«Женственность» и проблема самоопределения национальной культуры в философии всеединства

Актуальность темы

Современная эпоха насыщена глобальными социальными изменениями и вытекающими из них духовными коллизиями и катаклизмами. Особое значение приобретают вопросы определения места и роли России в мировом развитии, культурного самосознания, обоснования национальной самобытности. Эти темы являются одними из ведущих в русской философской мысли, определяющими ее оригинальность.

Двигаясь в русле общеевропейской философской традиции, отечественная философская мысль придает все большее значение разработке проблем культуры. Особенностью современного этапа развития российской философии стал повышенный интерес к изучению и осмыслению богатейшего наследия русской философско-культурологической мысли. Если социологическая, метафизико-теологическая и историческая проблематика работ представителей русской религиозной философии уже в значительной степени включена в научный обиход, то философия культуры все еще находится на периферии профессиональных исследований отечественной философии. Вопросы культурфилософии в первую очередь нуждаются в адекватной интерпретации.

Сложность ситуации усугубляется большим наплывом непрофессиональных, публицистических работ, способствующих формированию неверных, искаженных представлений о сути идей русских философов.

В связи с этим назрела необходимость в объективном, разностороннем научном исследовании наследия русских мыслителей, занимавшихся проблемами философии культуры. В этом контексте особый интерес представляет метафизика «женственности», разработанная в рамках философии всеединства В. С. Соловьевым, С. Н. Булгаковым, П. А. Флоренским и послужившая основанием для решения вопросов о специфике национальной культуры, национального характера, о сущности «русской идеи» и перспективах культурно-исторического развития России.

Исследование идеи «женственности» позволяет раскрыть оригинальность и самостоятельность русской философии по отношению к западной. Данная проблематика напрямую соотносится с теми актуальными вопросами философской и социальной антропологии, которые помогают осуществить личностную и национально-культурную идентификацию в условиях слома, перемены значимых ценностных установок и мировоззренческих парадигм.

С другой стороны, разработка метафизических оснований концепций «женственности» позволяет проследить специфику православной теологической традиции, непосредственно определяющей многие черты культурного облика России и связанной с интенсивными поисками новых национальных смыслов существования страны в эпоху коренных преобразований. Данный аспект диссертационного исследования дает возможность понять, из каких ориентаций и метафизических концепций вырастало русское религиозное обновленчество конца XIX — начала XX века. Исследуемая тема помогает по-новому взглянуть на творчество русских религиозных философов, которые по-своему, в рамках христианских традиций выстраивали модели развития человека и общества.

Сегодня очевидно, что в основном социальные и культурологические модели представителей философии всеединства были утопичными, но многие их элементы оказали существенное влияние не только на состояние общественного сознания России на рубеже веков, на ментальные установки различных слоев населения, но и надолго определили направление поисков и способы обоснования художественных идеалов в искусстве Серебряного века, а также в более поздний период. Кроме того, метафизика «женственности», со-фиологическая проблематика философии всеединства была тесно связана с переосмыслением традиций исихазма в русской культуре. Попытка конструировать связь между Богом и миром, которая отразилась в идее Софии, была, фактически, попыткой установления границ философского вопрошания, границ перевода богословских концепций на философский язык. Решение этого вопроса до сих пор остается чрезвычайно актуальным. Оно сопряжено с выявлением культурной обусловленности форм и методов философской рефлексии. В этом контексте попытки мыслителей философии всеединства представить культуру как форму реального самоопределения человека в горизонте абсолютной полноценности бытия не утратили своей актуальности и эври-стичности до сего дня, способствуя выработке новых концепций культурной реализации человека в постклассическую эпоху.

Все вышесказанное делает актуальным обращение к творческому наследию В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского.

Степень разработанности проблемы. Следует отметить, что метафизические и культурологические аспекты концепции «женственности» в философии всеединства изучены крайне недостаточно. В основном работы В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского рассматриваются с точки зрения прояснения чисто философских или историософских вопросов. Особое внимание исследователей привлекают проблемы богочеловечества, «вселенского синтеза», этических и этнических детерминант исторического процесса, которые активно ставились и обсуждались в рамках философии всеединства.

Среди авторов работ, посвященных философам всеединства, следует отметить Л. А. Зандера, А. Н. Акулинина, В. В. Бычкова, П. П. Гайденко, Р. А. Гальцеву, А. В. Гулыгу, Б. В. Емельянова, А. А. Ермичева, К. М. Долгова, В. В. Кравченко, В. А. Кувакина, А. Ф. Лосева, М. А. Маслина, В. В. Сербиенко, И. П. Смирнова, Л. Е. Шапошникова и других. Проблемы софиологии в философии всеединства рассмотрены В. Н. Бодровым, Н. К. Бонецкой, К. М. Долговым, А. В. Ивановым, П. П. Кудрявцевым, С. В. Мосоловой, Н. С. Семенкиным.

Сопряжение идей В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского с исихастской традицией только в самое последнее время стало предметом внимания со стороны современных специалистов. Этому вопросу посвящены работы Л. И. Гоготишвили, И. И. Семаевой, С. С. Хоружего и ряда других ученых.

С другой стороны, сравнительно недавно русскому читателю стали доступны в полном объеме работы мыслителей русского зарубежья, в которых прояснились многие смыслы философии всеединства. К их числу принадлежат труды Н. А. Бердяева, А. И. Введенского, В. В. Зеньковского, В. О. Лосского, Г. В. Флоровского, С. Л. Франка. При написании диссертации использовались также работы, посвященные общему обзору религиозной философии как в ее историческом, «внешнем», так и метафизическом, «внутреннем» бытии. Особо следует упомянуть работы В. Л. Величко, К. В. Мочульского, С. М. Лукьянова, Э. Л. Радлова, Е. Н. Трубецкого, А. Ф. Асмуса.

Выделение метафизики «женственности» как предмета культурологического анализа представляется правомерным по ряду причин. Во-первых, это понятие является стержневым в метафизических философских системах всеединстваво-вторых, этот феномен в своем формировании, интерпретации в духовной культуре конца XIX — начала XX века демонстрирует особенности национального самосознания русской культурыв-третьих, Женственная сущность Бога и мира выступает в качестве одной из первооснов модели будущей мировой культуры, основанной на принципе всеединства.

Следует оговорить границы нашего исследования в связи с пониманием «женственности» в контексте тендерной проблематики, вопросов пола, телесности, эроса, феминизма, актуальными в рассматриваемый период культуры, в частности, среди представителей «нового религиозного сознания» (Н.А.Бердяев, Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, В. В. Розанов и другие) и некоторых деятелей литературы (А.А.Блок, Вяч.И.Иванов). Этому ракурсу темы посвящен целый ряд работ философов, культурологов, социологов, историков, литературоведов.

Среди авторов монографий, статей последнего времени по проблемам эроса, пола, тендера стоит отметить А. И. Абрамова, А. И. Новикова, Л. В. Полякова, В. П. Шестакова, Л. Энгелынтейн, А. Эткинда1. Диссертационное исследование не предполагает обращения к данным вопросам, безусловно, заслуживающим внимания.

Стоит обратить внимание на монографию О. Рябова, который с позиций тендерного подхода предпринял попытку анализа «проблемы женщины и женственности в философии Серебряного века» [208−5]. На наш взгляд, автор неоправданно экстраполирует понимание природы «женского» и «мужского» начал в русской культуре рубежа веков на софиологию. Желая проследить, как понятия «мужественности», «женственности» включались в метафизику женственности, пола, историософию, философию творчества, Рябов ставит задачу выявления общности «между идеей Софии и учением о природе женщины» [20&-41]. Такого рода интерпретация не представляется допустимой: несмотря на очевидную детерминированность культурным контекстом понимания природы женственности философами всеединства, этот аспект не имеет определяющего значения в теориях, посвященных женственной сущности Бога и мира.

В проведенном нами исследовании категория «женственности» рассматривается прежде всего как фактор национального самоопределения, как ведущее понятие в построении метафизических философских систем всеединства, актуализирующих социокультурные механизмы адаптации новации, обращения к традиции, утопии в кризисном социуме. Метафизика «женственности» интересует диссертанта прежде всего как проблема русской.

Абрамов А. И. Метафизика любви и философия сердца в русской философской культуре // Философия любви.: В 2-х ч. 4.1. — М., 1990; Новиков А. И. Проблема эроса (пол, женщина, любовь) в русской философской мысли конца XIX — начала XX века // Феминизм и российская культура. — СПб., 1995; Поляков Л. В. Женская эмансипация и теология пола в России XIX вв. // Феминизм: Восток. Запад. Россия. — СПб., 1995; Шестаков В. П. Эсхатология и утопия: Очерки русской философии и культуры. — М., 1995; Энгельштейн Л. Ключи счастья: Секс и поиски путей обновления России на рубеже XIX и XX веков. — М., 1996; Эткинд А. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. — М, 1995; Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России. — СПб., 1993. культуры, связывающая ее с античной философией, христианством, мистическими традициями средневековой философии, святоотеческими преданиями и европейской философией Нового времени.

Это обусловило необходимость прояснения различных транскрипций «женственности». Понятие «женственности» в философии всеединства труд-нодефинируемо, оно носит дескриптивный, описательный характер и в зависимости от решаемых философами вопросов наполняется различным содержанием. Феномен «женственности», наиболее полно представленный в философии всеединства, неоднозначен, полисемантичен. Сложность определения смыслов понятия «женственность» вызвана множественностью источников формирования понятий «София», «Душа Мира» в концепциях В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского.

Понятия «женственности», «женского» в русской философии явились одними из характеристик национальной специфики философского дискурса, национального характера, составляющих отличительные черты России в ее соотнесенности с Европой. Характеристики русской культуры, данные В. С. Соловьевым, С. Н. Булгаковым, П. А. Флоренским и развиваемые в современных исследованиях1, акцентируют внимание на «женственной», восприимчивой, «всечеловеческой», иррациональной, природной, стихийной, кос-мичной, трудно поддающейся оформлению сущности русского народа. Характеристика «женского» как метафизического параметра «русскости» ассо.

Кантор В. «.Есть великая держава». Россия: трудный путь к цивилизации. Историософские очерки. — М., 1997; Кара-Мурза A.A. «Новое варварство» как проблема российской цивилизации. — М., 1995; Козловский В. В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равенства к свободе. — СПб., 1995; Кортунов C.B. Россия: национальная идентичность на рубеже веков. — М., 1997; Кульпин Э. С. Путь России. Кн. 1. Генезис кризисов природы и общества в России. — M., 1995; Львов Д. С. Образ новой России — истоки формирования // Вопросы философии, 1998. — № 4- Межуев В. М. О национальной идее // Вопросы философии, 1997. — № 12- Мильдон В. Н. Русская идея в конце XX века // Вопросы философии, 1992. — № 3- Осипов Г. В. Россия: национальная идея и рациональная стратегия // Вопросы философии, 1997. — № 10- Панарин A.C. Россия в цивилизацион-ном процессе (между атлантизмом и евразийством). — М., 1995; Поляков Л. В. Модернизационный процесс в России: социальные сдвиги и кризисы идентичности. — М., 1994; Померанц Г. Выход из транса. — М., 1995; Розов Н. С. Национальная идея как императив разума // Вопросы философии, 1997. — № 10- Российская мен-тальность. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии, 1994. — № 1- Сагатовский В. Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? — СПб., 1994; Федотова В. Г. Судьба России в зеркале методологии // Вопросы философии, 1995. — № 12- Чугунов С. И. Россия и Запад: метаморфозы восприятия. — М., 1993 и др. циировалась с иррациональностью, верой, чувством в противопоставлении западной рассудочности, механистичности.

Выявление культурно-этнических характеристик русской нации, вопросы об исторической судьбе и путях дальнейшего развития России в контексте религиозной проблематики, обобщаемые понятием «русская идея», не являлись единственным направлением отечественной философии рубежа веков. Совершенно справедливо исследователями отмечается тот факт, что религиозная философия не являлась доминантой мышления интеллигенции конца XIX — начала XX веков [162]. Однако, именно в религиозно-философской мысли проблема национального самосознания получила наиболее полное развитие.

Говоря о культурологическом подходе к анализу русской мысли, следует признать целесообразность в его границах выявления места философских идей в национальной культуре, их связь с религией, психологией, литературой, искусством. Современный этап историко-философского знания заостряет внимание на изучении национального своеобразия философии. В частности, историко-философские работы с культурологической направленностью посвящены выявлению специфических черт русской мысли, позволяющих говорить о ней как о самобытном явлении [97−21−22].

В последнее время предпринимаются попытки изучения русской философии как культурного, «национального феномена» [95−75]. Такой подход сконцентрирован на выявлении преимущественных тем русской мысли. На основании их анализа делается заключение о том, что особенности русской культуры, её ценностно-смысловое ядро можно обозначить полисемантическими понятиями: мистицизм, историзм, эстетизм [95−78]. В культурологических исследованиях выявляются устойчивые формы национальной культуры, стереотипы мышления, ценностные ориентации, предпочтения и другие черты, характеризующие ее «менталитет».

Культурологические исследования, действительно, основываются зачастую на анализе выявляемых доминантных категорий культуры (например, в исследованиях представителей школы «Анналов», АЛ. Гуревича).

Так, изучение русской культуры А. М. Панченко привело его к заключению о том, что каждому народу свойственны «повторяющиеся образы и символы, сквозные мотивы поведения, устойчивые комплексы представлений, которые составляют внеисторическую топику, построенную на минимальном количестве культурных констант» [187−203]. Действительно, изучение культурных универсалий нации, категорий, инвариантов культуры, вызывает постоянный исследовательский интерес.

К новейшим работам по проблематике устойчивых форм культуры относится «Словарь русской культуры» Ю. С. Степанова. Совершенно справедливо, на наш взгляд, предполагая наличие в культуре нации определенных универсалий, конструктивных вопросов, автор исследования анализирует некоторые из них. По аналогии с изучением понятия «внутренняя форма» слова, предпринятой В.-Ф.Гумбольдтом, А. А. Потебней, Г. Г. Шпетом, составителем «Словаря.» рассматривается содержание «концептов», «констант» (устойчивых форм культуры). Под понятием концепта русской культуры как части общеевропейской понимается «как бы сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, — продолжает Ю. С. Степанов, — концепт — это то, посредством чего человек — рядовой, обычный человек, не „творец культурных ценностей“ — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» [232−40].

В концептах содержится «пучок» представлений о мире и человеке, понятий, значений, ассоциаций, переживаний, которые в определенном культурном контексте содержаться в нем латентно, через которые выстраиваются ценности культуры (в данном случае возможно, на наш взгляд, проведение аналогии с проблемой смысловой наполненности образа, культуры в «большом времени», рассмотренной в работах М.М.Бахтина). Автором вводятся концепты, константы: «вечное», «мир», «время», «слово», «вера», «любовь», знание", «интеллигенция», «закон», «София» и другие. «Словарь.» по широте охвата материала, бесспорно, является уникальным исследованием. Ученым предпринята попытка систематизации не только очевидных культурных универсалий, их этимологии, истории развития, современного их прочтения, но и нерефлексируемых людьми понятий и смыслов, определяющих национальное своеобразие культуры.

Аналогичные попытки выявления ментальных стереотипов, особенностей русской культуры, ее ведущих мотивов представлены рядом современных исследований в области национальной психологии, философии К. Касьяновой, С. В. Лурье, Т. Д. Марцинковской, В. А. Шкуратова, В.Г.Щукина1. Следует отметить, что подобного рода рефлексии в русской мысли непосредственно связаны с культурфилософской проблематикой русской мысли XIXпервой трети XX веков.

В рамках культурологии видится перспективным анализ не только ведущих тем русской философии, определивших ее национальное своеобразие, исследование исторического контекста их возникновения, генетических связей с мировым философским наследием, но и интерпретация основных категорий, понятий, явившихся основанием философских систем в связи с узловыми проблемами русской культуры. В этом плане исследование концепта «женственности» необходимо сопрягать с выявлением причин устойчивости и воспроизводимости связанных с ним определенных тем, мотивов, образов в национальной культуре, условий их актуализации, особенностей реинтерпре-тации, роли в картине мира определенного периода истории.

Саморефлексия нации, связанная с выделением собственной общности из инокультурного окружения, противопоставлением ему по ряду признаков, подтверждающих её самобытность, является одной из составляющих харак.

1 Касьянова К. О русском национальном характере. — М., 1994; Лурье C.B. Метаморфозы современного сознания. Опыты разработки основ этнопсихологии и их применение к анализу исторического материала. -СПб., 1994; Шкуратов В. А. Историческая психология. — Ростов н/Дону, 1996; Щукин В. Г. Христианский Восток и топика русской культуры // Вопросы философии, 1995. — № 4. теристик культурной идентичности. Интерес к вопросам национальной идентичности возник в романтической философии истории. Позже эту проблематика разрабатывалась в этнопсихологии (Х.Штейнталь, М. Лацарус, В. Вундт, Г. Г.Шпет), заострившей внимание на таких понятиях, как «душа, характер народа», «национальный дух», «коллективность».

Концепт «женственности» имел в процессе национальной идентификации в период с конца XIX до начала XX вв. особое значение. В это время понятие «идентичность» определялось как присвоение нацией себе «определенных исторических и социальных взаимоотношений в противопоставлении их другим народам» [284−573]. Под понятием культурной идентичности в современной науке понимается, как правило, соотношение нации с собственным идеальным образом, самоотождествление с маркирующими социокультурными признаками близкой общности. Вопросами «Кто мы? Откуда? Кому принадлежим? Куда движемся?» обусловлено возникновение идентификационных моделей в культуре. В целом понятие идентичности до сих пор остается спорным в философском знании.

Разработка в культуре стратегий национальной идентификации связана с выделением своей собственной общности из инокультурного окружения, противопоставлением ему по ряду признаков, подтверждающих национальную самобытность, преимущества по отношению к другим нациям. Самоотождествление себя с историческим прошлым, традиционными представлениями, обнаружение устойчивых характеристик национального существования, сохраняющихся во времени и позволяющих противостоять внешним влияниям, обеспечивая внутреннюю целостность, единство культурыотнесение себя к миру глобальной исторической общности (европейской, христианской целостности), осознание схожести верований, духовных, исторических ценностей составляют суть самоопределения культуры.

Процессы идентификации предполагают на основании интерпретации мировых традиций, рефлексии собственных ценностных систем. Обострение вопросов идентификации в культуре связано с необходимостью объединяющей идеи в результате конфликтов внутри сообщества или между сообществами. Одной из таких идей в рамках философии всеединства становится идея «женственности», Души Мира.

Являясь основанием для выявления национальной идентичности, категория «женственности» представляется эвристически продуктивной в границах культурологического исследования. Пребывая в платонистической, неоп-латонистической, ветхозаветной, новозаветной, гностической, святоотеческой, византийской, древнерусской, западноевропейской традициях, категория «женственности» своеобразно интерпретируется в философии всеединства. С позиций диалогического подхода к явлениям культуры причины обращения русской мысли к данной проблеме, специфика ее разработки может быть выявлена «на границе» с «иными» культурами, в контексте актуальных вопросов европейской и русской культуры конца XIX — начала XX вв.

Таким образом, целью исследования является анализ значения понятия «женственности» для самоопределения национальной культуры в переломный период конца XIX — начала XX вв.

Поставленной целью определены задачи исследования:

— проанализировать социокультурные предпосылки возникновения понятия «женственности» в философской мысли России конца XIX — начала XX веков;

— обосновать правомерность выделения понятия «женственности» как феномена русского национального культурогенеза рубежа XIX — XX веков;

— выявить особенности применения категории «женственности» в куль-турфилософской проблематике философии всеединства (В.С.Соловьев, С. Н. Булгаков, П.А.Флоренский);

— исследовать сходство и отличие софиологических концепций с раннехристианскими, древнерусскими софийными, мариологическими представлениями, святоотеческим энергетизмом.

Методология исследования. Общетеоретической и философско-методологической основой является объективная сравнительно-историческая и культурологическая интерпретация понятия «женственность» в философии всеединства, позволяющая прояснить степень его разработанности, роль и значение в самоопределении русской культуры. В диссертации принимается концепция единства и преемственности в развитии софиологической проблематики, что позволяет прояснить как ее европейские источники, так и укорененность в русской культурной, философской и богословской традициях. Нами приняты во внимание современные исследования русской философии, древнерусской культуры, критические замечания, высказанные по поводу религиозного модернизма в софиологических концепциях В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова.

Научная новизна исследования, связанного с философско-культурологическим подходом к понятию «женственности», заключается в следующем:

— впервые метафизика «женственности» философии всеединства рассмотрена как феномен, оказавший существенное влияние на формирование национальной культурной идентичности конца XIX — начала XX века;

— показана культурологическая направленность философии всеединства, в которой ведущими основаниями для создания модели национальной культуры явились понятия «женственности», «софийности», «Души Мира»;

— выявлено непосредственное отношение концепции «женственности» к кризисным явлениям в русской культуре XIX — XX вв. и ее влияние на развитие утопических установок данного времени;

— проанализировано значение западноевропейской общественной мысли в формировании понятия «женственности» в русском философском контексте;

— подробно прослежена динамика концепта «женственности» в историческом контексте и сделаны выводы о его современной значимости.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в системном анализе понятия «женственности» и его значения для самоопределения русского национального самосознания в конце XIX — начале XX вв.

Содержание диссертации, ее основные выводы и положения могут быть использованы для дальнейшего углубленного изучения философии всеединства, творчества В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, философских оснований художественных теорий и практик Серебряного века. Основные результаты данного исследования будут безусловно полезны при чтении курсов культурологии, истории русской культуры, истории философии, эстетики, мировой художественной культуры, а также спецкурсов.

Заключение

.

Проведенное исследование сущности понятия «женственности» в философии всеединства, его роли и значения для самоопределения русского национального сознания конца XIX — начала XX вв. позволяет сделать некоторые выводы.

Проблема «женственной сущности мира» рассматривалась в философии всеединства прежде всего в онто-культурологическом плане. Это было обусловлено потребностью раскрыть «сущность человека в стихии истории и культуры», снять глубинные противоречия между Богом и миром, закрепленные в панлогизме и рационализме европейского толка. «Женственность» в этом плане выступала как опосредующая нетварно-тварная сущность, имеющая сопряжение как с идеальными, абсолютными первообразами и перво-смыслами, так и с формами, материалом их воплощения. В этом плане «женственность» связывалась в философии всеединства с мистической взаимоустремленностью Бога и человека, которая реализовывалась, прежде всего, в культуре, понимаемой как форма реального самоопределения человека в горизонте абсолютной полноценности его бытия.

Понятие «женственности» давало возможность раскрыть и обосновать эту полноценность через сопряжение человеческой (национальной, народной в том числе) души с Душой Мира, понятой как «женственность». Такой подход к определению «женственности» давал возможность рассмотреть культурно-историческую деятельность человека, народа как теургическую, порождающую коренные смыслы самоопределения, самоидентификации. В этом процессе «женственность» выступает как объективация национальных культурных значений, лежащих в основе воплощения народа в истории. Совокупность данных значений имеет синтетическую природу, связывая абсолютные божественные идеи с конкретными формами их этнокультурной реализации. В этом контексте понятно, что «женственность» выступает в своей ипостасной природе: «оплодотворенная» Богом, она сама оплодотворяет мир, человека, народ культуропорождающей энергией, внося абсолютное в относительность реального. В силу этого «женственность» в гносеологическом плане определяет процессы символотворения, которые лежат в основании культурно-исторического бытия человека. Данный аспект дает возможность образно-символической фиксации самой «женственности» в иконографических канонах Богоматери, Девы Марии, Софии, Церкви, в синкризе культа и храмового действа.

Определяя смыслы, значения, символы культурно-исторического воплощения человека, народа, «женственность» проявляется как София-Премудрость Божия, в которой коренятся возможности прозрения и интеллигибельного постижения смыслов исторического движения человеческим миром. Идеалом и целью такого движения становится вселенский синтез и Бо-гочеловечество. В связи с этим проблематика «женственности» в философии всеединства носила гуманистический характер и была сопряжена как с теодицеей, так и с антроподицеей.

Это проявляется, в частности, во взаимообусловленности проблем «женственности» и задач национально-культурного самоопределения России на рубеже XIX — XX вв. В рамках философии всеединства вопрос о национально-культурной самобытности, идентичности увязывался с софиологиче-ским аспектом Предмирной «женственности», который позволял выстроить иерархию ценностей, лежащую в основе национального русского характера. Решение вопроса о национально-культурной самобытности русского народа в рамках философии всеединства было направлено на подчеркивание его традиционализма, глубинной связи с древними формами благочестия, с сохранением первоначальных смыслов христианского миропонимания, с эсхатологической жертвенностью.

Такая ориентация потребовала от представителей философии всеединства исследования укорененности понятия «женственности» как в национальной религиозно-философской традиции, так и в европейских философских системах. Исследование этого вопроса позволило выявить наибольшее значение для рефлексии понятия «женственности» в философии всеединства таких философских систем и направлений, как платонизм, неоплатонизм, гностицизм, шеллингианство, гегельянство, идей масонства, немецкого романтизма, исихазма и святоотеческой традиции.

В связи с многоаспектностью понятия «женственности» и разнообразием источников его формирования можно констатировать полисемантизм данного концепта, что не только затрудняет его изучение, но и до сих пор влияет на неправомерно критическое или слишком упрощенное к нему отношение.

С точки зрения диссертанта, данное понятие, было введено в философский обиход В. С. Соловьевым, С. Н. Булгаковым, П. А. Флоренским не только для того, чтобы восстановить преемственность, традицию в развитии национальных форм и способов философствования. Оно должно было повысить адекватность осмысления и выражения тех процессов, которые проходили в русском национальном самосознании под влиянием цивилизационно-культурных сломов конца XIX — начала XX вв. В этом контексте понятие «женственности» было сопряжено с решением вопроса о корректности «перевода» богословских учений на язык философии и должно было свидетельствовать не только о его возможности, но и достаточной эвристичности.

С другой стороны, понятие «женственности» в философии всеединства свидетельствовало о невозможности в рамках формальной рациональности осмыслить сущность человеческого бытия и культуры.

Поэтому попытка при помощи понятия «женственности» отрефлекси-ровать процессы национально-культурной идентичности, заново конституировать онтологическую связь между Богом и миром, Богом и человеком, Богом и нацией, подчеркнув культуропорождающий потенциал русского народа, была, с точки зрения диссертанта, чрезвычайно полезна и ценна.

Ее ценность подчеркивает не только постоянное обращение к творчеству В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского современных исследователей, но и полемическая заостренность метафизики «женственности» в философии всеединства. Что дает возможность продуктивного ее переосмысления в современной ситуации системного кризиса, сходной с той, в которой жили и творили русские софиологи рубежа веков.