Информационное обеспечение русско-японской войны в провинции: на материалах Самарской губернии

Актуальность темы

Изучение восприятия в Самарской губернии начала XX в. Русско-японской войны1 позволит понять закономерности информационного развития российского провинциального общества как в период 1904 — 1905 гг., так и в послевоенное время. В исторической науке проблемы информации приобретают гуманитарный характер, отражающий содержательную специфику социальной информации в прошлом. Все общественные процессы, связанные с ее хранением, передачей и переработкой, должны быть проанализированы с точки зрения их информационного содержания, материализации значения, знакового выражения, различий интерпретаций. В поле зрения истории оказываются закономерности возникновения и функционирования информационных процессов в социуме. Их изучение позволит проследить динамику развития общества, глубже понять причины и характер социального поведения, социальных взаимодействий. Выявление механизмов возникновения информации, источников и каналов ее распространения и восприятия, определение роли информа.

1 В соответствии с последними нормами русского языка, названия отдельных исторических событий пишутся с большой буквы- «Русско-японская война» — это война России с Японией в 1904;1905 гг.- последующие вооруженные конфликты этих стран не могут называться подобным образом, т.к. велись уже не Россией, а СССР. Во время Русско-японской войны, в 1904 — 1905 гг., устойчивого написания данного словосочетания не было. Существовали следующие варианты: «русско-японская война», «Русско-японская война», «Русско-Японская война», «Война России с Японией», «японо-русская война». В последующей историографии единого написания также не было. В советский период было принято писать «русско-японская война», в новейшей российской историографии — употребляются оба написания («русско-японская война» и «Русско-японская война»). Полагаем, что вариант написания данного термина зависит, в большей степени, от отношения автора к явлению. Война была неудачной, проигранной, не несла в себе большого воспитательно-патриотического значения, следовательно, «не заслуживала» писаться с большой буквы. В связи с переоценкой многих исторических явлений, начавшейся в нашей стране с конца 1980;х годов, произошло переосмысление и Русско-японской войны. В ней начали видеть эпохальное, знаковое событие («Русско-японская война — в начале всех бед»), стали активно изучать ее историю в свете дальневосточных проблем, выделили данное историческое событие из ряда ему подобных и стали писать с большой буквы. На основании того, что это отдельное историческое событие, в диссертации пишется «Русско-японская война" — в названиях источников и цитатах сохраняется авторское написание.

2 См.: Хвостова К. В., Бородкин Л. И. Роль информации в историческом прошлом // Роль информации в формировании и развитии социума в историческом прошлом. М., 2004. С. 5−6. ции в разных ситуациях прошлого — все это даст возможность выявить информационную природу исторического развития, определить его результат.

Актуальность исследования обусловлена вниманием историографии рубежа XX — XXI вв. к проблеме осмысления исторического события его современниками. Ученых все больше интересуют не только сами события, но и то, как сведения о них доходили до потребителя и осознавались тем или иным слоем общества, какие социальные и политические последствия вызывают информация и разного рода манипуляции ею, особенно когда речь идет о военных, межнациональных конфликтах.

Изучаемая тема актуальна и в практическом отношениимногие возникшие во время Русско-японской войны стереотипы восприятия и информационные традиции продолжают функционировать и в XXI в., оставаясь важной частью российского общественного сознанияих можно использовать для анализа современных информационных процессов в российском обществе. Следовательно, информационное обеспечение Русско-японской войны, формирование и развитие представлений о войне требуют всестороннего изучения. Все это, как и недостаточная научная разработанность проблемы, обусловливает актуальность темы исследования.

Объект исследования — информационное обеспечение Русско-японской войны в Самарской губернии.

Предмет изучения — механизмы и пути формирования представлений о Русско-японской войне и ее восприятие в провинциальном обществе Самарской губернии.

Хронологические рамки работы охватывают период Русско-японской войны. Нижней границей хронологических рамок диссертационного исследования служит начало Русско-японской войны — 26 января (8 февраля) 1904 г.- верхней границей является дата ее завершения — 23 августа (5 сентября) 1905 г.

Территориальные рамки. Изучение поставленной проблемы велось на материалах Самарской губернии в границах 1904;1905 гг. Губерния состояла из семи уездов (см. приложение № 31): Бугульминского, Бугурус-ланского, Бузулукского, Николаевского, Новоузенского, Самарского и Ставропольского. Это был обширный регион с преимущественно крестьянским населением (93,8%). На 1 января 1903 г. население Самарской губернии составляло 3.091.263 человека обоего пола, из них в городах проживали 171.096 человек и в уездах — 2.920.167 человек3.

Степень научной разработанности проблемы. Отечественная историография о Русско-японской войне обширна, первые работы появились еще во время войны, и изучение продолжилось дореволюционными, а затем советскими и российскими историками. Историография работы содержит три блока исследований: 1) труды общего характера, освещающие в целом проблему российского общества в связи с Русско-японской войной- 2) исследования по теории информационного обеспечения и об информационном обеспечении российского общества в начале XX в.- 3) работы, посвященные Самарской губернии в период Русско-японской войны.

1. Труды общего характера о Русско-японской войне позволили составить комплексное представление о военных, политических, дипломатических, социально-экономических, культурных событиях, связанных с Русско-японской войной. Первыми к научному описанию и осмыслению конфликта обратились военные еще в период боевых действий4- дореволюционные научные работы также связаны с деятельностью военных5. В 1906 г. официальная комиссия, созданная при Главном управлении Генштаба под председательством В. И. Гурко, приступила к исследовательской работе, результатом которой стал 9-томный труд о Русско-японской войне (1910)6. В целом, это добротная официальная работа, однако, не все.

3 Адрес-календарь Самарской губернии на 1904 год / под ред. И. А. Протопопова. Самара, 1904. С. 127.

4 Русско-японская война: сб. воен. ст. М., 1904.

5 Русско-японская война: причины, ход, последствия. СПб., 1906; Русско-японская война в сообщениях Николаевской академии Генштаба. СПб., 1906;1907; Апушкин В. А. Русско-японская война 1904;1905 гг. М., 1911; Денисов В. И. Россия на Дальнем Востоке. СПб., 1913.

6 Русско-японская война 1904;1905 гг.: работа воен.-ист. комиссии: в 9 т. СПб., 1910. ее части были составлены одинаково добросовестно, а потому качественно различаютсядействия японцев почти не освещены. Как и большинство всех официальных исторических работ, этот ценный труд, в конечном счете, является только материалом для дальнейших исследований, т.к. не исходит из цельного, определенного мировоззрения и предоставляет самому читателю делать конечную оценку событий. В 1908 г. аналогичная комиссия начала работать при Морском Генштабе. Военные историки изучали причины войны и поражения России. Они пришли к выводу, что в сложившихся политических условиях военное столкновение России и Японии было неизбежно, при этом виновницей конфликта считалась только Япониявина за неудачи армии и флота России возлагалась на российских п внешнеполитических деятелей и некоторых военачальников. При этом проблема именно информационного обеспечения войны не рассматривалась дореволюционной историографией.

Советская историографии подходила к изучению Русско-японской войны с позиций марксистско-ленинской методологии и классовой идеологии. Данный исторический период интересовал советских историков, прежде всего, как преддверие революционных событий, на развитие котоо рых война решительно повлияла. Наиболее разработанной в советской науке являлась проблема определения позиций различных политических сил (прежде всего, большевиков) по отношению к военным событиям9. В.

7 Русско-японская война 1904 — 1905 гг.: работа ист. комиссии. СПб., 1913.

8 Левицкий Н. А. Русско-японская война 1904;1905 гг. М., 1935; Ярославский Е. Е. Русско-японская война и отношение к ней большевиков. М., 1939; Романов Б. А. Русско-японская война (воен.-ист. очерк): автореф. дис.. канд. ист. наук. [Б.м.], 1939; Быков Н. Д. Русско-японская война: действия на море. М., 1942; Сидоров А. Л. Русско-японская война (1904;1905). М., 1946; Сорокин А. Н. Русско-японская война. М., 1956; История русско-японской войны 1904;1905 гг. / под ред. И. И. Ростунова. М., 1977; Свечин А. А. Предрассудки и боевая действительность. М., 2003; Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990.

9 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП (б) и революционного движения / под ред. Н. Сперанского. Самара, 1925; Троцкий В. В. Крестьянство Среднего Поволжья в революцию 1905 года. М.- Самара, 1930; Водоватов Ф. Я. Крестьянское движение в Самарской губернии в период революции 1905;1907 гг. Куйбышев, 1957; Шмыгин И. П. Большевистские организации Среднего Поволжья в борьбе за крестьянские массы в революции 1905;1907 гг. Ульяновск, 1962; Петров В. А. Большевистские листовки к солдатам в 1905 г. // Вопр. историогр. и источниковедения истории СССР. М.- Л., 1963. С. 222−296- История КПСС: в 6 т. / под ред П. Я. Поспелова. Т. 2: Партия большевиков в борьбе за свержение цапротивовес меньшевикам и эсерам, «скатившимся» на позиции оборончества, большевики, по мнению историков, заняли истинно патриотическую линию, выдвинув лозунг поражения царского правительства. Разоблачение антинародной внешней политики царизма легло в основу революционной пропаганды в годы войны. Ряд работ советских ученых посвящен деятельности социалистов-революционеров10, либеральному движению11, но в целом проблема информационного обеспечения Русско-японской войны не была востребована в советской историографии и рассматривалась лишь косвенно, в связи с отношением к войне той или иной социальной группы, политической партии.

Изменения в политической и общественной жизни страны, произошедшие в начале 1990;х гг., существенно повлияли на историческую науку постсоветского периода: исследователи стремятся пересмотреть некоторые традиционные советские установки. На смену прежнему относительному единомыслию пришел разброс мнений, оценок и суждений. В немалой степени интерес к войне 1904 — 1905 гг. определен ее столетней годовщиной, а также сложными современными геополитическими отношениями России и Японии. В постсоветскую эпоху появилось много работ, посвященных отдельным операциям русских войск12, роли различных воинских ризма 1904 — февр. 1917 г. М., 1966; Петропавловский Е. С. Листовки как источник при изучении истории КПСС. М., 1966; Игнатьев А. В. К вопросу о влиянии русско-японской войны на революционные события 1905 года в России // Внешняя политика России: историогр.: сб. ст. М., 1988. С. 74−102- Моисеев Ю. М. Борьба политических партий за крестьянство в Поволжье в годы первой русской революции: автореф. дис. канд. ист. наук. Куйбышев, 1990.

10 Быстрянский В. Меньшевики и эсеры в русской революции. М., 1921; Черномордик С. Эсеры (Партия социалистов-революционеров). Харьков, 1930; Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции: Исторический очерк. М., 1975; Леванов Б. В. Из истории борьбы большевистской партии против эсеров. 1903;1917 гг. Л., 1978; Непролетарские партии России. Урок истории. М., 1984; Леонов М. И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России: Учеб. пособие. Куйбышев, 1987; Непролетарские партии России в трех революциях. М., 1989.

11 Пирумова Н. М. Земское либеральное движение. М., 1977; Шацилло К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905;1907 гг.: организация, программы, тактика. М., 1985.

12 Золотарев В. А., Козлов И. А. Русско-японская война 1904;1905 гг.: борьба на море. М., 1990; Сметанин А. И. Оборона Порт-Артура. М., 1991; Синдром Цусимы: сб. ст. СПб., 1997; Из истории русско-японской войны 1904;1905 гг.: Порт-Артур. М., 2003; Крестьянинов В. Я. Цусимское морское сражение 14−15 мая 1905. СПб., 2003; Широкорад А. Б. Россия и Китай: конфликты и сотрудничество. М., 2004. частей в военных действиях13, деятельности российских и японских секретных служб14- опубликованы биографии и мемуары деятелей войны15;

1 fk 17 обобщающие труды — изданы сборники документов. Отдельные аспекты.

Русско-японской войны обсуждались на научных конференциях, в первую.

18 очередь по военной истории, а также по проблемам исторической психологии19. Актуальным стало обращение исследователей к психологическому аспекту военных действий, появилось новое научное направление — военно-историческая антропология и психология. В рамках данного направления изучаются «человеческое измерение», «образ врага», в том числе и на примере Русско-японской войны20 (особо значим труд Е.С. Сенявской21).

Воскобойников Г. JI. Казачество в русско-японской войне (1904;1905 гг.). Ростов н/Д.,.

1995; Исакова Е. В. Русское военное духовенство в войне с Японией 1904;1905 гг. // Из истории религиозных, культурных и полит, взаимоотношений России и Японии в XIX—XX вв.еках: сб. ст. СПб., 1998. С. 131−148- Катаев В. И. Варяг. СПб., 2002; Варяг: столетие подвига 1904;2004. М., 2004; Кольцов В. В. Герои Мукдена: из полковых историй // Русско-японская война: взгляд через век: сб. ст. / под ред. Г. В. Алексушина. Самара, 2005. С. 58−68.

14 Тайны русско-японской войны: сб. М., 1993; Павлов Д. Б. Русско-японская война 1904;1905 гг.: секретные операции на суше и на море. М., 2004; Деревянко И. В. «Белые пятна» Русско-японской войны. М., 2005; Сергеев Е. Ю. Русская разведка в начале войны с Японией 1904;1905 гг. // Новая и новейшая история. 2005. № 1. С. 60−79.

15 Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999; Куро-паткин А. Н. Русско-японская война, 1904;1905: итоги войны. СПб., 2002; Лилье М. И. Дневник осады Порт-Артура. М., 2002; Суворин А. Русско-японская война и русская революция: маленькие письма (1904;1908). М., 2005.

16 Дюгаои Р. Э., Дюпюи Т. Н. Всемирная история войн. Кн. III. СПб.- М., 2000; Русско-японская война. М.- СПб., 2003; Широкорад А. Б. Русско-японские войны 1904;1945 гг. / под ред. А. Е. Тараса. Мн., 2003; Золотарев В. А., Соколов Ю. Ф. Трагедия на Дальнем Востоке: русско-японская война 1904;1905 гг.: в 2 кн. М., 2004; Русско-японская война 1904;1905: Взгляд через столетие: международ, ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. М., 2004; Попов И. М. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. М., 2004; Уткин А. И. Русско-японская война: в начале всех бед. М., 2005; Шушкевич Ю. А. Восточный шанс: русско-японская война 1904— 1905 гг. в ретроспективе ист. выбора. М., 2005.

17 Шацилло В. К., Шацилло Л. А. Русско-японская война. 1904;1905: факты, док. М., 2004; Глушков В. В., Черевко К. Е. Русско-японская война 1904;1905 гг. в документах внешнеполитического ведомства России: факты и коммент. М., 2006.

18 См., напр.: Актуальные вопросы российской военной истории: материалы XXII Все-рос. заоч. науч. конф. / науч. ред. С. Н. Полторак. СПб., 2001; Телескоп: науч. альм. Спец. вып.: Пробл. изучения воен. истории: материалы Всерос. конф., поев. 60-летию Победы в Великой Отечественной войне (1941;1945 гг.). Самара, 2005; и др.

19 «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании: материалы междунар. науч. конф. СПб., 2001.

Сенявская Е. С. Психология войны в XX веке: ист. опыт России. М., 1999; Попов Н. Н. Человек в российских войнах XX в. П Человек и война: война как явление культуры: сб. ст. / под ред. И. В. Порского, О. Ю. Николаевой. М., 2004. С. 28−37- Сенявская Е. С. Противники России в войнах XX века: эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. М., 2006; Шерстнев С. С. О противоречивости оценок морального состояния русской армии в русско-японскую войну 1904;1905 гг. (по материалам РГВИА и ОР РГБ) // Науч. молодежный ежегодник. Самара 2008. Вып. III, ч. 1. С. 255−262.

В постсоветской историографии продолжилось исследование деятельности политических партий России начала XX в., причем внимание исследователей было направлено на небольшевистские организации. Пересмотрены оценки советской историографии относительно положения и поведения рабочих и крестьянобращено внимание на их патриотические, монархические умонастроения. Положение российской деревни в годы Русско-японской войны затрагивает в своих работах П. С. Кабытов22: газетные сообщения о поражениях способствовали росту антивоенных настроений среди крестьян. Проблема информационного обеспечения Русско-японской войны возникала в данных работах, естественно, лишь эпизодически и косвенно, но они дали представление о политическом спектре Российской империи в 1904 — 1905 гг.23, о взгляде либералов, монархистов, эсеров и социал-демократов на события тех лет. Некоторые аспекты Русскоч. ««24 японской воины освещались и в деятельности исторических персоналии .

Проблемы отношения русского общества к Русско-японской войне исследовались на диссертационном уровне. В диссертации Л. В. Жуковой25 изучается идеологическое обоснование в России русско-японской войны: л".

Сенявская Е. С. Психология российских участников войн XX века: сравнительно-историческое исследование: автореф. дис. д-ра ист. наук. М., 1999.

Кабытов П. С. Русское крестьянство в начале XX в. Самара, 1999; Он же. Социально-психологические аспекты классовой борьбы крестьянства в начале XX века. Куйбышев, 1988; Он же. Хлебная торговля в Самарском крае в начале XX в. // Записки историка. Часть И. Самара, 1998. С. 68−72.

23 История политических партий России / под ред. А. И. Зевелева. М., 1994; Политическая история России в партиях и лицах / сост. В. В. Шелохаев, Н. Д. Ерофеев, И. Е. Задорож-нюк и др. М., 1994; Ульяновская С. В. Радикальный либерализм в журнале «Освобождение» (1902 — окт. 1905 гг.): автореф. дис.. канд. ист. наук. СПб., 1995; Чо Хо Ен. Оформление либерального движения в России (1890 — июль 1904 г.): автореф. дис.. канд. ист. наук. СПб., 1996; Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы: материалы междунар. науч. конф. М., 1999; Давиденко А. В. Эволюция правомонархических концепций политического устройства России (1900;1917 гг.): автореф. дис.. канд. ист. наук. Хабаровск, 2001; Тютюкин С. В. Меньшевизм: страницы истории. М., 2002; Первая революция в России: взгляд через столетие. М., 2005; и др.

24 См., напр.: Ганчар Г. М. Кто такой барон Врангель: учеб. пособие. Вольск, 1997; Ипполитов Г. М. «Оставляю честное имя.»: документально-художественное повествование о судьбе генерала А. И. Деникина: в 2 кн. Кн. 1: На просторах великой империи, в одночасье шагнувшей во мрак. Самара, 2008; Медвецкий А. Ф. Генерал от инфантерии Н. Н. Юденич в годы общенационального кризиса в России (1914;1920 гг.). Самара, 2005; и др.

25 Жукова Л. В. Идеологическое обоснование русско-японской войны в России: автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1996. выявляются закономерности и динамика появления идей, их зависимость от внешних обстоятельств. На материалах Костромской, Владимирской и Ярославской губерний Е. А. Смирнова26 провела анализ отношения к войне различных сословий и социальных слоев, политических сил, органов местного самоуправления и общественных организаций. Исследовательница рассмотрела также последствия общественных настроений в связи с событиями на Дальнем Востоке.

Проблематика Русско-японской войны разрабатывается и в зарубежной историографии. Ученые сосредоточивают свое внимание на международных отношениях России и Японии на рубеже XIX — XX вв., на описании.

27 собственно военных действий. Подробный анализ зарубежной историографии и источниковедения о Русско-японской войне дал И. Н. Кравцев28.

Русско-японская война — традиционная тема японской историографии. Переводные труды к теме данного исследования не имели даже косвенного отношения, хотя обогатили представления о Русско-японской войне и ее восприятии в Японии. Одним из первых изданий по истории дальневосточного конфликта является коллективный труд японских ученых «Описание военных действий на море в 37 — 38 гг. Мейдзи (1904 -1905 гг.)», вышедший в 1909 — 1910 гг. В 2004 г. данная работа переиздана.

29 п и переведена на русскии язык. В настоящее время стало возможным пло.

30 дотворное сотрудничество японских и россииских историков .

Смирнова Е. А. Отношение провинциального общества к русско-японской войне 19 041 905 гг. (на материалах губерний Верхнего Поволжья): автореф. дис.. канд. ист. наук. Кострома, 2006.

27 Ферро М. Николай II. М., 1991; Верт Н. История Советского государства: 1900; 1991. М., 1998; Дискант Ю. В. Порт-Артур. М., 2002; Мартин К. Русско-японская война 1904;1905 / пер. с англ. Ё. К. Солнцевой. М., 2003; Клайвиг В. В. Япония в войне. М., 2004; Вествуд Д. Свидетели Цусимы. М., 2005; и др.

28 Кравцев И. Н. Зарубежная историография и источниковедение о Русско-японской войне. М., 2004. лл.

Русско-японская война и падение Порт-Артура. М., 2004.

ЧП.

Русско-японская война 1904;1905: взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. М., 2004; Россия, Восточная Азия и Япония: к переоценке русско-японской войны: междунар. симпоз. в Японии // Вопр. истории. 2005. № 1. С. 201−205.

Работы общего характера позволили составить комплексное представление о военных, политических, дипломатических, социально-экономических, культурных событиях, связанных с Русско-японской войной. Однако проблема информационного обеспечения Русско-японской войны упоминалась лишь косвенно, и на настоящий момент нет ни одного монографического или диссертационного исследования, раскрывающего данный вопрос.

2. Исследования по теории информационного обеспечения и об информационном обеспечении российского общества в начале XX в. Вторая группа работ позволила охарактеризовать основные понятия темы, расширить представление об информационной теории31, основных видах источников информационного обеспечения, существовавших в начале XX в. в России, а именно: в прессе32, художественных произведениях33, листковой '.

31 Урсул А. Д. Информация: методолог, аспекты. М., 1971; Блюменау Д. И. Информация и информационный сервис. JL, 1989; Громов Б. С., Ипполитов Г. М. Духовное противоборство в войне: история и современность: учеб. пособие. Вольск, 1992; Большаков М. И. Особенности информационно-психологического обеспечения' контингента войск США в Боснии и Герцеговине // Информ. сб. по зарубежным армиям. М., 1996. С. 3−9- Крысько В. Г. Секреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт). Мн, 1999; Поздняков А. И. Информационная безопасность страны и Вооруженных сил // Нац. безопасность: актуальные пробл. М., 1999; Чертополох А. А. Информационное обеспечение воспитательной работы в Вооруженных Силах Российской Федерации. М., 1999; Почепцов Г. Г. Психологические войны. М., 2000; Брусницын Н. А. Информационная война и безопасность. М., 2001; Попов JI. В., Седов А. Е., Чудов С. В. Поиски междисциплинарной методологии: история и современность. URL: http://www.inventors.ru/index.asp?mode=5465. — Загл. с экранаВолковский Н. JI. История информационных войн: в 2 ч. СПб., 2003; Роль информации в формировании и развитии социума в историческом прошлом. М., 2004.

32 Беляева JI. Н., Зиновьева М. К., Никифоров Н. М. Библиография периодических изданий России 1901;1916 гг. Т. 4: Указ. Л., 1961; Есин Б. И. Русская легальная пресса конца XIX — начала XX в. // Из истории русской журналистики конца XIX — начала XX в. М., 1973; Смирнов С. В. Легальная печать в годы первой русской революции. Л., 1981; Боханов А. Н. Буржуазная пресса и крупный капитал. М., 1984; Рыженков М. Р. «Патриотические газеты и журналы писали.»: о начавшейся великой борьбе Георгия Победоносца с драконом // Воен.-ист. журн. 2001. № 9. С. 63 64- Махонина С. Я. История русской журналистики начала XX века. М., 2002; Айрапетов О. Р. Пресса и военная цензура в русско-японскую войну // Русско-японская война 1904;1905: взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапето-ва. М., 2004; Смородина В. А. Русско-японская война в иллюстрированных изданиях // Там же. С. 323−340- Еремин М. А. Особенности развития газетных жанров в провинциальной периодике рубежа XIX—XX вв.еков // 300 лет российской журналистике. 10 лет журналистскому образованию в Самаре: материалы конф. Самара, 2004; Симатова В. Н., Еремин М. А. Особенности формирования рынка периодической печати в дореволюционной Самаре // Там же. С. 3−18.

33 Владимирцев В. К войне с Японией: (несколько слов о «дешевых» книжках) // Самарская газета. — 1904. — 4 июляВыходцев П. С. Русско-японская война в литературе эпохи первой русской революции // Революция 1905 г. и русская литература. М.- Л., 1956; Русская литература и журналистика начала XX в.: 1905;1917. М., 1984; Русская литература конца XIX-начала XX века: 1901;1907. М&bdquo- 1971. литературе34, плакатах и лубках35. Необходимо особо отметить монографию Н. Л. Волковского, представляющую собой фундаментальное исследование по истории информационных войн, начиная с древнейших времен до конца XX в. Его интересные идеи развиты в диссертации применительно к информационному обеспечению в провинции. Значима для раскрытия проблемы и книга Д. И. Блюменау, в которой с позиций гуманитарного знания излагается информационная теория и дается определение понятия «информационное обеспечение». Информационный подход в исторической науке и источниковедении был предложен в работах И. Д. Ковальченко (он использовал категории теории отражения и обоснованно предположил, что исторический источник — это прежде всего источник информации, а источниковедение — отрасль исторической науки, занимающаяся извлечением и изучением информации, содержащейся в источниках) и В. И. Бовыкина, рассматривавшего природу исторической информации, зафиксированной в исторических источниках36. Таким образом, труды второй группы составили основу теоретического осмысления основных видов источников информационного обеспечения в России в начале XX в. Однако вопрос информационного обеспечения именно Русско-японской войны в данных исследованиях, как правило, не рассматривается.

3. Работы, посвященные Самарской губернии в период Русско-японской войны. Обобщающие труды по краеведению помогли охаракте.

34 Петропавловский Е. С. Листовки как источник при изучении истории КПСС. М&bdquo- 1966. Крысько В. Г. Секреты психологической войны. Минск, 1999.

35 Русско-Японская война 1904 года: картины событий. СПб., 1904; Денисов Вл. Война и лубок. Пг., 1916; Овсянников Ю. М. Русский лубок. М., 1962; Иванов В. С. Как создается плакат. М., 1963; Бабурин Н. И. Русский плакат (вторая половина XIX — начало XX века). Л., 1989; Русский рисованный лубок конца XVIII — начала XX в. М., 1992; Русский военный лубок. Ч. II: Русско-японская война: из кол. ОРК / ГПИБРсост. И. В. Лебедева. М., 1995; Филиппова Т. «Страшный враг» и «добрый микадо» // Родина. 2005. № 10. С. 61−66- Экшкут С. Ударим плакатом // Родина. 2005. № 10. С. 67−68- Турмов Г. П. Русско-японская война 19 041 905 гг. на почтовых открытках. Сухопутные сражения: из собр. ист. музея Дальневост. гос. техн. ун-та. Владивосток, 2006; Кожевникова М. В. Два взгляда на одну войну. Самара, 2008.

36 См.: Ковальченко И. Д. Исторический источник в свете учения об информации (к постановке проблемы) // История СССР. 1982. № 3- Бовыкин В. И. К вопросу о закономерностях фиксирования исторической информации в письменных источниках // Круг идей: историческая информатика на пороге XXI века. М., 1999. ризовать социально-экономическое положение Самарской губернии в начале XX в.37 Впервые сюжеты, связывающие Русско-японскую войну и Самарскую землю, появились у краеведов, писавших, начиная с 1954 г., в местной прессе о наших земляках — участниках войны. То были статьи, посвященные очередным годовщинам начала войны, боя при Чемульпо, Цусимского сражения и др. Комплексно проблема Самарской губернии и Русско-японской войны в данных статьях, конечно, не исследовалась. Лишь в последние несколько лет появились немногочисленные работы о Самарской губернии в годы Русско-японской войны. Это, прежде всего, учебное пособие Л. В. Храмкова по самарскому краеведению, статьи Е. В. Степочкиной40. В книге Л. В. Храмкова «Самарский край в истории России» рассматривается (§ 31), как в губернии было встречено начало войныученый охарактеризовал деятельность местного управления Крас.

37 Алабин П. В. Двадцатипятилетние Самары как губернского города. Самара, 1877- Клейн Н. Л. Экономическое развитие Поволжья в конце XIX — начале XX вв. Саратов, 1981; Земля Самарская: очерки истории Самарского края с древнейших времен до победы Великой Октябрьской социалистической революции. Куйбышев, 1990; Алабин П. В. Самара: 15 861 886 годы / вступ. ст. и сост. П. С. Кабытова. Самара, 1991; Зорин А. Н. Горожане Среднего Поволжья во второй половине XVI — начале XX в.: историко-этнограф. очерк. Казань, 1992; Самарская летопись: очерки истории Самар. края с древнейших времен до наших дней. Т. 2 / под ред. П. С. Кабытова, Л. В. Храмкова. Самара, 1993; История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней: вторая половина XIX — начало XX века. М., 2000; Про-свирнова О. Е. Грамотность крестьянского населения России во второй половине XIX — начале XX века и пути ее повышения (на материалах Самар. губернии): автореф. дис.. канд. ист. наук. Самара, 2006; Рогач Ю. А. Социокультурное пространство городов Самаро-Саратовского Поволжья в конце XIX — начале XX вв.: автореф. дис. канд. ист. наук. Самара, 2007 и др.

38 В. Матрос с «Варяга» // Волжская коммуна. — 1954. — 25 июля. — С. 2- Полянцев А. Рулевой с «Нахимова» // Волжская коммуна. — 1965. — 28 мая. — С. 4- Корнеева М. Судьба героя Порт-Артура // Волжская заря. — 1981. — 14 авг. — С. 4- Токарев В. Герой «Варяга» работал на нашем Трубочном // Волжская заря. — 1994. — 23 февр. — С. 6- Хасанова 3. К. Найти и сохранить // Самарская Лука. 1998. № 1. С. 44−46.

39 Храмков Л. В. Самарский край в истории России: учеб. пособие по Самар. краеведению для средних общеобразовательных учеб. заведений. Самара, 2005. С. 144−148.

40 Степочкина Е. В. Формирование образа врага в провинции во время русско-японской войны // Платоновские чтения: сб. науч. тр. / под ред. П. С. Кабытова. Самара, 2004. Вып. IX. С. 171−173- Она же. Героические символы русско-японской войны 1904;1905 гг. // Аспирантский вестн. Поволжья. 2004. № 2. С. 68−70- Она же. Образ русской армии в провинции во время русско-японской войны // Платоновские чтения: материалы X Всерос. конф. молодых историков. Самара, 2005. С. 50 — 54- Она же. Русско-японская война на страницах агитационно-пропагандистских листовок (по материалам Самар. и Казан, губерний) // Платоновские чтения: материалы XI Всерос. конф. молодых историков. Самара, 2005. С. 191−195- и др. ного Креста по оказанию помощи раненым воинам, поступившим в губернию с Дальнего Востока. Далее он показал, как ухудшилось положение основных категорию населения" губернии! в связи с войнойчто привело к массовому росту недовольства войной, действиямицентрального правительства и местных чиновников: Таким образом, ЛВ: Храмков первымкомплекснохотяш краткоосветил проблему Самарской^ губернии в годы Русско-японской? войны.

К столетию войны в Самаре был выпущен, специальный1 сборник-, в котором наряду с общероссийскойпредставленакраеведческая" проблематика41. Японскуюгравюру «сэнсо-га» и русский лубок на тему войны России ш Японии из коллекции самарского общественного! деятеля А. К. Клафтона изучает искусствовед М. В. Кожевникова42. ;

Таким образом, изучение Самарской губернии в< связи с Русско-японской войной началось относительно недавнонет комплексных научных трудов, о средствах массовой информации, в Самарской губернии начала XX ви об информационном обеспечении Русско-японской войны: в этом регионе: Не изучалась данная проблема и на уровне диссертационного или монографического исследования, хотя • в отечественной и зарубежной историографии представлен широкий пласт трудовпосвященных различным аспектам конфликта России и Японии в 1904 — 1905 гг. На современном этане развития исторической науки тема информационного обеспечения? Русско-японской войны в самарской провинции начинает рассматриваться ¦ как самостоятельный объект изучения, но> работы поданной проблематике еще носят фрагментарныйхарактер (как. правило, это статьи). Bi связи с вышесказанным всестороннее изучение означенного* феномена с привлечением широкого круга источников и с учетом новых, методологических подходовшредставляется назревшим и актуальным;

41 Русско-японская война: взгляд через век / под ред. Е. В. Алексушина. Самара, 2005.

42 Кожевникова М. В. Японская гравюра «сэнсо-га» на тему войны с Россией: 1904— 1905 гг.: из собр. Самар. худ. музея // Русско-японская война: взгляд через век / под ред. F. ВАлексушинаСамара, 2005: С. 69−79- Она же. Два взгляда на одну войну. Самара, 2008:

Актуальность темы

и уровень ее научной разработанности обусловили цель исследования — комплексное, изучение информационного обеспечения Русско-японской войны в Самарской губернии. Данная цель обусловила постановку следующих задач:

1. Определить основные виды информационного обеспечения в начале XX века в России.

2. Охарактеризовать источники информационного обеспечения в Самарской губернии в годы Русско-японской войны .

3. Выявить направления и специфику подачи информации о войне и ее восприятие самарским крестьянством.

4. Изучить содержание информации о Русско-японской войне и ее восприятие самарскими городскими обывателями.

Источниковая база исследования. Комплекс источников, необходимых для решения поставленных в работе задач, представлен разнообразными видами исторических материалов, извлеченных из девяти фондов43 Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и шести фондов44 Центрального государственного архива Самарской области (ЦГАСО), из фонда «Рисунок — Лубок» Самарского областного художественного музея (СОХМ), из опубликованных источников45, шести наименований изданий.

46 периодическои печати, серии «дешевых книжек для народа», а также мемуарной, публицистической и художественной литературы о Русско-японской войне. Данные источники разделены на следующие десять групп.

43 См. ГАРФ: Ф. 102- Ф. 1001. Оп. 1- Ф. 539. Оп. 1- Ф. 601. Оп. 1- Ф. 1463. Оп. 3- Ф. 1741. Оп. 1- Ф. 1167. Оп. 1- Ф. 1729. Оп. 1- Ф. 58. Оп. 7- 13,15.

44 См. ЦГАСО: Ф. 677. Оп. 1- Ф. 183. Оп. 1- Ф. 182. Оп. 1- Ф. 1. Оп. 57- Ф. 3. Оп. 51, 52, 53- Ф. 3. Оп. 120,121,122, 123,124,126- Ф. 468. Оп. 1.

45 Адрес-календарь Самарской губернии на 1904 год / под ред. И. А. Протопопова. Самара, 1904; Аграрное движение в России в 1905 — 1906 гг.: в 2 ч. Ч. I. СПб., 1908; Революция 1905;1907 гг. в Самаре и Самарской губернии: док. и материалы. Куйбышев, 1955; Листовки большевиков Среднего Поволжья к крестьянам в период революции 1905;1907 гг. Ульяновск, 1959; Листовки и прокламации Самарского комитета РСДРП (б). 1902;1917 гг. Куйбышев, 1959; Шацилло В. К., Шацилло Л. А. Русско-японская война. 1904;1905: факты, док. М., 2004; Глушков В. В., Черевко К. Е. Русско-японская война 1904;1905 гг. в документах внешнеполитического ведомства России: факты и коммент. М., 2006.

46 «Самарские губернские ведомости», «Самарская газета», «Самарский листок объявлений», «Самарский курьер», «Самарские епархиальные ведомости», «Летопись войны с Японией».

1. «Делопроизводственные материалы — вид исторических источников, функцией которых является документное обслуживание различных управляющих систем (делопроизводство: государственное, вотчинное, акционерных компаний и т. д.). «В структуре делопроизводственной документации выделяется группа разновидностей, обеспечивающих принятие и реализацию управленческих решений, и группа разновидностей, обеспечивающих документооборот"47.

В исследовании были изучены следующие делопроизводственные.

АО материалы: Самарского губернского по воинской повинности присутствияСамарского местного управления общества Красного Креста г. СамарыСамарского губернского Алексеевского комитета 1904 — 1905 гг., Самарского губернского правленияКанцелярии Самарского губернатора I стола 1851 — 1917 гг.- Канцелярии Самарского губернатора 1 Г столаСамарского губернского жандармского управления.

В источниковедении выделяют три группы делопроизводственной документации49: 1) переписка учреждений50- 2) внутренние документы51- 3) просительные документы (часто выступают как инициативные при формировании дела). Все три группы присутствуют в делопроизводственных материалахпочерпнутая из них информация способствовала раскрытию деятельности Красного Креста на территории Самарской губернии, выяснению хода частных мобилизаций и фактов уклонения от призыва, позволила охарактеризовать отношение крестьян к войне, установить сте.

47 Источниковедение. Теория. История. Метод: источники рос. истории: учеб. пособие / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская [и др.]. М., 1998. С. 392.

48 ЦГАСО: Ф. 677. Оп. 1- Ф. 183. Оп. 1- Ф. 182. Оп. 1- Ф. 1. Оп. 57- Ф. 3. Оп. 51, 52, 53, 120,121,122, 123,124,126- Ф. 468. Оп. 1.

49 Источниковедение. Теория. История. Метод: источники рос. истории: учеб. пособие / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская [и др.]. М., 1998. С. 395.

50 МВД Самарского губернатора по канцелярии и Особого Отдела Главного штаба по собиранию сведений об убитых и раненых в войну с Японией (Ф. 3. Оп 123. Д. 105) — Канцелярии самарского губернатора и Алексеевского комитета (Ф. 3. Оп. 126. Д. 85) и др.

51 Наставления волостным правлениям (Ф. 677. Оп. 1. Д. 145) — финансовые документы Губернского по воинской повинности присутствия (Ф. 677. Оп. 1. Д. 147) и др.

Запросы о судьбе нижних чинов, участвовавших в войне с Япониейпросьбы о назначении пособия или представления к награде. пень участия органов местного самоуправления в призрении раненых воинов и семейств призванных нижних чинов.

2. Документально-статистические источники, а именно: 1) статистические справочники- 2) отчеты- 3) статистические сведения от различных организаций.

Статистическим справочником является ежегодник «Адрес-календарь Самарской губернии на 1904 год» (Самара, 1905). Из него почерпнута информация о социально-экономическом, демографическом, культурном состоянии губернии накануне войны, что важно для составления общего представления о Самарской губернии. Отчеты и статистические сведения различных организаций, связанных с войной и преодолением ее последствий в Самарской губернии, следующие53: «Годовой отчет с 6 февраля 1904 г. по 6 февраля 1905 г. Высочайше учрежденного особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования», «Списки лиц, подлежащих отбытию воинской повинности в 1904 г.», «Отчет по призыву исполнения воинской повинности населения Самарской губернии за 1905 г.», «Список находящихся под покровительством Алек-сеевского Главного Комитета сирот нижних чинов, коим причитается пособие. 1908 — 1909 гг.», отчет Владимирского земства «К вопросу о влиянии войны на деревню"54. На основании данных отчетов выяснено количество пожертвований на военные нужды различными слоями самарского общества, установлена численность призывников от Самарской губернии в 1904 и 1905 гг., выявлены данные о положении детей-сирот и о размере оказываемой им помощи, раскрыт вопрос о влиянии войны на деревню.

3. Материалы периодической печати (газеты «Самарские губернские ведомости», «Самарская газета», «Самарский листок объявлений», «Самарский курьер», журналы «Самарские епархиальные ведомости», «Летопись войны с Японией. 1904 — 1905») составляют основную источниковую базу исследования, так как именно они наиболее полно и оперативно ин.

53 См. ЦГАСО: Ф. 3. Оп. 121. Д. 26- Ф. 677. Оп. 1. Д. 143, 149- Ф. 182. Оп. 1. Д. 3.

54 К вопросу о влиянии войны на деревню. Владимир, 1905. формировали население Самарской губернии о произошедших на Дальнем Востоке событияхпо материалам периодической печати изучены отношение и динамика интереса различных слоев провинциального общества к Русско-японской войне, раскрыта информационная политика правительства и либералов.

4. Листковая литература составляет особую группу исторических источников. К исследованию привлечены опубликованные и неопубликованные листовки социал-демократов и эсеров, содержащие видение событий Русско-японской войны радикальной, оппозиционной частью общества (листовки других политических групп Самарской губернии не выявлены). Автором диссертации анализируются агитационно-пропагандистские листовки самарских социал-демократов (21 шт.)55 и столько же листовок саг/ гч марских эсеров (по архивам ЦГАСО и ГАРФ).

55 ЦГАСО (Ф. 468. Оп. 1): «Почему царское правительство затеяло войну» (Д. 357. Т. 3. Л. 102−102 об.), «1 мая» (Там же. Л. 124), «Русские рабочие и вы все русские граждане!» (Д. 450а. Л. 335−335 об.), «Порт-Артур и Ляоян» (Там же. Л. 196), «Правда о войне» (Там же. Л. 142−142 об.), «Правда для солдат» (Д. 4506. Л. 45)*, «Солдатская памятка» (Там же. Л. 80)*- «Кому нужна японская война» (Листовки и прокламации Самарского комитета РСДРП (б) 1902;1917. Куйбышев, 1959. С. 81−83), «Опять мобилизация!» (Там же. С. 89−90), две разные листовки названием «Ко всем солдатам» (Там же. С. 117−120, 184−186), «К новобранцам» и «Требуйте мира!» (Там же. С. 98−100, 94- 95), «Ко всем рабочим» (Там же. С. 140−143), «Почему царь не хочет мира» (Там же. С. 150−152), «К рабочим и крестьянам» (Там же. С. 252−255) — «От Саратовских рабочих к крестьянам» (Листовки большевиков Среднего Поволжья к крестьянам. Ульяновск, 1959. С 25−26) — «Год войны» и «К крестьянам» (Революция 1905;1907 гг. в Самаре и Самарской губернии: Документы и материалы. Куйбышев, 1955. С. 105−110. В этом же гадании опубликованы листовки, помеченные выше «звездочкой»: см. с. 57−63), «О чем говорили с царем земские и городские представители» (Там же. С. 91−96), «Царская служба (к новобранцам)» (Там же. С. 136−139).

56 ЦГАСО (Ф. 468. Оп. 1): «К крестьянам» (Д. 450. Л. 430³⁰ об.), «Долой самодержавие!» (Д. 357. Т. 4., Л. 62), «К солдатам» (Д. 450а. Л. 302−302 об.), «Почему японцы бьют русских» (Д. 450. Л. 162−162 об.), «Две бомбы» (Там же. Л. 163−183 об.), «Кто начал русско-японскую войну» (Там же. Л. 301−301 об.), «Воззвание» (Там же. Л. 302−302 об.), «К солдатам» (Д. 450а. Л. 150), «К обществу» (Там же. Л. 323), «К ответу!» (Д. 450. Л. 212−212 об.).

57 ГАРФ (Ф. 1741. Оп. 1): «К рабочим» (Д. 16 718. Л. 1), «Наши задачи» (Д. 12 610. Л. 12), «О присяге» (Д. 12 603. Л. 1−2), «Иуды — народные предатели» (Д. 12 607. Л. 1), «Свершилось» (Д. 12 605. Л. Моб.), «От военной организации Самарского Комитета партии социалистов Революционеров» (Д. 12 595. Л. 1), «Герои-матросы (Броненосец „Князь Потемкин Таврический“)» (Д. 16 717. Л. 1), «Мы — внутренние враги!» (Д. 12 604. Л. 1), «К обществу» (Д. 12 609. Л. Моб.), «Ко всем русским солдатам» (Д. 12 594. Л. 1), «К солдатам» (Д. 12 606. Л. 1).

5. Следующая группа источников — плакаты и лубки, как хранящиеся в фонде «Рисунок — Лубок» Самарского областного художественного музея го.

СОХМ), так и опубликованные в различных изданиях. В фондах СОХМ обнаружены 193 лубка и плаката о Русско-японской войне. Они составляют наглядные источники информации о Русско-японской войне, сыгравшие немаловажную роль среди малограмотного и неграмотного населения Самарской губернии, а также служившие одним из основных каналов распространения правительственной, патриотической информации о войне.

6. Особую группу представляют так называемые «дешевые книжки для народа», массово издаваемые, что называется, «на злобу дня». Появление подобного рода изданий было вызвано резко возросшим интересом российской публики ко всему, что связано с Японией и Дальним Востоком. Они представляли собой небольшие по объему (до полусотни страниц каждая) и цене (до рубля за штуку) книжки, выпускавшиеся издательствами Москвы, Петербурга и ряда других городов. Тема была общая: Япония, Дальний Восток, Русско-японская война, а жанры самые различные: сказки, описания, рассказы, хроники, географические справочники и карты59. Через «дешевые книжки для народа» происходило распространение правительственной версии Русско-японской войны. со.

Русско-Японская война 1904 года: картины событий. СПб., 1904; Денисов Вл. Война и лубок. Пг., 1916; Русско-японская война 1904;1905: взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. М., 2004; Дюпюи Р. Э., Дюпюи Т. Н. Всемирная история войн. Кн. III, СПб.- М., 2000; Золотарев В. А., Соколов Ю. Ф. Трагедия на Дальнем Востоке: русско-японская война 1904;1905 гг. Кн. I. М., 2004; Родина. 2004. № 1- Родина. 2005. № 10- Русский военно-исторический словарь. М., 2001; Кожевникова М. В. Два взгляда на одну войну. Самара, 2008.

59 Японские народные сказки / пер. А. А. Федорова-Давыдова. М., 1904; Дальний Восток: Корея — Япония — Маньчжурия. М., 1904; Война России с Японией // Правда. 1904; Божеря-нов И. Н. Русским людям о войне. СПб., 1904; Б-в В. М. Война с Японией: события от начала войны до последних дней. Казань, 1904; Маленький рассказ о Японии и ее жителях. Н. Новгород, 1904 г.- Березин Н. «Чао-Сан», страна утра: Корея и корейцы. СПб., 1904; Бело-конский И. Н. Как живут японцы. Ростов н/Д., 1904; Булгакова Е. И. Что за страна Япония. Ростов н/Д., 1904; Троицкий С. X. Современная Япония. СПб., 1904; Соколов Н. М. Русско-японская война: пародии и рифмы. СПб., 1904; Карта театра русско-японской войны: (Япония, Корея, Восточный Китай и Маньчжурия). СПб., 1904; и др. (Список «дешевых книжек» о Русско-японской войне дан в библиографии).

7. Мемуары, дневники, письма, воспоминания50 составляют весьма важный пласт источников, ибо содержат свидетельства очевидцев событий.

8. Художественные произведения о Русско-японской войне, вышедшие во время войны, в 1904;1905 гг.61, рассматриваются в диссертации как источник (в рамках изучаемой темы), например, «Правда о войне» И. Тал) бурно. Художественная литература воссоздает атмосферу, в которой происходило распространение сведений о войне, и рисует яркие картины восприятия, переживания этой информации.

60 Вересаев В. На войне: зап. СПб., 1908; Герасимова М. Что сохранила память // 1905: годы первой русской революции в Среднем Поволжье. [Б. м.]: Гос. изд-во, Средневолж. краевое отд-ние, 1931. С. 149−152- Деникин А. И. Путь русского офицера. Нью-Йорк, 1953; Деревня в 1905 году. М.- JL, 1926; Кан Рэжиналь. Из вражьего стана: из дневника воен. кор. при японской армии: пер. с фр. СПб., 1905; Козлов В. В тылу у японцев (набег партизан в Корею): очерки. СПб., 1904; Кравченко Н. На войну: письма, восп., очерки воен. кор. СПб., 1905; Кузнецов А. Д. Из жизни подполья (по личным воспоминаниям) // 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП (б) и революционного движения / под ред. Н. Сперанского / Самар. губком РКП (б). Самара, 1925. С. 575−591- Лилье М. И. Дневник осады Порт-Артура. М., 2002; Логинов М. Старые годы: (из восп.) // Красная быль: сб. бюро Истпарта Самар. губкома. 1923. № 2. С. 9−17- Надо Л. Они не знали.: письма воен. кор. газеты «Lie Journal» о русской армии в кампанию 1904 г. / пер. с фр. М., 1905; Отклики русской земли на царское слово о войне с Японией. СПб., 1904; Письма из действующей армии от лиц, получивших подарки, посланные в феврале-апреле 1904 года. СПб., 1905; Путешествие в прошлое: Самар. край глазами современников / сост. А. Н. Завальный, Ю. Е. Рыбалко. Самара, 1991; Русско-японская война: взгляд побежденных. М., 2005; Сегаль Г. Б. (Бенедиктович) В деревне // 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП (б) и революционного движения / Самар. губком РКП (б) — под ред. Н. Сперанского. Самара 1925. С. 607−618- Симонова [Без инициалов]. Подпольная социал-демократическая типография // 1905: годы первой русской революции в Среднем Поволжье. [Б. м.]: Гос. изд-во, Средневолж. краевое отделение, 1931. С. 166−170- Соколов В. Транспортно-техническое Бюро ЦК (большевиков) Восточный район (Самара) // Красная быль: сб. бюро Истпарта Самар. губкома. 1923. № 2. С. 47−69- Солдатов Г. П. История революционного движения в с. Царевщине // 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП (б) и революционного движения / Самар. губком РКП (б) — под ред. Н. Сперанского Самара, 1925. С. 619−645- Суворин А. Русско-японская война и русская революция: маленькие письма (1904;1908). М., 2005; Сытин И. Д. Жизнь для книги. М., 1962; Трубецкой С. Е. Минувшее. М., 1991; Шахновский И. К. Желтая туча (12 месяцев войны с Японией): дневник кор. М., 1905.

61 Андреев Л. Красный смех. 1904; Куприн А. Поединок. 1905; Апраксин A.A. Грянул бой. СПб., 1905; Щетинин Б. А. Доброволец. М., 1905; Любич-Кошуров И.А. В Порт-Артуре. М., 1905; Северцов-Полилов Г. Т. Под шрапнелью и ядрами. М., 1905; Табурно И. Правда о войне. СПб., 1905; стихи Л. Денисова, А. Былинского, И. Северянина и др.

62 См. подробнее: Буранок А. О. Книга И. П. Табурно «Правда о войне» как исторический источник // Платоновские чтения: материалы XI Всерос. конф. молодых историков. Самара, 2005. С. 186 — 189- Он же. Иероним Павлович Табурно и его «Правда о войне» // Телескоп: науч. альм. Самара, 2006. Вып. 13. С. 260−267.

9. Публицистические работы, в которых затрагивается тема Русско-японской войны, в частности, статьи Л. Н. Толстого и В. И. Ленина63.

10. Энциклопедии, словари, справочники содержат толкования основных терминологических понятий, связанных с явлением информационного обеспеченияперечень изданий периодической печати Самарской губернии времен Русско-японской войныописание географического и социально-экономического положения Самарской губернии в начале XX в.64.

Материалы, вошедшие в источниковую базу исследования, различаются происхождением, функциональной направленностью и степенью достоверности. Их комплексный и критический анализ позволил воссоздать широкую и достоверную картину информационного обеспечения Русско-японской войны в Самарской губернии.

Методологическая основа исследования. Комплексный анализ специфики механизма формирования оценок и представлений о Русско-японской войне у самарских крестьян и городских жителей диссертант старается выстроить с опорой на главные методологические принципы — историзм и научную объективность. Принцип объективности подразумевает изучение как всего корпуса источников, так и реального исторического материала по исследуемой теме во всем многообразии, без каких-либо заранее заданных оценочных суждений и конъюнктурных соображений65. В.

Толстой Л. Одумайтесь! 1904; Ленин В. И. К русскому пролетариату // Поли. собр. Соч. Изд. 5-е. М., 1967. Т. 8. С. 170−174- Он же. Первое мая // Там же. С. 181−184- Он же. Падение Порт-Артура// Там же. М., 1967. Т. 9. С. 151−159- Он же. Разгром // Там же. М., 1967. Т. 10. С. 251−255- Он же. Первое мая // Там же. С. 81−84.

64 Географическо-статистический словарь Российской империи. Т. 4 / сост. П. Семенов. СПб., 1873- Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 13, 29, 37. СПб., 1894 — 1903; Большая энциклопедия: слов, общедоступных сведений по всем отраслям знания / под ред. С. Н. Южакова. СПб., 1904; Беляева Л. Н., Зиновьева М. К., Никифоров Н. М. Библиография периодических изданий России 1901;1916 гг. Т. 4: Указатели. Л., 1961. С. 173- Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1973; Советский энциклопедический словарь. Изд. 4-е / гл. ред. А. М. Прохоров. М., 1987; Даль В. Толковый словарь живого русского языка. Репринт, воспроизв. изд. 1903;1909 гг. М., 1994; Историко-культурная энциклопедия Самарского края: персоналии. Е — Л. Самара, 1994. С. 332- Большой энциклопедический словарь. Изд. 2-е. / гл. ред. А. М. Прохоров. М., 1998; Русский военно-исторический словарь. М., 2001; Дворецкий И. X. Латинско-русский словарь. Изд. 7-е. М., 2002.

65 Ипполитов Г. М. Объективность исторических исследований: достижима ли она? Дискуссионные заметки// Известия Самарского научного центра РАН. 2006. Т. 8. № 3. С. 676. соответствии с принципом историзма восприятие событий Русско-японской войны и выработка их оценок в провинциальном обществе изучается в процессе их возникновения, изменения и развития, что позволяет рассмотреть воздействие этих суждений на формирование общественного мнения, выявить закономерности информационного обеспечения общества в период Русско-японской войны и тенденции последующего развитияраскрыть специфику подходов различных политических групп к изучению данного исторического феномена и их влияние на последующую историографию.

Наряду с общенаучными методами (индукция и дедукция, анализ и синтез, классификация, аналогия, обобщение, идеализация) применялись специальные методы исторического познания: проблемно-хронологический, системно-структурный, сравнительно-исторический, историко-логический. С помощью данных методов в их совокупности изучена сложная и противоречивая картина отношения к Русско-японской войне провинциальных жителей в ее диалектическом единстве и противоположностине только определены сущность и характерные особенности отдельных мнений, но и прослежены их динамика и эволюция, что дало возможность выявить цикличность восприятия различных этапов и событий войны, обусловленную объективными и субъективными причинами.

Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе источников информационного обеспечения, содержание которых формировало представления самарского общества о Русско-японской войне. На основе не введенных в научный оборот или малоизученных материалов в диссертации раскрыта специфика механизма создания и трансформации сведений о Русско-японской войне, показан процесс формирования и взаимодействия оценок войны у крестьян и горожан Самарской губернии через разнообразные формы и способы информационного обеспечения. В исследовании выяснена роль информационной политики правительства, дан анализ ее эффективности на различных этапах войнывыявлены значение и роль источников информационного обеспечения, доступных для провинциального (самарского) населенияпоказаны мотивы и особенности изменения представлений о войне у крестьян, горожан и политических сил Самарской губернии. Впервые введен в научный оборот ряд источников.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Правительство использовало все имеющиеся в России виды информационного обеспечения, чтобы сообщить населению о начавшейся Русско-японской войне и сформировать патриотическое отношение к ней. Информационная политика правительства заключалась в разъяснении причин и целей войны, описании противника, в формировании «образа врага». Эффективная в начале войны, осуществляемая на волне патриотического подъема, правительственная пропаганда не смогла перестроиться в период неудачного хода войны и потеряла свою актуальность. В контексте последующих революционных событий Русско-японская война стала восприниматься как настоящий «знак беды».

2. Политические силы в Самарской губернии по-разному понимали и оценивали значение Русско-японской войны. Социал-демократы и эсеры относились к войне отрицательно: они считали ее империалистической, несправедливой, захватнической, винили в ее развязывании правящие круги России. Правые, напротив, считали войну справедливой и были уверены, что Россия непременно победит, если народ сплотится вокруг «веры, царя и Отечества». Либералы группировались вокруг земства и с началом войны прекратили критику правительства, сосредоточились на организации помощи раненым и семьям военнослужащих. Поражения русской армии и флота, начавшаяся революция усилили оппозиционность земства, что выразилось в призывах к прекращению войны и требовании народного представительства. Через «свои» средства массовой информации каждая из политических партий и группировок старалась воздействовать на народные массы, прививая им свою позицию по отношению к войне, что по-разному влияло на социальное поведение населения губернии.

3. Средства массовой информации в годы Русско-японской войны были разнообразны и по видам (газеты и журналы, листовки и плакаты, публицистика и художественная литература, «дешевые книжки для народа» и т. д.), и по идеологической, политической направленности. Основу информационного обеспечения Русско-японской войны для крестьян Самарской губернии составили патриотические лубки и устная информация, которую можно подразделить на проправительственную (от духовенства) и антиправительственную (от «умных людей»), а для горожан — местные газеты.

4. Интерес к военной теме не был постоянным в самарском провинциальном обществе и определялся содержанием новостных сообщений с театра боевых действий. Для1 основной массы обывателей к осени 1904 г. война отошла на второй план, уступив место первой русской революции. Трагедию войны остро переживали те самарские городские и крестьянские семьи, из которых были призваны военнослужащие.

Практическая и теоретическая значимость исследования заключается в том, что содержащиеся в диссертации материалы дополняют сведения об истории российской провинции (Самарской губернии) времен Русско-японской войны. Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке исследований о внутренней политике Российской империи начала XX в., истории Русско-японской войны, а также в процессе преподавания курсов «Международные отношения в XX в.», «История России XX в.», «Самарское краеведение», различных спецкурсов и дисциплин специализации на исторических факультетах вузов.

Апробация работы. Основные положения работы апробированы в докладах на международных, российских и региональных конференциях 2004—2008 гг. (X, XI, XII, XIII Платоновские чтения, г. Самара- «Клио и Победа: К 60-летию победоносного окончания Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.», г. Самара- «I Урало-Поволжская историческая ассамблея», г. СамараП, V, VI Ознобишинские чтения: межвузовские научные конференции, г. Инза), а также в 16 публикациях в межвузовских сборниках научных трудов66, в том числе в научном журнале, входящем в перечень изданий, утвержденных ВАК Минобрнауки РФ для публикации основных результатов диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук 67.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, выводов к главам, заключения, списка источников и литературы, приложений.

Выводы по второй главе.

Изучив содержание и формы информации о Русско-японской войне и ее восприятие крестьянским и городским населением Самарской губернии, диссертант приходит к следующим выводам.

Во-первых, круг источников информации для сельского и городского населения был примерно один и тот же, но неодинаковыми были возможности их получения и использования. Если в городе информацию о событиях Русско-японской войны получали преимущественно из газет и журналов, то в сельской местности более популярными источниками информации были ее наглядные средства (плакаты, лубки, открытки) и устная информация (слушание новостей от более осведомленных соседей или пересказов прочитанной ими газетной информации, проповеди священников, рассказы участников войны, вернувшихся в губернию вследствие ранения или в отпуск, выступления агитаторов от различных политических партий и, наконец, слухи). Поскольку крестьянство в основной своей массе было неграмотным или малограмотным, то главной формой, через которую можно было донести до народа информацию о войне и при этом задать нужное направление ее восприятия, были лубки. Эти плакатно емкие по своему смыслу и красочные картинки были практически в каждой крестьянской избе. Через лубки внушалась крестьянам официальная, государственная позиция по отношению к Русско-японской войне. Отказавшись от массового издания лубков во второй половине Русско-японской войны, когда Россия шла к неминуемому поражению, правительство потеряло одну из возможностей влияния и контроля над значительной массой населения. Опустевшее место официальной пропаганды было занято, с одной стороны, слухами — и достоверными, и невероятными, а с другой стороны, различными «умными людьми», партийными агитаторами. Играя на недовольстве народа войной, они стремились вызвать и в сельском, и в городском населении недовольство властями, стремились «звать Русь к топору», поднимать народ на антиправительственные выступления, на революцию, что, в конечном итоге, и удалось сделать.

Во-вторых, восприятие Русско-японской войны и в городе, и в деревне было крайне противоречивым потому, что доступные населению Самарской губернии периодические издания контролировались различными политическими силами (официальными и оппозиционными) и осуществляли, соответственно, разнонаправленное влияние на потребителей информации. В диссертации показано, что позиция социал-демократов и эсеров по отношению к Русско-японской войне была в Самарской губернии резко отрицательной. В катастрофах войны они винили в первую очередь царское правительство, царизм как государственную систему. Их листовки разъясняли народу безвыходность сложившегося положения, разорвать которое может только революция. Лозунги эсеров были в это время даже более радикальными, чем у большевиков. Противоположную им позицию занимали правые. Консерваторы решительно верили в необходимость продолжать войну, в ее справедливость и победу России. Надо для этого одно: чтобы народ сплотился за «веру, царя и отечество». Патриоты разрывались между левыми и правыми: они призывали сначала войну завершить («покончить с врагом»), а потом уже проводить в стране преобразования и реформы. Если в начале войны патриотизм был на подъеме и лозунги патриотов находили живой отклик в душах людей, то с течением времени, с неудачным ходом войны они потеряли свою боеспособность и. авторитет. Либералы, любившие до войны покритиковать правительство, с ее началом прекратили политические выпады и занялись вполне практичным и нужным делом: организовывали медицинскую помощь раненым, собирали и отправляли на Дальний Восток посылки с «жертвами» населения (продуктами и вещами) для военнослужащих, старались помогать их семьям. Земство поначалу поддерживало патриотический настрой, но тяжелые поражения русской армии и флота в войне с Японией усилили оппозиционность земства, что привело к актуализации требований народного представительства.

В этой разноголосице внутренних политических разногласий, многократно усиленных тяжелыми внешними обстоятельствами Русско-японской войны, когда и провозглашение ее окончания не принесло народу облегчения, царское правительство совершенно утратило контроль над огромной страной, что привело к революции 1905;1907 гг., к дальнейшим революционным и социальным потрясениям. В этом контексте Русско-японская война стала восприниматься как настоящий «знак беды».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Царское правительство России, политики и дипломаты были убеждены в неизбежности военного конфликта с Японией, для народа же война оказалась совершенно неожиданной и непонятной, особенно в провинциях, удаленных от восточных границ Российской империи (в частности, в Самарской губернии). Во всех церквях Самарской губернии был оглашен царский манифест о том, что началась война с Японией. Тем не менее, самарское население в основной своей массе находилось в полном неведении о противнике, о целях и перспективах войны. Огромной была жажда населения узнать: что за враг-то напал? зачем эта война? что теперь будет? Из услышанного в церкви манифеста народ усвоил, что враг этот — «японец», а где эта Япония? где Маньчжурия и Корея, и какое отношение они имеют' к России и этой войне?

Правительство и власть верно и оперативно выстроили в этих условиях информационную политику, задачи которой заключались в следующем: довести до общества, до каждого взрослого человека факт начала войны, разъяснить ее причины и цели, дать представление о противнике (сформировать «образ врага»), мобилизовать народ на борьбу с врагом.

Для решения этих задач были задействованы все существовавшие в начале XX в. способы донесения информации до потребителя: пресса (газеты и журналы), книги (публицистические и художественные произведения, дешевые брошюры), листковая литература (листовки и небольшие брошюры), наглядные материалы (плакаты, лубки, открытки), официальные документы (указы, постановления, обращения власти к населению, всевозможные документы делопроизводства и т. д.), почта, телеграф, устная агитация.

Проводниками правительственной информационной политики в Самарской губернии были газета «Самарские губернские ведомости», журнал «Самарские епархиальные ведомости», а также лубки, некоторые «дешевые книжки», публиковавшиеся в газетах тексты официальных военных телеграмм, проповеди священников. По отношению к действовавшей власти способы передачи информации имели статус официальных, легальных и нелегальныхс последними приходилось бороться.

Наиболее оперативно и полно газеты сообщали о состоянии дел на дальневосточном театре ведения боевых действий. Официальную точку зрения отражали «Самарские губернские ведомости», но они проигрывали либеральной «Самарской газете» в оперативности освещения событий Русско-японской войны: задержка составляла более трех дней (это было связано с тем, что «Самарские губернские ведомости» выходили всего два раза в неделю, а не ежедневно, как «Самарская газета»). Официальная газета отличалась известной сухостью подачи материала, делала упор на официальные же источники информации, мало привлекая сообщения зару- • бежных информагентств, ибо они рассматривались как «неофициальные», стало быть, неблагонадежные источники. От «Самарских губернских ведомостей» выгодно отличалась «Самарская газета». Ее информативность была значительно выше: она выходила ежедневно, больше привлекала в качестве источников информации сведения зарубежных информагентств и либерально направленных столичных изданийи, в целом, больше внимания уделяла теме войны, нежели «Самарские губернские ведомости». Как выяснено в процессе исследования, в «Самарской газете» сильным было эсеровское влияние, в связи с этим газета не допускалась в провинциальные библиотеки-читальни.

Самарские епархиальные ведомости" по заглавию являются газетой («ведомости»), а по форме, содержанию и структуре — журналом, их можно классифицировать как «тонкий официальный еженедельник», отражавший позиции местного православного духовенства. Информация о Русско-японской войне подавалась в неофициальной части (в рубрике «Церковная жизнь в других епархиях») и представляла собой заметки, перепечатанные из других изданийпричем вопросы о войне часто связывались с темой священника на войне, веры в Бога, жертвенности. Тема войны как таковая не была ведущей для журнала: в нем за все полтора года военных действий не появилось ни одной аналитической статьи, посвященной конфликту России и Японии. «Самарские епархиальные ведомости» были призваны не столько информировать читателя, сколько назидать, поучать, направлять на путь истинный. Все публикуемые материалы служили укреплению формулы «за веру, царя и отечество». Церковь была мощным институтом укрепления самодержавия, и ее журнал осуществлял официальную пропаганду.

Во время Русско-японской войны в России выходили пять тонких иллюстрированных еженедельников, специально освещавших события войныони (по подписке) были доступны и самарским читателям, но в Самаре ни один подобный еженедельник не издавался.

Не могли не откликнуться на столь значимое явление тогдашней российской действительности, как Русско-японская война, писатели и издатели: в 1904 — 1906 гг. было опубликовано множество литературных произведений, разнообразных как по жанрам, так и по своим художественным достоинствам и политической направленности. Они давали живое, образное представление о войне и человеке на войне.

Так называемые «дешевые книжки для народа» составляют особую группу массовой литературы начала XX в., выпускаемой, что называется, «на злобу дня». По своему содержанию «дешевые книжки» чаще всего представляли сборники различных материаловисточники, которые послужили их основой, обычно не указывались. В диссертации выяснено, что чаще всего это были официальные донесениятелеграммы и статьи военных корреспондентовматериалы прессы (отечественной и иностранной) — различные словари и справочникимонографии, научные и научно-популярные статьи, даже художественные произведения. «Дешевые книжки» представляли весь российский политический спектр начала XX в. — от крайне правых, черносотенных группировок, до откровенно марксистских работ. Среди издателей «дешевых книжек» четко выделялись такие группы как «частная инициатива», «военные», «правые», «левые», «благотворительные общества». Наибольшее значение имела «частная инициатива». Авторы, в основном придерживающиеся либеральных воззрений и лояльные к власти, стремились сыграть на всплеске интереса общества к событиям на Дальнем Востоке, удовлетворить его и при этом заработать какие-то деньги (кто-то — для себя, кто-то — на благотворительность). Часто подчеркивалось, что часть прибыли (либо вся выручка от издания) направляется на «усиление российского флота», «в кассу Красного Креста», «в помощь больным и раненым воинам», «в пользу детей-сирот» и т. д. Авторы и издатели таким образом выражали свои патриотические чувства, стремились помочь своей стране в борьбе с дальневосточным врагом, поддерживали патриотический настрой населения.

Информационно-пропагандистское значение листовок, плакатов, лубков, открыток нельзя недооценивать, учитывая высокую неграмотность населения губернии. Зачастую именно листовки и наглядные способы информации формировали представления о войне у малограмотного крестьянства и пролетариата (хотя у пролетариата уровень грамотности был выше и, следовательно, больше возможностей получать информацию из газет).

Российские листовки были официальными и неофициальными, последние делились на либеральные и радикальные (по российским политическим партиям). Проведенный в диссертации анализ содержания листовок большевиков и эсеров показывает, что их взгляд на войну в целом и отдельные ключевые ее моменты диаметрально противоположен официальному освещению событий, причем лозунги и содержание эсеровских листовок в годы Русско-японской войны было даже более радикальным, чем у социал-демократов.

Самарские политические партии своей информационной политикой не способствовали поддержанию общественного порядка. Они по-разному видели смысл своего влияния на общество. Социал-демократы и эсеры через контролируемые ими источники информации стремились внушить народу отрицательное отношение к Русско-японской войне, побудить его к неповиновению властям. Правые, консерваторы, напротив, уверены в справедливости войны и конечной победе России, несмотря на все произошедшие поражения и катастрофы. Патриоты призывали сначала завершить войну, а затем приступить к внутренним реформам. Либералы группировались вокруг земства, с началом войны они прекратили критику правительства и сосредоточились на организации медицинской помощи раненым, на помощи семьям военнослужащих. Однако поражения русской армии и флота и начавшаяся революция усилили оппозиционность земства, что привело к призывам прекратить кровопролитную войну и требованиям народного представительства.

Основу информационного обеспечения Русско-японской войны для крестьян Самарской губернии составляли патриотические лубки.

193 лубка, посвященных Русско-японской войне (из фондов Самарского областного художественного музея) автор диссертации проанализировал и классифицировал по тематическому принципу — «батальные», «сатирические», «повседневная военная жизнь», «парадные/героические», «желтая опасность». Адресованные малограмотному населению лубки-плакаты, в отличие от листовок, представляли исключительно официальную (правительственную) точку зрения на войнупосле мукденской катастрофы и разрастания революции внутри страны лубки, посвященные войне, практически не выпускались. Отказавшись от издания лубков во второй — самой напряженной и трагической — половине войны, правительство в значительной степени утратило возможность влиять на неграмотное большинство самарского (да и российского, в целом) населения, поставлять ему официальную информацию.

Эта лакуна быстро заполнилась: тут же активизировался еще один способ передачи информации, совершенно бесконтрольный — всевозможные слуха, которые (иногда адекватно, чаще искаженно) разносили информацию «по дворам" — в некоторых из них отражались и события Русско-японской войны. В малограмотной среде слухи имели большое значение именно как источник информации, вследствие чего влияли и на социальное поведение людей.

Проведенный диссертантом анализ архивных документов позволил установить, что в соответствии со служебными обязанностями самарские жандармы фиксировали и расследовали различные проявления антиправительственных, вредных, опасных слухов и высказываний населения. То были слухи, что Русско-японская война со временем превратится в войну внутреннюючто японцы предлагали мир, а русский царь отказалсячто в России отберут землю у помещиков и отдадут ее крестьянам. Последниеэто слухи-желания крестьянства. В них совершенно отчетливо просматривается влияние агитационно-пропагандистской литературы эсеров и социал-демократов. Широкое распространение в Самарской губернии имела устная информация, которую можно подразделить на проправительственную (от духовенства) и антиправительственную (от «умных людей»). Несмотря на несомненный интерес крестьян к войне, последняя так и не стала для них понятной, осталась далекой, ненужной, разорительной, той последней каплей, что переполнила чашу терпения крестьянства.

Основу информационного обеспечения Русско-японской войны для горожан составляли столичные и местные газеты, а также личная информация непосредственных участников военных событий (письма, телеграммы, открытки, общение во время побывок и отпусков солдат и офицеров).

Интерес к военной теме не был постоянным в самарском провинциальном обществе: от начального всплеска и патриотического подъема он затем колебался в зависимости от новостных сообщений с театра боевых действий. Какой-либо значительный информационный повод подогревал интерес самарской публики к войне, и, наоборот, отсутствие информационных поводов способствовало снижению интереса к данной теме. Постоянным он оставался только у той части населения, у которой на фронте были близкие, родные люди. Для основной массы обывателей к осени 1904 г. война отошла на второй план, уступив место сначала «либеральной весне», а затем первой русской революции.

Таким образом, на основе анализа основных источников информационного обеспечения Русско-японской войны в Самарской губернии установлено: официальные газеты, журналы, лубочные картинки выражали правительственную точку зрения и веру в победу, что было эффективно в начале войны, на волне патриотического подъема, но затем в период неудачного развития событий на Дальнем Востоке, потеряло свою актуальность.

Либеральные газеты и журналы в целом были настроены патриотично, но не боялись обсуждать сложные проблемы военного временинеофициальные листовки, а также слухи занимали антиправительственную сторону, всячески стремились сыграть на недовольстве народа войной и тем самым разбудить его революционную активность.

Если человек был грамотным, то в Самарской губернии он имел вполне достаточный круг источников, чтобы составить свое собственное независимое мнение о Русско-японской войне. Наиболее полную, взвешенную информацию предоставляли либеральные газеты и тонкие иллюстрированные еженедельники. Неграмотный человек был вынужден пребывать в царстве слухов и пропаганды официального лубка.

Итак, правительство и оппозиционные силы использовали все доступные средства для формирования соответствующего общественного мнения о войне с Японией, при этом правительство информационную войну проиграло.