Грамматические категории знаменательных слов языка «Сокровенного сказания монголов» в сопоставлении с бурятским языком

1. Актуальность исследования.

Данная диссертация посвящена исследованию грамматических категорий знаменательных слов языка «Сокровенного сказания монголов» в сравнении с грамматическими категориями бурятского языка. Эта тема представляется достаточно важной для такого направления в монголоведении как лингвистическое источниковедение, а также для сравнительно-исторического языкознания. Для изучения истории развития языка необходим глубокий лингвистический анализ древних памятников письменности вкупе с выделением схожих черт в современных монгольских языках.

Одним из таких памятников, относящихся к средневековому периоду, является «Сокровенное сказание монголов» — выдающееся историко-литературное произведение, датируемое примерно 1240 годом. Открытый еще в прошлом столетии данный памятник, постоянно являясь объектом исследований различных ученых, оказался наименее всего изученным в лингвистическом плане. Хотя как раз в этом отношении он представляет собой ценный материал по одному из диалектов древнего общемонгольского языка до выделения из него современных монгольских языков.

Существует мнение, что это памятник общемонгольского характера, но в то же время никем ранее не проводилось сравнение его языка с гI х ' ' л современными монгольскими языками на предмет установления общемонгольского или регионального характера памятника. Сопоставление его основных языковых категорий с таковыми бурятского языка позволит установить степень близости языка памятника к бурятскому языку.

Проводимое при этом попутное сравнение изучаемого материала со старописьменным монгольским, другими средневековыми и современными монгольскими языками даст возможность судить о преемственности языков и уточнить характер отношений языка «Сокровенного сказания монголов» с остальными монгольскими языками. В то же время это представляется достаточно важным и для изучения самого бурятского языка, особенно в сравнительно-историческом аспекте.

2.

Цель и задачи исследования

.

О ГЦПЕН /Л Й 11РП 1,¼ Н^гтлаьчрй ПяЯлти <ГК ТТЧ^ТГ'Ч п р иг С МП/ГЫ ттр с- 5,-1.1 Й янапн" ?

V. I ¦: I I: ' Г ¦ 1 1, «' I 1 •• V < иии ¦ * Т УЗ * й 1^». Г' Д • ¦ 14 Г У Л I 1 / I V.' I *У '1 ¦ Г | 11 I! I Г < 1 1, И 11 II {¦ (I 11.1 языка монгольского памятника средневековой письменности «Сокровенное сказание монголов» (дачее «ССМ»). В соответствии с общей целью в работе ставятся следующие конкретные задачи:

— дать полное описание всех частей речи с выделением характерных для них грамматических категорий и соответствующих им морфологических показателейпровести сравнительный анализ данных категорий с грамматическими категориями современного бурятского языка;

— выявить основные особенности языка данного памятника в сравнении с языками других средневековых памятников, с классическим письменным и современными монгольскими языками.

3. Методы исследования.

Основным методом, использованным в данной работе, можно назвать описательно-сравнительный. Данный метод как нельзя лучше подходит для предпринятой попытки детального лингвистического анализа всех грамматических категорий языка «ССМ» в их связи с языками других средневековых памятников и в сравнении с современным бурятским языком.

4. Материалы исследования.

Материалом для исследования послужил неадаптированный текст «Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г.», изданный академиком С. А. Козиным в 1941 г. Данный труд, как признают многие ученые, не имеет равных по своей фундаментальности. Поскольку он включает в себя не только полную транскрипцию оригинала, его перевод и исследование, а также часть классического монгольского текста «Алтан тобчи» Лувсан Данзана, совпадающую с «ССМ», и словари древних слов.

Как известно, сам оригинал этого древнего произведения, написанный на уйгуро-монгольском алфавите, не дошел до нас из глубины веков. Сохранилась лишь транскрипция текста, сделанная китайскими иероглифами, с подстрочным переводом каждого слова на китайский язык и сокращенным китайским переводом каждого параграфа. Поэтому вполне возможно, что для нас остаются скрытыми некоторые фонетико-морфологические особенности исконного языка этого сочинения. Тем более, что в транскрипции С. А. Козина не передается гармония гласных, присущая всем монгольским языкам.

Все несколько ныне известных транскрипций данного текста восходят лишь к двум, действительно, сделанным с оригинала. Если не брать во внимание допущенные описки, они различаются между собой только количеством выделяемых глав, что, по-видимому, является прихотью транскрибировавших (Б.И.Панкратов, 1962, с.7). Одна из этих версий является 12-главой, другая — 15-главой. Следует отметить, что в самом оригинале на уйгурском языке такого разделения на главы, по-видимому, не существовало, так как в китайских текстах конец нескольких параграфов и одной главы приходится прямо посередине монгольских предложений (Д.Стрит, 1957, с.1). Обе эти версии имели китайское название «Юань-чао-би-ши» .

12-главая версия появилась следующим образом. В 1805 году китайский ученый-текстолог Гу Гуан-ци организовал копирование «.старой факсимильной копии оригинального печатного издания.» (Гу Гуан-ци 1805, цитата из В. Хуна 1951, с. 439 в № 85, с.6). В 1936 году в с нее была сделана фотолитография. При этом сорок одна страница была заменена соответствующими страницами из найденного в 1933 году в Пекине фрагмента более раннего издания «Юань-чао~би~ши». По заключению В. Хуна его датировка относится примерно к 1404−1418гг. Эта замена мотивировалась тем, что нумерация страниц и расположение слов в колонках были совершенно идентичными в данных двух текстах.

15-плавая версия была составлена в Нанкине в 1403—1408 гг. и включена в энциклопедию «?шщ-1о4а-1е». Очевидно, с нее и была сделана копия, которая попала в руки архимандриту Палладию Кафарову в 1872 году (Д.Стрит, 1986, с. 10). Эта рукопись стала первой доступной копией для европейских ученых. Огромной заслугой Палладия Кафарова стало то, что он перегранскрибировал текст русскими буквами и сделал подстрочный перевод каждого слова на русский язык. Данная работа Палладия и была исследована С. А. Козиным.

5. Научный интерес и практическое значение.

Представленная работа может вызвать к себе научный интерес в том отношении, что в российском монголоведении впервые предпринимается попытка подробного лингвистического анализа грамматических категорий языка одного из самых значительных памятников средневекового периода «Сокровенное сказание монголов». Исследование дается в сопоставительном плане с современным бурятским языком, а также с языками других средневековых памятников письменности. В ходе данного исследования выявляются специфические особенности морфологической структуры памятника, выделяются общие черты, приближающие его к современным языкам и устанавливается общемонгольский характер данного памятника.

Вообще, в монголоведении по данному памятнику существует довольно большое количество разноплановых исследований. Достоинство данной работы заключается именно в том, что в ней проводится монографическое описание особенностей языка одного этого памятника. В этом состоит научная новизна диссертации и ее значение.

В практическом отношении она могла бы послужить учебным пособием, используемым при изучении монгольского языка средневекового периода, или при разработке спецкурсов по историко-сравнительной морфологии монгольских языков.

6. История изучения языка «Сокровенного сказания монголов» .

Как уже отмечалось выше, несмотря на то, что «ССМ» никогда не было обделено вниманием со стороны ученых всего мира, все же его нельзя назвать полностью исследованным памятником. Вопросы начинают возникать даже начиная с таких ключевых моментов, как датировка памятника и его авторство, не говоря уже об отсутствии самого оригинала данного документа. В монголоведческой литературе время его написания обычно датируется 1240 годом, хотя точная дата, как и вопрос о его авторстве, продолжают оставаться спорными.

Честь первооткрывателя «Юань-чао-пи-ши» для европейских читателей принадлежит, конечно же, русскому востоковеду-синологу Палладию Кафарову (отцу Палладию). В 1866 г. им был опубликован перевод сокращенного варианта данного труда под названием «Старинное монгольское сказание о Чингис-хане». Затем в 1872 г. ему удалось обнаружить полный текст рукописи. Экземпляр транскрипции рукописи на русский язык хранится в настоящее время в архиве Санкт-Петербургского отделения ИВ РАН (Улымжиев, 1995).

В последующие годы исследованием «Тайной истории монголов» занимались такие известные востоковеды как А. М Позднеев, В. Л. Котвич, ВВ. Бартольд, Б. Я. Владимирцов и другие. Но их исследования представляли собой обширный материал по «ССМ» как по историческому и культурному памятнику, а как памятник лингвистический он представлял и все еще представляет сейчас неисчерпаемый источник для изучения.

Основоположником изучения языка «ССМ» в России, несомненно, является Сергей Андреевич Козин. В 1941 г. появился фундаментальный труд академика «Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 года.», который включал в себя транскрипцию оригинала, ¦ перевод и объяснительную статью автора. Великая Отечественная война не позволила ученому выпустить еще два запланированных тома с указателями и часть летописи «Алтан тобчи», совпадающей с «ССМ».

Перевод С. А Козина совершенно отличен от перевода П. Кафарова. В нем уточнены многочисленные неясные места первоначального перевода этого текста. Хотя таких сомнительных мест остается еще очень много в «ССМ» (№ 3, с. 130). Проблема здесь состоит в отсутствии самого оригинала, как уже указывалось, и в неточности китайских транскрипций. Разрешение проблемы здесь видится только в открытии дополнительных источников, касающихся «ССМ». В 1999 году была сделана еще одна попытка калмыцких исследователей уточнить перевод «ССМ» на русский язык. Ими были интерпретированы некоторые моменты перевода на основе транскрипции С. А. Козина.

Транскрипция С. А. Козина считается одной из самых достоверных в монголоведении. Кроме того, он начал, но не успел закончить исследование некоторых лингвистических вопросов, касающихся «ССМ». Его работа и поныне является основным русскоязычным источником, используемым исследователями истории, культуры и языка средневековой Монголии.

В зарубежном монголоведении также предпринимались попытки транскрибирования памятника латинскими буквами и его перевода. К наиболее значительным из них можно отнести работу немецкого ученого Хейниша (1937г.), японского ученого Ширатори (1942) и финскогоПеллио (1949).

В российском монголоведении еще не существует работы, представляющей собой полное исследование всех грамматических категорий языка «ССМ». Написаны лишь такие статьи, посвященные описанию отдельных категорий языка, как «К вопросу о показателях множественности в монгольском языке» С. А. Козина, «Употребление причастий в «Сокровенном сказании монголов» М. Н. Орловской и «О дательно-местном падеже в «Сокровенном сказании монголов» И. А. Грабаря. Еще несколько грамматических категорий так или иначе затронуты в таких работах сравнительного плана как «Сравнительная грамматика монгольских языков» Г. Д. Санжеева и «Историко-сомоставительные исследования по грамматике монгольских языков» Г. Ц. Пюрбеева, «Язык «Алтан тобчи» М. Н. Орловской и др.

В основном, как уже отмечалось выше, большое количество работ в российской науке, посвященных «ССМ», представляют собой исследования его исторических, литературных и культурных ценностей.

Среди зарубежных исследователей-монголоведов следует назвать имя Джона Чарльза Стрита, которому принадлежат следующие две монографии: «The language of the Secret History of the Mongols» («Язык «Сокровенного сказания монголов») и «On the 14th century punctuation of Mongolian in the Yuan-chao-pi-shm» («Пунктуация в монгольском языке XIV века на примере Ю? Elfi Is™ чао-пи-ши»). .Первая работа была написана в 1957 году и представляла собой диссертацию на соискание степени доктора философии в Иельском университете. Автором был применен описательный метод, целью которого являлась систематизация категорий внутри именно данного языка безотносительно его связей с другими языками.

Как отмечается самим автором, предыдущие работы по монголоведению подходили к описанию материала с точки зрения греческого и латинского языков, используя при этом очень сложную терминологию, недоступную для понимания нелингвиста или рядового читателя. Считая такой подход необоснованным, Джон Чарльз Стрит представил работу, вмещающую в себя всю возможную, но очень краткую по каждому явлению, информацию о языке «ССМ». Такая информация должна, по его мнению, удовлетворить интересам как лингвиста, так и человека, далекого от науки.

В данной монографии основное содержание представлено в следующем порядке: 1) Введение (происхождение источника), 2) Фонология (транскрипция, дистрибуция фонем), 3) Морфофонемика, 4) Синтаксис (типы предложений, именные слова, атрибуты, глагольные слова, послелоги и частицы), 5) Морфология. Как можно заметить, грамматическим категориям, как таковым, не уделено здесь достаточно внимания, поскольку монография охватывает довольно большой объем лингвистических явлений. И описание каждой из категорий не выходит за границы простого перечисления образующих его суффиксов и приведения нескольких примеров.

1[! чь/"/1ЬЗЯ «3 'О О11*' Iвниманием другую монографию Джона Чарльза Стрита «Пунктуация в монгольском языке XIV в. на примере «Юань-чао-пи-ши» (1986 г.). В ней ученый выдвигает и доказывает интересную гипотезу о том, что язык «ССМ» имеет свою собственную, достаточно скурпулезную систему пунктуационных знаков, которая до сих пор не принималась во внимание учеными. Эта система выражается в промежутках различной величины между китайскими иероглифами, транскрибирующими монгольский текст. Эти промежутки и разбивают текст на интонационные и синтаксические единицы. Размеры этих единиц соответствуют величине промежутка. Любой читатель сможет истолковать сегментацию текста на слова, короткие фразы и длинные фразы.

Также на данный момент существует еще одно исследование польского ученого Станислава Годзински, касающееся языка «ССМ». В 1985 году вышла его монография 'iezyk згескпотох^окк!" («Средневековый монгольский язык»), в которой также дается очень краткая сравнительная характеристика грамматических категорий нескольких памятников, относящихся к средневековому периоду: «Сокровенное сказание монголов» (XIII в.), «Ниа-ут уз-уи» (1389 г.) и «Мукаддимат ал-Адаб» (XV в.). Данные по языку «Ниа-у1 уьуи» использовались в нашей работе именно из названной монографии. Данные по другому средневековому памятнику «МАА» брались из монографии Н. Н. Поппе «Монгольский словарь Мукаддимат ал-Адаб» (1938 г.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Итак, рассмотрев грамматические категории в языке «Сокровенного сказания монголов» и проведя некоторые параллели с современным бурятским языком, а также с языками других монгольских языков, мы можем сделать вывод о том, что данный памятник является памятником общемонгольского характера, хотя он имеет целый ряд грамматических особенностей, присущих только его языку. Ниже предлагается краткий обзор этих особенностей.

Если для современных монгольских языков, и бурятского в частности, нехарактерно употребление слов во множественном числе, хотя сама категория множественности имеет множество других способов выражения, то в языке «ССМ» при наличии синтаксических и семантических средств образования множественности именно грамматические средства имеют регулярное распространение. В языке «ССМ» насчитывается около семи общемонгольских показателей множественного числа (;

Система падежей еще не имеет окончательного оформления, о чем свидетельствует отсутствие закономерности в присоединении падежных показателей. Имена и в родительном и винительном падеже могут присоединять суффикс Наличие следующих вариантов с у с|зИ КСОЕ можно считать эксклюзивным для «ССМ»: -по в родительном падеже, -т в винительном падеже, -па в дательно-местном падеже, -туаг в орудном падеже, -паса в исходном падеже. Еще одной особенностью является ОТО У ж’О' 5. 13 КС те общемонгольского суффиксаёи/'-Ш, а также довольно редкое применение суффикса -4а/-1а. Суффиксы двойного падежа встречаются очень редко и не обнаруживают никаких особенностей своего употребления.

Категория принадлежности не имеет особых функциональных отличий. Личное притяжание выражается в «ССМ» посредством личных местоимений, как и во всех монгольских языках, но в отличие от бурятского, в котором эти местоимения превратились в суффиксы. Безличное притяжание оформляется теми же суффиксами, что и в классическом языке, но при этом показатель совместного падежа не встречается вообще.

Категория степеней сравнения развита очень слабо по сравнению с бурятским языком, который обладает разнообразными средствами для передачи различий в качествах не только двух и более предметов, но и для передачи интенсивности какого-либо признака в одном и том же (падежные формы, суффиксы, слова-усилители, частицы-редупликаты). Фактически, в языке «ССМ» применяется лишь один способ — и сравнительная и превосходная степени образуются с помощью показателей исходного падежа.

Имена числительные представлены всеми разрядами, кроме дробных. Наблюдается почти регулярное их согласование в числе с определяемым словом в отличие от бурятского языка. Количественные числительные доуаг, ]тп («два») могут выступать в роли союза «и». Числительные, обозначающие круглые десятки, обладают категорией множественности (ИагЬа! «сотни», ¡-аи («сотни», питю («тысячи», IитеI «десятки тысяч»). Эти же числительные образуют глагольные формы от своей основы. Подобные явления присущи только языку «ССМ». Остальные разряды представлены лишь отдельными числительными, что затрудняет возможность их комплексного анализа. Способы их образования несколько отличаются от таковых в бурятском языке, хотя система количественных числительных сохранилась почти без изменений. Залоговые формы образовались еще в общемонгольский период языка и их показатели не претерпели почти никаких изменений с фонетической стороны. Системы залогов в «ССМ» и бурятском языке можно назвать идентичными, если не брать во внимание тот факт, что побудительный залог имеет только два показателя в «ССМ». Некоторые различия наблюдаются лишь в употреблении залоговых форм. Многие формы присоединяют сразу два задогообразующих суффикса, при этом залог определяется последним из них. Как и в бурятском языке, наблюдается частая взаимозаменяемость побудительного и страдательного залогов, и также перекрещиваются значения взаимного и совместного залогов. Вообще, совместный залог не имеет особого распространения в «ССМ» и других средневековых памятниках. Отличительными чертами взимного залога можно назвать то, что он иногда приобретает страдательную семантику и часто относится только к одному субъекту действия.

Р В «ССМ» наблюдаются только зачатки сложения категории вида в отличие от бурятского языка, который, можно сказать, обладает наибольшим разнообразием средств для выражения вида среди монгольских языков. Здесь имеются лишь отдельные формы, образованные аналитическим способом, которые можно отнести к видовым. Ввиду малочисленности этих форм нельзя говорить об их регулярности, но принадлежность их к видовым несомненна. Эти аналитические формы образованы с помощью таких служебных глаголов, как уаЪщи «ходить», ¡-геки «приходить», аЬщи «брать», окки «давать», Ъаучци «быть». Они. предназначены выражать такие видовые характеристики как совершенность — несовершенность действия, его продолжительность и результативность.

Система повелительно-желательного наклонения является достаточно развитой в «ССМ», хотя и обладает меньшим количеством форм, чем в языке. Формы эти имеют некоторые отклонения в употреблении. Препозитивная форма 1-го лица наsuqai здесь относится не только к 1 -му лицу, но и к 3-му и встречается, в основном, в единственном числе (в бурятском языке — в 1л., ед. и мн. ч.). «ССМ» и бурятский язык среди других монгольских языков сближает то обстоятельство, что формы волюнтатива науа могут быть только во множ. числе, а формы императива — только в единств, числе. Форма бенедиктива наёдипМкип является эксклюзивной дчя «ССМ». И, наоборот, формы прекатива наыш, -ыт, прескритива нааарай и оптатива на Ист здесь отсутствуют. Форма консессива на -1щт, широко употреблявшаяся в «ССМ» для 3-го л., ед. и мн. чисел, в классическоми для 2-го л., практически исчезает в современных языках. Форма дубитатива образуется посредством только одного суффиксаща (1) и еще не вполне устоялась в своем значении опасения. В бурятском языке данная, форма стала относиться ко всем трем лицам и, кроме того, приобрела дополнительное значение мягкого повеления.

Система изъявительного наклонения совершенно расходится с той же системой в бурятском языке. Они сходятся только в одной форме прошедшего времени (перфектного претерита наЬа), все остальные формы образуются отлично не только от современных языков, но и от классического и языков других средневековых памятников. Формы настояще-будущего времени образуются посредством суффиксов IV-ти/-тж (кроме средневекового языка бытует только в классическом, из современных — в могольском, монгорском и баоаньском;

-" 51^! «11 I! ¦ •У'М'Ь^ й’Х» —*3/ >)/<.<�"! 1 • —им Ь" /У 1,1 1.1 <Иг [1Ц1>'"Т"а ч.' ч ¦¦ и 1/лГу1Ш71 -V • ч".* г" • «ч.-г, — - } л чч/ 1 I.* а- «?1 я: ?-ч.-е/Зч.' ь эксклюзивным для «ССМ» и «Н» — 3) ¦(. тоже существовавший только в «ССМ» и «Рапсагасза». Формы прошедшего времени (перфектного ирезенса наЛит и имперфектного претерита на -¡-ши неупотребительны в бурятском языке, зато форма перфектного претерита имеет здесь дополнительные формы на —аа инхай.

Система причастных форм представлена в бурятском языке почти без изменений. Отличительной чертой языка «ССМ» следует считать наличие форм множественного числа у причастий будущего времени надип/-кип и прошедшего времени на. Также однократное причастие надс1 и многократное причастие найас,!-(1ек очень редко встречаются в «ССМ» в отличие от бурятского языка, в котором они имеют очень активное употребление. Три причастные формы натай, -ааиш имаар, отсутствующие в «ССМ» не имеют широкого распространения и в бурятском языке.

В системе деепричастных форм сопутствующие деепричастия имеют совершенно одинаковые показатели в рассматриваемых языках. В бурятском языке можно отметить лишь некоторое обогащение выполняемых ими функций. Обстоятельственные деепричастия претерпели некоторые изменения'. В бурятском языке условное.

ТТ?уЭ'ТТГ1ЫТГЯГ,'ГИ/=ь IJIShsfVl! 1T/>TTI/IJIJTI/A rmwni1 л гЬ ГЧ П * «» р Uf 1,5 ti 1Ж к ^ l (.JII Liiv 1 Xiv 1JU ?" Willi I. I WIJ I II [ ^^Ijfi [IV viiWWUJli Vy 4 1' I> W. I I ¦ / I t I потАпнарт? j (3j—-i.-r"Trri/v~i rrr пнп ытт, р А^гихпттдхт Т/^глт^ргатма i mp ni* is ципга г. i-i: 14-ji i ./iv i: r.-wii'./jji/p.u *.' д i v ". vl'".! * ¦ «i s 1 1' • ! Д. w г i i i 5 Л i. JiJV^vwiaJIlK^iw деепричастия наtala к превращению в обстоятельственное слово ы ^?/Trice в ij3» ice «ССМ». Продолжительное qsaar не соответствует своему названию в «ССМ», так как практически во всех случаях оно выражает как бы точку отсчета, с которой начинается главное действие. Целевое деепричастие на —га в «ССМ» бурятском языке.

Хi '0.ir fi с? е деепричастие наrun не находит аналога в бурятском языке. В «ССМ» .

3a3J13Q?I, 3JK3T1C. M ТОЛЬКО 3 З. Т КК cfу О J3 eI |3 о вания vlIpii4uCTMH степени действия наqui+ аса, которое является достаточно распространенным в бурятском. Кроме того, бурятский язык обладает четырьмя дополнительными деепричастными формами, не существовавшими в «ССМ» (предварительное намсаар, последовательное на —халаар, попутное нангаа и заменное нанхаа).

Обстоятельственные слова или наречия в «ССМ» представлены относительно небольшой группой слов, в большинстве своем соотносимых с другими, в основном, именными частями речи (существительное, прилагательное и числительное). Собственно наречий, имеющих древнюю непроизводную основу, очень мало. Процесс образования наречии происходил на всем протяжении исторического развития монгольских языков. В современных языках наречия составляют довольно обширную группу, они активней образуются от глагольных основ, пу тем удвоения и повтора основ и т. д.

Указательные слова в «ССМ» представляют собой целую систему, способную замещать систему назывных слов. В этой системе нам показалось неправомерным выделять в отдельный разряд возвратные местоимения, поскольку они включают обычно одну-две формы в монгольских языкахгораздо уместнее рассматривать их в категории принадлежности. Нами не выделяется и разряд притяжательных местоимений, так как они являются формами родительного падежа личных местоимений и рассматриваются там же. Остальные разряды представляют собой довольно многочленные и обширные группы в сопоставлении и с языками других средневековых памятников и современными языками. Особо следует отметить разряд вопросительных указательных слов, которые могут замещать практически все части речи, приобретая их категории. Например, они склоняются по падежам, стоят во множественном числе, присоединяют показатели личного и безличного притяжания при указании на лицо или предмет. Выступая в роли глагольных слов они встречаются в некоторых неличных формах глагола, в изъявительных и повелительно-желательных формах.