Взаимоотношения Японии с Китаем и Россией с 1894 по 1919 гг

Актуальность темы

исследования.

Взаимоотношения с дальневосточными соседями являются одной из важных составляющих внешнеполитической стратегии России. Эти взаимоотношения имеют длительную историю, на протяжении которой проявлялись и продолжают проявляться как общность, так и различия в их специфических национально-государственных интересах. Взаимная заинтересованность ближайших соседей в построении, расширении и углублении всесторонних взаимоотношений является объективной реальностью сегодняшнего дня. Но без всестороннего анализа событий происходивших на рубеже XIX—XX вв., в период становления этих отношений и формирования основных тенденций в их развитии, сделанного на основе первоисточников, невозможно разрешить некоторые проблемы, возникающие в современном мире.

История Дальнего Востока этого периода была богата динамичными и драматичными событиями. Рубеж XIX—XX вв. превратил Дальний Восток в арену ожесточённой борьбы за передел мира — здесь разом столкнулись интересы почти всех крупнейших держав.1 Дальневосточные интересы всех мировых держав так или иначе фокусировались в одном центре Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), в центре преломления и пересечения интересов трех «аборигенных» государств этого региона — России, Японии и Китая. Расстановка сил, изменения углов в «треугольнике» взаимотношение этих стран определяла и продолжает определять вектор развития всего региона.

В настоящее время не представляет особой проблемы воссоздать хронологию событий данного периода, но наиболее значимую для современности информацию несет анализ формирования «треугольника» как.

1 Маринов, В. А. Россия и Япония перед Первой мировой войной (1905;1914 годы): очерки истории отношений. — М.: Наука, 1974. — С. 3. регионального политического и экономического центра, анализ этапов его развития, оценка внешних и внутренних факторов, влияющих на состояние «треугольника». Этим и объясняется важность и злободневность выбранной темы.

Объектом исследования данной работы является формирование стратегий трёх государств АТР — Японии, Китая, России — как внутри «треугольника», так и в отношении третьих стран.

Предметом диссертационного исследования является изучение этапов формирования и развития стратегического «треугольника»: Япония, Китай, Россия, а также влияние на их стратегический выбор внешних акторов, включившихся в трансформацию геополитического пространства АТР.

Географические объекты исследования — Япония, Китай, Россия. Корея и Монголия рассматриваются только в контексте исторических событий, но не выносятся в приоритет исследования, поскольку в данном периоде не обладали полноценным суверенитетом и не имели четко выраженной международной позиции.

Цели и задачи исследования. Целью исследования является анализ взаимодействия сторон в «треугольнике»: Япония-Китай-Россиявыявление ключевых факторов, оказывающих влияние на «треугольник" — определение важнейших закономерностей происходящих в нем процессов.

Для достижения поставленной цели исследования необходимо решить следующие задачи:

— проанализировать источники и литературу отечественных и иностранных исследователейвыявить основные особенности взаимоотношений «треугольника»: Япония-Китай-Россия, проанализировать те изменения, которые происходили в период с 1894 по 1919 гг.;

— определить важнейшие факторы, детерминировавшие развитие взаимоотношений внутри «треугольника" — обозначить основные внешние факторы, влияющие на «треугольник»;

— найти место и роль японо-российско-китайским отношениям в панораме международных отношений того времени.

Степень научной разработанности темы.

События на Дальнем Востоке на рубеже XIX в. предопределили дальнейшее развитие этого региона. Именно поэтому международные отношения на Дальнем Востоке этого периода привлекли и продолжают привлекать внимание отечественных и иностранных историков. Соразмерно значимости событий обширна литература по разноплановым «многоугольникам"2 отношений между государствами, определяющими расстановку сил в этом регионе.

Однако, несмотря на важность данной проблематики, в российской и зарубежной исторической науке до последнего времени не было создано работ, где бы подробно анализировались отношения в «треугольнике»: Япония-Китай-Россия в период с 1894 по 1919 гг.

Отечественную историографию темы можно условно разделить на три периода: дореволюционный, советский и современный, рассматривая отдельно «политические оси» отношений в «треугольнике».

Российско-японские отношения. До 1917 г. в работах отечественных исследователей рассматривались лишь отдельные стороны российско-японских контактов, однако анализ дореволюционной историографии3.

2 См.: Михеев, В. Восточноазиатская многополярность: треуголник Россия-Китай-США // Мировая экономика и международные отношения. — 2009. — № 1- Гейдаров, H.A. Стратегический «треугольник» Россия-Китай-США: Евразийский аспект: автореф. дне. канд. ист. наук. — М., 2008. — 20 е.- Самойлов, H.A. Китай в геополитических построениях российских авторов конца XIX — начала XX вв. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах, — Благовещенск, 2001. — T.2. — С. 452−457. The Strategic quadrangle: Japan, China, Russia and the United States in East Asia / edited by Michael Mandelbaum. — NY: Council of foreign relations press, 1995. — 222 p.- Kaplan M. The System Approach to Internationa] Politics // Mew Approach to International Politics / Ed. By M.Kaplan. — New York: Sharpe, 1968. — 388 p.

3 Федоров, М. П. Реальные основы современной международной политики. — СПб., 1909; Позднейшие события на Дальнем Востоке //Дальний Восток. Военно-статистический обзор. Т.З. / Под ред. полк. 8 позволил выявить ряд важных аспектов отношений между Россией и Японией, а также понять, как российско-японский диалог отражался в общественном сознании.

Поражение в японо-российской войне 1904;1905 гг. было тяжело воспринято всей страной, поэтому научные и общественные круги России уделяли повышенное внимание вопросам безопасности дальневосточной окраины империи4. В этом контексте масштабная военная программа Японии являлась объектом внимания многих отечественных публицистов5. Так,.

Н. Александров рассматривал проблему роста наступательного потенциала 6 японских вооруженных сил .

В российской дореволюционной историографии вскоре после завершения японо-российской войны впервые была предпринята попытка рассмотрения отношений между Японией и Россией начала XX в. К их числу следует отнести исследования Д. Г. Янчевецкого (1907)7, М. Павловича п.

1910). Эти работы представляют собой аналитические записки и небольшие очерки, в которых анализируются итоги военного противостояния между двумя странами, положение российского Дальнего Востока, послевоенные внешнеполитические мероприятия Токио и Санкт-Петербурга. В них также содержатся прогнозы дальнейшего развития отношений между Японией и Россией. Так, М. Павлович, описывая обострение международной конкуренции на северо-востоке Китая в конце первого десятилетия XX в., отмечал, что «вчерашние враги» Россия и Япония «находятся в одинаковом.

Генштаба Л. М. Болховитинова. — М.-СПб., 1911. — С. 78−108- Позднеев, Д. М. Материалы по истории Северной Японии и ее отношений к материку Азии и России. Т. 1−2. — Токио — Иокогама, 1909.

4 К вопросу об обороне русского Дальнего Востока /Под ред. В. Гольстрем // Дальневосточное обозрение. -Вып.1. — СПб., 1910. — С. 238−250- Симанский, П. Н. События на Дальнем Востоке, предшествовавшие русско-японской войне (1891- 1903 гг.) 4.1. Борьба России с Японией в Корее. — СПб, 1910. — 56 с.

5 Виленкин, Г. Государственный и экономический строй современной Японии. — СПб., 1908. — 214 с.

6 Александров, Н. Рост японской армии. // Помни войну! — М., 1911. — С. 201−214.

7 Янчевецкий, Д. Гроза с Востока. Задачи России, задачи Японии на Дальнем Востоке. — Ревель, 1907.

8 Павлович, М. Внешняя политика России от Портсмутского мира до наших дней // Общественное движение в России в начале XX века. Т.1 V., ч. 1 / Под ред. Л. Мартова и др. — СПб., 1910. — С. 222−278. положении" по отношению к Китаю, США и другим государствам, стремясь не допустить новых игроков в Северо-Восточный Китай. По его мнению «это обстоятельство, наряду со страхом официальной России перед военной силой.

Японии", а также «желанием сохранить. остатки былого величия на маньчжурской территории», толкало «патриотическую Русь к военному союзу со страной микадо"9. Известные исследователи В. К. Арсеньев (1911)10 и Н. В. Слюнин (1908)11 анализировали военно-стратегическое и экономическое положение Приамурского края в контексте дальневосточной.

12 политики государства, А. А. Панов (1906) рассматривал переселенческий.

11 вопрос как её важнейшую составляющую, К. А. Алексеев (1905) — вопрос о состоянии торговой политики на Дальнем Востоке. Вопросы рыболовства и рыбной промышленности занимали одно из основных мест в российско-японских экономических отношениях — это обусловило пристальное внимание к этим проблемам со стороны учёных и специалистов14.

Невозможность использовать тексты секретной части официальных соглашений, дипломатическую переписку и другие первоисточники естественным образом ограничивала глубину анализа работ дореволюционных авторов. Тем не менее, некоторые из них смогли достаточно точно выявить направление развития российско-японских отношений. В целом, вышеназванные работы представляют интерес, прежде всего, как свидетельства современников — участников рассматриваемых в них.

9 Павлович, М. Внешняя политика России от Портсмутского мира до наших дней // Общественное движение в России в начале XX века. T. l V., ч. 1 / Под ред. Л. Мартова и др. — СПб., 1910. — С. 260.

10 Арсеньев, В. К. Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Приамурского края^Olig 11 гг. — Хабаровск, 1911;

11 Слюнин, Н. В. Современное положение нашего Дальнего Востока. — СПб., 1908.

12 Панов, A.A. Грядущее монгольское иго. Открытое письмо народным представителям. — СПб., 1906.

13 Алексеев, К. А. Наша торговая политика на Дальнем Востоке. — СПб., 1905.

14 Грушецкий, С. К рыбному промыслу на Дальнем Востоке // Вестник рыбопромышленности. — СПб., 1909.-№ 2. С. 81−91- Японская рыбопромышленность в дальневосточной концессионной полосе // Записки Приамурского отдела императорского общества востоковедения, 1915. Вып. 3. — Хабаровск, 1916. — С. 192 202- событий, чем научные исследования. Многие оценки, высказанные в них, большей частью носят декларативный характер, поэтому сами работы не позволяют составить достаточно объективное представление о состоянии российско-японских отношений.

Значительный вклад в историографию проблемы внесли советские историки. Опубликование российским правительством секретных статей международных договоров и соглашений дореволюционного периода позволило по-новому взглянуть на обстоятельства развития российско-японских контактов в обозначенных хронологических рамках. Напряжённый характер советско-японских отношений и идеологические разногласия оказали определённое влияние на выводы исследователей этого периода. Однако обширная источниковая база, отличавшая советскую историографию проблемы, а также более критичный, по сравнению с прошлым, подход к анализу отношений царской России с Японией, позволили создать целый ряд фундаментальных работ, посвященных различным аспектам исследуемой темы.

Одной из первых стала монография Б. А. Романова (1923)15. Используя архивные документы, автор впервые приоткрыл завесу борьбы великих держав за Северо-Восточный Китай после 1905 г. Раскрывая подробности давления на царскую Россию со стороны японской и американской дипломатии с целью перетянуть Петербург на свою сторону, Б. А. Романов доказал, что инициатива заключения Российско-японского соглашения 1910 г. принадлежала Японии, предложение которой встретило поддержку со стороны царской элиты.

В 1925 г. известный востоковед Д. М. Позднеев в своей работе «Япония. Страна, население, история, политика"16 уделил особое внимание рассмотрению тихоокеанского рыболовства начала XX в., являвшегося одной.

15 Романов, Б А. Россия в Маньчжурии. Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма (1895−1906) -Л., 1923. — С. 566−567.

16 Позднеев, Д. М. Япония. Страна, население, история, политика. — М., 1925. из важных сфер российско-японских отношений. Основное внимание в работе Д. М. Позднеева уделено мероприятиям японского правительства в сфере тихоокеанского рыболовства. В целом исследование носит обзорный характер и позволяет составить самое общее представление об истории российско-японских отношений начала XX в.

Заметным вкладом в исследование проблемы стали работы Н. А. Левицкого (1936)17 и В. Я. Аварина (1934, 1939)18. Так, В. Я. Аварии отмечал значительное влияние Великобритании на российско-японские отношения и считал разногласия между Японией и США важной составляющей международной обстановки после войны 1904;1905 гг.

Роль различных внешнеполитических факторов в восстановлении российско-японских отношений в этот период исследовались в монографии А. Л. Гальперина (1947). Он, в частности, указывал на охлаждение японо-американских и японо-английских контактов из-за конкуренции в Китае и заинтересованность Лондона в заключении соглашения между Россией и Японией, что способствовало углублению их сотрудничества с Антантой. Подчёркивая возраставшую необходимость российско-японского союза для Токио после 1910 г., А. Л. Гальперин предположил, что уже тогда Япония стремилась «строить свою политику не на базе одного лишь англо-японского союза, а на комбинации двух равноправных союзов — англо-японского и русско-японского"19.

В отечественном японоведении проблеме японского экспансионизма посвящены труды Е.М. Жукова20 и Л. В. Зениной (1952)21.

17 Левицкий, H.A. Русско-японская война 1904;1905 гг.-М., 1936.

18 Аварии, В. Я. Борьба за Тихий океан. — М., 1939; Он же. Империализм в Маньчжурии. T.1: Этапы империалистической борьбы за Маньчжурию. — М.-Л., 1934.

19 Гальперин, А.Л. Англо-японский союз. 1902;1921 гт. — М., 1947. — С.300−301.

20 Жуков, Е.М., История Японии: Краткий очерк. — М., 1939; он же Японские буржуазные газеты в конце 1917 г. и подготовка антисоветской интервенции // Из истории общественных движений и международных отношений. — М., 1957.

21 Зенина, Л. В. Начало японской агрессии против Китая (70−90-е гг. XIX столетия): автореферат канд. дис. -Л., 1952; она же Из истории национально-осободительного движения в Корее в 1900;1917 гг. Отклики на.

Очевидно, что до конца 50-х гг. ХХв. большинство советских исследований22 по истории международных отношений и российской внешней политики на Дальнем Востоке в начале XX в. носило ярко выраженный идеологический характер. Схематичность утверждений и практически полное отсутствие ссылок на зарубежные, в первую очередь,.

91 японские источники, существенно снижали научную ценность этих работ .

Во второй половине XX в. в российской исторической науке появились новые работы по истории международных отношений на Дальнем Востоке. Послевоенные исследования российских ученых продолжали развивать основные направления и научные подходы к истории международных отношений и внешней политике, созданные в предшествующие годы. В 60-е гг. XX в. в свет вышло несколько монографий, отличавшихся большей проработкой вопроса и содержавших новые материалы относительно оценки российско-японских отношений начала века.

Одной из первых в этом ряду стала монография «Портсмутский мирный договор» Л. Н. Кутакова (1961)24, в которой впервые исследуются двусторонние отношения между Россией и Японией. Достоинством этой работы и следующего труда Л. Н. Кутакова «Очерки новейшей истории Японии» (1965) является введение в научный оборот значительного массива архивных документов, однако многие рассуждения и выводы автора, часто основанные на идеологическом подходе, требуют критического осмысления. революционную борьбу китайского народа / Л. В. Зенина // Ученые записки ЛГУ. Серия востоковедческих наук. История и филология Китая. — 1959. — Вып. 10. — С. 52−64.

22 Международные отношения на Дальнем Востоке, 1870−1945 гг. / Г. Н. Войтинский [и др.]- ред. Е.М.ЖуковИнститут востоковедения АН СССР. — М.: Госполитиздат, 1951. — 790 е.- Добров, А. Дальневосточная политика США в период русско-японской войны. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. — 396 е.- Сорокин, А.И. Русско-японская война 1904;1905 гг. (военно-исторический очерк) / А. И. Сорокин. — М.: Военное изд-во, 1956. — 376 с.

23 Эйдус, T.X. Очерки новой и новейшей истории Японии. — М., 1955.

24 Кутаков, Л. Н. Портсмутский мирный договор (Из истории отношений Японии с Россией и СССР. 19 051 945 гг.). — М&bdquo- 1961.

Несомненный интерес представляет исследование И. В. Бестужева.

1961), который сосредоточил своё внимание на внутриполитической борьбе в правящих кругах России относительно главного направления внешней политики империи после японо-российской войны 1904;1905 гг.25. Учёный глубоко проанализировал расстановку сил в царской элите, выделив назначение в апреле 1906 г. на пост главы российского МИДа убеждённого сторонника соглашений с Японией и Англией А. П. Извольского как поворотный пункт в имперской внешней политике.

Значительным вкладом в историографию проблемы явились монография.

С.С. Григорцевича (1965) и ряд его статей. Обширная источниковая база позволила автору раскрыть ряд важных аспектов отношений между Петербургом и Токио, в частности, проанализировать ход и итоги переговоров по послевоенному урегулированию в 1905;1907 гг., осветить отношения России с Китаем и Монголией в контексте российско-японских контактов и внешнеполитического курса царского правительства на Дальнем Востоке и т. д. Монография С. С. Григорцевича остаётся одним из фундаментальных исследований по данному вопросу.

Заметным вкладом в исследование истории внешней политики России на рубеже XIX — XX вв. стали работы B.C. Васюкова (1966, 1968)27, в которых рассмотрены особенности внешнеполитического курса царской России в годы Первой мировой войны. Рассматривались вопросы экспансии.

США на Дальнем Востоке в начале века, и проблемы японо-американских.

28 отношений, история англо-японского союза .

25 Бестужев, И. В. Борьба в России по вопросам внешней политики 1906;1910. — М., 1961.

26 Григорцевич, С. С. Дальневосточная политика империалистических держав в 1906;1917 гг. -Томск, 1965; Григорцевич, С. С. Экспансия иностранного капитала на русский Дальний Восток во второй половине XIXb.// Ученые записки. Томский государственный педагогический институт. — Томск, 1955. — Т. 13.

27 Васюков, B.C. Предыстория интервенции. — М.: Политиздат, 1968; Васюков, B.C. Внешняя политика Временного правительства / B.C. Васюков. — Москва: Мысль, 1966. — 494 с.

28 Добров, А. Дальневосточная политика США в период русско-японской войны. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. — 396 е.- Политика США в странах Дальнего Востока (Япония, Южная Корея) / под ред. 3.M. Евсенина и др. — М.: Наука, 1964. — 326 с.

В нач. 70-х гг. XX в. был опубликован коллективный труд советских учёных по истории международных отношений на Дальнем Востоке, в котором также освещались вопросы, связанные с развитием контактов Петербурга и Токио в начале столетия29.

Многотомна литература по японо-российской войне 1904;1905 гг. Она продолжает пополняться, вновь и вновь исследователи обращаются к этой.

30 теме. Монографию В. А. Маринова (1974) следует назвать в ряду работ, наиболее полно раскрывших динамику изменения качества российско-японских отношений в период с 1905 по 1914 г. Автор обоснованно рассматривает двусторонние отношения исследуемого периода на фоне развития межгосударственных противоречий в Европе и влияние последних на внешнюю политику Японии и России. В. А. Маринов впервые раскрыл многие неизвестные аспекты исследуемой темы, в т. ч. восстановление дипломатических контактов между Петербургом и Токио, значение корейского вопроса и т. д. Ряд проблем, затронутых исследователем, привлёк серьёзное внимание зарубежных учёных, которые продолжили их дальнейшее изучение. Так, предположение В. А. Маринова о наличии в российско-японском договоре о выдаче преступников секретной части относительно политических преступлений привлекло внимание известного японского историка Вада Харуки, посвятившего данному вопросу.

31 специальную публикацию. В то же время, в работе В. А. Маринова не получило надлежащего рассмотрения влияние внутриполитических процессов Японии и России на их внешнюю политику. Автор основное внимание уделял построению модели экономического соперничества двух стран в рыболовной сфере, в рамках которой Россия, якобы, была вынуждена строить свои отношения с Японией с позиций слабой стороны.

29 Международные отношения на Дальнем Востоке / Редкол.:Е. М. Жуков и др. Кн. I. — М., 1973. — С. 235−269.

30 Маринов, В. А. Россия и Япония перед Первой мировой войной (1905;1914 гг.). — М., 1974.

31 Вада Харуки, Нитиро то: бо:хандзайнин хикиватаси дзё: яку фудзоку химицу сэнгэнсё. (Секретное приложение к русско-японскому договору о выдаче преступников) // Бюллетень Исследовательского центра социальных наук Токийского университета. — 1976. — № 4. Т. 27. — С. 86−116.

Место Кореи в дальневосточной политике России и её роль в российско-японском диалоге были затронуты И. И. Василевской (1975)32 и Б. Д. Паком (1979)33.

В 80-х гг. XX в. историки A.B. Игнатьев34 и J1.H. Кутаков35 частично касались вопросов отношений стран «треугольника» в контексте внешней политики России начала XX в., однако принципиально новых работ опубликовано не было. В работе JI.H. Кутакова «Россия и Япония» (1988)36 проанализирован большой круг проблем: дискуссии в российских политических кругах по вопросам отношений с Японией в 1906;1907 гг., переустройство российско-японских отношений в послевоенный период, российско-японскую торговлю, отношения в сфере рыболовства, сотрудничество двух стран в военной сфере в годы Первой мировой войны. о.

Поскольку в исследовании Л. Н. Кутакова рассматривается история отношений Японии и России на протяжении двух столетий, работа в целом носит обобщающий характер. А. В. Игнатьев (1986)37 исследовал процесс трансформации внешнеполитического курса Российской империи накануне Первой мировой войны и затронул тему трехсторонних контактов на.

Дальнем Востоке в указанный период .

Характеризуя советскую историографию по исследуемой проблеме, следует отметить два существенных момента. Во-первых, контакты стран на Дальнем Востоке рассматривались в основном с точки зрения подготовки ведущих европейских держав к Первой мировой войне, а собственно трехсторонний аспект отношений между Россией, Японией и Китаем в контексте дальневосточной политики российского государства был.

32 Василевская, И. И. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904;1910 гг.) — М., 1975.

33Пак, Б. Д. Россия и Корея. — M., 1979.

34 Игнатьев, A.B. Внешняя политика России в 1905;1907. — М., 1986.

35 Кутаков, Л. Н. Россия и Япония. — М., 1988.

36 Там же.

37 Игнатьев, A.B. Внешняя политика России в 1905;1907, — М., 1986;

38 Игнатьев, A.B. Внешняя политика России 1907;1914 гг. — М., 2000. — С. 64−65, 124−135, 181−185. рассмотрен недостаточно глубоко. Во-вторых, обилие во многих работах идеологических штампов определенным образом снижало их научный уровень. Труды советских учёных характеризуются богатой фактологической наполненностью, глубиной анализа, однако ряд утверждений и выводов, идеологически ангажированных, требует определенного критического подхода.

Различные аспекты дальневосточной политики Японии-Китая-России продолжают исследоваться в работах современных отечественных историков.

Так, в контексте анализа внешней политики России и деятельности Министерства иностранных дел наряду с другими направлениями рассматриваются отношения Японии-Китая-России в коллективных фундаментальных исследованиях, выполненных современными российскими учеными39.

Важнейшая проблема отношений в «треугольнике» после войныкорейская, — стала предметом докторской диссертации в 1995 г. Пака Чон Хё40 и его монографии (1997)41. Эта тема была так же освещена в целом ряде публикаций современных исследователей42.

Особо следует выделить построенные на многочисленных японских и отечественных источниках кандидатскую диссертацию Ю. С. Пестушко.

39 История внешней политики России (конец XV в. — 1917 г.) / Редкол.: Сахаров А. Н. (отв. ред.) и др. Т. 5. -М., 1999; Очерки истории Министерства иностранных дел России. Т. 1 (1860−1917). — М., 2002.

40 Пак Чон Хё, Корея во внешней политике России и русско-японская война (1897−1907 гг): дис. докт. ист. наук. — М., 1995.-483 с.

41 Пак Чон Хё, Русско-японская война 1904;1905 гг. и Корея. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. — 278 с.

42 Тягай, Г. История Кореи конца XIX — начала XX вв. по русским архивным источникам / Г. Тягай // Проблемы Дальнего Востока. — 1997. — № 6. — С. 118−124- Шулатов, Я. А. Корейский вопрос в российско-японских отношениях в 1905;1907 гг. / Я. А. Шулатов // Восточный Архив. — 2004. — № 11−12. — С. 132−142- Симбирцева, Т. Россия и Корея: отношения и оценки (современная южнокорейская историография об истории российско-корейских отношений) / Т. Симбирцева // Проблемы Дальнего Востока. — 2001. — № 4. -С. 116−123.

2003)43 и целый ряд его статей44, в которых нашли отражение вопросы развития российско-японских контактов накануне Первой мировой войны, а также монографии В. Э. Молодякова (2005, 2006, 2007, 2008)45, написанные с привлечением широкого круга отечественных и зарубежных источников, в т. ч. японских. В 2004 г. вышла в свет работа в 2-х томах В. А. Золотарева «Трагедия на Дальнем Востоке: Русско-японская война 1904;1905 гг."46.

Следует также остановиться на работе Я.А. Шулатова47, опубликованной в 2008 г. Исследователь в своей монографии проаналйзировал российско-японские отношения периода 1905;1914 гг. Он рассмотрел вопросы российско-японской торговли, отношения двух стран в сфере тихоокеанского рыболовства, проблему колонизации Корейского полуострова в российско-японских отношениях в послевоенный период. Автор также подробно проанализировал переговоры, которые привели к подписанию в 1907 г. рыболовной конвенции между Токио и Санкт.

43 Пестушко, Ю.С. Японо-российские отношения в годы первой мировой войны, 1914;1917 гг.: дис.. канд. ист. наук. — Хабаровск, 2003.

44 Пестушко, Ю. С. Недолгий альянс: Русско-японский союзный договор 1916 г./ Ю. С. Пестушко // Россия и ATP. — Владивосток, 2007 — № 1. — С. 92−106- Он же. Незавершенная демаркация: Корея в русско-японских отношениях накануне Первой мировой войны / Ю. С. Пестушко // Вестник Центра по изучению международных отношений в Тихоокеанском регионе. — Хабаровск, 2004. — № 2. — С. 90−100- Он же. Недолгий альянс: Русско-японский союзный договор 1916 г. // Третьи Гродековские чтения. — Хабаровск, 2007. — № 1. — С. 94−101- Он же. О поставках японского вооружения в Россию в годы Первой мировой войны (1914;1917 гг.) / Ю. С. Пестушко // Третьи Гродековские чтения: Материалы регион, науч.-практ. конф. «Дальний Восток России: исторический опыт и современные проблемы заселения и освоения территории» / под ред. д.и.н. Н. И. Дубининой. — Хабаровск: ДВГНБ, 2001. — 4.1. — С. 85−91.

45 Молодяков, В. Э. Россия и Япония: поверх барьеров: Неизвестные и забытые страницы российско-японских отношений (1899−1929). — М., 2005; Он же. Россия и Япония: рельсы гудят. Железнодорожный узел российско-японских отношений (1891−1945): историческое исследование / В. Э. Молодяков. — М.: ACT: Астрель: Хранитель, 2006; Он же. Россия и Япония: Золотой век (1905;1916) / В. Э. Молодяков. — М.: Просвещение, 2008; Молодяков В. Э., Молодякова Э. В., Маркарьян С. Б. История Японии. XX век. — М., 2007.

46 Золотарев, В. А. Трагедия на Дальнем Востоке: Русско-японская война 1904;1905 гг. В 2 кн. / В. А. Золотарев, Ю. Ф. Соколов. — М.: Animi Fortitudo, 2004.

47 Шулатов Я. А. На пути к сотрудничеству: российскояпонские отношения в 1905;1914 гг. / Я. А. Шулатов. — ХабаровскМ.: Изд-во Ин-та востоковедения РАН, 2008. — 320 с.

Петербургом, а также договора о торговле и мореплавании. Поскольку особое внимание в своей работе автор уделял переговорному процессу и дипломатическим контактам, непосредственно сами торгово-экономические отношения Японии и России, а также мероприятия правительств обеих стран в сфере тихоокеанских промыслов показаны достаточно фрагментарно.

Э.А. Барышев в своем исследовании российско-японских отношений в период Первой мировой войны акцентирует основное внимание на вопросах участия Японии и России в европейской войне, рассмотрении предпосылок, обусловивших заключение союзного договора 1916 г. между двумя странами, отношении к российско-японскому альянсу европейских держав и США, оказания Японией России военной помощи. Однако, автору не удалось в полной мере показать единый взаимосвязанный комплекс политических, дипломатических, военных и экономических составляющих российско-японских отношений.

В 2010 г. вышла монография А. А. Кошкина «Россия и Япония: узлы противоречий», где нашли отражение новые архивные материалы о: японо-российской войне, союзном соглашении, интервенции и экспансии на север.

Отдельные аспекты российско-японских отношений начала XX в., связанные со сферой тихоокеанского рыболовства и касающиеся вопросов создания и последующей деятельности японских рыбопромышленных объединений, а также влияния «японского фактора» на развитие дальневосточной рыбопромышленности были проанализированы в работах А.Т. Мандрика49 и Л.И. Галлямовой50. Кроме того Л. И. Галлямова.

48 Барышев, Э.А. Русско-японская политическая конвенция 1916 г. и ее международно-политическое значение / Э. А. Барышев // Япония, 2006: ежегодник / РАН, Ин-т востоковедения, Ин-т Дал. Востока. — М., 2006. — С. 243−256.

49 Мандрик, А. Т. История рыбной промышленности российского Дальнего Востока: (50е гг. XVII в. — 20е гг. XX в.) — Владивосток, 1994; Он же. История японского рыболовства в тихоокеанских водах русского Дальнего Востока (конец XIX — 20е годы XX вв.) // Известия РГИА ДВ. — Владивосток, 1996. -Т. 1. — С.111−124. рассмотрела в своих публикациях основные направления государственной политики России на Дальнем Востоке накануне и в годы Первой мировой войны, в т. ч. связанные с развитием российско-японских отношений в этот период.

В исследованиях A.B. Полутова51, Е.В. Верисоцкой52 получили рассмотрение разногласия между Японией и Россией по Корейскому вопросу накануне японо-российской войны, послевоенное урегулирование отношений между Санкт-Петербургом и Токио, вопросы участия Японии в Первой.

53 мировой войне. Т. Я. Иконникова, используя новые архивные материалы, исследовала некоторые малоизвестные ранее аспекты истории послевоенных взаимоотношений двух стран, в частности, проблему обмена военнопленными после японо-российской войны54. Работа Е. Ю. Сергеева (2010) посвящена одной из малоизвестных и спорных страниц в истории японо-российской войны 1904;1905 гг. — организации и деятельности военно-разведывательных органов России в период противоборства с сильным и упорным противником на Дальнем Востоке55. Монографии Н. И. Дубининой56 помогли понять общие настроения военно-политической элиты на Дальнем.

50 Галлямова, Л. И. Рыболовный промысел на Тихоокеанском побережье (1907;1914 гг.). // Россия и ATP. -Владивосток, 1994. -№ 1(5) — С.66−75- Он же, Развитие российско-японских региональных связей на Дальнем Востоке. // Россия и ATP. — Владивосток, 2003. — № 1(39) — С. 74−78.

51 Полутов, А. В. Десантная операция японской армии и флота в феврале 1904 г. в Инчхоне. — Владивосток, 2009. — С. 10−28.

52 Верисоцкая, Е. В. Идеология японского экспансионизма в Азии в конце XIX — начале XX вв. / ДВО АН СССР. Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. — M., 1990. — Ч. 1−2.

53Иконникова, Т. Я. Очерки истории взаимоотношений России и Японии в к. XIX в. — 1917 г. — Хабаровск, 2001. — С. 73−81.

54 Иконникова, Т.Я. Российско-китайские отношения 1914;1917 гг. и проблема выдачи бежавших военнопленных // Азиатско-Тихоокеанский регион в глобальной политике, экономике и культуре XXI в.: материалы междунар. науч. конф. «Азиатско-Тихоокеанский регион в глобальной политике, экономике и культуре XXI века». — Хабаровск, 2002. — С. 70−75.

55 Сергеев, Е. Ю. Военная разведка России в борьбе против Японии, 1904;1905 гг. — М.: Т-во научных изданий KMK, 2010.-219 с.

56 Дубинина, Н. И. Приамурский генерал-губернатор Гондатти. — Хабаровск, 1997; Она же, Приамурский генерал-губернатор Н. И. Гродеков: Историко-биографический очерк — Хабаровск, 2001.

Востоке России в исследуемый период. Работы В. И. Совастеева и других исследователей позволили раскрыть ряд существенных аспектов российско-японских отношений в контексте дальневосточной политики.

Следует отметить, что в подавляющем большинстве работ отечественных исследователей (Е.Ю. Сергеев58, JI.JI. Зарина и С.Г. Лившиц59, A.A. Мурадян60, А.Д. Богатуров61, П.И. Остриков62 и др.) отношения Японии и России рассматриваются через призму внешней политики США, Великобритании, Франции и Германии, а не как комплекс проблем взаимоотношений стран «треугольника» Японии-Китая-России. Японским этнопсихологии, культуре и особенностям восприятия посвящена большая.

часть исследований японоведа А. Н. Мещерякова .

Российско-китайские отношения. Специальных монографий, посвященных истории Союзного договора между Российской Империей и Китаем 1896 г., в российской историографии нет. За исключением небольшой статьи Г. В. Ефимова64. Тем не менее, вопросов, связанных с его заключением, касались многие исследователи, в том числе такие известные.

57 Совастеев, В. Хиробуми Ито в интерьере японской истории. // Япония сегодня. — 2003. — № 035. — С. 47−57.

58 Сергеев, Е. Ю. Политика Великобритании и Германии на Дальнем Востоке. 1897−1903 гг. — М.: ИВИ РАН, 1998.-230 с.

59 Зарина, Л.Л., Лившиц С. Г. Британский имперализм в Китае. 1896−1901. — М., 1970.

60 Мурадян, A.A. Экспансия США на Дальний Восток в XIX в. // Американский экспансионизм. Новое время. — М&bdquo- 1985. — С. 276−294.

61 Богатуров, А. Д. Великие державы на Тихом океане. — М., 1997, — 354 с.

62 Остриков, П. И. Империалистическая политика Англии в Китае в 1900;1914 годах. — М.: Наука, 1978. -228 с.

63 Мещеряков, А. Н. Внешний фактор в истории Японии и проблема национальной самоидентификации // Восток, — 1992. — № 6 — с. 15−20- Он же. Из истории политической мысли Японии: концепция «национальной исключительности» К. Тикафуса // История политической мысли и современность, — М., «Наука», 1988, с. 99 108.

64 Ефимов, Г. В. История русско-китайского договора 1896 г. // Советское китаеведение. — 1958. — № 2. — С. 23−28. как Б. А. Романов, Ф. А. Ротштейн, В.М. Хвостов65. A.JI. Нарочницкий, уделивший в своей фундаментальной монографии по политике России на Дальнем Востоке в первой половине 1890-х гг. более места, чем кто бы то ни было из советских историков, остановился на 1895 г, не дойдя до заключения русско-китайского договора66. В общих исследованиях по внешней политике России путь к Союзному договору 1896 г. затрагивался лишь в общих.

67 чертах. В 2001 г. вышла в свет статья A.A. Волоховой «К истории русско.

68 китайского договора 1896 года". Новая статья И. В. Лукоянова, освещающая историю первого русско-китайского договора 1896 г., вышла из печати в 2006 г69.

Все значимые договорно-правовые акты, который заключил Китай с Россией с 1689 по 1916 гг., опубликованы с соответствующими.

ПА комментариями в сборнике под редакцией академика РАН B.C. Мясникова. Проблемы российско-китайских отношений достаточно подробно.

71 изучены B.C. Мясниковым. В трудах академика большое внимание уделяется эволюции места России как в АТР, так и в Азии в общем. Работы B.C. Мясникова позволяют проследить динамику российской внешней.

65 Романов, Б. А. Россия в Маньчжурии (1892−1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. — Л., 1928. — С. 101−116. Ротштейн, Ф. А. Международные отношения в конце XIX века. — М.-Л., 1960. — С. 380−383- История дипломатии. Т.2. / Авт. В. М. Хвостов — M., 1963., — С. 305−328.

66 Нарочницкий, А. Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860−1895. -M., 1956.-С. 643.

67 Игнатьев, A.B., Мелихов, Г. В. Дальний Восток в планах и политике России. Происхождение русско-японской войны // История внешней политики России: конец XIX — начало XX в. — М., 1997. — С. 134 — 140.

68 Волохова, A.A. К истории русско-китайского договора 1896 года / А. Волохова // Проблемы Дальнего Востока.-2001.-№ 5.-С. 123−130.

69 Лукоянов, И. В. Первый русско-китайский союзный договор 1896 г. // Санкт-Петербург-Китай: три века контактов. — СПб., 2006. — С. 180−211.

70 Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689−1916 / под общ. ред. B.C. Мясникова. — М.: Памятники исторической мысли, 2004. — 696 с.

71 Мясников, B.C. Договорными статьями утвердили: Дипломатическая история русско-китайской границы XVII—XX вв. / B.C. МясниковРос. АН, Ин-т Дальнего Востока, Приамур. геогр. о-во. — Хабаровск: 1997. -543 е.- Он же. Квадратура китайского круга: избранные статьи. В 2 кн. / B.C. МясниковИн-т востоковедения РАН. — М.: Вост. лит., 2006. политики на Дальнем Востоке, эволюцию политических интересов правительства России и его партнёров, что особенно важно в свете изучаемой проблематики «треугольника»: Япония-Китай-Россия.

Вопросы российско-китайских конфликтов были рассмотрены в работах.

72 73.

А.Б. Широкорада, А. К. Прохорова. Восстание ихэтуаней нашло отражение в целом ряде исследований и материалах конференций, посвященных этому вопросу74.

Особо следует отметить работы отечественных исследователей, в которых затронут вопрос о Монголии и отмечено ее значение в развитии пе трехсторонних отношений Японии, Китая, России .

Миграция и торгово-экономические отношения. На рубеже XIXXX вв. многие авторы писали о «желтой опасности» на российском Дальнем Востоке: Л. И. Мечников «Желтый вопрос» (1878) — Г. Востоков «Психология японцев и желтая опасность» (1904) — С. И. Новаковский «К вопросу о желтой.

76 опасности" (1913) .

72 Широкорад, А. Б. Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество. — М.: Вече, 2004. — 448 с.

73 Прохоров, А. К вопросу о советско-китайской границе. — М.: Международные отношения, 1975. — 288 с.

74 Боксерское восстание 1900 г. Что это было?: материалы науч. конф. / под ред. A.A. ИльинОбщество изучения Амурского края. — Владивосток, 2000. — 92 е.- Павлов, Ю. А. Ликвидация русской армией беспорядков в Маньчжурии в 1900 г. / Ю. А. Павлов // Третьи Гродековские чтения: Материалы регион, науч.-практ. конф. «Дальний Восток России: исторический опыт и современные проблемы заселения и освоения территории» / под ред. д.и.н. Н. И. Дубининой. — Хабаровск: ДВГНБ, 2001. — 4.1. — С. 42−44. Калюжная, H.M. Восстание ихэтуаней / Н. М. Калюжная // Историография стран Востока (проблемы нового времени) / под ред. Ф. М. Ацамбы, M.C. Иванова и др. — M.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. — С. 163−172.

75 Белов, А. Царская Россия и Западная Монголия в 1912;1915 гг. / А. Белов // Проблемы Дальнего Востока. -1996. — № 1. — С. 96−105- Он же, Реакция в Китае на русско-монгольское соглашение 1912 г. (К истории русско-китайских отношений) // Проблемы Дальнего Востока. — 1994. — № 4. — С.111−114- Бойкова, Е. В. Соперничество России, Японии и Китая в Монголии в сфере образования (начало XX в.) / Е. В. Бойкова // Российско-китайские научные связи: проблемы становления и развития. Сборник статей / отв. ред. Э. И. Колчинский. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского института истории РАН «Нестор-История», 2005. — С. 36−44.

76 Мечников, Л. И. Желтый вопрос // Дело. — 1878. — № 8−9- Востоков, Г. Психология японцев и желтая опасность // Япония и ее обитатели. — СПб., 1904; Новаковский, С.И. К вопросу о желтой опасности. -Петербург-Киев, 1913.

Вопрос о создании и деятельности четвертого банковского консорциума. В советской исторической литературе был достаточно подробно освещен 11.

В академическом издании «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. — февраль 1917 г.)» (1991)78 Дальний Восток был назван как наиболее осваиваемый китайскими мигрантами регион России.

В работах современных исследователей, посвященных изучению хозяйственной деятельности китайских, корейских и японских мигрантов на.

Дальнем Востоке России: A.B. Алепко79, Ф.Б. Соловьева80, A.A. Волоховой81,.

С.А. Пискунова82, Г. Д. Ивановой83, А. Селищева84, З.Ф. Моргун85, 86.

A.A. Ромас и др. превалирует следующий принципиальный подход: исследователи рассматривают хозяйственную деятельность мигрантов как важную составляющую экономики дальневосточного региона, анализируя.

77 Бродский, P.M. Дальневосточная политика США накануне Первой мировой войны. — М., 1968. — С. 107 126, 205−234- Григорцевич, С. С. Дальневосточная политика империалистических держав в 1906;1917 гг. / Под ред. К. П. Ярошевского.- Томск: Изд-во Том. ун-та, 1965. — С. 314, 344−360- Севастьянов, П. П. Экспансионистская политика США на Дальнем Востоке. — М., 1958. — С. 172−190.

78 История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (17 в. — февраль 1917 г.) — M.: Наука, 1991.

79 Алепко, A.B. Экономическая деятельность китайцев в Дальневосточном регионе Росии в XIX — начале XX вв. / А. Алепко // Проблемы Дальнего Востока. — 2002. — № 4. — С. 135−144.

80 Соловьев, Ф. В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма 1861 — 1917. -M., 1989.

81 Волохова, A.A. Китайская и корейская иммиграция на российский Дальний Восток в конце XIX — начале XX вв. // Проблемы Дальнего Востока. — 1996. — № 6. — С. 105−114.

82 Пискунов, С. А. Китайская и корейская иммиграция на российский Дальний Восток в конце XIX — начале XX вв. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах — Благовещенск: АмГУ, 2001. — Ч. 2. — С. 20−24.

83 Иванова, Г. Д. Японцы в российском Приморье (1900;е гг.) / Г. Д. Иванова // Кунсткамера. Этнографические тетради. — 1996. — Вып. 10. — С. 26−34.

84 Селищев, А. Контакты русских и корейцев (1860-ые гг.) / А. Селищев // Проблемы Дальнего Востока. -2000. -№ 4. — С. 128−135.

85 Моргун, З. Ф. Японская диаспора во Владивостоке (страницы истории) // Известия Восточного института Дальневосточного государственного университета. — 1996. — № 3. — С. 90−108.

86 Ромас, A.A. Китайские рабочие-мигранты в Приамурском крае (60-е гг. XIX в. — 1917 г.) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. — Благовещенск: АмГУ, 2001. — Ч. 2. — С. 25. положительные и отрицательные стороны экономического присутствия на российской территории, его роль в колонизации российского Дальнего.

87 88.

Востока. Так, в работе Т. Н. Романовой, А. Г. Ларина обстоятельно, с привлечением массива неопубликованных документов и материалов на китайском языке рассматривались различные аспекты хозяйственной деятельности китайских мигрантов на Дальнем Востоке России, анализировались положительные и отрицательные стороны китайского труда. Авторы подчеркивают сложность и многоплановость китайской миграции, высокую степень адаптации китайцев к условиям жизни на российской территории. Процесс проникновения иностранного капитала в экономику дальневосточного региона и правительственной политике хозяйственного освоения Приамурья был представлен в диссертации.

Г. Ю. Ладисова. Процесс взаимодействия русской администрации и китайских мигрантов на территории юга Дальнего Востока России был рассмотрен на историческом материале в диссертации Е.И. Нестеровой90.

Проблемы иностранной торговли на Дальнем Востоке и влияние на развитие отношений стран «треугольника» рассматривались в работах A.B. Алепко91, Л.Н. Булдыгеровой92, O.A. Яковлевой93.

87 Романова, Г. Н. Экономическая деятельность китайцев на российском Дальнем Востоке: торговля, предпринимательство, занятость (конец XIX — нач. XX в.) // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в. — Владивосток, 2000. — С. 83−101.

88 Ларин, А. Г. Китайские мигранты в России. История и современность / А. Г. Ларин — M.: Восточная книга, 2009. 512 с.

89 Ладисов, Г. Ю. Иностранное предпринимательство на территории Приамурья во второй половине XIXначале XX вв.: автореф. дис. канд. ист. наук. — Благовещенск, 1998. — 26 с.

90 Нестерова, Е. И. Взаимодействие русской администрации и китайских мигрантов на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX — начало XX вв.): исторический опыт: автореф. дис. канд. ист. наук. -Владивосток, 2000. — 24 с.

91 Алепко, A.B. Проблема иностранной торговли на Дальнем Востоке России в 1891—1904 гг. и государственная политика / A.B. Алепко // Третьи Гродековские чтения: Материалы регион, науч.-практ. конф. «Дальний Восток России: исторический опыт и современные проблемы заселения и освоения территории» / под ред. д.и.н. Н. И. Дубининой. — Хабаровск: ДВГНБ, 2001. — 4.1. — С. 17−20.

92 Булдыгерова, Л. Н. Влияние порто-франко на развитие дальневосточной торговли (середина XIX — начало XX вв.) / Л. Н. Булдыгерова // Третьи Гродековские чтения: Материалы регион, науч.-практ. конф. «Дальний.

Необходимо отметить работы, касающиеся вопросов психологии народов Дальнего Востока. Тему этнопсихологии китайцев проблему взаимодействия китайцев и русских неоднократно в своих работах затрагивали академик РАН С.Л. Тихвинский94 и Н.А. Спешнев95, Самойлова96.

Зарубежная историография исследуемой проблемы представлена работами японоязычных и англоязычных авторов, в меньшей степениработами китайских и корейских исследователей.

Исследования на японском языке анализируют международные отношения в Восточной Азии в начале XX в., внешнюю политику Японской империи после японо-российской войны, а также фрагментарно затрагиваются российско-японские отношения.

Японскую историографию можно разделить на два основных периода.

Работы, вышедшие в свет до 1945 г., отличаются довольно высокой степенью идеологической направленности, в некоторых из них откровенно прослеживаются попытки обосновать японскую экспансию на Корейский.

Восток России: исторический опыт и современные проблемы заселения и освоения территории" / под ред. д.и.н. Н. И. Дубининой. — Хабаровск: ДВГНБ, 2001. — Ч. 1. — С. 63−66.

93 Яковлева, O.A. Проблема отмены системы порто-франко на Дальнем Востоке России (1907;1917 гг.) / O.A. Яковлева // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. / Амурский гос. ун-т. — Благовещенск, 2001. -С. 542−547.

94 Тихвинский, С. Л. Восприятие в Китае образа России / С.Л. ТихвинскийИн-т Дальнего Востока РАН. -М.: Наука, 2008.-248 с.

95 Спешнев, H.A. Дискуссия об этнопсихологии китайцев // Восток-Запад: Историко-литературный альманах. — M., 2006; Он же. «Идеальный герой» и этнопсихология китайцев// Раздвигая горизонты науки. К 90-летию академика С. Л. Тихвинского. — М., 2008; Он же. Китайцы. Особенности национальной психологии. — СПб: Kapo, 2011.

96 Самойлов, H.A. Россия и Китай: исторические вехи и особенности взаимовосприятия // Имперское возрождение. — № 3. — 2005. — С.55−70- Он же. Россия и Китай // История России: Россия и Восток. СПб., 2002. С.502−574- Самойлов, H.A. Китай в геополитических построениях российских авторов конца XIXначала XX вв. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Благовещенск, 2001. Т.2. С.452−457- Самойлов, H.A. Образ Китая в России: историография вопроса и методология изучения // XX научная конференция по историографии и источниковедению истории стран Азии и Африки. 6−7 апреля 1999 г. Тезисы докладов. — СПб., 2000. — С. 139−143. полуостров и Китай логикой исторического развития, а также «миссией» японской нации объединить под своим началом азиатские народы97. Хотя многие исследования отличаются обширной источниковой базой, схематичность рассуждений и конъюнктурный характер некоторых выводов требуют критического подхода.

Первые попытки по-новому взглянуть на международную обстановку.

Ой после японо-российской войны были сделаны в конце 50-х гг. XX в., а в 60-х гг. появился ряд работ, внесших значительный вклад в историографию проблемы.

Итак, японская довоенная историография отличается тенденциозностью и субъективностью. Сказанное относится, прежде всего, к работам известных приверженцев экспансионистской политики Японии — Акаги Хидэмити (1934)" и Такэути Тацудзи (1935)100. По мнению этих авторов, агрессия японской военщины против Китая и Кореи объяснялась не только национальными интересами Японии, но и, якобы, естественным результатом развития Японской империи, миссия которой заключалась в подчинении других народов под свое начало, а также материальными интересамистремлением захватить новые территории и рынки сбыта. В работах крайне поверхностно анализируются отношения с Россией, которая показана как едва ли не самый главный агрессор в Восточной Азии.

97 Яутихара Тадао, Формоза под властью японского империализма. — M, 1934; Кадзухигэ У гаки, Гумби то сэйсин кеику /Подготовка армии и моральное воспитание/. — Токио, 1921; Akagi H. Japan’s Foreign Relations 1542−1936. — Tokyo, 1936; Takeuchi Tatsuji, War and Diplomacy in the Japanese Empire. — London, 1935; Киёсава Киёси. Нихон айкоси (История японской дипломатии). — Токио, 1942.

98 Хани Горо, История японского народа / пер. с японского. — M., 1957; Иноуэ Киёси, История современной Японии / Иноуэ Киёси, Оконоги Синдзабуро, Судзуки Сёсипод ред. А. Варшавского. — M.: Изд-во иностранной лит-ры, 1955. — 812 е.- Накаяма Дзиити. Нитиро сэнсо: ико: — хигаси адзиа о мэгуру тэйкокусюги, но кокусай канкэй (Международные империалистические отношения вокруг Восточной Азии после русско-японской войны). — Осака, 1957.

99 Akagi H, Japan’s Foreign Relations 1542−1936. — Tokyo, 1936.

100 Takeuchi, Tatsuji, War and Diplomacy in the Japanese Empire. — London: Garden City, 1935.

Исии Кикудзиро101, возглавлявший в 1915;1916 гг. японский МИД, в своей работе «Дипломатические комментарии» (1942) уделил российско-японским отношениям нач. XX в. незначительное внимание. Работу Исии Кикудзиро достаточно сложно назвать научным исследованием. В ней не представлен анализ развития трехсторонних отношений в послевоенный период и не проанализированы факторы, обусловившие их нормализацию. Тем не менее, существенно то, что «Дипломатические комментарии» представляют собой записки одного из японских государственных деятелей, определявших внешнеполитическую доктрину этой страны в нач. XX в.

В отличие от Исии Кикудзиро, положительную оценку развитию российско-японских отношений представил в своих работах в 30−40-х гг.

XX в. японский историк Киёсава Киёси. По его мнению, сближение позиций Японии и России в послевоенные годы и дальнейшее упрочение отношений между двумя странами были обусловлены их совместным противодействием планам США по нейтрализации железных дорог в СевероВосточном Китае. Киёсава Киёси также рассмотрел российско-японские соглашения 1907, 1910 и 1912 гг., ставшие, по его словам, документальным свидетельством упрочения отношений между двумя странами. Это позволило автору показать лишь общие тенденции развития российско-японских отношений. Вместе с тем, в исследовании остались без внимания военно-политические мероприятия обеих стран в Китае, российско-японская торговля, отношения в сфере рыболовства.

Предпринятый историографический анализ работ японских ученых, вышедших в свет до 1945 г., показывает, что в большинстве научных трудов.

101 Кикудзиро Исии, Дипломатические комментарии /русск. пер. — M.: Госполитиздат, 1942.

102 Киёсава Киёси, Нитидокуи-ни тай-суру Бэйкоку-но дзинрицу. (Военный лагерь Америки против Японии, Германии и Италии) // Нихон хёрон. — 1939. — № 3- Он же, Акаиро гайко-о хихансу. (Критика «красной» дипломатии) // Кайдзо. — 1939. — № 7- Он же, Бэйкоку-но тайсэн доко. (Об отношении Америки к войне) // Нихон хёрон. — 1939. — № 10- Он же, Дайнидзи осю тайсэн-но кэнкю. (Исследование второй великой европейской войны). — Токио: Тоё кэйдзай сюппанбу, 1940. Он же, Сансэн Родзубэруто-но хара. (Третий успех Рузвельта на выборах) // Кайдзо. — 1940. — № 12. отношения Японии и России рассматриваются опосредованно, в рамках исследований международных отношений в Восточной Азии и анализа японской континентальной политики. Кроме того, положения многих работ в японской историографии недостаточно аргументированы и нуждаются в уточнениях и переоценках.

Во второй половине XX в. в японской историографии появились новые исследования, в которых анализировалась история японо-российских отношений в послевоенный период и годы Первой мировой войны.

Японский исследователь Хосоя Тихиро103 в одной из своих работ уделил внимание изучению российско-японских отношений в исследуемый период. Одним из несомненных достоинств указанного исследования представляется предпринятый автором анализ отношений Японии и России на основе критического рассмотрения японских и западных исторических исследований, в которых поднимается аналогичная проблематика. Автор ограничивался главным образом фактологическим изложением общеизвестных событий указанного периода и рассмотрением научных работ, в которых затрагиваются российско-японские отношения.

В 50−60-х гг. XX в. вышел в свет ряд работ, характеризующих особенности японской дипломатии на Дальнем Востоке104.

Указанные аспекты рассматриваются в многотомном сборнике «История Японии» (1963)105. В данном труде, ставшим результатом коллективной.

103 Хосоя Тихиро, Сибэриа сюппэй, но ситэки кэнкю. (Историческое исследование сибирской интервенции). -Токио: Юхикаку, 1955; Он же, Рётайсэнкан-но Нихон гайко, 1914;1945. (Внешняя политика Японии межвоенного периода, 1914;1945). — Токио: Иванами сётэн, 1988; Он же, Сан-Францисский мирный договор и международная обстановка // Сан-Францисский мирный договор / Под ред. Ватанабэ. — Токио, 1986, — С. 347.

104 Иноки Масамити, Сэкай то Нихон Дзуйсо: /Япония и зарубежный мир. — Токио: Ю: синдо, 1965. — 281 е.- Кадзима Мориносукэ, Нихон гайко сэйсаку, но ситэки косацу /Исторические размышления о дипломатической политике Японии/. — Токио, 1958; Накаяма Дзиити, Нитиро сэнсо: ико: — хигаси адзиа о мэгуру тэйкокусюги, но кокусай канкэй /Международные империалистические отношения вокруг Восточной Азии после русско-японской войны/. — Осака, 1957; Нихон гайко бунсё. /Японские дипломатические документы/, 1905;1914. — Токио, 1959;1965; Нихон гайко нэмпё нараби сюё бунсё /Хронология японской дипломатии и основные документы/. — Токио, 1965. — Т. 2. работы Эгути Бокуро, Кобаяси Юкио, Иноуэ Харумару, Танума Хадзимэ и др., дана объективная оценка российско-японским отношениям, а также названы причины их нормализации в послевоенный период. По мнению авторов, общность российско-японских интересов в Китае, а также начавшееся в послевоенное десятилетие противостояние Японии и России, с одной стороны, и Великобритании и США по китайскому вопросу — с другой, предопределили дальнейшее укрепление отношений между Японией и Россией. В данной работе аспекты внешней политики ведущих держав в Восточной Азии в начале XX в. представлены в сжатом виде, поэтому данный труд, по нашему мнению не может претендовать на комплексное рассмотрение исследуемой проблематики.

Камимура Синъити в своей монографии (1960) проследил отношения Японии с США, Великобританией и Китаем накануне Первой мировой войны, затронув в этом контексте тему российско-японских контактов106. Цунода Дзюн (1967) в своём исследовании, посвященном месту маньчжурского вопроса в японской внешней политике, поднял множество новых документов, затрагивающих отношения между Россией и Японией107. Однако в работах указанных авторов российско-японский диалог рассматривался весьма поверхностно.

В отличие от них, Ёсимура Митно (1968) в своей монографии, являющейся одним из фундаментальных трудов по данной проблеме, впервые в японской историографии сделал предметом научного исследования собственно двусторонние отношения в период от японо-российской войны до революции108.

105 Нихонрэкиси. Гэндай (История Японии. Современность). — Токио, 1963.

106 Камимура Синъити, Гайко: годзю: нэн (Пятьдесят лет дипломатической работы). — Токио, 1960.

107 Цунода Дзюн, Мансю: мондай то кокубо: хо:син (Маньчжурская проблема и оборонная политика Японии). — Токио, 1967.

108 Ёсимура Митио, Нихон то росия: нитиросэнго кара какумэй мадэ (Япония и Россия: от русско-японской войны до революции). — Токио, 1968.

Японский исследователь Фудзимура Митио (1973)109 высказал распространенную в исторической науке точку зрения, что решающим шагом Японии и России к совместной защите сфер своих интересов в СевероВосточном Китае стал «План Нокса» по нейтрализации маньчжурских железных дорог. Автор считает, что Япония опасалась сближения России и США и, чтобы избежать изоляции в вопросе железных дорог, постаралась первой прийти к соглашению с Россией в 1910 г.

Важный вклад в изучение российско-японских отношений начала XX в. внёс известный японский историк Вада Харуки (1976), который пролил свет на неизвестные ранее страницы межгосударственных контактов110.

В 1978 г. Китаока Синъити предпринял попытку комплексно проанализировать место армии в разработке и проведении континентальной политики Японской империи после японо-российской войны" 1. Учитывая ключевую роль военных в планировании и осуществлении японской экспансии на материк, нельзя не отметить ценность данной монографии для понимания движущих сил российско-японского сближения, однако собственно двусторонние отношения между Петербугом и Токио, как и ряд существенных аспектов японской континентальной политики, в частности, корейская проблема, остались за рамками работы.

В 80-х и 90-х гг. XX в. японскими учёными была продолжена работа по.

119 изучению внешней политики Японской империи начала столетия .

109 Фудзимура Митио, Ниссин сэнсо (Японо-китайская война). — Токио, 1973.

110 Вада Харуки, Нитиро то: бо:хандзайнин хикиватаси дзё: яку фудзоку химицу сэнгэнсё (Секретное приложение к русско-японскому договору о выдаче преступников) // Бюллетень Исследовательского центра социальных наук Токийского университета. — 1976. — № 4. Т. 27. — С. 86−116,.

111 Китаока Синъити, Нихон рикугун то тайрикусэйсаку 1906;1918. (Армия и континентальная политика Японии в 1906;1918 гг.). — Токио, 1978.

112 Икэи Масару, Нихон гайкохи /История японской дипломатии/. — Токио, 1994; Оохата Токусиро, Нихон гайко: сэйсаку, но ситэки тэнкай /Историческое развитие японской внешней политики/. —Токио, 1983; Хара Тэруюки, Поцумасу дзё: яку кара ниссо кихон дзё: яку — кита сахарин о мэгуттэ /Проблема Северного Сахалина: от Портсмутского трактата до советско-японского базового договора/ // Сурабу то нихон /Славянство и Япония/. — Токио, 1995. — С. 62−84.

Во втором томе коллективного исследования по истории кабинета министров Японии были раскрыты некоторые аспекты российско-японских контактов в контексте внешнеполитического курса японского правительства в 1906;1914 гг.113. Оохата Токусиро (1989) 114 также затронул ряд актуальных проблем японской внешней политики, коснувшись отношений Петербурга и Токио в исследуемый исторический период. Тема взаимоотношений России и Японии была частично поднята профессором Университета Кэйо Икэи Масару (1994)115.

Среди работ, вышедших в свет в 90-х гг. XX в., необходимо особо отметить монографии М. Кобаяси и Я. Тэрамото. Кобаяси Митихико (1996)116 в своём исследовании дал точную характеристику основных направлений действий токийского кабинета по усилению экспансии на материковую часть Китая. В свою очередь, Тэрамото Ясутоси (1999), оперируя широким кругом источников, подробно охарактеризовал внешнюю политику японского правительства после 1905 г., коснувшись российско.

117 японских соглашений 1907 и 1910 гг. .

В работе Кобаяси Хидео (1998) проанализирована континентальная политика Японии после японо-российской войны. Автор уделил главное внимание столкновению интересов Токио и Вашингтона в послевоенный период, американским попыткам добиться от Японии согласия на совместное управление ЮМЖД, а также мероприятиям японского правительства по.

113 Нихон найкакусироку 2. (Записки по истории кабинетов министров Японии, Т.2.) / Под ред. Хаяси Сигэру и Цудзи Киёаки. — Токио, 1981.

114 Оохата Токусиро, Нихон гайко: сэйсаку, но ситэки тэнкай (Историческое развитие японской внешней политики). — Токио, 1983; Оохата Токусиро. Нихон гайко: но хаттэн то тёхэй (Развитие и регулирование японской дипломатии). — Токио, 1989.

115 Икэи Масару, Нихон гайкохи гайсэцу (Очерки истории японской дипломатии). — Токио: Кэйо, 1992; Икэи Масару. Нихон гайкохи (История японской дипломатии). — Токио, 1994.

116 Кобаяси Митихико. Нихон, но тайрику сэйсаку 1895−1914. (Континентальная политика Японии в 18 951 914 гг.).-Токио, 1996.

117 Тэрамото Ясутоси, Нитиро сэнсо: ико: но нихон гайко: (Японская дипломатия после русско-японской войны). — Токио, 1999.

118 Кобаяси Хидэо, Нихон, но адзиа синряку (Японская агрессия в Азии). — Токио, 1998. аннексии Кореи. В то же время, Кобаяси Хидео практически полностью игнорировал российско-японские отношения и наличие у Российской империи экономических и политических интересов в Северо-Восточном Китае. В работе лишь перечисляются российско-японские соглашения 1907 и 1910 гг., которые, по словам Кобаяси Хидео, установили сферы влияния Японии и России в Северо-Восточном Китае и позволили Японии аннексировать Корею. Вышеуказанный подход не позволяет судить, какие цели преследовал Санкт-Петербург, подписывая указанные соглашения с Токио. Кроме того, из рассуждений автора неясно, каким образом разногласия между Японией и США повлияли на послевоенную политику японского правительства.

Участию Японии в Первой мировой войне посвящено исследование Хирама Ёити (1998)119, в котором на основе материалов Архива внешней политики Японии, а также трудов западной и восточной школ востоковедения рассматриваются отношения Японии с европейскими державами и США, военные действия японской армии против Германии на Дальнем Востоке, японская агрессия в Китае, военные поставки Японии русской армии. Автор считает, что первым шагом к ухудшению двустороннего сотрудничества явилась Февральская революция в России. На сегодняшний день в японской историографии монография Хирама Ёити представляется наиболее полным исследованием состояния японской армии в годы Первой мировой войны, а также аспектов военного сотрудничества Японии с Россией и ее союзниками по антигерманскому блоку.

Отдельного следует выделить работы профессора Центра славистики Хоккайдосского университета Хара Тэруюки, исследующего различные.

119 Хирама Ёити, Дайитидзи сэкай тайсэн то нихон кайгун. Гайко то гундаи рэнсэцу (Первая мировая война н военно-морской флот Японии. Дипломатия и военные дела). — Токио, 1998. — С. 1. аспекты дальневосточной политики России, начиная с конца 80-х гг. XIX в.120.

Анализ японской историографии будет неполным, если не отметить работы, в которых исследовались различные аспекты экономической экспансии Японии на материке121, а также место корейской проблемы во.

122 внешней политике империи .

Особого внимания заслуживают публикации, вышедшие в разные годы, в которых рассматривалась деятельность ключевых фигур японской правящей элиты: Ито Хиробуми123 и Ямагата Аритомо124, министра иностранных дел Комура Дзютаро, премьер-министров Кацура Tapo и Сайондзи Киммоти, а также влиятельного политического деятеля Хара Такаси (Кэй), занимавшего в разное время важные посты в кабинете министров. Их изучение позволило глубже понять расстановку сил на политической арене Японии и выявить побудительные мотивы японских правящих кругов к сближению с Россией125.

120 Хара Тэруюки, Нитиро сэнсото, но росиа кёкуто:. Тиики сэйсаку то кокусай, канкё, 1906;1910 /Региональная политика в Приамурье в международных условиях после русско-японской войны. 1906;1910 гг./ // Ros? a-si kenkyuu /Исследования по истории России/. — Токио, 2003. — No. 72. — С. 6−22- Он же, Поцумасу дзё: яку кара ниссо кихон дзё: яку — кита сахарин о мэгуттэ /Проблема Северного Сахалина: от Портсмутского трактата до советско-японского базового договора/ // Сурабу то нихон /Славянство и Япония/ /. — Токио, 1995. — С. 62−84- Он же, Сибэриа сюппэй — какумэй то кансё, 1917;1922 /Экспедиция в Сибирь: революция и интервенция в 1917;1922 гг./. — Токио, 1989.

121 Сираики Кувака, Нихон, но кинъю: кикан. Соио сэйсэй то хаттэн /Зарождение и развитие кредитно-финансовых учреждений Японии/. — Токио, 1972.

122 Ито: хиробуми то тё: сэн /Ито Хиробуми и Корея/. — Токио, 2001; Унно Фукудзю, Ниссин нитиро сэнсо: (Японско-китайская и русско-японская войны). — Токио, 2001. — С. 228−258.

123 Ито: хиробуми сюки /Записки Ито Хиробуми/. — Токио, 1940; Комацу Эн. Ито: хиробуми дэн /Биография Ито Хиробуми/. — Токио, 1940.

124Токутоми Итиро. Ямагатааритомо-ко: дэн /Биография князя Ямагата Аритомо/. -Токио, 1933.

125 Hamada Kengi. Prince Ito. — London, 1936; Куроги Юкити, Комура дзютаро: /Комура Дзютаро/. — Токио, 1968; Канаяма Нобуо, Комура дзютаро: то поцумасу /Комура Дзютаро и Портсмут/. — Киото, 1984. Токутоми Итиро, Кацура тарожо: дэн /Биография князя Кацура Таро/. — Токио, 1918. Накагава Кодзюро, Киндай нихон, но сэйкеку то сайондзи киммоти /Сайондзи Киммоти и политическая ситуация в Японии нового времени/. — Токио, 1987; Иван Тадакума, Сайондзи киммоти — сайго, но гэнро: /Сайондзи Киммоти: последний гэнро/. — Токио, 2003. Najita Tetsuo, Нага Kei and the Politics of Compromise: 1905;1915.

В нач. XXI в. не затухает интерес японских исследователей к событиям и тенденциям развития отношений сторон «треугольника"126.

Таким образом, анализ японской историографии проблемы позволил сделать следующие выводы. Во-первых, исследования японских историков в целом отличает хорошее знание исторического материала и опора на широкий круг источников, в том числе зарубежных. Во-вторых, основное внимание японской исторической науки было приковано к различным аспектам экспансионистской политики Японской империи после японо-российской войны — подчинению Кореи, освоению Северо-Восточного Китая и т. д., в то время, как трехсторонние отношения между Японией, Китаем и Россией в 1894—1919 гг., тем более в контексте дальневосточной политики Петербурга, не являлись предметом специального исследования, и рассматривались фрагментарно или в чрезвычайно обширном историческом контексте. Это определило недостаточно глубокую проработку многих сторон взаимоотношений в указанных исторических рамках.

Нельзя не отметить негативное влияние «холодной войны» и общего состояния японо-российских отношений в XX в. на некоторые выводы японских исследователей. Длительное противостояние Советского Союза и Японии способствовало утверждению мнения о невозможности установления дружеских отношений между двумя странами, и ряд японских авторов склонны видеть в сближении позиций Петербурга и Токио в исследуемый период исключительно отрицательные стороны, попутно.

1 97 обвиняя во всех бедах региона «агрессивную» политику России. Это ещё.

Cambridge (MA), 1967; Кавада Минору, Хара такаси то ямагата аритомо /Хара Такаси и Ямагата Аритомо/. -Токио, 1998; Тамаи Киёси, Хара такаси то риккэн сэйюжай /Хара Такаси и партия Сэйкжай/. — Токио, 1999; Сугимори Кодзи, Фудзимото Вакио, Нитиро-ниссо канкэй — нихякунэнси /Российско-японские и советско-японские отношения — 200-летняя история/. — Токио, 1983.

126 Унно Фукудзю, Ниссин нитиро сэнсо: /Японско-китайская и русско-японская войны/. — Токио, 2001. -С.228−258.

127 Ито Мусодзиро, Кимицу бунсё дэ цудзуку росиа тайхэйё: сэнрякуси /История агрессии России на Тихом океане по материалам секретных документов/. — Токио, 1980. раз подчёркивает необходимость более детального рассмотрения российско-японских отношений в указанных исторических рамках. Вместе с тем, ценный багаж знаний, накопленный японской историографией, позволяет рассматривать его как важный источник для проведения исследования по истории российско-японских отношений в контексте внешнеполитического курса России на Дальнем Востоке.

Кроме японской литературы, в анализ работы были включены труды китайских и корейских исследователей. Внимание корейских авторов Ким.

128 i 29.

Чжон Хон и Пак Чон Хё было обращено на судьбу Кореи по результатам японо-китайской войны 1894−1895 гг. и японо-российской 1904;1905 гг. Агрессии западных держав в Китае посвящена работа китайского исследователя Ху Шен130, вопросы участия китайских рабочих в период.

Первой мировой войны раскрыты в монографии Чэнь Саныцзин .

Англоязычная историография проблемы обширна и разнообразна по проблематике и фактологии, и представлена разными направлениями исследований. Вопросы международных отношений и внешнеполитического курса России и Японии на Дальнем Востоке в нач. XX в. привлекали внимание многих учёных и общественных деятелей Запада. Главным толчком для пристального интереса к отношениям Российской и Японской империй послужила японо-российская война, которой было посвящено.

132 множество публикаций современников. В ряде работ дана оценка состоянию японской экономики, вооружённых сил и флота накануне Первой.

128 Ким Чжон Хон, Японо-китайская война 1894−1895 гг. и судьба Кореи. // Вопросы истории. — 2005. — № 5. -С. 108−109.

129 Пак Чон Хё, Русско-японская война 1904;1905 гг. и Корея. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997.

130 Ху Шен, Агрессия империалистических держав в Китае. — М., 1951.

131 Чэнь Саныцзин, Хуагун юй Oy чжань: Китайские рабочие и война в Европе. — Тайбэй, 1986.

132 Seaman Louis. From Tokyo through Manchuria with the Japanese. — N.Y., 1905; The War in the Far East 19 041 905 / By the military correspondent of The Times. — London, 1905; Baring Maurice. With the Russians in Manchuria. — London, 1906; Sedgwick F.R. The Russo-Japanese War on Land — London, 1906; Ross Charles. An Outline of theRusso-Japanese War. — London, 1912 etc. мировой войны133, внешней политики Токио по утверждению своего могущества на Дальнем Востоке134 и т. д. Исследователи обращали внимание на ухудшение японо-американских отношений после японо-российской войны, а также на деятельность японского правительства по утверждению своего влияния на материке с помощью экономической экспансии в сфере.

135 железнодорожного строительства. Отдельные работы посвящены внешней.

1 *к (политике России, а также российско-японским контактам во время Первой мировой войны137.

В западной историографии одной из первых попыток рассмотреть взаимоотношения трех стран в послевоенный период стала небольшая работа бывшего английского консула в Нагасаки профессора Д. Лонгфорда (1913). В своем исследовании он отмечал, что подписанием в августе 1905 г. второго англо-японского союзного договора, а в 1907 г. — российско-японского соглашения Япония фактически подготовила все условия для аннексии Кореи и дальнейшего укрепления на материке. В работе также подчеркивается, что в 1907 г. Япония и Россия смогли договориться о разделе сфер влияния в Северо-Восточном Китае. Таким образом, по мнению.

Д. Лонгфорда, одной из основных причин подписания российско-японского соглашения 1907 г. явилось стремление Японии подготовить почву для захвата Кореи. Относительно российско-японского соглашения 1910 г. Д. Лонгфорд высказывает мнение, что его подписание стало ответом на активизацию деятельности Соединенных Штатов в Китае. Несмотря на то, что основные причины российско-японского сближения в 1905;1910 гг.

133 Porter Robert, The Full Recognition of Japan. — London, 1911.

134 Brown Arthur J, The Mastery of the Far East. — N.Y., 1919; Gibbons H.A., The New Map of Asia. — N.Y., 1919; Bailey T.A., Theodore Roosevelt and the Japanese-American Crisis. — Stanford, 1934.

135 Yoshihisa Matsusaka, Japanese Imperialism and the South Manchuria Railway Company, 1905;1914. -Cambridge (MA), 1993.

136 MacKenzie D, Imperial Dreams, Harsh Realities: Tsarist Russia Foreign Policy, 1815−1917. — Fort Worth, 1994.

137 Berton P. A New Russo-Japanese Alliance?: Diplomacy in the Far East during World War II Acta slavica iaponica, No. 11. — Sapporo, 1993. — P.-57−78.

138 Longford J. The Evolution of New Japan. — Cambridge: at the University Press, 1913. охарактеризованы Д. Лонгфордом достаточно аргументировано, его исследование носит поверхностный характер и содержит главным образом общую информацию о международных отношениях на Дальнем Востоке в 1905;1911 гг. и российско-японских отношениях в указанный период.

Через пять лет после появления вышеназванной работы к теме российско-японских отношений нач. XX в. обратился Сидней Осборн.

1918). В своей монографии он проанализировал российско-японские соглашения 1907, 1910, 1912 и 1916 гг., благодаря которым оба государства смогли от разграничения сфер влияния в Северо-Восточном Китае перейти к совместной защите интересов и проведению скоординированной политики в этом регионе. С. Осборн рассмотрел отношения двух стран поверхностно, не углубляясь в анализ внешнеполитических и внутриполитических факторов, послуживших причиной послевоенной нормализации отношений между двумя странами.

В американской историографии второй половины XX в. прослеживается тенденция к рассмотрению международных отношений на Дальнем Востоке в русле американских интересов в этом регионе. Такой подход наблюдается в исследовании истории дальневосточной политики Вашингтона, предпринятом американским дипломатическим работником и историком Д. Кеннаном (1951)140. Он утверждал, что до Октябрьской революции баланс сил в дальневосточном регионе основывался на договоренностях Японии и России о поддержании существующего положения в своих сферах влияния. Оценивая дальневосточную политику Вашингтона накануне и в годы Первой мировой войны, Д. Кеннан высказывал точку зрения, что в ее основе лежал принцип, сформулированный еще в 1905 г. президентом Т. Рузвельтом: сохранение устойчивого баланса в отношениях между Японией и Россией.

139 Osborne S., The problem of Japan: a political study of Japan and of her relations with Russia, Great Britain, China, Germany, the United States, the British colonies and the Netherlands and of the world politics of the Far East and the Pacific. — Amsterdam, 1918.

140 Kennan G. F., American Diplomacy (1900;1950). — The University of Chicago Press, 1951. так, чтобы каждая из сторон оказывала на другую сдерживающее влияние. Работа Д. Кеннана относится к «вторичным» исследованиям, не имеющим непосредственного отношения к теме нашего исследования и представляющим интерес с точки зрения реконструирования истории международных отношений в Восточной Азии.

Во второй половине XX в. одним из первых проанализировал некоторые сложные проблемы российско-японских отношений в период Первой мировой войны Питер Бёртон141. В его диссертационном исследовании подробно рассмотрены российско-японские переговоры по заключению союзного договора 1916 г., а также обозначен круг поднимавшихся на них вопросов — уступка Россией Японии железнодорожной ветки от Чанчуня до р. Сунгари, увеличение японских военных поставок русской армии, понижение Россией ввозных тарифов. Концентрация П. Бёртона на сравнительно узкой проблематике, заключении российско-японского союзного договора 1916 г., не позволила ему комплексно рассмотреть нормализацию двусторонних отношений в предвоенный период, определить основные направления экономической политики двух стран, изучить сферы военного сотрудничества между Японией и Россией, а также показать эволюцию японо-российских отношений после Февральской революции.

Другой американский ученый — У. Макларен (1965)142 — утверждал, что основными причинами подписания между Японией и Россией в 1907 г. первого послевоенного общеполитического соглашения явились следующие три фактора: вхождение Японии в клуб ведущих держав того времени, наличие у нее специальных интересов в Восточной Азии и перегруппировка политических сил в Европе (усиление англо-германского антагонизма).

141 Berton, P.A. The Secret Russo-Japanese Alliance of 1916. UMI — Dissertation Services. — Degree Date: 1956.

142 McLaren, W. A Political History of Japan During the Meiji Era 1867−1912. — New York, 1965.

Исследованию участия Японской империи в Первой мировой войне посвящена монография Ф. Дикинсона (1999)143. Автором проделан анализ внешней и внутренней политики Токио в годы Первой мировой войны, японо-китайских отношений, развития отношений Японии с ведущими державами, подписания в 1916 г. союзного договора с Россией. Поскольку монография посвящена, главным образом, участию Японии в Первой мировой войне, в ней не представлен комплексный анализ отношений Японии и России. Ф. Дикинсон ограничился рассмотрением факторов, обусловивших российско-японское сближение в предвоенные годы и заключение между двумя странами военно-политического союза. К ним автор относит усиление японо-американского антагонизма и ухудшение англо-японских отношений.

В монографии американского ученого А. Гордона (2007)144 анализируется эпоха Кацура-Сайондзи (1904;1913 гг.), в течение которой у власти попеременно находились Кацура Tapo и Сайондзи Киммоти. А. Гордон рассматривает разногласия между либеральными и военными кругами по вопросам внутренней и внешней политики, причины министерских кризисов, происходивших в Японии в указанное время. Автор не рассматривает отношения Японии с Россией.

Следует также отметить исследования Г. Киннея (1928), Я. Ниша (1972), Ф. Даллеса (1937)145, в которых анализируется экономическая политика Японии в Северо-Восточном Китае, англо-японские отношения, а также история отношений Японии и США. Обращение в рамках представленной работы к указанным смежным аспектам явилось необходимым условием.

143 Dickinson, F.R. War and National Reinvention. Japan in the Great War, 1914;1919. — Published by the Harvard University Asia Center and distributed by Harvard University Press Cambridge (Massachusetts and London), 1999.

144 Gordon, A. A Modern History of Japan. From Tokugawa Times to the Present. — Tokyo, 2007.

145 Kinney, H.W. Modern Manchuria and the South Manchuria Railway Company. — Dairen, 1928; Ian H. Nish, Alliance in decline: a study in Anglo-Japanese relations, 1908 — 23. — London, 1972; Dulles F.R. Forty Years of American-Japanese Relations. — New York, London, 1937. комплексного рассмотрения российско-японских отношений в исследуемый период.

Особо надо отметить диссертацию И. Шульмана (1967), в которой проанализирована внешняя политика Пекина нач. XX в146. В англоязычной историографии значительное внимание российско-китайскому договору 1896 г. уделили А. Малоземов (1958) и Г. Ленсен (1952)147.

Таким образом, в подавляющем большинстве трудов западных ученых главное внимание уделяется рассмотрению истории международных двусторонних отношений на Дальнем Востоке: российско-японским, англояпонским, японо-американским, китайско-американским отношениям, а также внутриполитическому развитию Японии и Китая в нач. XX в. В Европе и США до последнего времени не было создано трудов, в которых бы комплексно анализировались экономические и политические стороны отношений в «треугольнике»: Япония-Китай-Россия.

Анализ историографии проблемы дает основание сделать следующий вывод: исторической наукой накоплен богатый фактологический материал, однако ряд утверждений и выводов нуждается в переоценке, требуя более глубокой проработки вопроса. Это подчёркивает необходимость всестороннего изучения отношений «треугольника»: Япония-Китай-Россия в обозначенных исторических рамках.

Источниковая база, отражающая проблему исследования, может быть разделена на пять групп:

1. Библиографические и справочные труды, включающие сведения об особенностях внешней политики России и истории Дальнего Востока;

146 Schulman I. J, China’s Response to Imperialism: 1895 -1900. Ph. Dissertation. — Columbia University, 1967.

147 Malozemoff A, Russian Far Eastern Policy: 1881 -1904. — Berkeley and Los Angeles, 1958. — P. 69−84- Lensen G, A. Balance of Intrigue: International Rivalry in Korea & Manchuria 1884−1899. — University Presses of Florida, 1982. — Vol. 2. — P. 477−513.

2. Архивные материалы. Изучение проблем «треугольника» проводилось на базе фондов архивохранилищ и библиотек. Были проанализированы данные и материалы из Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) — Архива востоковедов Йнститута восточных рукописей (АВ ИВР) — Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) — Российского государственного исторического архива (РГИА). Основную часть источников этой группы составили неопубликованные и еще недостаточно изученные документы Архива внешней политики Российской империи: фонды «Японский стол», «Китайский стол», «Тихоокеанский стол», «Миссия в Пекине», «Отчеты Министерства иностранных дел», «Главный архив», «Чиновник по дипломатической части при Приамурском генерал-губернаторе». Довольно обширно изучаемый период представлен в Институте восточных рукописей РАН в Архиве востоковедов. Так, личный фонд Е. Г. Спальвина (1872−1933) хранит заметки под заглавием «Общество японцев, проживающих в г. Владивостоке. Урадзиво кёрюминкай», в которых проанализированы издания, предназначенные «не для продажи». Среди них журнал «Кокурю» («Черный дракон»), «Тохо кёкай кайхо» («Вестник Восточной лиги», «Тёсэн кёкай кайхо» («Вестник Корейской лиги»), «Урадзиво боэки гэппё» («Торговый ежемесячник Владивостока»). В ограниченном объёме удалось получить и проработать копии архивных материалов из Российского государственного архива Дальнего Востока (РГИА ДВ) и Российского государственного архива военно-морского флота (РГА ВМФ).

В работе использованы депеши российских дипломатических и консульских представителей в Японии, Китае, Корее, всеподданнейшие отчеты и записки министров иностранных дел,.

42 инструкции Министерства иностранных дел русским дипломатическим агентам, отправлявшимся в Токио, Пекин, Сеул. Все эти документы позволяют воссоздать подлинную картину истории отношений в «треугольнике» в конце XIX — начале XX вв.

3. Официально опубликованные документы. В качестве аналитической базы в работе использованы следующие документы: международные соглашения, основополагающие документы ключевых акторов в АТР, официальные документы и аналитические материалы МИД РФ и внешнеполитических ведомств Японии, Китая. Источниковедческий интерес для исследования представляют «Всеподданейшие отчеты приамурских генерал-губернаторов» за 1883−1900 гг., которые содержат важные данные, касающиеся отношения высших администраторов края к иммигрантам и их деятельности в этом направлении. Отчеты позволяют проследить изменения в отношении администрации к мигрантам, а также преемственность в миграционной политике. В известной мере они позволяют судить также о реакции центральной власти на меры, принимаемые местными чиновниками по отношению к мигрантам, так как отчеты возвращались в Хабаровск с собственноручными резолюциями императора. Так, за период 1883—1900 гг. в Петербург были направлены 5 «Всеподданейших отчетов приамурских генерал-губернаторов»: генерал-адъютанта А. Н. Корфаза 1883−1885 гг. и 1886−1891 гг., генерал-лейтенанта С. М. Духовского за 1892−1894 гг. и 18 951 897 гг.,.

148 генерал от инфантерии Н. И. Гродекова за 1898−1900 гг. .

148 Всеподданейший отчет приамурского генерал-губернатора генерал-адъютанта А. Н. Корфа за 1883−1885 гг. — СПб., 1886- Всеподданейший отчет приамурского генерал-губернатора за 1886−1891 гг. — СПб., 1892- Всеподданейший отчет приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанта С. М. Духовского за 189 243.

Источником, близким к «Всеподданейшим отчетам приамурских генерал-губернаторов» являются материалы хабаровских съездов. Некоторые фрагменты материалов второго Хабаровского съезда, составленных подполковником И. Надаровым, были включены в отчет 1886−1891 гг.149.

4. Исследования обобщающего характера по истории международных отношений с середины XIX в. вплоть до 20-х гг. XX в. При подготовке использованы такие фундоментальные труды «История внешней политики России. Конец XIX — начало XX века"150, «Международные отношения на Дальнем Востоке (1870−1945 гг.)"151. В последней работе проанализированы международные отношения в Восточной Азии, а также рассмотрены особенности континентальной политики правительств стран «треугольника»;

5. Мемуары, дневники, записки, труды экспедиций, отчеты, содержащие факты, описания событий и отношения тех или иных лиц к отдельным политическим явлениям, позволили восстановить историческую обстановку и проанализировать распределение интересов в «треугольнике»: Япония-Китай-Россия.

Методологической основой исследования служит структурно-функциональный комплексный анализ политических, экономических, социальных и географических факторов, влияющих на формирование «треугольника» в целом и выбор стратегии его субъектов в частности.

Понятийный аппарат исследования.

1894 гг. — СПб., 1895- Всеподданейший отчет приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанта за 1895−1897 гг. — СПб., 1898- Всеподданейший отчет приамурского генерал-губернатора генерал от инфантерии Н. И. Гродековаза 1898−1900 гг.-СПб., 1901.

149 Надаров, И. Второй съезд губернаторов и других представителей в г. Хабаровске. — Владивосток, 1886.

130 История внешней политики России. Конец XIX — начало XX века. От русско-французского союза до Октябрьской революции. — М., 1999.

151 Международные отношения на Дальнем Востоке (1870−1945 гг.). — М., 1954.

Определение стабильности. В литературе предпринимались попытки объяснить содержание понятия «стабильность». За отправную можно взять точку известных американских ученых К. Дойтча, Дж. Д. Сингера, по мнению которых, «стабильность — это вероятность того, что система сохраняет все свои основные характеристикичто ни одна из наций не получает преобладаниячто большинство членов систем продолжают.

I S9 выживатьи отсутствует крупномасштабная война". По мнению Н. Ренгера, «определение стабильности должно было бы подразумевать международную систему, которая не склонна к насильственным спорам, по крайней мере, между державами"153. Оба эти варианты можно считать приемлемыми, когда речь идет о прикладных задачах — анализе конкретных ситуаций. Американский ученый Л. Ричардсон предложил под стабильностью понимать набор условий, при которых система международных отношений сохраняет способность восстанавливать равновесие, оставаться равновесной. Эта точка зрения вызвала критику рецензентов своей неконкретностью. В американской политологии можно встретить и еще более обобщенный вариант понимания стабильности, принадлежащий современному теоретику-структуралисту Кеннету Уольтцу. Он понимает под стабильностью — состояние, при котором система просто способна продолжать своё существование, не разрушаясь154.

С нашей точки зрения, от зафиксированной JI. Ричардсон и К. Уольтцем констатация «стабильность — состояние» было бы правильно сделать шаг к постановке вопроса в плоскость «стабильность — движение».

152 Deutsch К., Singer D. Multipolar Power Systems and International Stability // Analyzing International Relations: a Multimethod Introduction / Ed. By W. Coplin and Ch.Kegley. — New York: Praeger, 1975. — P. 321.

153 Rengger N.J., No Longer a «Tournament of Distinctive Knights?» Systemic Transition and the Priority of International Order // From Cold War to Collapse: Theory and World Politics in the 1980s / Ed. By Mike Bowker and Robin Brown. — Cambridge: Cambridge University Press, 1993. — P. 158.

154 Waltz K.N., Theory of International Politics. Reading: — Adison-Wesley, 1979. — P. 161−163. Взгляды К. Уольтца на стабильность были подвергнуты критике опять-таки за их отвлеченность Дж.Л.Гэддисом. См.: Gaddis J.L. International Relations Theory and the End of the Cold War // International Security. — Vol. 17. — № 3. -P. 5−57 (особ. P. 32).

В российской печати эта точка зрения уже излагалась. Под «стабильностью» уместно понимать определенный тип движения системы межгосударственных отношений: движение относительно плавное, равномерное и предсказуемое. При котором система оказывается в состоянии существовать, воспроизводиться и изменяться, не утрачивая при этом своих базисных характеристик. Стабильность характеризует способность системы обеспечивать назревшие, необходимые для его самосохранения перемены, компенсируя их таким образом, чтобы утрата отдельных элементов или характеристик не создавала угрозы для выживания системы в целом. Очевидно, в стабильности присутствуют и консервирующее, и трансформирующее начала155.

Таким образом, «Стабильность» не равнозначна «статус-кво». Она характеризует вид движения системы, а статус-кво — один из моментов этого движения.

Определение статус-кво. Статус-кво — это стабильность при условии, что скорость движения системы стремится к нулю. Но в этом случае системе угрожает гибель, она не может перестать развиваться. Таково одно из структурных объяснений неуспеха политики статус-кво в ретроспективе двух мировых войн за первую половину XX в.: на определенном этапе самоорганизации системы (переход от «дисперсного» типа отношений к коалиционному) статус-кво стал вести к накапливанию конфликтного потенциала изменчивости системывнутренние противоречия не разрешались, а откладывалисьотложенный конфликт результировался во.

156 взрыв умноженной мощности.

155 В общем виде на необходимость каким-то образом отразить в определении стабильности динамический момент системного развития указывали М. Каплан (см. Kaplan М. The System Approach to International Politics // New Approach to International Politics / Ed. By M.Kaplan. — New York: Sharpe, 1968. — P.388), а также О. Янг (см.: Young О. Political Discontinuities in the International System // World Politics. — Vol. 12. — № 3 (April 1968)).

156 Богатуров, А. Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после Второй мировой войны (1945;1995). — М.: Конверт. — МОНФ, 1997. — С. 35.

Особенности японской империи. В рассмотрении политики внешней экспансии Япония придерживалась позиции удачно обозначенной В. Э. Молодяковым: «Сегодняшняя «политическая корректность» предписывает безоговорочно осуждать «колониализм», распространяя столь же негативное отношение на понятие «колониальная политика» и даже «колонизация». Однако на рубеже XIX—XX вв. внешнеэкономическая экспансия и создание колониальной империи были обязательным «патентом на благородство» для любого государства, которое претендовало на самостоятельную роль в мировой политике, т. е. на статус «великой державы». Последняя четверть XIX в. стала эпохой окончательного оформления великих колониальных империй — «раздела мира и начала борьбы за его передел», как говорили марксисты"157. Историк М. Питти назвал это «спазмом имперской экспансии, примечательным своими глобальными масштабами и краткой продолжительностью"158. По мнению другого исследователя JL Генна: «Когда японцы создавали свою заморскую империю, они имитировали внешний облик имперской славы в понимании их западноевропейских соперников. .однако японский колониализм в отличие от британского был полностью военным по своему характеру"159. Рассматривая положение, сложившееся после Порсмутского мира, геополитик К. Хаусхофер писал: «Если в 1895 г. японо-китайская война принесла Японии статус великой державы в регионе, если участие в 1900 г. в боксерской экспедиции принесло ей возможность заключать союзы за пределами Азии, то победа над Россией в 1905 г. принесла ей статус мировой державы"160. Британский историк И. Ниш скорректировал эту оценку, считая, что в результате побед над Китаем и Россией Япония стала.

157 Молодяков, В. Э. Гото Симпэй и колониальная политика Японии. 4.1. 1898- 1906. // Япония 2004 — 2005. Ежегодник. — М., 2005. — С. 272.

158 The Japanese colonial Empire. 1895−1945. / edited by Ramon H. Myers and Mark R. Peattie. — NJ.: Princeton University Press, 1984. — P. 3.

159 Там же P. 503.

160 Karl Haushofer Japan und die Japaner. — Berlin, 1923. — P. 120. континентальной" державой, в результате Первой мировой войны -«тихоокеанской», в результате участия в Парижской мирной конференции и в создании Лиги Наций — «мировой"161.

Научная новизна диссертационного исследования.

Несмотря на обширную историографию по изучаемому периоду нельзя сказать, что все линии возникших в ту пору «политических осей»,.

1 (V") треугольников" и «многоугольников» достаточно изучены и разобраны. Одними из таких линий, оставшихся вне специального рассмотрения, явились отношения в «треугольнике»: Япония-Китай-Россия в период с японо-китайской войны 1894−1895 гг. до Парижской мирной конференции 1919 г.

Исследование впервые рассматривает взаимоотношения в «треугольнике»: Япония-Китай-Россия. Данная «трехгранная» модель выбрана на основе следующих ключевых факторов.

Во-первых, исключительность географического положения и близость трех стран определяло и до сих пор определяет частоту контактов, как политических, так и торгово-экономических.

Во-вторых, пересечение интересов в «треугольнике» для каждой из стран является критически важным вопросом, влияющим и на общее положение отдельной страны, и на баланс сил в регионе.

В-третьих, рассмотрение двусторонних отношений любой из пар «треугольника» невозможно без упоминания принципиальных позиций третьей стороны и ее ключевой роли в этом процессе. Исключительность подобных взаимоотношений заставляло Японию, Китай и Россию чутко следить за политическими настроениями друг друга и учитывать не только.

161 Ian Nish, A Japanese Diplomat Looks at Europe. 1920 -1939. // European Studies on Japan. — Tenterden, Kent, 1979.-P. 134.

162 Маринов, В. А. Россия и Япония перед Первой мировой войной (1905;1914 годы): очерки истории отношений. — М.: Наука, 1974. — С. 3. международный контекст отношений, но и обращать особое внимание на процессы, протекающие внутри каждой из стран. Теоретическая и практическая значимость.

Уже накоплен определенный опыт анализа взаимодействия значимых мировых «игроков» в трехсторонних форматах:

— трехсторонняя Комиссия США-ЕС-Япония по России- -Китай-Япония-Южная Корея по «зоне свободной торговли», финансовой и экономической интеграции;

— не получивший развития формат Россия-Япония-США по широкому спектру проблем;

— треугольник Россия-Китай-Индия- -треугольник Россия-Китай-США.

До сих пор отношения Японии, Китая и России в формате «треугольника» специально не выносились и отдельно не анализировались, хотя имеют глобальное значение, и в этом смысле тема исследования носит всеобъемлющий характер. Однако в данной работе автор фокусирует внимание на АТР, где выпукло представлены интересы Китая и Японии, и который приобретает все возрастающее значение для России.

Выбор «треугольника» определен следующими факторами теоретической и практической значимости:

Во-первых, это обусловлено геостратегическим положением Японии, Китая и России. От совпадения или противоположности их позиций в решающей степени зависит вектор мирового и регионального, в случае данного исследования — азиатско-тихоокеанского развития.

Во-вторых, это объясняется некой общностью, т.к. три страны Россия, Япония и Китай в изучаемом периоде были империями.

В-третьих, трехсторонний формат является первым многосторонним форматом, который, по сравнению с четырех-, пяти-, шестисторонними или форматами более высокой степени сложности, допускает наиболее динамичное, обсуждение проблем и принятие решений163.

Наконец, «треугольник»: Япония-Китай-Россия имеет и вполне практическое основание. По мнению член-корреспондента РАН В. В. Михеева: «именно в таком формате (и в истории это не раз случалось) происходит «разыгрывание» одной стороной «карты» другой стороны против третьей стороны. В четырехстороннем или более сложных форматах такого рода «дипломатию карт» проводить труднее. Не случайно в Китае в начале нынешнего века получила распространение методология анализа международных отношений через призму геополитических «треугольников»: Китай-Россия-США, Китай-Япония-США, Китай-Индия-Россия и т. д. Цель таких изысканий состоит в том, чтобы проанализировать и выявить те случаи, когда одна из двух значимых конкурирующих стран пытается использовать «китайскую карту» для того, чтобы усилить свои позиции против страны-конкурента в той или иной геополитической или геоэкономической паре"164.

Проблематика изучаемого вопроса заключается в том, чтобы определить как пересекаются интересы и цели стран «треугольника» в изучаемый период, в чем они противоречат друг другу, как на принятие стратегических решений субъектов «треугольника» оказывают влияние третьи страны, и, наконец, возможна ли «синхронизация» интересов «треугольника».

Ответ на этот вопрос в ходе проведенного исследования видится отрицательным. Причина этого в отсутствии между странами этого «треугольника» скоординированного мировоззрения, от чего зависят: во-первых, ценностные ориентиры людей, ответственных за формулирование национальных интересов и целейво-вторых, стратегическое видение.

163 Михеев, В. Восточноазиатская многополярность: треуголтник Россия-Китай-США // Мировая экономика и международные отношения. — 2009. — № 1.

164 Там же. общемирового развитияв-третьих, понимание национальной стратегии в контексте глобальных задач.

Хронологические рамки исследования I.

Нижняя граница — японо-китайская война 1894−1895 гг., положившая начало усилению роли Японии в АТР.

Верхняя граница — Парижская мирная конференция и Версальский договор 1919 г. Предшествующие этому крушения Российской и Китайской империй, изменили ориентацию внешней политики этих стран кардинальным образом. Отразились на состоянии взаимоотношений стран в «треугольнике».

Периодизация исследования.

Постановка задач определила разделение исследуемого периода на три этапа формирования и развития стратегии «треугольника»: Япония-Китай-Россия.: первый этап — 1894−1905 гг. — определение стратегии Японии в i отношении России и Китаяполитика континентальной экспансии Японии. втоной этап — 1906;1913 гг. — политика сближения Японии и Россиираздел сфер влияния в Китае. третий этап — 1914;1919 гг. — сохранение «статус-кво» в отношениях «треугольника»: Япония-Китай-Россияпризнаки кризиса.

Первый этап формирования «треугольника» 1894−1905 гг. — это период становления капитализма в Японии и ее внешней экспансией на Дальнем.

Востоке. Главной чертой японской внешней политики стало стремление полностью подчинить себе Китай и Корею. Отношения между Японией и.

Китаем переживали качественно новый уровень развития, определялись двумя факторами: наступлением западных капиталистических государств на.

Китай, которое ослабило его международные позиции и связи с окраинными и островными территориями, а также с Кореей, по-прежнему находившейся в вассальной зависимости от Китаяобострением отношений между Англией и.

Россией — главными конкурентам Японии на Дальнем Востоке. Япония не.

51 преминула воспользоваться складывающейся обстановкой, чтобы добиться устранения неравноправных условий в договорах с западными державами, и принять на равных с западными державами участие в наступлении на Китай и на его внешние владения, находившиеся пока вне сфер влияния других.

165 держав .

Началом внешней экспансии Японии явились 70-ые гг. XIX столетия, но война Японии с Китаем в 1894—1895 гг. стала рубежом, с которого определилось становление японского агрессивного капитализма и активной внешней экспансии на Дальнем Востоке. Развитие капитализма при наличии огромного числа феодальных пережитков, создание военно-полицейского государства, быстрый переход к агрессивной колониальной политике положили начало формированию военно-феодального типа японского капитализма.

Японо-китайская война 1894−1895 гг. привела к разделу Китая, который происходил между великими державами в условиях все более ожесточенной борьбы, нарастания острых противоречий. В Китае сталкивались захватнические стремления великих держав и Японии. Летом 1900 г. начались военные действия войск восьми держав против цинского Китая.

Несмотря на то, что победа в войне с Китаем способствовала началу бурного развития промышленности самой Японии, тем не менее, правящая элита Японии была крайне не удовлетворена результатами выигранной у Китая войны. Добившись в ней сравнительно легкой победы, японское правительство не смогло в полной мере воспользоваться ее плодами. Под давлением России Япония была вынуждена временно отказаться от установления полного контроля над главным объектом японской агрессии в войне с Китаем — Кореей. Таким образом, осуществление захватнических планов Японии в отношении Кореи и Китая зависело не столько от степени.

165 Сладковский, М. И. Китай и Япония. — М.: Наука, 1971. — С. 76. сопротивления этих стран, сколько от интенсивности противодействия конкурентов, и прежде всего России.

Внимательно отслеживая далеко идущие японские притязания, правительство Российской империи, начиная с 1895 г., приступило к последовательному формированию на северо-востоке Китая зоны своих приоритетных экономических и политических интересов166. Япония весьма негативно реагировала на российское проникновение в китайскую экономику. Крупнейшие японские концерны считали рынки Китая и Кореи исключительной зоной собственных коммерческих интересов. В 1902 г. японское правительство окончательно пришло к выводу, что при осуществлении своих экспансионистских целей в Китае Японии неминуемо придется столкнуться с противодействием России, а помощь в этой борьбе с русским соперником она могла получить, прежде всего, от США и.

1 (П.

Великобритании. Заручившись поддержкой США и Англии, Япония всячески старалась показать своё недовольство усилением власти России в юго-восточной части Азии. Убедившись в нежелании России идти на принципиальные уступки в вопросе о разделе «сфер влияния» на Дальнем Востоке, Япония встала на путь активной подготовки к войне с Российской империей. В 1904;1905 гг. Россия столкнулась в Восточной Азии с Японией, всесторонне поддержанной к тому же США и Великобританией.

Второй этап развития «треугольника» 1906;1913 гг. — это время было в целом периодом мира и относительного затишья, но это затишье перед новой войной — Первой мировой. Отношения этого этапа определялись серьезными противоречиями, приведшими к ее развязыванию, и поэтому данный отрезок времени было целесообразно обособить. Японо-российская война 19 041 905 гг. временно притупила противоречия между соперниками, загнала эти противоречия вглубь. В результате войны были в целом удовлетворены.

166 Балакин, В. И. Причины и последствия русско-японской войны 1904;1905 гг. // Новая и новейшая история. — 2004. — № 6.

167 Там же. потребности этапа развития молодого японского империализма, и на Дальнем ' Востоке Япония стала обладать монополией военной силы. Революция в России в 1905 г. и военные неудачи ослабили царизм, что привело к его нейтрализации в этом районе Азии.

Рассмотрение российско-японских отношений этого периода показывают, что определяющая тенденция к сближению двух империй реализовались не сразу и не прямым путем. Она прошла ряд стадий — от осторожного размежевания по сферам влияния в Северо-Восточном Китае и Монголии и до создания условий фактическому союзу в 1914 г. При этом линия сближения была довольна извилистой, что было связано с обострением межимпериалистических противоречий на Дальнем Востоке и колебаниями в формировании внешнеполитического курса обеих стран168.

Особенность российско-японских отношений заключались в том, что если до 1910 г. в сближении была более заинтересована Россия в связи с необходимостью обеспечения своих дальневосточных границ, то в дальнейшем большую заинтересованность стала проявлять Япония. Это объясняется активизацией экспансии Японии на континенте, в которой ее наиболее удобным и выгодным союзником могла быть только Россия. Однако царское правительство Российской империи, окончательно примкнув к антигерманской группировке, к этому времени уже не проявляло интереса к совместной с Японией активной политике в Китае169.

Третий этап развития «треугольника» 1914;1919 гг. — это период стагнации отношений и назревание кризиса. Первая мировая война круто изменила международную ситуацию на Дальнем Востоке, где Япония стала монопольной обладательницей силы, тогда как ее союзники-соперники были привязаны к Европе. После начала войны политическая активность России на Дальнем Востоке практически прекратилась. С перемещением важнейших.

168 Маринов В. А Россия и Япония перед Первой мировой войной (1905;1914 годы) — очерки истории отношений. — М.: Наука, 1974. — С. 130.

169 Там же. интересов царской России в Европу русская дипломатия свернула свою активность в Китае, а отношения с Японией были, по сути, заморожены с целью сохранения «статус-кво» до лучших времен. Японские силы, как военные, так и экономические, стремились утвердиться в Китае до окончания войны, до тех пор пока великие державы не вернуться к активной политике в Китае. В результате японские притязания в Китае и на Тихом океане были оформлены соответствующими соглашениями.

Другой важной вехой в развитии «треугольника» стали революционные события.' Октябрьская революция перечеркнула «достижения» царской дипломатии. Все договоры, заключенные царским правительством Российской империи с Японией, были объявлены недействительными. После Синьхайской и Октябрьской революций две страны (Россия, Китай) получили не' только свободу, но и новые требования в выборе внешнеполитических целей. Начался новый этап отношений России со странами Дальнего Востока .

С конца 1917 г. одним из объектов экспансии Японии становится дальневосточная территория бывшей Российской империи. Начало переговоров о заключении перемирия между Россией и странами Четвертого союза было использовано Японией, поскольку давало возможность выдавать интервенцию в Россию за борьбу против германской опасности. Правительства Великобритании, «Франции, США предоставляли Японии «свободу действия» на российском Дальнем Востоке. Таким образом, Япония получила легальную возможность приступить к реализации своих экспансионистских планов в отношении России. Интервенция была начата как коллективное мероприятие держав Антанты, США и Японии. Но.

170 Маринов, В. А. Россия и Япония перед Первой мировой войной (1905;1914 годы), очерки истории отношений.-М.: Наука, 1974.-С. 130. довольно скоро инициатива в этом регионе перешла в руки Японии и сохранилась за ней до самого конца интервенции171.

171 Мировые войны XX века: В 4 кн. / [Рос. акад. наук, Ин-т всеобщ, истории, Ассоц. историков первой мировой войны, Ассоц. историков второй мировой войны] - редкол.: В. А. Золотарев (ред.) и др. — рук. проекта О. А. Ржешевский. — 2-е изд. — М.: Наука. Кн. 1: Первая мировая война: ист. очерк / науч. рук. В. Л. Мальков — отв. ред. Г. Д. Шкундин. — 2002. — С. 351.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Стратегический «треугольник»: Япония-Китай-Россия — это регион, охватывающий Восточную Азию и западную часть Тихого океана, где пересекаются политические и экономические интересы, а также вооруженные силы Японии, Китая и России. Стратегический «треугольник», наряду с Европой, является одним из двух центров активной международной политики. Нужно полагать, что формирование «треугольника» началось с активного освоения Россией Дальнего Востока и Сибири, а также «открытия» Японии в середине XIX в. В то время как оформление стратегического «треугольника» в политический и экономический субцентр Восточной Азии происходило с реформами годов Мэйдзи в Японии и выходом последней на арену активной международной политики.

Исследователи рассматривают этот регион исходя из разных политических и геополитических моделей, конструируя различные модели взаимодействия субъектов международных отношений: от линейных двусторонних отношений, до многосторонних сложных «геометрических фигур». Однако при изучении региона на основе двусторонней модели взаимодействия возникает множество факторов, которые влияют на эту модель, но оказываются не учтены. Другие модели (например, модель «четырехугольника» американских исследователей под началом профессора.

Майкла Мандельбаума) оказываются слишком сложными с точки зрения анализа, так как в них учитывается несколько субъектов взаимодействия.

Модели, насчитывающие в своем составе от четырех субъектов взаимодействия, применимы лишь к небольшим временным периодам, когда влияния внешних сил на «треугольник» было особенно велико. Следует понимать, что внешнее воздействие на стратегический «треугольник» было всегда существенным и его категорически нельзя исключать из анализа, но.

693 The Strategic quadrangle: Japan, China, Russia and the United States in East Asia / edited by Michael Mandelbaum. — NY: Council of foreign relations press, 1995. — 222 p. выделять в еще один субъект взаимодействия какую-либо европейскую державу будет не совсем уместно. Все три государства «треугольника» являются местными на Дальнем Востоке с политическими и экономическими интересами, вооруженным присутствием, жизненно важными центрами и единой границей. Внешний фактор «треугольника» всегда представлен одной державой или чаще группой стран, имеющих динамически меняющиеся интересы в регионе. Внешняя конъюнктура в регионе на протяжении времени менялась и продолжает меняться, поэтому целесообразнее использовать модель «треугольника» или «3+1» (т.е. модель «Япония-Россия-Китай + внешний фактор»), чем сложные многоугольные модели.

В период с 1894 по 1919 гг. происходит формирование стратегического «треугольника» как субцентра Восточной Азии. История формирования «треугольника» может быть разделена на три отличительных этапа.

Первый этап развития «треугольника» 1894−1905 гг. характеризуется активностью с японского угла «треугольника». Японское государство ищет свое место на международной арене и начинает воплощать политику континентальной экспансии.

Китай, как и Япония, к концу XIX в. был вынужден отказаться от позиции самоизоляции, но Китай, переживавший глубокий политический и экономический кризис, оказался не в силах противостоять колониальной экспансии великих держав, а Япония после «реформ годов Мэйдзи» приступила к модернизации по западному типу и к началу XX в. сумела стать ведущей региональной державой. К началу XX в. Англия, Франция,.

Германия и Россия разделяли слабый Китай на сферы влияния, в которых получили целый ряд привилегий — экстерриториальность иностранных граждан, концессии, право консульской юрисдикции, право охранять иностранными войсками сеттльменты (укрепленные международные кварталы в крупных городах), право собственности или управления железными дорогами. В 1899 г. в Китае началось антииностранное восстание ихэтуаней, подавление которого вызвало прямую интервенцию великих.

268 держав и оккупацию их войсками северо-востока страны и китайской столицы. Подписание Цинским правительством и представителями великих держав Пекинского протокола 1901 г. означало окончательное превращение Китая в полуколониальную страну, очертило его зависимый статус в региональной системе международных отношений и определило на будущее задачу внешней и внутренней политики Китая — восстановление полного суверенитета. Эта цель была поддержана США, которые выдвинув в противовес традиционному европейскому колониализму доктрину «открытых дверей», стали претендовать на роль естественного союзника Китая. Однако экономические методы проникновения США в Китай продолжали наталкиваться на сохраняемые военно-политическими методами «сферы влияния» европейских держав.

Япония, в отличие от Китая, успешно провела начальный этап индустриализации по западному типу и заключила военно-политический союз с Великобританией, формальным лидером международной системы того времени и самым мощным внешним фактором влияния на треугольник". Этот союз в конце концов помог Токио усилить свое влияние за счет ослабления позиций и выдавливания из региона Германии, Китая и.

России. Усиление японского присутствия в регионе началось с японской кампании в Корее и войны 1894−1895 гг. с Китаем. Итогом японской победы над Китаем явилось не только укрепление отношений между Вашингтоном и.

Токио. В США начало появляться осознание как потенциальной опасности американским интересам со стороны Японии, так и ощущение необходимости активизации американской политики в Азии. Сквозь восхищение теми, кого американская пресса часто называла «янками.

Востока", проглядывались реалии японской захватнической политики в.

Корее и Китае. Негативные оценки её политики в Корее исходили от тех, кто действительно хорошо знал Японию и Восток. Как считал сотрудник.

Госдепартамента США специалист по Азии У. Рокхилл, японцы, встав на путь захватов в Азии, будут конкурировать с Америкой в борьбе за.

269 китайский рынок и «лишь бог знает, где они остановятся"694. Несмотря на эйфорию взаимной приязни между Вашингтоном и Токио, всё больше американцев начинали думать о том, что в скором времени США и Япония могут стать серьёзными конкурентами в Тихоокеанском регионе. — Следующей после Китая целью для Японии стала Российская империя. Одержав победу над Россией в 1904;1905 гг., по Портсмутскому мирному договору, заключенному в августе 1905 г. при посредничестве нарождающегося нового лидера-соперника в международной системеСША, Япония приобрела исключительные права в Корее, сферу влияния в южной части Северо-Восточного Китая, южную часть Сахалина и согласие России сократить свое военно-морское присутствие в зоне Тихого океана. Ослабив в регионе Россию, Япония получила возможность реализовать свою концепцию «особых интересов» в континентальном Китае. Вскоре западные державы увидят в Японии крупного игрока в Тихоокеанском регионе. «Внешний фактор» опять сыграет свою роль, и в «треугольнике» начнется переоценка приоритетов.

Помимо официально проводимой международной политики существуют подспудные факторы, по которым можно судить о качестве взаимоотношений в «треугольнике». Так, вопросы экономических связей, миграции населения могут раскрыть истинные намерения сторон, поэтому рассмотрение вопросов торгово-экономической активности на Дальнем Востоке, особенно с российской стороны, является актуальной задачей.

Дальневосточный регион России представлял собой безлюдный таежный край, в котором условия для начавшейся модернизации с 60-х гг. XIX в. фактически отсутствовали. Его необходимо было заселять и осваивать. Однако с отсутствием капиталов в государственной казне освоение региона становилось проблематичным, поэтому стал вопрос привлечения капиталов из-за границы. В тоже время деловые проекты.

694 Heard A., Stevens D. and Howard М. China and Japan in Korea // North American Review. — September 1894. -No. 159.-P. 311 иностранных предпринимателей и попытки их реализации создавали угрозу утверждения в Приамурском крае чужеземного влияния. Западные страны и Япония не переставали считать Приамурье и Сахалин сферой своих интересов даже после присоединения их к России. Правительству России предстояло решить задачу: как использовать иностранные капиталы для освоения дальневосточных и сибирских областей страны, с одной стороны, и в то же время не допустить отторжения иностранцам Сибири и Дальнего Востока, решая при этом важную задачу защиты национальных интересов в Восточной Азии.

В связи с этим стоит различать незаконное проникновение и официально допущенное правительством России. Вся деятельность иностранных предпринимателей в дальневосточном регионе, официально допущенных правительством России, играла важную роль в развитии экономики края.

Полезный вклад для края вносили представители мелкого и среднего иностранного торгового капитала. Однако часть предприятий так и не смогла организовать свою производственную деятельность в полной мере. Это объяснялось в одних случаях авантюрным характером этих предприятий, в других — несовершенством российских законодательных мер в отношении деятельности иностранцев в Приамурском крае. Вместе с тем незаконное проникновение иностранцев было направлено, прежде всего, в безлюдные, северо-восточные районы края. Здесь их деятельность носила хищнический и грабительский характер, наносивший ущерб национальным богатствам.

России. В этом практически незаселенном регионе они под видом официально разрешенной деятельности совершали множество противозаконных актов. Нельзя упускать из виду того, что тихоокеанский регион страны правительством России рассматривался, прежде всего, с военно-стратегической и политической точек зрения. Главная роль дальневосточных окраин, по мнению официальных лиц российского правительства, состояла в том, что они были призваны укреплять положение.

России в АТР, а также дать ему дополнительную возможность оказывать.

271 влияние на международное положение в Европе и на Ближнем Востоке. Экономическое положение этих областей расценивалось российским правительством как дело будущего, которое наступит лишь с увеличением населения края, его хозяйственным ростом, расширением торговли со странами тихоокеанского региона. Кроме того, после продажи Аляски вся внешнеэкономическая и политическая стратегия России на Дальнем Востоке была направлена в район Северо-Восточного Китая, что, в конечном счете, привело к японо-российской войне 1904;1905 гг. Поражение в этой войне заставило российское правительство обратить большее внимание на российское Приамурье и Южно-Уссурийский край.

Второй период развития «треугольника» 1906;1913 гг.

Поражение в японо-российской войне 1904;1905 гг. заставило царское правительство сделать вывод о «необеспеченности безопасности России на всем протяжении ее дальневосточных границ».695 После подписания Портсмутского мирного договора начались настойчивые дипломатические усилия по урегулированию отношений с Японией, что привело к постепенному тесному сближению двух государств696. Этому способствовало и' нарастание российско-германских противоречий, с одной стороны, и ухудшение американо-японских отношений — с другой.

Корейский вопрос являлся, без сомнения, одним из ключевых в деле урегулирования российско-японских отношений после 1904 — 1905 гг. Признав по Портсмутскому мирному договору преимущественные права Японии на полуострове, Россия, тем не менее, продолжала до определенного времени подпитывать надежды корейского руководства на российскую поддержку в защите независимости Кореи, пытаясь оказать, таким образом, давление на Токио. Однако в корейском вопросе, традиционно имевшем.

695 Российская дипломатия в портретах. — М., 1992. — С. 342.

696 Русско-японское общеполитическое соглашение, подписанное в Петербурге 17/30 июля 1907 г., Русско-японское соглашение 4 июля 1910 г.- Секретная русско-японская конвенция 25 июня 1912 г. См. текст в Кн. Кошкин А. Россия и Япония. Узлы противоречий.- М.: Вече, 2010. приоритетное значение во внешней политике страны, Япония заняла чрезвычайно жесткую позицию, отказываясь идти на малейшие уступки и, как свидетельствуют архивные материалы, не стеснялась пренебрегать в некоторых случаях нормами международного права. Японская дипломатия обеспечила надежные тылы для разрешения корейского вопроса в свою пользу, заключив накануне подписания Портсмутского мирного договора секретные соглашения с Англией и США, гарантирующие ей свободу действий в Корее. Россия довольно упорно отстаивала свои интересы, в которые входило сохранение самостоятельного корейского государства. Это отвечало обеспечению безопасности дальневосточных границ России, и, кроме того, оставляло ей надежду на восстановление в будущем русского влияния в этой стране. Однако логика «политики силы» которую проводила Япония в Корее, и ориентация российской политики на Европу, заставила Россию отступить. Таким образом, курс на сближение с Японией и давление со стороны западных держав вынудили Россию признать притязания Японии. Россия предпочла направить свои силы на сближение с Японией и достижение с ней соглашения.

Японо-российская война привела к заметным изменениям в расстановке политических сил в «треугольнике» на Дальнем Востоке: Японская империя, выйдя победительницей из войны с Россией, стала претендовать на роль лидера в азиатском регионе. Потеря Порт-Артура и Дальнего серьезно ослабила стратегические позиции России в Азии. В новых условиях российскому правительству было необходимо скорректировать свои ближайшие внешнеполитические задачи. Концентрация российской внешней политики на европейском направлении не могла быть достигнута без урегулирования российско-японских отношений, от которых зависела безопасность дальневосточных владений Российской империи. Но и Япония в послепорсмутский период стала стремиться к урегулированию разногласий в отношениях с Российской империей. Во многом это явилось следствием обострения её отношений с США, стремившимися под предлогом.

273 интернационализации" превратить Северо-Восточный Китай в международную колонию с преобладанием американского капитала. У Японии имелись серьезные разногласия и с Великобританией на территории Северо-Восточного Китая.

С изменением внешней конъюнктуры, внешний фактор действующий на «треугольник» заставил Японию пересмотреть свои внешнеполитические интересы. Японской империи был необходим союзник в деле защиты своих интересов в Азии. Таким союзником могла стать Россия, имевшая собственные интересы на Дальнем Востоке и заинтересованная в установлении дружественных отношений с Японией. Вышеизложенные обстоятельства вызвали к жизни целую серию российско-японских переговоров, направленных на урегулирование проблем, существовавших в отношениях между двумя странами, и разработку совместной программы по противодействию проникновению на Северо-Восточный Китай третьих держав.

Двухлетняя осада банковского консорциума российско-японским блоком привела к тому, что ему удалось вытеснить оттуда своего главного конкурента в Китае, США, и повернуть деятельность консорциума в желательном направлении. Кроме того, история с консорциумом позволила двум державам достичь еще большего взаимопонимания на почве единства их интересов в районе Северо-Восточного Китая и превратила российско-японский блок в реальную силу дальневосточной политики.

Что касается Китая, то несмотря на древнюю цивилизацию, огромные территории и население, в начале XX в. он представлял собой второстепенную державу в «треугольнике», народ которой находился в тисках маньчжурской тирании и иностранной эксплуатации. Англия, захватив в свои руки свыше половины внешней торговли страны, являясь крупнейшим инвестором, не только не собиралась поступиться своей долей в эксплуатации Китая, но даже стремилась еще сильнее укрепить там свое положение. Важнейшим фактором, повлиявшим на международную.

274 обстановку на Дальнем Востоке накануне Первой мировой войны, стала буржуазно-демократическая революция в Китае, которая разразилась в 19 111 913 гг. и в значительной степени была вызвана преобладанием йностранного капитала в Китае. Ослабление раздираемого противоречиями Китая стимулировало обострение соперничества Великобритании, Франции, Германии, России, США и Японии, боровшихся за расширение и укрепление своего присутствия в этой стране. Синьхайская революция 1911;1913 гг., уничтожив институт монархии в Китае и изменив политическое устройство страны, не изменила ее статус в системе международных отношений. Напротив, последовавшая после провозглашения Китайской Республики территориально-политическая дезинтеграция и политический раскол Китая к 1917 г. на Север и Юг (с двумя фактически самостоятельными правительствами) только еще более ослабили международный статус Китая.

В результате противоречия между Англией и Японией, Японией и США усилились, как и было сказано выше, новый импульс получило сближение между Россией и Японией, которые искали поддержки друг у друга, стремясь не допустить ослабления сфер своего влияния.

Однако кроме официального курса на сближение нужно учитывать и менее очевидные процессы, проявившиеся, прежде всего, в заселении российского Дальнего Востока японцами и китайцами и их торгово-экономической деятельности. Предпринимательская деятельность японцев, китайцев и отчасти корейцев на российском Дальнем Востоке оказывала существенное воздействие на развитие экономики дальневосточного региона. Морские и рыбные промыслы края явились предметом направленной экспансии японского капитала, которая приобрела громадные масштабы после поражения России в японо-российской войне. В неограниченной и хищнической эксплуатации морских богатств края были заинтересованы в первую очередь крупные японские монополии, стремившиеся превратить российский Дальний Восток в источник дешевого сырья и сделать его сырьевым придатком экономики Японии. При этом они ставили далеко.

275 идущие цели, связанные с отторжением у России тихоокеанского региона. Практическое осуществление этих планов было тесно связано с разведывательной деятельностью, которая активно развивалась и направлялась японским правительством через разветвленную сеть резидентов — мелких японских предпринимателей, проживавших в городах и поселках края.

Китайское экономическое проникновение носило, как и японское, неоднозначный характер и было связано с запрещенной торгово-промысловой деятельностью. Власти Китая также вынашивали планы отторжения дальневосточных территорий у России, проводя скрытую политику их последовательного и целенаправленного заселения китайцами. Базами прибывавших китайских мигрантов были китайские кварталы, поселения приисковых рабочих и манзов в дальневосточной тайге. Вся социально-экономическая деятельность китайцев в крае строго регламентировалась и направлялась правительством через систему нелегальных китайских обществ, существовавших в Приамурском крае.

Тем не менее, в условиях значительного удаления и малонаселенности дальневосточного региона российское правительство и приамурская администрация принимала меры законодательного характера направленные на использование «желтого» экономического проникновения в интересах развития инфраструктуры края, без которых было невозможно сохранение за Россией Дальнего Востока. К этим мерам относились система налогообложения, ограничительные меры, использование японских рыбопромышленных технологий, рынков сопредельных азиатских государств и иностранной рабочей силы.

Третий период развития «треугольника» 1914;1919 гг. характеризуется главным образом влиянием Первой мировой войны, Октябрьской революции 1917 г. и внутриполитическими изменениями как в Китае, так и в России.

Первая мировая война оказала сильное влияние на региональные системы международных отношений. В одной из крупнейших и важнейших.

276 региональных систем предвоенный баланс сил деформировался: внутри Восточной Азии сложился свой собственный субцентр, состоящий из двух наиболее крупных государств-антагонистов — Японии и Китая, вокруг которых сосредоточились интересы великих держав, и Российской империей, испытывающей кризис внутренней системы управления.

По линии взаимодействия Россия-Япония наметилось формирование российско-японского военно-политического союза. Российское правительство направило усилия на установление с Японией более доверительных отношений, более тесного политического партнерства. Разделяя точку зрения французской дипломатии о необходимости вовлечения Японии в союз со странами Антанты, российская сторона предпринимала настойчивые усилия по осуществлению этого проекта, однако достичь цели так и не удалось. Но российско-японское сближение, хотя и медленно, продвигалось и завершилось подписанием 20 июня.

3 июля) 1916 г. Союзного договора, точнее двух договоров, открытого и секретного. Первый из них предусматривал взаимное обязательство не принимать участия ни в каких соглашениях или политических комбинациях, направленных против одной из договаривающихся сторон, обязавшихся принимать совместные меры против угрозы этим интересам. Благодаря оформлению союза с Японией Россия приобрела большую уверенность за безопасность своих дальневосточных границ. Еще более выгодным он был для Японии, укрепляя ее позиции в Восточной Азии и, прежде всего, в Китае и позволяя ей опираться на союз с Россией для противодействия США и Англии. Российско-японский договор, несомненно, укрепил антантовскую коалицию и послужил интересам ее противоборства с германским блоком.

Главный смысл этого договора состоял в том, чтобы обеспечить в Китае в первую очередь интересы России и Японии и не допустить, чтобы Китай попал под «владычество какой-либо третьей державы». Под «третьей.

697 См. текст договора в кн. Кошкин А. Россия и Япония. Узлы противоречий. — М.: Вече, 2010. державой" подразумевались США и Великобритания. Царская Россия рассматривала Японию как противовес Великобритании. К тому же ослабленная войной и внутренними проблемами Россия была заинтересована в японских военных поставках. Японцы обещали отправить в Россию 700 тыс! винтовок и другое вооружение на 300 млн. иен698.

В августе 1914 г. Япония вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты, захватила колонии Германии на Тихом океане, Кантоне и оккупировала провинцию Шаньдун. В январе 1915 г. Япония предъявила китайскому правительству так называемое «двадцать одно требование», требуя фактического расширения своей «сферы влияния» за счет Германии. Пятая, наиболее одиозная, группа требований предусматривала установление монопольного японского контроля над китайским государственным аппаратом, армией, финансами и дипломатической службой. Выдвижение этих требований фактически означало заявку на переход Японии из региональной в мировую державу. Китайское правительство, не имея иной возможности противостоять Японии, было вынуждено принять эти требования за исключением наиболее унизительной пятой группы. Что с одной стороны резко усилило антияпонские настроения в самом Китае, а с другой — вызвало обеспокоенность европейских держав, которые осознали, что Япония готова установить контроль над всей территорией Китая.

Следует отметить, что внешний фактор продолжал играть существенную роль и влиять на расстановку сил в «треугольнике». Только место Англии постепенно занимали США. Правительство США в русле своей «особой» политики по отношению к Китаю в 1912 г. первым признало Китайскую Республику и в октябре 1913 г. установило дипломатические отношения с китайским правительством. В сентябре 1914 г. США подписали.

698 Мировые войны XX века: В 4 кн. / [Рос. акад. наук, Ин-т всеобщ, истории, Ассоц. историков первой мировой войны, Ассоц. историков второй мировой войны] - редкол.: В. А. Золотарев (ред.) и др. — рук. проекта О. А. Ржешевский. — 2-е изд. — М.: Наука. Кн. 1: Первая мировая война: ист. очерк / науч. рук. В. Л. Мальков — отв. ред. Г. Д. Шкундин. — 2002. — С. 347. с Китаем первый равноправный договор о содействии всеобщему миру, который предусматривал разрешение всех двухсторонних споров ¿-международной арбитражной комиссией. В тоже время США не могли йомочь Китаю перед лицом активной японской политики, а потому убедили китайское правительство вступить в Первую мировую войну на стороне Антанты, чтобы после окончания войны перенести обсуждение китайско-японского вопроса на уровень послевоенной мирной конференции. В августе 1917 г. Китай присоединился к Антанте, подготовив 100-тысячный экспедиционный корпус и отправив во Францию 100 тысяч тыловых рабочих.

Однако Китай будучи союзником Антанты и Японии ни на шаг не продвинулся по пути восстановления своего собственного суверенитета. Его независимость была еще более урезана — страна оказалась перед реальной опасностью разделить участь Кореи. Главная же угроза Китаю нависла со стороны Японии. Использовав полную вовлеченность западных держав на европейском театре и выступив на стороне Антанты, Япония приобрела права и привилегии германского империализма в Китае и на Тихом океане. Игнорировав протесты Китая, Япония высадила 30-тысячную армию в Шаньдуне, захватив Цзяочжоу, железнодорожную линию Циндао-Цзинань, и фактически поставила всю провинцию под свой контроль. Этим участие Японии в войне на стороне Антанты закончилось. Оккупация Шаньдуна объяснялась не военными нуждами Антанты или угрозой Японии со стороны Германии, а геополитической необходимостью закрепления на территориях, дававших дополнительные стратегические преимущества в борьбе за установление господства над всем Китаем. Обеспокоенная успешной дипломатической деятельностью Китайской Республики, Япония поспешила в феврале-марте 1917 г. заключить секретное соглашение о послевоенном устройстве с Англией и Францией. В соответствии с этими соглашениями Англия и Франция признавали передачу Японии прав Германии в Китае,.

ШзайШЯтШаг,., германских колоний на Тихом океане и оккупацию Шаньдуна. Соответствующие соглашения также были заключены с Италией и Россией.

США отказались сепаративно решать эти вопросы. Но в конце концов в ноябре 1917 г. были вынуждены признать «особые интересы» Японии в Китае в соглашении Лансинга-Исии699. Этот документ носил откровенно компромиссный характер, помимо декларативного признания необходимости соблюдения суверенитета и территориальной целостности Китая. Соглашение признавало американский принцип «открытых дверей» и «равных возможностей» Японии в этой части Китая, с которой граничат ее владения.

Определенно можно сказать, что Первая мировая война принесла преимущество в «треугольнике» исключительно Японии. Не участвовав в сколь-нибудь серьезных боевых действия, а пользуюсь разобщенностью западных держав и несогласованностью их действий, Япония смогла получить и политические, и экономические преференции. Поставки вооружения для Российской империи дали японской экономике возможность поддерживать и развивать промышленность, а также получить от России некоторые уступки по принципиальным вопросам, в частности касающихся Китая. Японские мигранты за это время сумели не только организовать сильную диаспору на территории российского Дальнего Востока, но и развернуть мощную разведывательную сеть. Несмотря на то, что в третьем периоде развития «треугольника» продолжает прослеживаться сближение России и Японии, эти отношения носили односторонний характер. Япония по-прежнему не шла навстречу своему союзнику и вела дела прохладно по отношению к партнеру. Особенно ярко бескомпромиссное отношение.

699 Соглашение Лансинга-Исии 1917 г. — американо-японское соглашение, заключено 2 ноября 1917 г. в форме обмена нотами между генеральным секретарем США Р. Лансингом и чрезвычайным уполномоченным Японии в США К. Исии. Временная сделка США и Японии за счет Китая, заключена в тот период, когда США, вступив в Первую мировую войну на стороне Антанты, оказались союзником Японии. США признали «наличие особых интересов Японии в Китае». В обмен на это Япония признала американскую доктрину «открытых дверей». Аннулировано США в 1923 г.

I («де*^.

Японии прослеживалось в делах поставок вооружения России, когда японские представители завышали цены и лишали российское правительство получить1 отсрочку по платежам. Подобное ведение дел Японией прослеживается на протяжении всей ее истории и характеризует не только специфичность ведения дел с Россией, но и в целом со своими партнерами: делая запросы на большие интересы, японцы во время переговоров якобы делают уступки и в большинстве случаев ничего не теряют. Так было с Китаем и японским «двадцать одним требованием», так остается и с решением вопроса о принадлежности островов Сэнкаку.

Другой важной вехой в развитии «треугольника» стали революционные движения. В результате Первой мировой войны и Октябрьской революции 1917 г. рухнула старая европейская система баланса сил. Первая мировая война привела к новому распределению сил на мировой арене, а Октябрьская революция 1917 г. дала возможность народам революционными средствами преобразовать мир и установить в нем «новый» порядок, в то время как старые демократии боролись за претворение в жизнь «старых» демократических принципов. Изменения в политике, экономике и технологии также способствовали трансформации «старой» дипломатии: идея дипломатической секретности была пересмотрена в соответствии с новыми потребностями демократизирующихся обществ, а дипломатам, ранее выполнявшим в основном политические функции, теперь пришлось заниматься также экономическими и торговыми вопросами.

Напряженность на Дальнем Востоке, вызванная Первой мировой войной и половинчатыми решениями Версальского договора, стала только возрастать. В тоже самое время послевоенная обстановка явно подрывала англо-японский союз, так как тихоокеанские доминионы Великобритания, Канада, Австралия и Новая Зеландия, и даже Южно-Африканский Союз стали переориентироваться на США, подталкивая Лондон к союзу с США. Эти события происходили на фоне дальнейшей дезинтеграции Китая и Российской империи, на обломках которой вырастало новое государство.

Советская Россия. Это меняло как конфигурацию самого «треугольника», так и всей международной системы в целом. Распад Российской империи после Февральской и Октябрьской революций 1917 г. привел к тому, что Россия перестала быть центром силы в региональной подсистеме международных отношений. Одновременно гражданская война в России привела к тому, что в бывшие российские сферы влияния на Дальнем Востоке стали активно вторгаться другие государства, прежде всего Япония, США, Англия и Франция.

Таким образом, к началу 20-х годов XX в. стратегический «треугольник» значительно трансформировался. Он начал свое формирование из пересечения интересов Японии, России и Китая, когда Россия была самой молодой империей в «треугольнике», Япония находилась в стадии трансформации своей имперской политики, выбирала новые приоритеты, а Китай пытался догнать и обрести полноценную международную позицию. К 20-м годам XX в. из трех империй осталась только одна. Япония продолжала наращивать военно-промышленную мощь и идти по пути развития банковского сектора и капитала. Россия после Октябрьской революции стала республикой. Чуть раньше вследствие Синьхайской революции республикой стал и Китай. Оба государства за короткий промежуток времени испытали все сложности внутренних преобразований и трудности в получении признания новых республиканских правительств. У обоих государств изменились интересы, изменились стремления и причины внешней политики. Начинался качественно иной период отношений стран в «треугольнике».

I &bdquo-ятчг.