Эмотивные разноуровневые стилистические средства как способ объективации эмотивной компетенции Г. Гессе

Эмотивные разноуровневые стилистические средства как способ объективации эмотивной компетенции Г. Гессе

План работы

• 1. Фонетические средства эмотивности компетенции Г. Гессе
• 2. Лексические средства эмотивности компетенции Г. Гессе
• 3. Синтаксические средства эмотивности компетенции Г. Гессе

1. Фонетические средства эмотивности компетенции Г. Гессе

Интонационно-синтаксические, фонетические, ритмические начала ХП обращены к внутреннему слуху читателя (Хализев, 1999: 231−232).

Наряду с акустико-фонетическим важным аспектом художественной речи является интонационно-голосовой аспект. Субъективно окрашенный и выразительный письменный текст несет на себе след интонации, которая ощутима прежде всего в синтаксисе высказывания (см. 3.3.3.). Излюбленный писателем тип фразы, чередование предложений разного рода, отклонения от синтаксического «стереотипа» эмоционально-нейтральной речи (инверсии, повторы, риторические вопросы, восклицания, обращения) — все это создает эффект присутствия в ХТ живого голоса. Интонационно-голосовая выразительность речи придает ей особое качество — колорит непреднамеренности и импровизационности.

Интонация как важнейшее средство эмоциональной речи способна придать эмоциональность практически любой фразе, т. е. обладает определенной автономностью. Типично эмоциональные синтаксические конструкции, а также эмоционально нагруженная лексика обязательно требуют соответствующей интонации (Ш.Балли, 315; Долинин, 1978: 235).

Фонологический уровень, включающий маркеры эмоциональной информации, способствует в ХТ адекватной передаче эмоций персонажей / повествователя, одновременно демонстрируя нам эмотивную компетенцию ЯЛ автора. В произведениях Г. Гессе доминирует субъективированный тип повествования, наиболее приближенный к литературной разговорной речи, отличающийся непринужденностью. Один из наиболее излюбленных приемов повествования — несобственно-прямая речь (внутренняя речь персонажей, их мысли).

Закономерностью эмотивного текста является эмотивно-просодическое оформление (Шаховский, 1987: 151- 154). Велика роль просодии в контекстной семантизации нейтральных слов, не говоря об эмотивах. Это можно наблюдать на примере разнообразных эмоциональных ситуаций, в которых отдельные нейтральные слова (например, местоимения) приобретают особый акцент:

Wir spielten jedes mit des andern Fingern, und mich ueberlief bei jedem leichten Druck ein Schauer von Glueck.

" Helene!"

" Ja?"

" O du!"

Und unsere Finger tasteten aneinander, bis sie stille wurden und ruhig ineinaderlagen (Die Marmorsaege).

Благодаря эмоциональному контексту предложение «O du!» не только выражает эмоцию, но и позволяет квалифицировать интонацию, с которой оно произносится, как интонацию восхищения.

Эмоции в речи обязательно сопровождаются падением или подъемом интонации, замедлением темпа, снижением или повышением громкости, а также появлением пауз перед использованием эмотивного элемента, что находит отражение и в наличии графических маркеров эмоций:

" Ja, ich muss dir was sagen, Karl", fing das Maedchen an. «Heut muessen wir einander adieu sagen. Es hat halt alles einmal sein Ende.»

" Aber was denn — - warum — ? «

" Weil ich jetzt einen Brauetigam hab — «

" Einen — - - «

" Sei ruhig, gelt, und hoer mich zuerst. Siehst, du hast mich ja gern gehabt, und ich hab dich nicht wollen so ohne Huest und ohne Hott fortschicken. «(Der Lateinschueler).

В данном примере на эмоциональный характер речи, проявляющийся в падении и подъеме интонации, замедлении темпа, снижении или повышении громкости, а также наличии длительных пауз, свидетельствующих о замешательстве, растерянности персонажа, указывают графические маркеры эмоций (точка, тире, вопросительный знак); элизия окончания -е в первом лице единственного числа и в повелительном наклонении (ich hab; hoer); особый звуковой эффект, игра звуками создается за счет использования словесной пары ohne Huest und ohne Hott, связанной аллитерацией (звуки [h], [t]) и приобретающей интонационную значимость.

По мнению А. В. Пузырева, высокая частотность звука или звукосочетания в тексте является высокозначимой, она связана с выражением (восприятием) чувств и эмоций и образует основу заразительности текста (Пузырев, 1995: 163, 229). Такая фонетическая особенность проявляется в нижеследующем примере:

" Da kennen Sie vielleicht auch unsern Freund Wispel? frage ich jetzt und sehe ihm gerade in die Augen. Ich kann schwoeren, er war’s, aber meinst du, er haette mit einer Wimper gezuckt? Nichts dergleichen! Wi — Wips — Wipf — sagte er nachdenklich und tut, als koenne er den wildfremden Namen absolut nicht aussprechen."

" Grossartig!" jubelte Waiblinger. «Das sieht ihm gleich, dem Windbeutel, dem Vogeldunst! (Im Presselschen Gartenhaus)

Wispel — nicht mit einer Wimper zucken — Wi — Wips — Wipf — wildfremden Namen — Windbeutel — цепочка маркированных фонетическим элементом [wi] слов представляет собой краткий сюжет эпизода, его основное содержание: бывший друг персонажей Wispel, не моргнув глазом (nicht mit einer Wimper gezuckt), солгал, отказавшись признаться в том, что он и есть Wispel, при этом испытывая трудности в произнесении (Wi — Wips — Wipf-) этого, якобы совершенно чужого для него имени (den wildfremden Namen), чем заслужил отрицательную оценку ветрогона (Windbeutel). Думается, что такое использование фонетических элементов является намеренным и свидетельствует о высокой эмотивной компетенции Г. Гессе.

В ходе исследования установлено, что персонажам Г. Гессе свойственна элизия безударного окончанияе не только в 1-м лице единственного числа и в повелительном наклонении, но и в кратких формах прилагательных, наречий (heut, boes, mued), а также в безударных слогах (betrunkne, grade, vor ihrem innern Blick, unsre, andres, andre, andrerseits, Zuercher Freunde, eigne Schritte, beinah и т. д.), что соответствует нормам разговорной речи немецкого языка.

Элизия встречается и в речи высокообразованных персонажей, например, пожилого наборщика из рассказа «Tragisch», который в домодернистский период был очень уважаемым и «почти известным» писателем, ратующим за чистоту литературного языка: Ich weiss, dies ist dahin. Wie sie auf Borneo und all jenen Inseln den Paradiesvogel, den Elefanten, den Koenigstiger ausgerottet haben, so haben sie all die holden Saetze, all die Inversionen, all die zarten Spiele und Schattierungen unserer lieben Sprache vernichtet und ausgerissen. …Ach, Herr Doktor, da faengt man einen Satz, aus alter Gewohnheit, mit `Obschon' oder mit `Einerseits' an, und vergisst, …biegt in eine andre Konstruktion ein…" Данный фонетический элемент сквозит и в ответной тираде главного редактора: «Еs ist unsre Bestimmung…», и в письменной речи издателя Мундауфа из рассказа «Aus dem Briefwechsel eines Dichters»: «…wir Fachleute sind andrer Ansicht und halten es fuer eine bedeutende, ja meisterhafte Leistung» .

Высокая частотность данного фонетического элемента (нами проанализированы повести и рассказы Г. Гессе, написанные в период с 1900 по 1955 годы), выявленная нами не только в речи малообразованных (Tine из рассказа «Der Lateinschueler», Helene из рассказа «Die Marmorsaege» и др.), но и у высокообразованных персонажей, в речи автора «вторичного», «изображенного» в тексте, позволяет предположить, что эта фонетическая особенность была свойственна и ЯЛ Г. Гессе (автору-человеку, по М.М.Бахтину).

Интонационные конструкции не только позволяют выражать эмоции непосредственно через интонацию, но и представлять их косвенно, используя указания на характер высказывания (лексикологическая фонетика). Заметим, что характерной особенностью идиостиля Г. Гессе наряду с представлением эмоции через эмотивный синтаксис (имплицитное описание эмоций) является также употребление лексических номинаций, позволяющих однозначно квалифицировать эмоцию или их комплекс в минимальном, узком контекстном окружении.

Эмоции, сопровождающие движение голоса (эмоциональные фонацемы), обозначаются эмотивными элементными номинациями, которые в совокупности с номинациями, обозначающими производство речи, образуют сложный элемент ситуации. Для эксплицитного способа описания эмоциональных фонацем Г. Гессе наиболее характерны лексические детерминанты, наполняющие следующие модели (Заметим, что структура модели отражает только знаменательные части речи; эмотивный элемeнт номинации, независимо от его состава, будем обозначать Em):

EmV: lebhaft / erfreut / schluchzend / schmerzlich / gereizt / bekuemmert / bestuerzt / voll Reue rufen; heftig schelten; freundlich / sanft / rauh / leise und voll Guete sagen; guetig / bittend anfangen; aergerlich meinen; ruppig / naiv fragen; froehlich lachen; unbekuemmert / duester fortfahren; sehr kuehl und ein wenig hochmuetig bitten; etwas duester / etwas freundlicher / uebergenau artikulierend sprechen; zornig / verzweifelt schreien; wuetend herausstossen; heftig unterbrechen;

prpEmNV: mit froehlich lauter Stimme fortfahren; mit Gleichmut antworten; mit Eifer zusagen; mit einer einschmeichelnden Stimme / mit einer trauernd sanften Stimme / mit veraechtlicher Stimme sagen; mit einem wimmernden Klagelaut zusammensinken; mit Grabesernst und hohler Stimme sprechen; mit kuenstlich fester Stimme / mit derselben hoeflichen und beinah herzlichen Stimme antworten; sich mit einem Wutschrei werfen; im behaglichsten Ton erklaeren; mit muehsam gedaempfter, vor Zorn und Aufregung keuchender Stimme berichten; mit tiefem Brustton rufen (в эмоциональной ситуации, описывающей упрямство); mit drolligen Fragen gehen; mit hellem Kichern einstimmen; beklommen / in froher Spannung fragen;

N (V)Em: Stimme klang hoch und knabenhaft; die Stimme voll von Trost; seine Stimme war erstorben; jenes Drachengeheul voll Qual und Zorn; Beiklang von Wildheit haben; seine Stimme war oft verhalten und von einem anspruchslos ironischen Klang; alle Kraftworte stuerzten nun hitzig hervor; die Sprache war gequaelt und steif, es kam kein Leben hinein;

EmN (V): sein etwas finsterer Ton; jener erste boese, wuetende, warnende Ton; Ansteigen und Schluchzen der Toene; die laute, heftige Unterhaltung; das Losheulen, Wueten und Verrollen des grossen Donnerwetters beobachten; ein saures Lachen zustandebringen; ein heiterer, launig wohler Ton imVerkehr und in der Unterhaltung; der feierlich traurige Ton dieser Trauerbotschaft;

EmVprpN: Mutwille und Herausforderung klangen in ihrer tiefen Stimme;

N (V)Em + prpEmNV: Hans Amsteins Stimme aufgeregt und mit einem ueberlauten, fast schreienden Ton vernehmen;

Эмотивная компетенция Г. Гессе выражается также в употреблении глаголов, включающих в свою семантику признаки объекта (его оценку, действие над ним), например: stoehnen, fluchen, zuernen, schelten, jubeln, а также характеризующих особенности речи: fluestern, murmeln, stottern, stammeln.

В ходе исследования выявлено, что эмотивные элементные номинации Г. Гессе, обозначающие движение голоса, отличаются большим разнообразием и, в основном, используются однократно, что является еще одним свидетельством высокой эмотивной компетенции Г. Гессе.

2. Лексические средства эмотивности компетенции Г. Гессе

Эмотивная компетенция автора ХТ реализуется через эмотивы всех языковых уровней, благодаря использованию автором многообразной гаммы стилевых окрасок, а также через лексику, которая представляет эмоцию косвенно, путем ее описания.

Слова, обозначающие эмоции, являются носителями эмотивной семантики, которая реализуется в ХТ через экспликацию скрытых, глубинных, виртуальных эмосем (В.И.Шаховский, 1987). О высокой эмотивной компетенции Г. Гессе свидетельствует богатый набор терминов эмоций, актуализованный в его рассказах и повестях (более 150 терминов), например: Angst, Sehnsucht, Wehmut, Verzweiflung, Betruebnis, Unglueck, Schrecken, Schauer, Scheu, Freude, Vergnuegungslust, Schande, Empoererwollust etc.

В качестве эмотивного средства в тексте выступают не только обозначения концептов эмоций, но и лексика, передающая идею об эмоциях и о концептах эмоций (см. раздел 3.2).

Бранная лексика, междометия и междометные слова относятся к эмотивной лексике (аффективам), выражающим эмоциональное состояние говорящего, следовательно, наиболее достоверно отражающим эмоциональный мир ЯЛ. В следующих параграфах мы проанализируем инвективы и междометия, вложенные Г. Гессе в уста персонажей.

Эмотивная функция в понимании В. И. Шаховского — это функция языковой или речевой единицы всех уровней (от фонемы до текста), выражающая эмоции говорящих без намерения воздействовать на слушающего. Первичной функцией эмотивов поэтому является эмоциональное самовыражение, то есть использование единиц языка для выражения, «выплеска» эмоций и эмоциональных состояний, для «спускания эмоционального пара» без целевой направленности на определенного адресата. В первую очередь следует назвать инвективы и междометия.

Инвектива тесно связана с понятиями общечеловеческих табу и катарсиса как средства снятия психологического напряжения (проявление эмотивной функции в понимании В.И.Шаховского). Особенности инвективного словоупотребления делают его удобным средством экстериоризации эмоций, так как с его помощью возможно частичное преодоление знаковости языка, т. е. приближения к сущности эмоций в их амбивалентном способе существования (Жельвис, 1992: 47).

Выделяются три основные функции инвективного словоупотребления. Это инвектива как средство выражения профанного начала, как способ достижения катарсиса и как орудие понижения социального статуса адресата (Жельвис, 1992: 18).

Эмотивная компетенция Г. Гессе, высокообразованного человека, проявляется не только в богатом и образном представлении на страницах своих произведений эмоциональных концептов, но и бранной лексики (инвектив), обязательного компонента в изображении людей с низким социальным статусом.

В рассказе «In der alten Sonne» Г. Гессе описывает жизнь, сложные взаимоотношения и возникающие в связи с этим чувства и эмоции обитателей богадельни, приюта для бедных, бывшего трактира под названием «In der alten Sonne» и получивших поэтому ироничное прозвище «братья солнца» (Sonnenbrueder), людей со сломанной судьбой, утративших счастье (aus glucklichen Umstaenden Herabgesunkenen), уставших от жизни (muede Schar), ленивых (traeg), угрюмых (brummende und knurrende Gespraeche fuehren). Отвергнутые окружающим миром (diese Ausrangierten und Steckengebliebenen), они испытывают к нему эмоции презрения (weltveraechterisch spucken, sich mit Todesverachtung in die Arbeit stuerzen, veraechtlich zuschauen), злобу, ярость, гнев (sich ingrimmig klammern, wuetend aufseufzen, zornig schmeissen, wueten, dem andern zum schweren Hindernis und Aergernis werden muessen), чувство невыносимого одиночества (ein Gefuehl von unertraeglicher Vereinsamung), злобу и ожесточение (giftig und ganz mit Bosheit geladen, trug Groll und Verbitterung in seinem Herzen, verbissen). Собственная жизнь оценивается ими как несчастье (Unglueck), а бывают моменты, когда их злоба сменяется грустью (Wehmut, wehmuetig werden, seufzen, mutlose Handbewegungen machen; fuehlen, dass sie alt und erloschen seien).

Для персонажа Гюрлина инвектива часто служит способом достижения катарсиса (1) или выступает в функции «инвектива как бунт» (Жельвис, 1992: 18) (2).

(1) Wuetend seufzte er auf, sooft er aus dem schoenen Traum erwachte, und sein ganzer Zorn richtete sich gegen den unbarmherzigen Hausvater, den Stricker, den elenden Knauser, Knorzer, Schinder, Seelenverkauefer und Giftjuden. Nachdem er genug getobt hatte, fing er an sich selber leid zu tun und wurde weinerlich… (In der alten Sonne)

В примере (1) эмоции гнева и ярости (Zorn, toben) в результате «спускания эмоционального пара» и использования целого ряда инвектив, мысленно направленного на вязальщика, хозяина заведения, переходят в чувство жалости к самому себе (sich selber leid tun, weinerlich werden).

(2) Dieser sass eine halbe Stunde lang am leeren Tische, …starrte in die gelbe Flamme der Haengelampe und versank in Abgruende von Unzufriedenheit, Selbstbedauern, Neid, Zorn und Bosheit, aus denen er keinen Ausweg fand noch suchte. Endlich ueberwaeltigte ihn die stille Wut und Hoffnungslosigkeit. Hoch ausholend hieb er mit der Faust auf die Tischplatte, dass es knallte, und rief:

" Himmelsternkreuzteufelsludernoch’nmal!"

" Holla", rief der Stricker und kam herueber, «was ist denn wieder los? Geflucht wird bei mir fein nicht!»

Ja, was ins heiligs Teufels Namen soll man denn anfangen?"

" Ja so, Langeweile? Ihr duerfet ins Bett."

" So, auch noch? Um die Zeit schickt man kleine Buben ins Bett, nicht mich."

" Dann will ich euch eine kleine Arbeit holen."

" Arbeit? Danke fuer die Schinderei, Ihr Sklavenhaendler, Ihr!"

" Oha, nur kalt Blut! Aber da, leset was!"

Отрешенность Гюрлина, его погруженность в пропасти недовольства, сочувствия к самому себе, зависти, гнева, злобы (und versank in Abgruende von Unzufriedenheit, Selbstbedauern, Neid, Zorn und Bosheit) и, наконец, овладевшими им тихой яростью и безнадежностью (die stille Wut und Hoffnungslosigkeit), выразились в физическом действии (удар кулаком о стол) и многоэтажном бранном слове Himmelsternkreuzteufelsludernoch’nmal, а также в богохульстве ins heiligs Teufels Namen, эмоциональность которого во многом исходит от сочетания слов дьявол (Teufel) и святой (heilig), в использовании к вязальщику инвективного обращения Sklavenhaendler, эмоциогенность которого усиливается благодаря преи постпозиции личного местоимения Ihr, в метафорическом обозначении работы die Schinderei (досл. перевод живодерство, жесточайшая эксплуатация, угнетение).

Нижеприведенный отрывок из рассказа демонстрирует нам инвективы в функции «дуэльного средства», своеобразного соревнования сквернословов. Упрекая Гюрлина за лень, Геллер направляет в его адрес эмоционально взволнованную и полную презрения речь:

" Guck nur", schrie er ihn an, «guck nur, faules Luder, Tagdieb du! Gelt, das gefaellt dir, wenn sich andere Leut fuer dich abschinden? Natuerlich, der Herr ist ja Fabrikant! Ich glaub, du waerst imstand und taetest vier Wochen am gleichen Scheit herumsaegen.»

Гюрлин не остается в долгу у Геллера. Целая группа ответных инвектив (Schimpfen, Drohungen), сопровождаемая вызывающими жестами (mit herausfordernden Gesten), является ответом Геллеру: «Er nannte ihn Dickkopf, Ladstock, Hauderer, Seilersdackel, Turmspitzenvergolder, Kartoffelkoenig, Allerweltsdreckler, Schoote, Schlangenfaenger, Mohrenhaueptling, alte Schnapsbouteille und erbot sich mit herausfordernden Gesten, ihm so lang auf seinen Wasserkopf zu hauen, bis er die Welt fuer ein Erdaepfelgemues und die zwoelf Apostel fuer eine Raueberbande ansaehe» .

В рассказе также неоднократно встречается инвектива как средство дружеского подтрунивания, например:

Der Fuhrknecht drohte noch einmal gutmuetig: «Pass Achtung, Fabrikantle! Dein Maul wenn du nicht haeltst, kannst was erleben» .

На этом перечень инвектив, которая оценивается Г. Гессе не только как бранная лексика (ortsuebliche Schimpfnamen und Schandwoerter), принятая в данной местности, но и пышные новообразования дерзкого звучания (in ueppigen Neubildungen von verwegenem Klange), используемых в словесных битвах персонажами, главным образом Гюрлином и Геллером (метафорически названных Г. Гессе боевыми петухами и шутами — zwei Kampfhaehne, Hanswuerste, Trutzkoepfe, toedlich ergrimmte Taugenichtse), не исчерпывается. Этот перечень бранной лексики можно дополнить следующими эмотивами: Dreckiger Seilersknorze, Zuchthauesler, Schnapslump, du Bankroettler, du naseweiser, du Narr, Rindvieh, die reinen Lausbuben, zwei alte Geissboecke, Trutzkoepfe, alter Lump, der Jockel, der Drallewatsch, Fabrikantle.

Данные инвективы можно классифицировать по следующим темам (Жельвис, 1992): скатологизмы, т. е. слова, связанные с экскреторной функцией: Allerweltsdreckler, Dreckiger Seilersknorze; названия животных (зоовокативы и зоосравнения): der Dackel, Seilersdackel, Rindvieh, zwei alte Geissboecke; презираемые персонажами профессии и занятия: Schinder, Seelenverkauefer, Sklavenhaendler, faules Luder, Tagdieb, Turmspitzenvergolder, Schlangenfaenger, Mohrenhaueptling, Zuchthauesler, Bankroettler, die reinen Lausbuben, Fabrikantle, Taugenichtse; порочных качеств личности: elender Knauser, Knorzer, alte Schnapsbouteille, Schnapslump, du naseweiser, alter Lump; физических и умственных недостатков: Dickkopf, du Narr; прозвища шовинистического толка: Giftjude. Хотим обратить внимание также на богохульство, заключенное в инвективном сравнении двенадцати апостолов с бандой разбойников (die zwoelf Apostel fuer eine Raueberbande ansehen).

Бранная лексика, употребляемая персонажами других рассказов и повестей Г. Гессе, не является маркером низкого социального статуса, а скорее свидетельствует о резком отрицательном отношении к объекту эмоции: Lump, Gutedel, ein Querkopf, verfluchte Feiglinge, ihr Tugendhelden; du Diplomat etc.

В то же время заметим, что владение столь разнообразным и богатым фондом инвективных средств для такой высокообразованной личности, как Герман Гессе, очень показательно и свидетельствует о высокой эмотивной компетенции Г. Гессе.

Живая и интенсивная эмоция выражается большей частью косвенно. К косвенным средствам выражения эмоции, помимо междометий, относятся интонация и синтаксическая неполнота, эллипсис. (Ш.Балли, 315; Долинин, 1978: 235). Междометия — класс неизменяемых слов, служащих для нерасчлененного выражения эмоциональных и эмоционально-волевых реакций на окружающую действительность (Кручинина, 1990: 290), нерасчлененные ситуативные номинации (Гак, 1997: 343).

Эмоциональные предпочтения Г. Гессе отданы наиболее частотным междометиям о (46 употреблений), oh (49), ach (62) (часто употребляемым в сочетании с модальными словами ja, nein: o ja, o nein, ach ja), которые передают общее состояние возбуждения и используются для выражения разных эмоциональных состояний (семантически диффузная функция), а также междометиям na, lala, ah, pfui, basta, holla, oha и др., устойчивым словосочетаниям Herrgott, Himmel, Ach Gott, O jegerle и др., междометным инвективам, например: Schnapslump! Zuchthauesler! и др.

(1) Wir spielten jedes mit des andern Fingern, und mich ueberlief bei jedem leichten Druck ein Schauer von Glueck.

" Helene!"

" Ja?"

" O du!" (Die Marmorsaege)

(2) Oh, Fest des Erdgeistes, wo die Jungfern der Papageieninsel vor dem Gotte tanzten! (Klingsors letzter Sommer)

(3) «Ach, nun regnet es doch schon», klagte Berta. (Heumond)

(4) Ach, ich weiss ja alles! Angst habt ihr, elende lumpige Stiftlerangst! (Im Presselschen Gartenhaus)

(5) Auf so Staenkereien lass ich mich nicht ein; fertig, basta! (In der alten Sonne)

(6) «Oha, nur kalt Blut! Aber da, leset was!» (In der alten Sonne)

(7) Ich waere heut noch Meister, wenn die Dundersfrau nicht gewesen waer."

" Na ja!"

Hast du was gesagt? (In der alten Sonne)

(8) «Lala! Singt mir keine Lieder vor! In acht Tagen, von der Stunde abgerechnet — sonst mach ich die paar Bretter selber» .

(9) «Ah, der Novalis!» rief Rosius erfreut und nahm einen Band in die Haende. (Der Novalis)

(10) Herrgott, Herrgott, was sollte das werden! (Hans Amstein)

С опорой на ситуацию и общую эмоциональную окрашенность речи междометия в вышеприведенных примерах выражают восхищение (1, 2), сожаление (3), презрение (4), решительность (5), порицание (6), иронию (7), насмешливость (8), радость (9), отчаяние (10). Эмосема, содержащаяся в междометиях, определяется не только ситуативным контекстом, но и фонацемами (klagen, erfreut rufen), эмотивами (Glueck, Staenkereien, die Dundersfrau, elende lumpige Stiftlerangst и др.), эмотивным синтаксисом (эллипсис, инверсия, повторы, рамочная конструкция и т. д.), графическими маркерами эмоций (восклицательный знак). Отсутствие восклицательного знака в предложении, маркированном междометием и выражающим согласно эмоциональной ситуации эмоцию восхищения, рассматривается как стилистически окрашенное:

Sie war entzueckt darueber, dass das kluge Tier die Bueste umgeworfen hatte… Wuerde er wohl auch noch das dumme Klavier demolieren? Ach, er war grossartig, sie hatte ihn einfach gern. (Vom Steppenwolf)

Можно предположить, что отсутствие восклицательного знака вызвано тем, что Г. Гессе передает мысли (когнитивная функция междометия) своей героини (8-летней девочки), тем не менее, на наш взгляд, его наличие придало бы данному высказыванию большую эмотивную достоверность.

3. Синтаксические средства эмотивности компетенции Г. Гессе

В письменной фиксации высказываний недостаточно одного лишь интонационного фактора (являющегося универсальным средством выражения эмоционального значения) для обозначения эмоционального плана высказывания. Для этого требуется взаимодействие интонации с другими языковыми средствами: знаками препинания, эмоциональными суффиксами, оценочными словами, словосочетаниями и конструкциями.

Интонация субъективно окрашенного ХТ ощутима прежде всего в синтаксисе высказывания, «осмысленных комбинациях концептов» (Вежбицкая, 1999: 299). Излюбленный писателем тип фразы, чередование предложений разного рода, отклонения от синтаксического «стереотипа» эмоционально-нейтральной речи (инверсии, повторы, риторические вопросы, восклицания, обращения) — все это создает эффект присутствия в ХТ живого голоса.

На уровне синтаксиса эмоциональность проявляется в структуре словосочетания, простого и сложного предложений, являясь постоянным элементом в системе их значений. Заметим, что именно разговорный язык, фиксированный в художественных произведениях, формирует эмотивный текст (Шаховский, 1987: 146). Специфика любого ХТ состоит в «наложении» разговорного языка на литературно-художественный. Эмотивным синтаксическим структурам, используемым Г. Гессе, свойственна многомерность и многоаспектность как в формальном, так и в семантическом планах. Синтаксические средства выражения эмотивно-оценочных отношений в разговорной речи персонажей Г. Гессе весьма разнообразны и представлены комплексом разноструктурных предложений всех коммуникативных типов:

(1)Missmutig streckte er die Beine von sich. (2)Dieses Weib hatte ihm seine gute Stimmung verdorben! (3)Er fuehlte sich aergerlich, gereizt und benachteiligt, er wusste: wenn diese mit dem gelben Haar nochmals vorueberkommen und ihn nochmals mustern wuerde, dann wuerde er rot werden und sich in seinen Kleidern, seinem Hut, seinen Schuhen, seinem Gesicht, Haar und Bart unzulaenglich und minderwertig vorkommen! (4)Hole sie der Teufel! (5)Schon dies gelbe Haar! (6) …Wie nur ein Mensch sich dazu hergeben konnte, seine Lippen mit Schminke anzumalen — negerhaft! (7)Und solche Leute liefen herum, als gehoerte ihnen die Welt, sie besassen das Auftreten, die Sicherheit, die Frechheit und verdarben anstaendigen Leuten die Freude. (Klein und Wagner).

Вышеприведенный отрывок выражает комплекс эмоций, который Г. Гессе обозначает устами персонажа как недовольство (missmutig), отвращение (Unlust), гнев (Aerger, aergerlich), раздражение (gereizt), замешательство (Befangenheit) и демонстрирует нам использование целого ряда разноструктурных восклицательных и повествовательных предложений. Помимо графических маркеров эмоций и семантической заряженности предложений, обусловленной богатым спектром употребленных эмотивов, следует отметить представленность эмоции персонажа главным образом восклицательными предложениями в форме повествовательного (2), восклицательного с вопросительным словом (6) и сложноподчиненного предложений (3), императивной (4) и парцеллированной (5) конструкций. Необычно выглядит повествовательное предложение (7), которое обнаруживает несоответствие между планом содержания (эмоциональная кульминация отрывка) и планом выражения (форма повествовательного предложения) и потому может рассматриваться как эмоционально недостоверное.

Trauer ergriff ihn. Oh, wenn alle Menschen dies wuessten, dies erlebten! Wie wurde drauflos gelebt, drauflos gesuendigt, wie blind und masslos wurde gelitten! Hatte er nicht gestern noch sich ueber Teresina geaergert? Hatte er nicht gestern noch seine Frau gehasst, sie angeklagt und fuer alles Leid seines Lebens verantwortlich machen wollen? Wie traurig, wie dumm, wie hoffnungslos! (Klein und Wagner)

Данный пример (выражение печали — Trauer) помимо восклицательных предложений содержит также два риторических вопроса (ложные вопросы, по Ш. Балли), которые несут большую эмоциональную нагрузку, привнося в повествование оттенок недоумения. На эмоциональность отрывка влияют также многочисленные синтаксические повторы.

Известно, что актуализированные в ХП синтаксические структуры определяются в первую очередь номинативным содержанием текста. Предпочтения Г. Гессе отданы преимущественно сложному периоду, несмотря на то, что доминирующий тип повествования — несобственно-прямая речь (см. предложения из предыдущего примера). Простые предложения также часто осложнены различными видами повторов, вставными конструкциями. Простые малораспространенные предложения, эллипсис преобладают в диалогах и, в основном, в речи малообразованных персонажей.

Дистрибуция эмотивных единиц в словосочетаниях и предложениях состоит в выявлении регулярностей их согласования. По мнению В. И. Шаховского, эмотивы с полярными оценочными знаками «сопротивляются сочетанию друг с другом», являются окказиональными, очень редко встречающимися или предназначенными для достижения иных (неэмоциональных) целей: прелестный бандит, кристальный деляга. Эмотивный текст, как правило, не допускает совместности полярных эмоций (Шаховский, 1987: 154). Однако свойственная Г. Гессе индивидуальная особенность изображать эмоции в комплексе допускает и такое сочетание. Например, при описании нижеследующей ситуации герой одновременно испытывает грусть (traurig) и гнев (aergerlich).

Traurig und aergerlich verliess der Kandidat seine entheiligte Bude, bummelte missmutig durch die Gassen und beschloss diesen schwarzen Tag damit, dass er den gestern empfangenen Novalisgulden einsam im «Loewen» vertrank. (Der Novalis)

Семантический линейный аспект имеет даже порядок слов (Гак, 1997: 315). Стремление говорящего эмоционально выделить какой-нибудь элемент приводит к инверсии:

…oft werde ich einsamer Mann mitten unter der schweigsamen Gesellschaft meiner Scharteken von Trauer ueberfallen. (Tragisch)

В естественной коммуникации говорящий отбирает из языковых средств ту конструкцию, которая наилучшим образом отражает его эмоциональное состояние, отвечает задачам коммуникации. В процессе текстовой деятельности писатель стремится к достоверному изображению эмоций автора и персонажа, привлекая для этого весь арсенал языковых средств, которым он владеет как развитая ЯЛ. Эмотивная компетенция автора на уровне синтаксиса проявляется в использовании различных типов экспрессивных конструкций малого синтаксиса, обслуживающих эмоции, ставшими в силу их регулярного повторения моделями языка, условными знаками аффективности.

Рассмотрим типы эмоциональных конструкций (далее — ЭК), которые Г. Гессе вкладывает в уста своих персонажей:

" Kannst ja probieren. Aber ich nicht. Ich nicht! (Ein Erfinder)

" Pfeifen hoert man dich auch fast gar nimmer," sagte sie lebhaft, «und es ist doch dir niemand gestorben. Sag, du wirst doch nicht gar verliebt sein?» (Der Lateinschueler).

" Und wo hast denn jetzt die Zigarren?" fragte dieser alsbald mit Interesse.

" Geraucht hab ich sie", lachte Huerlin protzig (In der alten Sonne).

" Du bist wohl’n Frommer, was. So ein Hallelujazapfen?"

" Ich? Das fehlt gerad noch! Fromm bin ich nicht, aber im Zuchthaus bin ich auch noch nicht gewesen" (In der alten Sonne).

В вышеприведенных ЭК ведущими признаками являются препозиция личной формы глагола или предикатива составного именного сказуемого — прилагательного, существительного, партиципа II, а также инфинитива (при глагольном сказуемом); нисходящая интонация, оценочность значения предикатива; присутствуют усилительные частицы ja, aber.

Oдним из ведущих средств выражения эмоционального значения может выступать безглагольность: особо интенсивная эмоция приводит к выпадению строевых элементов фразы, коммуникативная структура оттесняет грамматическую на задний план. Явление разрушения грамматической структуры речи Ш. Балли назвал дислокацией (ломаный синтаксис — В.И.Шаховский):

Wie traurig, wie dumm, wie hoffnungslos! (Klein und Wagner)

Nun, genug davon! (Aus den Erinnerungen eines Neunzigjaehrigen).

Das Leben ist unser. Wenn wir nur fest auf dem eigenen Weg bleiben, moegen die andern machen, was sie wollen. Nun aber zur Arbeit! (Das Rathaus).

Безглагольные ЭК могут сохранять обычную логическую последовательность компонентов высказывания, в качестве предикативов функционируют оценочные слова, например:

…oft werde ich einsamer Mann mitten unter der schweigsamen Gesellschaft meiner Scharteken von Trauer ueberfallen (Tragisch).

" Und ich hau dich lahm, du Bankroettler, du naseweiser!" (In der alten Sonne).

" Willst mich falsch machen?"

" Tut gar nicht, bist’s schon."

" Dreckiger Seilersknorze, du!" (In der alten Sonne).

В данных примерах содержатся безглагольные ЭК, основанные на эллиптизации глагола sein. Особенно эмоциональной, на наш взгляд, является конструкция с постпозицией личного местоимения du, доминирующая у Г. Гессе, так как здесь подключается фонетический элемент — пауза перед местоимением, усиливающая, акцентирующая направленность инвективы на адресата.

Эмоциональность нижеследующего отрывка возникает вследствие несовместимости значений носителя и его признака:

Mein wertgeschaetzter Herr! Ich las Ihre etwas herb stiliesierte Mahnung soeben. Bin ich ein Hund? Bin ich ein Schwindler? Nein, sondern ein Kandidat der Philologie und Mann von Ehre, wenn auch ohne Geld. (Der Novalis)

Персонаж, задолжавший деньги за приобретенные книги, несогласен с отрицательной оценкой его поступка владельцем магазина. Утверждение персонажа о том, что он является кандидатом филологии и человеком чести, хотя и без денег, а вовсе не мошенником и не собакой (ein Hund, ein Schwindler) создает комический эффект. Риторические вопросы придают высказыванию интонацию удивления, возмущения, недоумения.

Эмоциональность может быть обусловлена наличием местоименных слов wie, was, so, усиливающих признак:

Das Frauelein nickte.

" Und so heiss!" sagte sie. «Wir wollen eine Weile gar nichts reden.» (Heumond)

Niklas schuettelte den Kopf. «Was Dir nicht alles wichtig scheint!» (Das Rathaus).

Заметим, что в ходе исследования нам не встретились примеры, содержащие конструкции c als ob, употребляемые в речи для выражения возмущения, досады, недоумения, иронии, достаточно частотные в немецком языке.

Эмоцональная конструкция с препозицией союза dass придает речи повелительное значение:

" Das passt besser. Nehmt dies Profil! Und dass ja nur das dunklere Eichenholz verwendet wird! (Das Rathaus).

Эмоциональная речь персонажей Г. Гессе изобилует предложениями с рамочной конструкцией:

Du bist naemlich ein Rindvieh, und das kein kleines (In der alten Sonne).

Der Fuhrknecht drohte noch einmal gutmuetig: «Pass Achtung, Fabrikantle! Dein Maul wenn du nicht haeltst, kannst was erleben (In der alten Sonne).

O, wie sehnte er sich oft danach — Schwingung zu fuehlen zwischen sich und allen Dingen der Welt! Zu fuеhlen, dass sein Atem und der Atem der Winde und Meere derselbe sei, dass Bruederschaft und Verwandschaft, dass Liebe und Naehe, dass Klang und Harmonie zwischen ihm und allem sei! (Der Maler).

Последний пример демонстрирует нам присоединительную связь (der Ergaenzungsanschluss), которая является «отличным языковым эквивалентом внутреннего волнения» (Riesel, 1964: 164): инфинитивная конструкция zu fuеhlen соединяет предложения (выделенные курсивом), раскрывающие информацию о том, что следует понимать под выражением «чувствовать движения души / эмоции» (Schwingung zu fuehlen), с предыдущим предложением. Кроме того, повтор дополнительных придаточных предложений, а внутри них однородных членов предложения (синтаксическая конвергенция) также способствуют повышению эмоциональности предложения.

Эмоциональность предложения зависит также от степени эллиптизации состава главной части:

Wunderlich, was in diesen Tagen alles Platz hatte! (Klein und Wagner)

" Was fuer wundervolles Haar sie hat!" hoerte er in der Naehe jemand leise rufen (Klein und Wagner).

По мнению К. А. Долинина, литература обычно воспроизводит внутренние свойства эмоциональной спонтанной речи, ее стремление к предикативности, но редко и скупо отражает «речевой брак» (Долинин, 1978: 282). Тем не менее приведем некоторые случаи «речевого брака», синтаксические аномалии, встретившиеся в эмоциональной речи персонажей Германа Гессе:

(1) Die Erwachsenen taten, als sei die Welt vollkommen und als seien sie selber Halbgoetter, wir Knaben aber nichts als Auswurf und Abschaum. Diese Lehrer — ! (Kinderseele)

(2) Er kam von Stuttgart mit Empfehlungen von Schwab und Matthisson — unmoeglich, ihn abzuweisen! — und er wollte noch am selben Abend mit Extrapost nach Zuerich weiterreisen…(Im Presselschen Gartenhaus).

(3) Von frueh an bedrueckte mich — wer weiss woher? vielleicht aus Trauemen der Nacht — ein Gefuehl wie schlechtes Gewissen, obwohl ich nichts Besonderes begangen hatte (Kinderseele).

(4) «Heut muessen wir einander adieu sagen. Es hat halt alles einmal sein Ende.»

" Aber was denn — - warum — ? «

" Weil ich jetzt einen Brauetigam hab - «

" Einen — - - «(Der Lateinschueler).

Вышеприведенные высказывания, включающие незавершенные, брошенные на полдороге конструкции (Diese Lehrer — ! (1), Aber was denn (4)); заранее незапланированные говорящим «добавочные» конструкции, которые вклиниваются между компонентами основной фразы (примеры 2, 3); «хезитации», выраженные в паузах, повтор артикля еinen от слова einen Brauetigam (жених), обладающего для персонажа прагматической значимостью и свидетельствующий о взволнованном, растерянном состоянии персонажа (пример 4) — есть симуляция автором речевых актов, объясняемых — с позиций современной психолингвистики — неполной обработкой высказывания на этапе лексико-грамматического программирования, значительно менее строгим контролем говорящего за построением высказывания.

Чрезвычайно важную роль среди средств словесной изобразительности играет повтор, поскольку он лежит в основе рифмы, синтаксического параллелизма, синтактико-семантического параллелизма, поддержанного лексическими повторами. Общая функция повтора, как в обиходной, так и в художественной речи, состоит в подчеркивании значения повторяющихся элементов.

Herrgott, Herrgott, was sollte das werden! (Hans Amstein)

" Ja, ja, schon recht. Und was ist’s mit diesem Herrn Lord…Gut, gut, aber fahren Sie fort! Der Lord Fox — «(Im Presselschen Gartenhaus).

Особо хотим обратить внимание на такую синтаксическую особенность, как частотное употребление соединительного союза und, которое, с одной стороны, может расцениваться как средство ритмизации, а с другой стороны — как проявление речевого брака. Повтор союза und выражает экспрессивность и эмоциональность, свойственные речи персонажей, выполняет функцию связи между предложениями и их частями, например:

Sie sollten von allem reden, was schoen und fern und seltsam ist, und an alles erinnern, was in einsamen Naechten die schauernde Seele eines Aesteten beruehrt und traurig gemacht hat. (Karl Eugen Eiselein)

Ich vergesse nie, wie er dabei leuchtete und wie zart und ernst und eifrig seine leise Stimme klang! Das waren die Stunden, in denen er wahrhaft lebte (Der Staedtebauer).

… wenn ich sehe, wie schnell alles das, was einmal modern und neu und wichtig war, dem kuehlen, mitleidig laechelnden Interesse einer anderen Zeit oder der Vergessenheit anheimfaellt und wie schnell das Gedaechtnis des einzelnen verlischt (Tragisch).

Замечено, что некоторые эмоции тяготеют к определенным коммуникативным типам высказывания. Эмоции удивления, возмущения и радости более частотно выражаются в восклицательных и вопросительно-восклицательных предложениях, а эмоции грусти и печали — в повествовательных (Шаховский, 1987: 149). Рассмотрим синтаксические способы актуализации эмоции гнева персонажами Г. Гессе:

(1) Friedrich schrie, ausbrechend: " Was dir zu tun bleibt? Mit dieser Spielerei, mit diesem traurigen und unwuerdigen Zauberglauben zu brechen, ganz und fuer immer brechen! Das bleibt dir zu tun, wenn du meine Achtung behalten willst" . (Innen und Aussen)

(2) Diese verdammte Berliner Schnauze! Na, man wuerde ja sehen. (Eine Billardgeschichte)

(3) Legager rollte die Augen unter der geroeteten Stirn und biss sich die Lippen wund…" Herrgottsternbomben", schrie Legager ausser sich, " lassen Sie die verdammten Witze, oder -!" (Eine Billardgeschichte)

(4) " Mir sind die Baelle bis jetzt recht gewesen" , stiess Legager wuetend

heraus (Eine Billardgeschichte).

(5) Der Meister wurde bleich und ballte die Faueste.

" Seit wann sagst du denn Du zu mir, du Lump?" (Aus der Werkstatt)

(6) Da hatte ihn der andere schon an der Gurgel. «Satan du!» schrie er laut, und wir glaubten, er wolle ihn umbringen. Aber dann liess er ihn ploetzlich los und sagte nur: «Das war dein letztes wuestes Wort, Christian. Wenn ich noch so eins von dir hoere, bist du kaputt.» (Der Schlossergeselle)

Как видим, для выражения эмоции гнева используются все коммуникативные типы высказывания, незавершенные конструкции, эллипсис, инверсия, междометные инвективы, повтор. Данные примеры в очередной раз демонстрируют нам приоритет интонации, зависимость синтаксических структур от номинативного содержания текста. В ряде случаев (см. примеры 4, 6) только исследование отношения предложения к эмоциональной ситуации позволяет квалифицировать выражаемую эмоцию как гнев.