Современное развитие Европейского Союза: международно-правовой подход

Лтуальиость темы и псслсдонлппя. Россия переживает эпоху перемен. Mi>i пытаемся провести глобальное реформирование общества и после распада СССР заново определить своё место в иlpe. Мир также не стоит на месте. Он меняется и по-прежнему многолик. Одним из ближайших соседей России помимо стран СНГ являются европейские государства, объединившиеся в Европейский союз. Выстраивать будущее российского государства без учёта отношений с этим Союзом невозможно. С вступлением в мае 2004 г. в Европейский союз ещё десяти новых стран данная интеграционная группировка превращается в экономический, политический и финансовый гигант, население которого в ближайшем будущем обещает достигнуть 500 млн. человек. Европейский союз, стремясь также к проведению согласованной внешней и оборонительной политики, по своему совокупному ВНП имеет перспективу навсегда опередить США и может стать одним из основных полюсов силы на новой геополитической карте мира. У России с 1995 г. существует общая граница с Союзом. Имеется в виду граница с членом Европейского союза Финляндией. С недавним вступлением в ЕС новых членов протяжённость общей границы и сё значе1Н1е для России существенно увеличились. Торговля России с традиционными партнёрами из Центральной и Восточной Европы, а также со странами Балтии, ставшими полноправными членами Европейских сообществ и Союза, отныне подчинена новым европейским стандартам, нормам и правилам. Наша жизнь и экономическая действительность, а также общая расстановка сил в мире всё больше зависят от «европейского фактора». Соглашение о партнёрстве н сотрудничестве РФ ЕС (СПС), подписанное в 1994 г., и вступившее в силу 1 декабря 1997 г., составляет правовую Основу взаимоотношений России и Европейских сообществ. СПС и его реализация имеют целью постспетюе вхождение России в европейское экономическое и правовое пространство. Из Соглашения для Poccini вытекает обязательство принимать меры в целях ознакомления с нормами права Европейских сообществ и сближения с ними российского национального законодательства. Таким образом, знакомство с правом Сообществ и Союза это пе только проявление естествен1юй научной любознательности, но и для определённой категории российских политиков и специалистов исполнение взятого нашим государством на себя юридического обязательства. Данное обязательство заставляет, прежде всего, уточнить в связи с идущими перемеиами правовую природу Европейского союза, исследовать постоянно меняющуюся внутри данной группировки ситуацию, определять характер и место европейского права (права Европейского союза) среди общепризнанных правовых систем. Красной нитью через всё диссертационное исследование проходит мысль о том, что европейское право является не третьей самостоятельной правовой системой наряду с общепризнанными двумя системами международным правом и внутригосударственным (национальным) правом, а представляет собой псоп>емлемую часть международного права. Актуальность, научная и прикладная значимость доказательства этой концепции оправдывается тем, что в последние годы, как представляется, увеличивается число нарушений норм международного права со стороны ряда государств. Должная реакция на это лшровой общественности и международных организаций, прежде всего ООН, отсутствует. В этой связи всё чаще раздаются голоса, что международное право устарело, и па смену ему должны прийти новые правила. Под влиянием серьёзных изменений в современном мире, возрастания значения глобальных проблем, развития иитеграционных процессов появилась опасность необоснованного пересмотра коренных международноправовых понятий. Возник также риск «растаскива[Н1я» международного права на отдельные, самостоятельные части в виде, прежде всего, «aBTonoNmoro права Европейского союза» («евронейского нрава»), «нрава СИГ», «права ВТО», «права МВ<1)», «исламского права», «lex mercatoria» и т. п. Появились пророчества поглощения международ1юго права новым «транснациональнЕлм» правом и т. д. В ряде научных трудов проводится мысль о появлении помилю двух известных существующих правовых систем международного права и внутригосударственного (национального) права другого, «третьего права». Несомненно, как условные понятия или как региональные (субрегиональные) части общего международного права, как развитие права международных организаций, наконец, как подсистемы, отрасли, институты универсального международного публичного права, как результат его прогрессивного развития указанные категории имеют право на существование. И это не несло бы никакой опасности, если бы появление и развитие вышеуказанных правовых феноменов отдельные авторы не начали интерпретировать как возник1Ювение новых самостоятельных правовых систем и правопорядков, ставя их наравне с двумя основными, бесспорно существующими правовыми системами международным публичным правом и внутригосударственным (национальным) правом. Если согласиться с возлюжностью распада международного права на отдельные, автонохтые выше уполн1навшиеся системы, то та часть, которая в результате может остаться от международного публичного права, будет называться правом Устава ООН или просто правом ООН. Однако для подавляюп1его больн]инства государств, в том числе для России, вряд ли было бы полезным и правильным смириться с исчез1ювением того, что до сих пор именовалось международным публичным правом, система норм Право Гвропсмского союза. Под ред. Кашкппа Ю. М., 2003. 103- Шслснкоса П. Б. Ппропсйская интеграция: политика и право. М., 2003. ПОHlyMiLiOB П. М. Международное эконоН1ческос право п эпоху гдобалнзацми. М., 2003. 67, 74. Сказанное ие умаляет значения Устава ООН как документа, отображающего систему оищепризнаннмх принципов и норм международ1Юго праваociioEiu взаимоотношений государств в совремстюм мире. которого намного шире и богаче, чем Устав ООН, сколь бы велико ни было его значение. Сохранение, укрепление и развитие международного npaiia вдвойне необходимо в условиях очевидной слабости многих государств, в то. м числе с учётом распада СССР, который был сдержива10П1им фактором для США и НАТО в целом, обсспечиваюшим биполярный мир и баланс в этом мире. Доказательство в настоящем исследовании принадлежности права Европейского союза, нынешнего и будущего, который учреждается Конституционным договором от 29 октября 2004 г., к международному публичному праву является скромным вкладом соискателя в решение важнейшей, поставленной в исследовании и сформулированной в предыдущем абзаце задачи. Степень изученности темы и iiayMiiasi новизна нсслсдопання. В последние годы в России опубликован ряд учебников (некоторые весьма фунда. ментальные по содержанию и объёму) и учебных пособий по праву Европейского союза (европейскому праву)." Естественно, что практически все они рассматривают право Европейского союза с точки зрения учеб1ЮЙ дисцинлины. Степень изучеииости поставлен11ых в настоящем исследовашш вопросов в российской пауке международного права и европейского npaiw в настоящее время представляется недостаточной и односторонней, что связано, прежде всего, с большой дина. микой и сложчюстью интеграционных процессов, происходящих в Сообществах и Союзе. В основном литература, посвященная дашюй проблематике, огра1Н1чнвается либо статьями, отражающими текущие процессы, либо книгами, которые, как отмечалось, являются учебными по своему характеру. Исходя из ныне объективно существующих в отечественной юридической науке противоречий и Право Ивропейского coioia: прапопос рсгулиропапис торгового оборота. Под ред. В. П. Псзиаха, Л. Я. Капустина, В.К. Пу-чпиского. М., 1999 г.- Топорпин П. П. ПвропсПскос право. М. 1999 г.- Европейское право. Под ред. Л. М. Эптппа. М., 2001 г. (учебник хя вузов, переиздававшийся в 2002,2003,2004 г. г.) — Право Европейского союза. Под ред СЮ. Кашкппа. М., 2003 г.- Ильин Ю. Д. Лекции по истории и праву Европейского Союза. М., 2002 г. и др. недостаточной разработангюсти соответствующих положений в современной правовой доктрине по тематике интеграции, были сформулированы проблемы и определена тема настоящего исследования. Продолжая краткий обзор имеющейся по теме отечественной литературы, следует отметить недавно опубликованную люнографию Н. Б. Шеленковой «Европейская интеграция: политика и право» (М., 2003 г.), в которой, в частности, содержится подробный обзор правовых и политических теорий европейской интеграции. Отдельно хотелось бы отметить выход монографии Л. Я. Капустина «Европейский союз: интеграция и право» (М.: Изд-во РУДН. 2000 г.), явившейся, пожалуй, первым после большого перерыва комплексным международно-правовым исследованием институциональной и правовой природы действующего Европейского союза. К моменту завершения написания данной диссертации появилась одна из самых новых отечественных, работ по праву Европейского союза монография Клёмина А. В. «Европейское право и Германия. Баланс национального и наднационального». Изд-во Казанского университета. 2004 г. В этой книге автор анализирует соотношение европейского права и внутреннего правопорядка ФРГ. Наряду с другилш положительпылн! моментами сильной стороной указанной монографии является то, что, если не считать нескольких редких статей, впервые в отечественпой специальной литературе появился фундаментальный труд, содержащий по ходу повествования отдельные комментарии к проекту Евроконституции." * Вышеуказанные учебники и другие труды отечественных учёных в большой степени заполнили пробел, существовавший в российском правоведении, в котором не доставало работ, раскрывающих содержание нрава Европейского союза. В то же время большинство авторов учебников и учебных пособий по европейскому праву при всём признании их важного вклада в отечественную юридическую науку придерживаются той точки Так в тексте. См. указ. соч. 100,119 и далее. зрения, что право Европейского союза является «автономной, са. юстоятельной, третьей систелюй права» наряду с международным правом и внутригосударственным правом. Как отмечалось, автор настоящего диссертационного исследования стремится в нём доказать, что право Европейского союза является частью международного права. Подобный подход, во многом, отражается в выше упоминавшей работе профессора Л. Я. Капустина. В то же время по объективным причинам (монография Л. Я. Капустина вышла в 2000 г.) её автор не имел возлюжности ознакомиться с принятым в 2004 г. «Договором, учреждающим Конституцию для Европы», который, будучи бессрочным, определяет перспективы и тенденции развития Европейского союза на годы, если не на десятилетия вперёд. Указанный Договор, как это показано в диссертации, подтверждает основную концепцию соискателя. Многие положения настоящего диссертационного исследования содержатся в недавно вышедшей монографии диссертанта Бирюков М. М. «Европейская интефация. Международно-правовой подход». М.: Научная книга. 2004. Её объективным недостатком является то, что анализ Конституционного договора в книге сделан на основе текста, принятого 25 государствами-членами ЕС в июне 2004 г. Появление текста Договора, подписаппого 29 октября 2004 г. показало, что в сравнении с текстом, одобренным в июне, Договор, его структура и особенно приложепия претерпели изменения. В настоящем диссертационном исследовании впервые приводятся составленные соискателем комментарии уже не к проекту, которых было лнюго, а к тексту «Договора, учреждающего Конституцию для Европы», подписанного 29 октября 2004 г.

Заключение

.

Предметом и целью данной диссертационной работы было рассмотрение обоснованности аргументов, традиционно приводимых сторонниками существования европейского права как автономной, самостоятельной системы. На их основе отдельные авторы доказывают независимость европейского права, как по отношению к внутригосударственному, так и к международному праву. Подобными признаками, как следует из многих посвященных интеграции работ, в частности, являются «беспримерное ограничение суверенитета государств-членов ЕС и передача традиционных властных полномочий наднациональным институтам ЕС», само явление наднациональности, которое порой, представляется, как особенность лишь данной интеграционной группировки.

К системообразующим признакам новой правовой системы относят также нетрадиционный перечень источников, отличающийся как от источников международного права, так и источников внутреннего права. К теме источников также относятся вопросы так называемого «прямого применения» или «прямого действия» нормативных актов институтов Сообществ.

Главной задачей настоящей работы было доказать, что европейское право (или право Европейского союза) есть часть международного права, и, таким образом, никакой третьей правовой системой наряду с международным правом и внутригосударственным правом не является.

С этой целью автор проанализировал вызывающие наиболее острые дискуссии, проблемные вопросы европейского права, дал им юридическую оценку, рассмотрев их с позиций международного права. Было отдано предпочтение международно-правовому анализу европейской интеграции, тем более что это дало также возможность выявить на примере Европейских сообществ и Союза определённые тенденции развития права региональных, интеграционных международных организаций, роль которых в международных отношениях постоянно возрастает.

Диссертант исходил из того, что новое, появляющееся в развитии международного права, не должно вести к ломке основного понятийного аппарата, сложившегося в указанной правовой системе. Науке противопоказана любая дань политической конъюнктуре. До тех пор, пока мир слагается из различных обществ, представленных на международной арене государствами, наиболее характерные черты международного права как права межгосударственного будут сохраняться, как бы не усложнялись эти отношения.

При этом автор принимал во внимание существование другого подхода к правовой природе европейской интеграции, в частности, с позиции конституционного права. Не умаляя научной ценности государственно-правового анализа, хотелось бы отметить, что с ним можно подробно ознакомиться в целом ряде фундаментальных зарубежных и отечественных трудов. По этой причине диссертант принял решение, не входя в полемику с авторами конституционно-правовых исследований, изложить иной, международно-правовой подход к европейскому строительству.

В частности, диссертантом были избраны для анализа наиболее интересовавшие его проблемы, которые в ходе их рассмотрения должны были бы доказать основной вывод о принадлежности европейского права к международному праву, либо опровергнуть его.

Практически не вызывает споров то, что важнейшие источники европейского права — учредительные договоры, в том числе «Договор, учреждающий Конституцию для Европы» от 29 октября 2004 г., представляют собой классические, многосторонние договоры, регулируемые международным правом. Учредительные договоры подписывались государствами-членами ЕС и проходили национальные процедуры ратификации и/или референдумов. Ту же процедуру проходит сейчас Конституция 2004 г.

Одним из важнейших признаков для утверждения об автономности европейского права является содержащийся в ряде работ тезис о «беспримерном ограничении суверенитета государств-членов в Европейском союзе». Диссертант проанализировал, в частности, во второй главе работы положение с ограничением суверенных полномочий государств-членов ЕС и пришёл к следующим выводам.

Общепризнанным является, что абсолютного государственного суверенитета нет, поскольку государства взаимозависимы, и эта взаимозависимость в условиях глобализации в современном мире непрерывно возрастает. Государства могут, сохраняя атрибуты суверенитета, путём соглашений, заключённых на основе добровольности и равноправия, ограничивать свободу своих действий. Государства соглашаются ограничить свои суверенные полномочия, во-первых, потому что обстоятельства вынуждают их это сделать, во-вторых, потому что это им выгодно и, в-третьих, из соображений простой предусмотрительности.

Суверенитет остаётся сегодня международно-правовой реальностью, юридическим символом личности государства. Современной тенденцией является то, что государства могут ограничивать свободу своих действии в целях успешного решения общих проблем, например, в рамках международных организаций. Строго говоря, в международном праве отсутствуют нормы, запрещающие государствам на добровольной основе поступаться частью своего суверенитета в целях налаживания более действенного механизма межгосударственного сотрудничества.

Практически все конституции европейских государств разрешают ограниченную передачу суверенитета. Международное право не запрещает государствам уступать часть своих суверенных полномочий международным межправительственным организациям при добровольном волеизъявлении, отсутствии угроз, давления и других форм противоправного принуждения. Вопросы уступки суверенных прав относятся к исключительной компетенции самих государств.

На вопрос, до какой степени государство может идти добровольно на ограничение своего суверенитета, в том числе в результате членства в международной организации, чтобы, в конечном счёте, не утратить своей международной правосубъектности, диссертант отвечает следующим образом. Государство, являясь суверенным, вправе решать собственную судьбу, в том числе добровольно ограничивать свой суверенитет вплоть до полной его утраты.

Вопрос об ограничении суверенных полномочий встаёт с особой остротой в связи с членством государств в международных организациях интеграционного типа, наиболее ярким примером которых, является Европейский союз.

Диссертант считает, что ныне существующий Европейский союз имеет международно-правовое происхождение и международно-правовую природу. Европейские сообщества и Союз им рассматриваются кг. к очередной этап развития международных межправительственных организаций. Это следует, прежде всего, из того, что Сообщества и Союз созданы путём заключения учредительных договоров, которые регулируются международным правом. Равным образом, институты ЕС, включая Суд ЕС, черпают свои полномочия из учредительных договоров, действие которых регулируется международным правом.

При этом в учредительных договорах нет ни одного положения, которое можно было бы трактовать, как намерение создать обособленную правовую систему. Все институты ЕС находятся под серьёзным политическим прессом и контролем государств-членов, которые, невзирая на частичную передачу суверенных прав, не перестают быть суверенными государствами со своими собственными целями и национальными интересами.

Ничто не доказывает, что существование Сообществ и Союза и сформированное ими европейское право отменяют действия норм общего международного права между членами ЕС и его обязательности для самих Сообществ как субъектов международного права.

Ничто также не даёт права предполагать, что в один прекрасный день государства-члены Союза могут в правовом отношении бесследно исчезнуть, а на его месте возникнет федеративное государство.

Ответ на вопрос о степени ограничения суверенных полномочий государств-членов в ЕС можно найти в соотношении компетенции институтов Союза и полномочий государств-членов.

Согласно статье 1−13 «Договора, учреждающего Конституцию для Европы» 2004 г. в исключительную компетенцию нового Европейского союза входит лишь пять направлений: таможенный союз, правила конкуренции, валютная политика, сохранение биоресурсов моря, общая торговая политика.

Отсюда следует важный вывод о том, что государства-члены ограничили свои суверенные полномочия в не такой уж и большой степени. Оставляя в данном случае за скобками вопросы совместной компетенции и другие (этому достаточно уделено внимания во второй главе исследования), сделаем главный вывод, что государства в настоящем и будущем.

Европейском союзе остаются суверенными игроками.

Государства-члены сохранили и, судя по новой Европейской Конституции, сохранят свой суверенитет над территорией и населением, проживающим на ней, во всей полноте за исключением тех немногих вопросов, которые они передали в компетенцию Сообществ и будущего Союза. Таким образом, государства-члены допустили лишь частичную уступку своих суверенных прав.

Анализ бессрочного Конституционного договора 2004 г. показывает, что так называемые «федералисты» потерпели поражение. С учётом того, что далеко не все круги европейской общественности придерживаются «федералистской» концепции развития европейской интеграции, можно сделать вывод, что при подготовке Конституции верх одержала более умеренная точка зрения. Её сторонники отложили до более далёких времён (если вообще таковое случится) решение столь политически деликатного и щекотливого вопроса, как преобразование Европейского союза в европейскую федерацию. Как представляется, такое положение сохранится на долгие годы, если не на десятилетия, на которые рассчитано действие Конституционного договора 2004 г.

На межгосударственный характер нового Европейского союза дополнительно указывает то, что согласно пункту 2 первой статьи Конституции членами Союза могут быть только государства. Данное положение воспроизводит смысл статьи 49 Договора о создании Европейского союза (1992).Условия присоединения к новому Союзу определяются двумя основными принципами — географическим («государство — кандидат должно быть европейским») и политическим («государство должно быть демократическим, разделяющим общие ценности Союза»), Эти принципы также содержатся в Договоре о создании Европейского союза (1992), в частности, в его статьях 6 и 49.

Согласно ст. 237 Римского договора о создании ЕЭС (1957) формально членство в Сообществе было открыто для всех европейских государств: «Любое европейское государство может заявить о своём желании присоединиться к Сообществу». Таким образом, с точки зрения географического определения круга государств-членов, Сообщество, которое определило основные направления западноевропейской интеграции, с самого начала носило региональный характер. Это то, что лежало на поверхности в смысле выделения критериев членства в ЕЭС. Как это было показано выше, в новом Конституционном договоре (2004) географический критерий для приёма в Европейский союз сохранился.

При анализе Римского договора 1957 г. по вопросу о членстве в отечественной литературе делался вывод о существовании на практике второго более важного критерия — по идеологическому или политическому признаку. Он получил наименование «социально-политического критерия». В Римском договоре прямо о нём нигде не говорилось. Более того, ст. 222 Договора оставляла за его участниками право определять свою систему собственности. Возможность применения этого права на практике вызывала серьёзные сомнения. Если предположить, что какой — либо из участников Римского договора попытался бы изменить способ производства, или какое — либо из существовавших тогда социалистических государств попыталось бы подать заявку на вступление в ЕЭС, можно было с уверенностью предсказать негативную реакцию Сообщества на подобные действия.

Очевидно, что в рассматриваемый исторический период ЕЭС было региональной закрытой экономической группировкой государств, обладавших однородной социально-политической основой.

Возникает вопрос, могло ли Европейское экономическое сообщество применить к своему государству — нарушителю правовую санкцию, например, в виде исключения его из Сообщества. Ответ на это в период существования ЕЭС мог бы быть только отрицательным. Как известно, Римские договоры 1957 г. о ЕЭС и Евратоме были бессрочны и не предусматривали выхода государств из Сообществ.

Тогда считалось, что экономическая интеграция носит необратимый характер.

Тезис о необратимости интеграционных процессов являлся, видимо одним из объяснений того, что Римские договоры были бессрочны и не предусматривали выхода государств из Сообществ. Стало быть, можно предположить, что право выхода было несовместимо со статусом государства-члена ЕЭС.

Теперь посмотрим, как в сравнении с выше изложенными рассуждениями обстоит дело с выходом государств из нового Европейского союза?

Согласно статье 1−60 Конституционного договора 2004 г., «любое государство-член может принять решение в соответствии со своими конституционными нормами, выйти из Европейского союза».

Налицо коренное изменение подхода архитекторов европейской интеграции по вопросу о добровольном выходе государств из Союза. Очевидно, что данное изменение полностью согласуется с современным международным правом.

Это представляет собой важнейшую новеллу в юридических принципах Европейского союза. Очевидно, что она находится в явном противоречии со сторонниками формулы «всё более сплачивающегося Союза». С точки зрения «федералистов» эта новелла угрожает всему тому, что было сделано в европейской интеграции за истекшее пятидесятилетие.

Особое значение среди принципов европейского права имеет прпнцшн субсидиарностн. Он даёт большую свободу для самостоятельных действий государств-членов. И лишь тогда, когда поставленные цели не могут быть успешно достигнуты государствами, вправе вмешаться институты Европейского союза. Разумеется, данный принцип действует в сферах, которые не входят в исключительную компетенцию Союза.

Второй блок рассмотренных вопросов связан с понятием «наднациональности» — явлением, которое, по мнению ряда авторов, присуще только Европейским сообществам.

Диссертант показал в настоящей работе, что явление наднациональности появилось гораздо раньше и проявилось в деятельности иных, чем Европейские сообщества, международных организаций и/или их органов (пример — Совет Безопасности ООН), цели которых требовали более эффективных управленческих полномочий.

В современном международном праве нет установившегося определения понятия наднациональности. Как представляется, термин «наднациональность» имеет право на существование, в том числе в юридической науке, поскольку он отражает конкретные качественные изменения в международной жизни, в частности, в структуре и деятельности международных организаций. Эти изменения поддаются анализу, и, стало быть, требуют для их характеристики соответствующего понятийного аппарата.

У многих в основном зарубежных авторов термин «наднациональность» часто понимается как явная ориентация интеграции на федерацию. Диссертант сразу хотел бы оговориться, что он не связывает данное понятие с федерацией, считает его очевидным объективным качеством ряда международных организаций и видит разницу только в объёме (степени, уровне) наднациональности, которые, естественно зависят от степени добровольного ограничения суверенитета государствами-участниками международных организаций в пользу этих организаций (или их органов). Даже, может быть, точнее было бы говорить не об ограничении суверенитета, а об ограничении международной правоспособности.

Поскольку по отношению к государству применять термин «наднациональная власть» неправомерно, ибо законная власть наднациональна ipso facto et ipso jure в том смысле, что существуют конституция и законы, которые должны прямо исполняться всеми субъектами, меры и аппарат принуждения, санкции и т. п.

Отсюда следует, что феномен «наднациональности» принадлежит к понятийному аппарату международного права. Стало быть, — это ивлсппс международного нрава, в основном, применяющееся в праве международных организаций.

Очевидно, что под наднациональностью понимается передача государствами-членами созданной ими международной организации (её органам) определённых властных полномочий, обычно осуществляемых только органами суверенного государства, включая возможность издавать правовые нормы, имеющие обязательную силу для входящих в организацию государств.

Наднациональные организации создаются на основе ясно выраженного добровольного, закреплённого в договорном порядке волеизъявления государств и используются для достижения общезначимых целей на основе соблюдения основополагающих принципов и норм международного права.

На основании выше изложенного диссертант определил наднациональность как совокупность структурных, функциональных и процедурных особенностей международной организации, определяющих приоритетный характер её компетенции в конкретных областях по отношению к соответствующей компетенции государств-членов. На первый план здесь выступает возможность принятия международным органом решений, обязательных для государств-членов.

Что же касается сущностных характеристик наднациональности, а также сравнительной степени её проявления в механизме, процедуре или качестве функций международных организаций, то эти моменты, как уже отмечалось, можно определить только на основе анализа организации и деятельности конкретных международных образований. В третьей главе исследования диссертант приводит ряд примеров различных международных организаций и проявлений наднациональности в их деятельности (МВФ, Международный орган по морскому дну, МОТ, ИКАО и др.).

В этой связи обращают на себя внимание особенности международных экономических организаций как субъектов международного экономического права. Именно в таких организациях распространена практика принятия решений на основе взвешенного подхода или большинством (квалифицированным большинством) голосов, что в принципе следует расценивать в качестве признаков наднационального регулирования.

Общей сутью наднациональных моментов всех этих организаций является то, что соответствующие характерные особенности являются результатом добровольного, договорно закреплённого согласия государств. Наднациональность в этих организациях не ущемляет суверенные права государств-членов. Их наднациональные элементы используются для повышения эффективности международного сотрудничества на основе суверенного равенства и взаимной выгоды. Наконец, международные организации, о которых выше шла речь, являются акторами, субъектами международного публичного права, и «право» этих организаций, несмотря на его особенности, в том числе связанные с наднациональностью, есть составная часть международного права.

В настоящем исследовании, как представляется, ясно показано, что европейское право как право Европейского союза с точки зрения ограничения суверенных полномочий государств и явлений наднациональности не представляет собой что-то новое, доселе не бывалое. То есть, всё это не делает его самостоятельной правовой системой.

Данный вывод остаётся в силе и для права нового Европейского союза, который учреждается Конституционным договором 2004 г. Более того, отдельные нововведения, появившиеся в Конституции (участие национальных парламентов в механизме принятия решений институтами Союза, новая процедура назначения Комиссии) скорее говорят об отходе от принципа наднациональности и расширении межгосударственных способов руководства Евросоюзом.

Третий блок вопросов связан с проблемой гак называемых «прямоприменяемых» норм и отдельных принципов европейского права, которые, порой, интерпретируются, как дающие возможность европейскому праву называться самостоятельным, находящимся где-то на границе между международным и внутригосударственным правом.

Диссертант уже констатировал, что ни один из учредительных актов Сообществ и Союза не содержит положения, которое можно было бы трактовать, как намерение создать из европейского права обособленную, автономную систему. Таковым объявил его Суд Европейских сообществ. Суд стремился сделать правовое регулирование интеграции максимально эффективным. Суд ЕС, стремившийся создать обособленную систему европейского права, нуждался в формировании единых правовых начал, способных обеспечить целостное «автономное» правовое пространство. Другой причиной подобной позиции Суда была необходимость толкования европейского права, содержание которого имеет слишком много пробелов. Данный факт заставил Суд ЕС заниматься открытым судебным правотворчеством. Этой же цели служили выработанные Судом ЕС концепции «прямого применения» и примата (верховенства) норм европейского права. Естественные трудности возникли при реализации указанных принципов в национальных правовых системах. Эти трудности преодолевались легче в странах с монистической конституционной доктриной. Большинство государств-членов ЕС придерживаются дуалистической концепции, и им пришлось в целях продвижения на пути интеграции и для быстрой реализации большого массива норм европейского права применить различную юридическую технику, которая сводится к актам трансформации международных норм.

Суд ЕС является международным судом. Кроме того, за государствами-членами остаётся право использования известных по Уставу ООН средств мирного урегулирования международных споров.

Внутригосударственное право должно быть согласовано с международным (европейским) правом таким образом, чтобы обеспечивать реализацию норм международного права. В этом смысле можно говорить о примате (верховенстве) международного (европейского) права.

Уже отмечалось, что учредительные договоры ЕС есть международные договоры. Международный договор может создать правовую систему, обособленную от международного права, только в том случае, если на основании этого договора возникнет новое государство. Это, однако, никак нельзя отнести к Европейскому союзу.

Много пишут о том, что регламенты подлежат прямому применению во всех государствах-членах (статья 249 Договора о Европейском сообществе). Государства, придерживающиеся монистического подхода, то есть единства правовых систем международного и внутригосударственного права, логично признают, что положения международного договора могут напрямую действовать в национальном праве без применения мер трансформации.

Государства, рассматривающие международное и внутригосударственное право как два различных правопорядка, не признают того, чтобы правовая норма, внешняя по отношению к национальным правопорядком, могла сама по себе создавать права и обязанности для частных лиц.

По статье 1−33 Европейской Конституции 2004 г. нынешний регламент будет называться «европейским законом» (может быть лучше назвать его законом Европейского союза), и в отношении «закона» также существует положение об обязательности и прямом применении во всех государствах-членах.

Концепция автономности правопорядка Сообществ и Союза, как представляется, зиждется в основном на двух принципах — прямом применении европейского права и его примате (верховенстве) во внутренних правопорядках государств-членов.

Концепция верховенства права Сообщества по отношению к внутреннему праву государств-членов уходит своими корнями в международное право. Очевидно, что любая региональная подсистема международного права подчиняется тем же концепциям и основным принципам, что и общее международное право.

Принцип примата норм европейского права нашёл своё выражение в статье 1−6 Конституционного договора 2004 г., которая гласит:

Конституция и право, принятое институтами Союза при реализации компетенций, которые им приданы, имеют примат (priment) над правом государств-членов".

Многие, в том числе отечественные авторы подробно описывают процессы внесения изменений в национальные конституции государств-членов с целыо принятия принципа верховенства европейского права, а, стало быть, трансформации его норм и их реализации в своих национальных правопорядках. В странах с монистической концепцией прямое применение и примат (верховенство) европейского права практически не отличаются от прямого действия других международных договоров. Государства, придерживающиеся дуалистической концепции, для вступления в Сообщества либо вносили поправки в их конституции, либо принимали специальный закон, как это сделала Великобритания в 1972 г. Это, собственно и представляет собой юридическую технику по трансформации международно-правовых норм во внутригосударственную сферу.

Диссертанту, как представляется, удалось доказать, что государства-члены реализуют нормы права Сообществ в порядке непрямого, «косвенного исполнения» в силу обязательства соблюдать учредительные договоры и применять право Европейского союза на своей территории.

Подытожим сказанное.

В международном договоре может быть указано, что стороны согласны применять его нормы в национальном праве, однако это не будет свидетельствовать о том, что по желанию сторон нормы международного права, содержащиеся в договоре, могут «напрямую» регулировать внутригосударственные отношения. Положения, сформулированные в договоре, будут сохранять своё значение регуляторов межгосударственных отношений в качестве норм международного права. Просто правила, содержащиеся в договоре, начнут применяться для регулирования внутригосударственных отношений в силу соответствующей статьи национальной конституции, принятого ранее в отношении подобных договоров внутреннего закона либо иного внутреннего нормативного акта. Всё это не более, чем вопросы трансформации, то есть юридической техники.

Стало быть, и выше изложенные попытки доказать существование «прямоприменимых» или «прямодействующих» норм есть, по мнению диссертанта, скорее иллюзия, чем реальность и они не дают оснований считать европейское право самостоятельной системой, отличной от международного права.

Наконец, осталось сделать выводы в результате анализа изменений институциональной системы ЕС согласно Конституции 2004 г.

Проблемы развития институциональной структуры, в частности, связанные с недавним расширением состава Европейского союза, без сомнения относятся к самой чувствительной сфере интеграционного процесса.

Согласно статье 1−19 Конституционного договора 2004 г. в число институтов включён Европейский совет — бывший орган межгосударственного сотрудничества. Вместо двух раз в год он, по Конституции, будет заседать ежеквартально. Возглавлять Европейский совет будет его Президент сроком на 2,5 года с правом ещё одного переизбрания. Констатируем усиление роли и структуры межгосударственного института — Европейского совета.

К числу наднациональных институтов относится Европейская Комиссия. Наиболее населённые страны ЕС, которые были представлены в данном институте двумя своими комиссарами, ещё в Ницце (2000 г.) согласились на формирование Комиссии, исходя из принципа — от каждой страны, но одному комиссару. Казалось бы, государства-члены согласились на более демократичный способ формирования данного института. Однако если исходить из существующих ныне 25 членов Союза, то получается, что шесть комиссаров происходят из государств, составляющих 74% населения Союза, восемь членов Комиссии представляют страны, насчитывающие 19% населения и одиннадцать комиссаров — выходцы из государств, составляющих всего 7% граждан Союза. Отметим также, что представители шести стран — основателей Сообществ составят лишь четверть состава Комиссии, тогда как комиссары десяти новых членов будут составлять 40% данного института.

Приведённые данные дают основания полагать, что крупные государства-члены ЕС будут недовольны уменьшением их влияния в Комиссии. Возникает вопрос о справедливости представительства в Комиссии населения крупных стран, стало быть, о легитимности данного института.

Наконец, при представительстве — один комиссар от каждого государства — остаётся не решённой задача повышения эффективности и управляемости Комиссией, которая была поставлена ещё накануне принятия Ниццского договора.

Можно сделать вывод, что при нынешнем раскладе — один комиссар от каждого государства-члена — не решается проблема повышения эффективности работы Комиссии, остаются поводы для недовольства, в основном, крупных государств, стран — основателей ЕС. При сокращении состава данного института до 2/3 от числа членов также будет существовать проблема легитимности Комиссии и справедливого представительства государств в этом институте.

В целом, как представляется, Комиссия — данный уникальный наднациональный институт, выглядит ослабленным как в нынешнем, новом виде, так и в перспективе, как она опрелелёна в Конституции 2004 г.

Исходя только из выше приведённых кратких сведений о развитии некоторых важных институтов ЕС, напрашивается вывод о том, что Европейский союз во многом всё более будет походить на большинство существующих межправительственных организаций вследствие усиления тенденции децентрализации из-за расширения, которое Союз долго будет «переваривать». В институциональной структуре это, в частности, сказывается на усилении межгосударственных институтов (Европейский совет) и ослаблении наднациональной Комиссии.

Анализ нового «Договора, учреждающего Конституцию для Европы», 2004 г. и, в частности, изменений которые произойдут в институциональной структуре будущего Европейского союза, говорят о том, что всё происходит в пределах традиционного международного права, и ничто не свидетельствует о возможности появления какой-либо третьей самостоятельной правовой системы.