Глаголы движения в русском и лезгинском языках: К проблеме соотношения граммат. и семант. 
структуры слова

В современной лингвистической литературе существует представление о лвксико-семангическом поле как о способе существования лексических средств с общими инвариантными свойствами Щур, 1974, с" 19], На основании этого НД. Шехшан ш G. В, Добрынин указывают, что ЮН «состоит из слов» значения которых представляют определенный участок семантического пространства, в результате чего зти слова оказываются связанными по значению I В. А. Шехтман, С, В, Добрынин, 1990, о. 93 1. Предметом нашего исследования является ЮН глаголов движения, включающее как группу глаголов самостоятельного действия (ходить, бежать, .), так и группу глаголов несамостоятельного действия (носить, вести, .). Иначе говоря, исследовалось лекоико-свмантическое поле глаголов движения, включающее две основные группы: а) глаголы субъектного движения (ходить, идти и т. д.) и б) глаголы субъектно-объектного движения (носить, водить, нести и т. п.).

Выбор для анализа поля глаголов движения связан с тем, что именно в глаголах движения, связанных с выражением субъ-ектно-объэкгных отношений, временных и пространственных отношений, особенно ярко проявляется зависимость семантической структуры глагола от его грамматических признаков и общей структуры языка ш целом.

Поскольку лексико-семантическое поле связано с общей структурой языка, особое значение имеет изучение связи разных сторон языковой системы: грамматической и лексико-семантиче-ской. Лексико-семантические отношения не могут быть до конца поняты без учета общих закономерностей строения того или ино.

— О го языка. Особое значаще имеет организация текста и прежде всего предложения* Это особенно ваяно для исследования глаголов, так как глагол выступает как центральная фигура в организации предложения: он связан с субъектом, с тем, кто совершает действие, и с тем, на что направлено действие, — объектом действия. Глагол во многом определяет структуру языка.

Сложность глагольных категорий, их различия по языкам не раз привлекали внимание исследователей (Р.Якобсон, И. Мещанинов и др.). Даже в генетически родственных языках, характеризующихся общностью структурного типа, например, в русском и немецком языках обнаруживаются значительные различия в системе глагольных категорий. К примеру, признак «завершенность/незавершенность действия» в русеком языке передается с помощью категории глагольного вида, а в немецком — с помощью различных временных форм глагола.

Еще более заметны различия в системе глагола, когда речь идет о существенных типологических различиях языков. Лезгинский язык, в отличие от русского и других европейских языков, относится к эргативному типу — отсюда различия в характере использования глаголов, в характере глагольных категорий. Можно думать, что эти различия отражаются и на семантике глаголов. Это и определяет матерная и цель нашего исследования сопоставление глаголов движения русского и лезгинского языков".

Выбор глаголов движения определялся и их значимостью в жизни носителей языка, о одной стороны, что определяет многие свойства, процесс развития разных оттенков, вариантов, в их значениях, и, с другой стороны, особая роль глагола (глагола-сказуемого) в структуре предложения, что может отчвтливее выявить связь лексической и грамматической систем языка.

Поставленная задача сложна я нескольких отношениях* К сожалению, лезгинский глагол плохо изучен" причем нет работ не только по его семантической структуре, но и маю изучена грамматическая структура, без чего невозможно исследование семантических процессов" Отсутствие достаточной литературы по грамматической структуре лезгинского языка делает необходимым описание прежде всего структур! лезгинского глагола, без чего невозможно рассмотрение вопроса о влиянии грамматической специфики лезгинского глагола и особенностей его функционирования в организации предложения на его семантическую структуру. Для ответа на данный вопрос необходимо дать предварительную характеристику лезгинского глагола и общей структуры лезгинского языка.

Олабая изученность приводит к необходимости описания лезгинского языка" определения ого места в генетическом противопоставлении языков и структурный различий языков.

Необходимо отметить, что, несмотря на давнее обнаружение отдельных структурных параллелизмов между кавказскими языками и на то, что кавказские языки явились объектом более или менее длительного синхронно-типологического и историко-типологического исследования, в настоящее время еще трудно дать обобщенную характеристику их строя. Наряду с рядом структурных сховдений мевду ними, отмечается и наличие существенных расхождений, придающих каждой из трех групп (картвельская, абхазско-адыгейская, нахско-дагестанская) кавказских языков свою типологическую специфику.

Рассмотрение комплекса типологических характеристик кавказских языков позволяет считать, что абхазско-адыгейский языковой тип, с одной стороны, и нахско-дагестанский, с другой, представляют собой крайние полюса в кавказской языковой типологии, в то время как картвельский тип занимает в целом промежуточную позицию" С Е. А. Бекаре в, Г. А. Климов, с. 9 3,.

Трудно дать единую характеристику грамматического и фонетического строя кавказских языков. В фонетике наиболее существенной особенностью является явное преобладание консонантизма над вокализмсм. В лезгинском языке, например, отмечается 45 согласных и 3 гласных фонем.

Морфологический тип лезгинского языка, как и всех групп кавказских языков, характеризуется как агглютинативный, «с явлениями полисштетизма в абхазско-адыгейских языках и элементами фузии в нахско-дагестанских» С Е. А. Бокарев, Г. А. Климов, с. 10 3,.

Самой многочисленной и сложной по составу группой ибе-рийско-кавказской семьи является дагестанская. В состав дагестанской ветви кавказских языков входит более 30 языков. Они образуют аваро-андо-цезскую и лезгинскую группывне этих групп стоят лакский и даргинский языки L З. А. Бокарев, с. 53 В .!.

Территория распространения дагестанских языков — в основном Дагестан и частично пограничные районы Азербайджана, Грузии, Чечено-Ингушетии.

Наиболее крупным и изученным из дагестанских языков является лезгинский, который делится на ряд диалектов: ахтын-ский, гюнейский, докузпаринский, кубинский, курахский, яркинский. В основе литературного языка лежат гюнейский диалект, распространенный на территории Касумкентского и Магарамкент-ского районов Дагестана (Е.Бокарев, с. 540 Первоначально лезгинская письменность создавалась на основе арабской графики, затем — латинской, а с 1938 г, — на русской, с использованием дополнительных внаков ъ, ь, I для передачи специфических звуков типа гортанных, задненебных: кь, къ, к1 и т. д.

Агглютинативный характер лезгинского языка, с характерной для наго однозначностью морфем, приводит к многомерной структуре слова, включающего значительное количество морфем, но сохраняющего прозрачность своей структуры. Для лезгинского языка, как и для большинства агглютинативных языков, характерна устойчивость корня (катун — катзава) — вместе с тем в ряде глаголов отмечаются фонетические изменения (фин — физва, экъуьн — экъуьрзава и др.).

Наиболее существенным структурным отличием лезгинского языка (вообще дагестанских языков) является эргативная конструкция предложения, сущность которой заключается в том, что сказуемое, выраженное переходным глаголом, требует постановки подлежащего в эргагивном падеже. Эта особенность подчеркивает специфическую роль глагола и не может не отражаться на его семантике.

Эргативной типологии посвящены многие работы. Например, А. С. Чикобава, описывая эргативный грузинский язык, подчеркивает важность роли глагола, а образовании структуры предложения. Но при этом исследовалась только грамматическая структура глагола. Очевидно, многое зависит и от семантики глагола, что мы и попытаемся отразить в данной работе.

Можно полагать, что система глагола, очевидно, должна обнаружить связь грамматических и лексических особенностей. Попытки сопоставления грамматической и семантической структур делались, но на материале языков номинативного типа. Так, в работе Т. А, Бочкаревой,^исследуются глаголы движения и речи в / русском, немецком и узбекском языках, показано, что общая структура языка отражается на семантической структуре слова, в частности, на глагольной структуре. Но в данном случае различия были связаны с расхождением морфемной структуры слова, в частности, с характерной для узбекского языка однозначности!) морфем, что отражается и на структуре слова.

Когда речь идет об эргативносги и номинативности языков, специфика глагола становится более сложной. Например, многие исследователи (И.И.Мещанинов) связывают сущность эргативной типологии с признаком переходности/непереходности глагола. Для русского языка эта особенность глагола существенна, но для лезгинского языка этот признак особенно важен.

Каждый глагол лезгинского языка употребляется с определенным падежом, что отражается на его семантической структуре. Поэтому важно описание и падежной системы лезгинокого языка, гак как баз учета специфики используемого зависимого падежа существительного семантическая специфика лезгинского глагола не может быть раскрыта.

Особенности грамматической и семантической структур глагола ярче всего проявляются, как уже отмечалось, в глаголах движения, так как они содержат в себе указание на ряд категорий, которые могут получать то чисто семантическое, то чисто грамматическое выражение. Структура группы отражается на развитии вторичных значений. Четкость, определенность значений помогает выявить отношение завершенносги/незавершенносги действия, направленности/ненаправлен-ности, его субъектный и субъектно-объектный характер, разную сочетаемость с падежами.

Следует учесть, что лезгинский язык в его литературном варианте является родным для автора работы, что позволяет выдвигать некоторые гипотезы, объясняющие то или иное явление, и подвергать их проверке с помощью проведения псяхсышнг-вистического эксперимента с носителями языка.

Недостаточная изученность делает необходимым использование особой методики. Основным методом явился метод наблюдения и эксперимента. Произведен специальный опрос респондентов, которыми были мужчины и женщины (10 человек), носители языка — лезгины, хорошо знающие русский язык, умеющие сопоставлять русские и лезгинские формы. Им предлагалось перевести с русского на лезгинский и о лезгинского на русский язык глаголы, глагольные сочетания, целые предложения, определить возможность/невозможность употребления исследуемого глагола в переносном значении. 2сли глагол не способе" передать переносное значение, респондентам предлагалось объяснить, как можно выразить (каким оборотом или каким другим глаголом) это значение. Ставились вопросы — Можно ли гак сказать?, Почему так говорят? и т. д. Например, был поставлен вопрос, почему по-лезгински дождь льется (марф къвазва), а не идет, как в русском, на что ответили, потому что здесь важно указать вертикальность (дожць двигается сверху вниз), а идти можно только в горизонтальном положении. Давались задания написать все возможные значения глагола, указать, какие из них переносные и т. д.

Надо сказать, что ответы респондентов далеко не всегда устраивали, гак как ответы не всегда обладали достаточной полнотой. Поскольку респонденты были носителями языка, не изучавшими его специально, то в ряде случаев они затруднялись в мотивировке ответа, особенно, когда речь шла о выборе той или иной формы, ограничивались ссылкой «Так говорят» .

Приходилось брать материал из общего языкознания, обращаться к словарям русского языка. Полученный материал позволяет строить схемы, таблицы сочетаемостных возможностей глаголов движения русского и лезгинского языков.

Использовалась сопоставительная методика, учитывались не только глагольные, но и именные конструкции, так как отсутствие префиксов в лезгинском языке заставляет затрагивать систему падежей лезгинского языка.

Анализ системы предложения в лезгинском языке ориентирован на работы И. И. Мещанинова, А. С. Чикобавы и др. исследователей, изучающих эргативный строй языка.

Специфика материала определила строение работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенный анализ ставил целью выявить связь семантических процессов, особенностей развития вторичных значений в группах глаголов движения и восприятия с особенностями грамматической структуры языка, проявляющихся прежде всего на уровне предложения и в глаголе, как одном из главных компонентов предложения. От глагола зависит тип предложения в лезгинском языке (cp, j. гада куьчедиз фена — мальчик на улицу пошел, £ндади нек гъ? Н& - мальчик молоко принес. В первом случаеноминативный тип предложения, во втором — эргагивный). Для грамматической категории — это закономерность, определяющая структуру слова и предложения.

Анализу подвергнуты две группы глаголов, отличающиеся по своим семантическим, структурным и грамматическим свойствам. Центральной проблемой исследований^я" 7и1СМаг олы движения, так как в них ярко отражаются характерные особенности глаголов лезгинского языка, они характеризуются особой употребимое! ью, в большей степени влияют на структуру предложения, так как, во-первых, употребляются при разных субъектах движенияво-вторых, передают самостоятельносвь/несамостоятель-ность действия и, в-третьих, выступают как предикат, влияющий на оформление других основных членов предложения.

Как известно, в языках такого типа от характера глагола-предиката зависит форма подлежащего и дополнения (см. гл.1- § I).

Другой важной особенностью лезгинских глаголов, тоже ярко проявляющейся в глаголах движения, является отсутствие аф-фиксации-прежде всего характерных для русских глаголов префиксов. Отсутствие префиксов может быть восполнено в лезгинском языке только падежными формами существительного. Тем самым указание на направление движения не входит в семантическую структуру глагола (кГвализ фена — в дом зашел, к1валяй фенаиз дома ушел). Поэтому система глаголов движения оказывается связанной с системой именных падежных форм (ср. русское: ходить — уходить и т. д. и лезгинское: экъуьн + М.1У — атун + Д.п., М. П, Исх. ГУ и др. — хъфин + Исх.1У, Д.п. и т. д. и т. п. у.

Система падежных сочетаний глаголов движения очень сложна, что связано, в частности, с участием их в выражении пространственных отношений, отражающихся на семантике глагола. Это доказывается сопоставлением с глаголами других лексико-семантических группони такой сложности не имеют. Так, например, структура глаголов восприятия представляется более простой в употреблении падежей (см. гл. П, § 6), но ярко проявляется другая особенность: образование глаголов восприятия из глаголов с широким значением плюс существительное (яб гунбукв.: ухо дать, то есть слушать, ван атун — букв.: голос приходить, то есть слышать).

В лезгинском языке, как и в русском, наряду с субъектными глаголами движения (фин — экъуьн (идти — ходить), чукурункатун (бежать — бегать) и др.), употребляются и глаголы субъ-ектно-объектного движения (гъун — нести/носить). В отличие от русских субъектно-объектных глаголов, лезгинские глаголы имеют сложную структуру: они образуются слиянием двух основсуществительного и глагола (экъуьрун — экъуър + авун (ходьбаIделать), катарун — катар + авун (бег + делать) и др.). Субъ-ектно-объектный глагол лезгинского языка обязательно сочетается с эргативным падежом субъекта. В русском языке элемент эргативности отсутствует. Эти глаголы не образуют пары по самостоятельности/несамостоятельности движения, как лезгинские субъектные глаголы, а также не различаются по признаку одно-/разнонаправленности движения, как в русском языке.

Указанные грамматические свойства находят отражение и в семантической структуре глагола. В прямом значении у глагола лезгинского языка, как и в русском, последовательно различается субъектный и субъектно-объектный характер, что позволяет выделить одинаковые лексико-семантические группы, которые структурно различаются (см. гл. П, §§ 3, 4).

Сопоставление глаголов движения с глаголами восприятия показало большую специфику глаголов движения. Потому что в структуре предложения роль глаголов движения существеннее (ср.: Гада куьчедиз физва — Мальчик на улицу идет — номинативная конструкция и Гадади аял куьчеда экъуьрзава — букв.: Мальчик ребенка на улице заставляет ходить, то есть Мальчик с ребенком гуляет на улице — эргативная конструкция). Но и в том, и другом случае семантика глагола и семантика грамматической структуры глагола связаны. Характер грамматической структуры влияет на семантическую структуру глагола (указание на самостоятельность/несамостоятельность, на направленноеь/ненаправ-ленносгь, завершенность/незавершенность действия) и на строение лексико-семантической группы в целом. В русском языке ЛСГ глаголов движения имеет полевую структуру, с ярко выраженным центром, а в лезгинском языке в глаголах ЛСГ движения и ЛСГ восприятия полевой структуры нет, что особенно ярко отражается в группе глаголов движения, их роль в языке значительнее. Эти различия позволяют рассмотреть глаголы дви.

Кения по следующим линиям.

1. По словообразовательным возможностям языка: а) в русском языке приставка уточняет значение глаголав лезгинском языке приставка отсутствует (исключения ограничены), а значение русского приставочного глагола может передаваться: I) другим глаголом- 2) основным глаголом в сочетании с дополнительным глаголом- 3) описательным выражениемб) в русском языке глаголы различаются по признаку одно-/разнонаправленности движенияв лезгинском языке по данному признаку различаются только две лары: фин — экъуьн (идти — ходить) и чукурункатун (бежать — бегать), остальные глаголы различаются по признаку самостоятельности/несамостоятельности движенияв) в лезгинском языке только очень редко от некоторых субъектно-объ-ектных глаголов образуется другой субъектно-объектный глагол с семой «завершенность действия» с помощью специального приставочного элемента х= (гъун — хкун, тун — хтун). (В русском языке этот способ широко используется (шел — пришелнесунес и т. д.).

2. По наличию/отсутствию различий в грамматических категориях: а) в русском языке вид глагола изменяетсяв лезгинском у глагола нет вида, но есть хорошо развитая система времени, способная заменить вид русского глагола (иду — физва, пойду — фида) — б) в русском языке завершенность/незавершенность действия определяется видом, то есть зависит от грамматической категории, а в лезгинском — семантической структурой глагола.

3. По лексической семантике лезгинский глагол может быть а) шире русского (к примеру, глагол Фин — это и идти, и ехать — ездить) — б) уже русского (в русском — платье, серьги идут, в лезгинском — подходят, а не идут) — в) вторичные значения не совладают (русские ехать — ездить в лезгинском воспринимаются как «идти» (фин) — или г) частично совпадают (в русском и время, и часы идутв лезгинском — время идет (вахт физва), а часы работают (сятди к1валахзава).

В то же время в семантике глаголов движения в русском и лезгинском языках есть много общего: наличие одинаковых сем, вьфаженных по-разному (направленность, интенсивность, движение в пространстве или во времени, способ движения — см. табл. семантических структур глаголов, гл. П), возможность развития вторичных значений (ср. русское: поезд идет, часы идут и др., лезгинское: поезд идет, часы идут и др., лезгинское: поезд физва, сятер физва и т. д. — см. гл. П, § 5). Но рядом со сходными семами появляются и другие (самостоятельность/несамостоятельность: экъуьн — экъуьрун (ходить — заставлять ходить), завершенность/незавершенность: атун — хтун (приходить — приходить навсегда)). В обоих языках сема «движение» при образовании вторичных значений сохраняется дольше других, например, время идет — вахт физва — сема «пространство» заменяется семой «времени», машина идет — машин физва — сема «способ движения с помощью ног» утрачивается и т. д. (см. табл. семантических структур глаголов, гл. П) — наблюдается также утрата семы «движение» (ср. русское: платье идет, лезгинское: сад садал финбукв.: друг на друга идти, то есть быть похожими), возможно совпадение фразеологических единиц (яйца несет — какаяр гъиз-ва).

Это сходство свидетельствует об универсальных процессах в развитии глагольной семантики, несмотря на существенные различия, как показано выше, что позволяет говорить об их незаейсимооти от грамматической структуры языка. В то же время выявляется и существенная зависимость семантической структуры глагола от грамматической, что связано, как отмечалось, с особой ролью глагола в структуре предложения.