Социально-политическая борьба в адыгском обществе XVIII — первой половины XIX в

Актуальность исследования. Исследование всемирного исторического развития невозможно без изучения истории отдельных 4 народов. В развитии локальных регионов есть базовые проблемы,.

Ч вбирающие в себя явления и процессы, отражающие изменения в политической, социально-экономической, духовной жизни не только отдельных народов, но и углубляют понимание общемировых процессов1. Трансформационные процессы в адыгском обществе XVIII — первой половины XIX вв., безусловно, относятся к таким проблемам. Более того, без исследования социальных конфликтов у адыгов в рассматриваемое время невозможно в полной мере понять и воссоздать целостную картину исторического развития адыгского общества. Кроме того, актуальность проведенного исследования определяется условиями развития современного мира, прежде всего такой важнейшей тенденцией как глобализация. Универсализация важнейших отраслей взаимодействия порождает не только потребность в сохранении прежнего разнообразия, но и усиливает спрос на такое многообразие2, что обусловливает восстановление полной картины развития, в данном случае — адыгского общества.

Состояние научной разработанности темы. В отечественной историографии существует целый ряд исследований, где в той или иной степени рассматриваются социальные конфликты в адыгском обществе исследуемого периода. Это позволило определить круг базовых вопросов и общие подходы к теме диссертации. В целом литературу по исследуемой проблеме условно можно разделить на следующие группы.

1 Шеуджен Э. А. Проблемы северокавказской историографии// Наука о Кавказе: Проблемы и перспективы. Ростов н/Д., 2000. С. 34.

2 Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998. С. 536−537.

Первую группу составляют общие труды, посвященные истории народов Северного Кавказа1, в которых наряду с анализом общих закономерностей и особенностей истории этого региона, рассматриваются и социальные конфликты в адыгском обществе в исследуемый период.

В отдельную группу выделены специальные работы по общественному развитию народов Северного Кавказа. В них авторы, опираясь на широкую источниковую базу, воссоздают условия, характер, социально-политических изменений в адыгском обществе.

Данная проблема привлекла внимание еще дореволюционных авторов. В то время она не стала темой самостоятельного исследования. Социальные конфликты рассматривались в общеописательных и этнографических работах, прежде всего как факты демонстрации различий во внутреннем развитии адыгского этноса3. Чаще всего речь шла о Бзиюкской битве, что объяснялось значимостью события и его победоносным характером. В первых работах она рассматривалась как революция, вызвавшая значительные перемены в общественно-политическом устройстве части адыгского общества, как «поголовное восстание низших классов»,.

Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957. Т. 1- История народов Северного Кавказа (с древнейших времен до конца XVIII в.) Т. 1 М., 1988. История народов Северного Кавказа (конец XVIII — 1917 гг.). Т. 2. М., 1988; Трехбратов В. А. История Кубани: с древнейших времен до начала XX в. Краснодар, 2000, и др.

2 Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала, 1988; Беннигсен А. Народное движение на Кавказе в XVIII в. Махачкала, 1994; Азашикова Ф. Я. Изменение традиционной судебной системы у западных черкесов в ходе реализации реформы 1864 г. Дисс. на соис. уч. ст. канд. ист. наук. М., 1999; Акбаев С. М. Взаимоотношения сословий в горских обществах Северо-Западного Кавказа в первой половине XIX в. По материалам адатов. Ставрополь, 2000; Хапачева Р. В. Общественное управление у адыгов (20 — 20-е гг. XIX в.). Дисс. на соис. уч. ст. канд. ист. наук. Майкоп, 2001; Дзамихов К. Ф. Вопросы политической истории народов Северного Кавказа. Нальчик, 2001 и др.

3 Дубровин Н. Черкесы. Краснодар, 1927; Ногмов Ш. Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1982; Хаджимуков Т. Народы Западного Кавказа. По изданным запискам природного бжедуга князя Хаджимукова// Деятели адыгской культуры дооктябрьского периода: Избранные произведения. Нальчик, 1991; Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Краснодар, 1992. приведшее к становлению у шапсугов и натухайцев выборного народного управления1. «По странному стечению обстоятельств одновременно с французскою революцией конца XVIII в., такая же революция вспыхнула в глухих и далёких кавказских горах, в шапсугском и абадзехском племени. И здесь и там было поднято знамя восстания, и гордая черкесская аристократия, павшая в неравной борьбе с народом, изгнана была из отечества"2.

С установлением советской власти и утверждением марксистско-ленинского учения о классах и классовой борьбе социальные конфликты у адыгов стали предметом пристального внимания. Их изучение и оценка осуществлялись на основе характеристики общественного строя адыгов, представления о котором формировались с позиций теории формации. Уже в 20−30-е гг. ХХ в. советские ученые приступили к разработке этой темы. Одними из первых к данному вопросу обратились М. Н. Покровский й Я. Н. Раенко-Туранский, А.Н. Дьячков-Тарасов, Б. В. Скитский, Н. Лихницкий3. М. Н. Покровский и Я.Н. Раенко-Туранский в своих работах преимущественно рассматривали Бзиюкскую битву, характеризуя и оценивая её по аналогии с европейскими событиями рубежа феодализма и капитализма. М. Н. Покровский отмечал, что «черкесское общество отнюдь не было стоячим болотом, в нем происходила своя эволюция, аналогичная в этом случае эволюции всякого феодального общества. В основе её лежал хозяйственный подъём"4: В результате развития адыгского общества, согласно автору, у шапсугов было свергнуто господство дворян, что привело.

1 Щербина Ф. А. Указ. соч. 18 -19.

2 Хаджимуков Т. Указ. соч. С. 50 — 51.

3 Покровский М. Н. Завоевание Каваза/ Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923; Раенко-Туранский Я. Н. Адыги до и после октября. Ростов н/Д., 1927; Дьячков-Тарасов А.Н. «Бзиюко-зау» (историко-социальный этюд)// Революция и горец. Ростов-н/Д., 1929. № 1 — 2 (3 — 4) — Скитский Б. В. Холопий вопрос и антирусское движение кабардинских князей в пору «независимости» Кабарды 1739 — 1779 гг. Владикавказ, 1930; Лихницкий Н. Адыгея (исторический очерк)// Революция и горец. Ростов н/Д., 1932. № 8 — 9 (46 — 47).

4Покровский М. Н. Указ. соч. С. 199. к демократизации других частей адыгского этноса — абадзехов и натухайцев, где она прошла «без всякой революции"1.

Опираясь на эти выводы и развивая их, Я. Н. Раенко-Туранский утверждал, что «в конце XVIII в. мы видим у адыгов. зарождение торгового капитала. Наравне с торговым капиталом нарастает противоречие между феодалами и представителями торгового капитала, не довольствующегося племенной организацией общества и требовавшего национального объединения"2.

В работе, посвященной Бзиюкской битве, А.Н. Дьячков-Тарасов показал высокую степень имущественной дифференциации, остроту социальных противоречий, приведших к восстанию тфокотлей. Согласно его выводам Бзиюкская битва стала основой усиления демократических начал в адыгском обществе3. Как борьбу свободного крестьянства с «углублением феодальных отношений» рассматривал Н. Лихницкий общественно-политический переворот конца XVIII в. у шапсугов4.

В числе первых к изучению крестьянского движения у кабардинцев обратился Б. В. Скитский. Анализируя сложившуюся внутриполитическую ситуацию в XVIII в. в Кабарде, он отмечал, что за всеми внешнеполитическими и внутриполитическими действиями кабардинских князей стоял «один грозный для кабардинских князей — холопий вопрос, страх феодальных господ за спокойное обладание своими рабами, страх перед угрозой лишения рабской силы, той силы, без которой, как откровенно говорили князья, «мы пропадем», и даже больше — страх перед угрозой холопьего бунта"5.

1 Там же. С. 199−200.

2РаенкоТуранский Я. Н. Указ. соч. С. 19.

3 Дьячков-Тарасов А. Н. Указ. соч. С. 38.

4 Лихницкий Н. Указ. соч. С. 68.

5 Скитский Б. В. Указ. соч. С. 5. Его же. К вопросу о крестьянских движениях на Северном Кавказе во второй половине XVIII в.// Скитский Б. В. Очерки истории горских народов. Избранное. Орджоникидзе, 1972.

Характеристика социальной борьбы шапсугских, абадзехских и натухайских крестьян в конце XVIII в. содержится в работе В. И. Писарева. Эта борьба рассматривалась им как «ожесточенное сопротивление со стороны народных масс» попыткам дворян занять привилегированное положение аналогичное положению феодалов в других адыгских племенах1.

Исследователь Е. Н. Кушева, изучая русско-северокавказские связи, показала, что проблема бегства крестьян была знакома адыгским владельцам ещё в XVI — XVII вв. Уже тогда бегство было повсеместным и частым явлением. Из Большой и Малой Кабарды и Адыгеи холопы бежали в донские Л казачьи городки, в городки терских и гребенских казаков .

Побег как одна из форм борьбы крестьян со своими владельцами интересовал и Г. А. Кокиева3. Рассматривая его, прежде всего, в связи с внутренней колонизационной политикой царизма в Предкавказье, он отмечает, что на русскую линию кабардинских крестьян привлекала возможность (с принятием «святого крещения») избавиться от крепостной зависимости. «Новокрещенцев» русское правительство, как известно, не возвращало хозяевам.

Большой вклад в изучение антифеодального движения в Кабарде внес Т. Х. Кумыков. В своих трудах он указал на многообразие форм проявления недовольства трудящихся масс — побеги, поджоги, убийства, отказы отбывать трудовые повинности, словесное оскорбление личности владельца4. Рассматривая народные восстания 1804, 1809 — 1810, 1822 и 1825 гг.,.

1 Писарев В. И. Методы завоевания адыгейского народа царизмом в первой половине XIX в.//Исторические записки. М., 1940. С. 154 — 185.

2 Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI — 30-е гг. XVII в.). М., 1963.

3 Кокиев Г. А. Переселение кабардинских холопов в Моздок в XVIII в.//Социалистическая Кабардино-Балкария. 1941. 6, 7 февраля.

4 Кумыков Т. Х. О характере движения в Кабарде в 1804 и 1809 гг.//Учёные записки. Кабардинского НИИ. Т II. Нальчик, 1951; Его же. Антиколониальное движение и классовая борьба в Кабарде и Балкарии в первой половине XIX в.//История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. В 2-х т. T.l. М., 1967 и др. исследователь рельефно показал неоднородность состава участников этих выступлений, их основные цели и задачи, лозунги и требования.

В «Очерках истории Адыгеи» описаны наиболее значительные события из истории адыгского крестьянского движения XVII — первой половины XIX вв. Выделяются в частности массовые выступления тфокотлей в 30-х гг. XVII в., 90-х гг. XVIII в. и первой половине XIX в.1. Опираясь на формационную теорию, авторы «Очерков» раскрывают причины, цели, результаты и основные движущие силы восстаний, их сильные и слабые стороны.

Социальным конфликтам в Кабарде посвящена статья Н. Х. Тхамокова, в которой с учетом проделанной его предшественниками работой, исследуются причины, движущие силы и характер крестьянских У выступлений в Кабарде XVIII в., на многочисленных фактах показывает глубину и остроту социальных противоречий в Кабарде и основные формы проявления крестьянского протеста. Автор подробно останавливается на требованиях участников восстания 1767 г., побегах кабардинских холопов в русские поселения. В целом вопросы классовой борьба в статье рассматриваются в единстве с особенностями социально-экономического и политического развития кабардинцев.

Значителен вклад в кавказоведение М. В. Покровского, который, опираясь на обширный корпус архивных источников, исследовал вопросы социальной борьбы адыгских крестьян конца XVIII — первой половины XIX вв. Придя к выводу, что адыги в изучаемый период находились на стадии формирования раннефеодального общества, он характеризует переворот.

1 Очерки истории Адыгеи. Т. 1. Майкоп, 1957. С. 190 — 192, 200 — 212.

2 Тхамоков Н. Х. К вопросу о крестьянских движениях в Кабарде XVIII в.//Ученные записки Кабардино-Балкарского госуниверситета. Вып. 4. Нальчик, 1958. конца XVIII в. как попытку ограничить усиление позиций дворянства в формирующемся феодальном обществе1.

Весьма содержательна статья В. М. Букаловой о крестьянских волнениях в Кабарде второй половины XVIII в. Её центральная тема — побеги кабардинских крестьян в русские поселения. Работа содержит богатый фактический материал, подтверждающий сделанный в ней вывод о соединении антифеодального крестьянского движения с антиколониальным движением. Автор отмечает, что «.политика царского правительства, направленная, прежде всего, против широких масс, его опора на местную феодальную верхушку развеяли надежды крестьян на помощь русских начальствующих лиц в антифеодальной борьбе. Это, в свою очередь, привело к тому, что борьба крестьян против феодального гнета в конце XVIII в. слилась с борьбой против. царизма"3.

Крестьянские волнения и восстания в Кабарде первой трети XIX в. занимают значительное место в кандидатской диссертации В.П. Мирко4.

Ценные наблюдения и выводы сделаны В. П. Невской в монографическом труде, посвященном процессу и последствиям присоединения адыгов к России. В исследовании даётся развернутая характеристика социально-экономического и правового положения различных групп зависимого населения адыгов и их борьбе5.

Сжатый и обобщенный материал о социально-политической борьбе в адыгских аулах XVIII — первой половины XIX вв. содержится в «Очерках.

1 Покровский М. В. Социальная борьба внутри адыгейских племен вконце XVIII — первой половине XIX вв. и её отражение в общем ходе Кавказской войны. (Материалы к совещанию). М., 1956; Его же. Адыгейские племена в конце XVIII — первой половине XIX вв.// Кавказский этнографический сборник. М., 1958; Его же. Из истории адыгов конце XVIII — первой половине Х1Хв.: Социально-экономические очерки. Краснодар, 1989.

2 Букалова В. М. Антифеодальная борьба кабардинских крестьян во второй половине XVIII в.//Вопросы истории. 1961. № 6. С. 75−84.

3 Там же. С. 84.

4 Мирко В. П. Отношения Кабарды и России в первой трети XIX в.// Автореферат канд. дис. М., 1973.

5 Невская В. П. Присоединение Черкесии к России и его социальные последствия. Черкесск, 1956. истории Карачаево-Черкесии". Здесь в соответствующих разделах, написанных З.В.. Анчабадзе, С. А. Чекменевым и В. П. Невской, охарактеризованы формы и направления классовой борьбы, приводятся примеры бегства крестьян к соседним народом и в русские поселения на Северном Кавказе1.

Проблема социальных конфликтов в адыгском обществе XVIII в. в рамках общих работ по истории адыгов изучалась В. К. Гардановым. Он обстоятельно исследовал классовые выступления кабардинского Л крестьянства в 60 — 80-е гг. XVIII в. и отношение к ним русских властей. В монографии рассматривается Бзиюкская битва и переворот конца XVIII в. в целом. Он характеризовал битву исключительно как обычное классовое столкновение эпохи феодализма, в результате которого политический строй шапсугов, натухайцев и абадзехов хотя и «претерпел определённые изменения в сторону демократизации, но самые основы феодального общества у этих племен остались непоколебимыми"3.

Аналогичные выводы в характеристике результатов адыгских крестьянских движений делает Б.М. Джимов4. Исследуя данную проблему на основе значительного массива архивных источников документального, мемуарного и фольклорного плана, он показал, в какой сложной внешне и внутриполитической обстановке протекала борьба крестьян, её непрерывность, широкий размах, формы и методы5. Заслугой автора является.

1 Очерки истории Карачаево-Черкесии. Т. 1. Ставрополь, 1967.

2 Гарданов В. К. Классовая борьба в Кабарде и Балкарии в XVIII в.// История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. В 2-х т. Т.1. М., 1967.

3 Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов. М., 1967. С. 248 -249.

4Джимов Б. М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986.

5 Джимов Б. М. Крестьянское движение в дореформенной Адыгее (1793 -1868 гг.)//Ученые записки АНИИ. Майкоп, 1970. Т. 11. С. 92 — 103- Его же. Восстание бжедугских крестьян в 1856 г.//Ученые записки. Т. 11. Майкоп, 1970. и то, что он одним из первых попытался рассмотреть крестьянские движения как в западной Черкесии, так и в Кабарде.

Позиция М. М. Блиева в оценке крестьянского движения у адыгов также основывается на характеристике общественного строя адыгов в рассматриваемый период. Согласно его выводам адыгский этнос в конце XVIII — первой половине XIX вв. находился на стадии перехода от родовых отношений к классовым, а потому борьба адыгских крестьян есть не что иное, как борьба свободных общинников «.против эксплуататорских поползновений родоплеменной верхушки, носивших длительный и стихийный характер"1.

Ценный для нашей работы материал находится в статьях Берова Х. Ж. Он изучил социальный и этнический состав горских крестьян Северного Кавказа, динамику и интенсивность, формы и цели их побегов в русские поселения. По материалам 50 — 60-х гг. XVIII в. проведена статистическая работа. На основе фольклорных и исторических источников он попытался подробно изучить восстание кабардинских крестьян под руководством Дамалея. Анализ исторических материалов позволил ему характеризовать движение кабардинских крестьян как глубоко социальное и антифеодальное явление2.

В современной отечественной кавказоведческой литературе всё больше проявляется и набирает силу тенденция к освобождению от тотального влияния формационной теории и советской идеологии, выработать общую объективную оценку событиям конца XVIII — первой половины XIX вв. Показательны в этом отношении работы В. X. Кажарова, А. X. Бижева А.Ю.

1 Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказская война. М., 1994. С. 94.

2 Беров Х. Ж. Побеги горских крестьян в русские поселения на Северном Кавказе в 50−60-е гг. XVIII в.// Проблемы общественно-политического развития и классовой борьбы в России XVII — XVIII вв. Сб. ст. М., 1983. С. 44 — 63- Его же. Дамалеево восстание по устным и историческим источникам// Актуальные вопросы кабардино-балкарской фольклористики и литературоведения. Нальчик, 1986. С. 65 — 78- Его же. Новый источник о социальных отношениях в Кабарде в конце XVIII в.// Советские архивы. 1986. Т. 6. С. 23 — 26.

Чирга. Эти авторы стремятся отойти от тенденциозности, предвзятости, от надуманных стереотипов, т. е. пытаются по-новому трезво и объективно рассмотреть историю адыгов1.

А.Х. Бижев одним из первых обратил внимание на сложность объяснения результатов общественно-политического переворота конца XVIII в. в рамках формационного подхода. Характеризуя этот переворот, он утверждает, что «сам переворот не был ни межформационным, ни внутриформационным, и тем более он не был буржуазной революцией. Но последствия переворота были настолько значимы, что можно утвердительно говорить о создании самостоятельной доиндустриально-земледельческой цивилизации"2.

В.Х. Кажаров и А. Ю. Чирг, анализируя природу социального кризиса адыгского общества отметили, что его корни — в состоянии самого этноса в этот рубежный период, «когда со всей остротой встал вопрос о жизни или смерти адыгского феодального этноса"3. В этих условиях политические преобразования были призваны укрепить «единство страны в условиях надвигающейся опасности колониального порабощения"4. А. Ю. Чирг развил эту мысль, утверждая, что в рассматриваемый период в адыгском этносе шел процесс формирования единого государства. Соответственно суть преобразований конца XVIII в. видится ему в «столкновение двух тенденций централизации Западной Черкесии: «сверху» и «снизу». Ведущей тенденцией стала вторая, представлявшая собой попытку создания единого государства на путях глубокой демократизации общества"5.

1 Бижев А. Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис восточного вопроса в конце 20 — начале 30-х гг. XIX в. Майкоп, 1994; Кажаров В. Х. Адыгская хаса. Нальчик, 1995; Чирг А. Ю. Развитие общественно-политического строя адыгов Северо-Западного Кавказа (конец XVIII — 60-е гг. XIX в.). Майкоп, 2002.

2 Бижев А. Х. Указ. соч. С. 140.

3 Кажаров В. Х. Указ. соч. С. 122.

4 Там же.

5 Чирг А. Ю. Указ. соч. С. 54.

Полноценное понимание сути и характера трансформационных процессов, протекавших в адыгском обществе в XVIII — первой половине XIX вв., невозможно без освещения экономического и ментального фона этого периода.

Изучение экономического развития адыгского общества в данный период также осуществлялось на основе формационной теории. В ее рамках формировалось представление о слабости развития сельского хозяйства и ремесла, примитивности техники земледелия, о почти полном отсутствии внутренней торговли и меновом характере внешней торговли1.

Несколько меняется оценка после выхода в свет работы В. К. Гарданова, посвященной общественному строю адыгов, где он вполне справедливо отмечает зависимость специфики ведения земледелия у разных адыгских субъэтносов от географических условий. В работах постсоветского периода, посвященных экономическому развитию адыгов отмечается высокий уровень развития сельского хозяйства и земледельческой техники, его соответствие специфике природно-климатических условий Черноморья. Раскрываются значительность развития внешней и относительная неразвитость внутренней торговли, вспомогательный характер промышленности3.

Значимый материал для осознания специфики ментального и в целом культурного развития адыгов содержится в работах Р. А. Мамхеговой, З.М.

1 Невская В. П. Присоединение Черкесии к России и его социальные последствия. Черкесск, 1956; Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957. Т. 1- История Кабарды. М., 1957. Жакомихов Т. А. Некоторые черты феодализма в Кабарде//Ученые записки кафедры общественных наук. Нальчик," 1959. Вып. 5. С. 173−214- История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988. Т. 1. С. 376 — 379.

2 Лавров Л. И. Развитие земледелия на северо-западном Кавказе с древнейших времен до середины XVIII в.//Материалы по истории земледелия России. М., 1952. Т. 1- Гарданов В. К. Указ. соч. С. 61 — 87. Джимов Б. М. Указ: соч. С. 12 — 27- Калоев Б. А. Земледелие народов Северного Кавказа. М., 1981.

3 Бижев А. Х. Указ. соч. С. 76 — 108- Чирг А. Ю. Указ. соч. С. 27 — 36- Аутлев М. Г. Адыги и русские. Краснодар, 2000. С. 6 — 24- Хотко С. Х. Очерки истории черкесов от эпохи киммерийцев до Кавказской войны. Спб, 2001. С. 221 — 226.

Налоева, Б. Х. Бгаженокова, в которых на богатой источниковой базе раскрываются структурные составляющие менталитета адыгов1.

Интересные суждения о специфике, уникальности и универсальности культуры адыгов содержится в работе К. Х. Унежева .

Развитие общественных наук в последней четверти XX столетия выявило, что при исследовании всемирно-исторического процесса оперирование только категорией «общественно-экономическая формация» недостаточно. История отдельных народов не укладывается в монолинейные представления о формах и содержании всемирно-исторического процесса. Она не может быть понята и объяснена только на основании общественного строя, одновременно существующего у разных народов, тем более что данная концепция исторического прогресса характеризуется, прежде всего, европоцентризмом. О губительных последствиях монопольного положения общественно-экономической формации предупреждал и сам автор формационной теории3. Он предостерегал о недопустимости превращения исторического очерка «возникновения капитала в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются"4. Даже события поразительно аналогичные, но происходящие в различной исторической обстановке, приводят к совершённо различным результатам. Изучая каждую из этих эволюций в отдельности и затем, сопоставляя их, легко найти ключ к пониманию этого явления, но никогда нельзя достичь этого понимания, пользуясь универсальной отмычкой в виде какой-нибудь общей историко.

1 Налоев З. М. Из истории культуры адыгов. Нальчик 1978; Мамхегова Р. А. Очерки об адыгском этикете. Нальчик, 1993; Бгаженоков Б. Х. Указ. соч.

2 Унежев К. X. Феномен (черкесской) культуры. Нальчик, 1997.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.23. С. 6.

4 Там же. философской теории, наивысшая добродетель которой состоит в её надисторичности1.

Советские историки и этнографы, опираясь на теорию формаций применительно ко всем народам Северного Кавказа, так и не смогли выработать единый подход к определению типологии и уровня их развития до присоединения к России. Характеристика социальных отношений варьировалась от родоплеменных, феодально-рабовладельческих, до л раннефеодальных, развитых феодальных, многоукладных. На тупиковость попыток подогнать самобытные отношения у горских народов Кавказа под стереотипы и штампы, выработанные на основе изучения явлений западноевропейской и российской историй, указал в одной из своих статей А. П. Пронштейн. Он высказался против абсолютизации существовавших в рамках формационного анализа взглядов на историю народов Северного Кавказа3.

На сегодняшний день кавказоведение характеризуется наличием новой тенденции — обращением к цивилизацио иному анализу. Предпринимаются попытки к осмыслению исторического развития Кавказа как некой цивилизационной целостности. На Международном конгрессе в Пятигорске «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» была предложена новая парадигма — «кавказская цивилизация». На конгрессе был представлен материал об истории, культуре, экономике и социологии Северного Кавказа4. С момента своего появления концепция становится дискуссионной. Возникающиеосновные вопросы вращаются вокруг.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 121.

2 Покровский М. Н. Указ. соч.- Гарданов В. К. Указ. соч.- Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала, 1988 и т. д.

Пронштейн А. П. Некоторые проблемы возникновения и развития феодальных отношений на Северном Кавказе в новейшей советской историографии// Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. С. 28.

4 «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру»: Тез. I. Междунар. конгр. 11 -14 сент. 1995. Пятигорск, 1996. проблем: кавказская цивилизация миф или реальность? Существует ли кавказская цивилизация? Сегодня выдвигаются и обосновываются самые разные позиции, начиная с выделения понятия «кавказская цивилизация» и заканчивая утверждением о правомочности существования парадигмы «адыгская цивилизация"1.

Введение

понятия «кавказская цивилизация» обусловило его дальнейшую дифференциацию. Появляется точка зрения, утверждающая правомерность существования самостоятельной северокавказской цивилизации. А. А. Аникеев указал на необходимость рассмотрения её на двух уровнях. Первый уровень — обыденное сознание, в рамках которого северокавказская цивилизация должна быть понята как осознанная организация человеческого общежития. Второй уровень — научное осознание северокавказской цивилизации как способа бытия и развития общества, как л формы организации жизни людей. В дальнейшем вводятся ещё более конкретизированные понятия. Согласно взглядам В. В. Черноуса, при изучении истории кавказских народов предпочтительнее употреблять термин «кавказская горская цивилизация». Аргументируя свою точку зрения, он утверждает, что развитие народов Кавказа уже с III тыс. до н.э. проходило в рамках различных цивилизаций. С момента перехода к цивилизации Кавказ выступает в качестве контактной зоны нескольких региональных цивилизаций, а не становится местом развития общекавказской цивилизации, что не отрицает наличия общих культурных корней и типологической близости.

1 Бакиев А. Ш. Указ. соч.- Унежев К. У. Указ. соч.- Абдулатипов Р. Г. Кавказская цивилизация: самобытность и целостность//Научная мысль Кавказа. 1995. № 1. С. 50 — 57. Аникеев А. А., Крикунов В. П., Невская В. П. Северокавказская цивилизация: проблемы типологии//Актуальные проблемы историографии и методологии истории. Ставрополь, 1997; Северокавказская цивилизация: история, культура, экономика, социология, философия. Ч. I-II. Пятигорск, 1996. Северокавказская цивилизация: вчера, сегодня, завтра. Пятигорск, 1998.

2 Аникиев А. А. Концепция северокавказской цивилизации как современная парадигма кавказоведения// Научная мысль Кавказа. 2000. № 2. С. 26−27.

Вводится и обосновывается понятие «адыгская цивилизация». Опираясь на общепринятые критерии сравнительной характеристики цивилизаций (общий естественно-географический ландшафт, или собственное цивилизационное пространство, общий антропологический тип носителей цивилизации, общность происхождения и языка, общность обычаев и нравов, общий уровень производительных сил и техногенности, и т. д.), А. Ш. Бакиев приходит к выводу о правомерности существования парадигмы «адыгская цивилизация» как формы существования человечества1. Исходя из своих рассуждений, исследователь относит адыгскую цивилизацию к традиционному типу цивилизаций.

Новым словом в отечественном кавказоведении является точка зрения, предложенная С. Х. Хотко и Б. С. Агрбой. Исходя из идеи крупнейшего французского историка XX в. Фернана Броделя о существовании «островов окруженных сушей». Делается вывод о решающем воздействии морских-«островных» культур средиземноморского мира на формирование адыгского этноса, его историю, культуру. Северо-Западный Кавказ им видится как самостоятельный историко-культурный регион, существенно отличающийся от остального Северного Кавказа.2.

Интересный фактологический и теоретический материал изложен в коллективном труде по истории Дона и Северного Кавказа3. Участие в его создании большого авторского коллектива обусловило различие используемых теоретико-методологических подходов к трактовке конкретно-исторического материала. Авторы небезуспешно пытаются последовательно и целостно интерпретировать историю народов Кавказа с позиций.

1 Бакиев А. Ш. Указ. соч. С. 357.

2.Агрба Б. С., Хотко С. Х. «Островная» цивилизация Черкесии. Майкоп, 2004. С. 6.

История Дона и Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 г. Ростов н/Д., 2000. С. 3−10. цивилизационного подхода, избегая при этом оценки характера и уровня развития Кавказа, на основе европоцентристских представлений1. л.

Совместная работа А. Х. Бижева и М. Ю. Хаширова является новым словом в изучении адыгского крестьянства и его роли в событиях конца XVIIIсередины XIX вв. Авторы примели цивилизационный подход в рассмотрении поднятых ими проблем. Интересна их точка зрения на народные движения рассматриваемого периода. Привлекая значительный фактический материал, они объясняют крестьянское движение как ответную реакцию на «политику утеснения» адыгов3.

Таким образом, историографический обзор позволяет увидеть общую картину состояния научного освещения социальных конфликтов у адыгов в XVIII — первой половине XIX вв.

Первое, на что обращаешь внимание при исследовании данной темы, это то, что в кавказоведении народные выступления в адыгском обществе не изучались, как единый процесс всего адыгского общества. В отдельных работах рассматривались крестьянские волнения в Кабарде, социальные конфликты северо-западных адыгов. Некоторым исключением можно назвать только упоминавшиеся работы Б. В. Скитского и Б.М. Джимова4.

Второе — проблемное исследование осуществлялось в рамках общественного строя, который, в свою очередь, изучался с позиций формационного подхода. Прямым следствием подобного подхода стали не только деление адыгского общества на передовую (Кабарда) и отстающую (Западная Черкесия, преимущественно шапсуги, натухайцы и абадзехи).

1 История Дона и Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 г. Ростов н/Д., 2000. С. 3−10.

2 Бижев А. Х. Хаширов М.Ю. Адыгское крестьянство в годы Кавказской войны. Нальчик, 2000.

3 Там же. С. 102.

4 Скитский Б. В. К вопросу о крестьянских движениях на Северном Кавказе во второй половине XVIII в.// Скитский Б. В. Очерки истории горских народов. Избранное. Орджоникидзе, 1972; Джимов Б. М. Крестьянское движение в дореформенной Адыгее// Ученые записки. Т. XI. Майкоп, 1970. С. 90 — 181. части, но и соответствующая оценка социальных конфликтов. Сформировалось представление о том, что волнения кабардинских крестьян по характеру своему отличались от социальных конфликтов в Западной Черкесии1.

Третье — применение формационной теории привело к возникновению в кавказоведении вопроса о характере Бзиюкской битвы. Он определялся либо как внутриформационный или как межформационный.

Четвертое — на современном этапе в кавказоведении преобладает позиция, объясняющая социальные конфликты как значительные политические процессы, свидетельствующие о глубочайшем кризисе адыгского общества.

При всем этом, необходимо отметить, что формационная теория оправдывает себя при рассмотрении уровня производительных сил, места различных субъектов в системе производственной деятельности. Полное отрицание её приведет к потере важных теоретических достижений науки. Возможности цивилизационного подхода позволяют использовать наиболее оптимальные достижения формационного анализа при изучении развития общества. Согласно Н. Я. Бромлею, формация и цивилизация — это разные «срезы» в развитии общества как целостной системы. Невозможно понять секреты общественного развития, ориентируясь только на цивилизационный аспект в его динамике. Формация — это социально-экономическая категория, цивилизация — социокультурная. Только изучение их в неразрывной взаимосвязи и взаимообусловности может дать и научно обоснованные теоретические концепции, и ценностные практические выводы2. Соответственно, сегодня происходит актуализация точки зрения, утверждающей «взаимную дополняемость формационного и.

1 Беров Х. Ж. Изучение антифеодального движения адыгских народов в советской исторической литературе//Актуальные проблемы феодальной Кабарды. Нальчик, 1992. С. 84 — 95.

2 Бромлей Н. Я. К вопросу о соотношении понятий «цивилизация» и «формация». (Полемические заметки)//Цивилизация: Сб. ст. М., 1992. С. 225−228. цивилизационного начал в обществе", т. е. формационный процесс рассматривается как составная часть цивилизационного процесса. Такой подход к соотношению формаций и цивилизаций может стать основой плодотворного изучения общества и его истории1.

Объектом диссертационного исследования является социально-экономическое и политическое развитие адыгского общества XVIII — первой половины XIX вв.

Предметом исследования являются генезис, характер и итоги народных восстаний у адыгов XVIII — первой половины XIX вв.

Хронологические рамки исследования — XVIII — первая половина XIX вв. — обусловлены эскалацией и интенсивностью процесса трансформации адыгского общества в данный период. Именно на это время, по известным нам данным, приходится пик социальной борьбы в адыгском этносе, протекавшей в сложнейшей внешнеполитической ситуации, В этот период наиболее ярко обозначился вектор дальнейшего общественного развития адыгов. В целях достижения поставленной цели и решения вытекающих из неё задач, очерченные в диссертации временные рамки могут быть несколько расширены.

Географические рамки исследования включают территорию СевероЗападного Кавказа и Центральный Кавказ — традиционного проживания адыгов с достаточно четкими этнокультурными границами.

Целью работы является исследование условий возникновения и развитие народных восстаний адыгов.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

• рассмотреть историографическое состояние проблемы с целью определения степени её разработанности;

• повысить информационную отдачу традиционно используемых документальных материалов;

1 Рейснер И. Л. Цивилизация и способ общения. М., 1993. С. 47−48.

• раскрыть социально-экономические условия формирования и развития народных восстаний у адыгов;

• исследовать характер, условия и специфику восстаний у северозападных адыгов и в Кабарде в рассматриваемый период.

Источниковую базу исследования составили опубликованные и неопубликованные документы и материалы российских архивов, сведения из периодической печати, историко-этнографических описаний, мемуаров.

Важные материалы по данной теме извлечены из фондов центральных и местных архивохранилищ: Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Российского государственного исторического архива (РГИА), Государственный архив Кабардино-Балкарской республики (ГА КБР), Государственный архив Ставропольского края (ГАСК), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), архива Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований (АРИГИ)1. .

Извлеченные архивные источники представлены официальными правительственными документами директивного характера — указами, постановлениями, предписаниями, циркулярами, рапортами и донесениями генералов Кавказского корпуса, а также материалами по военной истории, статистике, этнографии, предоставленные как отечественными, так и.

1 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА): Ф. ВУА «Военно-ученный архив"-.Ф. 482. «Кавказские войны" — Ф. 13 454. «Штаб войск Кавказской линии и в Черномории расположенных" — Российский государственный исторический архив (РГИА): Ф. 1268. «Кавказский комитет" — Российского государственного архива древних актов (РГАДА): Ф. «Посольский приказ, Кабардинские дела», Государственный архив Кабардино-Балкарской республики (ГА КБР): Ф. 1. «Управление кабардинской линией" — Ф. 16. «Управление центра Кавказской линии», Государственный архив Ставропольского края (ГАСК): Ф. 79. «Общие управление Кавказской области и Ставропольского края" — Государственный архив краснодарского края (ГАКК): Ф. 249. «Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска (1783 — 1870 гг.)" — Ф. 260. «Канцелярия начальника Черноморской береговой линии" — Ф. 261. «Канцелярия начальника Черноморской кордонной линии (1794 — 1864 гг.)» и др.- Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований (АРИГИ): Ф. 1. «Фольклорный». зарубежными путешественниками, участниками научных и разведывательных экспедиций в земли адыгов.

Расширение и обострение Кавказской войны обусловило все большую концентрацию важнейших материалов об адыгах в недрах военного ведомства, в связи с чем, особое значение приобретают фонды Российского государственного военно-исторического архива. Наиболее важная информация извлечена из фондов Военно-учебного архива. Здесь хранятся оригинальные документы, характеризующие не только политику царского самодержавия на Северном Кавказе, но и экономику, социальные отношения и политическое устройство адыгов. Здесь хранятся также копии документов дипломатического характера, позволяющие судить как о политике Британской и Турецкой империй на Северном Кавказе и в Причерноморье, так и об отношении к политике этих держав разных слоев адыгского этноса. Необходимость иметь точные сведения о закубанских и причерноморских адыгах, которые с первой половины XIX в. становятся одним из важнейших объектов колонизации Российской империи, обусловило отправку на Западный Кавказ наиболее подготовленных офицеров Генерального штаба. В итоге появляется ряд ценных записок и описаний адыгов Г. В. Новицкого, Ф. Ф. Торнау, Н. И. Карлгофа и др., хранящихся в РГВИА.

В фондах Российского государственного исторического архива располагается большой массив материалов по разным аспектам кавказской истории. Особый интерес для нас представляют материалы о внутренней и внешней торговли первой половины XIX в., о противодействии России экономическому проникновению Великобритании и Османской империи в Черкесию.

Ценными материалами по истории адыгов располагает Государственный архив Краснодарского края. Здесь хранятся дела, в которых зафиксированы сведения о важнейших событиях внешнеполитической и внутриполитической жизни прибрежных адыгов. По документам фонда ГАКК также можно получить представление о русско-адыгских торговых связях и сравнить характер этих отношений с торговлей представителей европейских держав и Турции на Черноморском побережье Черкесии.

Среди опубликованных дореволюционных изданий наибольший интерес представляют «Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией» 1 (АКАК). Здесь собраны и систематизированы официальные документы за 1762 — 1862 гг., извлечённые из архива Главного управления наместника царя на Кавказе. АКАК представляют собой ценный источник для изучения социально — экономического и общественного строя адыгских народов, их внутриполитического и международного положения. Достоинство АКАК и в том, что они охватывают вопросы политики держав в Восточном вопросе. Однако подход, к ним должен быть критическим, поскольку они отражают точку зрения царизма на историю народов Кавказа.

Важным архивным источником для нашей темы является «Архив Раевских». Здесь сконцентрированы документы особой значимости. Наибольший интерес представляет третий том. Известно, что с 1837 по 1841 г. г. генерал Н. Н. Раевский, будучи начальником Черноморской береговой линии, имел возможность поближе познакомиться с экономической и политической жизнью шапсугов и натухайцев. Трезво оценивая российскую политику на Кавказе и осуждая её, он предлагал более объективный и приемлемый план разрешения русско-адыгского конфликта. В целом письма Раевского и его записки содержат ценный фактический материал по экономической и политической обстановке у шапсугов и натухайцев.2.

Ценные данные о протекавших на территории Черкесии процессах и развитии русско-адыгских торговых отношениях находятся в сборнике документов составленном B.C. Шамраем3.

1 Акты, собранные Археографической комиссией. Тифлис, 1878−1904. Т. 7−9.

2 Архив Раевских. Т. 3. Спб., 1910.

3 «Документы, относящиеся к истории мирных сношений (меновых, торговых) с закубанскими горскими народами (1792 — 1864), извлеченные из дел Кубанского войскового, Владикавказского центрального и Ставропольского архивов В. Шамраем».

В советский и последующий периоды выходит ряд сборников документов и материалов, содержащих богатую информацию по исследуемой проблеме. Сборник документов «Русско-адыгские торговые связи 1793−1860» 1 даёт представление об уровне социально-экономического развития северо-западных адыгов в рассматриваемый период и в определённой степени вскрывает экономические основы кавказской и в целом Восточной политики царизма.

Интересные документы, связанные с англо-русским инцидентом со шхуной «Виксен», были опубликованы С. К. Бушуевым. Документы затрагивают проблемы правомочности с юридической стороны действий России на Кавказе, а также вопросы независимости и блокады. Как известно, Черноморский флот принимал участие в Кавказской войне. Суда направлялись для блокады черкесского побережья и высадки десанта. Сведения по этим вопросам, содержащиеся в документах М. П. Лазарева имеют большую ценность для изучения истории шапсугов .3.

Особый интерес представляет сборник документов по внешней политике России первой четверти XIX в. — «Внешняя политика России XIX и начала XX вв.» 4. Наибольшее внимание привлекает Т. 15 (документы с января 1827 года по октябрь 1828 года), где помещены документы о российско-османских, российско-английских отношениях. Из данного источника мы узнаем о том, что Россия задолго до начала русско-турецкой войны 1828 — 1829 гг. разрабатывала мирный договор с Турцией, обязательным условием которого был переход во владение России восточного берега Чёрного моря.

1 Русско-адыгейские торговые связи. 1793 — 1890 гг. Майкоп, 1957.

2 Англо-русский инцидент со шхуной «Виксен» // Красный архив. М., 1940. Т. 5. (102).

3 Лазарев М. П. Документы. М., 1955.

4 Внешняя политика России XIX и начала XX. М., 1992. Т. 15.

Не менее ценны сведения в сборнике «Материалы по истории абхазов и адыгов» 1. Этот новейший сборник является уникальным собранием документов и исследований по различным отраслям адыгской и абхазской истории. Примерный объём его — 15 томов. На сегодняшний день вышел 1том.

Значимые для разработки проблемы материалы извлечены из сборников документов и материалов «Черкесы и другие народы СевероЗападного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II», «Кабардино-русские отношения в XVI — XVIII вв.», «Документальная история образования многонационального государства Россия», «Мухаммед-Амин и народное освободительное движение народов Северо-Западного Кавказа в 40−60 гг. XIX в."2.

Следующую группу источников составляют известия иностранных авторов. Северо-Западный Кавказ и Причерноморье — места компактного проживания адыгов — посещали европейские политические деятели, путешественники, журналисты, коммерсанты, многочисленные агенты и разведчики. В результате появилась обширная литература почти на всех европейских, а также на турецком и арабском языках. Накопилось большое количество документальных материалов в различных архивохранилищах. Этот обширный историко-этнографический материал, в общем-то, в течение длительного времени не подвергался тщательному анализу, а использовался для обоснования тех или иных «руководящих идей». В результате многие страницы адыгской истории отражают не столько реальную действительность, сколько их извращённое видение и толкование.

1 Материалы по истории адыгов и абхазов. Майкоп, [б.г.]. Т. I.

2 Кабардино-русские отношения в XVI — XVIII вв. В 2 т. Москва, 1957; Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II. В 2 т. Нальчик, 1996; Бондаревский Г. А. Документальная история образования многонационального, государства Россия: В 4-х кн. Кн. 1 Россия и Северный Кавказ в XVI — XIX вв. М., 1998; Мухаммед-Амин и народное освободительное движение народов СевероЗападного Кавказа в 40−60 гг. XIX в. Махачкала, 1998.

Сведения иностранных авторов, восполняя отсутствие письменных источников собственно адыгского происхождения, предоставляют обширный материал для изучения специфики социально-экономического, политического и культурного развития адыгского этноса, его взаимоотношений с окружающим миром и кормящим ландшафтом1. Применение источников этого плана требует критического подхода: Известия иностранных авторов неравнозначны. Некоторые из авторов, писавших о черкесах и народах Кавказа в целом, вообще не бывали на Кавказе и собирали сведения о его жителях либо во время пребывания в соседних государствах, либо из уже опубликованных в Европе произведений. Однако этот факт, как показывает анализ источников, не всегда влияет на достоверность источника. Нередко авторы, которые не бывали на Кавказе, сообщают более ценные сведения, чем те, которые побывали здесь.

Наиболее широкий спектр выдержек из трудов иностранных авторов представлен в сборнике воспоминаний и записей европейских авторов, в различное время посещавших северо-кавказский регион — «Адыги балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов», а также в изданиях В. М. Аталикова. Здесь зафиксированы ценные сведения о различных аспектах истории адыгов в разные века2.

1 Дебу Е. Взгляд на Кавказскую линию //Северный архив. Спб., 1822. № 2- Белл Д. С. Дневники пребывания в Черкесии в 1837, 1838 и 1839 гг. Париж, 1841. (Цит. по переводу З. Ф. Троицкой, Майкоп, архив АРИГИ) — Главани К. Описания Черкесии 1724 г.//Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1893. Вып. 17. С. 149−190- Дюбуа де Монпере. Путешествие вокруг Кавказа.//Труды института абхазской культуры. Сухуми, 1937; Эвлия Челеби. Книга путешествия. М., 1979; Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750—1762 гг., в изложении Е. Д. Фелицина. Б.М., 1990; Витсен Н. Путешествие в Московию 1664−1665 гг.: Дневник. Спб, 1996; Маринье Т. де. Путешествие по Черкесии. Нальчик, 2002; Боденштедт Ф. По Большой и Малой Абхазии. О Черкесии. М., 2002 и др.

2 Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIIIXIX в. Нальчик, 1974; Аталиков В. М. Страницы истории. Нальчик, 1987; Его же. Наша старина. Нальчик, 2002.

Ценные сведения об общественном строе и торговле адыгов, об их взаимоотношениях с соседями и т. д. находятся в работах Э.Д. д’Асколи, Дж. Да Луки, Н. Витсена, К. Главани, Ш. Пейсонеля1.

Социально-экономическое, общественное развитие северо-западных адыгов нашло отражение в путевых заметках Дюбуа де Монпере2. Интересен и важен в изучении истории шапсугов объёмистый (в 33 главы) труд Дж. Белля. Его двухтомный журнал пребывания в Черкесии в 1837 г., 1838 г. и 1839 г. охватывает широкий круг вопросов, в той или иной степени освещает разные стороны жизни адыгов, даёт конкретное представление о деятельности английской агентуры на Северо-Западном Кавказе.3.

Интересный этнографический и исторический материал предоставляет Ф. Боденштедт (1819 -1892 гг.), являвшийся очевидцем процессов, происходивших на Черноморском побережье Черкесии в первой половине XIX в. Он тонко подметил особенности общественного развития и менталитета адыгов и трезво оценивал политику России на Кавказе4.

Немало материала содержится в работах российских авторов. Но поскольку многие из них выполняли государственный заказ, нередко приводимые ими данные представлены в искаженном виде5.

1 д’Асколи Э. Д. Описание Черного моря и Татарии//АБКИЕА. С. 61 -'67- да Лука Дж. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин//АБКИЕА. С. 68 — 72- Главани К. Описания Черкесии 1724//Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1893. Вып. 17. С. 149 — 190- Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750 — 1762 гг., в изложении Е. Д. Фелицина. Б.М., 1990; Витсен Н. Путешествие в Московию 1664 — 1665 гг. Спб., 1996.

2 Дюбуа де Монпере. Путешествие вокруг Кавказа.//Труды института абхазской культуры. Сухуми, 1937.

3 Белл Д. С. Дневники пребывания в Черкесии в 1837, 1838 и 1839 гг. Париж, 1841. (Цит. по переводу З. Ф. Троицкой, Майкоп, архив АРИГИ).

4 Боденштедт Ф. По Большой и Малой Абхазии. О Черкесии. М., 2002.

5 Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823- Бутков.П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Спб., 1869. Т. I — IIIи др.

Важные сведения находятся в книге Гюльденштедта И.А.1. Его трудэто первая работа члена Петербургской Академии наук о народах Кавказа. Выполнявшаяся по государственному заказу, она отличалась лаконичностью.

В труде П.-С. Палласа2 подробно перечисляются черкесские племена, описываются их общественный строй, религия, излагается несколько теорий происхождения кабардинцев, описываются черкесские поселения и жилища и т. д.

Ценным источником для освещения уровня экономического и политического развития адыгов является работа Люлье3. Он жил среди шапсугов длительное время, изучил адыгский язык, увидел последствия общественного переворота, т. е. был живым свидетелем преобразований в адыгском обществе. Собранный им историко-этнографический материал является лучшим источником по истории и этнографии шапсугов, натухайцев и абадзехов.

Важную группу источников составляют материалы периодической печати. Были использованы данные газет «Кавказ», «Кавказский сборник», «Кубанские войсковые ведомости» и др. В такие исследования включены опубликованные статьи Т. Макарова, Н. Каменева, Н. Колюбакина, Н. л.

Карлгофа и др .

В отдельную группу источников выделены мемуары и частная.

1 Гильденштедт И. А. Путешествие по Кавказу 1770 — 1773 гг. Спб., 2002.

2 Паллас П.-С. Заметки о путешествии в южные наместничества Российского государства в 1793 — 1794 гг.//АБКИЕА. С. 214 — 225.

3 Люлье Л. Я. Черкесия: историко-этнографические статьи. Киев, 1991.

4 Карлгоф Н. О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северо-восточный берег Черного моря//Русский вестник. М., I860. Т. 28. Кн. 2- Макаров Т. Племя Адиге//Кавказ. Тифлис, 1862. № 29−34- Каменев Н. Бассейн Псекупса// Кубанские войсковые ведомости. Екатеринодар, 1867. № 27−28- Колюбакин Н. Взгляд на жизнь общественную и нравственную племен Черкесских//Кавказ. Тифлис, 1946. № Ни др. переписка1, которые дают представление о событиях, и психологии интересующего нас времени, позволяет почувствовать особенности и противоречия в настроениях авторов, занимавших различные позиции. Здесь нередко имеются факты, отсутствующие в других источниках. В то же время, используя эту форму источников, мы не забываем о факторе субъективизма, присущем мемуарам.

Интересные и ценные сведения извлечены из воспоминаний Ф.Ф. л.

Торнау. Находясь в плену у адыгов (пленён во время собирания разведывательных данных на северо-восточном Черноморском побережье и удерживался в течение двадцати шести месяцев), он наблюдал за их хозяйственной жизнью и бытом Автор свидетельствует, что адыги считали себя «совершенно независимыми» как от русского царя, так и от турецкого султана. За время пребывания среди адыгов он проникся уважением к ним и к их борьбе за независимость. Торнау не увидел в адыгах врагов России. В своих воспоминаниях он дал наиболее полное и относительно объективное описание важных событий в истории адыгских народов. После плена он стал более критически относиться к действиям царской армии на Кавказе.

Немалый интерес для изучения истории Шапсугии, Натухая и Абадзехии представляет книга Теофила Лапинского, в которой зафиксированы яркие картины социальной и экономической жизни этих народов, их культуры, традиций и быта. Работа ценна и тем, что её автор был не только современником и очевидцем описываемых событий, но и их участником.3.

1 Фелицын Е. Д. Князь Сефер-бей Зан//Кубанский сборник. Екатеринодар, 1904; Спенсер Э. Путешествие в Черкесию. Майкоп, 1994; Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX в. Спб., 2000; Фадеев Р. А. Письма с Кавказа//В кн.:Фадеев Р. А. Кавказская война. М., 2003; и др.

2 Торнау Ф. Ф. Воспоминания кавказского офицера. Черкесск, 1994.

3 Лапинский Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Описания очевидца Теофила Лапинского (Теффик-бея), полковника и командира польского отряда в стране независимых кавказцев. Нальчик, 1995. Т. 1−2.

Методологическую основу диссертации составляют принципы историзма и объективности. Принцип историзма позволил рассмотреть протекавшие у адыгов социальные конфликты в развитии, выявить обусловленные конкретной исторической ситуацией и геополитическим положением особенности трансформационного процесса. Рассматриваемая тема, как уже отмечалось, в течение длительного времени изучалась то с охранно-монархических позиций, то в рамках формационного подхода, что способствовало, по меньшей мере, появлению вопросов, не предполагавших рационального ответа. В процессе работы над диссертацией мы стремились к объективности, пытаясь избежать какой бы то ни было заданности. При систематизации и анализе документальных источников применялись научные методы исторического исследования: проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, ретроспективный, логического анализа. Комплексное применение этих методов позволило выделить из общей проблемы социальных конфликтов у адыгов конкретные вопросы, рассмотреть их в динамике, хронологической последовательности, раскрыть истоки и своеобразие трансформационных процессов, реконструировать связи отдельных событий и явлений.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые предпринято специальное исследование социальных конфликтов у западных и восточных адыгов в XVIII — первой половине XIX вв. как проявление социально-политической трансформации адыгского общества. Работа имеет комплексный характер, включающий анализ широкого круга вопросов: от выявления специфики социоэкономического развития адыгского общества до характеристики направленности изменений его общественного развития. Диссертационное исследование дополняет новыми характеристиками сложившиеся в современной отечественной историографии представления о социально-политическом развитии адыгского общества.

Практическая значимость работы определяется тем, что материалы данного исследования могут быть включены в монографии и учебники по истории и культуре адыгов, использоваться в лекционном курсе по истории России и при разработки специальных курсов и семинаров.

Основные положения, выносимые на защиту:

— социально-экономическое развитие адыгов обладало специфическими чертами, обусловившими возникновение и развитие народных восстаний XVIII — первой половины XIX вв.- самобытность социально-экономического, политического и ментального развития адыгов обеспечила демократический характер происходивших изменений;

— восстания народных масс северо-западных адыгов и Кабардыимели единую основу возникновения и развития, различия в ходе и результатах объясняется внешнеполитическим факторомсоциально-политические преобразования в Черкесиипоступательный процесс, результат внутренних импульсов развития;

— характер и размах социальных конфликтов демонстрировали динамичность и самодостаточность адыгского общества, а также то, что в это время оно пребывало в состоянии фазового перехода в связи с чем было чрезвычайно уязвимо.

Научная апробация. Ход и результаты исследования освещались в докладах и выступлениях на внутривузовских, региональных и всероссийских научных и научно-практических конференциях, проходивших в 2000 — 2004гг. — Научно-практической конференции «XXI век. Молодежь. Кавказ» Ростовской государственной экономической академии, проходившей в рамках фестиваля «Молодежь за мирный Кавказ» (Ростов, сентябрь 2000), Неделях науки Майкопского государственного технологического института (Майкоп, апрель 2000; апрель 2001), Третьей региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов, докторантов, и молодых ученных «Наука — XXI веку» Майкопского государственного технологического института (Майкоп, декабрь 2002), Научно-практической конференции «Региональное управление — XXI веку» Майкопского государственного технологического института (Майкоп, декабрь 2003), Всероссийской научной конференции «Перспектива — 2003» Кабардино-балкарского государственного университета (Нальчик, апрель 2003). По теме диссертации опубликовано 7 научных статей общим объемом 2 печатных листа. Диссертация обсуждалась на совместных заседаниях кафедры философии и социологии, истории и права Майкопского государственного технологического университета.'.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Заключение

.

Проведенное в рамках диссертационной работы исследование позволило комплексно проанализировать трансформационные процессы адыгского общества XVIII — первой половины XIX в.в. Историографический анализ предоставил возможность определить контуры проблемы выделить её базовые составляющие, что предоставило возможность сконцентрировать внимание на недостаточно изученных аспектах, сосредоточив на них исследовательские усилия.

В процессе работы над избранной проблемой была предпринята попытка критического переосмысления сложившихся теоретических подходов, позволившая отойти от традиционной исследовательской схемы, сконцентрировав внимание на изучении социальных конфликтов обозначенного периода, как сложного многогранного явления, сфокусировавшего в себе широкий спектр вопросов: от специфического генезиса адыгского общества до поиска новой системы функционирования общества.

Обращение к цивилизационному подходу в процессе изучения проблемы открыло новые грани научного объяснения явлений и процессов, имевших место, но не объясняемых с точки зрения формационной теории. Развитие адыгского общества XVIII — первой половины XIX в.в. характеризовалось трансформационными процессами, основой которых являлось органичное взаимодействие социально-экономических, общественно-политических и культурных процессов, сложившихся на Северо-Западном Кавказе в предшествующий период. В процессе анализа корпуса привлеченных для написания диссертационного исследования источников показывает следующее: высокий уровень адаптации адыгов к окружающей среде привел к формированию уникальной социальноэкономической системы. Сложившиеся у адыгов социальные отношения характеризовались определенной специфичностью, что усложняло их однозначную индетификацию в рамках теории формации. Несмотря на сложную иерархическую структуру общества, здесь не оформились классические системы личной зависимости одного феодала от другого, также правовой статус зависимых категорий крестьянства был относительно высоким. Перемещения из одного сословия в другое допускались. Членами сельской общины были не крепостные, а юридически свободное население — тфокотли. К рассматриваемому периоду в адыгском обществе значительно усилилась социально-политическая роль той части общества, которая не занималась земледелием: тохов и ремесленников. Такие условия «питали» свободолюбивый дух адыгов, обуславливая социально-политическую трансформацию Черкесии.

Одной из важнейших основ начавшихся преобразований являлось экономическое развитие адыгов. Рост экономики обусловил материальную и социальную мощь тфокотлевской оппозиции. Особая роль в этих процессах принадлежала торговле, которая, как и весь экономический комплекс адыгов, имела давние и богатые традиции. Анализ характера торговли показывает, что все основные отрасли добывающей и обрабатывающей промышленности адыгов — овцеводство, коневодство, пчеловодство, охота, ткацкое, войлочное, оружейное, шорное, I ювелирное производства, а также земледельческая продукциябыли ориентированны на торговлю. Последняя, как показало проведенное исследование: во-первых, имела посреднический характер (прежде всего, в рамках внутренней торговли) — во-вторых, была ориентирована в основном на внешний рынокв-третьих, основополагающая часть торговых отношений осуществлялась как денежным, так меновым и торгом в форме ярмарок. В существовавших геополитических условиях торговля стала естественной и наиболее эффективной формой взаимодействия адыгов с ближайшими соседями в частности, и в целом с другими этносами.

Эффективность сложившейся системы жизнеобеспечения в полной мере также отразилась во взаимоотношении адыгского общества с кормящим и вмещающим ландшафтом, которое характеризуется максимальной приближенностью к гармоничности. В течение длительного времени адыги активно использовали почти всю гамму природно-климатических ресурсов Кавказа в значительных масштабах, но при этом не происходило нарушения экосистемы кормящего ландшафта. Более того, имело место антропогенное преобразование ландшафта Северо-Западного Кавказа, которое не только сохраняло экологическое равновесие флоры и фауны региона, но и обеспечивало их качественное совершенствование.

Специфика генезиса всех этих процессов обусловила формирование тенденции к трансформации адыгского общества. Содержанием, которой был переход социально-политической системы от недемократических форм к демократическим. Демократический характер этих процессов был обусловлен: во-первых, давними и богатыми демократическими традициями, духом самого народаво-вторых, развитием экономической составляющей адыгского сообществав-третьих, неразрывностью генезиса адыгского общества с мировым историческим процессом.

Социально-политический кризис, охвативший все субэтносы Черкесии был проявлением начавшейся трансформации. В пиковые моменты своего развития социальная борьба переходила в стадию открытого вооруженного конфликта. Начиная с середины XVII в., социальные конфликты адыгов развиваются по нарастающей. В XVIII — первой половине XIX вв. интенсивность крестьянских восстаний достигает своего пика.

Цивилизационный анализ социальных конфликтов указанного периода позволяет увидеть их социально-политическое и социокультурное единство. Различия в ходе и результатах восстаний среднего сословия Восточной и Западной Черкесии объясняется, прежде всего, геополитическим фактором. В более континентальной Кабарде развитие восстаний и их результаты определялись следующими факторами. В предшествующий период здесь не было результативных выступлений народа, а первые крупные выступления относятся к XVIII в., т. е. позиции пши и уорков здесь были ещё сильны. Кроме того, активизация кабардинских тфокотлей хронологически совпадает с ростом российского влияния в данном регионе, что оказывало значительное влияние на ход и итоги восстаний. С одной стороны близость российских границ являлась катализирующим фактором. С другой стороны, она же препятствовала концентрации оппозиционных сил. В результате крестьянское движение восточных адыгов не было успешным.

В отличие от них у большей части западных адыгов (натухайцы, шапсуги, абадзехи) к XVIII в. власть аристократов была уже значительно подорвана и ослаблена. Этот факт был чрезвычайно привлекательным для остальной части адыгского крестьянства. Здесь наблюдается процесс концентрации оппозиционных сил, обеспечивших успешность социально-политической трансформации.

В первой половине XIX в. нарастание народных выступлений было обусловлено как внутренними процессами, так и эскалацией Кавказской войны. В этот период развитие социальнополитической борьбы в адыгском обществе становится более взаимосвязанным с внешнеполитической обстановкой. С первой четверти XIX в. в связи с вхождением Кабарды в состав России, подавлением возникающих очагов восстаний занимается российская военная администрация. В Западной Черкесии процесс социально-политических преобразований распространяется на аристократические субъэтносы. Самым крупным выступлением народа здесь считается бжедугское восстание 1856 г., которое бжедугские пши и уорки смогли подавить только при помощи российских войск. Учащаются вооруженные столкновения между владельцами и народом, требования восставших становятся все более радикальными.

В ходе трансформации большая часть адыгского общества переходит к новым социально-политическим отношениям принципиально отличающихся от прежних. Изменяется соотношение социальных групп в демократических сообществах (тфокотли составили 75% - 80% населениязависимое сословие -5% - 12%- тфокотлевская верхушка и дворяне, — 7% - 10%).

Общественное развитие привело к уничтожению социальных различий и преимуществизменению правового положения не только тфокотлей, но и зависимых категорий крестьянства, которые получают свободувыделению старшинской верхушки, оказывающей значительное влияние на внутреннюю и внешнюю политикубесспорной потере влияния и реальной власти князьями и дворянамик выделению и управлению народом через представительный орган Адыгэ Хасэдемократизации суда и судопроизводства стали демократическими — перед судом в равной мере несут ответственность все слои общества.

Подводя итог хотелось бы отметить, что социальные конфликты XVIII — первой половины XIX вв. у адыгов характеризуют, с одной стороны, динамичность, рост адыгского общества, вызванного внутренними импульсами его развития, его способность к саморазвитию и самосовершенствованию на всех уровнях общественного бытия, а с другой стороны, эти конфликты являются ярким показателем того, что Черкесия в исследуемый период находилась в состоянии фазового перехода, обусловившего её максимальную уязвимость, особенно при неблагоприятных внешнеполитических условиях, в которых протекала трансформация. В результате, значительное влияние на развитие и итоги трансформационных процессов адыгского общества и его судьбы оказала сложившаяся международная ситуация.

Таким образом, становится очевидной разница в результатах изучения восстаний в адыгском обществе. Прежняя теоретическая система характеризовала развернувшуюся социально-политическую борьбу как внутриформационную, а также как свидетельство определенной примитивности адыгов. Цивилизационный анализ функционирования адыгского общества в изучаемый период демонстрирует его как высокоорганизованное общество с самобытными чертами социально-политического и ментального развития, с соответствующими экономическими характеристиками, но при этом не исключенного из общемирового исторического процесса.