Паломнический сюжет в «Путешествии ко Святым местам в 1830 году» и «Путешествии по Святым местам русским» А.Н. Муравьева

Одним из традиционных христианских обычаев является паломничество — посещение мест, отмеченных присутствием священных ценностей. С точки зрения верующих людей, оно «служит основой перехода от реальной земной жизни к жизни духовной, поэтому предпринимается с целью исполнения благочестивой клятвы или обета в надежде на обретение Божественной гармонии. В русской культуре паломничество представлено не только как собственно религиозное, но и как литературное явление. К XII веку формируется особый жанр «хожения» — художественное описание Святой земли человеком, совершившим паломничество в Иерусалим, на Афон или в Царьград (Константинополь). Постепенно этот жанр претерпевает изменения, связанные с различными историко-культурными процессами, с влиянием светских «путешествий» и другими факторами, приведшими к появлению в начале XIX века особой литературной формы «путешествия ко Святым местам», воплотившейся в творчестве Андрея Николаевича Муравьева (1806 — 1874). В декабре 1829 г. он отправляется в путешествие в Палестину и Египет, впечатленияот которого станут, основой «Путешествия ко Святым местам в 1830 году». По признанию автора, посещение Иерусалима было его давней мечтой, отказаться от которой у него не было сил — позже он вложит в уста своего героя такие слова: «тогда <.> рЪшился я <.> пуститься въ новый дальнш путь, отъ раннихъ лЪт начертанный въ моихъ мысляхъ, къ священной ц-Вли, которой уже не могъ миновать на жизненномъ попршцъ"1. Осознавая сакральную значимость описываемого странствия, Муравьев, тем не менее, определяет произведение не как «паломничество», а как «путешествие». Для.

1 Муравьев, А. Н. Путешествие ко Святым местам в 1830 году / А. Н. Муравьев. — Изд. 2. — СПб., 1833. — 4. 1. С, 15 (далее ссыпки на это издание (П1830) приводятся в круглых скобках с указанием номера части и страницы).

XIX в. «путешествие» осознается как странствие «по чужим местам"1, в словаре В. И. Даля религиозный контекст этого слова не зафиксирован (подобной семантикой наделяются слова «паломничание» и «пилигримство»). Опираясь на духовную традицию «хожений» и светскую традицию «путешествий», Муравьев дает новую интерпретацию паломнического сюжета. Специфика «путешествия ко Святым местам» заключается в синтезе светского и религиозного начал2. С одной стороны, автор, несомненно, причастен к христианскому мировосприятию, с другой — он сохраняет связь с мирскими ценностями жизни. Свое развитие этот сюжет получает в следующем путевом произведении Муравьева — «Путешествии по Святым местам русским», в котором были художественно воссозданы авторские впечатления от посещения t святынь России. Эта книга оказалась не только еще одним образцом новой литературной формы, но и стала сюжетным продолжением первого «Путешествия.», развивая идею духовной эволюции повествующего героя.

Исследование отражения русской духовной традиции в творчестве А. Н. Муравьева является актуальным на фоне возрастающего научного интереса к религиозным основам русской культуры и литературы. Говоря о личности и литературном труде этого писателя, можно привести слова Н. С. Лескова, написанные больше века назад, но до сегодняшнего дня не утратившие своей 1 значимости: «Андрей Николаевич Муравьев — лицо очень замечательное, I оригинальное и до сих пор еще никем не описанное с тою тщательностию, какой заслуживает этот характерный выразитель своего времени"3. А. Бала-кин в рецензии на монографию H.A. Хохловой, посвященной творческому пути А. Н. Муравьева, справедливо заметил, что в советский период отечественное литературоведение концентрировало свое внимание на «эпохообра-зующих» авторах, вокруг которых выстраивалась концепция развития лите.

1 Даль, В. И. Словарь живого великорусского языка: в 4-х тт. Т. 3. / В. И. Даль — М.-СПб. М. О. Вольф, 1881. — С. 544.

2 Хохлова, H.A. Андрей Николаевич Муравьев — литератор / H.A. Хохлова. — СПб.' Дмитрий Буланин, 2001. -С. 171.

3 Лесков, Н С. Таинственные предвестия / Н. С. Лесков // Лесков, Н. С. Собрание сочинений в 12 тт. Т. 7. / Н С. Лесков. -М.: Правда, 1989. — С. 375. ратурного процесса. Исследования, посвященные творчеству писателей, не входивших в окружение этого «центрального» автора, носили маргинальный характер1. Муравьев оказался в числе последних. Литературоведение долгое время обращалось не столько к изучению его произведений, сколько к рассмотрению биографии писателя в связи с исследованием творчества современников Муравьева: A.C. Грибоедова, A.C. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. И. Тютчева. Действительно, яркая, неординарная, противоречивая личность писателя в определенный момент привлекла к себе внимание исследователей, оставив в тени его творчество. Муравьев был знаком с крупнейшими литераторами своего времени2, принят при дворе, имел связи с представителями высшей духовной власти — в том числе, с митрополитом московским Филаретом (Дроздовым), беседовал со святителем Игнатием з.

Брянчаниновым), близким другом его старшего брата — H.H. Муравьева. Находясь в окружении таких ярких и выдающихся людей, Муравьев сумел не только не потеряться в ореоле их известности, но и стать заметной личностью своего времени. К его мнению прислушивались, его взглядами интересовались, его считали знатоком христианской культуры, исключительным человеком, «рыцарем Гроба Господня». Муравьев был объектом светских пересудов, участником сложных политических интриг в сфере духовной власти, адресатом эпиграмм и лирических стихотворений. Еще при жизни он собственноручно «воздвиг» себе памятник, привезя из поездки в Египет двух сфинксов, которые до сих пор украшают набережную Невы. Но общественные заслуги Муравьева не исчерпывают его значимости для русской культуры. Творчество писателя, где он проявил себя как светский литератор, сделавший книги религиозного содержания доступными широкому кругу читателей, заслуживает не меньшего внимания, чем его биография.

1 Балакин, А. Н. А. Хохлова. Андреи Николаевич Муравьев — литератор [Электронный ресурс] / А. Балакни. Режим доступа: http://magazines.russ.rU/nrk/2002/l/bala.html.

2 См.: Муравьев, А. Н. Знакомство с русскими поэтами / А. Н. Муравьев. — Киев: тип. И. и А. Давиденко, 1871- Муравьев, А. Н. Мои воспоминания / А. Н. Муравьев. -М.: Синод, тип., 1913.

3 Митрополит Филарет и святитель Игнатий были причислены к лику Святых.

Первые опыты осмысления творчества А. Н. Муравьева были предприняты еще в XIX веке, но, преимущественно, они носили обзорный или литературно-критический характер1. В послереволюционный период его литературное наследие на долгое время исчезает с читательского и исследовательского поля зрения. В 80-е годы XX века постепенно возобновляется интерес к творчеству Муравьева: выходит несколько переизданий его книг, опубликованы некоторые ранние стихотворения писателя, при жизни издававшиеся в литературных журналах3, появляются исследовательские труды, посвященные его творчеству. Работой, которую можно назвать «родоначальницей» современной волны научного осмысления творчества Муравьева, стала статья В. Э. Вацуро «Эпиграмма Пушкина на А.Н. Муравьева"4, в которой исследователь поставил вопрос о необходимости детального изучения литературного наследия писателя. Идея была подхвачена H.A. Хохловой, которая предприняла грандиозную работу по изучению творческой биографии Муравьева «поэтики его ранних произведений. В 2001 году вышла ее книга «Андрей Николаевич Муравьев — литератор"5, являющаяся на сегодняшний день наиболее полным исследованием творческой судьбы писателя. По большей части эта работа посвящена описанию различных аспектов биографии Муравьева и изучению раннего этапа литературной практики писателя, но автор затрагивает и ряд вопросов, связанных с этапом его «духовного» творчества. Началом этого периода, по мнению исследователя, становится создание «Путеше.

1 Казанский, П. С. Воспоминание об А. Н. Муравьеве / П. С. Казанский. -М.: Унив. Тип. (М. Катков), 1877- О сочинениях A.H. Муравьева. — СПб, 1857- Краткий обзор всех сочинений A H. Муравьева / Святогорец, что на Донце. — СПб., 1866 и др.

2 Репринтные издания: Путешествие по Святым местам русским. — М.: Книга: СП «Внешиберика», 1990; Письма о богослужении: В 2-х тт. — М.: Рус. духов, центр, 1993 Жития святых российской церкви, а также иверских и славянских и местночтимых подвижников благочестия: Мес. сентябрь. -М.: Изд. отд. Московского патриархата: Посад, 1993; Жития святых российской церкви, а также иверских и славянских и местночтимых подвижников благочестия: Мес. сентябрь. -М.: Изд. отд. Московского патриархата Посад, 1994. Адаптированные издания: Первые четыре века христианства. — СПб.: О-во святителя Василия Великого, 1998; Русская Фиваида на Севере. — М.: Паломник, 1999; Письма с Востока (с 1849 по 1850 г.). Ч. I. — M.: ИХТИОС, 2005; Путешествие ко Святым местам в 1830 году. -М.: Индрик, 2007.

3 В сборнике: Поэты 1820−1830-х годов. — Л.: Советский писатель, 1961; в переиздании альманаха «Северная лира на 1927 год». — M.: Наука, 1984.

4 Вацуро, В. Э. Эпиграмма Пушкина на А. Н. Муравьева / В. Э. Вацуро II Пушкин: Исследования и материалы. Т. 13. — Л.: Наука, 1989. — С. 222 — 241.

5 Хохлова, H.A. Андрей Николаевич Муравьев — литератор / H.A. Хохлова — СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. ствий.", принесших Муравьеву известность. H.A. Хохлова останавливает внимание на первом произведении, написанном в этой литературной форме -«Путешествии ко Святым местам в 1830 году». Сравнивая книгу Муравьева с «Путешествием из Парижа в Иерусалим. и обратно из Иерусалима в Париж.» Ф.Р. де Шатобриана, она приходит к выводу, что «Путешествие.в 1830 году» открыло новую эпоху в традиции описания Святых мест. Феномен Муравьева заключается, по мнению Хохловой, в том, что он не только создал новый, религиозный тип «путешествия», но и своим творчеством исчерпал его — последователей в прямом значении у него не было.

Изучению преломления паломнической традиции в творчестве Муравьева посвящено диссертационное исследование И.В. Моклецовой1. Ее работа носит культурологический характер, но в ней затрагиваются многие вопросы, относящиеся к сфере литературоведения. Моклецова рассматривает многообразие форм воплощения паломнической традиции в русской словесности от произведений фольклора до особого жанра «путешествия ко Святым местам», соединяющего в себе религиозное содержание духовной традиции и новые повествовательные средства, выработанные художественной литературой. Объектом осмысления в ее работе становятся «восточные» «Путешествия.» Муравьева — «Путешествие. в 1830 году» и «Письма с Востока в 1849−50 годах», в основу которых легли две поездки писателя 5 в Палестину. Особое внимание исследователь уделяет тем сюжетно-композиционным особенностям произведений, которые непосредственным образом связаны с проблемами этноконфессионального, этнопсихологического и эстетико-исторического характера. К изучению художественного своеобразия литературного наследия Муравьева обратились и другие современные исследователи: о возрастающем интересе к творчеству писателя свидетельствует организованная в 2006 г. Императорским Православным Палестинским Обществом научно-общественная конференция «Рыцарь Гроба Господня», приуроченная.

1 Моклецова, И. В. Русское православное паломничество как явление культуры (на примере произведений А.Н. Муравьева) / И. В. Моклецова. АКД М., 2002. к 200-летию со дня рождения Муравьева. В ней приняли участие исследователи разных областей науки, рассматривающие литературное наследие и личность писателя в контексте русской культуры: H.A. Хохлова, И.В. Мок-лецова, З. И. Платонова, O.A. Колобов, О. В. Быстрова, Г. В. Захарова и др. Об актуальности творчества Муравьева свидетельствует и использование его произведений с прикладной целью. Так, например, на чтении отрывков из «Путешествия по Святым местам русским» основан цикл радиопередач H.H. Жервэ «Путешествия по святым местам"1. Эта же книга используется в качестве учебного пособия по курсу «Основы православной культуры» в МОУ ДО «Истоки» г. Волгоград2. Внимание современного читателя к литературному наследию Муравьева и вновь возникший научный интерес к его творчеству делают актуальной проблему рассмотрения произведений писателя в контексте русской литературной, культурной и религиозной традиций.

Объектом диссертационного исследования стали два произведения А. Н. Муравьева: «Путешествие ко Святым местам в 1830 году» и «Путешествие по Святым местам русским», рассмотренные в нескольких прижизненных изданиях, что дало возможность проследить эволюцию творческой мысли автора. Кроме того, в работе привлекается ряд других произведений русской путевой литературы XII — XIX вв. для понимания генезиса и особенностей поэтики паломнического сюжета.

Предметом анализа стала сюжетообразующая категория обрядового пути «путешественника ко Святым местам», в которой нашло отражение особое представление о мире, что проявилось, в первую очередь, в специфической трактовке пространственных образов.

В работе ставится цель выявить особенности поэтики «Путешествия ко Святым местам в 1830 году» и «Путешествия по Святым местам русским» в аспекте пространственной организации и специфики реализации сюжетного статуса категории пути, соотносимой с обрядовой структурой паломничест.

1 Информация получена на сайте: http://vvwv.radiomaria.ru/programs/l Oputeshpomestam.htm.

2 О программах и методиках курса «Основы православной культуры» см. на официальном сайте МОУ ДО «Исток»: http://vvwv.volgadmin.ru/istoki/about.htm. ва. Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд следующих ' задач:

• определить паломничество как религиозный и литературный феномен и на этом фоне проследить возникновение и развитие сюжета литературного паломничества;

• обозначить положение «Путешествия ко Святым местам в 1830 году» и «Путешествия по Святым местам русским» А. Н. Муравьева в контексте паломнической литературы и светских «путешествий» начала XIX века;

• проанализировать пространственную организацию «Путешествий.» А. Н. Муравьева в аспекте литературной и религиозно-мифологической традиций;

• рассмотреть основные аспекты реализации категории пути и выявить обрядовые элементы сюжета «путешествия» ко Святым местам;

• обосновать духовную эволюцию повествующего героя через анализ молитвенного дискурса «Путешествий.».

Методология исследования основана на нескольких подходах, включая структурно-типологический, историко-литературный и культурологический методы, что обусловлено предметом анализа. Методологической базой диссертационной работы послужили научные труды в области теории и истории литературы (работы по поэтике М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова, Д. С. Лихачеваисследования традиций путевой литературы В. В. Данилова, В. А. Михельсона, Н. И. Прокофьева, В. М. Гуминского, Н. В. Котрелева, М. В. Рождественской, С. Н. Травникова, Н. С. Трубецкого, Т. Роболи, Е. С. Ивашиной, В. А. Михайлова, В. В. Наумкина, Б. Романоваработы, посвященные творчеству А. Н. Муравьева: В. Э. Вацуро, H.A. Хохловой, И.В. Моклецо-вой), литературоведческие исследования в области русской духовной традиции (Э.М. Афанасьевой, И. А. Есаулова, В. А. Котельникова, В. В. Лепахина, A.B. Моторина, В.Н. Топорова), труды отечественных и зарубежных мифологов, этнографов и фольклористов (В.Я. Проппа, Е. М. Мелетинского,.

Дж.Дж. Фрэзера, А. ван Геннепа, М. Элиаде и др.), богословские сочинения (Феофана Затворника, Иоанна Кронштадтского, Иоанна Лествичника, С. Булгакова, А. Меня, А. Шмемана).

Путь паломника стал магистральной сюжетной линией многих произведений русской литературы начиная с ХП века и до сегодняшних дней. Исследованию реализации этой модели в литературных сюжетах посвящено большое количество научных работ. К изучению паломнической литературы обратились еще в XIX веке. В 1837 году вышла книга «Путешествия русских людей в чужие земли», в предисловии к которой И. П. Сахаров дал обзор русских хожений и литературных путешествий с ХП до XVIII столетия, где выделил путевую литературу в качестве отдельной разновидности, отличной от «Исторической, Духовной и Народной» 1. Интересен подход C.B. Максимова, осмысляющего поэтику литературы путешествий сквозь призму русской национальной культуры2. Значительный вклад в разработку вопроса внес А. Н. Пыпин, который рассматривал древнерусские «хожения» как первые образцы литературы «путешествий», сформировавшейся в результате постепенной секуляризации жанра3. В XX веке, в постреволюционный период, изучение паломнической литературы было на время приостановлено. Вновь к этой проблеме обратились лишь в 60-е годы. В 1962 году в Трудах отдела древнерусской литературы выходит работа В. В. Данилова «О жанровых особенностях древнерусских «хожений» «, посвященная вопросу происхождения и родственных связей средневековой путевой литературы4. В 70-е годы к проблеме изучения литературных паломничеств обращается В. А. Михельсон, который рассматривает в монографии «» Путешествие» в русской литературе"5 историю развития этой жанровой формы, соотнося периоды подъема и.

1 Путешествия русских людей в чужие земли. — СПб.: Изд. Н. Власова, 1837.

2 Максимов, C.B. Литературные путешествия / C.B. Максимов. -М.: Современник, 1986.

3 Пыпнн, А. Н. Древнерусское паломничество / АН. Пыпин. — СПб., 1896- а также Пыпин, АН. История русской литературы. Т. 2. / А. Н. Пыпин. — СПб., 1902.

4 Данилов, В.В. О жанровых особенностях древнерусских «хожений» / В. В. Данилов // ТОДРЛ. T. XVIII. -М.: Наука, 1962. С. 21 -37.

5 Михельсон, В.А. «Путешествие» в русской литературе / В. А. Михельсон. Ростов-на-Дону: Ростовский университет, 1974. спада ее актуальности с особенностями исторического развития России. Позже, в работе «Эстетическая концепция «хожения» и русский путевой очерк"1 исследователь обратился к изучению взаимосвязи между древнерусскими «хожениями» и путевыми очерками Нового времени. Для нашего исследования работы В. А. Михельсона представляют особую ценность, поскольку при исследовании произведений Муравьева важно выявить тенденции взаимодействия светской и религиозной разновидностей путевой литературы.

Наиболее активно «хожения» стали изучаться в 80-е годы XX века. В это I время выходят работы Д. С. Лихачева, который обращается к вопросам происхождения и поэтики древнерусских текстов2. Огромный вклад в. изучение традиций паломнической литературы внес H.H. Прокофьев, им были переве-, дены, подготовлены к публикации и изданы в серии «Сокровища древнерусской литературы» наиболее крупные произведения жанра «хожения». «Книга хожений"3 вышла в 1984 году, а в 1988 увидели свет «Записки русских путешественников XVI — XVII веков"4 — сборник, в который вошли паломнические и светские «хожения», статейные списки, а также «отписки» и «скаски» землепроходцев. Прокофьев выступил не только как публикатор, но и как исследователь жанра. В начале каждого из двух сборников помещены вступительные статьи, в которых рассматривается история возникновения «хожений», их стилистика и композиционные особенности, проблема автора в произведениях такого рода, а также постепенная беллетризация жанра5. Эти книги стали первым и долгое время оставались единственным опытом антологии.

1 Михельсон, В А. Эстетическая концепция древнего «хожения» и русский путевой очерк / В. А. Мнхельсон // Эстетические взгляды писателя и художественное творчество. Кн. 2. — Краснодар: Кубан. ун-т, 1997. — С. 3 — 18.

2 Лихачев, Д. С. Система литературных жанров Древней Руси / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Исследования по древнерусской литературе / Д С. Лихачев. — Л.: Наука, 1986. — С. 57 — 78- а также Лихачев, Д. С. Великое наследие / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранное: Великое наследиеЗаметки о русском / Д С. Лихачев. -СПб.: Logos, 1997. — С. 9−466.

3 Книга хожений. Записки русских путешественников XI — XV веков. -М.: Советская Россия, 1984.

4 Записки русских путешественников XVI — XVII веков. — М.: Советская Россия, 1988.

5 Прокофьев, Н. И. Хожение: путешествие и литературный жанр / Н. И. Прокофьев // Книга хожений. Записи! русских путешественников XI — XV веков. — М., 1984. — С. 5 — 20- а также: Прокофьев, Н.И.

Литература

путешествий XVI — XVII веков / Н. И. Прокофьев // Записки русских путешественников XVI — XVII веков. -М., 1988.-С. 5−20. древнерусских произведений, описывающих странствия в чужие земли1. В конце 80-х годов вышли работы В. М. Гуминского, в которых поднимается вопрос об эволюции художественного мировосприятия в литературных путешествиях, происходящей в процессе движения от древнерусской литературы к литературе Нового времени2. Этой же проблеме посвящены исследова.

•5 ния Н. В. Котрелева, М. В. Рождественской и С. Н. Травникова, где рассматриваются особенности пространственной организации художественного мира русской путевой литературы в их развитии. Семиотический подход к изучению проблемы был применен Н. С. Трубецким. Он рассмотрел «хожение» в контексте средневекового религиозно-мифологического миропонимания и особенностей русской ментальности4.

Как видно, большей частью исследователи обращались к изучению древнерусских описаний Святой земли. Достаточно подробно рассмотрена также паломническая литература XX века, представленная творчеством В.А. Никифорова-Волгина, Б. К. Зайцева, И.С. Шмелева5 и др. Что касается образцов жанра, созданных в XIX веке, стоит отметить упомянутые труды В. М. Гуминского, В. А. Михельсона, а также исследования Т. Роболи6, Е.С. Ивашиной7, В.А. Михайлова1, в которых представлены обзоры произведений пу.

1 В 2005 году в издательстве «Наука» вышла «Антология хожений русских путешественников, ХП — XV века», составленная и прокомментированная Е И. Малето. Несмотря на то, что исследование, сопровождающее книгу носит историографический характер, оно также представляет интерес для литературоведения.

2 Гуминскнй, В. М. Открытие мира, или Путешествия и странники [О русских писателях 19 в.] / В.М. Гумин-ский.-М: Современник, 1987.

3 Котрелев, H.B. Восток в записках европейского путешественника («Миллион») / Н. В. Котрелев // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. — М., 1974. — С. 477 — 516. Рождественская, М. В. Образ святой земли в древнерусской литературе / М. В. Рождественская // Иерусалим в русской культуре. — М., 1994. — С. 8 — 13- Травников, С. Н. Поэтика художественного пространства в путевой литературе к. XVII — н. XVIII века / С. Н. Травников // Поэтика жанров русской и советской литературы. Межвузовский сборник научных трудов. — Вологда, 1988. — С. 3 — 17.

4 Трубецкой, H.C. «Хоження за три моря» Афанасия Никитина как литературный памятник / Н. С. Трубецкой // Семиотика: Антология. — М.: Академический проект, 2001. — С. 496 — 524.

5 Драгунова, Ю. А. Проза Б.К. Зайцева 1901 — 1922 гг. АКД. / Ю. А. Драгунова. — Тверь, 1997; Глушкова, Н. Б. Паломнические «хожения» Б. К. Зайцева: особенности жанра. АКД. / Н. Б. Глушкова. — М, 1999; Дунаев, М. М. Своеобразие реализма И. С. Шмелева. АКД. / М. М. Дунаев. — JL, 1979; Черников, А. П. Проза И.С. Шмелева: концепция мира и человека. АДЦ. / А. П. Черников. -М., 1996; Любомудров, A.M. Духовный реализм в литературе русского зарубежья: Б. К. Зайцев, И. С. Шмелев / А. М. Любомудров. — СПб.: Дмитрий Бу-ланин, 2003 и др.

6 Роболи, Т.

Литература

«путешествий» / Т. Роболи // Русская проза: Сб. ст. / Под ред. Б. Эйхенбаума и 10. Тынянова. — Л. Academia, 1926. — С. 42 — 73.

7 Ивашина, Е. С. Жанр литературного путешествия в России конца ХУШ — первой трети XIX в. АКД. / Е. С. Ивашина. — Волгоград, 1999. тевой литературы Нового времени и дан анализ поэтики. Но акцент в них сделан на светских образцах жанра — исключение составляют работы В.В.

2 3.

Наумкина и Б. Романова, где рассматриваются описания путешествий на христианский Восток. Важным событием для литературоведения, занимающегося изучением путевой литературы, стала публикация монографии французского исследователя А. Шёнле «Подлинность и вымысел в авторском самосознании русской литературы путешествий 1790 — 1840"4, в которой анализируется процесс создания в русской путевой литературе «авторской личности» и возникновения литературы «вымысла».

Литература

«путешествий» рассматривалась исследователями в различных аспектах, но при любом подходе особое внимание уделялось категории пути, определяющей сюжетно-композиционные и идейные особенности произведений. В творчестве Муравьева специфика этой категории определяется ее соотношением с обрядом паломничества, актуализирующим идею «перехода», разрыва со старой жизнью и приобщения к новому, духовному, миру и мировосприятию. Паломничество как религиозное явление принадлежит к группе обрядов, получивших название переходных (А. ван Геннеп, Е.М. Мелетинский) или, в другой терминологии, обрядов посвящения (В.Я. Пропп, С.Я. Лурье), инициации (Дж.Дж. Фрезер). К изучению этой традиции обращалось большое количество исследователей, но их работы по большей части относятся к области фольклористики и этнографии. Большой вклад в развитие теории обряда внес Дж.Дж. Фрезер5. В монографии «Золотая ветвь» («The golden Bough») он рассмотрел вопросы, связанные с обрядами’посвящения, а также обрядовыми циклами, посвященными культу Адониса, Атти.

1 Михайлов, В. А. Эволюция жанра литературного путешествия в произведениях русских писателей XVIII—XIX вв.еков. АКД /В.А. МихайловВолгоград, 1999.

2 Наумкнн, B.B. Пальмовая ветвь русских путешественников / B.B. Наумкин // Путевые заметки русских писателей I половины XIX века. — М.: Школа-Пресс, 1995. — С. 5 — 14.

3 Романов, Б. Путешествия в Святую землю / Б. Романов // Путешествия в Святую землю. — М.: Журн. «Лепта)), 1995.

4 Шенле, А. Подлинность и вымысел в авторском самосознании русской литературы путешествий 1790 -1840 / А. Шёнле. — СПб.: Академический проект, 2004.

5 Фрезер, Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии / Дж.Дж. Фрезер. — М.: Издательство политической литературы, 1980. са и Осириса. Важным аспектом осмысления инициальной семантики является изучение особенностей структуры переходных обрядов, призванных помочь человеку преодолеть ритуальную границу преображения. Специальный анализ данной проблемы был предпринят французским этнографом и фольклористом А. ван Геннепом. Результаты этого исследования отражены в самой знаменитой из его работ — «Обряды перехода» («Les rites de passage»). Автор выделяет в структуре переходного обряда три элемента, наделенных определенной ритуальной нагрузкой: прелиминарный (отделение от исходной социальной и духовной парадигмы и подготовка к «переходу»), лиминарный (промежуточный, связанный с обрядовым испытанием) и постлиминарный (включение посвящаемого в новую жизненную систему)1. При этом, замечает исследователь, на практике не обязательно равновесие всех трех составляющих. Более того, в некоторых случаях промежуточный период растянут настолько, что представляет собой автономный обряд. Таковым, например, является паломничество, понятое в широком смысле. В христианской традиции существуют правила отделения паломника от светского мира и приобщения его к миру сакральному еще до того, как он отправится в путь: внешне это проявляется в отказе от скоромной пшци, воздержании, приобретении особых знаков (амулетов, четок и т. д.). По древнему обычаю считалось, что паломник оказывается в особом состоянии, как только покидает свой дом2. Подобный подход к рассмотрению специфики паломнического пути вполне справедлив для сюжетной структуры «путешествия ко Святым местам». Но следует заметить, что понимание «путешествия» как целостного, нечленимого обряда не позволяет выявить его глубинный духовный смысл. В ходе поклонения Святым местам повествующий герой проходит ряд более мелких ритуальных этапов, отражающих постепенную духовную эволюцию «путешественника».

1 Геннеп, А., ван. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов / А. ван Гсннеп. — М.: Восточная литература, 1999.-С. 15.

2 Там же. С. 167.

В отечественной науке, занимающейся изучением отражения мифологической традиции в фольклоре и литературе, особое значение для нашей диссертационной работы имеют концепции, представленные в трудах В.Я. Проппа1, Е.М. Мелетинского2. В центре исследовательского внимания оказывается категория архетипического сюжета. Впервые этот феномен был обозначен В.Я. Проппом3, а затем осмыслен зарубежными исследователями (К. Леви-Стросом, К. Бремоном, А.-Ж. Греймасом, Р. Бартом, Ц. Тодоровым). Суть архетипических сюжетов в парадигматическом аспекте детально описана в работе Е. М. Мелетинского «О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов"4 (здесь же обоснован сам термин). Под архетипическим сюжетом Мелетинский понимает повествовательную схему, которая является трансформацией первичных элементов (сюжетных архетипов)5. При этом важно понимание Мелетинским соотношения мифа и обряда — он рассматривает их как два аспекта одного и того же феномена, где миф отражает содержательную сторону, а обряд — формальную. По мнению исследователя, особое сюжетоформирующее значение присуще таким ритуалам как инициация, свадебный обряд, календарные праздники оживления природы и т. д. Среди них базовым обрядом является инициация, которая инкорпорирована в другие ритуалы. Структура сюжета мыслится Мелетинским как цепочка архетипических мотивов (концептуально восходит к работам А.Н. Веселовского), под которыми он понимает «некий микросюжет, содержащий предикат (действие), агенса, пациенса и несущий более или менее самостоятельный и достаточно глубинный смысл"6. В инициальных сюжетах, к которым относится и паломнический сюжет, соответственно, выделяются инициальные мотивы, такие как временная изоляция от социума, контакты с.

1 Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки / В. Я. Прогш. — М.: Лабиринт, 2000. — С. 12- 73, 178 -179.

2 Мелстинский, Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. — М.: Наука, 2000. — С. 226 — 227.

3 Пропп, В .Я. Морфология волшебной сказки / В. Я. Пропп. — М.: Лабиринт, 1998.

4 Мелетинский, Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов / Е. М. Мелетинский // Литературные архетипы и универсалии. — М.: РГГУ, 2001. — С. 73 — 149- см. также: Мелетинский, Е. М. Тансформация архетипов в русской классической литературе (Космос, Хаос, герой и антигерой) / Е. М. Мелетинский //Литературные архетипы и универсалии. -М.: РГГУ, 2001. — С. 150−224.

5 Мелетинский, Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов. С. 73.

6 Там же. С. 127. иными мирами, мучительные испытания, временная смерть и последующее возрождение в новом статусе.

Раскрытие образа пути, создаваемого в произведениях Муравьева предполагает рассмотрение особенностей пространственной организации художественного мира «Путешествий.». Топос, окружающий повествующего героя, качественным образом воздействует на него, изменяя внутренний настрой «путешественника». Анализу поэтики художественного пространства посвящено достаточно большое количество научных исследований, несмотря на то, что детальное изучение этой проблемы началось не так давно. В нашей работе мы опирались на концепции, сформулированные в трудах М.М. Бахтина1, Ю.М. Лотмана2, В.Н. Топорова3, Д.С. Лихачева4. Особым аспектом осмысления пространственных образов является изучение религиозно-мифологических традиций в художественном мире произведений. В «Путешествиях.» Муравьева герой, повествующий о посещении святынь, через преодоление границ обыденной жизни приобщается к сакральной сфере. В таком случае возникает необходимость определения категории сакральности, которая далеко не однозначно трактуется в гуманитарной науке. Этой проблеме посвящены работы зарубежных историков, этнографов и фольклористов, таких как Р. Отто, Э. Дюркгейм, М. Элиаде, А. ван Геннеп, Э. Кассирер, а также труды отечественных исследователей в области литературоведения и философии — Т.П. Разбегловой5, A.B. Медведева1, В.В. Винокурова2, А. П. За.

Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе / М. М. Бахтин // Бахтин, М М. Вопросы литературы и эстетики / ММ. Бахтин, — М: Художественная литература, 1975. — С. 234 — 407- см. также Ирза, Н Д Хро-нотоп/НД Ирза//Культурология XX век. Т. 2.-С. 337−338.

2 Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова/Ю.М. Лотман. -М.: Просвещение, 1988. — С. 252.

3 Топоров, В Н Текст и пространство / В. Н. Топоров // Текст: семантика и струюура. — М.: Наука, 1993. — С. 227 — 284- Топоров, В. Н Миф. Ритуал. Символ. Образ (Исследования в области мифопоэтического) / В. Н. Топоров — М.: Прогресс, Культура, 1995. — С. 446 — 447- Топоров, В. Н Пространство / В. Н. Топоров // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2-х тт. Т. 2. — М.: Советская энциклопедия, 1998. — С. 340 — 342.

4 Лихачев, Д. С. Поэтика художественного времени / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранные работы. Т. 1. / Д. С. Лихачев. — Л.: Художественная литература, 1987. — С. 490 — 628- Лихачев, Д С. Поэтика художественного пространства / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранные работы. Т. 1. / Д. С. Лихачев. — Л.: Художественная литература, 1987. — С. 629 — 647.

5 Разбеглова, Т. П. Феномен сакрального пространства в культуре раннего западноевропейского романтизма (философия религии Ф. Д Э. Шлейемахера и духовная музыка). Депонированная научная работа в ИНИОН. / Т. П. Разбеглова — Днепропетровск, 1993. бияко3, И.Н. Яблокова4, М.А. Дрыгина5 и др. Как концептуальные понятия «сакральное» и «профанное» впервые появились в конце XIX века в трудах.

Г 7.

Р. Смита, А. Юбера, М. Мосса. Смит понимал под святостью «доминирующее ядро, регулирующее область взаимоотношений богов и людей"8. Юбер и Мосс рассматривали сакральное и профанное как два аспекта религиозной мысли, организованных в единую систему посредством обрядовых действий. Сакральное начало в их работах воспринималось как активный элемент, задающий ценностную шкалу мироустройства человека и определяющий его место в системе отношений «sacrum — profanum», которая характеризует две сферы человеческого существования: вертикаль и горизонталь, трансцендентную и эмпирическую.

В начале XX века проблема сакрального привлекла пристальное внимание Р. Отто9 и Э. Дюркгейма10 — авторов двух ведущих концепций в понимании феномена сакрального. Подвергнув исследованию религиозный опыт, Отто определил сакральное как «совершенно иное» («Ganz Andere»).' По мысли автора, сакральное пространство — это трансцендентная реальность, абсолютно отличающаяся от человеческого мира и закрытая для рационального осмысления. В связи с этим, Отто выделяет в религиозном сознании иррациональную составляющую. Сам религиозный опыт он рассматривает как человеческий ответ на трансцендентальную реальность, сутью которого яв.

1 Медведев, A.B. Сакральное как причастность к абсолютному / A.B. Медведев. — Екатеринбург, 1999; а так же Медведев, A.B. Сакральное как феномен культуры: личностное бытие сакрального. АДЦ. / A.B. Медведев. -Екатеринбург, 2000.

2 Винокуров, В. В. Феномен сакрального пли восстание богов / В. В. Винокуров // Социо-Логос. Вып. 1. — M.: Прогресс, 1991.-С. 431−449.

3 Забияко, А. П. Сакральное / А. П. Забияко // Культурология. XX век. Энциклопедия: В 2-х тт. Т. 2. -СПб.:Университетская книга, 1998. — С. 186- Забияко, А. П. Сакральный образ / А. П. Забияко // Культурология. XX век. Т. 2. — С. 186 — 187- Забияко, А. П. Сакральное / А. П. Забияко // Новая философская энциклопедия. — M.: Мысль, 2001. — С. 488 — 489.

4 Яблоков, И. Н. Сакральное / И. Н. Яблоков // Философский словарь. — М.: Республика, 2001. — С. 499.

5 Дрышн, М.А. Сакрализация/М.А. Дрыгнн// Философский словарь. С. 499.

6 Smith Rob. The Religion of the Semites. London, 1889.

7 Hubert H., Mauss M. Essai sur la nature et la fonction du sacrifise // Annee sociologique. T. II (1898) — Hubert H., Mauss M. Esquisse d’une theorie generale de la magie//Annee sociologique. T. VII (1904). C. 1−146.

8 Цит. приводится в переводе A.B. Медведева (см. указ раб.), оригинальное издание: Smith Rob. The Religion ofthe Semites. London, 1889.

9 Otto R. Uber das Irrationale in der Idee des Gottlichen und sein Verhaltnis zum Rationalen. Gottingen, 1917.

10 Durkheim E. Les formes elementaires de la vie religieuse. Paris, 1912. ляется чувство страха и трепета пред Божественным началом. М. Элиаде, в целом продолживший линию Р. Отто, оппонирует ему в том, что утверждает возможность познания сакрального, так как о нем говорят его проявления — иерофании, которые освятили некогда земное пространство, придав ему особый смысл. Первообраз, считает Элиаде, а priori является сакральным в силу своей запредельности по отношению к мирскому. Исследователь понимает сакральное и профанное как два образа бытия в мире1.

В.Н. Топоров рассматривает противопоставление «сакральное — профанное» в контексте художественного пространства, как аналог такой же оппозиции в сфере времени. По мнению Топорова, это соотношение обусловлено тем, что вне времени пространство лишается статуса истинности и са-кральности. Опираясь на предложенное Элиаде понятие иерофании, Топоров говорит о том, что вещь сакральна, если «она не потеряла связь с целым Космоса, она причастна ему, если известны процедуры, подтверждающие связь данной вещи с первовещью как элементом Космоса"2. Ситуация ритуального воспроизведения сотворения бытия, по мысли Топорова, дает возможность соединить «здесь-теперь» с исходной точкой, что мыслимо только в определенной пространственно-временной сфере, обладающей характеристиками сакральности3. Подобную позицию занимает Ю. М. Лотман, рассматривающий географические образы литературных произведений в аспекте их религиозно-морального значения. Исследователь предполагает существование в художественном пространстве средневековой литературы «праведных» и «грешных» сфер. Такое представление о мире, по мнению Лотмана, обуславливает соотнесение пространственного движения персонажа с его перемещением по вертикальной шкале религиозно-нравственных ценностей, крайними точками которой являются небо (рай) и ад. Согласно концепции исследователя, понятия нравственной ценности и локального расположения в древнерус.

1 Элиаде, М Священное и мирское / М. Элиаде. — М.: Изд-во МГУ, 1994; а также: Элиаде, М Трактат по истории религии: В 2-х тт. Т. П. /М. Элиаде. — СПб.: Алетейя, 1999.

2 Топоров, В Н. Текст и пространство / В. Н. Топоров // Текст: семантика и структура. — М.: Наука, 1983. — С. 238.

3 Там же. С. 227 — 284. ской литературе выступают слитно друг с другом. Изменение нравственного статуса означает перемещение из одной локальной ситуации в другую и наоборот1.

В трудах Э. Дюркгейма сакральное представлено в оппозиции трансцендентальному. Исследователь использует термин «сакральное» в отношении определенной системы поведения. Соположение сакрального и профанного рассматривается Дюркгеймом с точки зрения устройства социальных отношений. Суть категории сакральности определяется, по Дюркгейму, субъектом религиозного поклонения: истинным творцом сакрального, по мнению исследователя, является общество. Опираясь на концепцию Дюркгейма, A.B. Медведев говорит об абсолютной выделенности сакрального пространства (как и сакрального вообще), которая связана с накладываемой на него системой табу. Табуированный характер сакрального обуславливает особую систему отношений с таким типом пространства: они осуществляются через систему четко разработанных культов, обрядов, ритуалов. Поскольку сакральное лежит в основе иерархии личностных ценностей, оно определяет всю систему отношений человека с реальностью. Сакральное и профанное, по мнению Медведева, характеризуют два типа культурного пространства. Сакральное пространство является маркированным элементом оппозиции и имеет четко очерченные границы, отделяющие его от профанного пространства, являющегося сферой обыденной жизни людей. Профанное пространство доступно всем, сакральное только посвященным. С представлениями о сакральном как противоположном профанному связаны, по мысли Медведева, и другие типы дихотомии: вечный — временный, чистый — нечистый, истинный — ложный2.

Особый взгляд на категорию сакрального представлен в работах А. ван Геннепа. По мнению исследователя, сакральное не сакрально само по себе, но может оказаться таковым в определенных ситуациях. Человек, который.

1 Лотман, Ю. М. Символические пространства / Ю. М. Лотман // Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров / Ю М Лотман. -М.: Языки русской культуры, 1999. — С. 239 — 249.

2 Медведев, A.B. Сакральное как причастность к абсолютному. С. 30. живет в «своем» мире, принадлежит сфере профанного, но как только он выходит за его пределы и оказывается в качестве «чужака», то попадает в область сакрального. Справедливо и обратное — для большинства народов чужеземец является сакральным объектом1. При этом, ван Геннеп противопоставляет сакральное не профанному, а светскому. Такое понимание этой категории связано с тем, что исследователь рассматривает религию не отделяя ее от магии и противопоставляя эти сферы лишь как теорию практике («технике»). Подобной точки зрения придерживается Э. Кассирер: сакральный, по его мнению, — это «мифически релевантный, концентрированный, с особым магическим отпечатком"2.

Интересная концепция взаимоотношения сакральной и профанной сфер в рамках культурного пространства представлена в работах В. В. Лепахина. Исследователь вводит термин иконотопос (от греч. вшоу — икона, образ и тояоа — место, страна) для обозначения святого, избранного «Богом или человеком по воле Божией"3 пространства, которое имеет Первообраз, восходящий к событиям Священной Истории или соотнесенный с духовным подвигом в пределах земного мира. При рассмотрении феномена Святой Руси исследователь обращается еще к одному определению, отражающему идею сакрального хронотопа: эонотопосу. В этот термин Лепахин вкладывает представления о соотнесенности иконотопоса с временной характеристикой сакральной сферы — вечностью. Время в эонотопосе, по мнению исследователя, неразрывно связано с вечностью и воспринимается как некая двуединая субстанция — «времевечность». Поэтому, считает Лепахин, географически разделенные в пространстве и принадлежащие разным эпохам, эонотопосы, тем не менее, образуют единый, целостный образ сакрального пространства, являясь символическим отражением своих Первообразов.

1 Геннеп, А., ван. Обряды перехода. С 16.

2 Кассирер, Э. Философия символических форм. Т. 2. Мифологическое мышление / Э. Кассирер. — М., СПб.: Университетская книга, 2002.

3 Лепахин, В. В Иконичный образ святости: пространственные, временные, религиозные и историософские категории Святой Руси [Электронный ресурс] / В. В. Лепахин.

Режим доступа: http:/Лvww.pravoslav?e.гu/cg?bin/juгnal.cgi?iteш=lr550r050618142237.

В нашей работе в качестве базовой концепции мы приняли точку зрения, обозначенную в трудах по философии религии Р. Otto, М. Элиаде, и осмысленную применительно к литературному материалу в работах В. Н. Топорова, Ю. М. Лотмана. При этом, мы считаем концептуально важным разграничение представлений о трансцендентной сфере, непосредственно связанной с присутствием Богаи пространствах, являющихся проявлением абсолютного начала в рамках эмпирического мира. Явления, относящиеся к области божественного бытия, мы будем обозначать как сакральныепространственные образы, символизирующие проявленность божественного в земном мире, будут определены нами как сакралазованные.

Научная новизна исследования определяется тем, что представленная в диссертации концепция анализа паломнической традиции впервые соотносится с ритуально-обрядовым контекстом, применительно к произведениям А. Н. Муравьева. Подобное исследование восполняет пробел, возникший в практике литературоведческого анализа сюжетов, связанных с идеей поклонения Святым местам.

Литература

«путешествий» кажется изученной, но большинство работ посвящено отдельным аспектам и охватывает либо ограниченный отрезок времени, либо останавливается на программных произведениях и наиболее известных текстах. Проведенный нами анализ исследовательских работ, посвященных изучению русской путевой литературы XII — XIX веков, и, в частности, «Путешествий.» А. Н. Муравьева, показал, что поэтика этих произведений, равно как и других творений паломнической литературы XIX века, до сих пор остается мало изученной. В наибольшей степени в современной науке освоены древнерусские тексты и произведения писателей XX вв., в то время, как паломническая традиция XIX века зачастую выпадает из поля зрения литературоведов. При этом многие значимые тексты упускаются из виду, и фрагментарность изучения проблемы не позволяет создать целостное представление об исследуемом феномене. Кроме того, обрядовая основа паломнического сюжета, играющая значительную роль в сюжетно-композиционной организации литературных описаний странствий к Святым местам, в рассмотренных исследованиях не затрагивается.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения ее результатов при разработке учебных программ, составлении общих и специальных лекционных курсов по истории русской литературы, при подготовке спецкурсов по традициям русской духовной культуры, поэтике путевой литературы, творчеству А. Н. Муравьева.

Концепция работы нашла отражение в 11 публикациях и была апробирована на 5 международных, 7 всероссийских и 5 региональных конференциях, форумах и конгрессах: Научный форум «Культурное пространство путешествий» (8−10 апреля 2003 г., г. Санкт-Петербург, СПбГУ) — Международная научная конференция, посвященная 85-летию Иркутского государственного университета и факультета филологии и журналистики «Время в социальном, культурном и языковом измерении» (16−19 сентября 2003 г., г. Иркутск, ИГУ) — Международная научная конференция «Дергачевские чтения» -2004. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности (7−10 октября 2004 г., г. Екатеринбург, УрГУ) — Международная конференция «М. Ю. Лермонтов: художественная картина мира» (31 января — 2 февраля 2006 г., г. Кемерово, КемГУ) — Международная конференция «Актуальные вопросы словообразования». Круглый стол «Онтология слова в русской литературе» (июнь 2007 года, г. Кемерово, КемГУ) — Научная конференция «Русская литература и внелитературная реальность» (24 — 26 апреля 2003 г., г. Санкт-Петербург, РГПУ им. Герцена) — Всероссийская конференция молодых ученых «Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения и журналистики» (26 — 27 марта 2004 г.- 22 — 23 апреля 2005 г., 27 — 28 апреля 2007 г., г. Томск, ТГУ) — V Всероссийская научная конференция с международным участием «Духовные начала русского искусства и образования (Никитские чтения)» (10 — 13 мая 2005 г., г. Великий Новгород, НовГУ им. Ярослава Мудрого) — IV Научно-методическая конференция «Гуманитарная наука и православная культура» (Четвертые пасхальные чтения). (27 — 28 апреля 2006 года, г. Москва, MILL У) — Первый российский культурологический конгресс (25 — 29 августа 2006 года, г. Санкт-Петербург, СПбГУ, РГПУ им. Герцена) — Научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых Кемеровского государственного университета (2002 — 2004 гг.) — Межвузовский форум «Д. С. Лихачев и русская культура» (25 мая 2006 года, г. Кемерово, КемГУ, КемГУКИ) — Региональная научно-практическая конференция «Фольклорная картина мира» (28 октября 2006 г., г. Кемерово, КемГУ, КемГУКИ).

Структура работы состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, включающего 217 наименований.

Положения, выносимые на защиту:

1. В основе пространственной организации художественного мира путевых произведений А. Н. Муравьева лежит соположение трех сфер: сакральной — сакрализованной — профанной. Эта оппозиция реализуется в двухмерном плане: она находит свое отражение в вертикальном и горизонтальном> устройствах мира. Вертикаль и горизонталь, символически совмещаемые идеей поклонения Святым местам, в соотнесении с временными характеристиками формируют в «Путешествиях.» особый образ сакрализованного хронотопа.

2. Важность категории пути для сюжетно-композиционной и идейной структур произведений Муравьева позволяет обозначить ее как определяющую в ситуации «путешествия ко Святым местам». При осмыслении этой категории в контексте «Путешествий.» можно выделить два семантических пласта: первый связан с политической проблематикой, второй репрезентирует духовный путь странствующего героя. В этом случае происходит преодоление линейной направленности «исторического» пути (с которого начинается движение повествующего героя) и приобщение к обрядовому ритму «путешествия ко Святым местам», генетически связанному с религиозной традицией паломничества.

3. Обряд паломничества, ставший сюжетообразующей основой путевых произведений Муравьева, актуализирует идею «перехода», разрыва со старой жизнью и приобщения к новому, духовному, миру и мировосприятию. Ритуальная структура «путешествия ко Святым местам» включает в себя несколько этапов: от принятия обета к преображению духовной сущности повествующего героя. Семантика этой сюжетной структуры определяется пасхальным архетипом, лежащим в ее основе. Репрезентантом духовной эволюции «путешественника ко Святым местам» становится молитвенное слово героя, исходящее из его уст в переломные моменты сюжета.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Начиная с X — XII веков в русской культуре широко представлена православная паломническая традиция. С течением времени обычай поклонения Святым местам изменялся и по-разному воспринимался верующими людьми. Были периоды, когда на Руси ослабевал интерес к христианскому Востоку и на первый план выдвигались религиозные объекты местного масштаба, но паломничество в качестве ключевого понятия христианской концепции жизни как пути к Богу присутствовало в мировоззрении верующего человека всегда. Путь к Святым местам, осмысленный сквозь призму религиозных представлений об идеале земного существования, воспринимался как поэтапное восхождение к божественным истинам, предполагавшее постепенную духовную эволюцию паломника. Такое понимание духовной значимости поклонения Святым местам нашло отражение в русской литературе. Представленные в средневековый период жанром «хожения», к XIX веку описания паломничеств оформляются в новую литературную форму «путешествия ко Святым местам», автором которой стал А. Н. Муравьев. Появление «Путешествия ко Святым местам в 1830 году» и «Путешествия по Святым местам русским» стало ярким событием в литературном мире России XIX столетия. То новое, что было привнесено в русскую литературу с путевыми сочинениями Муравьева, оказалось востребованным в среде читающей публики. Исключительное значение имела не только предоставленная читателю возможность литературного знакомства с христианским Востоком и святынями России, но и актуализация религиозных тем в контексте светского круга чтения. Принципиально важным моментом в произведениях Муравьева, стало утверждение сакральной значимости отечественного пространства, что было существенно для России того времени и не утратило своей актуальности в позднейшие эпохи, о чем свидетельствуют многочисленные переиздания «Путешествий.».

На общем фоне русской путевой литературы 1830-х годов «Путешествия.» Муравьева выделялись своеобразной стилистической оформленно-стью традиционного сюжета и оригинальным подходом к осмыслению образа паломнического пути. В произведениях Муравьева создается особая эстетическая форма духовного переживания, основанная на идее поклонения Святым местам. Специфика отношения к миру, проявленная в «Путешествиях. .», определила особенность пространственного восприятия повествующего героя. Основываясь на традиционном членении мира на сакральные, са-крализованные и профанные участки, Муравьев выстраивает в своих произведениях авторскую концепцию мироустройства. Синтез религиозного и светского начал проявляется на уровне изобразительных методов: характерное для литературы хожений иконнообразное представление о мире сменяется в «Путешествиях.» Муравьева описанием пространства, соотносимым с традициями светской живописи. При этом отношение к передаваемому объекту сохраняет свойственное религиозному сознанию чувство благоговения. Само обращение автора к методам изобразительного искусства не случайно. Использование этой описательной техники направлено на создание наглядных образов, максимально приближенных к тому, что предстает перед глазами «путешественника», а это, безусловно, требует усиления средств изобразительности.

В семантическом плане художественное пространство произведений. Муравьева представляет многоуровневую структуру, включающую вертикальную и горизонтальную составляющие. Вертикаль художественного мира «Путешествий.» отражает соотношение сакрализованного пространства, являющегося объектом поклонения повествующего героя, и бытийных сфер, составляющих его первообраз (топос Библейской истории, Древняя Русь, Небесный Иерусалим). Соотнесенный с вневременными смыслами, заключенными в трансцендентных пространствах, «реальный» мир героя обретает символическое значение, создавая в «Путешествиях.» образ сакрализован-ного хронотопа, в рамках которого проходит путь «по Святым местам». В горизонтальном измерении художественное пространство произведений также неоднородно: оно включает в себя сакрализованные и профанные участки, что обуславливает поэтапность движения героя, сопряженную с постепенным освоением сакрализованного мира и приобщением к новой парадигме духовного восприятия действительности. Этот путь связан с преодолением пространственных границ, происходящем на разных смысловых уровнях: свое — чужое, личное — соборное, профанное — сакрализованное. В ходе пути происходит постепенное смещение границ, что обусловлено изменением статуса героя и его переходом на иной уровень духовного развития. Возникает эффект семантического отражения: родное пространство «путешественника ко Святым местам», изначально воспринимаемое им как профанное, сакрали-зуется в сознании героя в ходе приобщения к святыням Палестины. При смещении ценностных ориентиров изменяется и характер движения «путешественника» — от пути ко Святым Местам, к перемещению по ним. В связи с этим, в ситуации «путешествия по Святым местам русским» реальный путь прорисовывается имманентно, выводя на первый план духовную эволюцию героя. Происходит смещение и объектной семантики — в представлении «путешественника», организующим центром сакрализованного мира оказывается не образ Христа, как это было в первом «Путешествии.», а образ Русского Царя, символически вбирающий в себя смыслы, отражающие идею Святой Руси. В «Путешествие по Святым местам русским» включается сюжет «обручения» на царство, соотносящийся с движением самого повествующего героя: в основе этой параллели лежат представления об инициальном пути, актуализирующем идею перехода из одного духовного или социального статуса в другой.

Категория пути предстает в произведениях Муравьева в двух ипостасях движении светского человека, воина, представителя своей страны и культуры, и стезе поклонника Святым местам. Будучи генетически связанной с религиозно-мифологической традицией, вторая разновидность пути обладает определенной обрядовой структурой. Движение повествующего героя к и по Святым местам несет на себе функциональную нагрузку подготовки «путешественника» к вступлению в новый статус, посвящения героя и его включения в новую систему ценностей. В ходе этого пути «путешественник» проходит несколько этапов: принятие обета, состояние ритуального одиночества, преодоление преграды, посвящение в поклонники, поклонение Святым местам, исполнение обета, искупление, очищение и преображение. Важной фазой обрядового пути становится испытание героя, функционально выполняющее роль подготовки «путешественника» к принятию нового статуса. Поскольку духовный путь повествующего героя соотносится с его реальным движением в пространстве, подготовительный этап обряда также актуализирован в двух аспектах — искушении духа и испытании плоти. Это соответствует христианскому пониманию жизненного пути человека, наиболее полно проявленному в феномене монашества, описанию которого в произведениях Муравьева уделяется особое место. Монастырская жизнь воспринимается «путешественником» как идеал земной стези, каждым шагом которой является движение к Богу.

Инициальный путь повествующего героя является сюжетной основой двух произведений, объединенных образом «путешественника по Святым местам». Основой этого пути становится пасхальный архетип, репрезентирующий идею духовного воскрешения человека. Смысл поклонения Святым местам заключается в том, что «путешественник» через соприкосновение с религиозными ценностями получает возможность воскресить божественное начало в своей душе и обрести внутреннюю гармонию. Таким образом, пространственная цель повествующего героя — Святые места Палестины и России — оказывается топосом, где становится осуществимым достижение духовной цели «путешественника».

Эволюция героя в ходе поклонения Святым местам отражается в молитвах, исходящих из уст повествующего героя. Всякий раз, когда звучит молитвенный голос «путешественника», для него открывается новый горизонт духовного совершенствования через приобщение к сакральному слову. Происходит преодоление границ личностного пространства, что дает возможность соприкосновения с Божественным началом, открывающим герою путь к обретению внутренней гармонии. Изменения, происходящие в духовном мире героя, отражаются в выборе сверхадресата молитвы: впервые «путешественник» обращается к Христу, затем к Отцу Небесному, а молитвенную песнь, завершающую «Путешествие. в 1830 году», и тропарь в «Путешествии по Святым местам русским» он посвящает Божьей Матери. В семантических изменениях молитвенного дискурса можно проследить внутреннюю динамику духовных исканий повествующего героя: от стремления поклониться Гробу Господнему к осознанию глубочайшей сакральной значимости родной земли.

Путешествие ко Святым местам в 1830 году" и «Путешествие по Святым местам русским» открыли новую эпоху осмысления паломнического* сюжета. Глубочайшее религиозное чувство, которым пронизаны произведения Муравьева, сочетаются с аналитизмом светского наблюдателя, тщательно исследующего и оценивающего увиденное. При этом два типа мировосприятия не вступают в противоречие друг с другом, а гармонично сосуществуют в сознании повествующего героя, создавая целостное представление о сакрализованном пространстве. Образы «двух священных граней», ставших объектами духовного стремления «путешественника ко Святым местам», позволили читателям Муравьева приобщится к сакральным идеям, заложенным в событиях библейской истории, и открыли для русских людей Нового времени те ценности, которым не придавалось должного значения в силу их близости и кажущейся обыденности. Речь идет о святости отечественного пространства, которая, подспудно осознаваемая каждым православным человеком, тем не менее, долгое время оставалась на периферии эстетического восприятия. Художественное осмысление православных основ, представленное в творчестве Муравьева, стало одним из первых шагов того пути, который был предпринят русской литературой в движении к духовной прозе конца XIX — XX века.

Перспективным представляется дальнейшее исследование особенностей поэтики «Путешествий.» А. Н. Муравьева, включенное в контекст осмысления эволюции авторской мысли при переходе к эпистолярной форме описания путевых впечатлений, в которой был реализован сюжет посещения католических святынь («Римские письма», СПб., 1846), мусульманского мира («Письма о магометанстве». СПб., 1848) и отражено новое восприятие Палестины («Письма с Востока в 1849 — 1850 гг.», СПб, 1850).