Мир и Россия в начале второго десятилетия XXI века

Мир и Россия в начале второго десятилетия XXI века

Многие события современной политической жизни как отдельного государства, так и межгосударственных отношений носят неизменно мирополитический характер. Иногда ряд событий, не укладывающийся в русло политических интересов мировых держав, сознательно замалчивается. Яркий пример тому — насилие буддистов Мьянмы над мусульманами в ряде ее районов и бегство приверженцев ислама в Бангладеш летом 2012 г. Тогда исламский мир был возмущен попустительством властей этой страны, ставшей к тому времени на путь демократических преобразований. Не случайно президент США Барак Хуссейн Обама после переизбрания 6 ноября 2012 г. первый свой зарубежный

VII Восточноазиатский саммит руководителей стран АСЕАН с участием лидеров Австралии, Индии, Китая, Новой Зеландии, Южной Кореи, Российской Федерации Вместо Президента России В. В. Путина присутствовал министр иностранных дел России С. В. Лавров., США и Японии проходил под аккомпанемент ожесточенной борьбы между КНР и США. Китай инициировал совместно со своими сторонниками создание Регионального всеобъемлющего экономического партнерства (РВЭП), а США продвигали свой проект Транстихоокеанского партнерства. Главное в планах Китая и США, крупнейших держав в мире, соперничающих друг с другом за лидерство в обширном Тихоокеанском регионе, — формирование зон свободной торговли, но в одном случае — без США, а в другом — без Китая. Китайско-американское столкновение за доминирование в Азиатско-Тихоокеанском регионе обострились во втором десятилетии XXI столетия. Конечно, борьба между ними идет большей частью за кулисами мировой политики. Повышенный интерес Китая и США к этой части земного шара вполне понятен, если учесть, что практически уже сейчас сюда переместился центр мировой политики и экономики. Об этом недвусмысленно говорили участники АТЭС во Владивостоке в сентябре 2012 г. На этой встрече отсутствовал американский президент Б. Обама, что было расцене-но как своеобразное выражение недовольства из-за отказа Президента России В. В. Пу-тина в свое время присутствовать на саммите в Чикаго. Незадолго до поездки Б. Обамы в Мьянму, Камбоджу, а также в Таиланд госсекретарь США Х. Клинтон заявила о необ-ходимости усиления влияния Вашингтона в этом районе мира: «Большая часть истории XXI века пишется здесь. Расширение присутствия Америки свидетельствует о нашем обязательстве помогать в определении будущего региона» [цит. по: 84; см.: 83].

Видя укрепление позиций Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе, США на исходе первого десятилетия XXI в. пошли по пути укрепления своих союзнических связей, в том числе в военной области, с Японией, Южной Кореей и Австралией, построили на Гуаме базу для военно-воздушных сил «Андерсон» (Anderson), а также упрочили сотрудничество в области обороны с Индией, Вьетнамом и Сингапуром. Однако военно-оборонительных усилий оказалось недостаточно, и Вашингтон активизировал дипломатическую, экономическую и гуманитарную деятельность.

Личное участие президента Барака Обамы в VII саммите означало не только повышенную заинтересованность США в АТР. Вашингтон, следуя общей стратегии лидерства на мировой арене, еще раз продемонстрировал Пекину, что вместо нарастающего соперничества лучше вернуться к идее G2, предложенной американским президентом на заре его первого срока пребывания в Белом доме. Тогда Барак Обама, обеспокоенный превращением Китая во вторую державу мира, обратился к Пекину с пожеланием создать взаимодействующий институт G2, в результате чего обе страны определяли бы основные направления развития мира. Обоснование этого предложения исходило, как полагают многие наблюдатели, от патриарха американской геополитики Збигнева Бжезинского. Оно было официально отвергнуто Китаем, сославшимся на приверженность принципу многополярного мира. Однако в политических кругах Китая, среди которых особенно выделяются сотрудники Института исследования современных международных отношений, совсем недавно появилась мысль о необходимости организации совместного китайско-американского «Консультативного совета» для обсуждения и устранения взаимных противоречий или согласования общих шагов на мировой арене. Будущее покажет, насколько оправданы намерения Китая и согласятся ли с ними новые руководители КПК. Оправдаются ли также прогнозы зарубежных и российских журналистов и политиков в отношении перспектив Китая? К числу этих предположений относятся достижение лидерства в мировой политике, в ближайшей перспективе (по крайней мере, в 2030;2050 гг.) смена «американского века» на «китайское столетие», становление Китая первой экономикой мира к 2027 г., «золотой период» китайских инвестиций на Западе, оттеснение США на вторые роли в мире, сокращение в Поднебесной экономически активного населения, усиление частного сектора и ослабление роли государства, возвращение людям права на репродуктивную функцию без какихлибо ограничений (кроме как по медицинским показателям) и пр. [83; 82; 2; 60; 102; 160; 153; 39; 166; 170]. Разумеется, при формировании подобных экспертных предсказаний учитывались планы китайских властей на предстоящие десятилетия включая решения XVIII съезда КПК к 2021 г. удвоить ВВП, построить «среднезажиточное общество», сформировать к 2049 г. «демократическое» и «модернизированное социалистическое общество», осуществить «сланцевую революцию», увеличить государственные расходы на образование и научно-исследовательские и конструкторские работы, рассматриваемые в Китае как факторы мощного подъема страны, и др.

ОЭСР, объединяющая в основном развитые страны, проанализировала перспективы экономического роста различных государств и пришла к выводу, что уже в 2016 г. Китай обгонит США по ВВП, аккумулировав в середине 20-х гг. XXI в. треть всех доходов мира. Более того, к 2060 г. Китай и Индия, по расчетам этой международной организации, превзойдут по общему объему экономик страны G7 в 1,5 раза. Однако Индия не столь беспокоит США, Великобританию, Францию, Германию, Японию, Канаду и Италию. Судя по всему, Дели по политическим параметрам, включая уровень демократизации страны, по представлению западных аналитиков и политиков, намного ближе к евроатлантическим структурам, менталитету правящей и интеллектуальной элиты, чем Китай.

Однако обращает на себя внимание точка зрения американского влиятельного журналиста и крупного политолога Томаса Фридмана, высказанная в эксклюзивном интервью двум турецким коллегам Джану Гюрсу и Ибрахиму Гюку. На вопрос: «Станет ли Китай проблемой для США?» последовал ответ: «Нет… Китай и Соединенные Штаты — сиамские близнецы. Мы всецело взаимосвязаны в настоящее время экономически. Китай не может преуспевать, если Америка не преуспевает; Америка не может преуспевать, если Китай не преуспевает. Мы, обе страны, нужны друг другу в такой степени, в какой историк Найэл Фергюсон ссылается на Синамерику (Chinamerica): как будто мы почти уже одна страна, — и, экономически говоря, это не преувеличение» [149а. С. 60].

В любом случае, прав или не очень Т. Фридман, автор разрекламированной книги «Жаркий, плоский, многолюдный. Кому нужна „зеленая революция“ и как нам реконструировать Америку» (русский перевод опубликован в 2011 г.), Китай, его нарастающая мощь — своеобразный вызов Соединенным Штатам Америки и их союзникам. В США, однако, тоже не обошлось без распространения «теории китайской угрозы», вызвавшей явное неудовольствие Пекина.

Запад обеспокоен не только ростом экономического могущества и влияния Китая в мире, но и увеличением его военной мощи. Вряд ли это можно считать, как пишет М. Тюрин, серьезной подготовкой Китая к крупномасштабной войне. Тем более не стоит полагать, что конфликтная ситуация в Восточнои Южно-Китайском морях в 2012 г. по поводу принадлежности группы островов Наньша, Сиша и др. была вызвана желанием Пекина «провести показательную порку главного американского союзника в Азии» [Японии. — ВЯ.]. Конечно, для Вашингтона небезразлично, как складывалась и развивается военно-политическая обстановка вокруг спорных островов. Тем более что попытка Хиллари Клинтон предложить посреднические услуги Пекину для разрешения возникшего территориального кризиса провалилась из-за обструкции Пекином этой американской инициативы. В январе 2013 г. Вашингтон открыто поддержал Токио в этом территориальном споре, отказавшись от прежней позиции равноудаленности. Более того, в Японии готовы пойти на создание антикитайского блока с теми странами, с которыми у Китая также споры из-за островов. ной среды мировой политики. Весомо действуют в этом направлении интеграционные тенденции и растущее понимание необходимости совместных, коллективных решений по устойчивому развитию и по устранению негативных трендов (например, международного терроризма, транснационального религиозного экстремизма). Усиливающиеся взаимозависимость и взаимодействие государств настойчиво требуют устранения преград, существующих с давних времен или возникших уже после холодной войны, на пути взаимообщения и взаимопроникновения духовных и материальных ценностей. Мирополитическая конструкция динамично меняется, и прежде всего за счет так называемых «растущих держав» (Бразилия, Индия, ЮАР, Турция и др.), а также вследствие появления новых международных организаций (например, БРИКС). Во втором десятилетии текущего столетия усилилась турбулентность и непредсказуемость развития мирового сообщества. В этих условиях на повестку дня с особой остротой вышла проблема глобального управления. Созданные группы G8 и G20 этой функцией не обладают, их решения носят необязательный, рекомендательный характер. ООН же, являющаяся главной универсальной международной организацией, с ее упрощенным взглядом на мир, по-моему, осталась на ялтинско-потсдамских позициях. Хотя членство в ООН — определенный уровень международного доверия к стране, признание ее геополитического статуса. С учетом всех этих обстоятельств, мне представляется возможным надеяться на эффективность деятельности предполагаемой G3 в составе США, Китая и России, которая была бы институтом глобального управления, опираясь в решении тех или иных проблем на иные страны и их объединения (например, ЕС, ШОС, БРИКС).

Поиски проектов глобального управления мировым многовекторным развитием продолжаются. Вот еще один пример: в недавнем (15 декабря 2012 г.) Послании президента Республики Казахстан Н. А. Назарбаева народу Казахстана сообщалось, что на Астанинском экономическом форуме казахстанское руководство предложило новый формат международного диалога G-global, направленного на объединение усилий всех стран в деле создания справедливого и безопасного миропорядка. Этот диалог займется, по замыслу Н. А. Назарбаева, решением самых актуальных проблем, вызванных десятью глобальными вызовами XXI в., а именно: ускорением исторического времени, глобальным демографическим дисбалансом, угрозой глобальной продовольственной безопасности, исчерпаемостью природных ресурсов, третьей индустриальной революцией, нарастающей социальной нестабильностью, кризисом ценностей нашей цивилизации и угрозой новой мировой дестабилизации. Казахстан приступает к решению этих задач в рамках новой стратегии «Казахстан-2050», приходящей на смену программе «Казахстан-2030» и базирующейся на принципах устойчивого процесса демократизации. Страна вносит свой действенный вклад в создание евразийской модели диалога культур и стала центром глобального межконфессионального диалога. Это иллюстрирует этноконфессионально-политическую направленность усилий по преодолению мировой ксенофобии.

В Казахстане, как в других государствах, понимают, что, как правило, за падением тоталитарной власти наступает взрыв антиобщественных действий, нередко сопровождающихся насилием. И, как показывает опыт Ирака, Йемена, Ливии, Египта и некоторых других стран, введение института свободных выборов в парламент и/или президента еще не означает устойчивую демократическую зрелость общества [см.: 118. С. 1215]. События «арабской весны» показали, что перспективы развития на Большом Ближнем Востоке, да и во всем мусульманском мире зависят не только от государств, занимающих вершину пирамидального строения мира, но и от соотношения сил в самом исламском мире.

В «Стратегии-2050» четко прописано, с учетом сделанного в республике за 1991;2012 г., что Казахстан должен стать в XXI в. мостом для диалога и взаимодействия Востока и Запада. Аналогичные же функции закрепляют за собой Турция, являющаяся геополитическим мостом между мусульманским Востоком и христианским Западом, а также Россия, раскинувшаяся на просторах Европы и Азии от Атлантического до Тихого океана. Выходит, что эти три страны — основа евразийства. Не исключаю, что, когда эксперимент Анкары со вступлением в ЕС провалится из-за обструкционистской политики многих государств-членов, особенно Германии, Франции и Австрии, Турция повернет свой взор в сторону Евразийского союза (уже имеется немало фактов поворота Турции к ШОС). Тем более, что уже сейчас ее экономические связи с Россией очень интенсивны и динамичны, они закладывают предпосылки и для взаимных политических решений. В Анкаре в начале второго десятилетия XXI в. проявляют большой интерес к возрождению, в том числе и усилиями Казахстана, Нового Шелкового пути, создающего магистральный транспортный коридор «Западная Европа — Западный Китай». Организация такого пути еще более усилит взаимозависимость стран и народов, придаст большую устойчивость их социальному и экономическому развитию.

В этом же направлении будут работать и стратегические планы других государств в других регионах мира. Среди них важное значение имеют разработанный ООН Глобальный прогноз развития цивилизаций до 2050 г., прогнозный доклад до 2050 г. Всемирной продовольственной организации (ФАО), программы до 2020;2030 гг., принятые в России и Китае. В последнее время все чаще в западной и отечественной науке и публицистике употребляется идея Союза Европы, который охватывал бы обширную территорию от Лиссабона до Владивостока, на которой организовалось бы общее пространство безопасности, экономического и энергетического сотрудничества, свободного передвижения людей, капитала и идей. Допускается при этом мысль, что Союз Европы — это вместо ЕС, да и Европы регионов. В любом варианте в разных регионах идут процессы трансформации, переформатирования, транзитологии и прочих переходов от старого к новому, а возможны и отходы от нынешнего состояния в пучину прошлого.

региональный свободный торговля тихоокеанский Литература

1. Агумава Ф. Наше партнерство — не пустые заверения в любви // Парламентская газета. 16−22 ноября 2012.

2. Азарин А. Добыча нетрадиционного газа в КНР ставит под удар планы

3. России // НГ — Энергия. 9 октября 2012.

4. Артемьев М. Гойку на койку завалит // НГ — Ex-Libris. 11 ноября 2012.

5. Барский К. М., Салицкий А. И. Китай в международных отношениях и мировой политике // Азия и Африка в современной мировой политике: сб. ст. / отв. ред. Д. Б. Малышева, А. А. Рогожин. М.: ИМЭМО РАН, 2012.

6. Бенси Дж. Геополитика Москвы определяется ее географией. Интервью

7. с Паоло Кальцини // НГ — Дипкурьер. 26 ноября 2012.

8. Валовая Т. Завещание последнего евразийца // НГ — Наука. 10 октября 2012.

9. Васильев А., Петров Н. Рецепты Арабской весны: русская версия. М.: Алгоритм, 2012.

10. Васильев А. М. Цунами революций: новые геополитические реалии. М.:

11. Ин-т Африки РАН, 2011.

12. Вертячих А. Циркумполярность головного мозга // Санкт-Петербургские ведомости. 6 декабря 2012.

13. Володина М. А. Международно-политические процессы в Северной Африке // Азия и Африка в современной мировой политике: сб. ст. / отв. ред. Д. Б. Малышева, А. А. Рогожин. М.: ИМЭМО РАН, 2012.

14. Вятчанин Н. Британцев впечатляет наш «демократический рывок» // Парламентская газета. 5−11 октября 2012.

15. Габуев А., Черненко Е. По странам и стечениям обстоятельств // Коммерсантъ. Власть. 1 октября 2012.

16. Габуев А. Сделано тише // Коммерсантъ. Власть. 1 октября 2012.

17. Габуев А. Вражда заставила // Коммерсантъ. Власть. 24 сентября 2012.

18. Гейдар Дж. Столп бессилия // Однако. 10 декабря 2012.

19. Говердовский Ю. Валентина Матвиенко: Наши позиции близки и совпадают // Парламентская газета. 14−20 сентября 2012.

20. Дайер Дж. Упадок Pax Americana // Известия. 12 декабря 2012.

21. Дежина И. Влиять, но не сильно // НГ — Наука. 12 сентября 2012.

22. Денисов А. Внешнеполитические аспекты присоединения России к ВТО // Международная жизнь. 2012. № 7.

.ur