Проблемы смысла истории и природы власти: На материале древнерусской литературы

Социальная философия является опытом самосознания исторического субъекта и рассматривает, в том числе такие вопросы, как закономерность исторического процесса, назначение истории, смысл и цель истории, роль личности в истории. На абстрактном уровне можно констатировать, что, решая проблему смысла истории, человек пытается выразить формулу своего присутствия в истории, формулу приятия истории как процесса человеческой жизни.

Рассматривая вопрос о власти, человек пытается оправдать как сам институт власти, так и свое отношение к власти с метафизических, аксиологических и практических позиций.

И смысл истории, и природа власти — не вопросы к обществу со стороны личности, но и работа личности по осознанию и организации своего присутствия в обществе. Сознание социума и самосознание личности здесь пересекаются.

Актуальность темы

Избранная тема актуальна на нескольких уровнях функционирования общественного сознания.

В первую очередь, она актуальна для общественного сознания в целом. Значимость функционирующей в обществе информации о прошлом, формирующей социальную память и обеспечивающей социальную целостность в диахроническом аспекте несомненна.

В современной исторической ситуации социально-философская проблематика востребована в связи с переоценкой всех ценностей, происходящей в современном обществе. В широких слоях общества не только отсутствует адекватное представление о развитии русской национальной мысли в этом направлении, но и уверенность в необходимости постановки социально-философских вопросов в русле национального самосознания.

Публицистическая литература поражает своим субъективизмом, не утруждает себя анализом достаточно сложных и спорных проблем, утверждает в общественном сознании стереотипы, создающие искаженное представление о российских духовных традициях. Она навязывает России то прошлое, которое требуется для подтверждения политических взглядов современного автора. Так что подлинное русское средневековье в общественном сознании представляется неоткрытой страницей.

Кроме того, вопросы смысла истории и природы власти являются напряженным пространством сущностного вопрошания теоретической мысли. В 20 веке в гуманитарных науках существует стабильный, неугасающий интерес к средним векам. Он вызван несколькими факторами.

С одной стороны, проблематика, связанная со средневековьем, стала актуальной благодаря активизации западной медиевистики. Отсюда интерес к проблеме ментальности, особенностям средневековой ментальности и национальной окраске ментальности.

Для России медиевистические изыскания разных наук важны еще и тем, что в средние века происходит закладывание основ русского национального менталитета, формирование особенностей национального сознания. Однако здесь возможности медиевистики сковывались марксистской парадигмой, в русле которой невозможно создать аутентичное осмысление средневековья.

Другим фактором является внутренняя динамика развития гуманитарных наук. Обращение к средним векам, к классической доиндустриальной эпохе, вызвано потребностью современной культуры через существенно иное познать свое, увидеть мир через контрасты бытия.

Несмотря на долговременный интерес к этому периоду, даже для специалистов — историков философии русская средневековая мысль представляется малоизученной, особенно в части социальной философии. И это еще раз подтверждает актуальность данной темы. Но самое главное, что исследования в социально-философском русле средневекового периода выглядят иногда малоубедительно или излишне тенденциозно, т.к. слишком узка источниковая база для интерпретации. Прежде чем характеризовать этот период становления русской философской мысли, необходимо создать адекватное современному научному созданию осмысление этой эпохи.

Социальная философия истории есть органическая часть целостного философского мировоззрения. Исходя из специфики русской философской мысли, характеризующейся историософичностью, социально-философская проблематика является составной частью концепций русских философов. Для русской философии рассмотрение данной темы особенно значимо. Проблемы смысла истории и природы власти, даже если они не являются объектом «фундаментального вопрошания» в определенной философской системе, всегда являлись и являются средоточиями напряженного внимания русской философской мысли.

Актуальна и проблема философского анализа нефилософских текстов. При идеографическом видении прошлого, в котором целью является понимание, каждый продукт времени может быть осознан как текст. Конечно, «дух времени», запечатленный в этом тексте, с трудом поддается выражению на инородном ему языке. В данном случае социальное является и субъектом и результатом данного дискурса, а избранные тексты — пространством объективации сознающей себя исторической субъективности.

Проблемы смысла истории и природы власти решаются в данном исследовании на материале древнерусской исторической литературы 11−17вв. Этот период в русской культуре выделяется как особый и с точки зрения истории философии в России.

Хронологические рамки нашей работы обрисовываются очень четко. Первая дата — 11 век — связана с появлением литературы на Руси, возникшей после ее Крещения, которое повлияло на весь уклад и строй жизни.

На протяжении 11−17 веков литература сохраняла общие черты, позволяющие оценивать этот период как условное единство. Грань же между 17 и 18 веками в истории литературы можно провести достаточно четко.

Конец 17 — начало 18 века в истории России знаменуется царствованием Петра 1. Результатом его правления стало не только расширение российских границ, но и изменение статуса страны во внешнеполитической деятельности, не только создание новых государственных учреждений, но утверждение новых обычаев и образа жизни. Уничтожив патриаршество, Петр ликвидировал потенциальное двоевласти в государстве, сделал заменивший патриарха Синод подчиненным не только царю, но и государственным чиновникам.

Изменения в эпоху Петра в России были столь резкими, что современники и потомки считали его правление временем бесспорно рубежным, временем расставания с «древней» Россией.

С точки зрения истории философии эпоха до 18 века бесспорно выделяется авторами, характеризующими ее как предысторию развития философии в России или начальный период развития философской мысли в России.

Причины различия оценок философской мысли на Руси в 11−17вв. лежат в разном использовании термина «философия» применительно к исследуемому периоду. Одни авторы.

Галактионов A.A., Никандров П.Ф.) вкладывают в это понятие строгий смысл, понимая философию как науку с разработанной проблематикой и терминологией. Поэтому они воспринимают этот период как предысторию русской философии, зародышевое ее состояние.

Большинство исследователей (Громов М.Н., Козлов Н. С., Горский B.C., Замалеев А. Ф., Зоц В.А.) толкуют термин более широко, понимая под философией 11 — 17 веков философскую мысль древней Руси, которую занимают проблемы наиболее общего развития природы, общества и человека.

Объектом нашего исследования являются социально-философские идеи и представления русских средневековых авторов.

Предметом изучения являются представления о смысле истории и природе власти, формирующие тексты исторического повествования.

В плане разработанности темы нужно отметить, что попытки подвергнуть этот период осмыслению с точки зрения социально-философской мысли на Руси ограничиваются лишь увязыванием развития социальнофилософской мысли с историческими изменениями в русском государстве. Получается, что у философской мысли на Руси нет внутреннего развития, а все изменения и новшества вызваны внешними толчками.

В качестве источников исследователи ограничиваются узким кругом авторских произведений. Это, как правило, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, «Послания» старца Филофея, произведения круга идей «Москва — Третий Рим», и ряд авторов 17 века. Очевидно, что на такой узкой источниковой базе нельзя создать критерия для внутреннеобусловленной периодизации социально-философской мысли. Поэтому авторы и ограничиваются показом общих черт философии древней Руси, не показывая ее развития, изменений и внутренней борьбы.

Зачастую средневековый материал используют в философских построениях, где он должен подтверждать главные идеи, отстаиваемые автором. Материал, призванный служить доказательством, на самом деле играет роль иллюстрации, поскольку он отрефлексирован через призму философских воззрений автора. Это касается как русских философов (Бердяев H.A., Булгаков С.Н.), так и зарубежных авторов (Тойнби А.Дж., Коллингвуд Р. Дж.).

Ввиду необходимости работы с источниками и их внутренней критики большое внимание было уделено классическим филологическим исследованиям (Лихачев Д.С., Жирмунский В.М.) и историческим исследованиям. Это были как источниковедческие (Пронштейн А.П., Петряев К.Д.), так и обобщающие исследования по истории России до 18 века (Карамзин Н.М., Ключевский В. О., Соловьев С. М., Костомаров Н.И.).

Православная мысль в лице A.A. Тихомирова, В. В. Зеньковского и Г. В. Флоровского поднимает такие проблемы, как развитие русской мысли, в том числе историософской и монархической.

Поскольку в исследовании затрагиваются вопросы средневековой ментальности вообще, использованы работы П. М. Бицилли, А. Я. Гуревича.

Обсуждение проблем власти вызвало потребность в литературе, осмысляющей как проблемы власти вообще (Зуев В.И., Краснов Б. И., Фетисов A.C.), так и в культуре России (Замалеев А.Ф., Осипов И. Д., Золотухина Н. М., Карпец В. И., Белов Г. А., Поздеева И.В.).

Цель работы: на основе анализа источников реконструировать социально-философские взгляды русского средневековья, придав им систематичность.

Реконструкция понимается нами как воссоздание целостного смыслового пространства, запечатленного в конкретном документе или событии. Реконструкция возможна и необходима как высокоэвристичная познавательная процедура.

Задачами исследования являются:

— анализ представлений о смысле истории и природе власти в русском средневековье с характеристикой их структуры и этапов развития;

— обнаружение представлений о динамике и движущих силах истории в их развитии и связи с провиденциальными представлениямивыявление концепций, посвященных пониманию природы власти;

— раскрытие концепций природы власти в их развитии.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что она представляет опыт целостного рассмотрения исторических произведений древнерусской литературы с позиций социальной философии. Работа вводит в оборот социально-философского анализа новый, еще не использованный ранее комплексно, материал.

Особенностью работы является опора на обширный эмпирический материал. Реконструированные на основе источников историософские взгляды позволили вычленить социально-философские идеи русского средневековья и увидеть их динамику.

В работе прослеживается поэтапное развитие провиденциализма, выделяются такие его формы, как: этический, эсхатологический и хилиастический. Автор показывает формирование и борьбу двух концепций власти в 11−17 веках: власть по рождению и власть по призванию, выявляет специфику обеих концепций и раскрывает их взаимодействие.

Новой представляется также попытка проанализировать методы христианской идеологии в оценке исторических событий. Автор показывает, что данная идеология выполняет эвристическую функцию: как опыт понимания истории, собственно идеологическую: формирование отношения к событиям и апологетическую функцию: пропаганда и защита собственного содержания.

Методология исследования обусловлена спецификой изучаемого материала и задачами диссертации. Задача реконструкции социально-философских идей в исторических произведениях древнерусской литературы связана, в первую очередь, с принципиально положительным решением вопроса о правомочности реконструкции идей только по литературным текстам. Конечно, историческое самосознание проявляется, кроме исторических текстов, и в обыденной мотивации, и в исторической деятельности, и в общественной психологии, методах и формах творчества. Социально-исторический контекст вносит в исторический нарратив свои деформации. Т. е. исторически ноуменальные идеи феноменологически отражаются в различных формах.

Но исторический нарратив в каком-то смысле имеет в себе все другие формы феноменологии исторического сознания. Поэтому в данном случае реконструкция ограничивается текстовым материалом. Привлечение нетекстового материала является комплиментарным.

Однако и сама по себе проблема реконструкции философских идей в нефилософских текстах решается неоднозначно. Как правило, социально-философские исследования в таком случае идут по пути поиска произведений, которые содержат осознанную рефлексию по тем или иным интересующим исследователя проблемам. В случае философско-исторических идей это «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, «Послания» старца.

Филофея и произведения 17 века. Такое решение вполне оправдано, но оно не является единственно возможным.

Очевидно, что в случае использования методов выявления скрытой рефлексии можно больше узнать о зарождении социально-философских взглядов на Руси и идеях, в которых они существовали. Положительной стороной такого подхода будет выявление не отдельных, отрывочных и разрозненных, а цельных идей, владевших умами нескольких поколений мыслителей. Работа со средневековыми текстами, в которых в связи с особенностями средневековой ментальности не было принято излагать свою рефлексию, должна опираться на реконструкцию этой рефлексии.

Использованный метод анализа источников позволяет учесть нерефлексивный характер и другие особенности средневековой литературы. Также он обращает нас к неизученному ранее материалу, позволяет охарактеризовать аспекты, оставленные в стороне социально-философской литературой по этому периоду.

Метод состоит в выявлении в произведениях исторической литературы дивинационных моментов. В средневековом произведении форма повествования не позволяет отличить устойчиво использующуюся и давно сложившуюся схему изложения от собственно авторской рефлексии об историческом событии или о ряде событий. Рефлексия автора остается «за кадром», она является предзнанием автора и не всегда отражается в тексте даже в снятом виде. Чтобы выявить тексты с дивинационным содержанием, был применен метод реконструкции вопроса, отвечая на который автор создал свое произведение или (если речь идет о летописи) часть произведения.

При этом было обнаружено, что большая часть исторических произведений отвечает на вопрос: «как произошло данное историческое событие?». Эта группа произведений характеризуется высокой достоверностью фактов, сообщаемых о событии. Повествование идет хронологически, без вставок, без оценки исторических перспектив события или аналогий с прошлым.

При таком подходе автор стремится точно датировать событие, упомянуть его участников. Конечно, некоторая смыслообразующая схема и здесь присутствует. Но это лишь штамп, который традиционно используется в данный период времени. Такие произведения служат достоверными историческими источниками и являются, по сути, предшественниками научной историографии. Такие произведения были исключены из источников данного исследования из-за отсутствия дивинационной компоненты, можно сказать и по-другому: отсутствие какого-либо отражения в тексте рефлексии автора по поводу описываемых событий.

Другая группа произведений характеризуется поиском смысла исторического события, которое находит отражение в структуре и логике произведения. Найти произведение, содержащее дивинационные моменты, можно также с помощью реконструкции вопроса к произведению. Это все остальные вопросы, кроме вопроса: «как произошло историческое событие?». Они могут касаться значения события, его причин, его истоков («почему?», «зачем?», «каково значение?» и другие). В них и творится та схема, которая затем используется авторами произведений первой группы как основа, но здесь она есть дивинационный момент, порождение творчества автора. Такие тексты содержат много материала, избыточного с информационной точки зрения. Фактов же как раз и не хватает, упущены многие исторические герои, хронология неотчетлива. У историков масса проблем с такого рода произведениями. Они подвергаются проверке и зачастую дискредитируются как исторический источник. Они являются предшественниками философско-исторического осмысления истории, поэтому были избраны как источник для данного исследования.

Полученный таким образом материал для анализа социально-философских идей рассматривается как рефлексия, представленная в снятом виде. С вычленением ключевых проблем выкристаллизовались рамки периодов развития социально-философской мысли на Руси, формулировались основные идеи русской историософской мысли того времени.

Источниками работы являются произведения древнерусской литературы, посвященные историческим событиям. Тексты древнерусской литературы не раз подвергались анализу с точки зрения и текстологической, и исторической. Рассматривая их как основу для реконструкции представлений по социальной философии, мы можем использовать их, только реконструируя социально-философские представления авторов и редакторов. Конечно, существуют прямо посвященные социально-философским вопросам сочинения. Но в основном социально-философская рефлексия присутствует в древнерусской литературе в скрытой форме.

Нам кажется, что ближе к задаче выявления собственно предзнания древнерусского автора можно подойти, если философско-исторические представления вычленять на основе реконструкции вопроса, отвечая на который автор и создавал свое произведение. Зная вопрос, можно проследить логику ответа, аргументацию и выявить неявное социально-философское знание, являющееся предзнанием автора.

Материалы и выводы работы могут быть использованы как в научно-исследовательской, так и в научно-педагогической работе. Основные выводы диссертации могут быть использованы при дальнейшем изучении комплекса проблем, связанных с провиденциализмом и концепциями власти. Они могут применяться при подготовке лекций и практических занятий по социальной философии, истории философии и культурологии, при подготовке спецкурсов.

Структура работы определяется внутренней логикой исследования. Логика работы обусловлена, в первую очередь, тем, что именно эти вопросы (смысл истории и природа власти) представляют живой и конкретный интерес для авторов того времени.

Интерес к этим темам не случаен. Проблема смысла истории является первичной формулой принятия истории. Существенно различно восприятие физического и исторического времени, для последнего необходимо увидеть поток изменения, объединенный надсобытийной основой. Эта основа, эта субстанция социальных изменений и сознается как историческое время. Поэтому воспринять смысл истории значит построить отношения, связывающие субъекта самосознания и историческое время. Смысл истории как форма самосознания личности предполагает видение исторического времени и деятельность по выстраиванию отношений к этому историческому времени. Вопрос смысла истории конституирует субъекта отношения и ценностно опредмечивает само отношение. Поэтому вопрос о смысле истории есть не заключительный вопрос философской рефлексии, а первый. Спрашивая о смысле истории, человек создает форму присутствия в истории, т. е. организует способ встречи с историей.

Если власть понимать как механизм социальной организации, обеспечивающей целостность общественного развития, то вопрос о власти — это вопрос о силе, которая делает существующей имеющуюся социальную целостность. Это обеспечивает существование общества как некоей системы, структурированной определенным образом.

Вопрос о природе власти — это требование к выявлению внутренних, сущностных оснований общественной целостности, вопрос о силе, которая делает возможным существование системы.

Для исторического сознания проблема власти — это претензия на обнаружение некоего метода, основания социальности. Субъект исторического самосознания в поисках природы власти пытается обнаружить субстанию и энергию существующей социальности.

Таким образом, решая вопросы о смысле и природе власти, субъект истории самосознания конституирует себя как субъекта.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Экспликация социально-философских представлений, данная в историческом повествовании, проявляет самосознание субъекта этих повествований. Самосознание исторического субъекта на определенном этапе развития трансформируется в самосознание национального субъекта. Это происходит тогда, когда к социально-философским представлениям о смысле истории — прибавляется деятельность, выражаемая идеологически и политически, по обеспечению целостности и сохранения этого субъекта. Интенция целостности и сохранения выражается как в реальной политике (в охране и завоевании новых территорий), аутентичности властных структур данному обществу, так и в самосознании как обосновании субъекта целеполагания и властвования.

Интерпретация жизни человечества не всегда нуждалась в понятии «смысла истории». Античности данный подход к историческим событиям был незнаком. Проблему смысла истории не знает интерпретация исторических событий через столкновение интересов богов, как многие античные авторы представляли себе причины развития истории.

Среди мировоззрений, с необходимостью ставящих вопрос о смысле исторического развития, особое место в европейском сознании занимает христианство. Основу для интерпретации. истории как осмысленного процесса создает христианская догматика.

В постсредневековую эпоху поиск смысла истории в Западной Европе шел через вытеснение в сознании роли Бога некоей абстрактной идеей, которая должна реализовываться в истории, придавая ей смысл (от Дж. Вико до Г. Гегеля).

В русской философской мысли 19−20 веков довольно значительный пласт занимают попытки осмыслить судьбу мира в рамках христианского миропонимания (Вл. Соловьев, H.A. Бердяев, Л.П. Карсавин).

Некоторые философы двадцатого века совсем прекратили поиски смысла истории, объявив его фикцией (например, К. Поппер) — другие создали концепции, снимающие вопрос о смысле (Вяч. Иванов, К. Леонтьев, П. Сорокин).

Осознание смысла исторического развития привносится на Русь с христианскими представлениями о мире. Поэтому постижение смысла истории на Руси не могло проходить иначе, чем через провиденциализм.

Провиденциализм ищет смысл истории за ее пределами, имея в виду то, что история не является абсолютной ценностью, она есть лишь возможность падшего человечества придти иным путем к спасению. Да и самое главное событие человеческой истории — пришествие Сына Божьего — имеет смысл внеисторический. Провиденциализм, видящий смысл истории в сфере Абсолюта, способствует складыванию своеобразной трактовки закономерности истории, направления ее движения, познания истории человеком.

Как парадигма мышления, провиденциализм состоит из «жесткого ядра» — неопровержимых в рамках данной парадигмы фундаментальных допущений, состоящего в поиске смысла истории в сфере Божественного, трансцендентного мируи «предохранительного пояса» вспомогательных гипотез, служащих сохранению эвристических возможностей ядра, окрашивающих провиденциализм каждой эпохи его развития по-своему.

Первым этапом средневекового провиденциализма является провиденциализм этический, рассматривающий все исторические события и исторический процесс в целом в рамках теории Божественного воздаяния. Следующий этап провиденциализма — провиденциализм эсхатологический. Он рассматривает каждое историческое событие в свете закономерного конца истории, как приближающее этот конец, устремляющее к смыслу конца истории.

За этими этапами следует провиденциализм хилиастический. Он живет ожиданием тысячелетнего царства Христова на земле, благоденствием земного государства. Из этого этапа закономерно вырастает деистический провиденциализм. Он согласен, что смысл истории задан Богом, но как он будет реализован и когда это произойдетзависит от человечества.

Идея прогресса чужда провиденциализму по сути, т.к. она означает отказ от трансцендентности смысла истории и является результатом разложения ядра средневекового провиденциального взгляда на историю.

На Руси в 11−17вв. мы видим первые три этапа развития христианского провиденциализма: этический (11-вторая половина 15века), эсхатологический (конец 15−16век), хилиастический (17 век).

Важно, что идеи, определенным образом окрашивающие провиденциализм на том или ином этапе, служат методологической основой для авторов при оценке тех или иных исторических событий.

Поэтому каждый период характеризуется своей историософской идеей, которая одновременно оказывает и определяющее влияние на развитие философско-исторической мысли, и служит методологической основой для осмысления истории.

Главной историософской идеей первого периода служит идея уподобления русской истории истории христианской. Она постулирует тождество событий, происходивших на Руси, с событиями библейскими или из истории христианства. Она знаменует выход национального самосознания из ограниченности, придает национальному характер общехристианского.

Из этой идеи вырастает идея следующего периода провиденциализма — провиденциализма эсхатологического. Она соединяет идею уподобления с выражением сути особой миссии русского народа в истории, и провозглашает Москву (т.е. Русь) третьим Римом. Русь понимается здесь не как нечто атомарное и самозначимое, а как существующее согласно замыслу Творца об истории, наследует христианским царствам и хранит православие, оставшись единственным истинно христианским государством, и никаких наследников у Руси не будет.

Историософской идеей, соответствующей третьему периоду развития провиденциализма на Руси хилиастическому, является развитие идеи «Третьего Рима», передающее суть особой миссии Руси. Это идея Москвы (т.е. Руси) как Нового Иерусалима. Эта идея провозглашала роль Руси как спасительницы народов, не попавших почему-либо в христианскую ойкумену. В результате развития средневековой провиденциальной мысли на Руси складывается идея необходимости установления идеального христианского царства, объединяющего всех христиан. Она служит обоснованию мессианизма и характеризует претензии на надысторическое значение русской истории.

Позициям провиденциализма соответствует взгляд на власть как на богоустановленный институт. Но богоустановленность можно видеть в различных признаках и, следовательно, строить разные концепции власти, что мы и видим в средневековье на Руси.

Одной из концепций понимания власти на Руси является концепция, основанная на идее призвания государя. Здесь власть понимается как явление субстанциональное, а личность правителя — производное, но, несомненно, значимое и значительное. Основные требования к личности правителяисповедание православной веры, исполнение заповедей и нравственное соответствие образцу правителя.

Характерной чертой призванного государя неизменно являлся его совет со знатными людьми государства. Наличие такого совета и согласия в нем означало как бы постоянное обновление союза земли и князя. Таким образом, призвание в данной концепции понимается как призвание двоякое: это и призвание от Бога на престол, ибо без божественной санкции это невозможно, и призвание со стороны народа, которое может проявляться как в активных действиях, так и в пассивных, т. е. проявление лояльности к власти.

Наследственность не является главным критерием легитимности государя, им становится исполнение Божественных заповедей. Личность правителя играет решающую роль, но при этом земному царю следует лишь почитание, его власть не требует слепого, бездумного повиновения.

Другой концепцией власти является концепция, основанная на идее власти по рождению. В ней на первом плане стояла личность правителя, неразрывно связанная с властью как функцией.

Важнейшим критерием легитимности власти в данной концепции было наследование власти благодаря рождению в царской семье в качестве наследника. Отсюда значимость непрерывной передачи власти от одного правителя к другому и критерий легитимности. Самозванчество в рамках этой концепции определяется как присвоение видимости власти, ибо присвоить ее на самом деле невозможно.

Намечая дальнейшие перспективы темы судьбы историософских идей в России, нужно в первую очередь отметить идею петровского времени (начало 17 века). Идеология петровских реформ может быть представлена в идее: «Петербург — имперская столица». Ко времени Екатерины 11 (вторая половина 18 века) эта идея эволюционирует в идеологему «Россия — европейская держава».

Резкая смена идей и обращение к поиску исконных русских начал в царствование Николая 1. Она и сформулирована сжато Уваровым в формуле: «Православие. Самодержавие. Народность». В динамике данных идеологем спор западников и славянофилов может быть представлен как голос екатерининского и николаевского времен.

Рассуждения о русском мессианизме и об особом предназначении России, звучавшие в начале 20 века и в коммунистической идеологии, по существу вторичны, есть рефлексия имеющихся исторических изменений и обслуживают существующую идеологию. Для них, как, например, для «русской идеи», нет исторического самосознания, а есть вариант желаемого исторического содержания, в худшем случае — оправдание реальной политики ссылками на национальное самосознание и особый путь.

Динамика идеологем неразрывно связана с темой исторического сознания субъекта исторического самосознания, проблемой реальности и мнимости исторического действия. Но это темы дальнейшего исследования.