Историография проблемы присоединения Туркестанского края к России: Вторая половина XIX в.-начало XXI в

Актуальность темы

исследования. Прекращение существования СССР и последующий за этим поспешный раздел научной собственности, ликвидация единых идей и концепций вызвали к жизни множество попыток создания «настоящей, правдивой» истории народов, некогда объединенных единым названием «советский народ». Избавившись от идеологического диктата Москвы, историки бывших среднеазиатских республик Советского Союза стремясь к созданию собственной истории, зачастую отказываются от всего того исторического наследия, которое веками создавалось исторической наукой. Значительными тиражами издаются весьма сомнительные с научной точки зрения, учебные пособия и другая псевдонаучная литература, что отнюдь не способствует развитию исторического знания. Поскольку все это происходит на фоне обострившихся межнациональных отношений, то Россию как правило обвиняют в геноциде, колониальном грабеже, попрании прав и интересов среднеазиатских народов. Основным вопросом, активно обсуждающимся в научной среде и в средствах массовой информации центральноазиатских государств, является вопрос о присоединении этих народов к России.

Историками центральноазиатского региона СНГ за последнее десятилетие написано немало трудов, посвященных вопросу присоединения к России, отражающих негативное восприятие действий России на этой территории. Россию обвиняют в насильственном присоединении Туркестана, считают, что утверждение России в регионе привело к свертыванию национальной экономики, ликвидации национальной независимости. Открытие русско-туземных школ в регионе объясняется тем, что правительству необходимы были преданные чиновники. В результате проведения русификаторской политики обеднела национальная культура, не было необходимости в капиталистическом развитии края и т. д.

Национальная история, написанная с подобных позиций, представляет собой крайний взгляд. Для историков данного региона характерны и менее жесткие точки зрения. Все зависит от того, что пропагандируют средства массовой информации и выступления первых лиц государства. Так, отвечая на вызов политической элиты, формируется национальная историография, основой которой является переосмысление прошлого посредством культивирования национально-патриотических взглядов, особенно в оценке истории взаимоотношений русского народа и народов Центральной Азии на протяжении предшествующих столетий. Потребность адекватного реагирования на вызов национальных историографий новых независимых государств, образовавшихся на постсоветском пространстве, становится реальностью и должна порождать ответные действия со стороны российской историографии.

В отличие от национальных историографий, которые стремятся начинать свою историю «с чистого листа», отрицая весь предшествующий опыт историографической науки, современная российская историография вопроса должна обеспечить преемственную связь в развитии исторической мысли, определить ее перспективы на каждом конкретном направлении.

С момента присоединения Туркестана к России создано немало исторических трудов, отражающих данный процесс в соответствии с определенным концептуальным подходом. В советские времена этап дореволюционной историографии характеризовался как «кризис буржуазно-дворянской историографии в период империализма» из-за нежелания большинства буржуазных историков рассматривать материалистическое понимание истории как высшее достижение исторической мысли и как качественно новый этап в развитии российской историографии. Проявление этого кризиса усматривалось в отказе от признания поступательного и закономерного хода истории, от исторического монизма, в игнорировании роли народных масс, классовой борьбы и революционного движения. Это была крайняя точка зрения, игнорировавшая объективную социальную ситуацию.

Со второй половины 80-х гг. XX в. в связи с началом «перестроечных процессов» среди историков утвердилось мнение о том, что выход из кризиса исторической науки заключается в изучении дореволюционной историографии. Современные историки считают, что «нет оснований характеризовать состояние российской историографии конца XIX начала XX в. как «кризисное»: на самом деле развитие российской исторической мысли шло по восходящей линии"1. Однако, многие современные исследователи относятся к наследию дореволюционных авторов некритически, без учета того, что историческая наука с того времени продвинулась далеко вперед. Такой подход может привести к простой реанимации устаревших концепций, он не дает дополнительного импульса для развития современной науки.

Большое внимание современные историографы уделяют развитию исторической науки в советский период. Следует отметить, что большинство современных историков сформировалось именно в это время. За последние 10 лет оценки советской историографии эволюционизировали от признания «некоторых негативных моментов» в деятельности советских историков, привнесенных культом личности И. В. Сталина до полного отрицания достижений в «феномене советской историографии».

Например, Ю. Н. Афанасьев определяет советскую историографию как «особый научно-политический феномен, гармонично вписанный в систему тоталитарного государства и приспособленный к обслуживанию его.

1 Искандеров А. А. Историческая наука на пороге XXI в. //Вопросы истории. 1996. № 4. С. 11. идейно-политических потребностей"1. Такой подход отрицает какое-либо позитивное содержание в трудах советских историков. Однако, в предшествовавшей историографии был обобщен значительный фактический материал, осмыслен ряд важных вопросов эволюции исторической науки, ее периодизация, разработаны принципы и методы анализа историографических фактов. Советские историографы в объект исследования включали не только эволюцию исторической мысли, труды историков, концепции, их обоснование и аргументацию, влияние на процесс развития науки, но и такие важные элементы, как деятельность исторических учреждений, организационные формы исторических исследований, состояние источниковой базы исторической науки, совершенствование методики исторического исследования, воздействие на науку государственной политики.

Следует признать, что современная историческая наука приобрела немало новых черт, совокупность которых свидетельствует о ее вступлении в качественно новый период своего развития. Целью современных историографов является обобщение накопленного опыта как дореволюционных, так и советских историографов, отделение негативных моментов от позитивных.

Из всего этого вытекает актуальность темы исследования. Чтобы разобраться во всем многообразии мнений относительно вопроса присоединения Туркестана к России, необходимо взвешенно и объективно рассмотреть всю историографию проблемы и попытаться ответить на вопрос, — чем является вхождение Средней Азии в состав России — откатом назад или, напротив, движением вперед.

Анализ всей имеющейся литературы по данной проблеме приобретает особую актуальность еще и в связи с нарастанием угрозы исламского фундаментализма. Как никогда ранее необходимо объединение всех.

1 Афанасьев Ю. Н. Феномен советской историографии. //Советская историография. М., 1996. С. 37. миротворческих сил, в том числе стран СНГ, тогда как некоторые историки своими измышлениями оказывают отрицательное воздействие на общественное сознание. В связи с этим необходимо изучение опыта сосуществования христианской и мусульманской религий в пределах одного государства, учет опыта и ошибок совместного проживания, анализ фактов, способных привести к проявлению негативных тенденций по отношению к христианским народам.

Степень изученности темы. Изучение проблемы присоединения Туркестанского края к России проходило в соответствии с основными этапами развития исторической науки в нашей стране. Историческую литературу, в которой в той или иной мере нашли отражение историографические аспекты рассматриваемой темы, с учетом генетики накопления знаний, специфики концептуальных подходов, особенностей развития историографической мысли целесообразно разделить на следующие группы:

— издания периода завоевания Туркестана и установления там административных порядков Российской империи;

— работы, написанные в период существования Советского Союза;

— исследования российских ученых постсоветского периода;

— работы центрально-азиатских ученых после получения ими суверенитета;

— труды зарубежных историков.

Характеризуя работы первой группы, следует отметить, что большая часть литературы о Туркестане, написанная в досоветский период, посвящена вопросам завоевания, походам российских войск, внешним сношениям царской России с рядом стран Востока, их экономике, этнографии. Первые работы по истории завоевания Туркестана были написаны участниками и очевидцами событий в виде небольших очерков, как правило, они отражали личные впечатления авторов и не носили научного характера. Тем не менее, мемуары являются ценнейшим видом источников, т.к. представляют собой достаточно объективное отражение действительности и большой фактологический материал. Почти все крупные военные сражения нашли отражение в статьях современников и участников событий, публиковавшихся в российских журналах «Русский вестник», «Русская мысль», «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Русский архив», «Военно-исторический вестник» и других. Наибольшее количество мемуаров появилось в связи с такими крупными военными действиями, как взятие Ак-Мечети, Ташкента, Самарканда, Хивинский поход 1873 г., первая и вторая Ахалтекинские экспедиции1. Несмотря на то, что в мемуарах участников событий отражен весь ход военных действий, они носят характер простой фиксации фактов. Более объективно старались подойти к проблеме авторы, чьи произведения были напечатаны.

1 Алексеев Л. Дело под Иканом. (Рассказ очевидца).// Исторический вестник. 1893. Т.51. № 3- Черняев М. Г. Геройский подвиг уральских казаков. //Русский инвалид. 1865.26 январяСярковский Г. Воспоминания офицера о Туркестанских походах 1864−1865 гг. // Военный сборник. 1891. Т. 197. № 2- Т. 198. № 3- Южаков Ю. Д. Шестнадцатая годовщина взятия Ташкент, (Воспоминания старого туркестанца). СПб., 1881- Фишер В. Заметки о взятии г. Ходжента нашими войсками 24 мая 1866 г.// Инженерный журнаЛ. 1873. № 1- Зиновьев М. Осада Ура-Тюбе и Джизака (Воспоминания об осенней экспедиции 1866 г. в Туркестанской области). // Русский вестник. T.74. 1868. №№ № 3−4, 5−6- АмичиС. В поход и из похода. Воспоминания 1866 г. // Наблюдатель, 1883. № 3- Львов И. Завоевание Туркестана. // Русский вестник. 1868. № 7- Зиновьев М. А. Осада Ура-Тюбе и Джизака. Воспоминания об осенней экспедиции 1866 г. в Туркестанской области.// Военный сборник. 1868. № 3−4- Черкасов А. Защита Самарканда в 1868 г. // Военный сборник. 1870. № 9- Воронец Е. Воспоминания о защите Самарканда 1868 г. // Военный сборник. 1872. № 9- Каразин Н. Н. Зара-Булакские высоты. // Дело. 1872. № 6- Иванов Д. Л. Под Самаркандом. Рассказ новичка. СПб., 1877- Пашино П. И. Из воспоминаний драгомана. // Колосья. 1884. № 7−8- Верещагин B.B. На войне в Азии и Европе. Воспоминания художника. М., 1894- Ломакин Н. П. Десять лет в Закаспийском крае. 1870−1880. Записки. // Военно-исторический вестник. 1911. Кн. 1−2- Алиханов-Аварский М. Поход в Хиву (кавказских отрядов). 1873. Степь и оазиС. СПб., 1899- Касьянов Н. Н. Русская учебная флотилия на Амударье в мае месяце 1873 г. и другие воспоминания о Хивинской экспедиции. // Среднеазиатский вестник. 1896. № 3, № 6, № 8- Колокольцов Д. Г. Пребывание Туркестанского отряда в Хиве в 1873 г. и переезд из Хивы в Казалинск. // Военный сборник. 1874. T.95. № 1- Его же. Экспедиция в Хиву в 1873 г. От Джизака до Хивы. Походный дневник. СПб., 1873- Саранчов Е. С. Хивинская экспедиция 1873 г. (Записки очевидца-сапера). // Инженерный журнаЛ. 1874. № 1, № 2, № 3, № 4, № 5- Серебренников А. Г. К истории Кокандского похода,//Военный сборник. Год 40. СПб., 1897. № 9- Арнольди М. П. В Закаспийском крае в 1877 г. (Воспоминания офицера). СПб., 1885- Гунаропуло С. А. В туркменской степи. (Из записок Черноморского офицера). // Исторический вестник. 1890. T.82. № 11- Кавказов Л. Д. Первый Ахалтекинский поход 1879 г. (Путевые впечатления). Воспоминания участника. Белосток, 1889- Кодинец С. Неудавшаяся экспедиция. // Исторический вестник. 1900. T.80. № 4- Демуров Г. 3. Бой с текинцами при Денгиль-Тепе 28 августа 1879 г. (Рассказ очевидца). // Исторический вестник. 1881. T.4. № 3- Капитан П. Ахалтекинская экспедиция. // Русский вестник. 1890. Т.208. № 5- Камберг А. И. Действия Туркестанского отряда в Ахалтекинской экспедиции. С 12 ноября 1880 по 14 марта 1881. (Воспоминания участника похода). // Военный сборник. 1906.№ 1, № 2- Майер А. А. Наброски и очерки Ахалтекинской экспедиции. 1880−1881. (Из воспоминаний раненого). Кронштадт, 1886. отдельными изданиями. В своих работах они не только описывали отдельные сражения, но и старались дать объяснения произошедшим событиям1.

Описывали ход военных действий и представители коренных народов. К ним относятся воспоминания участников и очевидцев событий, которые, как правило отражают мнение противников России2, за исключением работ бухарского просветителя Ахмада Дониша1, который стоял на позиции заимствования всего передового из России.

К сожалению, работы местных авторов не были знакомы российским исследователям проблемы. И это наложило определенный отпечаток на характер их исследований.

В русской востоковедческой историографии была проделана большая работа по освещению и изучению истории присоединения Туркестанского края к России. Авторы придерживались различных политических убеждений — от консервативных до либеральных. В творчестве многих из них в сложном сочетании переплетались негативные и позитивные тенденции. Русские авторы первыми сделали попытку выяснить и понять особенности социальной и политической структуры среднеазиатских ханств.

Значительное внимание русские авторы уделяли изучению военных событий в Туркестане. В отличие от многочисленных мемуаров работы российских историков-востоковедов представляют собой первый опыт научного осмысления проблемы. Для начального периода российского научного востоковедения было характерно расширение и систематизация.

1 Романовский Д. И. Заметки по среднеазиатскому вопросу. СПб., 1868- Хорошхин А. П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1876- Абаза К. К. Война с текинцами. СПб., 1902; Маслов А. Н. Завоевание Ахал-Теке. Том 1. СП6., 1881.

2 Мирза Шемс-Бухари. О некоторых событиях в Бухаре, Коканде и Кашгаре. Перевод В. В. Григорьева. Казань, 1861- Мирза Абдалазим Сами. Тарих-и Салатин-и Мангитийа (История мангытских государей). Издание текста, перевод, предисловие, примечания Л. М. Епифановой. M., 1962; Салих Мухаммад Новая история Ташкента. В переложении Я.Гулямова. Ташкент, 1954; Кенисарин А. Султаны Кенисара и Садык. Ташкент, 1889. научных исследований, а также использование результатов экспедиций и поездок.

Освещение начального этапа военных операций царизма в Туркестане нашло отражение в широком круге публикаций, начиная от заметок в периодической печати до солидных трудов. В числе последних следует выделить работы К. К. Абазы, А. И. Макшеева, Н. Г. Павлова, М. А. Терентьева, М.И.Венюкова2, в которых предпринималась попытка создать целостную картину движения царизма в Туркестанский край.

Осуществленный анализ показывает, что развитие российской историографии вопроса определялось идеологией и характером внешней политики царизма. Необходимо также подчеркнуть направленность материалов русских авторов на обоснование «цивилизаторской миссии» России по отношению к отсталым народам. В дореволюционных работах идея о высокой цивилизаторской миссии развития русского народа широко распространялась и как бы служила аргументацией для объяснения необходимости нести «блага» «непросвещенным народам». С этих позиций освещены вопросы присоединения Туркестана к России в работах В. В. Григорьева, М. А. Терентьева, М. И. Венюкова, А. П. Хорошхина и других3. В качестве побуждающих мотивов наступления России на Туркестан многие авторы указывают на англо-русское соперничество (А.И.Макшеев, М. А. Терентьев, Ф.Ф.Мартенс4, А.Н.Куропаткин5). Этой.

1 Ахмад Дониш. История Мангитской династии. Душанбе, 1967; Его же. Путешествие из Бухары в Петербург. Избранное. Душанбе, 1960.

2 Абаза К. К. Война с текинцами. СПб., 1902; Павлов Н. Г. История Туркестана. Ташкент, 1910; Макшеев А. И. Путешествия по киргизским степям и Туркестанскому краю. СПб., 1898- Терентьев М. А. Россия и Англия в Средней Азии. СПб., 1875- Его же. История завоевания Средней Азии. В 3-х тт. СПб, 1906; Его же, Россия и Англия на среднеазиатских рынках. СПб., 1885- Венюков М. И. Исторические очерки России со времен Крымской войны до заключения Берлинского договора 1855−1878. В 4-х тт. Лейпциг, 18 781 880.

3 Григорьев B.B. Среднеазиатские дела. М., 1865- Его же. Русская политика в отношении к Средней Азии. СПб., 1874- Терентьев М. А. Указ. соч.- Венюков М. А. Указ. соч.- Хорошхин А. П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1876- Брянов А. И. На память о Фергане, 1876−1901. Новый Маргипан, 1901; Энгельгард Н. Очерки Кокана.//Туркестанские ведомости. 1886.№ 4- Бродовский М. И. Колониальное значение наших среднеазиатских владений для внутренних губерний. М., 1891.

4 Мартене Ф. Ф. Россия и Англия в Средней Азии. СПб, 1880.

5 Куропаткин А. Н. Задачи русской армии. В 2-х тт. СПб., 1910. проблеме посвящены и специальные исследования русских историков-востоковедов1. Многие авторы уделяли внимание последствиям присоединения Туркестанского края к России, оценивая их как прогрессивные. Об этом, например, писали М. А. Терентьев, М. И. Венюков, А.К.Гейнс2, Л.Ф.Костенко3, И.В. Мушкетов4.

В начале XX в. русские авторы демонстрируют более критичное отношение к произошедшим в Туркестане изменениям, связанными с установлением там русской власти. В частности, с позиций критики русской администрации рассмотрены вопросы присоединения в трудах Д. Н. Логофета, В. П. Наливкина, И.И.Гейера5.

Следует отметить, что в большинстве работ данной группы превалирует фактический материал над его теоретическим осмыслением. Многие из них были скорее публицистическими, нежели научно-исследовательскими. Крупные монографические исследования российских авторов появились в начале XX в.

Указанный фактор определил и состояние историографической мысли. Предпринятый в исследовании системный анализ убеждает, что вопросы завоевания Туркестана Россией в работах российских исследователей XIX — начала XX в. в специальном историографическом ключе не разрабатывались. Они освещались преимущественно в общеисторическом плане. Можно выделить лишь исследования К. К. Абазы, М. Грулева, А. И. Макшеева, М. А. Терентьева, М. И. Венюкова, а также некоторых других авторов, в которых делалась попытка краткого историографического обзора. Но и она в большей степени сводилась к простому упоминанию.

1 Южаков С. Н. Англо-русская распря. Небольшое предисловие к большим событиям. Политический этюД. СПб., 1885- Субботин А. П. Россия и Англия на среднеазиатских рынках. СПб., 1885- Грулев М. Соперничество России и Англии в Средней Азии. СПб., 1909.

2 Гейне А. К. Сборник литературных трудов. В 2-х тт. СПб., 1897.

3 Костенко Л. Ф. Туркестанский край. В 3-х тт. СПб., 1880.

4 Мушкетов И. В. Туркестан. СПб., 1906.

5 Логофет Д. Н. Бухарское ханство под русским протекторатом. В 2-х тт. СПб., 1911; Его же. Страна бесправия. Бухарское ханство и его современное состояние. СПб., 1909; Наливкин В. П. Краткая история трудов, посвященных тем или иным вопросам процесса завоевания Туркестана Россией, без их должной научно-историографической оценки.

Большой вклад в изучение истории Туркестана внес великий русский историк-востоковед В.В.Бартольд1. Труды Бартольда были в большинстве своем написаны еще до революции, но некоторые из них увидели свет уже в период становления Советской власти. Несмотря на то, что в своих работах ученый почти не затрагивает основных социально-экономических и политических проблем присоединения Туркестана к России, его труды являются ценнейшим источником для изучения проблемы. В частности, в них поднимаются вопросы причин наступления России на регион. Являясь представителем академического востоковедения, Бартольд был сторонником просветительской миссии России. За подобные высказывания ученый подвергся критике со стороны представителей молодой советской исторической науки.

Начальный этап советской историографии по изучаемой теме охватывает период с 1917 до середины 30-х годов. Он характеризовался становлением советской исторической науки и отрицанием работ русских историков дореволюционного периода, чьи труды были признаны «дворянско-буржуазными». Тон задавали работы родоначальника марксистской исторической школы М.Н.Покровского1. Увлеченность революционной идеей и негативное отношение к прошлому привели М. Н. Покровского к выводу о сугубо отрицательной роли «буржуазно-дворянской историографии» в оценке событий, связанных с процессом и результатами присоединения к России нерусских народов. Отсюда односторонность его оценок. Правильно определяя колонизаторскую.

Кокандского ханства. Казань, 1886- Его же. Туземцы раньше и теперь. Ташкент, 1913; Гейер И. И. Туркестан. 2-еизД. Ташкент, 1909.

1 Бартольд В. В. История Туркестана (Конспект лекций). Ташкент, 1922; Его же. История культурной жизни Туркестана. ПгД., 1927; Его же. История изучения Востока в Европе и России. Л., 1925; Его же. Сочинения. М., 1963;1977. сущность политики царизма, М. Н. Покровский не принимал во внимание социально-экономические факторы.

Выводы ученого получили дальнейшее развитие в советской историографии. Под влиянием М. Н. Покровского историками была создана большая часть работ, посвященных политике России в Туркестане. Основной акцент в этих исследованиях делался на завоевание царизмом территории Средней Азии.

В ряду научных работ данного этапа выделяются исследования П. Г. Галузо, В. Лаврентьева, Т. Р. Рыскулова, С. Д. Асфендиарова, л.

В.Лебедева. В них не ставилась задача историографического анализа вопросов включения Туркестана в состав Российской империи и исторической литературы периода царской колонизации края. Они были написаны в строго историческом аспекте. Процесс присоединения Туркестанского края к России рассматривался ими как откровенно завоевательный, а сам Туркестан считался колонией России. В концептуальном подходе отразились положения формулы «абсолютное зло». На формирование концепции завоевания повлиял и разрабатываемый в те годы формационно-классовый подход, некая монопольная универсальная методология, дающая возможность проникнуть и объяснить все проблемы и перипетии исторического развития.

С утверждением сталинского репрессивного режима общественные науки практически стали утрачивать свои исконные функции. Массовые политические репрессии, обрушившиеся на ученых, запрещение доступа исследователей к документальным источникам, силовое внедрение монополии коммунистической идеологии обусловили тот факт, что в.

1 Покровский М. Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., Красная Новь, 1923; Его же. Марксизм и особенности исторического развития России. Собрание сочинений, 1922;1925. М., Прибой, 1925; Его же. Русская история с древнейших времен. ТА. М.-Л., 1925.

2 Галузо П. Г. Туркестан-колония (Очерк истории Туркестана от завоевания русскими до революции 1917 г.). M., 1929; Лаврентьев В. Капитализм в Туркестане. (Буржуазная колонизация Средней Азии). М. 1930; Рыскулов T.P. Киргизстан. M., 1935; Асфендиаров С. Д. История Казахстана (с древнейших период второй половины 30-х начала 40-х гг. исторические исследования были крайне малочисленными, небольшими по объему, отличались скудостью фактического материала и мировоззренческой зашоренностью. 30-е годы стали годами историографической «мутации» некой исторической парадигмы, призванной в конечном итоге стать официальной. Этот период характеризуется также начавшейся критикой «школы Покровского».

Большое значение в изучении среднеазиатской проблемы имеют труды А.Л.Попова1, который стремился показать не только завоевательную политику царизма, но и причины русского наступления на Туркестан. Он выделил две основные причины — экономическую и политическую. Статьи А. Л. Попова можно считать первой серьезной попыткой разработки среднеазиатской проблемы.

В работах историков этого периода еще сказывается влияние концепции «абсолютного зла», однако ученые постепенно отходят от данной трактовки. Она заменяется термином «наименьшее зло». Эта концепция была предложена И. В. Сталиным: вхождение народов в Российскую империю представляет собой выбор «наименьшего зла» вместо зла «абсолютного». Основное содержание концепции заключалось в обосновании того, что принятие подданства России открыло перед времен). Т.1. Алма-Ата, 1935; ВЛебедев Из истории сношений казахов с царской Россией в XVIII в. //Красный архив.1936. T.5.

1 Попов А. Л. Из истории завоевания Средней Азии. //Исторические записки. 1940. T.9- Его же. Борьба за среднеазиатский плацдарм. // Исторические записки. 1940. T.7- Его же. От Босфора к Тихому океану. //Историк-марксист. 1934. № 3.

2 Яковлев Н. Н. Внешняя и национально-колониальная политика царизма в 60−70 гг. XIX в. Народы Средней Азии в середине XIX в. Завоевание Средней Азии. М., 1940; Вяткин М. П. Очерки по истории Казахской ССР. Л., 1941; Федоров Е. Г. К истории Казахстана конца XI X-начала XX в. //Большевик Казахстана. 1939. № 11. Его же. Казахстан — колония царизма.//Ученые записки. Алма-Ата. КазПИ, 1941; Житов К., Непомнин В. От колониального рабства к социализму. Ташкент, 1939; Фиолетов И. Бухарское и Хивинское ханства и отношения их с Россией. //Исторический журнаЛ. 1941.№ 3- Рябинский A.M. История колониального порабощения Бухарского ханства царской Россией. //Труды Военно-политической академии. 1940. № 4- Его же. Царская Россия и Бухара в эпоху империализма. //Историк-марксист. 1941. № 4- Шарова П. Н. Переселенческая политика царизма в Средней Азии. //Историк-марксист. 1940. № 6- Карпов Г. И. Очерки по истории Туркмении и туркменского народа. Ашхабад, 1940.

3 Нечкина M.B. К итогам дискуссии о периодизации истории советской исторической науки. //История СССР. 1962. № 2. С.57−58,74. народами Туркестана возможности прогресса. Данная концепция нашла отражение в работах М. П. Вяткина, Е. Б. Бекмаханова, А. Рябинского, И. Фиолетова1.

Пик процесса историографической «селекции» пришелся на 40-е годы, когда в связи с началом войны тоталитарный режим начал пересматривать культурно-ценностную систему прошлого, чтобы сплотить народы Советского Союза перед лицом фашистской агрессии. Начало 50-х гг. характеризуется пересмотром концепции «наименьшее зло». Из этой формулы, по наблюдению Л. Тиллета2, постепенно вымывается понятие «зло», приоритетным становится показ исторической обусловленности присоединения. Другой отличительной чертой тех лет явилось зарождение тенденции «цивилизаторской роли революционной России», приглушения завоевательных аспектов царизма в Туркестане. Увлечение историков «школы Покровского» трактовкой «завоевательной политики царизма» подвергается критике3.

Эта тенденция закрепилась и получила дальнейшее развитие в течение 50−60-х гг., сопровождаясь дискуссиями4 и возрастающим потоком публикаций5 по вопросам характера присоединения Туркестана к России,.

1 Вяткин М. П. Очерки по истории Казахской ССР. Л., 1941; Федоров Е. Г. К истории Казахстана конца Х1Х-началаХХ в. //Большевик Казахстана. 1939. № 11. Его же. Казахстан — колония царизма.//Ученые записки. Алма-Ата. КазПИ, 1941; Бекмаханов Е. Б. О социально-экономических последствиях присоединения Казахстана к России. //Большевик Казахстана, 1946, № 11−12- Его же. К истории взаимоотношений Казахстана со среднеазиатскими ханствами. //Большевик Казахстана. 1947. № 5- Его же. Возникновение капиталистической промышленности и зарождение рабочего движения в Казахстане. //Ученые записки Казахского гоС. ун-та. Сер. «История», 1950. Т.13. Алма-Ата, 1950; Бекмаханов Е. Б. Казахстан в 20−40-е годы XIX века. Под общей реД. д-ра иси. наук, проФ. М. П. Вяткина. Алма-Ата, 1947; Рябинский А. Царская Россия и Бухара в эпоху империализма. //Историк-марксист. 1941; Фиолетов И. Бухарское и Хивинское ханства и отношения их с Россией. //Исторический журнал. 1941.№ 3.

2 Tillet I.R. The Great Friendship: Soviet historians on the Non-Russian nationalities. — Chapel Hill, 1969. P. 161.

3 Брагинский И. С., Раджабов С., Ромодин В. А. К вопросу о значении присоединения Средней Азии к России. //Вопросы истории. 1953. № 8.

4 Материалы объединенной научной сессии, посвященной истории Средней Азии и Казахстана в дооктябрьский периоД. Ташкент, 1955; Материалы объединенной научной сессии, посвященной прогрессивному значению присоединения Средней Азии к России. Ташкент, 1959.

5 Аполлова Н. Г. Присоединение Казахстана к России. Алма-Ата, 1948; Гафуров Б. Г. История таджикского народа. Сталинабад, 1949; Рожкова M.K. Экономическая политика царского правительства на Среднем Востоке во второй четверти XIX века и русская буржуазия. М.-Л., 1949; Раджабов С. А. Роль великого русского народа в исторических судьбах народов Средней Азии. Ташкент, 1955; Раджабов З. Ш. К вопросу об исторических корнях дружбы народов Средней Азии с великим русским народом. Душанбе, 1954; Аминов A.M. Торговые отношения Средней Азии с Россией в XYI-X1X вв. Ташкент, его «прогрессивных последствиях» и «добровольности» вхождения народов Средней Азии в состав Российской империи.

Находясь под бдительным идеологическим контролем, историки вынуждены были искусственно обосновывать концептуальный вывод о том, что только под влиянием революционных событий в России народы Туркестана смогли выйти из «вековой отсталости» к «вершинам исторического прогресса». В этом историки видели «важнейшее решающее прогрессивное значение присоединения Средней Азии к России"1.

В то же время, говоря о сохранении общей идейно-методологической направленности исследований на новом историографическом этапе, следует отметить, что предпринятое в 50-х гг. развенчание сталинского культа объективно способствовало относительному оживлению исторической науки. Положительным фактором в этом отношении стало частичное снятие секретности в архивах и расширение доступа ученых к документальным источникам. В результате существенно обогатилась фактологическая база работ, расширилось поле исследований, обозначилась тематическая дифференциация научных изысканий по узловым вопросам присоединения Туркестана к России. Большое внимание историки уделяли проблеме англо-русского соперничества в центрально-азиатском регионе2.

Однако под влиянием идеологического клише в исторической литературе возобладала точка зрения о прогрессивном значении присоединения Туркестана к России, что привело к появлению нескольких.

1952; Джамгерчинов Б. Д. Важный этап в истории киргизского народа. К столетию присоединения Киргизии к России. Фрунзе, 1957 и др.

1 Пясковский А. В. К вопросу о прогрессивном значении присоединения Средней Азии к России. //Вопросы истории. 1959. № 8.

2 Хидоятов Г. А. Из истории англо-русских отношений в Средней Азии в конце XIX в. (60−70 гг.). Ташкент, 1969; Халфин Н. А. Политика России в Средней Азии и англо-русское соперничество. 18 571 876. Дисс. д-ра ист.наук. M., 1961; Его же. Английская колониальная политика на Среднем Востоке (70-е годы XIX в.). Ташкент, 1957; Его же. Провал британской агрессии в Афганистане (XIX — начало десятков одинаковых работ, в которых концепция прогрессивности была представлена без всякого критического осмысления1. Венцом разработки проблемы в данном ключе стала публикация сборника ташкентских историков «Материалы по истории присоединения Средней Азии к России». Сама идея прогрессивности заменялась термином «прогрессивные последствия присоединения». Объяснялось это победой советского народа над фашизмом, когда «выявилась созидательная роль великого русского народа» в исторических судьбах народов многонациональной страны, и завершения в основном строительства социализма в СССР. Таким образом, признавалась классовая основа концепции.

Наращивание потенциала исторических знаний придало толчок историографическому осмыслению данной проблемы. В частности историографические аспекты получили освещение в трудах Н. А. Халфина, Г. А. Хидоятова, Н. Муллажановой, Л. Г. Левтеевой, В. Н. Апексеенко, Б. В. Лунина, Х. Н. Бабабекова, Д. Ю. Арапова, Т. С. Наврузова,.

•а.

Г. А.Ахмеджанова и др. Так, в кратком историографическом обзоре,.

XX в.). М., 1959; Мартиросов C.3. Из истории англо-русского соперничества в Средней Азии в связи с присоединением Туркмении к России. Ашхабад, 1966 и др.

1 Саидкулов Т. Присоединение Самарканда к России и его прогрессивные последствия. Дис.канД.ист.наук. Самарканд, 1966; Бекназаров Р. Юг Казахстана в составе Кокандского ханства и его присоединение к России (По русским архивным и опубликованным материалам). Дис. канД.ист.наук., Алма-Ата, 1969; Джамгерчинов Б. Д. Добровольное вхождение Киргизии в состав России. 2 изД. Фрунзе, 1963; Его же. О прогрессивном значении вхождения Киргизии в состав России. Фрунзе, 1963; Шоинбаев Т. Прогрессивное значение присоединения Казахстана к России. Алма-Ата, 1973. и др.

2 Материалы по истории присоединения Средней Азии к России. В 2-х частях. Труды исторического факультета ТашГУ. Ташкент, 1969.

3Халфин Н. А. Присоединение Средней Азии к России (60−90гг. XIX в.). М., 1965; Хидоятов Г. А. Из истории англо-русских отношений в Средней Азии в конце XIX в. (60−70 гг.). Ташкент, 1969; Муллажанова H. Историография вхождения Киргизии в состав России. АвтореФ. дис. канД.ист.наук. Фрунзе, 1967; Левтеева Л. Г. Присоединение Средней Азии к России в мемуарных источниках. Ташкент, 1986; Алексеенко B.H. Вопросы истории Средней Азии и Казахстана в освещении русских дореволюционных журналов (II половина XIX — начало XX в.) АвтореФ. дис.канД.ист.наук. М., 1989; Лунин Б. В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. Ташкент, 1965; Бабабеков Х. Н. Историческая литература о Кокандском ханстве (Русская литература 60−70 гг. XIX в.). Дис.канД.ист.наук. Ташкент, 1977; Арапов Д. Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. М. МГУ, 1981; Наврузов Т. С. Социааьно-экономическая и культурная жизнь Восточной Бухары второй половины XIX в. (по материалам русских исследователей Н. А. Маева, Г. А. Арендаренко, В.И.Покотило). Дис.канД.ист.наук. Душанбе, 1986; Ахмеджанов Г. А. Советская историография присоединения Средней Азии к России. Ташкент, 1989. приведенном во введении к монографии Н. А. Халфина, в русле марксистской методологии были обозначены ведущие тенденции развития исторической мысли в период присоединения Туркестана к России. Более подробный анализ дореволюционной исторической литературы дан им в его диссертации1.

Г. А.Хидоятов в своем монографическом исследовании наряду с дореволюционной литературой провел анализ работ английских историков. Их работы были подвергнуты критике. В частности, критиковалось положение об оборонительном характере английской политики на Среднем Востоке, которая, якобы, была вызвана ответными мерами на наступление России. Ученый утверждает, что обе страны преследовали в Средней Азии агрессивные цели.

Н.Муллажанова несколько расширила пространство историографического исследования. В ее диссертационной работе предпринималась попытка историографической классификации исторической литературы XIX — начала XX вв. Однако автор ограничился узким кругом трудов, касающихся исключительно Киргизии.

Л.Г.Левтеева и В. Н. Алексеенко обратились к источниковедческому анализу дореволюционной историографии. В частности, Л. Г. Левтеева исследовала проблему присоединения среднеазиатского региона сквозь призму изучения мемуарной литературы участников завоевательных походов. Значение труда Л. Г. Левтеевой состоит не только в том, что она впервые рассмотрела весь комплекс мемуарных источников по истории Туркестана, но и справедливо определила место своей работы среди исследователей по истории Туркестанского генерал-губернаторства, отметив, что «.воссоздание хода событий во всей их сложности и многообразии с помощью одних только мемуаров невозможно. Это.

1 Хапфин Н. А. Политика России в Средней Азии и англо-русское соперничество. 1857−1876. Дис. д-ра ист. наук, М., 1961 является задачей исторических исследователей, объективно отражающих сущность исторического процесса"1.

В.Н.Алексеенко рассмотрел вопросы истории Средней Азии и Казахстана второй половины XIX — начала XX вв. на базе их освещения в российских дореволюционных журналах. Заслугой автора является то, что он впервые комплексно исследовал освещение вопросов среднеазиатского направления в прессе консервативного и либерально-буржуазного направления. Автор считает, что вопросы среднеазиатской политики практически не изучались официальной исторической наукой дореволюционной России. Место профессиональных историков заняли публицисты, чиновники и исследователи края. В этом с автором можно не согласиться, т.к. имеется достаточно обширная востоковедческая литература, освещающая проблемы взаимоотношений России и Туркестана.

Попыткой обобщить историческое наследие дореволюционной России и советской исторической мысли явился труд видного ташкентского историка, внесшего большой вклад в среднеазиатскую науку, Б. В. Лунина. Им составлены биографии наиболее известных дореволюционных исследователей Кокандского ханства, приведены библиографические сведения об их трудах. В соответствующей главе «Период после присоединения Средней Азии к России» в основном, говорится о поисках пропавшей библиотеки Тимура.

В диссертации Х. Н. Бабабекова рассматриваются в основном работы русских исследователей XIX в. о Кокандском ханстве. Для этого труда характерен принцип проблемного подхода к изучению в русской историографии таких важных вопросов истории Кокандского ханства как земельный вопрос, уровень и состояние сельского хозяйства,.

1 Левтеева Л. Г. Мемуарные источники по истории Средней Азии (вторая половина XIX — начало XX вв.). Дис.канД.ист.наук. Ташкент, 1975. С. 206. промышленности, ремесла и торговли. Им обстоятельно показана значимость опубликованных исследований и сообщений русских исследователей 60−70-х гг. Х1Хв. Несмотря на то, что в диссертации анализируются только работы русских авторов определенного периода (6070-х гг. Х1Хв.), в целом работа Бабабекова является определенным вкладом в изучение дореволюционной русской историографии Туркестана.

Изучению дореволюционной историографии Бухарского эмирата — самого крупного политического образования Средней Азии — посвящена монография Д. Ю. Арапова. Исследователем проведен критический анализ работ историков различных политических убеждений — от крайне правых взглядов до позиций буржуазного либерализма. Большое место уделено характеристике существовавших в русском востоковедении научных концепций и специфических особенностей. Середину XIX в. автор считает своего рода рубежом в изучении истории Бухары в России. Установление вассальной зависимости Бухары оказало воздействие на процесс изучения истории Бухарского ханства в русской востоковедческой историографии. Особенно остро в работах исследователей, по мнению автора, обозначилась проблема существования Бухары как протектората России. Автор считает, что русская востоковедческая историография накопила большой фактический материал по истории Бухарского ханства. Выводы исследователя позволяют лучше оценить значение обширного исторического наследия. Однако подлинно научными автор считает труды советских историков.

Истории изучения Бухарского эмирата посвящена диссертация Т. С. Наврузова «Социально-экономическая и культурная жизнь Восточной Бухары второй половины XIX в. (по материалам русских исследователей Н. А. Маева, Г. А. Арендаренко, В.И.Покотило)», также написанная в историографическом ключе.

О.Б.Бокиев в своем исследовании1, посвященном изучению вопросов отражения в российской дореволюционной литературе процессов присоединения Северного Таджикистана, Памира и Горного Бадахшана к Российской империи, справедливо отметил, что среди российских исследователей не было единого мнения о мотивах и причинах наступления России на Среднюю Азию. К сожалению, О. Б. Бокиев лишь частично затронул проблему завоевания Туркестанского края, ограничившись таджикистанским регионом.

Анализу английской историографии вопроса посвящена диссертация О.И.Жигалиной2. Работы английских историков рассмотрены с позиций марксистской методологии. Основные концепции английской историографии по проблемам англо-русского соперничества в Центральной Азии подвергнуты критике, как «фальсификаторские».

Историками предпринимались попытки проведения анализа советской историографии по интересующей нас проблеме. Так, например, историографии присоединения Казахстана к России посвящена статья Ж. Махашева «К вопросу о прогрессивном значении присоединения о.

Казахстана к России в советской историографии" .

Анализу всей имеющейся литературы советского периода по вопросу присоединения Туркестана к России посвящен труд Г. А. Ахмеджанова «Советская историография присоединения Средней Азии к России». Автор рассмотрел труды некоторых дореволюционных историков, правда, несколько фрагментарно, что можно объяснить тем, что это не входило в задачу исследования. С утверждением Г. А. Ахмеджанова о том, что дореволюционные историки занимались только восхвалением.

1 Бокиев О. Б. Таджикистан в русской дореволюционной историографии. АвтореФ. дис. д-ра ист.наук. СПб., 1991.

2 Жигалина О. И. «Среднеазиатский вопрос» в английской историографии 60−90-х гг. XIX в. АвтореФ. дис. канД.ист.наук. М., 1973.

3 Махашев Ж. К вопросу о прогрессивном значении присоединения Казахстана к России в советской историографии. //Вопросы истории Казахстана в русской, дворянской, буржуазной и современной историографии советологов. Алма-Ата, 1985. С. 19−26. колониальной политики царизма1 можно не согласиться. Действительно, в дореволюционной историографии большое внимание уделено военной истории, однако, это не означает, что все дореволюционные авторы были сторонниками «цивилизаторской» миссии России. Несколько однобоко, с точки зрения критики М. Н. Покровского, рассмотрена историография вопроса раннего периода становления советской исторической науки. Прослеживая развитие исторической науки, автор приходит к заключению, что идея прогрессивности присоединения Средней Азии к России окончательно возобладала к концу 40-х гг. XX в., что объясняется победой советского народа над фашистской Германией. Как историк, рассматривающий проблему с марксистских позиций, Г. А. Ахмеджанов считает единственно верным объяснением взгляды В. И. Ленина, сосредотачивая на них свое внимание.

Анализ советской историографии по данной проблеме дан с позиций прогрессивности присоединения Средней Азии к России. Автор склонен считать, что проблема, связанная с прогрессивными последствиями присоединения Средней Азии к России могла возникнуть только в л советской марксистско-ленинской историографии, следовательно, он признает классовую направленность концепции.

Работа Ахмеджанова является своеобразным итогом развития всей советской историографии по данной проблеме. Здесь с очевидностью продемонстрирована и идея прогрессивных последствий присоединения Средней Азии и роль «великого русского народа» в пробуждении революционного сознания трудящихся масс Туркестана. В целом труд Г. А. Ахмеджанова написан в конъюнктурной манере, присущей периоду конца 80-х гг. Несмотря на начавшуюся «перестройку» историкам этого периода было весьма сложно отказаться от идеологических установок.

1 Ахмеджанов Г. А. Советская историография присоединения Средней Азии к России. Ташкент, 1989. С. 34.

2 Там же. СЛ. партии и правительства. Тем не менее, монография Г. А. Ахмеджанова представляет собой большую ценность, т.к. содержит довольно глубокий анализ работ советских историков.

Оценивая в целом состояние историографии рассматриваемой проблемы на данном этапе, можно сделать вывод, что благодаря поисковой работе ученых в советский период были достигнуты определенные успехи в изучении исторической литературы дореволюционного времени. Подведены итоги развитию советской историографии. Однако, господствовавшие тогда методологические установки о «добровольном вхождении» народов Средней Азии в состав России и «прогрессивных последствиях» этого события, диктат коммунистической идеологии не позволили исследователям осуществить адекватный историографический анализ. Конечные выводы историографии данного периода носили тенденциозный, политизированный характер.

После развала СССР в характере и методологии научного познания определились решительные перемены. Освободившись от идеологического прессинга тоталитарного режима, исследователи получили свободу творчества. Вместе с тем, историческая наука потеряла гарантированного социального заказчика в лице государства, и это привело к некоторой растерянности ученых. Отказ от прежних методологических концептуальных воззрений потребовал создания новых направлений исторической мысли. В поисках истины ученые обратились к работам дореволюционных историков, причем часто их работы рассматриваются некритически. У отечественных историков наблюдается возрождение «имперской идеи»: всплеск интереса к имперской проблематике, ее смысловому значению, институциональному оформлению, формам проявления на российском геополитическом пространстве1. Современные.

1 Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в.). //Вопросы истории. 1995. № 9- Ерофеева И. В. Русская имперская идея в истории. (К проблеме западно-восточного культурно-идеологического синтеза).//Россия и Восток: проблемы взаимодействия. T.2. М., 1993; Каспэ С. Империя российские историки развернули на страницах исторических изданий дискуссию об имперском аспекте российской истории. Составной частью этой дискуссии является вопрос о национальных окраинах России, в том числе и о Туркестане.

Интересующая нас проблема пока не нашла отражения в специальных исследованиях российских ученых. Она рассматривается в контексте.

1 2 изучения межнациональных отношений и проблемы «Россия — Восток», в которых основной акцент делается на анализ взаимовлияния России и народов Туркестана, вместе с негативными последствиями политики царской России показаны и прогрессивные стороны.

В работах российских историков, касающихся взаимоотношений России с Туркестаном довольно большое внимание уделяется анализу административного управления Российской империи на вновь присоединенных территориях. В дореволюционной литературе эта тема лишь затрагивалась, да и то не критически (Д.И.Романовский, Л. Ф. Костенко, М.А.Терентьев). Этот процесс оказался недостаточно изученным и в советской историографии, т.к. она больше внимания уделяла прогрессивным последствиям с точки зрения приобщения масс к революционности. Поэтому сейчас историки стараются восполнить этот пробел. Во второй половине 90-х гг. вышел в свет коллективный труд ученых Института российской истории РАН, посвященный вопросам и модернизация. Общая модель и российская специфика. М., 2001; Лурье C.B. Русские в Средней Азии: доминанты имперского сознания и способы их реализации. //Цивилизации и культуры. Вып.2. М., 1995; Ремнев A.B. Имперское управление азиатскими регионами России в XIX — начале XX вв.: некоторые итоги и перспективы изучения. //Пути познания истории России: новые подходы и интерпретации. М., 2001.

1 Национальная политика России: история и современность. / РеД. В. А. Михайлов и др. M., 1997; Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. /РеД. С. Г. Агаджанов, В. В. Трепавлов. M., 1998; Национальные истории в советском и постсоветских государствах. /РеД. К. Аймермахер, Г. Бордюгов. M., 1999; Национальная политика в императорской России. Цивилизованные окраины (Финляндия, Польша, Прибалтика, Бесарабия, Украина, Закавказье, Средняя Азия). Сост., реД. и автор вступит, статьи Ю. И. Семенов. M., 1997; Национальная политика в императорской России. Поздние первобытные и предклассовые общества. Сост., реД. и автор вступит, статьи Ю. И. Семенов. M., 1998.

2 Россия и страны ближнего зарубежья: история и современность. M., 1995; Россия, ближнее и дальнее зарубежье Азии. M., 1997; Восток и Россия на рубеже XXI в. M., 1998. становления и развития системы управления в национальных окраинах России1. Достоинствами работы являются рассмотрение становления и функционирования административной системы на примере всех национальных окраин обширного государства, а также попытка сравнительно-исторического анализа ее основных черт. Авторам удалось представить панораму генезиса и развития системы управления в национальных регионах. Материал подан не просто в последовательно-хронологическом изложении фактов, а проанализирован в логическом контексте внутренней эволюции того или иного рассматриваемого региона, в его зависимости от конкретно-исторической обстановки, характера вхождения края в состав единой империи, традиций и особенностей общественно политического строя того или иного народа.

Административная политика Российской империи в Туркестане нашла отражение в работах А. И. Яковлева, В. В. Корнеева, Д.В.Васильева2. В большинстве своем историки подчеркивают положительное влияние Российской империи на Туркестанский край.

По прежнему актуальной остается проблема англо-русского соперничества в Туркестанском крае. Ей посвящено монографическое исследование Л.Н.Харюкова3.

Специального историографического исследования по проблеме присоединения Туркестана к России в современной отечественной исторической науке пока не появилось.

В исследованиях историков бывших среднеазиатских республик интересующей нас проблеме, напротив, уделено большое внимание. Она напрямую связана с обретением ими суверенитета и независимости.

1 Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. / РеД. С. Г. Агаджанов, В. В. Трепавлов. М., 1998.

2 Яковлев А. И. Сравнительные заметки о преобразованиях в Туркестане и советской Средней Азии. //Кентавр. 1993. № 2- Корнеев B.B. Управление Туркестанским краем: реальность и «правовые мечтания» (60-е гг. XIX в. — февраль 1917 г.). //Вопросы истории. 2001. № 7- Васильев Д. В. Становление и развитие системы управления Туркестанского края 1865−1886 гг. Дис.канД.ист.наук. М., 1999.

3 Харюков Л. Н. Англо-русское соперничество в Центральной Азии и исмаилизм. М., 1995.

Желание создать собственную историю связано с методологическими трудностями для национальных историков. Зачастую история среднеазиатских народов оказывалась погребенной под обломками советской истории. Чаще всего в поисках истины национальные историки отказываются от общего с Россией прошлого, стремясь опорочить не только Российскую империю и СССР, но и современную Россию. Выводы национальных историков относительно присоединения Туркестана к России носят негативный оттенок, Россию обвиняют в геноциде, колониальном захвате, уничтожении самобытности народов Туркестана.

Несмотря на обилие проблемных исторических работ достаточно сложно определить их концептуальные установки. Выделяются три основных направления научных исследований: отношение к проблеме, как к сложному противоречивому процессу, включавшему в себя как завоевание, так и добровольное подданство, исключительно завоевание и признание положительных моментов вхождения народов Туркестана в состав Российской империи.

Большинство работ общеисторического плана посвящены анализу «колониальной» политики российской власти в Туркестане. Выводы национальных исследователей, определяющих реформаторскую деятельность самодержавной власти, как «военно-колониальную», вполне оправданы, но совершенно отсутствуют попытки понять смысл такого неоднозначного явления, как «колониализм». Используемое авторами значение данного понятия сводится к классическим атрибутам марксистского определения — «пережиток империализма», «сырьевой придаток», «борьба за передел мира» и т. д., которое лишь частично может быть применено к оценке политики России в Туркестанском крае1.

1 Абуев K.K. Кокшетау. Исторические очерки. Кокшетау, 1997; Абдурахимова Н., Рустамова Г. Колониальная система власти в Туркестане во второй половине XIX — первой четверти XX вв. Ташкент, 1999; Исхаков Ф. Б. Национальная политика царизма в Туркестане (1867−1917). Ташкент, 1997; Данияров К. История Казахского государства. XV—XX вв. В 2-х ч. Алматы, 2000.

Стремясь сформировать собственную концепцию в оценке процесса присоединения Туркестана к России, ученые центральноазиатского региона начинают переосмысливать предшествующее наследие с критических позиций. Так, например, казахский историк К. Данияров считает весь период истории Казахстана с 1824 по 1991 г. «колониальным». В своих работах историк подвергает критике не только труды советских, но и дореволюционных русских историков за исключением А. И. Левшина, работы которого интерпретируются им по-своему1. К. Данияров доказывает, что Казахстан был завоеван Россией и начался «медленный, истощающий материально, морально, духовно, л культурно геноцид, который продолжался вплоть до декабря 1991 года». Такой же крайний взгляд характерен для работ некоторых других историков3.

В последнее время историки центральноазиатского региона большое внимание уделяют историографическому аспекту проблемы, стремясь по новому объяснить все то, что было создано ранее, и создать собственную историографию, которая бы полностью отвечала установкам государственной политики. Так, в монографии Г. А. Ахмеджанова сделана попытка раскрыть процессы становления и развития новейшей центрально-азиатской историографии по проблемам присоединения Туркестана к России4. Автор сопоставляет различные подходы и точки зрения по завоеванию Россией Туркестана и установлению там по его.

1 Данияров К. История Казахского государства. XV—XX вв. В 2-х ч. Алматы, 2000; Его же. Альтернативная история Казахстана. Алматы, 1998; Альтернативная история Улыса Жошы — Золотой Орды. Алматы, 1999.

2Данияров К. История Казахского государства. XV—XX вв. 4.1. С. 10.

3 Абдурахимова Н. А. Колониальная система власти в Туркестане (вторая половина XIX — начало XX в.). АвтореФ. дис. д-ра ист.наук. Ташкент, 1994; Абдурахимова Н., Рустамова Г. Колониальная система власти в Туркестане во второй половине XIX — первой четверти XX вв. Ташкент, 1999; Исхаков Ф. Б. Национальная политика царизма в Туркестане (1867−1917). Ташкент, 1997; Кененсариев Т. Кыргызстан в составе России. //История Кыргызстана с древнейших времен до конца XIX в. Программа трансформации гуманитарного образования в Кыргызской республике. Бишкек. Фонд «Сорос-Кыргызстан», 1996.

4 Ахмеджанов Г. А. Российская империя в Центральной Азии (История и историография колониальной политики царизма в Туркестане). Ташкент, 1995. мнению «колониального господства». В монографии фрагментарно рассмотрены труды дореволюционных историков, дан краткий обзор историографии англо-русского соперничества и его отражения в английской исторической литературе. Основной же акцент сделан на критическом анализе советской исторической литературы. Если иметь в виду то, что в советское время автором была написана монография «Советская историография присоединения Средней Азии к России», содержащая анализ советской литературы по данному вопросу, где утверждались прогрессивные последствия этого акта, то думается, автору не составило большого труда рассмотреть всю имеющуюся в его распоряжении литературу со знаком минус. Работа Ахмеджанова представляет собой пример того, как легко некоторые историки меняют свою точку зрения в угоду политической конъюнктуре.

В диссертации Ж.Б.Алымбаева1 рассмотрена историография дореволюционного периода. Вся работа пронизана духом критики советской историографии вопроса. Обращение к данной теме автор объясняет тем, что в советской историографии наблюдалась тенденция умалчивания военно-экспансионистской, грабительской, колониальной политики царизма в Туркестане. С этим утверждением автора нельзя согласиться, т.к. критика в адрес царского правительства в советской историографии звучала постоянно. В советский период, как считает автор, историографические труды были посвящены анализу исследований советской эпохи и носили классово-тенденциозный характер. За исключением последнего утверждения, все остальное не соответствует действительности. В советский период историками был создан большой историографический потенциал исследований, касающийся работ.

1 Алымбаев Ж. Б. Историография завоевания Туркестана Россией XIX — начала XX в. АвтореФ. дис. канД.ист.наук. Ташкент, 2002. дореволюционного периода1. Другое дело, что все дореволюционные авторы обвинялись советскими историками в слабости методологической базы и отсутствии научности. Подвергая критике работы советских историков, автор считает, что только после достижения центрально-азиатскими странами суверенитета появилась возможность «свободного творчества». Определяя цель своей диссертационной работы, автор пишет, что она направлена «на выявление позиций и взглядов авторов по проблемам мотивов и причин движения России в Среднюю Азию, на уяснение характера имперской завоевательной политики, на определение глубины антинародности и реакционности процесса покорения народов Туркестана"2. Так что изначально запрограммировано отношение к процессу присоединения как реакционному и захватническому. Указывая на относительный плюрализм мировоззренческих позиций и взглядов исследователей того времени, автор в то же время отмечает, что при объяснении причин и мотивов завоевания Россией Средней Азии они выполняли социальный заказ царского самодержавия. Вывод автора традиционен для историка, подкованного идеологией постсоветского суверенного Узбекистана: «.В целом в российской историографии в отличие от советской, отчетливо отражалась концептуальная линия, что аннексионистская политика царизма в Туркестане носила сугубо завоевательный характер, была нацелена на колонизацию Средней Азии"1. Работы дореволюционных авторов являются по мнению автора, доказательством несостоятельности советской концепции.

1 См. Левтеева Л. Г. Мемуарные источники по истории Средней Азии (вторая половина XIX — начало XX вв.). Дис.канД.ист.наук. Ташкент, 1975; Ее же. Присоединение Средней Азии к России в мемуарных источниках. Ташкент. 1986; Х. Н. Бабабеков Историческая литература о Кокандском ханстве (Русская литература 60−70 гг. XIX в.). Дис.канД.ист.наук. Ташкент, 1977; Арапов Д. Ю. История изучения Бухарского ханства в русской востоковедческой дореволюционной историографии. Дис.канД.ист.наук. М., 1978; Арапов Д. Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. M. МГУ, 1981; Наврузов T.C. Социально-экономическая и культурная жизнь Восточной Бухары второй половины XIX в. (по материалам русских исследователей Н. А. Маева, Г. А. Арендаренко, В.И.Покотило). Дис.канД.ист.наук. Душанбе, 1986.

2 Алымбаев Ж. Б. Историография завоевания Туркестана Россией XIX — начала XX в. АвтореФ. дис. канД.ист.наук. Ташкент, 2002. С. 12. добровольности", «настоянной на имперских амбициях коммунистического руководства бывшего СССР». Положительным моментом диссертации является анализ и сопоставление трудов российских авторов XIXначала XX вв. Однако цель, которую преследовал автор «показать колониальную сущность завоевательных походов России», сужает рамки в сущности неплохого исследования. Колониальную сущность завоевательных походов царской России никогда не отрицали не только дореволюционные, но и советские историки. Речь шла о последствиях этого завоевания, о деятельности российской администрации на завоеванных территориях, о распространении капиталистических отношений в регионе, о включении этих территорий в орбиту мировых отношений. Жаль, что описание русскими историками действий русской администрации в Туркестане осталось за рамками исследования. Что же касается концепции «добровольного вхождения народов в состав России», то она подвергнута критике правильно, как верно и утверждение автора об ошибочности взгляда на русскую дореволюционную историографию, как устаревшую и ненужную. Правда вопрос заключается в том, как интерпретировать все то историческое наследие, которое было создано историками Х1Х-начала XX вв. Диссертация Ж. Б. Алымбаева была выполнена в Ошском государственном университете (Кыргызстан), а защищена в Ташкенте. Это может служить подтверждением единых концептуальных воззрений киргизских и узбекских историков.

Диссертация А. М. Адилдабековой посвящена историографии вопроса присоединения Казахстана к России3. Автором предпринята попытка провести историографический анализ всех работ, написанных историками.

Указ. соч. С. 26.

2 Там же. С. 28.

3 Адилдабекова A.M. Историография присоединения Казахстана к России. АвтореФ. дис. канД.ист.наук. Алматы, 2002. по данной проблеме — дореволюционной, советской и современной. По сравнению с диссертацией Ж. Б. Алымбаева рассматриваемая работа не носит столь жестко интерпретируемой направленности по отношению к России. Автор в целом верно определил концептуальные подходы каждого периода. В дореволюционный период в работах русских авторов доминировала точка зрения о «цивилизаторской миссии России» в Казахстане. Последствия присоединения Казахстана к России считались ими прогрессивными. Однако, в работах казахской интеллигенции начала XX в. обозначен критический подход к оценке присоединения, который подчеркивает вынужденность обращения казахов к России, тяжелые последствия колониальной политики. Проводя анализ советской историографии вопроса автор характеризует особенности становления концепции завоевания Казахстана, а затем постепенное становление концепций «наименьшего зла», и, наконец, концепции «добровольного присоединения и его прогрессивного значения». Проведенный анализ современной казахской историографии показывает, какое большое значение уделяется этому вопросу на современном этапе.

В диссертации О.М.Масалиевой1 подвергнута критике дореволюционная литература, посвященная истории среднеазиатских ханств. Правда, автор отдает должное российской исторической школе, т.к. она заложила основу для «осмысления вопросов истории Бухары, Хивы и Кокандского ханства». Однако, автор считает, что «общая направленность исторической мысли царского времени носила проимперский характер, была нацелена на обоснование „цивилизаторской миссии“ России в колонизируемой Средней Азии». По мнению автора, подобный подход, несмотря на осуждение царского самодержавия, сохранился и в советской исторической литературе: «причем он усугубился превалированием.

1 Масалиева О. М. История Бухарского, Хивинского, Кокандского ханств в англо-американской историографии. АвтореФ. дис. канД.ист.наук. Ташкент, 1999.

2 Указ. соч. С. 4. политико-идеологических догм коммунистического учения, изначально порочной марксистской методологии"1. С автором можно согласиться в том, что советская историческая наука была отторгнута от мировой. Отношение советских историков к работам зарубежных авторов было только критическим, как к фальсификаторским. Хотя как показано в диссертации, за рубежом были созданы специальные научные центры, занимающиеся проблемами изучения среднеазиатского региона. Особенно их число возросло после второй мировой войны2.

Автор ставит перед собой благородную задачу восполнить существующий пробел в исторической науке за счет изучения англоамериканской историографии среднеазиатских ханств, которая имеет давние традиции. Обращение к англо-американской литературе как считает автор, позволит сопоставить различные точки зрения на исследуемую проблему, полнее использовать достижения мировой исторической науки. В этом с автором трудно не согласиться.

То, что касается проблемы завоевания Россией Туркестанского края, то этот вопрос, как пишет автор, является одним из основных направлений англо-американской историографии. По мнению исследователя в историографии США и Англии XX века по указанному направлению отсутствует единство мнений: исследователи оценивают факт завоевания Средней Азии Россией либо исключительно положительно, либо негативно. Справедливости ради следует отметить, что автор не считает англо-американскую историографию некоей панацеей, т.к. не все выводы зарубежных исследователей отвечают исторической действительности.

С диссертацией О. М. Масалиевой перекликаются исследования Д.А.Нишановой3. Исследователь проанализировала опыт освещения англо.

1 Там же.

2 Там же. С. 13.

3 Нишанова Д. А. Англо-русский конфликт в Средней Азии в конце XIX в. в современной зарубежной литературе. Дис.канД. ист. наук. Ташкент, 1994; Ее же. Англо-американская историография о Средней Азии (Рекомендации учителям истории). Ташкент, 1994. русского конфликта в Средней Азии конца XIX века в зарубежной историографии. Она отметила повышенный интерес к этой проблеме со стороны политических и общественных кругов Англии и США, указала на факторы, которые по мысли западных ученых, обусловили завоевание царской Россией Средней Азии.

Англо-американской историографии присоединения Казахстана к России посвящены работы казахских историков1. Так, например, К. Л. Есмагамбетов в своем исследовании рассматривает, как освещалось русское завоевание и политика царизма в работах американских и английских исследователей (Джефри Уилер, Ричард Пирс и др.) в различные историографические периоды. Автор приходит к выводу, что, по мнению зарубежных ученых присоединение Казахстана к России носило завоевательный характер. Современной англо-американской историографии проблемы присоединения Казахстана к России посвящены работы К. Р. Несипбаевой, в которых автор приходит к выводу, что зарубежные исследователи определяют наступление России на Среднюю Азию и Казахстан, как часть «европейской экспансии». К. Р. Несипбаева отмечает, что в большинстве своих работ английские и американские исследователи признают завоевание региона царской Россией как положительный момент.

Зарубежная историческая наука накопила богатый опыт системного анализа процессов, связанных с наступлением России на Туркестан. Зарубежные ученые давали собственную трактовку проблем, оставшихся неосвещенными в официальной историографии царского и советского времени. В советский период работы зарубежных исследователей были объединены под общим понятием «буржуазная историография».

1 Есмагамбетов К. Л. Что писали о нас на Западе? Алма-Ата, 1992; Лаумулин M.T., Бейсембаев Т. К. Зарубежные исследователи Средней Азии и Казахстана (Библиографический указатель). Алма-Ата, 1994; Несипбаева K.P. Современная англо-американская историография русской экспансии и колонизации Центральной Азии (XVIII-XIXbb.). Алматы, 1997.

Зарубежная литература подвергалась огульной критике и была практически недоступна широкой массе советских ученых. Перед авторами ставилась задача раскрытия «фальсификации» зарубежных исследователей, при этом часто игнорировались и рациональные аргументы1.

Изучение зарубежных историографических источников показывает, что на этапе становления зарубежной историографии по данному направлению исторической мысли основной акцент делался на объяснение мотивов продвижения России в среднеазиатский регион. Так, в опубликованной в Лондоне в 1899 г. книге Ф. Скрайна и Э. Росса «В сердце Азии» в качестве определяющего фактора называлось русско-английское противоборство.

Е.Л.Штейнберг выделял в английской историографии два течения: одно из них содержит апологию наступательной политики Англии в Афганистане и Иране, оправдывая агрессию Англии тезисом «о русской угрозе» Индиисторонники другого считали опасность похода царской России в Индию преувеличенной и полагали возможным разрешением разногласий мирным дипломатическим путем3.

В 50−60-е гг. XIX в. Англия проводила по отношению к государствам, граничащим с ее колониальными владениями в Индии политику «мастерской бездеятельности» (masteriy inactivity). Кроме этого в английской историографии используются термины «no-advance policy» (непрогрессивная политика), «close-body policy» (закрытая политика). Она была ориентирована на политические и экономические средства подчинения независимых народов Среднего Востока, без ведения военных.

1 Халфин Н. А. Английская колониальная политика на Среднем Востоке (70-е годы XIX в.). Ташкент, 1957; Его же. Присоединение Средней Азии к России (60−90гг. XIX в.). М., 1965; Хидоятов Г. А. Из истории англо-русских отношений в Средней Азии в конце XIX в. (60−70 гг.). Ташкент, 1969; Турсунбаев А. Б. Против буржуазной фальсификации истории Казахстана. Алма-Ата, 1969.

2 Skrige F., Ross Е. The heart of Asia. London, 1899.

3 Штейнберг EJI. Английская версия о «русской угрозе» Индии в X1X-XX вв. //Исторические записки. 1950. № 33- Его же. История британской агрессии на Среднем Востоке. M., 1951. действий на территориии этих стран. Но в связи с обострением англорусских противоречий на Востоке происходит поворот политики Англии. Начинает превалировать агрессивный курс — «наступательный». Он основывался на применении военных средств в борьбе за колонии. До начала 80-х гг. XIX в. наступательную политику проповедовали преимущественно консерваторы (тори), а курс «мастерской бездеятельности» — либеральная партия (виги). В дальнейшем, однако, изменение политического курса не зависело от смены кабинетов, обе эти партии, находясь у власти, проповедовали ту политику, которая была выгодна их классу. Вместе с тем на протяжении второй половины XIX в. между приверженцами двух партий происходили дискуссии, принимавшие форму открытой идеологической борьбы в парламенте, в прессе, в научных учреждениях.

В 50−60-е гг. XIX в. доминирующим курсом была теория «мастерской бездеятельности» вигов. Но в последней трети XIX в. приоритетным становится наступательный курс тори.

В прессе мнение либералов представляла «Daily News», консерваторов — «Standard», «Morning Post». «Times» публиковала различные точки зрения, стремясь быть независимой.

Предшественниками концепции «мастерской бездеятельности» являлись А. Конолли, Дж. Макниль, А. Бернс — служащие Ост-Индской компании. Основатель школы — генерал-губернатор Индии Г. Лоуренс. Для начального этапа характерна оценка объективной ситуации на Среднем Востоке и оправдание колониальных претензий Англии.

Наиболее глубоко концепция была разработана в 60−90х гг. XIX в. Наиболее крупными идеологами этого периода были В. М. Торберн, Ф. Тренч, Дж. Кемпбелл (герцог Аргайл), М. Мак Колл, Г. Ханна. Каждый из них исследовал определенные аспекты «среднеазиатского вопроса». В. М. Торберн, Ф. Тренч, Г. Ханна, служившие в англо-индийской армии уделяли внимание военно-политическим аспектам политики на северозападной границе Индии и на Среднем Востокегерцог Аргайл, возглавлявший ряд крупных научных и учебных центров Англии, использовал ряд источников, недоступных широкой общественности и анализировал в основном политические аспекты проблемы.

Идеологи школы «мастерской бездеятельности» стремились объяснить быстрое распространение российской политики в Средней Азии потребностями ее капиталистического развития, заинтересованностью в новых рынках сбыта. Таким образом, их точка зрения отражала реальное положение. В то же время они не без основания обращали внимание на то, что колонизация среднеазиатских земель усиливает позиции России в конкурентной борьбе с Англией. Вместе с тем, они отвергали тезис о «русской угрозе» Индии. Но для них была характерна идеализация английских колониальных захватов.

Крупнейшими идеологами наступательной политики являлись известный ученый и политический деятель Г. Роулинсон, Д. Маллесон, прослуживший 30 лет в англо-индийской армии, Э. Хэмли — военный историк, журналист, писатель и переводчик, Ч. Марвин английский журналист и военно-политический деятель, Ч. Мак-Грегор — военный деятель, начальник штаба англо-индийской армии и исследователь «среднеазиатского вопроса», Д. Булжер — активный член Королевского Азиатского Общества, редактор журнала, Дж.Н.Керзон — крупный политический деятель, будущий вице-король Индии и министр иностранных дел Великобритании.

Эта идея заложена в программном документе наступательной политики «Меморандуме по среднеазиатскому вопросу» Г. Роулинсона, обнародованного в 1868 г. Свою главную задачу автор этого меморандума видел в том, чтобы обосновать необходимость наступления Англии на Среднем Востоке в связи с опасностью для Англии в Индии со стороны приближающейся России. Русское продвижение, по мнению Роулинсона, означало подготовку к походу на Индию. Тезис об «угрозе Индии» приняли все представители этой школы. Все они пользовались английскими и англо-индийскими источниками за исключением Ч. Марвина, оперировавшего высказываниями в русской прессе и литературе.

Различные направления в английской историографии XIX в. соответствовали различным периодам английской политики на Среднем Востоке, взаимоотношениям Англии и России в этом регионе.

Для первой половины XIX в. было характерно преобладание теории «мастерской бездеятельности», т.к. англо-русские противоречия не оказывали решающего влияния на политику Англии на Среднем Востоке. Поэтому тезис о «русской угрозе» не выдвигался. Многие считали, что Россия не только не заинтересована в завоевании Индии, но и не сможет это осуществить, продвигаясь в Среднюю Азию, поскольку Туркестан являлся плохим плацдармом для развертывания дальнейшей агрессии.

Во второй половине XIX в. происходит расширение английской колониальной экспансии за пределами северо-западных границ Индии — в Афганистане, Иране и Средней Азии. В связи с этим начинает преобладать «наступательная политика».

Английская историография 60−90-х гг. XIX в. отразила борьбу двух основных направлений. Сторонники «мастерской бездеятельности» оценивали продвижение России в Средней Азии как следствие, с одной стороны, развития капитализма, с другой — англо-русских противоречий в Центральной Азии. Сторонники «наступательной политики» стремились представить продвижение царской России в Средней Азии как начало борьбы против английских владений в Индии, ссылаясь на отвергнутые правительством проекты генералов русской армии о завоевании Индии. При этом они игнорировали тот факт, что в этот период Россия была заинтересована в сохранении независимости Афганистана и Ирана в качестве буферных государств, что было связано с ближневосточной политикой России.

В 90-е гг. XIX в. выдвигалась то одна, то другая концепции в зависимости от политики Англии.

В последующем возрастающее внимание стало уделяться концептуальной оценке политики царского самодержавия в крае и ее воздействия на судьбы местных народов. Оценивая итоги установления русского управления в Туркестане, один из идеологов консервативного наступательного курса лорд Дж.Н.Керзон писал: «Водворение российского управления на большей части Средней Азии явилось истинным благом для всего рода людского. Были уничтожены отвратительная торговля рабами и все сопутствующие ей мерзости, был подавлен бандитизм, повсеместно удалось умерить и поставить под контроль мусульманский фанатизм и свойственную ему жестокость"1. Лорда Керзона никак нельзя назвать человеком, сочувствующим России, равно как и венгерского ученого проанглийской ориентации А. Вамбери, который писал, что установление владычества России было «счастьем для населения этой страны». Однако, они объективно отмечали положительные последствия присоединения к России Туркестанского края.

После установления коммунистического строя зарубежные исследователи вступили в полемику с советской историографией по вопросу интерпретации истории завоевания Туркестана. Характерны в этом отношении работы 50−70-х гг. известных западных ученых Дж. Бэргхорна, Э. Бэкона, Р. Конкуэста, Э. Оллворта, Т.Раковски.

1 Curzon G. Russia in Central Asia. London, 1889. P.384.

2 Вамбери А. История Бухары или Трансоксании с древнейших времен до настоящего: по восточным обнародованным и необнародованным рукописным историческим источникам. (Перевод А.И.Павловского). СПб., 1873. T.l. С. 220.

Хармстоуна, Л. Тиллета, ДЖ. Уилера, Д. Хусона и др.1 Они обвиняли советскую историческую науку в тенденциозности, конъюнктурщине, предельной идеологизации рассматриваемых явлений.

Изучение проблемы завоевания Туркестанского края Россией является одним из основных направлений исследования Средней Азии за рубежом. В историографии Англии и США по указанному направлению отсутствует единство мнений: исследователи оценивают факт завоевания Средней Азии Россией либо исключительно положительно, либо негативно.

К примеру, В. Уолш2 оправдывает завоевание Средней Азии Россией. Э. Бэкон, С. Беккер3 и другие считают, что это обернулось серьезными последствиями для местного населения. Ж. Кунитс писал, что русские посредством своего господства уменьшили экономическую эксплуатацию местного населения4. В. Мандель же, напротив, полагал, что местное население подверглось еще большей эксплуатации со стороны колониальных властей5.

Особое внимание уделено в западной историографии уяснению причин наступления России на Среднюю Азию. Так, профессор университета Индианы Ю. Брегель пришел к выводу, что причины завоевания края — многоплановые и трудно выделить в качестве основной какую-либо одну из них1. Американский исследователь М. Раев полагает, что приобретением Кавказа Россия проложила себе путь в Среднюю Азию, объясняя ее появление в этих районах тремя мотивами: экономическим (поиск.

1 Barghorn L. Soviet Russian Nationalizm. New York, 1956; Wheeler J. The modern history of Soviet Central Asia. London, 1964; Allworth. Uzbek Literary Politics. New York, 1964; Bacon E. Central Asiens under Russians Rule. New York, 1966; Conguest. Soviet Nationalitiea in Practice. London, 1967; Tillet R. The Great Friendship: Soviet historians on the Non-Russian nationalities. Chapel Hill, 1969; Rakovska-Harmstone T. Russian and Nationalizm in Central Asia. Baltimore, 1970; Hooson D. The Soviet Union. People and Regions. California, 1972 и др.

2 Walch W.B. Russia and Soviet Union. A modern history. — The University of Michigan press. 1988. P.271−273.

3 Bacon E. Central Asiens under Russians Rule. New York, 1966; Becker Seymour. Russias protectorates in Central Asia, Bukhara and Khiva. 1865−1924. Cambridge, 1967.

4 Kunits J. Dawn over Samarkand. The rebirth of Central Asia. New York, 1935. P.348.

5 Mandel William. The Soviet Far East and Central Asia. New York, 1944.

РОССИЙСКАЯ ГОСУ, г ТСТПЕННАЯ БАшЛИОШСЛ свободных земель для возделывания), стратегическим (обеспечение безопасности открытых границ на юге и юго-востоке государства), религиозным (защита единоверных народов, покровительство миссионерской деятельности по распространению христианства). М. Раев л считает, что приоритет принадлежит экономическим соображениям. Он не видит положительного влияния России на Туркестан, усматривая едва ли не весь смысл ее присутствия там в покушении на самобытность.

Основу взглядов современных западных исследователей составляет измененный вариант теории модернизации, который постулирует сознательное саморазвитие традиционных обществ под определенным влиянием внешних обстоятельств3. Очевидно сближение методологических установок и тематики исследований политики России в центрально-азиатском регионе в современных российской и зарубежной историографиях, при сохранении различий в источниковой базе. Тенденции развития имперской проблематики в западной историографии наиболее успешно были реализованы в работе А. Каппелера «Россиямногонациональная империя"1. Автор попытался сформировать целостную картину истории Российского государства, имперского этнополитического и этнокультурного пространства и его изменений под воздействием модернизационных процессов. Пожалуй, на сегодняшний день это самое удачное исследование сущности и форм проявления имперской идеи в Российском государстве.

Оценивая вклад западной исторической науки в изучение вопроса о присоединении Туркестана к России, необходимо отметить.

1 Bregel Y. Rewriting Central Asian History. //Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. ORIENS. 1997. № 5. С.109−120.

2 Raeff М. Patterns of Russian Imperial Policy Towards the Nationality Problems. N.Y.- Lnd. 1971.P. 28−30.

3 Le Donne J. The Russian empire and the world, 1700−1917. N.Y., 1997; Martin V. Barimta: Nomadic Custom, Imperial Crime.// Russia’s Oien. Imperial Borderlands and peoples, 1700−1917. Bloomington — Indianapolis,.

1997. P. 249−270- Она же. Law and custom in the steppe. The kazakhs of the Middle Horde and Russian colonialism in the nineteenth century. Ruchmond, Surrey. 2001; Olcott M. Kazakhstan. Unfulfilled Promise. Washington, 2002; Soucek S. A history of Inner Asia. Cambridge, 2000; Yaroshevski D. Empire and Citizenship. //Russia's Oient. 1997. P. 58−79. неординарность ее подходов по сравнению с российской историографией, глубокий теоретический анализ происходящих процессов, формулировку четких концептуальных установок в оценке характера отношений имперского пространства и присоединенных территорий.

Накопленный объем научных исследований свидетельствует об устойчивом внимании историков к проблеме присоединения Туркестанского края. Комплексный анализ историографической литературы убеждает, что представители различных научных направлений в разное время и с альтернативных методологических позиций затрагивали интересующую нас проблему. Но в основном она рассматривалась в общеисторическом плане. Историографические же аспекты оставались слабо исследованы.

Историографические работы последних лет, созданные историками бывших среднеазиатских республик, констатируют наличие дискуссионных проблем в истории присоединения Туркестана к России. К ним относятся вопросы о причинах наступления России на Туркестан, последствия присоединения Туркестана к России для населявших его народов, определение характера политики российской администрации на присоединенной территории, вопрос о статусе присоединенных территорий, понятийный аппарат проблемы. Созданные за последнее время историографические труды не позволяют получить полное представление о состоянии изучения вопроса. Отсутствуют работы, анализирующие ход, тематику, содержание и научную значимость процесса.

Также как и в другие периоды истории в работах сегодняшних национальных историков присутствует элемент политизации и мифологизации. Среди работ российских историков отсутствуют обобщающие историографические труды. В связи с этим перед.

1 Каппелер А. Россия — многонациональная империя. М., 1997. отечественной историографией стоит задача сохранить верность принципу историзма.

Имеющийся научный багаж достаточно весом для того, чтобы провести анализ состояния научного знания на этом направлении. Автором предпринята попытка обобщения и представления в целостном виде итогов изучения проблемы, и с учетом достижений и выводов специалистов наметить перспективы дальнейшего исследования истории присоединения Туркестанского края в России.

В связи с этим требует уточнения понятийный аппарат проблемы. В дореволюционной отечественной литературе географическое обозначение региона, расположенного между Каспийским морем, Уралом, западными границами Китая, Ираном и Афганистаном, не имело жестких терминологических рамок. Как правило, эта часть внутренней Евразии именовалась Туркестаном. Термин «Туркестан» или «Туран» (страна турков) в литературе впервые встречается у арабских географов в IX в. Он означал земли между мусульманскими владениями в Мавераннахре и Китаем1. Тесное соприкосновение России с населением региона началось в XIX в. После того, как большая часть этих территорий во второй половине XIX века вошла в состав Российской империи, в употребление входят понятия Русский Туркестан, а также Восточный и Южный Туркестан, первый из которых принадлежал Китаю (Синьцзян), а второй включал северные районы Ирана и Афганистана. Западный Туркестан включал среднеазиатскую территорию России и северную часть Афганистана.

Появление термина «Средняя Азия» связывают с именем немецкого географа Александра Гумбольдта, посетившего регион на рубеже 20−30-х гг. XIX века. В его работах понятие «Средняя Азия» и «Центральная Азия», обозначавшие внутренние части азиатского материка, расположенные за Каспийским морем, использовались как синонимы.

1 Брокгауз Ф., Ефрон И. Энциклопедический словарь. СПб., 1890−1904. T. XX1. С. 203.

Более точно местоположение Средней или Центральной Азии определил немецкий географ и геолог Фердинанд Пауль Вильгельм Рихтгофен, исследовавший природу Китая и установившего основные черты орфографии Азии. Географический ореол центрально-азиатского региона он ограничил территорией между Алтайско-Саянским нагорьем, Тибетом, Памиром и Большим Хинганом, которая характеризовалась им как область внутренних водных бассейнов, высохших или высыхающих и не имеющих стока к океану. Исходя из этого, он настаивал на понятии «Центральная Азия». Территориальный раздел центральной части Евразии между ведущими державами континента в XYIII-XIX вв. потребовал более точной локализации политико-географических понятий. Как следствие, термином Средняя Азия в отечественной литературе стали обозначать главным образом Русский Туркестан. Таким образом, Средняя Азия стала Средней Азией только после русского завоевания. То есть в культурном, политическом и геостратегическом отношении регион обрел самостоятельную ценность и определенность. Закрепилось это положение в связи с продвижением англичан с юга и разделом этого пространства по реке Амударье между двумя империями — Российской и Британской. Последствием этого оказалось то, что Средняя Азия перестала быть мостом между Востоком и Западом и сделалась водоразделом. Следует отметить, что в русской дореволюционной историографии не было достаточно четкого разграничения между Средней Азией и прилегающими к ней регионами Азии. Причем, это касается не только публицистических статей и очерков, но и официальных документов. Однако, по мере продвижения царизма в глубь азиатских степей постепенно выделяется, как бы, особая «среднеазиатская» политика. Значительную роль в этом сыграло присоединение казахских степей и Средней Азии, а затем и образование Туркестанского генерал-губернаторства.

Выражение «Центральная Азия» стали употреблять по отношению к территории Монголии и северо-восточного Китая.

Кроме понятий «Средняя Азия» и «Центральная Азия» в исторической литературе встречается термин «Средний Восток» который часто употребляли русские ученые и путешественники. Понятие «Средний Восток» (Туркестан, Бухара, Коканд, Хива, Восточный Иран, Белуджистан, Афганистан, Индия, Памир, Кашгария) сформировалось в результате англо-русского противоборства в Центральной Азии в XIX в. и нашло довольно широкое употребление в научной литературе и журналистике. В немалой степени этому способствовали труды лорда Джорджа Натаниела Керзона, который до своего назначения министром иностранных дел Великобритании был вице-королем Индии в 1899—1905 гг. Эти страны объединяли такие важные факторы как религиозный (ислам), этнический (большинство персо-язычного и турко-язычного населения) и геополитический (непосредственная близость этих стран). Русский востоковед начала XX века А. Е. Снесарев рассматривает понятие «Средний Восток» как синоним «Средней Азии» и включает в него территории Казахстана, Средней Азии, Ирана, Афганистана, Синьцзяна, и в какой-то мере Тибет1. В начале XX в. все внутренние замкнутые бассейны Азиатского материка назывались «Внутренней Азией"2.

В советский период различия в толковании понятий «Средняя Азия» и «Центральная Азия» стали более жесткими. После национально-государственного размежевания 20−30-х гг. термин «Туркестан» выходит из употребления. Этническая обобщенность этого выражения, подразумевавшего под населением региона, прежде всего его тюркскую часть, противоречила советской национальной политике. Создание союзных республик, в основе которых лежала идея приоритетного.

1 Снесарев А. Е. Афганистан. М., 1921. С. 13, 15−16.

2 Брокгауз Ф., Ефрон И. Энциклопедический словарь. СПб., 1890−1904. T. XX1. С. 351. развития титульного этноса, привело к смене официальной терминологии. В результате территория Русского Туркестана стала именоваться Средней Азией и Казахстаном.

Средняя Азия стала рассматриваться как историческая и географическая часть Центральной Азии. Под термином «Центральная Азия» подразумевается теперь географическая область, включающая бывшие среднеазиатские ханства — Бухарское, Хивинское и Кокандское, западно-китайскую провинцию Синьцзян, Афганистан и северо-восточную провинцию Ирана — Хорасан1.

Обособление Казахстана от Средней Азии было обусловлено целым рядом причин. Северные области Казахстана вошли в состав Российской империи еще в XYIII в. и представляли собой наиболее интегрированную с центром часть региона. В географическом отношении северный Казахстан тяготел к Западной Сибири и степной полосе России. Этнонациональная структура республики с начала 30-х гг. характеризовалась численным доминированием русского населения. Особенности размещения промышленности и климатических условий обусловили выделение Средней Азии и Казахстана в различные экономические районы. В целом по социально-экономическим и этнокультурным показателям Казахстан занимал промежуточное положение между Россией и среднеазиатскими республиками СССР.

Распад Советского Союза поставил на повестку дня проблему самоидентификации новых независимых государств. Для республик Средней Азии и Казахстана положение осложнялось спонтанным характером обретения суверенитета и неподготовленностью к самостоятельному развитию. Огромная зависимость от России, экономическая нестабильность и гражданская война в Таджикистане.

1 Хидоятов Г. А. Моя родная история. Ташкент, 1990. С.8- Халфин Н. А. Политика России в Средней Азии и англо-русское соперничество. 1857−1876. Дис. д-ра ист.наук., 1961. С. 5 и др. обусловили нарастание в регионе интеграционных тенденций. В январе 1993 года лидеры Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Киргизии и Таджикистана на встрече в Ташкенте договорились о реализации ряда совместных проектов и приняли решение о том, что регион отныне будет носить официальное название «Центральная Азия».

Решения Ташкентской встречи ознаменовали появление на постсоветском пространстве нового регионального объединения с четкими географическими очертаниями. Симптоматично, что Казахстан недвусмысленно определил свою региональную и культурно-цивилизационную принадлежность в рамках СНГ.

Несмотря на то, что итоги Ташкентской встречи были восприняты в России как угроза ее национальным интересам, термин «Центральная Азия» получил широкое распространение в отечественной историографии1 и быстро вытеснил прежнее выражение «республики Средней Азии и Казахстан». Этому способствовали географическое и социокультурное единство региона, а также новый статус образующих его государств в мировом сообществе. Если до 1917 года Средняя Азия воспринималась как отсталая периферия Российской империи, в годы существования СССР — как союзные республики, находившиеся в сильной зависимости от центра, то после 1991 года страны Центральной Азии стали полноправными субъектами международных отношений. Свою роль в утверждении нового понятия сыграло и распространенное в начале 90-х гг. мнение о том, что Россия, вытесняемая Ираном и Турцией, теряет свое влияние в этом регионе.

Однако, термин «Средняя Азия» по-прежнему употребляется в отечественной историографии, хотя в обозначении территориальных рамок историки иногда расходятся. Так, например, О. И. Жигалина обозначает понятием «Средняя Азия» ту часть Внутренней Азии, которая.

1 Восток и Россия на рубеже XXI века. M., 1998. С. 344. охватывает среднеазиатские ханства (Хиву, Бухару, Коканд), а также Туркмению без Казахстана1. А В. В. Корнеев включает в эту географическую область современные государства Узбекистан, Л.

Таджикистан, Туркмению, Киргизию и южную часть Казахстана. По его мнению термины «Туркестанский край», «Туркестанское генерал-губернаторство», «Туркестан» использовались в официальных документах для обозначения российских владений в Средней Азии. Таким образом, историк идентифицирует понятия «Туркестанское генерал-губернаторство» и «Туркестанский край», что не является правильным. Термин «Туркестан» является более древним, нежели термин «Средняя Азия», Туркестанское генерал-губернаторство образовалось только в 1867 году.

Таким образом, в течение Х1Х-ХХвв. изменения политической карты региона приводили к периодической смене понятийного аппарата исторической науки. Суверенизация республик Средней Азии и Казахстана привела к формированию новой геополитической реальности, появление которой с неизбежностью отразилось на терминологии, а, следовательно, на исследовательских парадигмах российской историографии. Автор исследования считает, что, если речь идет о второй половине XIX века, уместно употреблять название «Туркестан» или «Средняя Азия», советский период должен быть представлен термином «республики Средней Азии и Казахстан», а в постсоветское время регион носит название «Центральная Азия», определенное ему лидерами государств на Ташкентской встрече.

Исходя из вышесказанного, для отражения специфики того времени, к которому относится исследование, целесообразным является употребление.

1 Жигалина О. И. Россия и Средняя Азия: контакты и взаимоотношения в колониальный периоД. // Исламские страны и регионы: история и современность. М., 1994. С. 123.

2 Корнеев В. В. Управление Туркестанским краем: реальность и «правовые мечтания» (60-е гг. XIX в. -февраль 1917 г.). //Вопросы истории. 2001. № 7. С. 56. термина «Туркестанский край» или «Туркестан». Поскольку чаще всего русские и советские историки использовали понятие «Средняя Азия», то его также следует оставить для дальнейшего употребления.

Высокая научно-практическая значимость проблемы, ее актуальность и недостаточная разработанность обусловили выбор темы настоящего исследования. Целостное представление об историографии вопроса присоединения Туркестана к России необходимо получить при комплексном подходе, оценив итоги изучения данной темы на разных этапах развития отечественной и национальной историографии.

Объектом исследования является дореволюционная, советская и современная историография проблемы присоединения Туркестанского края к России.

Предметом изучения является сложный и противоречивый процесс накопления и развития научных знаний, движения исторической мысли по избранной теме, опубликованные исторические исследования, отразившие процесс присоединения Туркестана к России, формирование и развитие концептуальных подходов, их сравнительный анализ.

Цель диссертации состоит в системном историографическом анализе исторической литературы, направленном на выявление позиций и взглядов авторов по проблемам присоединения, его хода и последствий, постановке узловых проблем дальнейшего исследования истории присоединения Туркестанского края к России.

Исходя из данной цели, автор определяет следующий круг задач:

— проанализировать работы дореволюционных авторов и определить особенности оценки присоединения русскими исследователями, местными историками, их концептуальный подход;

— охарактеризовать особенности становления советской историографии присоединения Туркестана к России;

— провести сравнительный анализ концепций присоединения в историографии советского периода;

— определить основные направления проблемы в современной отечественной историографии;

— выяснить подход современных национальных исследователей к проблеме присоединения;

— дать классификацию и провести сопоставительный анализ всей имеющейся литературы по данной проблеме с учетом использования архивных материалов;

— показать значение терминологии в концептуальном подходе;

— определить неизученные или слабо освещенные вопросы и предложить рекомендации по организации будущей исследовательской работы.

В рамки реализации поставленной цели и определенных автором объекта и предмета исследования не входит связанная с ними, но требующая отдельного рассмотрения зарубежная историография проблемы.

Теоретико-методологическая база исследования. Строгая научная объективность может быть обеспечена лишь при выверенной методологии исследования. Радикальным сдвигом в методологической области можно считать изменение отношения историков к произведениям классиков марксизма-ленинизма, которые в советской исторической науке всегда рассматривались как методологическая основа, на которую нужно было опираться без всякого критического осмысления. В настоящее время необходимо учитывать как опыт историографического недавнего прошлого, так и новейшие изыскания историков, активно включающих в свой методологический арсенал результаты работы разных школ зарубежной исторической науки. Методологический аспект историографии проявляется еще одной гранью: интегрированность в современность, что расширяет ее социальную, политическую и идеологическую функции. В историографии с помощью комплекса подходов решаются научно-исследовательские задачи.

Основополагающими принципами всякого исторического и историографического исследования автор считает объективность и историзм, следование которым приводит к действительно достоверным научным результатам. Объективность в историографическом исследовании необходима для максимально возможной нейтрализации предвзятого отношения при интерпретации и оценке факта. Чтобы быть объективным, историограф должен стремиться избежать конъюнктуры, чему призван помочь принцип историзма. Историограф должен раскрыть факты, влияющие на позицию, взгляды, концепцию автора анализируемого исторического произведения, то есть изучить социально-субъективное, классовое, партийное в подходе автора к подбору исторических фактов и их интерпретации. Принцип историзма требует от историографа изучать историческое произведение в конкретно-исторических условиях его появления, оценивать заслуги автора по сравнению с предшествующим, а не последующим уровнем исторических знаний. Одновременно этот принцип запрещает историографу модернизацию исторических произведений, перенесение на них и их авторов «императивов» сегодняшнего дня.

С принципом историзма тесно связан принцип системно-структурного анализа, который предусматривает рассмотрение любого развивающегося явления как определенной системы, обладающей соответствующей структурой и функциональной значимостью. Он направлен на выяснение места указанного произведения в ряду ему подобных, появившихся в одно и то же время.

Эти основные принципы и составили методологическую основу исследования.

В целях реализации поставленных задач использовались такие методы исследования как проблемно-хронологический, синхронистический, сравнительно-исторический, историко-генетический и типологический. Автор старался также придерживаться метода морально-этического свойства — корректности, деликатности в оценке историографических фактов.

Хронологические рамки исследования охватывают весь период изучения рассматриваемой темы от начала наступления России на Туркестан (вторая половина XIX в.) до начала XXI века. Некоторые задачи исследования и концептуального построения диссертации предполагают обращение к историческим фактам и событиям, выходящим за пределы указанного периода.

Научная новизна диссертации состоит в том, что она представляет собой первое в отечественной исторической науке обобщающее исследование, специально посвященное анализу всего комплекса трудов в совокупности с архивными материалами по истории присоединения Туркестанского края к России от начала ее изучения до настоящего времени. В диссертации дана обстоятельная характеристика этапов историографии проблемы, изменения направленности, тематики и содержания ее изучения, выявлены ведущие тенденции, результаты и определены перспективы дальнейшего развития историографии присоединения Туркестанского края к России.

История развития всей научной мысли в исследованиях историков по данному вопросу в разные периоды рассматривается во всей противоречивости ее выражения, в диалектике сопоставительного анализа. В работе отмечаются позитивные и негативные стороны исторической литературы дореволюционного, советского и постсоветского периодов, определяется тот багаж исторических знаний, который прошел испытание временем, и подвергаются критике псевдонаучные выводы, послужившие питательной почвой для зарождения тенденций типа «колониального господства России в Туркестане», «уничтожения самобытности народов Туркестана», «ущемления национального достоинства и гордости туркестанских народов» и тому подобное.

Существенным признаком научной новизны диссертации является переосмысление и раскрытие слабо освещенных аспектов в историографии присоединения Туркестана к России, например, наличие и использование исламского фактора.

Практическая значимость работы обуславливается тем, что систематизированный в диссертации историографический материал, сделанные теоретические обобщения помогут восстановить существующие пробелы в историографии присоединения Туркестана к России и в освещении истории русско-среднеазиатских взаимоотношений. Она определяется также насущной необходимостью для историков, политологов, государственных и общественных деятелей составить объективное представление о научных результатах и перспективах изучения истории присоединения Туркестанского края к России как составной части военной, политической, социальной истории Отечества, а также содействовать теоретическому обоснованию общественно-политических преобразований.

Работа может быть использована также для демифологизации массового исторического сознания и укрепления его научности, воспитания патриотизма, в процессе преподавания общих и специальных курсов по истории России, при подготовке фундаментальных трудов по истории Отечества. Материалы данного исследования представляют интерес при подготовке общих и специальных курсов по историографии.

Источниковая база исследования. Анализ источников основан на общих принципах исторической науки, подразумевает объективность, историзм, учет всей совокупности обстоятельств их создания и научной судьбы (в том числе авторство, мотивы и цель, достоверность, политическое и научное значение). При опоре на указанные выше принципы и методы для рассмотрения широкого круга источников, анализируемых в диссертации, обеспечивается достоверность исследования.

В данной историографической работе использовались три группы источников. Первую, основную группу источников составляет научная историческая литература. К ней относятся опубликованные работы исследователей дореволюционного периода, оставившие информацию о ходе и результатах присоединения Туркестана к Россииисследования советских ученых, внесших большой вклад в разработку многих аспектов присоединения, но не свободных от идеологических установоктруды современных российских историков, отражающих данную проблему с позиций сегодняшнего дняработы национальных историков, рассматривающих проблему присоединения Туркестана к России в зависимости от позиции своего правительства. По характеру их можно разделить на два вида:

— Отчеты, донесения, периодическая печать дореволюционного периода, где находятся сведения об исторических событиях, характеристика военных действий, ход проведения реформ. Существенную часть составляют мемуары участников и очевидцев событий, как со стороны русских, так и со стороны представителей народов Туркестана. Этот специфический вид источников требует особо внимательного подхода и учета таких моментов, как время и условия их написания, документальная оснащенность, идейная и политическая позиция автора, его социальный статус и личная судьба.

— Научные труды и исследования — при анализе данного вида источников, важно определение концептуального подхода автора, необходимо учитывать субъективные и объективные факторы, влияющие на взгляды историков.

Вторую группу источников составили архивные документы и материалы, непосредственно связанные с данной темой. Интересные данные были извлечены из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), отдела письменных источников государственного исторического музея (ГИМ ОПИ), отдела рукописей Российской государственной библиотеки (РГБ ОР). Обширные и разнохарактерные архивные источники содержат ценные сведения по истории присоединения Туркестана к России, а также истории становления взаимоотношений России со среднеазиатскими ханствами.

К третьей группе источников относятся опубликованные источники. Прежде всего, следует отметить «Материалы для статистики Туркестанского края», «Положение об управлении Туркестанского края», «Материалы для истории Хивинского похода», «Полное географическое описание нашего отечества. Россия. Туркестанский край», которые опубликованы в дореволюционный период. Важной источниковой основой являются сводный «Туркестанский сборник» и сборник А. Г. Серебренникова, включающие соответственно 594 и 74 тома. В них содержится огромная источниковая информация, которая сконцентрирована в сброшюрованных вырезках из газет и журналов, цельных сочинениях и опубликованных документов. К сожалению, из-за того, что эти ценные источники в единственном экземпляре в настоящее время находятся в национальной библиотеке г. Ташкента, их данные использованы лишь частично. Ряд сборников документов и материалов был опубликован в советский период, среди которых представляет интерес сборник «Присоединение Туркмении к России».

В источниковую основу работы положены также издания по общим проблемам истории Туркестана, взаимоотношения России со своими окраинами.

Анализ самого материала, содержащегося в разных группах источников, опирается на проблемно-хронологический принцип, который позволяет комплексно рассмотреть поставленные вопросы, показать динамику, качественные изменения, результаты и перспективы в их изучении.

Привлечение разнообразных источников в их органической взаимосвязи и сравнительном сопоставлении, критическом отборе и анализе позволило выйти на адекватно объективный уровень раскрытия изучаемой темы.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертации были изложены в двух монографиях (объемом 27 п.л.), ряде научных статей, тезисов докладов, учебных пособий, общий объем которых составляет 75,18 п.л. Основные положения и выводы докладывались на научных конференциях и семинарах.

Структура и основное содержание диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

ВЫВОДЫ КIV ГЛАВЕ:

Проведя анализ исторических работ, созданных историками постсоветского периода по проблеме присоединения Туркестана к России, автор приходит к следующим выводам:

1. В современной российской историографии вопроса используются достижения дореволюционной и советской историографии.

2. Специальных работ, посвященных данной проблеме, историками не написано. Присоединение Туркестана к России рассматривается в рамках вопроса о национальной политике.

3. Реанимируется «имперская идея», с точки зрения которой историки рассматривают вопрос присоединения Туркестана к России.

4. Главное внимание в постсоветской отечественной историографии уделяется анализу административного управления в Туркестанском крае с целью выяснить, что дала Россия проживающим здесь народам. Следует заметить, что эта проблема не получила должного развития в советской историографии.

5. Новым моментом в историографии вопроса является рассмотрение исламского фактора с точки зрения использования его российской администрацией для проведения реформ, и российской дипломатией в англо-русской борьбе за сферы влияния в Центральной Азии. Этот вопрос не поднимался советскими историками.

6. У современных российских историков отсутствует единая точка зрения относительно причин российского наступления на Туркестан.

7. В российской историографии рассматривается вопрос относительно статуса Туркестана, доказывается, что Туркестан являлся не колонией, а национальной окраиной России.

8. В большинстве своем историки склонны подчеркивать положительное влияние, оказанное Российской империей на Туркестанский край.

9. Для работ национальных историков (Казахстана, Узбекистана, Таджикистана) присуще этновеличие, удревнение своей истории, героизация прошлого, демонстрация собственной самобытности.

10.Казахстанская историография представлена двумя концепциями по рассматриваемой проблеме: изначальное завоевание казахских жузов Россией и, сначала добровольное подданство, а затем завоевание.

11.Большое внимание в национальной историографии Казахстана и Узбекистана занимает личностный подход, который призван объяснить историческую ситуацию влиянием какой-либо определенной личности.

12.0тношение к России и казахских и узбекских историков, как к колониальному государству.

13.Казахские историки признают термины «присоединение» и «завоевание», исходя из неоднозначности данного процесса для Казахстана. Узбекские историки используют только термин «завоевание».

14.Болыное внимание казахскими, узбекскими и таджикскими историками на современном этапе уделяется историографии проблемы.

15.В отличие от казахских и узбекских историков таджикские исследователи проблемы признают положительную роль России в Туркестанском крае.

1 б. Подчеркивая колониальную сущность царизма, таджикские историки все же видят разницу в колониальной политике России и европейских государств.

17.Таджикские историки сохраняют прежнюю терминологию «присоединения» Таджикистана к России, хотя используют и термин «завоевание».

Заключение

.

Проследив развитие историографии вопроса присоединения Туркестана к России на протяжении второй половины XIX — начала XXI в., можно сделать вывод о том, что данная проблема всегда находилась в центре внимания исторической науки. Каждому периоду было свойственно свое видение и оценка этого процесса. Для объективного анализа историографии проблемы надо учитывать то, что на концептуальный подход влияли идеологические факторы и изменение социально-экономической ситуации.

Наступление России на Туркестанский край составило длительный исторический процесс. Интерес к данному региону Россия испытывала всегда. До окончания Крымской войны движение России в Среднюю Азию шло постепенно и носило экономический характер. В какой-то мере она напоминает колонизацию Сибири, затянувшуюся почти на два столетия, и, видимо, с течением времени и здесь Россия добилась бы тех же результатов, не прибегая к крупным вооруженным конфликтам, ограничиваясь мелкими стычками и постепенным экономическим завоеванием края с последующем установлением политического господства. Российское правительство проводило разведку местности, отправляя в Среднюю Азию различные миссии, которые носили целенаправленный характер.

В ходе наступления на Туркестанский край сменилась обширная историческая литература, которая включает в себя труды русских исследователей, историков-профессионалов, путешественников, чиновников, военных и общественных деятелей. Большое значение имеют дневники и воспоминания участников и очевидцев событий, работы представителей коренного населения.

Осуществленный анализ показывает, что развитие российской историографии определялось идеологией и характером внешней политики царизма. Внешнеполитические проблемы в дореволюционной историографии разрабатывались гораздо слабее, чем военные. Отчасти это объяснялось секретностью дипломатических архивов и отсутствием публикаций документов по внешней политике России. Поэтому довольно часто труды по этой теме носили публицистический характер. Не было создано общей концепции истории внешней политики российской империи во второй половине XIX века, не определено место среднеазиатской проблемы в решении внешнеполитических задач того периода.

Однако дореволюционная литература содержит довольно богатый фактический материал и включает в себя имевшиеся в то время в наличии историко-экономические и статистико-этнографические данные.

Огромная роль принадлежит русской прессе, которая с началом русского наступления на Туркестан открыто призывала к активным политическим действиям в Средней Азии. Царское правительство понимало, как сильно влияет пресса на общественную мысль, и старалось всячески, чтобы пресса стала оружием в его руках и рупором официальной политики. Как правило, журналы разных направлений — консервативного («Русский вестник», «Исторический вестник» и др.) и либерального («Вестник Европы», «Русская мысль» и др.) поддерживали активную политику царизма в Средней Азии, основываясь на концепции «цивилизаторской миссии» России. Демократические журналы («Дело», «Отечественные записки» и др.) проявляли к Среднеазиатской тематике слабый интерес.

В российских журналах публиковались воспоминания участников и очевидцев событий во время наступления России на Туркестан. Обширная мемуарная литература отражает весь ход военного продвижения России в Туркестан. Достоинством данного вида литературы является то, что участники походов довольно подробно описывают военные действия, как правило, не приукрашивая события, отражая и победы и поражения русских войск. Кроме того, мемуарная литература отразила различные точки зрения по среднеазиатскому вопросу, имеющиеся в русском обществе — от консервативных и либеральных взглядов до демократических. Однако большинство мемуаристов базировалось на официальной версии «охраны границ от кочевников» и «цивилизаторской миссии» России по отношению к нерусским народностям. Кроме того, мемуары отражают субъективную точку зрения автора.

Более полную картину военных действий дают работы представителей коренного народа. Как правило, они были противниками России, поэтому сопоставление мемуаров русских участников событий и работ местных историков позволяют создать более объективную картину происходящих событий. Например, являясь представителями двух противоположных лагерей, и мемуаристы, и очевидцы событий коренного народа, тем не менее, солидарны в том, что основной причиной быстрых побед русской армии являлось техническое и военное превосходство русских войск, непродуманность действий со стороны руководителей сопротивления.

Большое значение имеет описание местными историками битв, которые не были отражены в мемуарной литературе. В их работах показано также сопротивление русским войскам в ходе их наступления, названы предводители и участники сопротивления. Из работ местных историков становится ясно, что основное сопротивление было организовано мусульманским духовенством, объявившим джихад России.

К сожалению, работы представителей коренного народа были незнакомы русским историкам — востоковедам. Их исследования представляют собой первый опыт научного осмысления проблемы. Первые исследователи публиковали свои труды в виде небольших очерков в журналах различного направления. Однако, наряду с ними были опубликованы и солидные труды российских историков.

Российская историография вопроса касалась всех аспектов вопроса проникновения России в Туркестан: физико-географического, административного, этнографического, исторического, социальноэкономического и политического. Как правило, все историки при объяснении причин наступления России на Среднюю Азию придерживались официальной теории «естественных границ». Эта теория объясняет поступательное движение России в Туркестан как естественный ход развития истории человечества, для восстановления и развития арийской расы. В этом они солидарны с авторами многочисленных мемуаров. Однако при объяснении историками причин наступления на Среднюю Азию можно выделить три основные точки зрения: цивилизаторская миссия" России по отношению к нецивилизованным народамнеобходимость обороны границ от кочевников, при этом отмечалась и необходимость противостояния Англииэкономический фактор, необходимость обретения новых рынков и источников сырья.

Российские историки высказывали также критику в адрес царизма, политических и военных деятелей, однако, она не носила принципиального характера. Как правило, ни у кого из исследователей не вызывала сомнения правильность действий правительства, которые оправдывались необходимостью «великой цивилизаторской миссии» России по отношению к отсталым народам Туркестанского края.

Отличительной чертой дореволюционной историографии проблемы является отношение авторов к событиям, происходящим в Туркестане, как к завоевательному процессу. Несмотря на оправдательный характер наступления на Туркестан, авторы единодушно свидетельствуют об экспансионистских намерениях царизма. Русскими авторами придается значение религиозному фактору, особенностям мусульманской религии.

Второй этап русской дореволюционной историографии (90-е гг. XIXначала XX вв.) представлен работами историков, характеризующих в основном административное управление Туркестанским краем. Для этого этапа характерно критическое отношение к произошедшим событиям. Авторы указывали на неполноту реформ, несоблюдение местных традиций, некомпетентность некоторых политических деятелей. В этот период изучение края стало приобретать системные формы и планомерность, поднялось на более высокий уровень научного осмысления. Русские историки приводят данные о начавшемся прогрессе в туркестанском обществе, о положительных последствиях русского завоевания.

Заметное место уделили российские авторы осмыслению противоречий между Россией и Великобританией. В борьбе за установление своего господства в Центральной Азии. Этому вопросу посвящен ряд специальных исследований. Тезисы о «русской угрозе Индии» и «британской угрозе Средней Азии» использовались обеими великими державами в масштабной «внешнеполитической игре» за расширение сферы своего геополитического влияния на Востоке. И это нашло отражение в российской историографии. Российские исследователи в качестве одной из главных причин активизации агрессивных начал во внешней политике России в середине XIX в. называли именно «английскую угрозу». Однако, со временем, особенно в начале XX в., когда наметилось политическое сближение Великобритании и России, на передний план все больше стали выдвигаться экономические интересы Российской империи в Туркестанском крае.

Промежуточный этап между дореволюционной и советской историографией вопроса занимают труды выдающегося русского историка-востоковеда В. В. Бартольда. Он являет собой пример действительно национального историка, не будучи представителем коренной национальности. Основные его труды посвящены древнейшему периоду в истории Туркестана. Наступление России на этот регион в XIX в. Бартольд оценивал как «просветительскую миссию», за что подвергся критике со стороны родоначальника советской исторической науки М. Н. Покровского.

Начальный период советской историографии вопроса (1917;середина 30-х гг.) характеризуется отрицанием богатого опыта исторической науки, которая характеризуется как «дворянско-буржуазная». В это время основное внимание уделяется критике завоевательных мотивов царизма, а Туркестан рассматривается как колония. В концептуальном подходе отразились положения формулы «абсолютного зла». На формирование концепции завоевания повлиял и разрабатываемый в те годы классовый подход.

Во второй половине 30-х гг. в советской исторической науке начинается критика так называемой «школы Покровского», которая характеризуется постепенным отходом от концепции «абсолютного зла» и заменой ее концепцией «наименьшего зла».

В 40−50-е гг. советская историография вопроса оказалась под непосредственным вниманием партийного руководства, чему в немалой степени способствовал подъем патриотических настроений в годы Великой Отечественной войны. Наблюдается постепенный отход от трактовки присоединения народов к России как «наименьшего зла». Термин «завоевание» все чаще подменяется термином «присоединение». Приоритетным становится показ исторической обусловленности присоединения.

В 50-х гг. окончательно отвергается формула «наименьшее зло», как не отвечающая требованиям времени, она заменяется концепцией «прогрессивных последствий присоединения народов к России». Прогрессивность объяснялась проникновением революционных идей в сознание трудящихся Туркестана.

Дальнейшая разработка концепции присоединения отражена в работах 60−80-х гг. При сохранении основных положений концепции, главным становится обоснование добровольного характера присоединения, подчеркивание дружбы народов и прогрессивных последствий этого исторического события. В этот период наблюдается расширение проблематики вопроса. По вопросу о побудительных причинах наступления России на Туркестан мнения историков разделились на тех, кто придерживался точки зрения об экономической первопричине и тех, кто считал первичными политические причины и, прежде всего англо-русское соперничество. Этот аспект проблемы подробно рассматривался историками. К 80-м гг. историки пересматривают отношение к Туркестанскому краю, как к колонии России, и в большинстве своем склоняются к рассмотрению региона в качестве национальной окраины России, где происходили те же процессы, что и в центре. Однако большинство историков подчеркивают колониальный характер русской администрации.

В 80-х гг. концепция «добровольного присоединения и его прогрессивного значения» достигает своего апогея. Для работ, написанных в данный период характерно затушевывание негативных последствий колониальной политики и развитие формулы прогрессивности российского империализма, несмотря на его реакционность, что способствовало проявлению идеи разделения России: Россия царская, реакционная и Россия передовой культуры и свободомыслия. В трудах историков осуждалась первая Россия и возвеличивалась вторая. В конце 80-х гг. в советской историографии окончательно складываются три основные концепции: прогрессивные последствия присоединения Туркестана к Россиидобровольное присоединение народов Туркестана к Россииучастие трудящихся масс Туркестана в революционной борьбе во главе с «великим русским народом».

Особенностью советского этапа историографии является идеологический диктат, наличие социального заказа, что привело к появлению большого числа одинаковых работ. Тем не менее, нельзя отрицать вклад советских историков в исследование проблемы. В советский период был создан ряд фундаментальных трудов, не потерявших своего значения и в наши дни. Несмотря на давление концептуального подхода прогрессивных последствий присоединения, советскими историками был разработан ряд тем, расширяющих проблематику вопроса: взаимоотношения туркестанских ханств не только с Россией, но и с другими соседними государствами, анализ русской прессы периода присоединения Туркестана к России, административное управление Туркестанским краем после его присоединения к России, внешняя политика России в азиатском регионе и другие.

Если проводить параллель между дореволюционной и советской литературой, то на первый взгляд они представляют полную противоположность друг другу, что выражалось, прежде всего, в терминологии — окончательной замене термина «завоевание» термином «присоединение». Советская историография отличается более полным научным содержанием исследований, хотя и «грешит» увлеченностью классовой идеологией и марксистской методологией.

Однако, при более внимательном рассмотрении можно обнаружить и точки соприкосновения. Например, в историографии того и другого периода большое значение уделялось вопросу англо-русского соперничества. Разработке этого вопроса с целью доказать отсутствие «русской угрозы» Индии посвящен ряд работ как дореволюционных, так и советских историков. Точки соприкосновения можно найти и в объяснении статуса присоединенных территорий. В советской историографии более позднего периода (60−80-е гт. XX в.) присоединенные к России туркестанские территории рассматривались как национальные окраины России. Дореволюционные авторы также не относились к этим территориям, как к колониям, во всяком случае не употребляли этот термин.

С начала 90-х гг. после создания СНГ в связи с изменением политической ситуации наблюдается пересмотр и отказ от прежних концепций. Причем, создание отдельных государств на развалинах некогда единого СССР вызвало у историков желание создать собственную историю, иногда игнорируя историческое наследие.

Постсоветскую историографию вопроса можно разделить на отечественную и национальную, которые существенно отличаются между собой. В современном российском обществе наблюдается процесс становления новой историографии вопроса. Российские историки, используя в своих работах достижения дореволюционной и советской историографии, отдают предпочтение дореволюционной. В частности, наблюдается возрождение «имперской идеи», которая была присуща работам досоветского периода. Как известно, в советский период само понятие «империя» несло исключительно отрицательную смысловую нагрузку. В настоящее время российские историки не находят в этом понятии негативного оттенка. Напротив, историки стремятся расширить понятие «империя», как особого типа политической организации, использовать имперские характеристики при изучении российской исторической реальности. С точки зрения «имперской идеи», которая призвана объяснить закономерность расширения границ России, рассматривается вопрос о присоединении народов Туркестана к России. Специальных работ, посвященных этой проблеме, российскими историками пока не создано, она рассматривается в рамках вопроса о национальной политике России. Главное внимание историками уделяется анализу административного управления в Туркестане с целью показать, что дала Россия данному региону.

Относительно причин российского наступления на Туркестан, точки зрения историков расходятся, что, впрочем, было характерно и для дореволюционной и советской историографии. Большое внимание, по-прежнему уделяется англо-русскому соперничеству в регионе. Относительно статуса вновь присоединенных территорий отечественные историки придерживаются традиционного взгляда, что Туркестан являлся национальной окраиной России. Здесь продемонстрирована полная преемственность прежнего опыта изучения вопроса.

Присоединение Туркестана к России современные российские историки считают явлением прогрессивным, последствия этого процесса признаются положительными. Однако, если советские историки рассматривали прогресс с точки зрения оказания революционного влияния со стороны российского пролетариата, то современные российские историки видят прогрессивные последствия в приобщении народов Туркестана к европейскому универсализму при помощи русской администрации. Историки единодушны во мнении о том, что русская администрация в Туркестане бережно относилась к национальным традициям и культуре, и в то же время способствовала прогрессивному развитию региона, развивая местную промышленность, улучшая технологию сельского хозяйства, проводя административные реформы, поднимая общую культуру.

Новым аспектом изучения проблемы в современной российской историографии вопроса можно считать использование «исламского фактора» для объяснения поведения русской администрации, а также демонстрации его использования в англо-русской борьбе за регион. Если в дореволюционной историографии этому аспекту и уделялось внимание, хотя и явно недостаточное, то в советской историографии в эпоху господства атеизма этот вопрос вообще игнорировался.

Существенным образом отличается от российской историографии объяснение ряда фактов в работах национальных историков. В их трактовках стирается до неразличимости грань между «экспансионистскими стремлениями царизма» и «национальным эгоизмом» постсоветской России. «Свои» же националисты выступают в этически полноценной роли восстановления национальной и культурной уникальности. Для работ ряда национальных историков присуще этновеличие, удревнение своей истории, героизация прошлого, демонстрация национальной самобытности.

В отличие от российской историографии историки бывших советских республик уделяют очень большое внимание вопросу «присоединения Туркестана к России с целью показать захватнические устремления России, продемонстрировать «колониальное угнетение» нерусских народов, убедить читателей в стремлении России в уничтожении самобытности населения Туркестана.

В настоящей работе рассмотрены точки зрения по данной проблеме историков трех суверенных государств — Казахстана, Узбекистана, Таджикистана. При подробном изучении историографии вопроса в трех государствах видны как общие взгляды и выводы, так и различия в трактовке событий.

Следует также иметь в виду то, что на формирование взглядов историков оказывает большое влияние идеология государства, отношение к России со стороны правительства и средства массовой информации. Так, например, в Казахстане, президент которого известен своей центристской позицией по отношению к России и центральноазиатским государствам, историография вопроса представлена двумя основными концепциями: изначальное завоевание казахских жузов Россией и сначала добровольное подданство, а затем завоевание. Казахские историки, признавая Россию колониальным государством, наряду с термином «завоевание» используют термин «присоединение».

Узбекские историки настроены более воинственно по отношению к России. На формирование их взглядов большое влияние оказывает позиция президента И. А. Каримова и средства массовой информации. Процесс присоединения Туркестана к России историки однозначно считают колониальным, приведшим исключительно к негативным последствиям для коренного народа. Термин «присоединение» узбекскими историками единодушно подменяется термином «завоевание».

Общими тенденциями в историографии вопроса двух государств можно считать личностный подход в истории, который призван объяснить сложившуюся историческую ситуацию влиянием какой-либо определенной личности.

В отличие от казахских и узбекских историков таджикские исследователи проблемы признают положительную роль России в Туркестанском крае. Подчеркивая колониальную сущность царизма, таджикские историки все же видят разницу в колониальной политике России и европейских государств. Таджикские историки сохраняют термин «присоединение», хотя и используют термин «завоевание».

Таким образом, отказ от советского концептуального подхода привел историков Узбекистана к восприятию процесса присоединения Туркестана к России как исключительно «колониального завоевания» с крайне негативными последствиями для народов региона. Что же касается Казахстана, то, несмотря на наличие крайних точек зрения, казахские историки придерживаются двух основных подходов: исключительно завоевание и первоначально добровольное присоединение, а затем завоевание.

Надо сказать, что отказываясь от концепции «добровольного присоединения и его прогрессивных последствий», окончательно сложившейся в 80-х гг., узбекские историки полностью восприняли концепцию «абсолютного зла», господствующую в 20 — начале 30-х гг., а казахские историки взяли на вооружение более мягкую концепцию «наименьшего зла»: вхождение в Российскую империю представляет собой выбор «наименьшего зла» вместо зла «абсолютного». Негативное отношение к понятию «империя» казахские и узбекские историки также унаследовали от советской историографии.

Общим для всех трех периодов развития историографии вопроса является интерес к англо-русскому соперничеству, как к основному фактору наступления России на Туркестан. Во всех трех периодах историографии рассматривалась проблема административного управления Туркестанским краем, однако в советской историографии этот вопрос не получил должного развития из-за идеологического давления, которое предписывало историкам не хвалить царскую администрацию, а прогрессивные последствия объяснять только революционным влиянием русского пролетариата.

Историография вопроса присоединения Туркестана к России в своем развитии прошла те же этапы, что и вся историческая наука в целом. Однако, основываясь на изменении концептуальных подходов в историографии вопроса, автор считает возможным выделить следующие периоды:

1. 60−90-е гг. XIX в.: первичное научное осмысление проблемы. Авторы, описывая военные походы русских войск, в основном основывались на концепции «цивилизаторской миссии России».

2. 90-е гг. XIX — начало XX в.: в работах историков наблюдается более критический взгляд на проблему. Авторы в основном уделяют внимание административным преобразованиям в Туркестанском крае.

3. 1917;середина 30-х гг.: начальный этап советской историографии. Характеризуется отрицанием прежних работ дореволюционных историков. Дается крайне негативная оценка присоединения Туркестанского края, который считается колонией России. Господствующей становится концепция «абсолютного зла», подчеркиваются отрицательные последствия присоединения для народов Туркестана.

4. Середина 30-х -50-е гг.: характеризуется пересмотром концепции «абсолютного зла» и заменой ее «наименьшим злом», которая указывает альтернативность выбора народами Туркестана. Начинается постепенный отказ от термина «завоевание».

5. 60−80-е гг.: наблюдается отказ от прежней концепции, которая заменяется концепцией «исторической обусловленности» и прогрессивных последствий" присоединения Туркестана к России. Прогресс объясняется приобщением масс к революционной борьбе под руководством «великого русского народа». При этом подчеркивается добровольный характер присоединения.

6. 90-е гг. XX в. — начало XXI в.: первые попытки переосмысления проблемы. В российской и национальной историографии доминируют различные подходы. Для российской историографии характерны позитивные последствия, для национальной — в основном негативные. Сопоставление работ историков разного поколения с архивными материалами позволило придти к созданию более объективной картины хода и последствий присоединения Туркестанского края к России.

Итак, процесс наступления России на Туркестанский край изначально носил завоевательный характер, не зря все дореволюционные историки употребляли термин «завоевание». В процессе наступления России на Туркестанский край местное население, как правило, не оказывало серьезного сопротивления. Оно было организовано лишь феодально-клерикальными верхами и духовенством края, усматривавшими в российской колонизации опасность для своего «безраздельного» господства и не носило подлинно народного характера. Это, конечно не означает, что присоединение происходило мирно. Кое-где сопротивление было оказано достаточно сильное (например, при Геок-Тепе), что заставило царское правительство серьезно отнестись к среднеазиатскому противнику. Были и случаи добровольного перехода местного населения под власть России (например, Мерв в 1884 г.). Завоевание Туркестана Россией — это сложный многогранный процесс, который включал в себя как сопротивление местного народа, так и добровольное присоединение, и расценивать его однозначно нельзя.

Цели России носили завоевательный характер, поэтому термин «завоевание» является более уместным. Однако, наряду с этим термином уместен и термин «присоединение», так как завоевательный процесс имел продолжение в присоединении завоеванных территорий к России и установления здесь российских административных порядков. Значит, оба термина имеют право на существование, так как они означают перманентный процесс вхождения нерусских народностей Туркестанского края в состав России.

В связи с этим нуждается в конкретизации вопрос о статусе присоединенных территорий. Национальные историки, как правило, утверждают, что Туркестанский край являлся колонией России. Однако, при более внимательном рассмотрении вопроса можно придти к выводу, что вновь присоединенные территории не являлись ни колониями, ни протекторатом или вассальным государством. Это были национальные окраины, стремившиеся к органичному слиянию с Российской империей. Собственно, еще в советское время историки уже пришли к такому умозаключению. Вопрос заключается только в смещении акцентов. Если в советское время историки объясняли неколониальное развитие региона приобщением его населения к революционной борьбе «великого русского народа», то в настоящее время отказ от «колониального развития Туркестана» можно объяснить тем, что Средняя Азия не являлась источником колониальных товаров, ее экономика не приносила доходов казне. Напротив, российская администрация внедряла здесь индустриальное развитие и прогрессивные сельскохозяйственные технологии. Благодаря присоединению к России в Туркестанском крае стала развиваться местная промышленность.

Таким образом, мы подходим к вопросу, который является камнем преткновения историографии российской и национальной. Являлось ли присоединение Туркестана к России прогрессивным явлением, или же оно вело к попранию прав и культуры местного населения, как утверждают историки некоторых бывших республик СССР.

Опираясь на работы дореволюционных историков, очевидцев событий и, самое главное, местных историков, сопоставляя эти работы с архивными документами, можно сделать вывод об очевидности прогрессивных явлений в туркестанском обществе после присоединения к Российской империи. Причем, российская администрация проводила глубоко продуманную политику, отказавшись поначалу от введения русского законодательства на всей завоеванной территории и сохраняя патриархальные порядки, не вмешиваясь в уклад местной жизни и оставляя значительную часть суверенитета местной элите. Происходило постепенное интегрирование туркестанских структур с общероссийскими.

Интересы и права коренного населения не были ущемлены. Напротив, был оставлен шариатский суд, местные мактабы и медресе. Можно сказать, что речь шла о своего рода негласном компромиссе. Этому было очень серьезное объяснение. Дело в том, что к тому времени регион находился в глубоком кризисе. В связи с открытием новых путей в Индию и освоением ее англичанами «шелковый путь» потерял былое значение, прежние торговые связи распались, и экономика все больше скатывалась к застою. За этим, естественно, следовала и политическая нестабильность. Оттого-то восточная элита и соглашалась на компромисс с Россией и, поступаясь частью своего суверенитета, выигрывала в стабильности под эгидой русского царя. А покой в обществе — это главное, что, согласно мусульманской религии, оправдывает светскую власть. Действия русской администрации можно квалифицировать как уважение к традиционной религиозной жизни, учету исламского фактора. А, как известно, ислам — это основа жизни мусульманского населения.

Историки второго поколения дореволюционной историографии даже сетовали на то, что русская власть в регионе недостаточно жесткая, что приводит к всевозможным негативным последствиям. Конечно, было бы серьезной ошибкой идеализировать политику России в Туркестанском крае и отношение русских военных властей к местному населению. Россия была страной капиталистической, и альтруистические побуждения были чужды ее правительству. Оно преследовало здесь интересы правящих кругов, и его мало трогали судьбы местного населения. Нельзя сбрасывать со счетов и так называемый человеческий фактор. От конкретной личности, стоящей во главе административного управления, зависело очень многое. И некоторые деятели русской администрации, допуская перегибы в национальной политике, тем самым не способствовали улучшению отношений между коренным народом и русскими.

Однако в целом действия российской администрации были направлены не на уничтожение, а на сохранение национальной самобытности. Собственные интересы вынудили ее проявлять до поры до времени сдержанность и видимую лояльность, которые в сочетании с запоздалым вторжением русского капитала в Туркестан делали русское управление внешне не столь жестоким, как английское владычество в Индии.

Россия не была колониальной державой в прямом смысле слова, как, например, Англия. Умудренная опытом покорения Кавказа, Россия, в отличие от Англии, не стремилась к уничтожению устоев и традиций среднеазиатского общества. Русские никогда не являлись господствующим народом, они вполне терпимо относились к национальным обычаям и традициям, уважали их. Русское господство, привнося с собой элементы просвещения, сыграло вполне определенную роль в разрушении средневекового застоя и замкнутости. Много было сделано для преодоления невежества и фанатизма, открывались туземные школы, гимназии, создавались библиотеки, молодежь из знатных семей направлялась для обучения в Петербург, принимались меры к развитию лесоводства, шелководства, рисоводства и, конечно, хлопководства, издавались законы, не противоречащие шариату, в частности мусульманскому земельному праву. Были созданы условия для перехода кочевников в оседлое состояние.

Для этого они освобождались от податей в течение пяти лет и пожизненноот воинской обязанности (этот порядок действовал с 1868 по 1891 гг.).

Россия вынуждена была действовать гибкими методами. Не слишком форсируя перемены, она, тем не менее, способствовала развитию региона. Следует иметь в виду, что царская Россия не располагала столь длительным сроком, как Британия в своих колониях для трансформации средневекового общества. Достойно удивления, как много за какие-то пятьдесят лет Россия сумела сделать для развития огромной территории края и приобщения его к достижениям европейской цивилизации.

Другим, не менее важным последствием было изменение экономической и культурно-исторической ориентации региона с Юга на Север.

Наконец, утверждение России в Средней Азии способствовало сохранению независимости соседних азиатских государств — Персии и Афганистана, подчинения которых Англия настойчиво добивалась в течение всего XIX столетия. Появление России в Средней Азии изменило обстановку и принудило Англию сменить свою тактику, хотя цели оставались прежними.

Так что, каковы бы ни были первоначальные мотивы русского правительства, побудившие его к завоеванию Туркестанского края, перемены, которые объективно и закономерно произошли в судьбах среднеазиатских народов, имели положительные результаты.

Современное состояние историографии присоединения Туркестана к России показывает необходимость разработки ряда проблем: в русле углубления имперской проблематики рассмотрение взаимоотношения России и Туркестанаопределение места среднеазиатской проблемы во внешней политике России в Х1Х-ХХ вв.- исследование влияния исламского фактора на отношение к России в период присоединения Туркестана. Эта задача представляется особенно актуальной, когда мир находится под угрозой исламского фундаментализма и терроризма.

Серьезному исследованию требуется подвергнуть понятийный аппарат проблемы, который на современном этапе вызывает многочисленные дискуссии.

Назрела также потребность создания цельного научного исследования проблемы присоединения Туркестана к России в сопоставительном анализе российской и зарубежной историографии.