Теоретические основы социально-культурных практик французского ситуационизма: философский анализ

Актуальность темы

исследования.

Важность и актуальность философского исследования, посвященного теоретическим основаниям социально-культурных практик французского ситуационизма, необходимо аргументировать рядом взаимосвязанных и взаимообусловленных позиций.

Позиция 1. Теоретический аспект. 1960;е гг. стали временем интенсивного обновления марксистской теории. Характер послевоенного общества в развитых капиталистических странах требовал создания адекватных современных моделей его анализа. Деятельность Ситуационистского Интернационала (группы интеллектуалов, существовавшей в 1957;1972 гг. и издававшей одноимённый журнал) представляла собой коллективную попытку формирования такой модели. Наиболее важным этапом на пути формирования ситуационизма стала публикация в 1967 г. книги «Общество спектакля» лидера и основателя организации, французского философа Ги Дебора. Несмотря на то, что в соответствии с названием, ситуационистская организация действительно имела международный характер, мы концентрируем наше исследование на деятельности французской секции, непосредственно занимавшейся теоретико-философской деятельностью, в то время как деятельность иных секций (например, скандинавской или британской) происходила преимущественно в сфере эстетики.

Однако, в эти годы процессы теоретического обновления развивались не только в революционной теории, но и в гуманитарных науках (философии, социологии, истории и т. д.), в орбиту академических исследований включались практические достижения и теоретические результаты исследователей-энтузиастов, которые иногда давали толчок к формированию новых направлений в науке (например, в теории повседневности и тендерной тематике). В теоретическом плане идеи, высказывавшиеся ситуационистами, оказали влияние и на развитие этих процессов.

Принципиально важно, что социально-философские идеи ситуационистов уже становились основой для социальной практики (наиболее ярким эпизодом которой было студенческое восстание во Франции в мае 1968 г.) — и попытки их действительной реализации предпринимаются и в наши дни, как в художественной, так и в политической сфере. Отсутствие на данный момент в отечественной науке специализированного исследования теоретической стороны ситуационизма в её полноте является очевидным упущением, которое наше исследование призвано компенсировать.

Изучение ситуационизма становится особенно актуальным в нашей стране именно сейчас, когда Россия уже в полной мере включена в мировую капиталистическую систему, когда действительно укоренилась рыночная экономика и индивиды могут по достоинству оценить её плюсы и минусы на собственном опыте. Потому же русское издание книги «Общество спектакля» вышло лишь в 2000 г.: в наши дни ситуационистская критика говорит уже не об абстрактном «загнивающем Западе», но полностью применима к тому обществу, частью которого является каждый из нас.

Позиция 2. Методологический аспект. Изучение теоретических основ ситуационизма имеет очевидную методологическую значимость при исследовании разнообразных фактов и процессов, имеющих место и протекающих в современной общественной мысли и культурной среде.

Избранная нами в данной работе исследовательская стратегия, предполагающая рассмотрение не только теории, но и практики реализации идей ситуационистов (в академических исследованиях, в политике, в художественном творчестве) позволяет нам в полной мере обнаружить их методологический потенциал.

Позиция 3. Социально-практический аспект. Исследование социально-практических аспектов ситуационизма становится особенно актуальным именно в современных условиях в силу ряда объективных причин.

Во-первых, тотальное проникновение электронных технологий и возникшие благодаря этому новые возможности преобразили современный мир и сделали его ещё более сходным с «обществом спектакля», описанным в книге Ги Дебора (что подтверждается, например, исследованиями американского социолога Дугласа Келлнера). По этой причине в современных условиях идеи ситуационистов являются ничуть не менее актуальными, чем в 1960;е гг., когда интернет и виртуальная реальность еще только разрабатывались.

Во-вторых, как было сказано выше, ситуационизм был частью теоретической основы наиболее известного молодёжного восстания — Красного мая 1968 г. В современных условиях, когда молодёжные бунты с разной силой сотрясают государства по всему миру (даже страны Западной Европы — по Франции, например, волна молодёжных бунтов в XXI в. прокатилась уже дважды) изучение идей ситуационистов приобретает особую актуальность, поскольку позволяют более полно изучить теоретико-философские основания тех, кто противостоит современному обществу.

В-третьих, развитие и популяризация компьютерных технологий с новой силой поставили вопросы, сформулированные ситуационистами ещё полвека назад: о необходимости и принципиальной возможности в современных условиях новых экономических моделей, о социально-философском значении понятия авторского права и необходимости его упразднения.

В-четвертых, в современной философии социального пространства и градостроительства всё больший вес набирают идеи создания городской среды, максимально комфортной для жизни и всестороннего развития горожанина, даже в ущерб экономическим функциям города. Эти идеи во многом вдохновляются идеями «унитарного урбанизма» и «психогеографии», разрабатывавшихся ситуационистами в середине прошлого века.

Таким образом, анализ ключевых идей ситуационизма позволит нам создать более полную картину философских оснований ряда актуальных социальных практик современного мира.

Степень разработанности темы диссертационного исследования.

Изучение ситуационизма происходило достаточно неравномерно. Если до начала 1990;х гг. по этой тематике существовало лишь несколько специализированных исследований, то в последние два десятилетия число статей и монографий на эту тему растет в геометрической прогрессии. На первых порах исследовательский интерес к идеям ситуационистов был вызван исключительно взаимосвязью деятельности Ситуационистского Интернационала с массовыми молодежными беспорядками в Париже в мае 1968 г. Первая монография о ситуационизме, написанная в соавторстве Ж.-П. Войе и Ж.-Ж. Распо, была опубликована в 1972 г., в год распада ситуационистской организации.1 Таким образом, ситуационизм оказывался заключен в предметном поле политологии, как революционная теория, имевшая популярность среди студенческой молодежи, и, соответственно, изучение концепции носило односторонний характер. Важный отпечаток на географию исследований накладывал ареал деятельности Ситуационистского Интернационала: подавляющее большинство исследований было произведено (и производится) в тех странах, где организация была наиболее активна и оказывала заметное влияние на политическую и культурную жизнь страны — в первую очередь, разумеется, речь идет о Франции, а также об Италии, Великобритании и США. Связано это было не только с повышенной актуальностью проблематики для исследователей из этих стран, но и с доступностью всех ключевых источников, которые переводились и публиковались вскоре после издания на языке оригинала.

Важным этапом в исследовании социально-философских идей ситуационистов стала монография Грейла Маркуса «Следы помады: секретная история XX в.». Автор работы полагал ключевой компонентой ситуационизма не политическую составляющую, но культурную, восходящую своими корнями.

1 Raspaud J.-J., Voyer J.-P. L’Internationale situationniste Chronologie, bibliographie, protagonistes. Paris: Champ Libre, 1972.

2 Marcus H. Lipstick Traces. Harvard. 1989. отчасти к традиции немецкого и французского авангарда (конкретнее — к художественным течениям дадаизма и сюрреализма), а отчасти — к народной культуре средневековых ересей. Наиболее важной реализацией социально-философских идей ситуационистов в социальной практике Г. Маркус полагал не Красный май 1968 г., но появление и распространение в 1980;х гг. панк-культуры. Примерно та же схема предлагалась в вышедшей годом ранее книге английского исследователя Стюарта Хоума «Штурмуя культуру: утопические течения от леттризма до «Классовой войны» «3. В отличие от Маркуса, Хоум концентрировался главным образом не на истоках «Общества спектакля» и ситуационизма, но на вызванных им культурных явлениях (таковых, как неоизм, мейл-арт, панк и прочие авангардистские и политические группировки и течения в странах Западной Европы и США).

В 1990;е гг. зарубежная библиография ситуационизма начинает пополняться принципиально новой категорией работ — биографическими исследованиями, посвященными лидеру и создателю организации Ги Дебору. Первопроходцем был итальянский историк Ансельм Яппе, чья монография4 была опубликована еще при жизни Ги Дебора (1992), а затем переведена на английский и французский языки. На данный момент насчитывается более 15 различных исследований по этой проблематике на разных языках, наиболее значимыми из которых являются работы К. Бурселье, Л. Бракена, В. Кауфмана, Э. Меррифилда, Э. Юсси.5.

В конце XX в. — начале XXI в. зарубежная библиография ситуационизма претерпела не только количественные, но и качественные изменения: если ранее идеи ситуационистов рассматривались либо сугубо как феномен общественно-политической мысли, либо как «вещь в себе», требующая всесторонней научной.

3 Home S. The assault on culture: Utopian currents from lettrism to class war. London, 1988.

4 Jappe A. Debord. Pescara, 1992.

5 Bourseiller C. Vie et mort de Guy Debord, 1931;1994. Paris, 1999. Bracken L. Guy Debord: Revolutionary. Port Townsend, 1997. Hussey A. The Game of War: The Life and Death of Guy Debord. London, 2001. Kaufmann V. Guy Debord: Revolution in the Service of Poetry. Minneapolis, 2006. Merrifield A. Guy Debord. London. 2005. реконструкции, но не более глубокого анализато в 1990;е гг. интерес исследователей смещается в сторону отдельных элементов концепции в контексте интеллектуальных и социальных процессов, имевших место в западном мире во второй половине XX в. Несмотря на то, что и тема влияния ситуационизма на события «Красного мая» 1968 г., и тема детальной реконструкции истории ситуационистской организации, продолжают интересовать отдельных исследователей и по сей день (наиболее значимым примером в последнем случае является изданная в 2012 г. монография П. Марколини6), удельный вес публикаций по этим темам в общем потоке исследований неуклонно снижается.

Так в 2006 г. была опубликована монография французского культуролога А. Копполы «Введение к фильмам Ги Дебора» 7, предметом исследования в которой стали режиссёрские работы французского философа-ситуациониста (вскользь эта о тема была затронута ранее в исследовании Ф. Дево, который ограничился анализом одной ленты). В работах Д. Келбога, Н. Лича, Э. Меррифилда, К. Росс пристальному изучению подверглись и воззрения ситуационистов относительно социального пространства и тех изменений, которые оказывает на него существующая в обществе экономическая система.9 На рубеже XX и XXI вв. был опубликован ряд статей, объектом научного изучения в которых выступал концепт «спектакля», краеугольный камень ситуационизма. Апофеозом этих публикаций стала монография «Медиаспектакль"10 американского философа Дугласа Келнера, который адаптировал концепт «спектакля» к современным реалиям общественной жизни в США.

С 1990;х гг. начинается изучение ситуационизма в отечественной науке, причем число российских исследований до сих пор остается сравнительно небольшим. Важную роль играла банальная недоступность источников для.

6 Marcolini P. Le Mouvement situationniste: une histoire intellectuelle. Paris, 2012.

7 Coppola A. Introduction au cinema de Guy Debord et de l’avant-garde situationniste. Cabris, 2006.

8 Devaux F. Le cinema lettriste: (1951;1991). Paris, 1992.

9 Kelbaug D. Writing Urbanism: A Design Reader. NY, 2008. Leach N. The anaesthetics of architecture. Cambridge, 1999. Merrifield A. Metromarxism: a Marxist tale of the city. NY, 2002. Ross K. The emergence of social space. London-NY, 2006.

10 Kellner D. Media spectacle. NY, 2003. большинства отечественных исследователей: абсолютное большинство работ ситуационистов до сих пор не имеет перевода на русский язык. Российские исследования ситуационистских идей носят спорадический характер, притом зачастую ситуационизм как таковой не является основным объектом исследования и рассматривается как составляющая часть масштабных социокультурных (молодежные движения 1960;х гг.), художественных (европейский авангард) или философских (марксизм, постмодернизм) явлений.

Первыми российскими работами, непосредственно посвященными ситуационистам, их социально-философским идеям и практике, стали статьи российского социолога и политолога А. Н. Тарасова «Ситуационисты и город» и «Ситуационистский интернационал»", опубликованные «Художественным журналом» в 1999 г. В том же номере журнала был опубликован перевод статьи.

Ги Дебора «Введение в критику городской географии», которая стала первой работой ситуационистов, переведенной на русский язык и доступной широкой аудитории. Статьи А. Н. Тарасова имели обзорный характер и наследовали основную проблематику западных исследований (резюме ситуационистской теории и практики и идеи, связанные с социальным пространством). Несмотря на то, что эти темы широко освещены западными исследователями, в российской науке эти публикации до сих пор остаются слабо изученными.

Стимулом к постепенному возрастанию интереса к проблеме в отечественной науке послужила публикация русского перевода книги Ги Дебора.

Общества спектакля" (пер. С. Офертаса) издательством Логос в 2000 г. Помимо непосредственно «Общества спектакля» издание включало в себя авторские «Комментарии к „Обществу спектакля“» и тексты написанных Дебором предисловий к 4-му итальянскому изданию (1979) и 3-му французскому изданию книги (1992). В 2011 г. издательством «Опустошитель» было выпущено новое.

11 Тарасов А. Ситуационистский Интернационал // Художественный журнал. № 24. 1999. С. 3537. и Тарасов А. Ситуационисты и город // Там же. С. 37−39.

12 Дебор Г.

Введение

в критику городской географии // Художественный журнал. № 24. 1999. С. 43−46.

13 Дебор Г. Общество спектакля. М, 2000. и издание книги (пер. А. Уриновский).14 Несмотря на разные литературные достоинства разных вариантов перевода, все они так или иначе достаточно адекватно передают содержание оригинального французского текста и не вносят в него принципиальных искажений. Наибольшим недостатком всех переводов следует назвать полное игнорирование переводчиками особого метода письма Ги Дебора — техники detournement, а также крайнюю слабость справочного аппарата.

Наиболее изученным в отечественной научной и общественной публицистике аспектом ситуационизма является концепт «спектакля». Большим шагом вперед в этом направлении стала интерпретация концепта «спектакля» в контексте постмодернистской философии, произведенная отечественным исследователем И. Ильиным в работе «Постмодернизм. Словарь терминов"15, который обнаружил параллели между понятием «спектакля» у Ги Дебора и терминами других философов, означающими «ощущение театральной призрачности, неаутентичности жизни». Российский философ-марксист Б. Ю. Кагарлицкий в исследовании «Марксизм: не рекомендовано для обучения"16 рассматривает концепт «общества спектакля» в трех плоскостях: как часть развития философии марксизма в 1960;х гг. (наследников Сартра и Франкфуртской школы), как часть философии постмодерна и как часть контркультуры 1960;х гг. (контркультура как модель противостояния обществу спектакля). Теме концепта спектакля было посвящено диссертационное.

1 7 исследование «Понятие „общество спектакля“ и его концептуальные корреляты» А. В. Кулика, защищенное в 2005 г. в Днепропетровском национальном университете (исследование выполнено на русском языке). Особый интерес вызывают не те параллели, которые автор увидел в современной философии (они достаточно очевидны и исчерпываются, преимущественно, постмодернистскими.

14 Дебор Г. Общество спектакля. М, 2011.

15 Ильин И. Необарокко // Ильин И. Постмодернизм. Словарь терминов. М, 2001. С. 171. Ильин И. Театральность современного сознания и постмодернистские теории театра // Там же. С. 279 287- Ильин И. Шоу-власть. // Там же. С. 340−341.

16 Кагарлицкий Б. Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения. М, 2006. С. 155−156.

17 Кулик А. В. Понятие «общество спектакля» и его концептуальные корреляты: Дис. канд. филос. наук: 09.00.05 / Днепропетровский национальный ун-т. Днепропетровск, 2005. авторами), но сходные мотивы, которые были у аналогичных философов до Ги Дебора (вплоть до Античности). Сравнительный анализ концепта «спектакля» и концепта «мифа» Р. Барта произведён в диссертации М. Д. Рахманиновой, посвящённой теоретическим основаниям современных форм анархизма.18.

Объект исследования французский ситуационизм, как социальное и социо-культурное явление.

Предмет исследования теоретические основания и особенности социально-культурных практик, инспирированных идеями ситуационистов.

Цель исследования комплексное исследование теоретических оснований социально-культурной практики французского ситуационизма в их полноте в контексте философской мысли XX в., роли ситуационистских идей в происходившем во второй половине XX в. процессе эволюции гуманитарного знания, практического значения этих идей в ходе событий Красного Мая.

Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:

1. выявить, уточнить и конкретизировать ключевые понятия ситуационизма и проанализировать ситуационистские идеи в исторической ретроспективе;

2. обнаружить и исследовать точки соприкосновения между идеями ситуационистов и концепциями других учёных разных областей гуманитаристики (философия, социология, история и т. д.);

18 Рахманинова М. Д. Генеалогия и теоретические основания современных форм анархизма (от XIX к XXI веку): Дис. канд. филос. наук: 09.00.11 / РГГУ. М, 2010.

3. определить и проанализировать аспекты практической реализации ситуационизма в социальной и эстетической практике.

Методологические и теоретические основы исследования.

В работе используются системный, полидисциплинарный, формационный, нормативный подходы в соединении с диалектическим методом. Системный подход позволил рассмотреть идеи ситуационистов как цельную систему, четко проследить связи между различными понятиями. Полидисциплинарный подход позволил осуществить всестороннее исследование французского ситуационизма и инспирированных им явлений в разных сферах общественной жизни. Нормативный подход позволил осуществить более полный анализ альтернативных моделей экономики, разрабатывавшихся ситуационистами. Учитывая позитивные стороны формационного подхода, автор исходит из представлений о первенстве в общественном развитии материальной экономической основы жизни, служащей глубинным основанием «тектонических подвижек» во всей системе социальных отношений, которые приводят к коренным социальным преобразованиям.

Методологической основой диссертационной работы стали принципы объективности, системности, историзма и диалектической противоречивости и общенаучные методы (анализ и синтез, сравнение, обобщение). Использование сравнительно-исторического метода позволило выявлять концептуальные основы и проводить сопоставления между социально-философскими идеями ситуационистов и современной им академической мыслью. Метод ретроспекции ориентировал на воссоздание общих тенденций социально-философской мысли, в контексте которых формировался и развивался ситуационизм.

Важнейшими методологическими приемами диссертационного исследования являются принципы восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического. Данные принципы реализуются в плане перехода от изучения абстрактных теоретических построений к раскрытию конкретных объективных оснований их взаимодействия с академической мыслью и непосредственной социальной практикой.

Важной составляющей авторской методологической позиции является сочетание общенаучных принципов: историзма и объективности. Последовательное применение этих принципов позволило воссоздать целостную картину французского ситуационизма в теоретическом и практическом аспектах. Принцип научной объективности позволил на основе детального анализа разнообразных по характеру и типу источников (монографии, публицистика, периодика, эпистолярные материалы) выявить предпосылки зарождения и ход развития социально-философских идей ситуационистов. Принцип историзма позволил рассмотреть эволюцию социально-философских взглядов во взаимосвязи с политическими, социально-экономическими и культурными процессами, происходившими в капиталистических странах во второй половине XX в.

Структура диссертационного исследования.

Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка литературы.

Заключение

.

В работе уточнена, дополнена и конкретизирована общая картина теоретических оснований ситуационизма, выявлены их философские и художественные источники. На основе произведенного анализа предложена и обоснована схема генезиса ситуационистских идей в области социального пространства. Проанализированы ранее слабо изученные концептуальные элементы ситуационизма.

Суммируя результаты произведённого нами исследования, мы предлагаем следующее определение ситуационизма.

Ситуационизм — комплекс идей, базирующийся на теории Маркса, высказанных кругом участников организации Ситуационистский Интернационал (1957;1972) в контексте деятельности этой организации. Этот комплекс имеет сложный гетерогенный характер, затрагивает все сферы жизни общества, и многие его идейные элементы являются логически независимыми друг от друга. С одной стороны, этот комплекс имеет вид глобального антисистемного метанарратива, соединяющего в единую картину разнообразные элементы социальной критики современного общества, основанного на капиталистическом способе производствас другой стороны — этот комплекс содержит в себе описание идеальных черт общества будущего. В этом смысле мы вправе говорить не о реализации в социально-культурной практике всего ситуационизма как такового, но о реализации отдельных его элементов. Одновременно с тем, определяющим для собственно практики ситуационизма является принцип неразрывности философии, культуры и политической борьбыт.е. ситуационизм политизирует (и «философизирует») эстетику, и, параллельно, эстетизирует социальную философию. В философском отношении ситуационизм близок к идеям французского утопического социализма (представленного работами Сен-Симона, Фурье и т. д.) и к немецкому коммунизму рабочих советов и люксембургианствув культурном — к традиции европейского авангарда первой половины XX в., выраженной в художественных течениях дадаизма и сюрреализма. Нами было выделено 10 идей, составляющих аксиоматическую базу французского ситуационизма: концепты спектакля, ситуации, идеи об особом характере социального времени и социального пространства, идея о роли культуры в обществе спектакля, идея о политическом процессе и актуальной форме современной революционной организации, методика detournement, особый взгляд на проблему авторского права, идеи об отказе от работы, экономическая модель потлач).

Принимая во внимание, во-первых, стремление ситуационистов к конструированию «единой модели социальной критики», а во-вторых, их принципиальный отказ от всяких форм идеологии и связанное с ним нежелание формировать собственную систему со строгими правиламимы, с одной стороны, рассматриваем французский ситуационизм как единую последовательную схему, а с другой стороны — анализируем независимое значение элементов этой схемы (отдельных концептов и идей). С этой целью, в первую очередь, был произведен анализ идей, высказанных в ключевой теоретической работе ситуационистовкниге «Общество спектакля» Ги Дебора и авторских комментариях к этой работе. Нами были выделены четыре основные идеи, запечатленные в этом тексте, и последовательно проанализированы в исторической перспективе:

1. концепт спектакля (новой схемы социально-экономических отношений, возникающей в послевоенном мире и характеризующийся пассивностью индивида и коммодификацией всех сфер общественной жизни) и связанный с ним по логике концепт ситуации (как микроуровень повседневности, который может быть сознательно сконструирован индивидуумом или группой индивидуумов в целях преодоления спектакля и овладения подлинной жизнью);

2. идея о трёх особых темпоральностях (циклической, необратимой и псевдоциклической), присущих разным типам обществ на разных этапах развития — в этом единственном случае в качестве источника использовалась исключительно книга «Общество спектакля», поскольку к этой теме ситуационисты более не обращались;

3. идея об особой роли культурного производства в формировании и воспроизведении современного общества, о деградации и опредмечивании культуры в современном мире;

4. особый взгляд на характер исторического и политического процесса в современном обществе, новые принципы революционной деятельности и организации, трансформацию государственности в условиях глобального спектакля.

Во-вторых, проанализирован ситуационистский комплекс идей о социальном пространстве. Предложена схема трехчастного деления этого комплекса. Поскольку эти элементы несмотря на общую тематическую взаимосвязь разнесены и содержательно, и хронологически, они могут рассматриваться и как разные аспекты единой проблемы, и как этапы генезиса.

Предложенная схема включает три элемента:

1. Психогеография — общий идейный каркас, попытка создания области научных исследований социального пространства на основе междисциплинарного взаимодействия, разработка экспериментального исследовательского метода («дрейф») и способов фиксации результатов исследования (психогеографические карты);

2. Критика урбанизма как формы отражения капиталистической рыночной экономики в социальном пространстве;

3. Унитарный урбанизм — комплекс конкретных социально-философских и технических проектов и решений по созданию новой социальной среды.

В-третьих, проанализирована особая методика составления художественного текста detournement, использовавшейся и пропагандировавшейся ситуационистами, заключавшаяся в использовании в новой роли готовых культурных форм. В этой же связи рассматривается идея антикопирайта, отмены авторского права как препятствия на пути прогресса, поскольку вне антикопирайта detournement фактически невозможен. Учитывая особое значение, которое принимает идея отказа от авторского права в современном мире в контексте непрекращающегося совершенствования и распространения по всему миру технологий электронного копирования, мы, в отличии от иных исследователей этой проблемы, полагаем необходимым вычленить и проанализировать её в качестве самостоятельной идеи.

В-четвёртых, изучены разработанные французскими ситуационистами новые модели экономики, альтернативные современной рыночной. В данной связи анализируются две идеи — об отказе от работы и о потлаче. Отказ от работы в данном случае рассматривается как фактическая реализация упразднения пролетариата, т. е. упразднения классового общества. Потлач — ритуал североамериканских индейцев, заключавшийся во взаимном обмене превосходящими дарами — выступал в роли конкретного общества, чья экономика построена не на накоплении, но на расходовании и дарении.

Анализ ситуационизма обнаруживает в нём достаточное количество сторонних заимствований и его эклетичный характер. Так, идея потлача была почерпнута из работ М. Мосса, идея detournement — из произведений Лотреамона и т. д. Одновременно с тем, эти заимствования не были банальной калькой, наоборот, они подвергались переосмыслению и теоретическому обоснованию и дополнению (Мосс всё-таки не предполагал принципиальной возможности потлача вне примитивных обществ, а Лотреамон лишь практиковал detournement не придавая этому методу необходимого теоретического каркаса). Таким образом, мы можем утверждать, что теоретические основания французского ситуационизма имеют сложный амбивалентный характер: с одной стороны, бесспорна их определенная утопичность, с другой стороны, столь же бесспорна их нацеленность на практическую реализацию.

Утопический характер определенных аспектов ситуационистского проекта (например, унитарного урбанизма или принципов экономики потлача в современном мире) не требует доказательств в силу его очевидности. Это в полной мере сознавал и самими авторами, полагавшими Ситуационистский Интернационал организацией «творцов новых желаний», т. е. создателей общей социальной перспективы, а не конкретных методов её достижения. Идейное конструирование идеальной и привлекательной со всех сторон модели ситуационисты полагали более важным, нежели разработку конкретных методов достижения этой цели.

Одновременно с тем, несмотря на утопически-идеалистический характер французского ситуационизма, он, одновременно с тем, предполагался ситуационистами, как модель, которая в своё время будет воплощена в социально-культурной практике. Это логично следует из предыдущего пункта: если есть новые желания, то будут и устремления эти желания реализовать. В силу того, что необходимая инфраструктура для реализации отдельных концептуальных элементов появилась только в последние десятилетия (а для реализации некоторых из них соответствующая инфраструктура не создана и по сей день), можно сделать вывод, что идеи ситуационистов будут оставаться актуальными и далее (и будут предприниматься новые попытки их практического воплощения).

В работе определены аспекты рецепции идей французского ситуационизма профессиональным сообществом академических учёных. Выявлены точки соприкосновения между социально-философскими идеями французского ситуационизма и новыми исследовательскими направлениями в гуманитаристике XX в.

В диссертационном исследовании данное положение рассмотрено в трёх аспектах.

Во-первых, конкретизировано значение теоретических оснований ситуационизма для общества XXI в. с учётом современных данных социологической науки. Для нужд нашего исследования мы используем данные о современном обществе развитых капиталистических стран, приведённые в работе «Медиаспектакль» (2003) американского социолога Дугласа Келлнера.

Произведённый нами анализ позволяет утверждать о нарастании в современном обществе явлений, описанных Дебором полвека назад: пассивность индивидуума, поддерживаемая посредством СМИподмена собственно творческой деятельности потреблением культурных товаровмаксимальная коммодицикация социального пространства и времени и т. д. Также в работе анализируется самостоятельное значение концепции «медиаспектакля», которую Келлнер строит на понятийном аппарате ситуационизма, выявлены и проанализированы некоторые новые социальные практики, созвучные концепциям Келлнера.

Во-вторых, указано место концепта «спектакля» в теоретических поисках философов всего мира (Бодрияр, Барт, Делёз и др.) адекватного описания театральности и виртуализированности жизни современных обществ. Поскольку эта проблема уже должным образом освещена в диссертационном исследовании A.B. Кулика «Понятие „общество спектакля“ и его концептуальные корреляты», мы в своём исследовании ограничились лишь указанием её наиболее важных аспектов (поскольку её полное игнорирование повредило бы полноте и последовательности нашей работы). Также в работе акцентирована и проанализирована семантическая схожесть концепта «спектакля» с концептом «псевдо-случая» американского социолога Д. Бурстина. Проведённый нами анализ позволяет утверждать, что понятие спектакля является наиболее широким по смыслу из всех рассмотренных, в то время как остальные описывают какой-то конкретный сегмент спектакля.

В-третьих, были раскрыты связи между французским ситуационизмом и современной ему профессиональной исторической наукой. Анализ концепта «ситуации» как микроуровня повседневной жизни в контексте коррелирующих понятий, введённых профессиональными учёными («момент» А. Леферва, «исключительно нормальное» Э. Гренди, «казус» Ю.Л. Бессмертного) позволил нам установить роль концепта «ситуации» в формировании новых исследовательских подходов в исторических исследованиях и создании эпистемологического аппарата исследовательской дисциплины микроистории.

Таким образом, удалось установить, что, идеи ситуационистов оказались вовлечены в процесс теоретического и методологического обновления исторической науки (инициированный работами М. Блока и школы «Анналов»).

В работе выявлены и изучены различные виды социальных практик, инспирированных французским ситуационизмом. Конкретизирована роль социально-философских идей ситуационистов в студенческих волнениях во Франции 1960;х гг. Установлена и проанализирована социально-философская составляющая кинематографического творчества Ги Дебора. Определены конкретные идеи, обретшие своё воплощение в политической и художественной практиках.

Социальные практики на основе идей французского ситуационизма должны изучаться в двух плоскостях — применение ситуационистских идей в политических процессах и в художественной практике. Не следует упускать из виду, что эти две плоскости имеют общие точки соприкосновения.

На основе анализа политической социально-культурной практики ситуационизма в контексте событий в Страсбурге 1966 г. и Париже 1968 г. мы можем выделить следующие идеи, воспринятые бунтующей французской молодёжью в наибольшей мере:

1. идея о современном обществе как об особом обществе спектакля и связанная с ней идея о создании ситуаций как о практике особой революционной игры;

2. отказ от любых форм идеологии как опосредованных форм спектакля и любых организаций авторитарного типа, опора на стихийность и коллективные массовые действия.

Значение ситуационизма в контексте событий мая 1968 г., одновременно с тем, не следует преувеличивать, равно, как не следует его и преуменьшать. Безусловно, основным катализатором событий были не студенческие выступления как таковые, но всеобщая забастовка, организованная представителями официальный левых партийв молодежной же среде наиболее активными были анархистские и маоистские организации (ситуационисты вообще не вели целенаправленной агитации именно среди студенчества, предельно жесткая критика студенческого статуса в памфлете «О нищете студенческой жизни.» могла лишь оттолкнуть большую часть молодёжи от ситуационистских идей). Но, одновременно с тем, все эти факторы создали питательную среду для распространения ситуационистских идей в среде молодёжи. С одной стороны, идея революции как таковой становится модной в молодёжной среде, с другой стороны, классические теоретические схемы (троцкизм, маоизм, сталинизм, анархизм и т. д.) не являлись особенно привлекательными для нового поколения. Это позволило французскому ситуационизму («новым желаниям», базирующимся на марксизме, но крайне отличным от привычных производных идеологий) выйти на историческую арену. Таким образом, идеи ситуационистов придали майским событиям во Франции неповторимый облик и сформировали свой собственный миф. Всеобщие забастовки, как и молодёжные восстания, в эти годы произошли во многих странах мира, однако, подлинный культурный феномен возник лишь вокруг Красного мая во Франции и Вудстока в США (который не был, разумеется, ни забастовкой, ни восстанием, но был прямо инспирирован борьбой молодёжи в Америке в 1960;е гг).

Упомянутая выше «модность революции» сыграла в итоге самую негативную роль, что прочувствовали на своём опыте сами участники Ситуационистского Интернационала, недолгое время пытавшиеся участвовать в Комитете по оккупации Сорбонны — совете бастующих студентов университета. Отказ от организации и опора на стихийность в полной мере продемонстрировали обратную сторону медали — студенческое самоуправление в Сорбонне оказалось неспособным решить простейшие вопросы, а сами «революционные» студенты оказались неспособны дать организованный отпор (и даже не пытались) частям полиции, прибывшим в июне для прекращения студенческой забастовки. Представляется бесспорным, что абсолютное большинство последователей ситуационизма из числа студентов (за исключением отдельных наиболее фанатичных сторонников) осознавало утопический характер его идей и их принципиальную нереализуемость в современных им условиях, однако, это совершенно не воспринималось ими как недостаток. Знаменитые слова Че Гевары «будьте реалистами — требуйте невозможного» наиболее полно описывают их логику. Однако, для студентов, воспринимавших революцию как нечто модное, «требовать» и означало именно требовать на уровне лозунгов, а не добиваться и отстаивать достигнутое. Хотя эта «модность» и помогла вовлечь в орбиту революционных событий новых людей, теоретические основания ситуационизма воспринимались ими некритически (что отмечал и сами ситуационисты, полагавшие в дни восстания принципиально важным не немедленную реализацию идеи об отказе от работы, но взаимодействие между бастующими), а потому служили лишь созданию определенного флёра событий, но не углублению революционных процессов.

Потому в изучении социально-культурной практики мы останавливаемся только на тех моментах, которые становились объектом попыток практической реализации. Нам известны попытки продолжить психогеографические исследования в наши дни (связанные преимущественно с Лондонской и Нью-Йоркской Психогеографическими Ассоциациями), в т. ч. и в России (в 2000;х были опубликованы заметки по психогеографии Ульяновска, а в 1990;х в Москве существовало близкое по устремлениям и философии движение анархо-краеведов), однако, они не рассматриваются в данном случае в качестве полноценной социальной практики, поскольку они имеют спорадический характер, непоследовательны, не скоординированы должным образом между собой, и, главным образом, не дают сколь-либо существенного теоретического дополнения оригинальных идей.

В художественной культуре наиболее полное использование получила идея detournement — использование готового культурного кода в новой роли, в подрывных целях. Начало такому использованию было положено лидером организации Ги Дебором в шести снятых им кинофильмах. Рассмотреть это утверждение мы можем с двух позиций. Первая позиция — это непосредственное использование элементов detournement в композиции кинолент, составленных с использованием большого количества видеофрагментов из посторонних источников (из других кинолент, новостных выпусков, рекламных роликов и т. д.). Вторая позиция — это рассмотрение кинематографического творчества Ги Дебора как detournement кинематографа как такового, использования готовой культурной формы языка кино в новой и несвойственной доселе для него роли носителя и передатчика социально-философских теоретических построений (апогеем которого являются экранизация книги «Общество спектакля» и лента «Опровержение всех суждений.», являющаяся репликой автора в общественной дискуссии, спровоцированной выходом фильма «Общество спектакля»). Даже обращаясь в своём творчестве к автобиографическим мотивам (например, в фильмах «О прохождении нескольких людей.» и «In girum imus nocte.»), Дебор делал это лишь с целью конкретизации отдельных философских положений или определенных аспектов их социальной практики. Таким образом, мы вправе говорить о том, что Ги Дебор был не кинорежиссёром как таковым, но философом, прибегавшим для нужд своего повествования к использованию возможностей языка кино.

Однако, detournement практиковался не только Дебором. Наиболее известные примеры «народного» использования detournement — создание агитационных комиксов французским студенчеством и рабочей молодёжью в конце 1960;х гг. В их производстве можно выделить две стратегии: первая — это замена реплик в готовом комиксе, вторая — создание полностью нового произведения с использованием изображений из разных источников (таким образом, например, построен комикс «Возвращение колонны Дуррути» студента Андре Бертрана, анализирующийся в нашей работе в контексте событий в Страсбурге 1966 г.). Абсолютное большинство таких произведений апеллировало к тем или иным аспектам социально-философских идей ситуационистов (вплоть до создания микро-комикса на основе целых глав книг «Общество спектакля» и.

Революция повседневной жизни" Р. Ванейгема). За пределами Франции эта традиция также была достаточно заметной в США, где её после распада ситуационистской организации продолжала местная про-ситуационистская группировка Министерство Общественных Тайн. Среди исследователей присутствует мнение, что эти комиксы большей частью были созданы самими участниками Ситуационистского Интернационала, однако, реальные факты авторства опровергают его.

В наши дни художественные формы detournement получают распространение в интернет-среде как часть графической культуры имиджборд (анонимных форумов, общение на которых строится преимущественно не в виде текстовых сообщений, а в виде обмена изображениями, значительная часть которых создаётся путём добавления надписей в готовые фотографии и даже путём составления разной длины комиксов из таких изображений). Развитие компьютерных технологий работы с графикой предельно упростило создание подобной графики. В среде имиджборд даже складывается определенное подобие канона — некоторые изображения, использующиеся для создания новых произведений наиболее часто, получают статус «мемов». Представляется странным тот факт, что никто из исследователей ранее не отметил эту достаточно очевидную преемственность. Одновременно с тем, в этой среде происходит выхолащивание подрывного элемента detournement: безусловно, анонимность располагает к большей открытости и известно немалое количество таких произведений, имеющих непосредственно революционный и антиправительственный характер, однако же, в подавляющем большинстве случаев detournement используется исключительно в целях достижения комического эффекта.

Ги Дебор явился одним из новых теоретиков в области трансформации социальной жизни. В этом смысле идеи Ги Дебора становятся отчасти созвучны с праксиологией, учением о человеческой деятельности и реализации человеческих ценностей в реальной жизни. Эта параллель достаточно парадоксальна, ведь идеал Ги Дебора (полное упразднение рыночной экономики) и идеал представителей праксиологического направления (возведение рыночной экономики в статус абсолюта) диаметрально противоположны (хотя также имеют общий элемент отмены государства) — идеи Ги Дебора представляли собой негативный аспект праксиологии. Ги Дебор — это философ нового типа, который не только разработал идеи, но и дал некоторую методологию для социальных практиков, которые увидели его идеи именно в аспекте социальной деятельности. Таким образом, социально-философские идеи Ги Дебора представляют безусловный интерес для российского читателя, интересующегося анализом происходящих вокруг него социальных процессов, хотя воспринимать их следует критически, учитывая имевшуюся практику.