

В 1934 году Народный комиссариат по военным и морским делам был переименован в Народный комиссариат обороны (НКО СССР), но «УВМС по-прежнему оставалось в составе последнего.

УВМС находилось в составе Наркомвоенмора и НКО СССР без значительных структурных изменений до 1937 года. 17 января 1937 года был восстановлен Штаб Морских Сил РККА, а затем 30 декабря 1937 года на базе УВМС создан самостоятельный Наркомат ВМФ СССР.

Создание самостоятельного Наркомата ВМФ и возложение, по сути дела, накануне войны ответственности за оборону страны на два независимых военных ведомства с точки зрения оптимизации управления Вооруженными Силами безусловно было шагом назад, возвратом к дореволюционной структуре правительства, когда одновременно существовали Военное и Морское министерства, не находившие никогда общего языка друг с другом. После русско-японской войны 1904— 1905 годов их позиции и взгляды пытались сблизить Совет государственной обороны, просуществовавший до 1908 года, и Комитет по обороне Государственной думы, но это не принесло ощутимых результатов.

2—1985 17.

Выделение Наркомага ВМФ в самостоятельное ведомство способствовало еще большему разобщению взглядов между НКО СССР и НКВМФ на роль и место флота в предстоящей войне и совместное применение армии и флота в оперативно-стратегическом плане. Комитет обороны при СНК СССР, созданный в соответствии с Постановлением ЦК ВКП (б) от 27 апреля 1937 года (просуществовал до 30 июня 1941 года, председателем его был К. Е. Ворошилов) в целях «объединения всех мероприятий и вопросов обороны СССР», вопросами совместной деятельности армии и флота не занимался, поскольку последний большого интереса к флоту не проявлял, за исключением, может быть, одного случая, когда он на борту линкора «Октябрьская революция» принимал участие в маневрах КБФ. Эти вопросы не нашли также достаточно полного отражения и в мобплане «МП-41». К тому же, как писал Н. Г. Кузнецов в книге «Накануне», «отношения двух военных наркоматов не были достаточно четко определены» (с. 346). В другой своей книге («Крутые повороты») он откровенно признается, что «полную ясность во все вопросы взаимоотношений и найти свое место в системе Вооруженных Сил, до мелочей уточнить задачи флота и его роль на случай войны» ему так и не удалось (с. 25).

В действительности же никаких объективных причин выделения НКВМФ в самостоятельный наркомат уже не было, а те объективные причины и задачи, на которые ссылаются, например, авторы книги «Главный штаб ВМФ: история и современность» (с. 79), безусловно существовали, но их вполне можно было при желании с успехом реализовать в рамках НКО СССР, расширив в необходимом объеме полномочия и функции флотских органов управления. Между тем, как правильно указывают эти авторы, выделение НКВМФ в самостоятельный наркомат произошло на волне проведения во второй половине 30-х годов кампании по перестройке всей системы госуправления по отраслевому принципу, а тогда было принято «всех стричь под одну гребенку» .

Тем не менее освобождение от опеки НКО СССР имело свои выгоды и преимущества, которыми сумело правильно воспользоваться руководство НКВМФ. Во-первых, эта большая свобода в организационной структуризации управленческого аппарата внутри НКВМФ и, во-вторых, независимость в распределении финансовых потоков, поступавших в НКВМФ из госбюджета, что бесспорно ускорило реализацию предвоенных кораблестроительных программ (хотя ясных представлений, как будет применяться строившийся «большой океанский флот», в НКВМФ не существовало), и инженерных сооружений береговой обороны, а также интенсифицировало накопление мобилизационных запасов и улучшило снабжение флота в целом.

Руководство же НКО СССР, в том числе Генштаб Красной Армии, за время существования двух независимых наркоматов еще больше упрочилось во мнении, что флот в системе Вооруженных Сил СССР заметной роли в предстоящей войне играть не будет.

Естественно задаться вопросом, как повлияло образование НКВМФ на структуру, функции и деятельность организационно-мобилизационных органов.

Во-первых, самостоятельность НКВМФ в формировании новых организационных структур управления позволила сформировать в структуре вновь созданного Главного морского штаба Организационно-мобилизационный отдел (ОМО), а затем преобразовать его в Организационно-мобилизационное управление (ОМУ). Во-вторых, освободить Организационно-мобилизационное управление (ОМУ) ГМШ ВМФ от некоторых функций, чтобы накануне войны сосредоточить его деятельность исключительно на оргмобработе, а именно на разработке организационных структур объединений, соединений и частей ВМФ, в том числе военно-морских баз, и собственно мобилизационной работе. В-третьих, функции по разработке и внесению изменений в штаты и табели передать вновь сформированному Организационно-строевому управлению (ОРСУ), а подготовку и комплектование рядовым и младшим начсоставом — также вновь сформированному Управлению подготовки и комплектования (УПК). В ведение ОРСУ отошли также функции поддержания и контроля за установленной штатной и списочной численностью ВМФ.

Функции ОМУ в части мобилизационной работы не изменились, и в его ведении по-прежнему оставались вопросы разработки схем оргмобразвертывания и других мобилизационных документов, входивших в перечень мобилизационного плана ВМФ, а также составление заявок для Мобилизационного управления Красной Армии на погребное количество личного состава запаса по мобилизации и руководство персональной припиской людских ресурсов, выделяемых Генштабом флоту.

Следует отметить, что в вопросах комплектования ВМФ личным составом по штатам мирного времени и штатам военного времени по мобилизации НКВМФ не стал самостоятельным и по-прежнему целиком зависел от Мобилизационного управления НКО СССР, которое назначало для ВМФ районы комплектования, руководило работой военных комиссариатов всех уровней (республиканских, краевых, областных, городских, районных), расположенных в соответствующих военных округах, и удовлетворяло заявки по мобпотребности ВМФ. Участие ОМУ ГШ ВМФ в этом процессе заключалось лишь в согласовании с Мобилизационным управлением Красной Армии территориального расположения районов комплектования и командирования представителей флотов и флотилий в военкоматы округов для контроля за выполнением заявок и качеством персональной приписки личного состава запаса.

При выделении НКВМФ в самостоятельный Наркомат согласование по указанным выше вопросам усложнилось, а объем переписки между НКВМФ и Мобуправлением Красной Армии значительно увеличился.

Накануне войны ОМУ ГМШ проделало очень большую работу по разработке оргструктуры объединений, соединений и частей ВМФ, разработке мобплана «МП-41» и проведению персональной приписки личного состава запаса. Кроме того, накануне войны под руководством и при участии ОМУ был разработан ряд важнейших основополагающих мобилизационных документов, которые регламентировали мобилизационную работу на флотах и флотилиях, среди них: «Наставление по мобилизационной работе в ВМФ СССР» (НМР-40), «Руководство по отбору и оборудованию гражданских судов для использования в составе ВМФ СССР» (1940), «Инструкция по техническому оформлению мобилизационного плана на соединениях, кораблях и в частях ВМФ СССР» (1941) и др. Созданное в этот период в структуре НКВМФ Военно-морское издательство («Военмориздат») способствовало быстрому изданию этих документов, а также других наставлений, руководств и инструкций.

Однако указанные выше мобилизационные документы хотя и способствовали успешному проведению мобилизации 1941 года, были выпущены, как видно, слишком поздно и не могли быть из-за дефицита времени достаточно четко отработаны на флотах и флотилиях. Персональная приписка личного состава запаса в военкоматах также началась слишком поздно и была проведена второпях и с низким качеством. Но все недостатки в работе организационно-мобилизационных органов были компенсированы высоким патриотическим подъемом советского народа и мобилизация 1941 года на флотах и флотилиях прошла в основном организованно и в соответствии с мобпланом «МП-41» ВМФ, за исключением КБФ: там большинство мобилизационных мероприятий проводилось распорядительным порядком по причине быстрого продвижения противника в Прибалтике, где были дислоцированы базы флота.

В период Великой Отечественной войны организационно-мобилизационные органы центра и флотов продолжали напряженную работу по разработке организационных структур вновь формировавшихся морских и речных флотилий, военно-морских баз и морских оборонительных районов, реорганизации маневренных соединений (эскадр и отрядов легких сил), сил ОВР и соединений траления. В условиях дефицита людских ресурсов организационно-мобилизационные органы сумели обеспечить комплектование флотов и флотилий в соответствии с установленной штатной численностью личного состава. Это явилось результатом совместной работы Организационно-мобилизационного управления, Организационно-строевого управления, Управления подготовки и комплектования и Командного управления (затем УКОС) ВМФ.

В своей книге, в отличие от других изданий подобного рода, автор стремился отразить не только структурные преобразования организационно-мобилизационных органов ВМФ, но и их непосредственную деятельность по реализации тех функций, которые были на них возложены.

Кроме приведенных ниже литературных источников, использовались материалы следующих архивов: РГАВМФ и ЦВМА, РГВИА, РГВА, ЦАМО и некоторых архивов видов Вооруженных Сил, ссылки на которые приведены в конце каждой главы книги. Кроме того, в работе использованы НИР «История учреждений Морского ведомства России», выполненная автором в ИИЕТ им. С. И. Вавилова РАН, и «Историческая справка о Центральных учреждениях управления личным составом и кадрами ВМФ России. Конец XVII в.—1941 г.», составленная В. Н. Гудки-ным-Васильевым (РГАВМФ), а также типографские издания НКВМФ (наставления, руководства, уставы, инструкции и др.).

Автор предполагает при возможности продолжить работу над данной темой, охватив послевоенное развитие ВМФ (1945—1991), как наиболее продуктивный период в строительстве нашего флота и работе организационно-мобилизационных органов.

Автор выражает глубокую благодарность за помощь в работе руководителям и работникам Центральных органов военного управления ВМФ: Н. И. Мазину,.

A. А. Комарицыну, К. С. Колотыгину, А. И. Галыбину,|~Б. М. Савельеву!- работникам ЦВМА: Т. В. Полухиной, В. М. Лурье, А. А. Лучко, Н.И.ИльинуРГА ВМФ: В. Г. Мишанову, В. Н. Гудкину-Васильевупрофессорско-преподавательскому составу, работникам музея и научной библиотеки BMA им. Н. Г. Кузнецова: А. Г. Олейнику, В. И. Самсону, Э. В. Волощенко, В. Н. Пет-росяну, В. Д. Доценко, А. А. Доценко, Б. П. Мещерякову, О. М. Плотникову, Н. А. Курниковойсотрудникам СПбФИИЕТ РАН: Э. И. Колчинскому, Б. И. Иванову, Н. Ю. Балошиной, М. А. Орловойсотрудникам ЦКП ВМФ: Б. С. Фридману,.

B. И. Рыкову, И. И. Бонакову, Е. П. Спицыну, сотруднику ОАО «Гипросвязь» О. В. Малову.

Автор

Санкт-Петербург — Гатчина.

1996—1999 гг.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

При внимательном взгляде на историю Российского флота нетрудно заметить, что она складывается из двух неотделимых друг от друга частей — прежде всего, истории боевых действий, включая историю развития военно-морского искусства, и не менее интересной, но гораздо хуже изученной и проанализированной истории преобразования управленческих структур и организации флота в целом. А ведь именно вторая часть зачастую дает нам разгадку тех или иных неудач нашею флота, провалов целых операций, подобных цусимской трагедии, и поражений в отдельных сражениях и боях.

Приведение организационной структуры сил флота и его управленческих органов в соответствие с теми целями и задачами, которые стоят перед Вооруженными Силами страны, всегда являлось одной из основных предпосылок поддержания его высокой боевой и мобилизационной готовности и возможности успешного отражения нападения противника со стороны моря.

Но для выполнения этого, если можно так выразиться, постулата было необходимо четко определить место и роль флота в системе Вооруженных Сил России. Однако этими вопросами никто никогда серьезно не занимался ни в дореволюционной, ни в советской России. В России вообще никогда не ставился вопрос, насколько целесообразно иметь два оборонных министерства — военное и морское, деловое сотрудничество между которыми отсутствовало, но зато процветало постоянное соперничество. Тем не менее основанные Петром I эти два военных ведомства во времена, когда это было действительно необходимо, продолжали существовать, внося неразбериху и междоусобные распри в дело обороны государства. Ситуация не изменилась в лучшую сторону и в советское время. Вспомним еще раз, с каким сожалением писал об этом бывший нарком ВМФ СССР Н. Г. Кузнецов: «Как мне хотелось с первых дней моей службы в Москве и до последнего часа пребывания в должности наркома, главкома, министра ВМФ или первого заместителя министра обороны внести полную ясность во все вопросы взаимоотношений и найти свое место в системе Вооруженных сил, до мелочей уточнить задачи флота и его роль на случай войны! Мне этого не удалось» .

Не говорит ли это о том, что лишь Петр I абсолютно четко представлял себе, зачем нужен флот России. Когда же он решил с помощью флота основную задачу своей жизни — выход к балтийским берегам — и «почил в бозе», остальные правители России мало задумывались над ролью флота и его местом в системе Вооруженных Сил и воспринимали существование флота, основанного Петром I, как явление само собой разумеющееся, как нечто необходимое, доставшееся в наследство от великого преобразователя России, которое требуется обязательно сохранять, даже не в лучшем виде. Поэтому состояние флота во многом зачастую зависело не от целей и задач, которые каждый раз при изменении внешней политики государства должны были ставиться перед ним, а от личных пристрастий к нему государей императоров, считавших в большинстве своем флот одним из главных атрибутов императорской власти, создававшим особый престиж империи.

Одним из таких императоров, вникавших во все мелочи флотской жизни, был, например, Николай I. Историк флота С. Ф. Огородников описывает такие его, довольно забавные, проявления заботы о флоте в книге «Собственноручные резолюции императора Николая I по Морскому ведомству». В докладе морского министра адмирала Молл ера от 1 ноября 1828 года о «недостатке меди, отпускаемой на судовое строение, в количестве 18 405 пудов и об увеличении отпуска до 24 384 пудов» рукой Николая I было начертано: «Я не могу с этим согласиться, ибо от одних разломанных и ломаемых судов достаточно будет и есть меди, если она с должным присмотром будет сберегаться и обращаться в дело». Доклад князя А. С. Меншикова ог 23 апреля 1846 года, «какую арматуру следует принять для киверов офицеров и кондукторов корпуса корабельных инженеров, т. е. с серебряным якорем и топорами, или же с медными» удостоился такой лаконичной резолюции: «С медными виднее». Главный же вопрос, стоявший перед флотом накануне Крымской войны, — вопрос о неотложной постройке паровых судов Николай I так и не удосужился решить. Его любимым занятием в летние дни было наблюдение в подзорную трубу за маневрами парусных кораблей Балтийского флота через балконный проем кабинета на втором этаже специально построенного для этой цели в Петергофе небольшого дворца «Коттедж» близ Финского залива. Это было, конечно, сказочно красиво, но увы — совершенно бесполезно, как и все его резолюции на докладах морских министров.

Известно и пристрастие императора Николая II к флоту, особенно к большим кораблям — линкорам, благодаря которому в 1909 году, несмотря на отсутствие закона об ассигновании денежных средств на постройку, были заложены четыре линейных корабля типа «Севастополь». Большую часть времени он проводил с семьей в море близ острова Бьерке на яхтах «Полярная звезда» или «Штандарг», близко общаясь с офицерами кораблей, которые были в охранении.

Однако с точки зрения оперативно-стратегического использования флота в войне совместно с сухопутными войсками дело у российских императоров и морских министров вместе с Главным морским штабом, а затем и Морским генеральным штабом дальше крайне ограниченной и весьма примитивной задачи «защиты от неприятеля побережья империи и столицы государства со стороны моря», как правило, не шло.

Большевистское правительство во главе с В. И. Лениным, пришедшее к власти в октябре 1917 года и создавшее к началу 30-х годов некое подобие флота в основном из старых восстановленных кораблей царского флота, тоже не пошло дальше, хотя по вопросу о том, какой флот необходим «для защиты социалистического отечества» и каковы должны быть его задачи, развернулась бурная дискуссия на официальном уровне, но она, конечно, в силу объективных причин не могла дать практических результатов. Ведь сколько ни дискутируй и какие грандиозные задачи ни ставь, флот в одночасье, когда, тем более, на это нет средств, не построишь, и поэтому все опять свелось «к охране своих берегов» в основном от высадки неприятельского десанта с использованием тех же старых кораблей, которые неимоверными усилиями удалось к тому времени ввести в строй.

В то же время, хотя Российская империя никогда не имела четко выраженной официальной военно-морской доктрины, нельзя сказать, что в России не существовало более прогрессивных взглядов на использование военно-морского флота в интересах обороны государства в геополитическом плане, а также в целях поддержания международного престижа страны и военно-морского присутствия в жизненно важных для России районах.

К ним, например, можно отнести идею «крейсерской войны» против Англии, возникшую в середине XIX века, и идею автономного маневренного соединения — эскадры «для выхода в открытый океан для защиты русских интересов в любой части земного шара», выдвинутую после Русско-японской войны. Последнюю активно поддерживал председатель Совета министров России П. А. Столыпин, который в одном из своих выступлений в Государственной думе в 1908 году заявил: «Появление в составе Балтийского флота новых мощных кораблей послужит уже сейчас мировым интересам России при известных политических конъюнктурах» .

Однако обе эти замечательные идеи так и остались идеями, не воплощенными в реальные дела. Несколько построенных Россией в XIX веке рангоутных паровых крейсеров с довольно значительной дальностью плавания и высокими тактикотехническими характеристиками, курсировавших в Атлантическом океане у берегов Америки под командованием адмиралов С. С. Лесовского и А. А. Попова в 1863—1865 годах, не могли создать угрозу морской торговле Британской империи со своими колониями, а полноценную эскадру «для выхода в открытый океан» так и не удалось построить.

Главной причиной того, что Россия после великих деяний Петра I уже больше никогда не смогла, особенно в эпоху металлического и парового судостроения, создать флот, способный решать оперативно-стратегические задачи, являлась экономическая отсталость страны вместе с крайне тяжелым финансовым положением, в котором почти всегда она пребывала. Поэтому все многочисленные преобразования флота осуществлялись, как правило, без каких-либо конкретно поставленных целей, а исходили лишь из условия сокращения расходов на флот и приведения количества кораблей по их рангам в соответствие с теми денежными средствами, которые в данный период могло выделить из казны государство на их содержание, включая расходы на судостроение для замены устаревших кораблей и содержание управленческого аппарата. Другими словами, у России не было возможности содержать одновременно сухопутную армию и полноценный флот.

Впервые об этом открыто, как уже упоминалось во введении, заявил граф А. Р. Воронцов, который в 1802 году по повелению Александра I возглавил «Комитет образования флота». «По многим причинам, — писал в своем докладе царю Воронцов, — физическим и локальным, России нельзя быть в числе первенствующих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не предвидится. Прямое могущество и сила наша должна быть в войсках сухопутных: оба же сии ополчения в большом количестве иметь было бы нецелесообразно ни по числу жителей, ни по доходам государственным. Довольно, если морские силы наши устроены будут на двух только предметах: обереженжи берегов и гаваней наших в Черном море, имея там силы, соразмерные турецким, и достаточный флот на Балтийском море, чтобы на оном господствовать. Посылка же наших эскадр в Средиземное море и другие дальние экспедиции стоили государству много, делали несколько блеску и пользы никакой». Граф Воронцов имел в виду I Архипелаг-скую экспедицию Российского флота (1769—1774) в Средиземное и Эгейское моря в период русско-турецкой войны (1768—1774). Трудно сказать, каким образом оценил бы Воронцов последующие Архипелагские экспедиции Российского флота в Средиземное море в 1807 и 1827 годах, но ни одна из них не решила главной стратегической задачи — военного присутствия России на Балканах и овладения проливной зоной (Дарданеллами и Босфором), хотя «несколько блеску» они несомненно тоже произвели. Но даже владение проливной зоной так и осталось навеки несбыточной мечтой России.

Геополитические и демографические представления графа А. Р. Воронцова в основном не выдержали испытания временем, но в одном он остался прав: «оба сии ополчения (т. е. армию и флот) в большом количестве иметь было бы нецелесообразно. доходам государственным». Именно это обстоятельство не позволяло никогда России «быть в числе первенствующих морских держав». И флоты Англии, Германии и США всегда в несколько раз превосходили по численности российский, что не давало возможности Российскому флоту решать какие-либо оперативно-стратегические задачи. Тезис же, что «прямое могущество и сила наша должен быть в войсках сухопутных», навсегда засел в умах российских генералов, создав у них вместо геополитического так называемый континентальный образ мышления.

Как уже убедился читатель, преобразования флота, более или менее глубокие, происходили каждый раз при смене российских императоров, и каждый раз им назначались особые комиссии или комитеты, которые представляли свои соображения очередного преобразования флота на «высочайшее усмотрение». Характерно, что при этом каждый новый император обязательно изменял еще и форму одежды моряков, сообразуясь со своим вкусом и общеевропейской модой.

Естественно, что смена в 1917 году общественного строя в России в результате Февральской буржуазно-демократической, а затем Октябрьской социалистической революций не могла не повлечь за собой преобразований в армии и на флоте. Однако на первых порах они носили чисто демократический, популистский характер (отмена отдания воинской чести, выборность командиров, коллегиальность управления и др.), за исключением, может быть, добровольности военной службы, которая была вскоре отменена в связи с началом Гражданской войны. Добровольная военная служба в советское время больше никогда не вводилась по идеологическим и финансовым соображениям.

После окончания Гражданской войны, учитывая тяжелейшее финансовое и экономическое положение страны, советским правительством в 1924—1925 годах была проведена крупномасштабная военная реформа с резким сокращением численности Вооруженных сил и переходом на территориально-милиционную систему формирования и подготовки войск. Она реализовывалась постепенно в течение первого десятилетия советской власти, но, к сожалению, период действия этой системы слишком затянулся, фактически до конца 30-х годов, что не могло не сказаться на боевой и мобилизационной готовности РККА и РККФ к началу Великой Отечественной войны.

Таким образом, нетрудно видеть, что критерием оптимизации ВМФ (состава, численности кораблей и личного состав, организации, управления, системы базирования инфраструктуры, и т. д.) как сложной системы, предназначенной для защиты морских рубежей страны, являлись не только задачи, которые должны были решать армия и флот во время войны, но и, может быть, в большей степени денежные средства, отпускавшиеся государством на их строительство и содержание.

В этих условиях организационно-мобилизационные органы вынуждены были работать и осуществлять организационное и мобилизационное планирование исходя из наличных сил и средств ВМФ и из тех материально-технических и людских ресурсов, которые выделялись флоту Генштабом Красной Армии.

Учитывая исключительную сложность и важность проблем военных реформ, попытаемся квалифицировать преобразования, происходившие в Российском флоте с точки зрения современных представлений о реформировании военной сферы.

Военная реформа охватывает все области, связанные с военным строительством, и предусматривает прежде всего изменение системы государственного руководства всей военной сферой. В этом смысле нельзя отождествлять военную реформу с реформами флота, армии или вооруженных сил вообще, поскольку последние являются лишь частью целого. В результате проведения военной реформы должна быть создана новая модель взаимодействия военной сферы с государством, экономикой и обществом в целом.

Иногда имеют место самые различные толкования понятий «военное строительство» и «военная реформа». По нашему мнению, наиболее точным является такое определение: военное строительство — это система взаимосвязанных мероприятий по созданию, подготовке и укреплению вооруженных сил государства, а военная реформа — коренное преобразование военной системы государства, происходящее, как правило, параллельно с изменением формы государственной власти.

Очевидна разница и в содержании приведенных выше формулировок. Если военное строительство предполагает проведение государством перманентных мер вне зависимости от внешней и внутренней для данного государства ситуации, т. е. мер эволюционного характера, то военная реформа должна включать в себя наиболее радикальные меры, которые продиктованы исключительными обстоятельствами, характерными для данного государства: изменением общественно-политического строя, внутренней и внешней политики. Военная реформа обязательно связана с изменением военной доктрины, поэтому вопросы военной доктрины и военного строительства в историческом плане целесообразно рассматривать в более широком контексте общей концепции военной реформы.

Таким образом, принимая во внимание приведенные выше соображения, можно сказать, что из рассмотренных нами преобразований флота к полноценным военным реформам можно отнести лишь военные реформы Петра Великого, преобразования Вооруженных сил в пореформенной России в результате отмены крепостного права («военные реформы Милютина» 60—70-х годов XIX в.) и военную реформу 1924—1925 годов, осуществленную в период советской власти.

В какой-то степени близки к определению военной реформы преобразования флота после русско-японской войны в период 1905—1912 годов, когда в результате революции 1905 года и трегьеиюньского переворота изменилась система государственной власти и порядок финансирования флота. Расходы на флот стала определять Государственная дума и оформлять это в форме соответствующих государственных актов и законов. В остальных же случаях имели место не военные реформы, а локальные реформы флота, направленные на повышение его боеспособности. Мероприятия же по увеличению численности кораблей, их перевооружению, изменению организации флота и другие следует рассматривать в рамках военного строительства.

Все преобразования флота независимо от их характера были связаны, как правило, с изменением организационной структуры управления, пересмотром штатов учреждений Морского ведомства, соединений, кораблей и частей флота, перераспределением функций между управленческими органами и изменением мобилизационных планов. Эта сложная и кропотливая работа возлагалась на организационно-мобилизационные органы Морского ведомства, которые на протяжении всей истории флота непрерывно изменяли свои наименования и позиции в общей структуре управления флотом.

Автор испытывал особые трудности, чтобы в многообразии управленческих структур выявить те органы, которые выполняли организационно-мобилизационные функции. Эта задача осложнялась, как уже говорилось, многочисленными преобразованиями, происходившими в Морском ведомстве, и перераспределением функций.

Между тем сами по себе организационно-мобилизационные функции носили исключительно постоянный характер и с момента основания Российского флота по сей день почти не изменились. В общем их можно укрупненно подразделить, как уже сумел убедиться читатель, следующим образом: разработка и совершенствование организационных структур объединений, соединений и частей ВМФ и флотов в целом, а также организационных структур органов управленияразработка штатов и табелей мирного и военного времени, учет штатной и списочной численности ВМФразработка мобилизационного плана ВМФ и схемы мобилизационного развертывания, руководство мобпланированием на флотах и флотилияхорганизация и руководство подготовкой и комплектованием ВМФ личным составом в мирное и военное время.

Однако характер и механизмы реализации этих функций, несмотря на их постоянство и преемственность, непрерывно изменялись вместе с очередными преобразованиями флота и Морского ведомства. Автор стремился показать, как перераспределялись организационно-мобилизационные функции между отдельными органами на фоне общей картины преобразований организационных структур управления флотом и Морским ведомством.

Таким образом, основными результатами исследования развития оргструктур ВМФ России и их деятельности в период 1695—1945 годов, по мнению автора, являются:

1. Историко-научная реконструкция процесса эволюции организационных структур Российского флота, механизмы их преобразования и обоснование периодизации развития.

2. Ретроспективный поэтапный анализ и обобщение результатов деятельности организационно-мобилизационных органов Российского ВМФ в соответствии с принятой периодизацией.

3. Установление принципа постоянства и преемственности функций организационно-мобилизационных органов независимо от многообразия их организационных структур в процессе эволюции.

4. Уточнение понятий «строительство вооруженных сил», «реформа вооруженных сил» и «военная реформа», как крупнейших мероприятий, проводимых государством в области обороны страны, и установление неоднозначности их влияния на масштабы следовавших за ними структурных преобразований и характер деятельности организационно-мобилизационных органов ВМФ.

5. Ретроспективный анализ корабельных расписаний, разработка которых являлась одной из функций организационно-мобилизационных органов, и установление жесткой взаимосвязи их содержания с развитием кораблестроения, корабельного оружия и технических средств.

6. Выявление и оценка творческого вклада руководителей организационно-мобилизационных органов ВМФ в их становление, развитие и деятельность в рассматриваемый период.

Автор надеется, что полученные результаты исследования и книга в целом будут полезны работникам органов управления ВМФ, особенно оргмоборганов, всех уровней, как своеобразное учебное пособие в исторической ретроспективе, помогут им избежать ошибок прошлого и извлечь полезное из исторического опыта наших предшественников, ведь «новое — это хорошо забытое старое» .