Дербент в XIX — начале XX в. Этносоциальные и этнокультурные процессы

Актуальность исследования обусловлена повышенным интересом к этнологии Кавказа, изучение которой сегодня в силу ряда объективных факторов становится практически значимым в особом, порою острополитическом смысле. Своевременность изучения Кавказа особенно очевидна, так как без всестороннего анализа основных тенденций развития народов этого региона, нельзя разработать и реализовать комплекс мер по решению насущных проблем, выходящих далеко за рамки науки. В этой связи возрастает роль и значение историко-этнологических исследований, нацеленных на анализ глубинных явлений, определяющих характер и особенности общественной, хозяйственной и культурной жизни народов Кавказа. Не последнее место в современном научном контексте занимают этноурбанистические исследования городов Кавказа — центров, дающих своего рода срез динамики развития региона, аккумулировавших важнейшие изменения, происходившие в крае под воздействие различных факторов.

Научная новизна. Среди обширной литературы, по истории Дагестана в целом и Дербента в частности, отсутствуют работы, в которых был бы приведен анализ и описание этноконфессиональной и этносоциальной структуры населения Дербента. Большинство работ, посвященных изучению Дербента, связано с исследованием археологических и архитектурных памятников города, политической истории и экономики. Но за рамками этих работ остались этносоциальные и этнокультурные процессы внутри и за пределами городских стен. В то время как выявление факторов, которые оказывали влияние на динамику численности населения Дербента, на изменение его этнического и социального состава в XIXначале XX в., анализ условий совместного существования в городской среде представителей нескольких этносов и конфессий, безусловно, необходимы для характеристики общих этнокультурных и этносоциальных процессов в Дагестане.

Хронологические рамки настоящего исследования охватывают период от фактического присоединения Дербента к России в 1806 году (формально признанного Ираном в 1813 году) до начала XX века.

Этот период включает присоединение Дагестана к России (de jure по Гюлистанскому мирному договору 1813 года, a de facto после окончания Кавказской войны 1817−1864гг.), интеграцию местного хозяйства в общероссийскую экономику, активизацию внутренних и внешних миграционных процессов, приведших к значительным изменениям в этнической и социальной структуре населения региона. Это — время возникновения новых городов на территории Дагестана и Северного Кавказа, а также интенсивного развития основанных ранее городских центров. Своеобразной вехой в данном исследовании являются реформы 60−70-х годов XIX века, положившие начало ускоренному социально — экономическому развитию России, одновременно с которыми происходила реорганизация административно-политического устройства Кавказа. Методологической основой работы является: — принцип научной объективности, предполагающий индуктивную методику создания теоретических конструкций и требующий делать выводы лишь на основе всестороннего критического анализа показаний доступных источников;

— принцип историзма, применение которого позволяет исследовать проблему в конкретных исторических условиях, выявить основные этапы формирования этноконфессиональной и социальной структуры населения Дербента XIX — начала XX века, дать оценку происходившим в городе этнокультурным и этносоциальным процессам, определить роль в экономической и общественной жизни города отдельных этнических групп, показать влияние города на внегородское пространство;

— сравнительно-исторический метод, на основе которого исторические факты анализируются в их взаимосвязи, взаимообусловленности в контексте общего хода историиэтот метод требует комплексного подхода к изучению источников и решению конкретных задач, с его помощью выявляются общее и особенное в развитии Дербента как одного из древнейших городов Кавказа.

Цель и задачи. Цель настоящей диссертационной работыпровести исследование этносоциальных и этнокультурных процессов в Дербенте в хронологических рамках XIXначала XX в.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи: во-первых, проследить динамику численности населения Дербента в исследуемый период, выявить внутренние и внешние факторы, влиявшие на ее изменения, во-вторых, определить численное соотношение этнических и конфессиональных групп в городе, исследовать их происхождение и историю появления в Дербенте, в-третьих, реконструировать социальную структуру населения города (сопоставив ее с этноконфессиональной структурой), выявить формы собственности, существовавшие в Дербенте, и связанные с ними правовые нормы, а также исследовать взаимодействие российской администрации с органами муниципального самоуправления, в-четвертых, показать особенности социокультурного развития.

Дербента в сопоставительном ряду с другими городами Северного.

Кавказа и Закавказья.

Необходимой предпосылкой исследования стало воссоздание основных этапов исторического развития Дербента.

Следует отметить, что объем настоящей работы, посвященной конкретной историко-этнологической проблематике, не дает возможности достаточно полно осветить все вопросы этнографии.

Дербента. Именно поэтому за рамками исследования остались анализ и описание материальной и бытовой культуры горожан.

Историография (степень изученности проблемы). Для того, чтобы определить место настоящей диссертации в отечественной урбанистике и этнографическом кавказоведении, предлагается проблемно-хронологический принцип обзора и оценки исследований, выполненных в рамках этих научных направлений, а также специальных работ, посвященных различным аспектам истории и культуры -2.

Дербента.

Важную роль в становлении исторической урбанистики сыграли работы, в которых разрабатывались вопросы формирования правового.

3 Необходимо отметить, что история изучения города это самостоятельная тема, требующая специального рассмотрения. Только простое перечисление наиболее важных работ за последние, например, 30−50 лет, по авторитетному мнению Э. В. Сайко, заняло бы сотню страниц. (См.: Город как социокультурное явление исторического процесса. М., 1995. С. 4) Поскольку в задачи настоящей диссертации не входит исчерпывающий анализ работ отечественных и зарубежных исследователейурбанистов мы ограничимся кратким обзором трудов отечественных историков, географов, этнологов, затрагивающих проблемы города, городской культуры, урбанизации. поля для управления растущими городами России в условиях динамичного социальноэкономического развития страны после реформ 60−70-х годов XIX века.4.

В 1920;30-е годы проводились статистико-экономические исследования, в которых освещался производственный быт и культура рабочих.5К этому же времени относится появление ряда исследований по культуре города. В работах И. М. Гревса, Н. П. Анциферова была выработана концепция изучения города как социокультурного явления, как центра создания культурных ценностейвыявлена роль города в общероссийском культурном процессе. Тогда же появился взгляд на город как на «отображение общественной структуры», который сыграл серьезную роль в его дальнейшем изучении6.

Социальные и демографические процессы в городах исследовались советскими учеными в рамках формационного подхода, что обусловило существование тезиса о необходимости изучения динамики развития города в связи с общей эволюцией России от аграрной к аграрноиндустриальной стране. Проблема города и деревни, их противоположности и одновременно разделения труда между ними и т. д. была отнесена классическим марксизмом к числу важнейших в научно-теоретическом и историческом отношениях.7.

4 Дитятин И. И. Устройство и управление городов России. Т. 1−2 Ярославль 18 751 877- Михайловский А. Г. Реформа городского самоуправления в России. М., 1908; Шрейдер Г. И. Наше городское общественное управление. Этюды, очерки, заметки. СПб, 1908; Бахрушин С. В. Москва в 1812 г.М., 1913.

5 Кабо Е. О. Очерки рабочего быта. Опыт монографического исследования домашнего рабочего быта. Т. I. М., 1928; Струмилин С. Г. Бюджет времени русского рабочего М.-П.Д923- Проблемы экономики груда. М., 1982 и др.

6 Анциферов Н. П. Пути изучения города как социального организма. JL, 1926; Анциферов Н. П.,. Анциферова Т. Книга о городе. В 3-х томах JI. 1926;1927 и др.

7 Рейснер Л. И.

Введение

в историко-теоретическое исследование городов и городских систем Востока и Запада. Города на Востоке: хранители традиций и катализаторы перемен М., 1990.

Особое место в историографии занимают труды П. Г. Рындзюнского, выделяющиеся как своей фундаментальностью, так и разнообразием проблем, интересовавших ученого.8Необходимо упомянуть исследования системы городского самоуправления в России.9 Серьезным вкладом в развитие отечественной исторической урбанистики стало создание Лаборатории по изучению русского города на историческом факультете МГУ. Статьи сотрудников Лаборатории, посвященные различным проблемам развития русского города на всех этапах его существования, были изданы в серии сборников.10.

Следует отметить коллективный труд «Очерки русской культуры XIX века», издание которого осуществляется Лабораторией русской культуры исторического факультета МГУ совместно с учеными Москвы и других городов России. В первом томе выявляется роль городов в общественно-культурной жизни России, ставится проблема городской культуры как целостной системы в структуре общественной жизни.11 Авторы попытались дать широкую картину социокультурного состояния и развития русского города, столичного и провинциального, на протяжении всего XIX столетия.

В работах Л. В. Кошман рассматривается социокультурное состояние и развитие русского города в XIX веке. Автор исходит из понимания культуры как сосредоточения развивающихся новационных ?

8Рындзюнский П. Г. Городское гражданство в дореформенной России. М., 1958; Он же. Изучение городов России первой половины XIX века // Города феодальной России М., 1966; Основные факторы градообразования в России второй половины XVIII века // Русский город. Вып. 1. М., 1976. Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX века. М., 1963. и др.

9 См. например: Нардова В. А. Городское самоуправление в России в 60-х — начале 90-х годов XIX века. Правительственная политика. Л., 1984. Самодержавие и городские думы в России в конце XIXначале XX века. СПб, 1994; Писарькова Л. Ф. Московская городская дума 1863−1917 М., 1998 и др.

10 Русский город. Вып. 1−9, М., 1976 — 1990.

11 Очерки русской культуры XIX века. Т. 1 М., 1998. процессов и традиционного уклада жизни, но главное внимание уделяет выявлению именно новаций в общественно-культурной жизни, городу.

12 как фактору модернизации общества. Институты профессиональной культуры на примере городов Западной Сибири рассматриваются в монографии А.И. Куприянова13.

Сегодня город все активнее становится объектом исследования историков-медиевистов.14.

В последние годы появились работы, затрагивающие проблему изучения города как сложного социокультурного явления.15 Внимание к ней обусловлено той ролью, которую играл и играет город в социально-экономическом и культурном развитии общества.

Достаточно устойчив интерес к городу и процессам урбанизации ученых географов. 16Тема города занимает важное место в работах специалистов по экономической географии, прежде всего, в силу особого значения города в территориальной структуре хозяйства. Актуальность геоурбанистических исследований подчеркивал в.

12 Кошман J1.B. Город в общественно-культурной жизни // Очерки русской культуры XIX века. T. l, М., 1998; Русский город: социокультурный аспект изучения. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 2001 и др.

13 Куприянов А. И. Русский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан Западной Сибири. М., 1996.

14 Город в средневековой цивилизации Западной Европы. (Отв. ред. Сванидзе А.А.) В 4-х томах. М., Наука, 1999;2000.

15 Город как социокультурное явление исторического процесса. (Отв. ред. Э. В Сайко) М., 1995; Город и искусство: субъекты социокультурного диалога. (Отв. ред. Э.В. Сайко) М., 1996; Урбанизация в формировании социокультурного пространства. (Отв. ред. Э.В. Сайко) М., 1999; Город в процессах исторических переходов: теоретические аспекты и социокультурные характеристики. М., 2001. и др.

См. например: Городская среда и пути ее оптимизации. М., 1977; Урбанизация и формирование систем расселения. М., 1978; Проблемы изучения городских агломераций. М., 1988; Пространственное развитие урбанизации: общие закономерности и региональные особенности. М., 1991; Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. М., 2001 и др. программной статье И. М. Маергойз, который во многом разработал систему взглядов, определяющих курс географического изучения урбанизации, обосновал подходы к познанию города, методические приемы и исследовательский арсенал.17.

Дискуссию о дифинициях понятия «город» мы оставляем в стороне, поскольку в задачи нашей работы не входит исчерпывающий анализ существующих в исторической, социологической, философской, географической литературе многочисленных точек зрения по этому вопросу. Для нас важнейшим признаком города Дербента является его статусная характеристика в административной структуре Российской империи. На протяжении всего исследуемого периода Дербент сохранял статус города вне зависимости от изменений административно-политической системы Кавказа. Отметим только, что, начиная с М. Вебера, сложилась традиция не распространять механически выводы, основанные на изучении западноевропейских городов на города Востока или применять их с осторожностью, учитывая специфику социально-экономического и политического развития азиатских стран.18.

Однако в работах историков и географов, по понятным причинам, этническая специфика, как правило, не принимается во внимание.

Этнография города как самостоятельное научное направление возникло в нашей стране в 1960;х годах, и к настоящему времени уже определился комплекс проблем, вокруг которых концентрируются усилия ученых.

17 Маергойз И. М. К экономико-географическому изучению городов // Вопросы географии, сб.38. М., 1956.

18 М. Вебер Город // М. Вебер Избранное. Образ общества. М., 1994; Беленицкий A.M., Бентович И. Б., Большаков О. Г. Средневековый город Средней Азии. JL, 1973; Большаков О. Г. Средневековый город Ближнего Востока VIIсередина XIII в. М., 1984; Город в формационном развитии стран Востока. М., 1990; The Islamic city. A colloqium, Oxsford 1970; The Islamic city. Paris, UNESCO 1980 и др.

Многообразие точек зрения на предмет этнографии не исключало общей нацеленности исследований на изучение архаических форм культуры, то есть, прежде всего, уклада жизни сельского населения. Тем не менее, попытки охватить этнографическими исследованиями город все же предпринимались. В частности, в 1840-х годах сотрудники.

Отделения этнографии Русского географического общества разработали и разослали на места программу для сбора этнографических сведений: ответы на эту программу составляют ценнейший источниковедческий фонд для изучения русского города середины XIX века.19 В конце XIX века программу для сбора этнографической информации по бытовой культуре города разрабатывал В. Н. Тенишев.20 Однако эти единичные попытки не привели тогда к более серьезному и планомерному изучению города, и общая ориентированность этнографических работ на изучение исключительно сельской культуры осталась неизменной.

Понадобилось как теоретическое утверждение принципа, по которому все население индустриально развитых стран, а следовательно, и его урбанизированная часть, является полноправным объектом этнографического изучения, так и обоснование включенности города в контекст народной культуры и осознание того большого вклада, который внесло городское население в ее развитие.21.

Методологическим вопросам этнографического изучения города много внимания уделял М. Г. Рабинович, археолог, этнограф, автор

22 работ по истории русского феодального города и истории Москвы. Им.

19 Рабинович М. Г. Ответы на программу Русского Географического общества как источник для этнографии города // ОИРЭФА 1971. Вып.У.

20 Рабинович М. Г. Этнографическое изучение города в России в конце XIX — начале XX в. (Программа В. Н. Тенишева) // ОИРЭФА 1968.Вып.1У.

21 Токарев С. А. О задачах этнографического изучения народов индустриально развитых стран // СЭ 1967. № 5.

22 Список основных работ М. Г. Рабиновича опубликован в ж. Этнографическое обозрение. 1996, № 3. было выработано определение понятия «город» в целях этнографического изучения: «Город — это местный экономический и культурный центр, относительно крупное поселение, с более сложным, чем у сельских поселений, социальным и этническим составом жителей, большинство из которых занято в производстве для обмена и обмене, что порождает совокупность особенностей домашнего и общественного.

23 быта, отличающих городской образ жизни".

Серьезное этнографическое изучение города началось в последней трети XX века. Появился ряд интересных исследований, посвященных быту рабочих, составляющих, как известно, значительную часть городского населения. Впоследствии проблематика исследований по этнографии современного города неизменно расширялась, охватывая как конкретные сферы и компоненты быта городского населения, так и общие этнокультурные проблемы, связанные с урабанизационными процессами24. На страницах журнала «Советская этнография» систематически публиковались статьи, посвященные различным.

23 Рабинович М. Г. К определению понятия «город» (в целях этнографического изучения) СЭ, 1983. № 3. С. 24.

24 См., например: Будина О. Р., Шмелева М. Н. Этнографическое изучение города в СССР // СЭ, 1977. № 6- Юхнева Н. В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга. Вторая половина XIX — начало XX века. Л., 1984; Старый Петербург. Историко-этнографические исследования. JL, 1982; Семенова JI.H. Быт и население Санкт-Петербурга (XVIII век). М., 1998 г.- Тароева Р. Ф., Коннка У. С., Кельсеева З. Н., Пименов В. В. Верхний Олонецпоселок лесорубов. JI., 1964; Крупянская В. Ю., Полигцук Н. С. Культура и быт рабочих горнозаводского Урала. Конец XIX-начало XX века., 1974 и др. вопросам этноурбанистики. В отечественной этносоциологии, буквально с первых шагов развития, городу уделялось особое внимание. Практически во всех этносоциологических проектах формировались отдельные массивы информации по городскому и сельскому населению, которые затем тщательно анализировались и сравнивались.26.

В последнее десятилетие усилился интерес историков, этнологов, социологов, к изучению населения современных российских городов. Это связано с изменением этнического облика не только столичных центров — Москвы и Санкт-Петербурга, но и сравнительно небольших областных городов, таких, например, как Калуга, Ярославль и др. Города средней полосы России в силу ряда объективных факторов обладают мощной силой миграционного притяжения, стягивающей многочисленных переселенцев из других регионов страны, ближнего и дальнего зарубежья. Исследование межэтнических и межкультурных взаимодействий в различных сферах жизнедеятельности современного российского общества представляется не только научно актуальным, но и практически значимым. В этой связи необходимо обратить внимание на статьи и материалы, опубликованные на страницах научного журнала «Диаспоры"* (выходит с 1999 г.), в которых затрагиваются.

25 Анохина JI.A., Шмелева М. Н. Некоторые проблемы этнографического изучения современного русского города // СЭ 1964.№ 1- Покшишевский В. В. Этнические процессы в городах СССР и некоторые проблемы их изучения // СЭ 1969.№ 5- Он же. Методы изучения этнической смешанности городского населения // СЭ 1983 № 1- Юхнева Н. В. Об этнических аспектах изучения населения дореволюционного Петербурга // СЭ 1980 № 1- Старовойтова Г. В. О формировании татарской этнодисперсной группы в населении Петербурга-Ленинграда // СЭ 1980 № 1- Будина О. Р., Шмелева М. Н. Традиция в культурно-бытовом развитии современного русского города. // СЭД982 № 6 -Гинзбург А.И. О влиянии некоторых национальных традиций на миграцию из села в город // СЭ 1983 № 4 и др.

26 См.: Арутюнян Ю. В., Дробижева Л. М., Этносоциология: пройденное и новые горизонты // Социологические исследования 2000 № 4. вопросы, связанные с жизнью кавказских мигрантов в городах России.27 Параллельно с изучением современного городского быта стали разворачиваться исследования по традиционной этнографии города, которые, в том числе, затронули и кавказские города.

Особо хотелось бы отметить работу Н. Г. Волковой и Ю.Д. Анчабадзе28. Монография, выполненная на высоком профессиональном уровне, посвящена многообразным этническим и этнокультурным процессам, протекавшим в Тбилиси в XIX — начале XX в., сложность которых многократно увеличивалась этнической, социальной и конфессиональной мозаичностью городского населения. Одной из важных задач исследования было воссоздание общего облика бытовой культуры тбилисцев.

Интерес для нас представляет также историко-демографическое исследование городов Закавказского края, проведенное Д. И. Исмаил.

Заде и основанное на широком круге источников, но, прежде всего, на неопубликованных архивных данных. Сквозной задачей работы является источниковедческий анализ статистико-демографической основы исследования, которому автор отводит специальные разделы книги. Д.И. Исмаил-Заде рассматривает историю статистического дела в.

После выхода в свет первого номера журнала на страницах «Этнографического обозрения» — развернулась дискуссия по вопросу об определении понятия «диаспора» (см. Тишков В. А. Исторический феномен диаспоры, Семенов Ю. И. Этнос, нация, диаспора, Арутюнов С. А. Диаспора — это процесс // Этнографическое обозрение 2000. № 2).

27 См., например: Чикадзе Е. Армяне Петербурга — от общественного движения к общинным институтамМайничева А. Армяне современного Новосибирска //Диаспоры. 2000.№ 1−2-Черновская В. Кавказцы в этноконфессиональной структуре ЯрославляОстапенко Л., Субботина И. Проблемы социально-экономической адаптации выходцев из Закавказья в Москве // Диаспоры .2001 .№ 1 и др.

28 Волкова Н. Г., Анчабадзе Ю. Д. Старый Тбилиси. Город и горожане в XIX веке. М., 1990.

29 Исмаил-Заде Д. И. Население городов Закавказского края в XIX — начале XX в. Историко-демографический анализ. М., 1991.

Закавказье в контексте его развития в общероссийском масштабе, а также выявляет особенности организации статистических мероприятий в регионе.

Из работ последних лет можно назвать докторскую диссертацию З. В. Кануковой, посвященную изучению городской культуры Владикавказа в период от основания Владикавказской крепости до Октябрьской революции (1784−1917 гг.)30. Высоко оценивая проведенное Кануковой З. В. серьезное исследование, мы присоединяемся к выводу автора о том, что «существующий принцип „разделения труда“ между историками и этнографами в изучении городской культуры представляется малоперспективным, полноценное исследование городской общественно-культурной среды возможно только путем междисциплинарного историко-этнографического подхода».31.

Вышеуказанные работы дают точку опоры в теории и методологии исследования, содержат ценный фактический материал и помогают определить направления историко-этнографического изучения города, в данном случае Дербента. Следующую группу составляют специальные исследования, посвященные отдельным аспектам истории и культуры Дербента в различные исторические периоды.

Дербент, один из древнейших городов нашей страны, служил объектом изучения для многих поколений исследователей.

Знаменитые оборонительные стены города, возведенные в VI в. н.э., величественная цитадель Нарын-Кала, Джума-мечеть, другие.

30 Канукова З. В. Полиэтничный город как объект историко-этнологического исследования (Владикавказ в 1784—1917 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Нальчик, 2001.

31 Там же. С. 10. памятники старины привлекали внимание путешественников и ученых, посещавших Дербент.

Д.К.Кантемир (1676−1723), участник Персидского похода Петра, занимался исследованием древних памятников города (крепостные стены, старейшая мечеть, ранние мусульманские надгробия, эпиграфические памятники и пр.,). В Кунсткамеру поступали предметы с Кавказа. Так, известно, что в ней хранился серебряный ключ от Дербентской крепости, поднесенный Петру в 1722 году.

В 1726 году один из первых членов Петербургской Академии наук, Готлиб-Зигфрид Байер (1694−1738), представил Академическому собранию свой написанный на латыни труд «De muro Caucasseo». 4epe3 два года он вышел в свет вместе с русским переводом. Труд этот был основан на материалах покойного к тому времени Д. К. Кантемира и.

32 посвящен оборонительным стенам Дербента .

Академические экспедиции 1768−1775 годов позволили собрать богатые и разносторонние материалы о Кавказе, вошедшие потом в капитальные труды, и ряд статей о географии, экономике, политическом устройстве и т. д. Некоторые сведения о населении, хозяйстве, торговле жителей Дербента содержат труды академиков С. Г. Гмелина и И.А. Гюльденштедта33.

Необходимо отметить работы людей, не состоявших на службе в Академии наук, в частности, работу И.-Г. Гербера «Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря» (1728 г.).

Присоединение Грузии к России в 1801 г., русско-иранская (1804.

32 Байер Г.-З. О стене кавказской // Краткое описание комментариев Академии наук. Ч. 1 на 1726 г. СПб, 1728.

33 Гмелин С. Г. Путешествие по России для исследования всех трех царств в природе. Ч. I-III. СПб, 1785- Гюльденштедт И. А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. СПб, 1809.

1812 гг.) и русско-турецкая (1804−1813 гг.) войны, а также последующая Кавказская война (1817−1864 гг.) вызвали интерес к Кавказу не только политиков и военных, но и коммерсантов, поэтов, художников и ученых.

Во второй половине XIX века Академия наук перестала быть главным центром кавказоведческих исследований. Основные усилия по изучению Кавказа перемещаются в другие учреждения и добровольные общества не только центра, но и провинции, в частности, в Кавказское отделение Русского географического общества, открытое в 1851 г., Московское археологическое общество (с 1864 года), Кавказскую археографическую комиссию (с 1864 года).

Показательно, что в 1881 году очередной археологический съезд был открыт в Тифлисе. А. В. Комаров сделал доклад, посвященный укреплениям Дербента34.

В 1906 году к столетию присоединения Дербента к России была опубликована книга Е. И. Козубского «История города Дербента», в которой автор предпринял попытку собрать воедино все имеющиеся сведения об истории города с момента его основания и до начала XX века. По замечанию В. В. Бартольда: «. несмотря на все старания автора, которому восточные источники были доступны лишь в переводах, а методы исторического исследования почти совершенно неизвестны, задача оказалась ему не по силам"35. У нас нет оснований не доверять Е. И. Козубскому, однако, достоверность представленных в работе данных зачастую невозможно проверить, поскольку отсутствуют ссылки на соответствующие документы. Е. И. Козубский объясняет это следующим образом: «. к сожалению, в видах уменьшения объема.

34 Комаров А. В. Об укреплениях Дербента и о Кавказской стене // Труды V.

Археологического съезда в Тифлисе. М., 1887 г.

35.Бартольд В. В. Собр. соч. Т. III. М., 1965. С. 430. книги, не представлялось возможным напечатать ее с цитатами и ссылками на литературные и архивные источники. Таковых цитат и ссылок потребовалось бы напечатать такое количество, которое непомерно бы увеличило объем книги, и без того значительно большой". Конечно, граница между источником и историографической работой, применительно к трудам авторов прошлых веков, часто бывает размыта. Это относится и к исследованию Е. И. Козубского, сочетающему бесценный фактический материал с компилятивным характером изложения.

Древнюю и средневековую историю Дербента затрагивали в своих работах В. В. Бартольд, М. И. Артамонов, К.В. Тревер37.

Уникальным источником и ценным исследованием является книга В. Ф. Минорского «История Ширвана и Дербенда», опубликованная в русском переводе в 1963 году38. В основу работы положена часть арабского текста книги «Тарих Баб-ал-абваб», написанной в XI веке и считающейся утерянной. Но отрывок из этой книги, посвященный истории Ширвана и Дербента, воспроизведен в сочинении турецкого историка XVII в. Мюнеджим-баши. Книга В. Ф. Минорского включает текст источника, извлеченный из сочинения Мюнеджим-баши, перевод, обширные комментарии исторического и филологического характера.

Значительный вклад в изучение средневековой эпиграфики Дербента внесли работы Л. И. Лаврова, который систематизировал и.

36 Е. И. Козубский. История города Дербента. Темир-Хан-Шура. 1906. С. 11.

37 М. И. Артамонов. Древний Дербент // Советская археология. М., 1946. № 8- В. В. Бартольд. Дербент// Собр. соч. Т. III. Наука. М., 1965;

Дагестан // Там же.;

Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира. Баку, 1925; К. В. Тревер. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. М., 1959.

38 В. Ф. Минорский. История Ширвана и Дербенда X—XI вв.еков. М., 1963.

Minorsky V. A history of Sharvan and Darband in the 10th-11th centuries. Cambridge, 1958. издал большую часть арабоязычных надписей города39, а также восстановил имена и даты правления дербентских эмиров, начиная с 9 века н.э. и до 1806 года40.

В 1993 году в издательстве «Наука» вышла книга А. А. Кудрявцева «Феодальный Дербент», а в 1995 году исполнилось 25 лет Дербентской археологической экспедиции, организованной в 1970 году Дагестанским филиалом АН СССР, которую возглавил автор монографии.41 Это сказалось и на содержании книги. Основное внимание в ней уделено проблемам, поддающимся изучению именно на основании данных археологии, подкрепленных письменными источниками. Это проблемы исторической топографии средневекового Дербента и вопросы его экономики. А. А. Кудрявцев приводит следующую периодизацию развития города. Первый период охватывает конец VIII в. до н.э. -IV в. н.э., когда возникает мощная крепость-убежище и крупное поселение около нее, которые затем превращаются в первый древнеалбанский город Дагестана.

Второй период истории Дербента начинается с иранского завоевания и строительной деятельности правителей Сасанидской династии и продолжается с VI в. н.э. по VIII в. н.э.

Третий период в развитии города Дербента и сложение его как крупного феодального города начался после арабского завоевания и охватывал VIII — начало X века.

39 Л. И. Лавров. Эпиграфические памятники северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч. I-III. М., 1966;1980.

40 Л. И. Лавров. Эмиры Дербента // Источниковедение истории досоветского Дагестана. Махачкала, 1987. С. 126−129.

41 См. также другие работы А. А. Кудрявцева: Город неподвластный векам. Махачкала, 1976 г.- Древний Дербент. М., 1982 г.- Мусульманский город Дагестана. Махачкала, 1994 г. и др.

Новый период в истории Дербента (X — XIII вв.) был связан с тем, что к сер. X века управление городом окончательно перешло в руки местной династии Хашимидов и Дербент превратился в независимый эмират, который наряду с Ширваном выступал крупнейшим феодальным образованием Восточного Кавказа. Дальнейшее развитие города было прервано в XIII веке после монгольского нашествия.

Данная периодизация исторического развития Дербента, а также выводы А. А. Кудрявцева, основанные на многолетних изысканиях, представляются убедительными и, безусловно, ценными для нас. Однако они относятся к X — XIII векам, периоду максимального роста и расцвета города, и не укладываются в хронологические рамки нашей работы.

Кроме того, заслуживает внимания замечание одного из рецензентов монографии — А. П. Новосельцева, с которым мы согласны и поэтому приводим его целиком: «. лучше было бы назвать ее (книгуЗ.М.) «Раннесредневековый Дербент», так как вопрос о феодальном характере города, как и вообще о феодализме на Ближнем Востоке, пока еще во многом дискуссионен. Я имею в виду формы местного феодализма, их специфику, а возможно, и отличие от традиционных типов феодализма, которые сложились в Западной Европе и надолго.

42 стали эталоном для наших историков" .

42 А. П. Новосельцев. Интересная книга и важный юбилей // Ж. «Восток». 1995. № 5. С. 195−196.

Политическая и экономическая история Дербента и Дербентского владения в XVIII — первой половине XIX в. нашла отражение в трудах Н. А. Магомедова.43.

Описанию и изучению архитектурных памятников города посвящен целый ряд работ С.О. Хан-Магомедова44.

Научно-популярные издания уделяли Дербенту внимание, однако, будучи ориентированными на «широкий круг читателей» и являясь компилятивными по своему характеру, они вряд ли могут быть полезны.

45 специалистам-историкам .

Названные имена, конечно, не исчерпывают того широкого круга ученых, которые занимались историей Дербента. Только простое перечисление их работ заняло бы не один десяток страниц. Однако в этнографическом плане Дербент до сих пор мало изучен, как, впрочем, и многие другие городские центры Кавказа.

43 Магомедов Н. А. Торговые связи Дербента с Россией в k. XVII-h.XVIII в.// Из истории взаимоотношений Дагестана с Россией и народами Кавказа. Махачкала, 1982Экономическое развитие Дербентского ханства в XVIII в.(Ремесло.Торговля.Налогово-финансовая система). Автореферет диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.(07.00.02) Нальчик. 1985. Органы управления Дербентского владения в первой пол. ХУШ в.// Государства и государственные учреждения в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1989. Финансовая система Дербентского владения в XVIII в. // Товарно-денежные отношения в дореволюционном Дагестане.Махачкала.1991; Дербент и дербентское владение в XVIIIпервой половине XIX в.: проблемы политического положения и экономического развития. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук.(07.00.02). Махачкала, 1999 и др.

44 С.О. Хан-Магомедов. Дербент. М., 1958; Ханский дворец в Дербенте // Памятники культуры. М., 1961. № 3. Стены и башни Дербента // Архитектурное наследство. М., 1963. № 17- Джума-мечеть в Дербенте // Советская археология. 1970. № 1- Ворота Дербента// Архитектурное наследство. М., 1972. № 20-Раннесредневековая горная стена в Дагестане // Советская археология. 1966. № 1- Дербент. Горная стена. Аулы Табасарана. М., 1979;Дербентская крепость и Даг-Бары.М., 2002 и др.

45 См., например, раздел о Дербенте в книге: В. И. Марковин. Дорогами и тропами Дагестана. М., 1974; Г.-Б.Я. Гусейнов. Город тысячи легенд. Махачкала, 1982; А. К. Керимов. Историко-архитектурные памятники города Дербента. (Путеводитель). Махачкала, 1958; Д. Г. Кажлаев. Мой город Дербент. М., 1994.

Подводя итог всему вышесказанному, необходимо отметить, что исследователи оставили недостаточно изученными вопросы формирования городского населения Дербента. Не исследована история появления в городе различных этнических групп, процессы социальной и культурной адаптации, этнические особенности хозяйства и культуры, характер межэтнического и межконфессионального общения в различных сферах жизнедеятельности. Остаются неисследованными и такие стороны городской этнологии, как хозяйство и материальная культура, общественно-культурная сфера, традиции и новации в жизни горожан.

Источники, использованные в работе, можно разделить на несколько групп в соответствии с характером представленной в них информации.

Во-первых, это документы (опубликованные и архивные), содержащие статистические сведения, которые позволяют проследить динамику численности населения Дербента в исследуемый период, определить этническую, конфессиональную и социальную структуру городского населения. Кроме того, статистические материалы дают возможность судить и о некоторых сторонах политической и экономической жизни города.

Статистика, безусловно, ценный источник, но требующий пристального и критического анализа, особенно если речь идет о XIX веке — времени, когда только происходит становление статистического учета населения в масштабе всей страны. Как писал П. И. Кеппен: «Скажем единожды навсегда: для статистика критика данных должна быть важнее самих данных"46.

Впервые статистико-демографические данные о городских поселениях России были собраны Министерством внутренних дел в первой четверти XIX столетия и изданы в 1830 году под заглавием «Статистическое изображение городов и посадов Российской империи по 1825 г.». Сведения о городах Кавказа ограничивались лишь данными по Грузинской губернии и Кавказской области (Кизляр, Моздок).

Затем последовало изданное в 1834 году «Обозрения состояния городов Российской империи в 1833 году», в котором материалы по Кавказскому региону были расширены за счет привлечения сведений по Армянской области.

В 1834 году было учреждено Статистическое отделение при Совете Министерства внутренних дел. Этим отделением, существовавшим до конца 1852 года, были изданы: «Статистические таблицы о состоянии городов Российской Империи, Великого княжества Финляндского и Царства Польского» (СПб, 1842 г.), «Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи по сведениям, собранным по 1-ое мая 1847 г.» (СПб, 1852 г.).

Таблицы содержат сведения о численности населения городов с распределением по полу и сословиям, о количестве церквейдеревянных и каменных, благотворительных заведений, домовдеревянных и каменных, учебных заведений — духовных, светских и учащихся в них, фабрик и заводов и рабочих на них (а в издании 1852 г. и о «сумме производства»), лавок, трактиров, питейных домов и о городских доходах.

46 Цитируется по работе Д. И. Исмаил-Заде Население городов Закавказского края в XIX — начале XX века. М., 1991. С. 13. Сравнить Кеппен П. И. Несколько слов по поводу ведомости о народонаселении России, составленной при статистическом отделении совета Министерства внутренних дел. СПб, 1850. С. 3.

Города Каспийской области, в том числе и Дербент, были учтены в издании 1840 года. Однако никакими конкретными сведениями о них Статистическое отделение не располагало, (исключение составляют данные о численности населения города Шемахи).

Публикация 1840 г. была признана неудачной, и Совет Министерства внутренних дел принял решение о немедленном переиздании статистических материалов 1840 года. Они были разосланы начальникам губерний для «точнейшей проверки числовых показателей и для пополнения пропусков». Получив уточненные и дополненные ведения, Статистическое отделение не замедлило издать их вторично в.

А.П.

1842 году, «как более верные и ближайшие к истине» .

Используя данные таблиц, изданных в 1842 г., можно судить только об общей численности населения Дербента, поскольку материалы о конфессиональном и этносоциальном составе городских жителей отсутствуют. Составители, между прочим, поясняют, что «купцов, в смысле общих законов о гильдиях, нет в Закавказском крае, а в графе о мещанах указано вообще торгующее сословие, которое не имеет еще правильного устройства"48.

В издании 1852 года, в разделе «Дербентская губерния», черным по белому написано «Сведений не доставлено"49.

В 1858 году Статистический отдел Центрального Статистического комитета предпринял издание «Статистических таблиц Российской Империи за 1856 год». Это издание, как показывает само название, не ограничивалось данными о городах, а заключало в себе статистическое.

47 Статистические таблицы о состоянии городов Российской Империи, Великого Княжества Финляндского и Царства Польского (СПб, 1852 г.) см. Предисловие.

48 Там же. С. 48−49.

49 Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи, по сведениям, собранным по 1-ое мая 1847 г. СПб, 1852. С. 8−9. описание губерний и областей Империи. Здесь можно найти сведения о численности населения Дербента, о количестве мечетей и церквей, домов и лавок в городе, о городских доходах. Однако данные об этническом и социальном составе населения города, как и прежде, отсутствуют.

Сословные права привилегированных слоев и городских жителей края до сих пор не были кодифицированы, поэтому посословный учет населения Кавказа не представлялся возможным. Это в полной мере выявилось в 1863 году, когда вышли в свет «Статистические таблицы Российской Империи, изданные Министерством Внутренних дел». Авторам пришлось ограничиться публикацией таблиц лишь по Европейской России. Более чем приблизительные данные о численности дворян и чиновников, духовенства и городских сословий на Кавказе (то же самое по Сибири) были вынесены за пределы таблиц, чем подчеркивалось их исключительно иллюстративное значение.

В течение 1860 — 1864 годов Хозяйственный Департамент Министерства внутренних дел издал 7 томов обширного труда -«Городские поселения в Российской Империи». К сожалению, сведения, представленные в публикации, касались только городов Европейской России и Сибири. Материалы о городах Кавказа, Царства Польского и Великого княжества Финляндского в сборник не вошли.

К 1863 году относится публикация «Экономическое состояние городских поселений Европейской России», в которой данные о городах Кавказа и Сибири отсутствовали. Продолжение этого труда для Сибири было издано в 1882 году.

Можно сказать, что вплоть до 1906 года специальных публикаций о городах не предпринималось. Сведения о городах входили составной частью в различные издания Центрального статистического комитета далее ЦСК). Последних было достаточно много, и перечень их занял бы много места. Статистико-демографические сведения были собраны в двух однотипных изданиях ЦСК: «Города России в 1904 году» (СПб, 1908) и «Города России в 1910 году» (СПб, 1910).

В Предисловии к изданию 1906 года, написанном директором ЦСК генерал-майором Золотаревым, было сказано, что сведения, представленные в работе, были собраны местными губернскими статистическими комитетами при содействии городских учреждений. Исследование охватило все города России, включая Дербент, а также поселения, имеющие свыше 10 тысяч жителей. В числе 40 вопросов, включенных в специально разработанные бланки, были вопросы о «племенном» и «вероисповедном» составе населения50.

В 1834 году произошла реорганизация статистического дела в России. Статистическое отделение, находившееся в ведении Министерства полиции, было передано в ведение Министерства внутренних дел 20 декабря 1834 года. Создавались губернские статистические организации. Первым на Кавказе (18 мая 1835 года) был учрежден Кавказский областной статистический комитет в городе Ставрополе, а в декабре 1835 г. — Грузинский областной статистический комитет. В 1840 году он был переименован в Закавказский, а сфера его действия распространялась и на Каспийскую область. Благодаря работе комитета на страницах местной периодической печати систематически публикуются материалы о городах края. Статистико-демографическим данным уделялось большое внимание при издании «Сборника сведений о Кавказе» (Тифлис, 1871 — 1885. Т. 1−9), «Кавказского календаря"(1845−1917). Трудно назвать какое-либо другое периодическое издание, которое бы с такой последовательностью публиковало статистические.

50 Города России в 1904 году. СПб, 1908. материалы по Кавказу, как «Кавказский календарь». На протяжении всей истории своего существования календарь систематически знакомил читателя с самыми разными сторонами жизни края, среди его информации особое место занимала статистика. Уже, начиная с первых номеров, специальный раздел календаря был отведен под публикацию «кратких исторических очерков городов Закавказья и Кавказского края», которые рассказывали об истории городов, производительных силах и занятиях горожан, бытовом укладе, просвещении и т. д.51.

В 1886 и 1887 гг. были составлены посемейные списки населения Кавказского края «для надобностей по введению воинской повинности среди названного населения"52. Закавказский статистический комитет опубликовал лишь часть полученных данных, так как полная публикация обширного статистического материала была признана слишком трудоемкой и дорогостоящей. В 1890 году выходит в свет сборник «Дагестанская область. Свод статистических данных, извлеченных из посемейных списков населения Закавказья 1886 г.». Данные свода в совокупности с материалами Первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 г. являются базовыми при реконструкции полной картины населения края и его городов в конце XIX в.53 Известно, что в переписи 1897 года вопрос о национальности отсутствовал. Определяя этнический состав какого-либо региона по переписи 1897 года, специалисты используют сведения о конфессиональной принадлежности и родном языке. Этих данных не всегда бывает достаточно, особенно если речь идет о Дагестане,.

51 См., например: Статистические сведения о Дербентской губернии // Кавказский календарь на 1857 г. Тифлис, 1856 и др.

52 РГИА. Л. Ф. 1290. Оп. 2. Д. 334. Л. 3.

53 Дагестанская область. Свод статистических данных, извлеченных из посемейных списков населения Закавказья 1886 г. Тифлис, 1890- Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. СПб, 1905. Т. 62. который в конфессиональном плане почти однороден, а двуязычие и даже многоязычие в некоторых его районах всегда были нормой. В качестве дополнительных данных можно привлечь сведения Отдела городского хозяйства Главного управления по делам местного хозяйства МВД, которые содержат данные об этническом составе и общей численности всех городов Дагестанской области (включая Дербент) за 1897, 1904, 1910, 1913 годы54.

Существует еще один источник статистической информацииместный административный учет.

Потребность в достоверных сведениях о численности и размещении населения была очень рано осознана Кавказским военным руководством. Так, в частности, еще в 1824 году А. П. Ермолов был недоволен тем, что «доселе нет счисления живущих в городе (Дербенте — З. М)"55, о чем он сообщил в письме, адресованном генерал-майору фон Краббе. Сохранился рапорт фон Краббе А. П. Ермолову, в котором говорится: «Дербентский комендант майор фон Ашеберг, приведя к окончанию перепись жителей г. Дербента, доносит мне от 16 июля (1824 г. — З.М.), что население оказалось следующее: мусульман — 5.407 мужчин и 4.970 женщинармян — 136 мужчин и 103 женщиныевреев -230 мужчин и 214 женщин — всего 11.060 душцерквей — греко-российского исповедания 2, армянская — 1, мечетей — 15- дымов — 1818- фабрик — 79- лавок — 511 (в т.ч. кузниц) — бани — З"56. Эти данные, скорее всего, собранные в спешке, вряд ли можно считать абсолютно достоверными. Однако они дают хотя бы приблизительные цифры, которые необходимо учитывать.

54РГИА. Ф. 1288. Оп. 25. Д. 16.

55 АКАК. Т. VI. Ч. 2. Тифлис, 1875. С. 107.

56 Там же. С. 109−110.

Известно, что губернская и областная администрации представляли материалы своего учета по требованию различных ведомств. В частности, статистико-демографические сведения доставлялись через штаб Отдельного Кавказского корпуса в Генеральный штаб.

К первой половине XIX века относятся сохранившиеся «Дело о доставлении комендантом Дербента сведений о денежных и.

57 натуральных повинностях", «Отчет начальника Каспийской области за.

1843 год генерал-майора Иванова", «Дело по отчету Дербентского военного губернатора за 1854 год генерал-майора Минквица"59. К 1860 году относятся «Отчеты о состоянии Дербентского градоначальства и Ставропольской губернии"60 М.Т. Лорис-Меликова, который был военным начальником Южного Дагестана и главой дербентской администрации и др.

Существенный вклад в изучение истории и этнографии народов Дагестана внесли труды генерал-майора А. В. Комарова, служившего начальником штаба Дагестанской области, а с 1868-по 1876 г. -дербентским градоначальником. Работа «Народонаселение Дагестанской области» содержит сведения статистического и этнографического характера. Автор, говоря о «главнейших материалах», на которых основан труд, называет «грамматики аварского, лакского, хюрлинского языков, составленные П. К. Усларомсведения, собранные в 1856 году и.

1866 годах подробными рекогносцировками округов, камеральными описаниями 1866 года Темир-Хан-Шуринского и Андийского округов,.

1867 года Кюринского и Кайтаго-Табасаранского, Казикумухского и.

57 РГИА. Ф. 1377 on. 1, д. 20, 1830 г.

58 РГИА. Ф.1268 ол.1, д. 650,1844 г.

59 РГИА. Ф.1268 оп.8,д.190,1855 г.

60 РГИА. Ф.1268 оп.10 д. 228, 1861 г.

Гунибского округов, 1865 года Самурского округаподатные списки всех округов, а также сведения, собранные частной перепиской и расспросами наибских письмоводителей и других лиц, заслуживающих доверия"61.

В работе содержатся данные о численности населения в городах Дагестана и об этническом составе. Материалы о социальной структуре городского населения отсутствуют.

В статье «Список населенных мест Дагестанской области» А. В. Комаров приводит важные сведения о Дербенте и окружающих его сельских поселениях, об истории их основания, численности, этноконфессиональной и социальной принадлежности их жителей и.

62 т.д.

Суммируя сведения общероссийской статистики, Закавказского статистического комитета и местной администрации, можно судить о динамике численности населения Дербента в XIX — начале XX в., об этносоциальном и конфессиональном составе городского населения.

Обстоятельные экономические очерки и характеристика городского населения опубликованы в ежегодных «Обзорах Дагестанской области"(1885−1915 гг.), которые представляют собой приложения к Всеподданнейшим отчетам губернаторов Дагестанской области.

Для изучения городского хозяйства и бытовой культуры использовалась также дореволюционная периодика.

Во второй половине XIX — начале XX в. в газете «Кавказ», в журнале «Военный сборник» и других периодических изданиях.

61 Комаров А. В. Народонаселение Дагестанской области // ЗКОРГО. Кн. VIII. Тифлис, 1873. С. 1 -2.

62 Комаров А. В. Список населенных мест Дагестанской области // Сборник статистических сведений о Кавказе. Т. 1. Тифлис, 1869. появляется ряд статей, затрагивающих самые различные вопросы политической и социально-экономической истории Дербента. Среди них особо можно выделить работы Н. А. Гагемейстра «Хозяйственный очерк Кавказского края» (Кавказ 1847 г., № 7,8−10), А. Соколова «Очерк западного берега Каспийского моря от Петровского укрепления до реки Самура между горами и морем, со включением морской торговли города Дербента» (Кавказ 1848 г.,№ 11−13), К.М. «Письмо из Дербента в Малороссию» (Кавказ 1854 г.,№ 50), П. Пржецлавского «Воспоминания о блокаде города Дербента в 1831 г.» — Извлечения из воспоминаний бывшего коменданта крепости А. Я. Васильева (Военный сборник 1864 г., № 2), Шульженко Н. «Из хозяйственной жизни города Дербента» (Каспий 1900 г. № 1100), «Виноделие в Дербенте» (Земледельческая газета 1877 г.№ 43), Капустин Д. «Дербент» (Русский винодел 1888 г. № 11−12) и др.

Ценным источником является четырехтомное издание «Обозрение Российских владений за Кавказом в статистическом, этнографическом, топографическом и финансовом отношениях» (Тифлис, 1836 г.), где помимо интересных сведений о жизни населения Дербента, содержатся данные камерального описания Дербента 1832 года, составленного B.C. Легкобытовым.

Описанию жизни и быта, традиций и обычаев горских евреев Восточного Кавказа (в том числе и Дербента) посвящена работа первого.

63 горско-еврейского ученого этнографа И. Ш. Анисимова «Кавказские евреи-горцы» (М., 1888 г.). Летом 1886 года, по поручению Императорского Московского Археологического Общества, И. Ш. Анисимов совершил поездку по Кавказу, посетив Дагестанскую и.

63 О нем см. Мурзаханов Ю. И. Горско-еврейский этнограф — Илья Шеребетович Анисимов. М., 2002.

Терскую области, Бакинскую и Елисаветпольскую губернии «для отыскания преданий и памятников, могущих служить к разъяснению истории кавказских евреев"64. Сейчас эта работа является одним из основных источников для изучения этнографии горских евреев — второй по численности этнической группы в Дербенте в XIX — начала XX в. и поэтому представляет для нас большой интерес.

В настоящем исследовании были использованы архивные материалы, представленные в богатейшем собрании Актов Кавказской Археографической Комиссии, созданной в 1864 г. под руководством Адольфа Петровича Берже65, а также архивные документы, опубликованные в сборнике «История, география, этнография Дагестана XVIII—XIX вв.еков» (М., 1959 г.)66.

Следует отметить трехтомное сочинение академика П. Г. Буткова «Материалы для новой истории Кавказа"67, подготовленное к публикации после смерти автора, специальной комиссией Академии наук, а также работу С. Броневского68, служившего при главнокомандующем на Кавказе князе П. Д. Цицианове.

Интерес для нас представляет работа известного востоковеда И. Березина «Путешествие по Дагестану и Закавказью"69, специальная глава которой посвящена Дербенту.

Дополнительными источниками выступают иллюстративные.

64 Анисимов И. Ш. Кавказские евреи-горцы. М., 1888. С. 8.

65 АКАК. ТТ. I-XII. Тифлис, 1866−1904.

66 История, география, этнография Дагестана XVIII—XIX вв.еков. Под ред. М. О. Косвенаи Х.М. Хашаева. М., 1959.

67 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг. 4.1- III, СПб, 1869.

68 Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823.

69 Березин И. Путешествие по Дагестану и Закавказью с картами, планами и видами замечательных мест. Казань, 1850. материалы. Карты и планы Дербента XVII—XIX вв. дают представление о.

70 внутренней планировке города и развитии городской архитектуры. Мы использовали также фотоматериалы из фондов Государственного исторического музея, в частности фотографии Дербента конца XIX века сделанные Ф. Райновым.71.

Гольденберг JI.A. Рукописные карты и планы XVIII века как источники по истории города Дербента // Археологический ежегодник за 1963 г. (под ред. М.Н. Тихомирова). Наука. М., 1964.

71 См. приложения.

Результаты исследования показывают, что численность населения Дербента в XIX — начале XX в. последовательно росла и к 1913 году составила 33 756 человек. В начале XX века Дербент продолжал оставаться крупнейшим городом Дагестана, несмотря на то, что административный центр Дагестанской области Темир-Хан-Шура и Порт Петровск во второй половине XIXначале XX в. интенсивно развивались.

Увеличение численности населения Дербента происходило в основном за счет миграции, а не за счет естественного прироста. В миграционных потоках абсолютно преобладало русскоязычное население. Однако Дербент по основным показателям численности постоянного русского населения значительно отличался от других городов Дагестана — Темир-Хан-Шуры и Пегровска, подавляющее большинство жителей которых с момента их основания и до начала XX века составляли русские (преимущественно чиновники и военные). В Дербенте русские в качестве постоянных жителей города появляются только во второй половине XIX века. Численность их стала заметно увеличиваться только в первой четверти XX века и 1926 году составила 24,2% всего населения города.

Анализ источников свидетельствует о том, что в исследуемый период представители коренных дагестанских народов в Дербенте постоянно не жили. Причины этого, по нашему мнению, заключаются, во-первых, в отсутствии в Дагестане исторически давних и непрерывных традиций городской жизни, поскольку существовавшие, вероятно, в период средневековья города на территории региона прекратили свое существование вследствие внешних вторжений и внутренних междоусобных войн. Во-вторых, переезд сельских жителей в города в XIX в. был ограничен административными запретами. В-третьих, внедрение представителей местных народов в состав городского населения означал для людей смену рода трудовой деятельности, образа жизни, разрыв или ослабление родственных и соседских связей, традиционно игравших важную роль среди дагестанцев, кроме того, это повлекло бы за собой значительные траты на обустройство нового места жительства. Не последнее место занимали и религиозные различия между дербентцами (в основном шиитами) и дагестанцами (суннитами).

Таким образом, можно сделать вывод о том, что национальный состав Дербента в XIX — начале XX в. не определялся этнической принадлежностью окружавшего город сельского населения.

В Х1Х-началеХХ в. население Дербента состояло из четырех основных этнических групп — «мусульман», горских евреев, армян и русских. Можно с уверенностью утверждать, что источники первой половины XIX века под термином «мусульмане» подразумевали именно азербайджанское население, которое в отличие от коренных народов Дагестана было тюркоязычным и исповедовало ислам шиитского толка. Следует отметить, что азербайджанское население Дербента в исследуемый период не обладало четко выраженным этническим самосознанием и вплоть до 70-х годов XIX века сохраняло некоторые племенные различия.

Второй по численности этнической группой в Дербенте были горские евреи. Формирование еврейской общины города относится к XVIII веку, хотя источники свидетельствуют о том, что еврейское население в Дербенте имелось уже в X веке.

Начиная с XVIII века, а, возможно, и с более раннего времени постоянным элементом этнической структуры Дербента являлась армянская община.

Во второй половине XIX века евреи и армяне появляются в Темир-Хан-Шуре и Петровске. По данным 1886 года, евреи (горские и европейские) и армяне составляли соответственно 16,81% и 4,42% городского населения Дагестанской области, в то время как удельный вес этих народов в общей численности населения (городского и сельского) области был незначительным: 1,45% и 0,15%.

Этот пример может служить подтверждением того, что в Российской Империи конца XIX века евреи и армяне (жившие за пределами Армении) были одними из наиболее урбанизированных этносов.

Во второй половине XIX-начале XX века источники зафиксировали в Дербенте небольшое число немцев и поляков. Но в силу своей малочисленности эти этнические группы не оказывали существенного влияния на формирование этнокультурного поля Дербента.

В исследуемый период конфигурация этнической структуры населения города относительно стабилизировалась и не претерпевала фундаментальных изменений. Дербент был достаточно структурированным обществом, где каждая этническая, социальная и конфессиональная группа занимала определенное положение и вносила свой вклад в экономическое и социокультурное развитие.

В непосредственной связи с исторической судьбой города и спецификой этноконфессиональных групп находилась социальная структура населения Дербента. В первой половине XIX века население Дербента состояло из трех основных сословно-социальных групп: 1) беков и, вероятно, других представителей так называемого «высшего мусульманского сословия», 2) духовенства, которое не было однородным как в религиозном, так и социальном отношении, 3) «городских обывателей». В первой половине XIX века в Дербенте имелось некоторое количество рабов, которых состоятельные горожане держали в качестве домашней прислуги.

Сословные права привилегированных слоев и городских жителей края вплоть до конца XIX века не были кодифицированы. Местным бекам были предоставлены права, сходные с правами потомственных дворян Российской империи. В 80-е гг. XIX века в составе городских жителей появляются почетные граждане, купцы, мещане.

Особенности происхождения и развития городов в районах внутренней колонизации (в том числе и на Кавказе) сказывались на сословном составе их жителей. Здесь, как правило, большое место занимал военно-административный персонал, значительный процент населения составляли крестьяне различных категорий. Доля собственно городских сословий была невелика. Дербент в этом ряду являлся скорее исключением. Среди его жителей можно было встретить представителей всех сословий тогдашней России, включая крестьян. Однако основными.

1 Дагестанская область. Свод статистических данных. С. XIII. городскими сословиями были мещане и купцы. Типичным для Дербента, как и для других древних городских центров Кавказа, было заметное представительство духовенства.

Особенностью экономики Дербента в XIX — начале XX в. являлся значительный удельный вес сельского хозяйства. Земли в районе Дербента всегда отличались плодородием, а климат благоприятствовал возделыванию различных культур, но жители города отдавали предпочтение тем из них, которые имели товарное значение. В первой половине XIX века основная часть земель, принадлежащих жителям города (преимущественно азербайджанцам), была занята под маренные плантации. Спрос на дербентскую марену был связан с растущими потребностями русской текстильной промышленности. Мареноводство в Дербенте вытеснило все другие отрасли хозяйства, и именно поэтому кризис, вызванный изобретением искусственного ализарина в 1873 году, так тяжело отразился на экономике города и благосостоянии его жителей.

Со второй половины XIX века в Дербенте быстрыми темпами начинает развиваться виноградарство и виноделие. Наблюдается своеобразная этническая специализация: азербайджанцы, в силу религиозных убеждений, — только виноградари, армяне и евреи-виноделы.

Дербент, с нашей точки зрения, может быть отнесен к категории так называемых «аграрных» городов, жители которых занимались земледелием и другими видами сельскохозяйственных промыслов. Аграрные города являются одной из разновидностей дореформенных городов России и были распространенны на юге страны. Согласно расчетам Б. Н. Миронова, изучавшего городское развитие России, к середине XVIII в. в 67% городов земледелие являлось главным занятием, в 4% - единственным занятием горожан, и только в 29% городов торгово-промышленная деятельность была главным или важным занятием городского населения.2 В России в 1862 году практически не было городов, где бы горожане не занимались земледелием, садоводством, огородничеством, не содержали бы скот, а в 20% городов земледелие продолжало быть главным занятием населения.3 JI.B. Милов подверг справедливой критике мнение некоторых ученых, которые именуют аграрные города «неразвитым типом города».4 Земледелие в Дербенте было товарным (об этом свидетельствуют его размеры), в то время как в сельской местности в большинстве случаев оно носило натуральный характер. Другими словами, сельское хозяйство в условиях Дербента становилось разновидностью промыслов и служило полноценной основой для развития города.

Дербент, издавна являвшийся крупным центром транзитной торговли, не потерял своего значения и в исследуемый период. Важнейшей чертой, характеризующей торговую деятельность дербентских купцов, можно считать непрерывный рост экономических связей с Россией, особенно после открытия движения по железной дороге Петровск-Дербент-Баку в 1892 году, и активизацию работы пароходного товарищества «Кавказ и Меркурий».

Ремесленные предприятия Дербента в XIX-начале XX в. не претерпели существенной эволюции и обслуживали в основном горожан и жителей окрестных селений.

2 Миронов Б. Н. Русский город .1740 — 1860-е годы.М., 1990, С. 207.

3 Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы типологии города. М., 1988, С. 222.

4 Милов JI.B. О так называемых аграрных городах России // Вопросы истории. 1968, № 6.

Морской рыбный промысел получил развитие в Дербенте во второй половине XIX века, и вскоре город стал одним из значительных центров рыбной торговли на Каспии.

В отличие от других городов Северного Кавказа, появлению и ускоренной эволюции которых (от военных укреплений к административно — хозяйственным центрам) напрямую содействовала российская администрация края, Дербент в XIX-начале XX века развивался за счет внутренних ресурсов. Экономическая активность его населения обусловила относительную независимость Дербента, но вместе с тем способствовала сдерживанию потенциальных миграционных потоков извне.

Важной особенностью Дербента, отличающей его от других городов Дагестана, была социокультурная функция. На развитие культуры Дербента значительное влияние оказывали религиозные учреждения (многочисленные мечети, в том числе старейшая Джумамечеть, синагоги, армяно-григорианские и православные храмы).В городе функционировала сеть духовных учебных заведений, включая высшие. В XIX — начале XX века Дербент являлся центром не только экономического, но и культурного притяжения, местом сосредоточения светских образовательных учреждений, привлекавших в город значительное число сельских жителей.

Учебные заведения в Дербенте в первой половине XIX века были представлены школами при мечетях и синагогах, армяно-григорианскими и православными церковно-приходскими школами. Светские образовательные учреждения, дававшие начальное и среднее образование, с преподаванием на русском языке начинают появляться в городе со второй половины XIX века.

В качестве письменного языка в Дербенте XIX-начала XX века использовался арабский язык, персидский, что для Дагестана редкое явление, и русский, начиная с конца XIX века. Языком межнационального общения, необходимым в полиэтничном городе, служил азербайджанский язык, который знали представители и армянской, и еврейской общин. Кросс — культурная ассимиляция, тем не менее, не выходила за определенные рамки. Несмотря на интенсивные языковые контакты и экономическое сотрудничество, социальные практики и культурные нормы не теряли своей специфичности. Сохранению этничности способствовал и тот факт, что все этноконфессиональные группы Дербента создали в своих общинах социальные институты (культовые учреждения, благотворительные, культурно — просветительские общества). Функционирование этих институтов способствовало внутриэтнической консолидации и препятствовало активным ассимиляционным процессам. Все этнические общины имели в городе отдельные кварталы. Этот принцип расселения сохранился в Дербенте и в наши дни. Браки между представителями различных этносов в Дербенте были редким явлением, все этнические общины города были эндогамны и замкнуты. Тем не менее, в исследуемый период в городе не зафиксировано серьезных столкновений на этнической или конфессиональной почве. Долговременное сосуществование в городской среде представителей нескольких этносов и конфессий приобрело в XIX веке черты своего рода неинституционализированной взаимозависимости. Взаимное признание всеми общинами функций и ролей друг друга в экономической и общественной жизни города, выступало важнейшим ограничителем для развития потенциально конфликтных ситуаций. Дербент, разумеется, не был совершенно бесконфликтным социумом, но.

152 бытовой первичный уровень конфликтности не переходил в серьезные межэтнические распри. Толерантность была основной чертой, характеризующей внутреннюю жизнь Дербента.

Подводя итог всему вышесказанному, следует отметить, что результаты настоящей работы позволяют очертить ход и характер этнокультурных и этносоциальных процессов в Дербенте в XIXначале XX в., в то же время расширяют спектр дальнейших направлений исследований различных проблем как истории и культуры Дербента, так и других городских центров Кавказа.

Заключение

.

Развитие Дербента в XIX — начале XX века дает яркий пример взаимодействия общего и особенного в истории городов Кавказа. С одной стороны, это развитие во многом было подчинено общим тенденциям и закономерностям урбанизации окраин Российской империи, с другой стороны, в сравнительноисторическом ряду оно имело свою специфику, обусловленную, прежде всего, многовековой историей Дербента, которая создала уникальные условия для формирования этноконфессионального состава населения города, для сложения особенностей хозяйственной и общественной жизни.