Оренбургское казачье войско в годы гражданской войны: тенденции формирования казачьей автономии

Оренбургское казачье войско в годы гражданской войны: тенденции формирования казачьей автономии

Изучение событий Гражданской войны на юго-востоке России подводит к наблюдению, что различные, порой противоборствующие политические силы, тем не менее, поднимали схожие лозунги автономизма — или, говоря более эмоционально, идеи автономии, обособления буквально носились в воздухе. При этом наполнение, содержание лозунга было различным: «советская» власть в Оренбурге, например, полагала определяющим революционное творчество на местах, а башкирское Шуро, постоянно повторяя требование автономии, на деле вело к полной самостоятельности. Об автономии говорили и в Оренбургском казачьем войске (ОКВ). За относительно короткий период (1917;1919 гг.) ОКВ прошло путь от административной единицы до государственного образования — Области Войска Оренбургского (ОВО). В целом это был процесс постоянного расширения полномочий, что позволяет высказать предположение о наличии и реализации определенного плана. На наш взгляд, представляет определенный интерес ответ на вопросы: насколько сочетаемы были провозглашаемые лозунги и реальные шаги; единым ли было видение казаками своей автономии; итог, к которому войско пришло — было ли это достижением намеченной цели или же вынужденным результатом.

Вообще тема Оренбургского казачьего войска в Гражданской войне — тема с достаточно богатой историографической традицией. В советской историографии отношение к Дутову и «казачьей контрреволюции» было однозначно отрицательным, почему соответственно оценивалось все: установление диктатуры, политический курс, отдельные мероприятия и проч. Так что создание в итоге ОВО оценивалось лишь как контрреволюционная попытка оторвать казачью область от республики Советов.

На современном этапе, при возникшем благожелательном отношении к казачеству вообще и Дутову в частности, картина стала ощутимо меняться — уже без изначальной ангажированности: изучалась биография атамана Дутова, его роль в Гражданской войне (В.М. Войнов), политический режим (Н.А. Чирухин), отдельные направления политики — в частности, земельной (Т.В. Махрова, И. В. Семенченко, П.Ф. Назыров). Отмечают современные авторы и стремление казаков к автономизму, полагая рубежным моментом принятие Кругом «Временного положения об автономном устройстве Оренбургского казачьего войска» (январь 1919 г.). Но сделанные ими в этом направлении шаги оцениваются по-разному: на наш взгляд, можно говорить о трех вариантах видения данного момента. Один сформулирован А. П. Абрамовским и В. С. Кобзовым, отметившими процесс усиления автономистских тенденций в войске, но объяснявшими это лишь стремлением к самоуправлению и освобождению из-под чрезмерной опеки государства. Другой вариант мы встречаем у А. В. Ганина, который полагал случившуюся автономизацию войска как «беспрецедентный шаг», к каковому подтолкнули субъективные факторы. И, наконец, наша позиция, что в 1917;1919 гг. войско достаточно целенаправленно и последовательно шло по пути постоянного усиления автономистских начал.

Можно говорить о возникновении идеи казачьей автономии уже в начале ХХ в. Но при этом следует учитывать, что в тот период собственно о казачьей автономии не говорили, а современный термин `автономия' имеет определенное правовое содержание. В работах вышеуказанных авторов термин `автономия' имеет разное наполнение. Автономия (или: культурно-национальная автономия) была больше любимой темой национальных лидеров, видевших в ней прежде всего политический момент — придание «своей» нации особого, привилегированного статуса через создание собственного государства. Казачество же интересовали более экономический момент — земельная собственность (в условиях обострения земельного вопроса по стране в целом), и социальный — возможность сохранения своей самобытности, развития широкого самоуправления. После падения самодержавия казачьи лидеры получили шанс превратить территории войск в нечто среднее между простой административно-территориальной единицей и национальной автономной территорией.

Казачье войско обособлено было достаточно давно: еще Положение 12.12.1840 г. превратило казаков Оренбургского казачьего войска (ОКВ) в замкнутое военное сословие. Особенность ОКВ как военно-административной единицы заключалась в том, что в военных вопросах оно подчинялось наказному атаману, а в делах гражданских — уездным и общегубернским властям в лице губернатора. Несмотря на видимый дуализм управления сохранялось единоначалие — атаман и губернатор всегда был соединен в одном лице. Организация войска и дисциплина ограничивали войсковое самоуправление в хозяйственных и социальных вопросах. Теперь, в новых условиях 1917 г., когда единоначалие исчезло и гражданской территорией стал руководить губернский комиссар Временного правительства, руководство войска предприняло ряд мер по ликвидации этих ограничений. Иными словами, первоначально обособление казачьей территории происходило не от России, но гражданской части губернии.

Не ставя вопроса о выходе из состава России, не поднимая темы создания «казачьей» государственности, тем не менее, казачьи лидеры вели разговор о полновластии в пределах войска, т. е. суверенитете. Нет оснований утверждать, что подобного желали все оренбургские казаки. Видение предмета у атамана и его окружения и в казачьей среде явно рознились. Позднее, в период вооруженного противостояния, все в итоге сошлись на том, что большевиков с территории войска надо гнать, а для этого — сплотиться. Однако далее возникли расхождения: руководство войска полагало, что объединенными силами нужно продолжение борьбы, а массы — напротив, были за завершение таковой. В определенном смысле, позиция пассивного большинства видна из действий, когда летом 1918 г. «красные» были изгнаны из Оренбурга. Преследование беглецов продолжалось ровно до границ войсковой территории — к большому изумлению красных, бывших не в состоянии объяснить причину остановки казаков на невидимом рубеже. Позиция казачьих масс хорошо выражается заголовком одной из публикаций в «Казачьей правде»: «Делай что хошь, а нас не трожь».

Любые инициативы, естественно, принадлежали казачьих лидерам, среди каковых на первое место можно и должно поставить атамана А. Дутова. В то же время неверно было бы сводить все к инициативам и действиям одного человека. Но действия и заявления его достаточно показательны. Он пользовался поддержкой определенной части казаков, в пользу чего говорит его избрание атаманом 1 октября 1917 г. Учитывая, что в Оренбуржье он вернулся за несколько дней до Круга как председатель Союза казачьих войск, то вряд ли дело в обаянии или иных личных качествах Дутова — скорее всего, его политические позиции нашли отзвук у влиятельной части депутатов. А говорил он о необходимости устроить «свою казачью федеративную республику». Почти сразу Дутову удалось провести сторонников этой позиции на руководящие посты и обеспечить проведение ряда нужных решений.

Первый шаг был достаточно осторожным: 1-й Войсковой круг (апрель 1917 г.) заявил, что решение вопросов общегосударственного значения откладывается до Учредительного собрания, а все внутренние вопросы войско решает самостоятельно. А еще точнее, самые основные: о введении в войске самоуправления и вопрос о собственности войска. 19 апреля были созданы комиссии для рассмотрения вопроса об основах постоянных форм самоуправления. Начата была работа по учету земель, учету доходов войска, вкупе с иными аспектами казачьей собственности рассматривался земельный вопрос. Обнаружившаяся нечеткость в определении того, что является «имуществом войска» привела к тому, что в последующие месяцы шло постоянное расширение списка имущества, постоянное стремление закрепить собственность войска еще на что-либо. 29 апреля Круг постановил немедленно ввести в войске самоуправление. Теперь распорядительным органом стал Войсковой Круг, а исполнительным — Войсковая Управа. Перемены не были принципиально новыми, но они создали, во-первых, прецедент, во-вторых, базу для дальнейших шагов. Эти шаги, еще более решительные, были предприняты на заседаниях Круга в сентябре, где уже явно доминировали сторонники активных действий. Им удалось переломить позицию ряда делегатов, предлагавших вопрос о самоуправлении отложить до «разрешения вопроса об образе управления в государстве, т. е. будет ли республика федеративная или унитарная». Тема будущего устройства Российской республики стала достаточно модной и актуальной для казаков, тем более, что Временное Правительство устранилось от обсуждения, в очередной раз переложив решение сложного вопроса на будущее Учредительное Собрание. Однако тема обсуждалась, и не только в Оренбурге. В итоге было принято решение, что «Оренбургское казачество остается вольным, свободным братством, сохраняя свою самобытность, право на свои земли, недра и проч. угодья и собственное войсковое самоуправление, где хозяином войска является Войсковой круг. Государственной формой правления Оренбургское казачество признает федеративную демократическую республику с одной законодательной палатой и пропорциональным представительством в ней от отдельных народностей и автономных областей». А на следующий день Круг большинством голосов при 13 воздержавшихся постановил примкнуть к союзу Донского, Терского и Кубанского казачьих войск, «составив с этими войсками одну федеративную единицу — казачью общину». После чего началась подготовительная работа к выделению войска в самостоятельную административную единицу: в частности, 29 сентября Войсковую Управу было решено именовать Войсковым Правительством.

До начала 1918 г. обособление казачьих областей рассматривалась атаманами как мера вынужденная, временная, до созыва Учредительного собрания. Тем не менее, факт, что отделение (или правильнее — обособление) территории Оренбургского казачьего войска от прочей части губернии уже к декабрю 1917 г. было свершившейся реальностью. Показательно, что в условиях углубляющегося кризиса в разных казачьих войсках их руководители, по сути, не сговариваясь, придерживались в принципе одной линии поведения — обособления казачьих областей в качестве защитной меры. Временное правительство совершенно не пользовалось уважением у А. Дутова — достаточно обратиться к его выступлениям, например, на Войсковом Круге 1 сентября. Он резко осудил его деятельность, обвинив правительство в некомпетентности и поощрении дестабилизации страны, нежелании и неумении сделать что-либо для восстановления порядка и законности.

Углубление кризиса побуждало казаков идти дальше. После большевистского выступления в Петрограде Дутов издал знаменитый приказ № 816 от 26 октября 1917 г. — знаменитый в том смысле, что он традиционно в советской историографии определялся как «объявление войны советской власти». На деле основной смысл документа был не в этом, кстати, придуманном комментаторами, моменте. «В силу прекращения связи с центральной Государственной властью и принимая во внимание чрезвычайные обстоятельства, — говорилось в нем, — Войсковое Правительство, ради блага Родины и поддержания порядка, временно, впредь до восстановления власти Временного Правительства и телеграфной связи, с 20-ти часов 26-го сего октября приняло на себя всю полноту исполнительной государственной власти в войске». Стоит отрешиться от традиционного восприятия действий Дутова как контрреволюционера, борющегося с большевиками, чтобы увидеть, что этот приказ — еще одна ступенька на пути к самостоятельности Оренбургского казачьего войска. Выступая за поддержание правопорядка, о котором идет речь, атаман вовсе не имел в виду законность империи или Временного правительства. По нашему убеждению, определяющей для атамана была возможность для войска легитимно обрести автономию; и произойти это должно было в рамках существующих правовых границ. Потому Дутов был менее определенен в вопросе, как он поддерживает власть: «Оренбургское Войсковое Правительство окажет полную поддержку существующему коалиционному Временному Правительству», но более определенен в отношении того, чего он безусловно не приемлет, в частности, силового захвата кем-либо власти. Затем 28 октября в Оренбургской городской Думе Дутов сделал, по сути, программное заявление: «Казачья программа такова: казачество поддерживает Временное Правительство, казачество стоит за федеративную республику, казачество ждет Учредительного Собрания и прилагало и приложит все усилия к тому, чтобы оно открылось в определенный срок, казачество за порядок и спокойствие граждан и не допустит погромов и грабежей».

Процесс обособления войска продолжался, постепенно, но настойчиво. Последующие шаги выглядели вынужденными мерами — в январе 1918 г. казаки покинули Оренбург, уступив его приближающимся «красным» отрядам. Собравшийся вскоре в Верхнеуральске 2-й Чрезвычайный Войсковой Круг постановил «никакой власти в войске не признавать, кроме власти Войскового Круга, который для Оренбургского казачьего круга является единственным хозяином, распорядителем и законодателем». Интересно, что при этом присутствовало как бы ограничивающее условие — «впредь до установления Всероссийским Учредительным собранием Государственной власти». Но уже спустя несколько дней в протоколах Круга утвердилась формула: «Вся власть в Оренбургском казачьем войске принадлежит Войсковому Кругу и его исполнительному органу — Войсковому Правительству», без упоминания об Учредительном собрании. Можно утверждать, что казаки стали опираться исключительно на собственные силы.

Завершающим шагом было принятие без преувеличения исторического указа Войскового Правительства № 568 (12.8.1918), который объявил Войсковую территорию «особой областью» государства Россия — «Областью войска Оренбургского». Были задекларированы права войска на самобытность по причинам «особенности казачьего быта, самоуправления и военной службы», на занятые им земли «в силу исторических прав». Принятие указа было безусловной победой атамана Дутова — ведь с самого начала он выступал за федеративное устройство страны, с казачьими областями в качестве субъектов (хотя последний термин он не использовал). И в дальнейшем, если внимательно присмотреться к его позиции, он никогда не отказывался от нее. Например, на заседании чрезвычайного съезда 1-го Военного округа 21 июля, где к нему были предъявлены претензии из-за массовых репрессий, Дутов в ответе, тем не менее, затронул и эту тему: «Оренбургское казачество переживает исторические минуты, когда, сплотившись у себя дома, ему пора переименовать свой край в оренбургскую Область. Пусть здесь будет и губерния, мы мешать не будем, но мы должны обосноваться здесь хозяевами!» Так что создание автономии, начатое de-facto в конце 1917 г., в августе 1918 г. завершилось de-jure. Согласно конституционному праву, автономия — это государство; так что Область войска Оренбургского можно квалифицировать так же. Налицо и признаки государственного устройства: нормативная база, выборные органы власти, четко определенные границы, государственные символы, даже наградная система. Интересное впечатление производят протоколы Кругов, согласно которым мирные задачи с перспективой развития ощутимо преобладали над текущими — военными. В феврале 1919 г. Войсковое правительство получило подкрепление своей позиции от Омска. Совет министров, по сути, подтвердил неприкосновенность казачьей территории, ее нынешние границы, право войска на землю и недра, Войсковой Круг признан распорядителем внутренней жизни Войска. И хотя в документе были оговорки, что по всем упомянутым моментам в будущем предстоит издать гарантирующие акты и что согласие по первым двум позициям (неприкосновенность территории и право на землю и недра) вообще временное, до созыва Национального Собрания, казаков решение явно удовлетворило. В феврале 1919 г. 3-й Очередной Войсковой Круг обсудил проект «Положения об автономном устройстве Области войска Оренбургского». Показательна судьба первой же статьи проекта — «Область войска Оренбургского составляет самоуправляющуюся часть единого и неделимого государства Российского», — была принята при 14 воздержавшихся, с изъятием словосочетания «единого и неделимого», но с показательным добавлением к заголовку слова «Временное». В целом документ, принятый 11 марта, можно расценить как соглашение о разграничении полномочий между казачьей автономией и центральной властью в лице Омска, с тем только отличием, что соглашения такого рода предполагают обоюдность, а в данном случае высказывался только Круг. Ряд статей носил явно упреждающий характер возможным решениям возможного Национального Собрания; что дополнительно подкреплялось ст. 4: «Те из действующих общероссийских законов, которые касаются сторон жизни, представленных настоящим положением компетенции местной законодательной власти, также сохраняют свое действие доколе не будут изменены или заменены постановлениями местного законодательного органа». Даже «военные силы» области входили в состав общегосударственной армии «с учетом особенностей» казачьего населения, выступая как единое целое, без дробления (ст. 17). Показательно, что ничего не было сказано о подчинении Области общероссийским законам: вопросы управления разрешались на основании законов и постановлений Войскового округа (ст. 9). Вероятно, уместно указать, что ОВО требовала себе значительно больше прав, нежели, например, сегодняшние субъекты Российской Федерации. Разумеется, в данном случае мы имеем дело скорее с намерениями, нежели с реальными шагами. Своеобразный эксперимент продлился недолго: значительная часть территории Области в реальности была занята красными, а затем Директория, власти которой подчинился Дутов, официально ликвидировала все местные правительства на подконтрольной территории (6.11.1918 г.).

Коммунистическая власть не могла проигнорировать существующего положения вещей, и 1 июня 1918 г. СНК издал «Декрет об организации управления казачьими областями», где отмечалось, что все казачьи области и войска «рассматриваются как отдельные административные единицы местных советских объединений, т. е. как губернии».

Декрет 1 июня 1918 г. закрепил широкую автономию казачьих областей. В период ощутимой слабости — с октября 1917 по май 1918 г. — коммунисты стояли за автономии казачьих районов.

Когда же они стали побеждать, то от прежних лозунгов поспешили отказаться. Поэтому, когда в апреле 1919 г. в Оренбурге попытались создать казачий исполнительный комитет для казачьей автономии, его инициаторы были строго одернуты ВЦИ — Ком, отреагировавшим на донос, написанный П. Кобозевым: «Своеобразно толкуя 503 декрет об организации управления казачьими областями запятая делегированные в Оренбург члены казачьей секции ВЦИК опираясь на наспех созванную казачью конференцию первого съезда Оренбургского войска запятая создали в Оренбурге второй исполнительный комитет, параллельный губисполкому точка [и территория губернии и войска совпадают] Это грозит чрезвычайными осложнениями для наших завоеваний». Председатель ВЦИК Свердлов направил в оренбургский губисполком телеграмму, где жестко заявил: «…в каждом пункте должен существовать единый орган власти». Окончательной точкой в вопросе можно считать декрет СНК «О строительстве советской власти в казачьих областях» в 1920 г., который прямо ставил задачу «учредить в казачьих областях общие органы советской власти» на основе Конституции РСФСР. Вскоре на бывшие казачьи области специальным постановлением ВЦИК были распространены все общие законоположения о землеустройстве, землепользовании, лесах. Так завершились попытки сохранения казачьей автономии.

Мы полагаем, что процесс строительства казачьей автономии был управляемым и целенаправленным. Особую роль в нем играл атаман А. Дутов, выступавший активным проводником не просто идеи автономии, но автономии в его видении, каковое расходилось с точкой зрения широких казачьих масс. В то же время ускорение и углубление процесса было детерминировано общеполитической обстановкой в стране — окончательное объявление территории войска формально государственным образованием было, с одной стороны, завершением долгого пути, начатого атаманом Дутовым, но с другой — справедливо считать, что это было реакцией на все более ухудшающееся положение антибольшевистских сил на фронтах.

казацкий войско война дутов.