Проблема телесности в западном искусстве XX века: онтологический аспект

Актуальность темы

исследования.

Вопрос о месте человеческой телесности в структуре идентичности появился достаточно давно, но в XX веке он стал одним из основных, возникающих при рассмотрении, изучении или деконструкции субъекта. Значимость телесности в первую очередь подчеркнули те формы культуры, которым она дана эмпирически, наглядно, для которых телесность не предмет осмысления, а самодостаточность, способ создания художественного образа.

Постепенно телесность превращается во все более и более разнообразно понимаемый, но необходимый компонент человеческого существа. С наступлением XXI века границы этого понятия расширяются еще больше, телесность перестает быть понятием физиологическим, биологическим, ограниченным терминами, относящимися к органике. Соответственно, философия (и онтология в частности) постепенно также меняет свое отношение к телесности. Если на протяжении первой половины XX века любые изменения последней все равно оставались в рамках ее биологического устройства, то ближе к концу прошлого столетия, и, соответственно, в начале нового, телесность и в философской мысли, и в таких явлениях культуры, как литература, кинематограф, становится более широко понимаемым концептом.

Актуальность данного исследования определяется все увеличивающимся стремлением как искусства, так и философии (в первую очередь, онтологии), некоторым образом упорядочить, осознать, отрефлексировать такую новую телесность, не сдерживаемую своей органической составляющей (здесь показательны работы Ю. Хабермаса, С. Зимовца, В. Подороги)1. Человеческое тело не только получило новые грани за счет использования последних технологий, но оно стало осмысляться в соответствии с постмодернистским.

1 См.: Хабермас 10. Будущее человеческой природы. — М.: Издательство «Весь Мир», 2002; Зимовец С. Клиническая антропология. -М: Фонд «Прагматика культуры», 2003; Подорога В. Феноменология тела. — М.: Ad Marginem, 1995. кругом интересов и проблем. Появилось отношение к телу как к потенциально разрушаемому объекту не только физически, но и на смысловом уровне. Точно так же появились возможности его конструирования искусственно, не исходя из исключительно предзаданных характеристик. Такое конструирование, опять же, формулируется в рамках постмодернистского мышления, в связи с чем тело представляется уже не таким, каким оно было изначально. Соответственно, обостряется проблематика различия, противостояния между телом и душой: если телесность понимается как принципиально изменяемый концепт, какую роль будет играть духовная, не материальная составляющая в таком субъекте, насколько ее формирование зависит от такой телесной модифицируемости.

Антропологическая мысль начала XX века исходила из классических представлений о телесности человека, так же как и онтология. В настоящее время многие исходные предпосылки для выстраивания системы знаний в рамках данных наук оказываются под вопросом по вышеуказанным причинам. В связи с этим возникает необходимость в определенном пересмотре понятия телесности как константы и систематизации прецедентов ее модифицикации, а так же в подробном анализе и определенных онтологических, эстетических и этических выводах по поводу такого пересмотра, начавшегося в различных проявлениях культуры XX века несколько раньше, чем в философии (так, кинематограф начала прошлого столетия использует человеческую телесность, нагружая ее смыслом, заставляя работать на общий художественный замысел произведения). Данное исследование является попыткой сближения художественных текстов с философской рефлексией по поводу человеческой субъективности в эпоху постмодернизма.

В настоящее время существует определенное смысловое расстояние между философской мыслью и различными явлениями культуры, такими как изобразительные виды искусства, литература: причем внутри этого смыслового разрыва существует современное искусствоведение, с одной стороны занимающееся предметно результатами работы художников, с другой стороны, не нуждающееся в принципиальной строгости мысли и концептуальное&tradeпонятий, позволяющее себе использовать образность в качестве оружия критики.

В результате, многие понятия формулируются, употребляются и рефлексируются не совсем четко. Данное исследование стремится проанализировать элементы культуры XX века, содержащие в качестве объекта художественного переосмысления человеческую телесность (наиболее яркими примерами могут служить произведения кинематографа, литературы, других современных жанров), с позиций именно философской мысли, опираясь на понятия и логические структуры, созданные и проработанные мыслителями современности в некотором отрыве от практики.

Степень научной разработанности проблемы.

Философия XX века обращала свое внимание на проблему телесности, что было вызвано радикальным поворотом к субъекту, сделанным феноменологией Э. Гуссерля и М. Хайдеггера3. В работах этих мыслителей человеческий субъект обладал первостепенной важностью, что не могло не подтолкнуть ученых к описанию и осмыслению такого важного элемента субъективности, как тело. Тем не менее, телесность рассматривалась в первую очередь в соотнесении с миром, со всем внешним по отношению к субъекту, в качестве определенной границы, разделяющей внешнее и внутреннее. С несколько других позиций телесность исследуется в первых работах по антропологии таких мыслителей, как X. Плеснер, А. Гелен, М. Шелер4. Для них тело человека — естественный, позитивистский способ понять его природу, такой объект, который содержит в себе и физиологические характеристики, и, как следствие, проявления генезиса человека. л.

См.: Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т. 1. -М.: Дом интеллектуальной книг, 1999; Хайдеггер М. Бытие и время. — М.: Ad Marginem, 1997.

4 См.: Проблема человека в западной философии: Переводы /Сост. и послесл. П.С. ГуревичаОбщ. Ред. Ю. Н. Попова. -М: Прогресс, 1988.

В работах М. Мерло-Понти тело представляет уже самостоятельный интерес. Автор справедливо считает, что от восприятия собственной телесности зависит во многом восприятие собственной идентичности5. Необходимо отметить, что в силу временных рамок телесность еще не настолько модифицируема, чтобы социологические и культурологические интересы Мерло-Понти подробно затрагивали эти процессы. Автор может описывать автомобиль как продолжение тела субъекта, или некоторые другие прецеденты изменения телесной субъективности в технологическом обществе, но его работы пишутся до наступления эпохи общедоступной пластической хирургии в сочетании с постмодернистским мышлением. Таким образом, для Мерло-Понти тело является источником смысла, оно определяет идентичность субъекта, но пока что оно представляется почти неизменным.

Параллельно к телесности обращается М. Фуко, но его отношение отличается от вышеописанных. Для него тело — способ показать историю наук, социальных институтов, или искусства, но в круг его интересов не входит само тело — это всего лишь материал для составления карты. Фуко показывает, что тело является носителем смысла, и этот вывод в дальнейшем будет крайне важен как для исследователей телесности в XX веке, так и для искусства конца столетия.

Фуко демонстрирует на пространстве тела развитие научных дисциплин, медицины («Рождение клиники») и психиатрии («История безумия в классическую эпоху»), развитие института изоляции и наказания субъекта («Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы») — эти области человеческой деятельности оказываются зависимыми от логики смыслов, рождаемой телесностью6. Все эти практики так или иначе подчинены пониманию тела человека и смыслов, как социальных, так и личностных, выраженных посредством телесности.

5 См.: Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. — СПб.: НаукаЮвента, 1999.

6 См.: Фуко М. История безумия в классическую эпоху. — СПб.: Рудомино, 1997; Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. — М.: Ad Marginem, 1999; Фуко М. Рождение клиники. — М.: Смысл, 1998.

Окончательно приходит к выводу о важности тела в процессе возникновения и восприятия смысла Ж.-Л. Нанси в работе «Corpus», где телесность описывается уже не как физиологическая составляющая личности, у, но как единственно возможная форма выражения и обнаружения субъекта. В этом плане Нанси опирается еще на лейбницевские монады, которые также существуют повсюду, так же обладают различным статусом, степенью осмысления, возможностями рефлексии.

Подход Нанси к написанию «Corpus» является очень показательным, ибо работа состоит из отдельных небольших глав-фрагментов, каждый из которых описывает ту или иную характеристику тела, причем все они совершенно разнородные. Вместе с исследованиями Фуко, эта работа выполнена уже в русле постструктурализма, тело описывается через, на первый взгляд, случайный набор признаков и характеристик, которые, тем не менее, в конечном итоге составляют полную и точную картину того, как во второй половине XX века телесность отвоевывает смысловую значимость, самостоятельность, все то, что до прошлого столетия считалось понятиями скорее психологии. Работы Нанси и Фуко отчасти снимают оппозицию телесного и духовного, тело становится ничуть не менее важной характеристикой субъекта, нежели разум или душа.

Необходимо отметить, что художественная практика XX века обнаружила такое направление мысли несколько раньше философских дисциплин — уже в начале столетия литература и изобразительное искусство через телесность полностью выражают, демонстрируют субъект (немецкий экспрессионизм). В дальнейшем множество художников обращают свое внимание на телесные качества и состояния человека, тело становится гибким выразителем задуманного автором образа — так поступают Ф. Кафка, У. Берроуз, А. Роб.

Грийе, Ф. Дик8. Развитие кинематографа так же демонстрирует постепенное усиление внимания к телесным практикам, тело занимает в кадре постепенно одну из главных ролей, несет основную смысловую нагрузку. К моменту наступления постмодернизма в кино появляется ряд авторов, через телесное состояние актеров передающих содержательную сторону своих лент (А. Сокуров, Д. Кроненберг).

Тем не менее, с наступлением постмодернизма философия также принимает телесность в качестве важнейшего элемента субъективности и самоидентитета, появляются исследования, рассматривающие телесность с самых разнообразных сторон, анализирующие как социальные аспекты этого концепта, так и онтологические, определяющие бытие субъекта (работы С. Жижека, Р. Салецл, Ж. Бодрийяра, Дж. Нейсбита, М. Энаффа9). Становится очевидной невозможность отрицать или преуменьшать роль телесности в формировании субъекта.

В отечественной философии проблема телесности стала рассматриваться преимущественно начиная с 90-х годов XX века. Центральные работы, посвященные проблемам тела, принадлежат Н. Маньковской, И. Быховской, В. Подороге10, и в них телесность рассматривается зачастую в качестве элемента культуры, в том числе изобразительного искусства (Быховская посвящает этому ракурсу часть своего исследования «Homo somatikos: аксиология о.

См.: Кафка Ф. Избранное. — СПб.: Кристалл, 1999; Берроуз У. Голый завтрак. — М.: Журн. «Глагол», 1993; Роб-Грийе А. Проект революции в Нью-Йорке. — М.: Ad Marginem, 1996; Дик Ф. Снятся ли андроидам электрические овцы? — Режим доступа: http://www.lib.ru/INOFANT/DICKP/sheeps.txt.

9 См.: Жижек С. Возвышенный объект идеологии. — М.: Издательство «Художественный журнал», 1999; Салецл Р. (Из)вращения любви и ненависти. — М.: Издательство «Художественный журнал», 1999; Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. — М.: «Добросвет», 2000; Бодрийяр Ж. Соблазн. — М.: Ad Marginem, 2000; Нейсбит Д. Высокая технология, глубокая гуманность: Технологии и наши поиски смысла. — М.: ACT: Транзиткнига, 2005; Энафф М. Маркиз де Сад: изобретение тела либертена. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2005.

10 См.: Маньковская Н. Б. Эстетика постмодернизма. — СПб.: Алетейя, 2000; Быховская И. М. «Homo somatikos»: аксиология человеческого тела. — М.: Эдиториал УРСС, 2000; Подорога В. Выражение и смысл. -М.: Ad Marginem, 1995; Подорога В. Феноменология телаПодорога В. Человек без кожи // Социальная философия и философская антропология. Труды и исследования. — М.: Институт философии РАН, 1995. человеческого тела", так же поступает Маньковская в «Эстетике постмодернизма»). В последнее время появляются работы, полностью посвященные концепту тела в контексте кинематографа, причем как классической школы, так и современного (О. Булгакова, М. Ямпольский)11. Исходя из таких интересов, рассматриваются, в том числе, кинопроизведения, изначально принадлежащие жанровому, массовому кинематографу (например, сборник «Фантастическое кино. Эпизод первый», множество статей в котором посвящены «Чужому», «Бегущему по лезвию» и т. д., причем статьи эти принадлежат как отечественным ученым, так и зарубежным)12.

Помимо вышеперечисленных работ, в последнее время появляется множество других исследований, так или иначе посвященных человеческой телесности в рамках постмодернистской философии и постмодернистского искусства. Здесь можно отметить работы А. Аствацатурова, А. Плуцер-Сарно, А. Бикбова, Ф. Саразина, П. Вирильо, Дж. Белла, Р. Фарнелла, С. Шавиро, JI.

1Ч.

Монагена, П. Суитмена .

Таким образом, интерес к телесности как к одной из составляющих человеческой субъективности, стремительно растет, и это вызвано постоянно расширяющейся областью связанных с этим смыслов.

11 См.: Булгакова О. Фабрика жестовЯмпольский М. Наблюдатель. Очерки истории видения. — М.: Ad Marginem, 2000; Ямпольский М. О близком (Очерки немиметического зрения). — М.: Новое литературное обозрение, 2001; Ямпольский М. Язык — тело — случай: Кинематограф и поиски смысла. -М.: Новое литературное обозрение, 2004.

12 См.: Фантастическое кино. Эпизод первый: Сборник статей / Составитель и научный редактор Самутина Н. — М.: Новое литературное обозрение, 2006.

3 См.: Аствацатуров А. «Мыслящее тело» в поисках языка. Случай Генри Миллера // Новое литературное обозрение. — 2005. Вып. 71. — С. 77−88- Плуцер-Сарно А. Пустота воображаемого: метафизика эротической фотографии 1920;ых г. г. — Режим доступа: http://plutser.ru/philos/document.2005;04−05.3 213 713 006: Бикбов А. Москва/Париж: пространственные структуры и телесные схемы // Логос. — 2002. — Вып. 3−4 (34). — С. 145−168- Саразин Ф. «Mapping the Body»: История тела между конструктивизмом, политикой и «опытом» // Новое литературное обозрение. — 2005. Вып. 71. — С. 61−76- Вирильо П. Машина зрения. — СПб.: Наука, 2004; Bell J. Phenomenology, Poststructuralism and the Cinema of Time. -Режим доступа: http://vvvvw.hanover.edu/philos/film/vol 02/bell.htmFarnell R. In Dialogue with «Posthuman» bodies: Interview with Stelarc // Body and Society. — 1999. — Vol. 5 (2−3). — P. 129 147- Shaviro S. Doompatrols. — Режим доступа: http://www.shaviro.com/Doom/- Monaghan L. Creating «The Perfect Body»: A Variable Project // Body and Society. — 1999. — Vol. 5 (2−3). — P. 267−290- Sweetman P. Anchoring the (Postmodern) Self? Body Modification, Fashion and Identity // Body and Society. — 1999. — Vol. 5 (2−3). — P. 51−76.

Предметом диссертационного исследования является человеческая телесность как необходимая составляющая бытия субъекта.

Целью диссертации является рассмотрение человеческой телесности в качестве смыслового поля, сообщающего некоторые данности идентичности субъекта и соответствующим образом определяющего его бытие.

Поставленная цель в работе реализована решением следующих взаимосвязанных задач:

1. В ходе историко-философского рассмотрения проблемы телесности необходимо выделить основные варианты ее трактовки на протяжении развития философской мысли, а также поставить ряд вопросов, связанных с определением телесности в наше время.

2. Проанализировать художественные произведения, проводящие аналогии между непосредственно данной телесностью и принципами функционирования дискурса, и таким образом, за счет различных телесных практик, выстраивающие бытие субъекта в тексте. На основе этого показать связь концептов дискурса и телесности.

3. Продемонстрировать важность телесности для различных явлений культуры, функционирующих в соответствии с принципами феноменологии.

4. Показать кризис субъекта, возникающий в конце XX века, на примерах кинематографа и литературы, выявить связь между симулякром субъекта и симулякром тела, проанализировать социальную значимость этих явлений.

5. Рассмотреть телесность в контексте информационной эпохи, ее новые проявления, возможные модификации, показать изменения в границах конструирования субъекта, вызванные этими новациями.

6. Проанализировать телесность субъекта и собственно субъект в рамках виртуальной реальности, обосновать иной онтологический порядок для виртуальности и обрисовать место человеческой телесности в нем.

Методологическим основанием исследования служит метод «археологического поля», разработанный М. Фуко, позволяющий выбирать для философского анализа самые разнообразные явления культуры, и таким образом демонстрировать смысловое поле, относящееся к той или иной проблеме. Теоретическую базу работы составили классические и современные исследования в области онтологии, социальной философии, искусствоведения, посвященные проблемам телесности и субъекта. Эмпирической основой работы служат произведения современного актуального искусства, кинематографа, литературы, а также некоторые социальные явления (мода, политические тенденции, определенные субкультуры и т. д.).

Научная новизна исследования.

В диссертационном исследовании:

•Расширяется понятие структуры субъекта, в нее включаются, наряду с сознанием, телесные составляющие и телесные практики, что соответствует современной философской мысли, в то время как классическая философская традиция сводит субъект преимущественно к сознанию.

•Дается анализ специальных проявлений дискурса в телесных практиках, опирающийся на понимание дискурса М. Фуко. Исходя из этого понимания доказывается, что дискурс может быть представлен непосредственно телесно, в прямом воздействии на субъект, когда он (дискурс) проявляется в реальности в единичном случае.

•Обосновывается тезис о важности телесности и ее восприятия субъектом в структуре его самоидентификации, рассматривается существование абстрактных тел-канонов или тел-идеалов в рамках телесных практик.

•На основе анализа дискурса в телесных практиках современности рассматривается возможность тотальной симуляции субъекта. Понятие симулякра, введенное в современную философскую традицию Ж. Делезом, Ж. Бодрийяром, распространяется на бытие субъекта, который за счет симуляции тела (мода, пересадка органов, пластическая хирургия) терпит смысловые утраты, переживая новые варианты отчуждения субъективности. Особо анализируется в этой связи проблема подмены человеческого тела искусственным, механизированным.

•Раскрывается статус телесности в рамках виртуальной реальности, возникающей в контексте информационного общества, описывается искусственный интеллект в качестве нового субъекта такой реальности, выявляется необходимость в телесности для субъекта такого рода.

Положения, выносимые на защиту.

1. Поскольку онтологический дискурс возможен только там, где речь идет о смысле, составляющем бытие субъекта, то за онтологией закрепляется исключительно субъектный статус.

2. Обосновывается человеческая телесность как первооснова для возникновения смысла, понимания, рефлексии. Тело есть поверхность, на которую проецируются смыслы извне и которая являет их изнутри.

3. Состояние собственного разума в рамках понятий «нормальный/безумный» определяется субъектом через рефлексию по поводу собственной телесности, соответственно, онтологическая картина мира для такого субъекта так же определяется через телесность.

4. Поскольку телесные практики играют важнейшую роль в социальном статусе субъекта, являются выражением его положения в обществе и способом воздействия общества на субъект, то заявляется возможность тотальной симуляции субъекта через симуляцию, мутацию тела или через социальное разрушение его телесности, что подтверждается опытом тоталитарных социумов, запечатленным в художественных произведениях.

5. Статус субъекта в онтологии виртуальной реальности, то есть такой реальности, место смысла в которой занимает информация, закрепляется за концептом искусственного интеллекта.

6. Человеческая телесность является необходимым элементом в конструировании идентичности субъекта виртуальной реальности, без включения телесности невозможна окончательная рефлексия себя как самости, исключается способность к производству новых смыслов.

Теоретическая значимость работы заключается в разработке актуальной проблемы онтологии — проблемы человеческой телесности в связи со структурами субъективности и с бытием субъекта. Разнообразный материал, выбранный для рассмотрения в рамках данной работы, позволяет составить достаточно полную картину того, как человеческое тело рефлексируется в художественной практике XX века. Философскому анализу подвергаются редко рассматриваемые примеры из кинематографа и литературы, такие как ленты Д. Кроненберга, Т. Бартона, Д. Линча, романы У. Берроуза, У. Гибсона и др. Выводы, сделанные на основании такого анализа, расширяют, дополняют и иллюстрируют онтологическую роль телесности.

Полученные в исследовании результаты позволяют представить телесность в качестве условия бытия субъекта и определяющего фактора для рефлексии как особого состояния сознания. Телесность как стадия самоидентификации важна для определения субъекта как в реальной, так и в виртуальной реальности.

Результаты работы способствуют пониманию структуры и законов функционирования субъективности, уточняют онтологический статус субъекта. Исследование демонстрирует то, как воздействие на телесном уровне со стороны социума формирует бытие субъекта, как телесные практики, навязываемые через властные структуры, меняют смыслы, которые субъект обнаруживает и конструирует относительно внешней реальности.

Практическая значимость заключается в возможности использования материалов диссертационного исследования при чтении курсов по онтологии, социальной философии, антропологии, спецкурсов по проблемам современного искусствоведения, а также в курсах эстетики, киноведения, кинокритики, литературоведения.

Апробация исследования.

Результаты проведенного диссертационного исследования были представлены в следующих публикациях: «Проблема телесности в западном кинематографе конца XX века» (Сборник «Mixtura Verborum' 2003: возникновение, исчезновение, игра», Самара, Самарская гуманитарная академия, 2003) — «Проблема телесности в произведениях Ф. Кафки и У. Берроуза: онтологический аспект» (Наука. Творчество. Материалы молодежной научной конференции Самарского муниципального университета Наяновой", Самара, 2005) — «Университет как модель разновременности: дискурс и история» («Идея университета и топос мысли: материалы конференции, посвященной 25-летию кафедры философии гуманитарных факультетов СамГУ», Самара, 2005) — «Морфология Другого в творчестве Х.Р. Гигера» («Известия Самарского научного центра Российской академии наук», Самара, 2007).

Заключение

.

На протяжении данного исследования телесность человека рассматривалась в самых различных ракурсах, преимущественно с точки зрения искусства XX века. Совершенно очевидно, что онтологическая значимость телесности приобрела в таком контексте черты в первую очередь субъективности, то есть рассмотренные авторы (как философы, так и художники) полагают телесность одним из основных факторов формирования субъекта, его идентичности, и, как следствие, его бытия. В связи с этим было крайне важно показать различные возможности изменения идентичности в связи с изменением телесного состояния человека, и, как результат, различные принципы смыслообразования, рефлексии по поводу реальности и собственной самости. Для этого необходимо было выполнить в первую очередь задачу исторического рассмотрения проблемы телесности, результаты решения которой позволили бы перейти к данному вопросу уже в границах XX столетия. Таким образом, обрисовав в первой главе общее направление мысли, категориальный аппарат и метод данной работы, можно было переходить к рассмотрению современного археологического поля, включающего в себя не только философию прошлого и настоящего века, но и кинематограф, литературу, живопись, актуальное искусство.

Второй задачей работы было проанализировать такие художественные произведения, в которых тела персонажей служили основой для построения онтологических умозаключений, для формирования бытия самого субъекта. При этом данные произведения относятся уже в основном к эпохе постмодернизма в искусстве, что существенно расширяет их образный диапазон, художественные методы и выразительные средства. Данная часть исследования позволила показать кризис субъекта, столь актуальный для современности, через кризис его телесной составляющей, будь то психологический аспект (Линч, Роб-Грийе) или физиологический (Кроненберг, Берроуз). Вторая глава служит цели продемонстрировать первостепенную онтологическую важность телесности в процессе смыслообразования, роль телесности в формировании бытия субъекта. Рассматривая абсолютно разные произведения искусства, литературы, кинематографа, становится возможным проследить основные тенденции в изображении возможностей, ролей, социальных функций человеческого тела, причем на первый взгляд принципы обращения к телесности будут абсолютно разными (так, на первый взгляд крайне мало общего в этом плане у Кафки и Гринуэя, однако, по сути, оба имеют дело с природой власти в контексте телесных практик). При этом в этих процессах наиболее важной для субъекта остается категория смысла, и в том случае, если он (смысл) утрачивается из-за механизмов симуляции или иных причин, телесные элементы идентитета субъекта меняются вместе с прочими в равной степени.

Конец XX века можно охарактеризовать как эпоху кризиса субъективности, эпоху кризиса смыслов, в силу тотальной подмены, фиктивности, артефактности как того, так и другого. Эти тенденции рассматривались уже во второй главе данной работы, но максимально пристальное их изучение имеет место в третьей части исследования, посвященной субъективности в неклассическом понимании, в том смысле, что субъектом является не обязательно человек. Такие субъекты, как персонажи «Мухи» Кроненберга или «Убика» Дика по сути людьми не являются, их человеческая природа полностью утрачена либо благодаря вмешательству науки, высоких технологий, либо она сконструирована изначально некими высшими силами. Однако в обоих случаях речь идет о такой субъективности, которая рефлексирует себя как таковую, не предполагая собственной артефактности или изначально иной (не допускающей такую рефлексию) природы.

XXI век развивает эти тенденции благодаря росту информационных технологий, постепенной возможности возникновения искусственного интеллекта, а также все увеличивающейся роли общества потребления с его рекламными технологиями и массовой культуры с ее уравнивающей субъективностью, схожей по результатам с тоталитаризмом XX века. Третья глава данного исследования ставит своей целью рассмотрение телесности субъектов именно такого общества, и наиболее полно такая субъективность выражается в концепте искусственного интеллекта, возможность создания которого рассматривается на протяжении последних десятилетий (Тьюринг, Колмогоров). Искусственный интеллект соединяет в себе, с одной стороны, программируемое^, отвечающую требованиям массовой культуры, и, с другой стороны (в тоже время, как следствие), артефактность и полную подмену субъективности, и, соответственно, ее кризис в случае обнаружения собственной природы.

Место смысла для такого субъекта занимает информация, как не требующая механизмов рефлексии, характерных для полноценного субъекта-человека. Идентичности искусственного интеллекта отчаянно недостает как раз телесности, для того чтобы начать вырабатывать такую информацию, которая будет содержать в себе его (субъекта) рефлексивные черты. По сути, такая информация последней ступени по своей природе ближе к искусству (сразу несколько романов Гибсона, Стерлинга иллюстрируют такое предположение), и именно она несет искусственному интеллекту желанную завершенность структуры собственной идентичности. Задачей третьей главы было сформулировано стремление рассмотреть телесность новой субъективности эпохи информационных технологий через анализ художественных произведений, описывающих эту эпоху. Несколько парадоксальным выводом можно считать мысль о том, что сама телесность не меняется, она должна оставаться человеческой и нести в себе те же функции и механизмы, которые описывают телесность конца XX века. В то же время, сам субъект и онтологическое пространство вокруг него радикально изменяется: собственная артефактность признается данностью, материя становится условностью, время определяется скоростью передачи информации, собственно информация занимает место смысла.

Данное исследования ставило перед собой цель рассмотреть телесность человека в срезе искусства XX века с целью описать ее онтологический статус, функции и место в структуре идентичности. Анализ художественных произведений самых разнообразных направлений выявил первостепенную важность тела в формировании бытия как смыслового поля вокруг субъекта, с нарушением этой структуры меняется, искажается смысл, который субъект обнаруживает (или сообщает) в реальности вокруг него. Причем эта роль телесности не меняется в зависимости от природы субъекта, будь то классический субъект как личность, человек (гуманистический концепт) или же субъект общества потребления, массовой культуры и информационных технологий (постмодернистский концепт).

Такие результаты позволяют говорить о дальнейших возможностях исследования природы субъекта XXI века через анализ его телесности, как элемента, общего прежними формами существования, и, как следствие, поддерживающего течение данного дискурса. Так же изучение искусственного интеллекта как субъекта (через его телесность) открывает перспективы рассмотрения онтологии виртуальности как онтологии бытия информации, а не как мнимой реальности, что существенно уводит в сторону от традиционного деления на реальное/виртуальное как действительное/мнимое. Именно доказательство возможности создания такой онтологии можно считать основным результатом данного исследования.