Хронограф Сергея Кубасова как исторический источник

Источниковедение в последние десятилетия занимает все более важное место в советской науке.

Среди источников по истории России эпохи средневековья наиболее значительными по своему содержанию и объему являются русские летописи и хронографы. Дореволюционные и советские исследователи средневековых письменных памятников всегда уделяли большое внимание таким сложным источникам, как русские летописи и различные редакции Русского хронографа.

На сегодняшний день произведен учет всей литературы по вопросам истории русского летописания продолжается активная публикация летописных текстов в Полном собрании русских летор писей, издана монография В. И. Буганова, посвященная историоэ графии русского летописания в советское время, опубликована обобщающая работа О. В. Творогова о древнерусских хронографах ведутся кропотливые и плодотворные исследования по различным Библиография русского летописания. Составила Р. П. Дмитриева. М.-Л., 1962; Казакевич А. Н. Советская литература по летописанию (1960;1972 гг.). — В сб.: Летописи и хроники. М., 1976, с.294−356.

2 В 1982 г. издан 37-й том ПСРЛ. Буганов В. И. Отечественная историография русского летописания. Обзор советской литературы. М., 1975.

4 Творогов О. В. Древнерусские хронографы. Л., 1975. общим и частным вопросам историко-литературных сочинений.

В то же время в литературе отмечалось, что древнерусская письменная традиция ХУЛ в., памятником которой является хронограф Сергея Кубасова, изучена недостаточно полно. Особенно это относится к хронографическому жанру. Современный исследователь русских хронографов О. В. Творогов считает, что «. многие узловые вопросы истории этого жанра по сей день остаются «2 неразрешенными» .

Это замечание О. В. Творогова может быть полностью отнесено о и к хронографу Сергея Кубасова .

Хронограф Кубасова, относящийся к группе хронографов особого состава, является памятником древнерусской истории и литературы ХУП в. Он состоит из трех частей, что является его отличительным признаком:

1) хронографическая часть повествует о событиях мировой истории, она оканчивается известием о падении Царьграда. Эта часть озаглавлена: «Гранограф, сиречь Летописец от сотворения света» •.

2) летописная часть представляет собой летописец, повествующий о событиях русской историион оканчивается известием о соборе 7000 (1492) г., где обсуждался вопрос о составлении пасхалии. Эта часть тоже имеет заглавие: «Летописец, сиречь.

1 См., например: Библиография работ по древнерусской литературе, опубликованных в СССР. 1958;1967 гг., ч.1, Л., 1978; ч.2, Л., 1979; Русская литература Сибири. ХУЛ в. — 1970 г., Библиографический указатель. ч.1, Новосибирск, 1976.

2 Творогов О. В. Древнерусские хронографы, с. 5.

3 Далее: хронограф Кубасова. памятник словенскаго языка и русскаго рода, откуду начася, и како бысть и до чего доиде" ;

3) третью часть хронографа составляет: «Краника, сиречь летописец, от великого князя Василия Ивановича начало прия. и о тишине всея земли во многопространно время» или так называемая повесть князя Катырева-Ростовского.

Из описания текста хронографа Кубасова видно, что в его состав кроме хронографа вошли не менее сложные источники: русский летописец и одна из повестей о Смутном времени ХУЛ в.

Текст хронографа Кубасова содержит целый ряд вопросов, которые решаются в науке на протяжении многих десятилетий. Это можно проследить даже при кратком обзоре изучения хронографа.

С момента первой публикации в 1815 г. части текста из повести Катырева-Ростовского, входившей в состав хронографа Кубасова, и до последнего времени остаются нерешенными основные вопросы, связанные с текстом этой повести: списки, редакции, авторство, источники Большая часть работ, связанных с изучением текста хронографа Кубасова, посвящена этой повести, которая давно уже стала хрестоматийной. В 1869 г. А. Н. Попов в своей работе «Обзор хронографов русской редакции» впервые р исследовал хронограф Кубасова в целом. Именно он дал научное определение хронографа, отнеся его к хронографам особого Кукушкина М. В. Семен Шаховской — автор повести о Смуте. ¦ В сб.: Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник 1974 г. М., 1975, с.75−78.

2 Попов А. Н. Обзор хронографов русской редакции, вып.2. М., 1869, с.231−236 (далее: Попов. Обзор, вып.2, с. .). состава, и дал название, которое прочно вошло в научный оборот: «Хронограф Сергея Кубасова». Решение А. Н. Попова дать такое название было основано на последней фразе текста хронографа, которая читалась в двух из трех известных ему списках: «Труды же и тщание многогрешнаго раба Тобольскаго сына бояр-скаго Сергея Кубасова». А. Н. Попов также характеризовал каждую часть хронографа и высказал мнение о том, что Сергей Кубасов, являясь составителем хронографа в целом, был автором последней его части. Но здесь же следует отметить, что А. Н. Попов посвятил интересующему нас хронографу всего лишь несколько страниц в двухтомном исследовании. Отметим, что после его работы никто хронограф Кубасова в целом не изучал.

Летописная часть хронографа Кубасова в какой-то степени оказалась вне поля зрения специалистов, хотя некоторые ее известия использовались в различных исторических работах (Н.М.Карамзин, К.Н.Бестужев-Рюмин, М. Н. Тихомиров, А. Н. Насонов и др.). Именно поэтому анализу летописного текста мы считаем необходимым посвятить большую часть данной работы. Недостаточная изученность хронографа Кубасова, необходимость определения его места в ряду других источников подобного рода прежде всего и явились причиной выбора темы диссертационного исследования. Здесь же следует отметить, что текст хронографа Кубасова практически не публиковалсяза исключением последней его частиповести Поэтому при работе над данной темой автор был вынуяден обращаться в основном к рукописям разных древлехранилищ нашей страны (БАН, ГБЛ, ГИМ, ГИБ, ЛОИИ, ЦГАДА), где сохранились в той или иной степени списки хронографа Кубасова.

Целью диссертации является исследование хронографа Кубасова как части проблемы изучения русской исторической традиции ХУ-ХУП вв., т.к. на протяжении этого периода появляются источники и отдельные части этого хронографа.

В связи с указанной целью автор поставил перед собой следующие задачи: воссоздание истории текста памятника и анализ идейно-политической направленности этапов его создания.

Методологической основой исследования являются положения основоположников марксизма-ленинизма о социальной обусловленности и классовой природе возникающих в процессе Русские достопамятности, издаваемые Обществом истории и древностей российских, учрежденным при имп. Московском университете, ч.1. М., 1815, с.170−175- Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. Собрал и издал Андрей Попов. М., 1869, с.283−315- Повесть князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского. (Извлечение из ХШ-го тома «Русской Исторической Библиотеки»). СПб., 1908. о.

Черепнин Л. В. Вопросы методологии исторического исследования. Теоретические проблемы истории феодализма. Сборник статей. М., 1981, с.267- Лихачев Д. С. Текстология. На материале русской литературы Х-ХУП веков. 2-е изд., Л., 1983, с.26−27. исторического развития источников.

В работе широко применяется сравнительно-текстологический метод, который был разработан А. А. Шахматовым и получил новое обоснование в трудах советских ученых (Д.С.Лихачев, А. Н. Насонов, М. Д. Приселков, Б. А. Рыбаков, М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин и др.).

Настоящая работа является первым в советской историографии специальным исследованием хронографа Кубасова. Воссозданная история текста хронографа позволила решить вопросы, которые в историографии не имели однозначного решения, например об участии Сергея Кубасова в работе над хронографом. В. научный оборот введены неизвестные до этого летописные и хронографические тексты. Дан источниковедческий анализ некоторых летописных известий. Предложены новые варианты решений таких вопросов как время написания русского хронографа редакции 1512 г., авторство повести Катырева-Ростов-ского.

Содержащийся в работе материал может быть использован при подготовке курсов источниковедения и историографии истории СССР, на практических занятиях со студентами по курсу История СССР периода феодализма. Некоторые положения диссертации привлекались другими исследователями при написании своих работ (Я.С.Лурье, Р. Г. Скрынников, Е.П.Семенова).

1 Лурье Я. С. Общерусские летописи Х1У-ХУ вв. Л., 1976, с. 170, 177- Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1982, с.227−228- Семенова Е. П. Исторические произведения С. И. Шаховского (историография вопроса). — В сб.: Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1983, с. 165.

Особенность работы состоит в том, что характеристику списков и историографии нерационально давать компактно, в одном месте, а целесообразно делать вводными частями в каждой главе. Это определяется сложностью состава самого хронографа и историографической традицией, при которой, например, вопрос об авторе повести Катырева-Ростовского был на протяжении двух столетий самостоятельной темой исследований.

Работа состоит из четырех глав и приложений. В первой главе анализируется первая — хронографическая — часть хронографа.

Во второй главе разбирается летописная часть хронографа, в ней на основе восстановленной истории текста оцениваются оригинальные исторические известия.

В третьей главе рассматривается повесть Катырева-Ростовского и ее место в хронографе.

В четвертой главе дается определение хронографа особого состава и решается вопрос о степени участия Сергея Кубасова в работе над текстом хронографа.

В Приложении I приводятся оригинальные тексты хронографической части.

В Приложении П приводятся все разночтения между двумя редакциями повести Катырева-Ростовского, вошедшей в состав хронографа Кубасова.

Свои выводы о хронографе Кубасова А. Н. Попов делал на основании трех известных ему списков: Демидовского, Попова, Пискарева. Но уже в работе С. Ф. Платонова о древнерусских сказаниях и повестях о Смутном времени ХУП в. к этим спис.

Попов. Обзор, вып.2, с. 230.

— 150 кам были присоединены еще три: Едомский летописец, Сула-кадзиева и Вяземского Из перечня списков хронографа, который был дан в первой главе работы, видно, что сюда следует отнести и список ШБ Q 1У 88. Получается семь списков, из которых список ГПБ Q 17 88 является источником хронографа Кубасова.

Такое количество никак не соответствует признаку Поповаодин-два списка. Для сравнения отмечу, что, например, Еллин-ский летописец I редакции известен в 3 списках (один из них представляет собой фрагмент), Еллинский летописец П рео дакции в 7 списках, хронограф Западнорусской редакции в 3.

7 списках. Из этого можно сделать вывод, что количество списков не может служить определяющим признаком хронографов особого состава.

Что же касается других признаков — самостоятельности композиции и включения нового исторического материаласчитаем их полностью верными, но опять же с небольшой оговоркой.

Если разобрать хронограф Кубасова с точки зрения композиции, то мы увидим, что между ним и хронографом редакции Платонов. Древнерусские сказания, с. 257, прим.2. р

Творогов О.В. К изучению древнерусских хронографических сводов (I. Редакция Еллинского летописца. П. О происхождении Хронографа западнорусской редакции). — ТОДРЛ, т. ХХУП, Л., 1972, с.380−381.

3 ПСРЛ, т. ХХП, ч.П. Петроград, 1914, Хронограф западнорусской редакции, с. 1.

1512 г. большой разницы нет. Более того, ее вообще не будет, если с хронографом редакции 1512 г. сравнивать не весь текст хронографа Кубасова, а его первую часть, которая полностью, иногда даже дословно, соответствует хронографу редакции 1512 г. Разница между ними только в том, что в хронографе Кубасова чисто механически надстроено еще два этажа в виде летописной части и так называемой повести Ка-тырева-Ростовского. Такая усложненная, тяжеловесная архитектура указывает на более поздние достройки, т. е. на то, что хронографы особого состава возникали не как побочные, а как конечные ветви в истории русского хронографа.

Признак композиции, на примере хронографа Кубасова, тесно связан с признаком включения нового исторического материала. Под новым материалом надо иметь в виду не оригинальный материал, принадлежащий составителю хронографа, а материал, который является новым по отношению к хронографическому жанру, но давно вошедшим в традицию древнерусской литературы. Например, так называемая повесть Катырева-Ростовского, не принадлежит перу Сергея Кубасова, но последний целиком использовал ее при составлении своего хронографа .

Поэтому, говоря о признаках хронографов особого состава на примере хронографа Кубасова, можно отметить многослой-ность текста, при которой хронографическое ядро остается в какой-то степени неизменным.

Что же касается еще одного признака — побочности по отношению к основным трем редакциям, — то он также нуждается в уточнении. Говоря о побочности, А. Н. Попов рисует как бы следующую картину: существует история развития хронографического жанра в виде трех редакций и где-то сбоку от нее существуют хронографы особого состава. Подобная картина неверна. Дело в том, что хронографы особого состава существуют не сбоку, а как бы завершают развитие хронографического жанра в древнерусской литературе, на что указывает немаловажный факт — все они возникают во П половине ХУП в.

Можно дать следующее определение хронографа особого состава: это прежде всего хронограф П пол. ХУП в., имеющий в своей основе текст одной или нескольких основных редакций русского хронографа и пополненный другими произведениями, посвященными русской истории.

Здесь же уместно привести одно из последних определений хронографа. В целом, в основе его лежат выводы из монографии О. В. Творогова, поэтому в сжатом виде оно дает картину наших знаний о хронографе: «Хронографы, средневековые исторические сочинения, в которых систематически от «сотворения мира» излагались основные этапы всемирной истории. Источниками хронографов были библейские книги, сочинения антинных авторов и отцов церкви, церковные истории, жития и апокрифы, хроники и т. п. Хронографы включали сведения исторического, литературного, географического характера. В Западной Европе сочинения типа хронографов известны с 7 в., в Византиис 6 по 15 вв. В последней, кроме обычных, существовали краткие, т.н. пасхальные хронографы, предназначенные для учебных заведений, и др. Самые известные хронографы — Иоанна Малалы (6 в.), Георгия Амартола (9 в., продолжен в 10 в.),.

Феофана Исповедника (9 в.) и некоторые другие. Переводы двух первых около середины II в. появились в Киевской Руси. Вскоре возникла русская обработка хронографа — так называемый «Хронограф по великому изложению» — один из источников Начального летописного свода. 13−14 вв. датируется ряд переработок — редакций этого хронографа. Около середины 15 в. на Руси появился так называемый «Еллинский летописец второй редакции». Его новую манеру изложения развил так называемый «Русский хронограф» (возник в конце 15 в. или начале 16 в.). Древнейшая его часть сохранилась в хронографе 1512. Помимо новых византийских источников, в нем использованы южно-славянские сочинения и русские сокращенные летописные своды конца 15 в. К этому хронографу восходят так называемые «Западнорусский хронограф» (для изложения европейской истории использовал всемирную хронику М. Вельского), «Пространный хронограф» (сохранились редакции 1599 и 1601), хронограф редакции 1617 (ценный источник по истории России нач. 17 в.), 1620 и др. Поздние русские хронографы использовались в Болгарии, Сербии, Молдавии, Валахии для развития местных хронографов. В России хронографы особого состава возникали до середины 18 в." .

После того, как было дано развернутое определение хронографа, а также хронографа особого состава, можно дать еще одно определение хронографа.

1 Статья из БСЭ, изд.3-е, т.28. М., 1978, с. 403. Сокращенные слова раскрыты.

Хронограф является повествовательным (нарративным), письменным, историческим источником. В группе повествовательных исторических источников он относится к историческим произведениям, т. е. является предметом изучения не только источниковедения, но и историографии, причем историографическая оценка его должна предшествовать источниковедческому анализу.

Это обобщение полностью подтверждается на примере хронографа Сергея Кубасова. Рассматривая его как источник, мы убеждаемся, что почти весь его текст состоит в основном из уже готовых произведений. Например, в основу хронографической части положен хронограф ред. 1512 г. с незначительными дополнениями нового материала, которые по отношению к основному материалу занимают здд часть текста. Только летописная часть хронографа Кубасова может рассматриваться как исторический источник, содержащий целую серию оригинальных известий.

В принципе в древнерусской традиции такие произведения как летописи и хронографы должны рассматриваться как источники и как историографические работы. Исследователь, выявив в летописи какой-либо этап в виде свода, прежде всего должен выяснить степень участия автора свода в работе над летописью, это и будет оценкой историографической его работы, а т.к. летописи чаще всего содержат несколько слоев, то задача исследователя еще более усложняется.

Дать исчерпывающую историографическую оценку хронографа Кубасова не так-то просто, т.к. тема нашей работы ограничена рамками этого хронографа, а историографическая оценка подразумевает изучение по крайней мере всей группы хронографов особого состава. Пока можно отметить следующее: если рассматривать хронограф Кубасова в рамках хронографического жанра, то нужно подчеркнуть количественное нарастание чисто национального русского материала, где русская история, воплощенная в блестящих исторических произведениях, смело прописывается на фоне всемирной истории. Положение о том, что «Москва это третий Рим», впервые прозвучавшее на грани ХУ-ХУ1 вв., в ХУЛ в. стало общим положением, его широко использовали при составлении новых исторических произведений.

§ 2. Сергей Кубасов и его отношение к хронографу.

Имя Сергея Кубасова неразрывно связано с хронографом, которому посвящена данная работа.

В историографическом обзоре литературы по вопросу об авторстве так называемой повести Катырева-Ростовского перечислялись точки зрения разных исследователей о степени участия Сергея Кубасова в работе над текстом хронографа. Суммируя их, можно кратко нарисовать следующую картину: Сергей Кубасов долгое время считался автором так называемой повести Катырева-Ростовскогопосле гипотезы, высказанной В. О. Ключевским и С. Ф. Платоновым, его фигура как бы отошла на второй план, при этом хронограф продолжал носить его имя. Такое двойственное положение — с одной стороны.

— 156.

Сергей Кубасов не автор, с другой — его имя носит хронограф — в сочетании с малой изученностью текста хронографа явилось причиной некоторой нечеткости даже в терминах. Примером этого может служить мнение Е. К. Ромодановской, которая занимается историей литературы Сибири: «Как бы ни решился спор об атрибуции «Повести книги сея от прежних лет» (так называемая повесть Катырева-Ростовского — В.З.), несомненно, что С. И. Кубасов был автором-компилятором особой редакции хронографа. Читатели и переписчики ХУП в. воспринимали его как автора этого сочинения и последовательно сохраняли его имя на всех известных в настоящее «т время списках» .

Обращение к мнению читателей и переписчиков при решении такого сложного вопроса вряд ли можно считать удачным. Кроме этого, имя Кубасова стоит не на всех списках.

У Е. К. Ромодановской обращает на себя внимание и неясность определения роли Кубасова — «автор-компилятор». Это определение как бы предполагает, что Кубасов был автором какой-то части хронографа. Возникает вопрос: автором какой части?

История текста хронографа такова: все произведения, входящие в состав хронографа Кубасова известны по спискам, которые или написаны или датируются по филиграням 30-ми гг.

1 Ромодановская Е. К. Русская литература в Сибири первой половины ХУП в. (Истоки русской сибирской литературы). Новосибирск, 1973, с.31−32.

ХУП в. Для хронографической части это рукопись ГПБ р 1У 88, для летописной части это летописная часть этой же рукописи и летописный текст, близкий к Сокращенному летописному своду 1495 г., а в некоторых списках так называемой повести Катырева-Ростовского есть дата написания — 1626 г.

Зная историю текста хронографа Кубасова очень важно соотнести ее с биографическими данными жизни Сергея Кубасова.

К биографии Сергея Кубасова обращались многие исследователи: П. М. Строев, А. Н. Попов, С. Ф. Платонов, А. М. Ставрович и др. Все немногочисленные биографические находки были собраны 0.А.Державиной, и на их основе она опубликовала короткую справку о Кубасове: «Кубасов, Сергей Иевлевич (г. рожд. неизв. — ум. после 1694) — рус. писатель 17 в. Был родом из Тотьмы, служил в Сибири. В 1654−57 вместе с Ф. И. Байковым ездил в Китай. Составитель одной из редакций рус. хронографа т.н. „особого состава“, заключающего в себе события мировой истории от „сотворения мира“ до времени Ивана 1У. Нек-рые исследователи считают К, автором т.н. „Строгановской летописи“. В конце хронографа К. поместил повесть о событиях „смутного времени“, приписываемую И.М.Катыреву-Ростовскому. К. — автор записки „О способах к увеличению казенных доходов в Тобольске и пригородах тамошнего уезда“ (написана в 1668)» Краткая литературная энциклопедия. т.З. М., 1966, стлб.864.

К этим фактам биографии, собранным Державиной, можно сделать несколько дополнений.

Прежде всего о времени его рождения. Материалов для уточнения хотя бы года его рождения нет, но, кажется, есть реальная возможность кое-что узнать о его отце, и, следовательно, приблизительно определить время его рождения.

В 1654 г., когда Сергей Кубасов выезжал с посольством в Китай, о нем писали следующим образом: «А в подьячих с ним (Федором Байковым — В.З.) был Тотменин, Сергей Иевлев сын Кубасов» В актах писцового дела, опубликованных С. Б. Веселовским, под № 16 помещена «Челобитная крестьян Тотемского уезда, поданная в селе Коломенском.

21 июня 1646 г., о сложении с них недоимок и о новом опир сании уезда", где дважды упоминается Иев Кубасов. В другой работе Веселовского Иев Кубасов упоминается под 1650 г. как тотемский голова. Вряд ли будет большой натяжкой предположить, что этот Иев Кубасов был отцом Сергея Иевлева сына Кубасова, тем более что перед нами сходство не только по имени и времени, но и по месту их жительстваТотьма.

Древняя российская вивлиофика, т. Ш, 1788, с.185−186. р

Акты писцового дела (1644−1661 гг.). Составил академик С. Б. Веселовский. М., 1977, с.62−66. я.

Веселовский С. Б. Труды по источниковедению и истории России периода феодализма. М., 1978, с.139−140.

Что дают нам эти факты? Прежде всего то, что мы можем хотя бы примерно предположить о времени рождения Сергея Кубасова. Он умер после 1694 г. На 50−70-е гг. ХУЛ в. падает по источникам наиболее активный период его деятельности. Можно предположить, что он родился в 30-е годы ХУЛ в. Результат приблизительный, но пока его вполне достаточно.

Теперь несколько дополнений, касающихся служебной деятельности Сергея Кубасова. Точнее его продвижения по служебной лестнице. Начав свою службу подьячим провинциального сибирского города Тотьмы, он после успешного участия в посольстве в Китай, числясь по ведомству Казанской приказной избы, получает направление в более значительный сибирский город Енисейск, где действует уже как подьячий с при-писью, что видно из его подписи под делом в 1660 г. В. 1668 г., как сказано у Державиной, он составляет в Тобольске записку экономического характера, т. е. из Енисейска Кубасов попадает в центральный город Сибири ХУЛ в. Здесь же в Тобольске он получает новое повышение, дающее ему право подписываться «боярским сыном». Последнее известие о Сергее Кубасове, как уже отмечалось, относится к 1694 г.

Здесь же необходимо пояснить указание С. Ф. Платонова о р том, что Сергей Кубасов был в Казани. На наш взгляд, это Оглоблин H.H. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа 1592−1768 гг., ч.1У. М., 1901, с. 34, 143.

2 Платонов С. Ф. Старые сомнения. — В кн.: Сборник статей в честь Матвея Кузьмича Любавского. Пгр., 1917, с. 180. указание основано на недоразумении. У Н. Н. Оглоблина в его «Обозрении столбцов и книг Сибирского приказа 1592−1768 гг.» сказано, что Сергей Кубасов назначен из подьячих Казанской приказной избы В этом сообщении речь скорее всего идет о Казанском приказе, находившемся в Москве, который, несмотря на образование Сибирского приказа, еще принимал участие в управлении Сибирью, что выражалось хотя бы в том, что обоими приказами до 1663 г. управляло одно лицо.

Нас не должно смущать, что в одном случае мы читаем Казанская изба, а в другом говорим о Казанском приказе. И. И. Вернер в своей работе об образовании Московских приказов на примере Посольского приказа отмечает, что названия о приказ, изба, палата" употреблялись одно вместо другого .

Получившаяся биографическая канва жизни Сергея Кубасова интересна с двух сторон. На ее основе мы можем примерно установить время составления Кубасовым интересующего нас хронографа. Это произошло после 1668 г., когда он появляется в Тобольске и начинает подписываться боярским сыном. Другой гранью служит 1694 г. — последние известия о Кубасове. Именно в этот промежуток времени 70−90 гг. ХУЛ в. и был составлен хронограф Кубасова.

Нечеткость в вопросе об авторстве Сергея Кубасова, на* Оглоблин H.H. Обозрение., с. 34. См. также: Веселов-ский С. Б. Дьяки и подьячие ХУ-ХУП вв. М., 1975, с. 270.

2 Вернер И. И. О времени и причинах образования Московских приказов. М., 1907, с.80−81. пример, по отношению к повести Катырева-Ростовского происходила от того, что большинство исследователей знало только две-три даты из жизни Кубасова, относящихся к 50−60 гг. ХУП в., что, конечно, не давало им возможности даже предположить: заканчивал ли к этому времени свою сознательную жизнь Кубасов или только начинал ее. Мы сейчас имеем возможность утверждать, что Кубасов не имеет никакого непосредственного отношения к созданию повести, одна из ранних редакций которой датируется 1626 г.

Зная примерные даты жизни С. И. Кубасова, попробуем соотнести их с восстановленной историей текста хронографа.

Прежде всего возникает вопрос: почему его подпись стоит под двумя разными редакциями повести? На этот вопрос обратил внимание еще С. Ф. Платонов. По его мнению, одна из приписок истинна, другая случайна. Истинной является приписка под списком хронографа, содержащем I редакцию повести (Катырева-Ростовского), а в списке хронографа со второй редакцией его приписка просто была сохранена людьми ХУП в., т.к. они якобы считали его автором хронографа.

Вряд ли мнение С. Ф. Платонова можно считать окончательным, т.к. оно основано на изучении только части текста хронографа Кубасова — повести Катырева-Ростовского.

Попробуем ответить на этот вопрос на основе восстановленной истории текста всего хронографа. Прежде всего история текста убеждает нас в том, что .С. И. Кубасов не был автором.

Платонов. Древнерусские сказания, с.262−263. ни одной из частей хронографа: все основные источники хронографа были известны в древнерусской письменности еще до его рождения (кон. ХУ — 30-е гг. ХУЛ в.).

Далее, из 6 известных списков хронографа только 2 имели приписку С. И. Кубасова. Один из них (Попова) не имеет параллелей в древнерусской традивди, а другой (Демидовский) является одним из пяти одинаковых списков хронографа. Учитывая все это, можно высказать следующее предположение о приписках С. И. Кубасова: первоначально он снял копию с хронографа, содержащего повесть в редакции С. И. Шаховского, потом в его руки попала повесть в редакции И.М.Катырева-Ростовского и он еще раз переписал хронограф, заменив одну редакцию повести другой. Если на первом этапе своей работы он выступил только как переписчик то на втором этапе он оказался о составителем новой редакции хронографа, носящего его имя .

К этому можно добавить еще одно предположение: утраченные списки хронографа, содержащие приписки С. И. Кубасова, скорей всего были написаны его рукой, но проверить этого мы не можем. Платонов. Древнерусские сказания, с. 262. В историографическом обзоре автор отмечает, что П. М. Строев считал С. И. Кубасова только переписчиком. о.

В последней обзорной работе, посвященной литературе Сибири ХУЛ в., С. Кубасов традиционно называется составителем всего хронографа, носящего его имя. См.: Очерки русской литературы Сибири, т.1, Новосибирск, 1982, с. 32.

Существует еще один вопрос, связанный с Сергеем Кубасовым, который был поставлен С. Ф. Платоновым: «. при сопоставлении некоторых литературных особенностей „Повести“ о смутном времени Катырева с так называемой „Строгановской“ Сибирской летописью, нельзя не заметить поразительного сходства в обоих произведениях картин природы, столь редких вообще в Московской письменности. При этом нет возможности во всех случаях установить простое заимствование, напротив, неизбежно следует признать однородность творчества» И далее С. Ф. Платонов спрашивает: «Не трудился ли Кубасов и над Сибирской летописью, раз он потрудился над хронографом?» И сам отвечает, что «такой вопрос признан вполне уместным и интересным» .

Но это все только сомнения со стороны С. Ф. Платонова. Сергей Кубасов не имеет непосредственного отношения к повести, повесть была написана не позже 1626 г., и поэтому вопрос об участии Кубасова в работе над Строгановской летописью необходимо ставить иначе, а именно: одним из источников Строгановской летописи была так называемая повесть Катырева-Ростовского, известная в Сибири в составе хронографа Кубасова, Кубасов известен нам больше как переписчик и составитель, чем самостоятельный автор, поэтому его предполагаемое участие в работе над Строгановской летописью скорее сомнительно, чем вероятно. Указание же С. Ф. Платонова на однородность Платонов. Старые сомнения, с.173−174. 2 Там же, с. 179. творчества в повести и Строгановской летописи не имеет никакого отношения к характеристике творчества Сергея Кубасова.

К точно такому же выводу, но на другом материале, пришли и авторы коллективного фундаментального исследования «Очерки русской литературы Сибири»: «Датировка одной из рукописей Строгановской летописи 30-ми годами ХУЛ в. снимает кандидатуру С. Кубасова как ее автора» ^.

В заключение главы хотелось бы остановиться на двух положениях, связанных с хронографом Кубасова. Это прежде всего масштабность и интенсивность историографической традиции в ХУЛ в. Пр количеству списков этот хронограф почти равен Еллинскому летописцу и Западнорусской I редакции русского хронографа. Значение последних в развитии исторических знаний в древней Руси общеизвестно. Хронограф Кубасова, будучи всего лишь одним из хронографов особого состава, по своему объему и разнообразию материала превосходит памятники древнерусской историографии ХУ в. и ХУ1 в. Интенсивность развития историографии в ХУЛ в. можно пояснить на примере повести Катырева-Ростовского. В 20-е годы ХУЛ в. одна за другой создаются три редакции повести, после чего текст привлекается при составлении самых разнообразных памятников: разрядные книги, Морозовский летописец, рукопись Филарета, Строгановская летопись и т. д. Более того, повесть одним из Очерки русской литературы Сибири, т.1. Новосибирск, 1982, с. 57. древнерусских составителей включается в состав хронографапроизведения, посвященного всемирной истории. И все это происходит в пределах 50 лет (20−70 гг.) ХУП в.

Другое положение, связанное с историей текста хронографа Кубасова, относится к проблеме автора в древнерусской традиции ХУП в. Если до этого периода древнерусская литература была в основном анонимной, то в ХУП в. многовековая традиция начинает ломаться. Во многих произведениях авторы сообщают о себе. Авторство в этот период оказывается престижным, т.к. до этого редки случаи, когда под историческим или литературным произведением тот или другой князь стремился поставить подпись. В то же время авторство ХУП в. еще полностью содержит в себе элементы древней традиции, когда всего лишь переписчик мог сообщить в конце произведения о своей работе, когда незначительные вставки, сделанные в тексте общеизвестного произведения, позволяли редактору считать себя автором этого произведения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В этой работе автор впервые после А. Н. Попова сделал попытку исследовать хронограф Кубасова во всем объеме. Одни положения А. Н. Попова были подтверждены, другие уточнены и расширены, а третьи опровергнуты.

Высокий уровень советской исторической науки, наблюдения многих поколений русских и советских исследователей позволил автору воссоздать историю текста хронографа Кубасова и на этой основе высказать целый ряд суждений, внести на обсуждение историков новые варианты решений спорных вопросов, дать оценку хронографу Кубасова как историческому источнику.

Хронограф Кубасова, являясь памятником русской историографии ХУЛ в., в то же время должен рассматриваться, особенно на материале летописной части, как исторический источник ХУ-ХУП вв. Оригинальные летописные известия хронографа Кубасова интересны тем, что они отражают политические тенденции времени создания памятника. Характерно, что в русской летописной традиции ХУ1-ХУП вв. появляется целая серия оригинальных известий о событиях более ранних. На материале хронографа Кубасова сделана попытка определить политические тенденции подобных сообщений.

История текста хронографа, как было показано в данной работе, обнимает собой большой период конца ХУ в. — ХУЛ в. В этих хронологических рамках возникали новые исторические произведения, которые объединялись составителями в разных сочетаниях. В тексте хронографа делались различные вставки, создавались новые редакции известных произведений, переписчики размножали списки. История только одного этого хронографа показывает, что изучение любого исторического или историографического произведения требует от исследователя большого количества приемов, среди которых ведущее место занимает сравнительно-текстологический метод. Он — научная основа изучения текста. Казалось бы, что может дать то или другое количество разночтений, ведь они на первый взгляд чаще всего мелки, случайны, маловыразительны. Но оказывается, что разночтения в сочетании с восстановленной историей текста памятника, будучи наложены на общеизвестную историческую обстановку, дают в руки историка совершенно неожиданные исторические известия. Эти восстановленные известия обладают большой ценностью, т.к. они очень часто указывают на факты, не зафиксированные прямо в других исторических источниках.

Современная советская историческая наука поставила перед исследователями сложнейшую задачу: основываясь на лучших достижениях сравнительно-текстологического метода, воссоздать историю текста каждого памятника древнерусской исторической традиции и на этой основе дать оценку всем известиям, содержащимся в них.

На сегодняшний день историю текста хронографа Кубасова можно определить следующим образом.

Наиболее ранней является часть летописного текста, где описаны события ХУ (до 1492 г.) в.- эта часть, близкая к Сокращенным сводам конца ХУ в., была написана в начале ХУ1 в. в Москве, о чем говорит анализ известий о князьях Ряполовских и о княгине Елене, жене Ивана Младого. В начале ХУП в. были созданы два самостоятельных произведения:

1) хронограф, в основу его положен хронограф ред.1512 г., с летописным продолжением, где были представлены только русские известия до, примерно, 1400 г.;

2) так называемая повесть Катырева-Ростовского.

Эти произведения созданы в 20−30-е годы ХУП в., что под-сверждается как рукописной традицией, так и анализом исторических фактов, которые в них содержатся. Сам же хронограф Кубасова в полном виде возник не ранее 70-х годов ХУП в. После его создания его летописная часть была положена в основу других летописцев (Подробнейшая история, список ГПБ 9 1У 216).

Благодаря историографической традиции, хронограф Кубасова многие десятилетия служил отправной точкой при определен, нии того или другого произведения древнерусской литературы, которое впервые вводилось в научный оборот. Иногда текст малоизученного летописца ставили в связь с хронографом Кубасова, иногда исследователи не сразу находили сходство между летописными текстами.

В данной работе отмечена различного рода связь с хронографом Кубасова следующих памятников: Подробнейшая история, список ГПБ Р IУ 216, список ЦГАДА, список Уваровский, Морозовой®летописец, список ГПБ 9 1У 88. Некоторые из этих памятников являются источниками летописной части хронографа Кубасова, другие от нее зависят. Для хронографической части найден источник, который представлен конкретной рукописьюГПБ 9 1У 88.

О так называемой повести Катырева-Ростовского можно сказать только одно: вопрос истории текста этой повести остается до сих пор нерешенным. За последние годы в научный оборот введены два оригинальных списка повести, один из них был проанализирован в данной работе. Повесть занимает в древнерусской литературе слишком значительное место, поэтому только одних находок мало, требуется посвятить истории ее текста самостоятельное исследование, что выходит за рамки данной работы.

Итак, в ходе работы была воссоздана история текста хронографа Кубасова, выяснены его источники, при этом была пополнена источниковедческая база.

Введены в научный оборот следующие рукописи:

1) три списка Подробнейшей истории, один из них лег в основу публикации Н. И. Новикова (ГИБ Р 1У 220, ГПБ 9 1У 310, ПГБ собр. Погодина № 1609);

2) список так называемой повести Катырева-Ростовского (ГПБ, собр. ДА, № 305);

3) текст близкий к протографам Сокращенных сводов конца ХУ в. (ГПБ, Сол. собр. 922/1032);

4) два списка Сокращенных сводов;

5) список ГПБ 9 1У 88.

Собраны данные о биографии Сергея Кубасова и на этой основе с учетом истории текста сделан вывод, что Сергей Кубасов не является автором так называемой повести Катырева-Ростовского и что его работу следует определить как работу составителя и переписчика. Определено время работы Сергея Кубасова.

70−90-е годы ХУЛ в.

На материале хронографической части отмечено, что русской традиции был известен текст Сказания о падении Царь-града, который раньше существовал только в одном списке и при том в сербской традиции.

Сделана попытка уточнить время написания первой редакции русского хронографа.

На материале летописной части сделаны следующие наблюдения: указаны ее источники и произведена датировка их написания: один из них — нач. ХУ1 в., другой — 30-е годы ХУЛ в. На конкретном примере прослежен механизм появления в ХУЛ в. известий, относящихся к временам Киевской Руси (смерть Рюрика в г. Кореле).

На материале так называемой повести Катырева-Ростовского, благодаря вводу в научный оборот нового списка, предложено иное решение вопроса об авторе, о редакциях, о составе текста повести.

Предложена некоторые уточнения в определении хронографов особого состава.

Историографическая традиция, работа автора с текстом хронографа Кубасова заставляют сделать однозначный вывод: летописная часть этого хронографа должна быть издана.