Философские основания культурно-исторической психологии

Реферат Философские основания культурно-исторической психологии

• 1. Выготский — методолог
• 2. Выготский о естественности предмета психологии
• 3. Выготский и философия Гегеля
• 4. Временные характеристики саморазвития
• Литература

1. Выготский — методолог

Есть целое направление в истории психологии — выготсковедение. Кроме Л. С. Выготского, в отечественной науке, пожалуй, только М. М. Бахтин удостоился чести стать предметом целого научного направления. Выготсковеды до сих пор спорят о том, кто такой Выготский. Ведь он начал свой путь в науке как искусствовед: написал дипломную работу о Гамлете, затем неопубликованную при жизни автора диссертацию «Психология искусства». Выготский занимался психологией, хотя, например Г. П. Щедровицкий считал, что Выготский, скорее, не психолог, а методолог. В последних своих работах, в последних главах «Мышления и речи» Выготский проявил себя как представитель символизма. Когнитивисты считают его одним из основателей когнитивной психологии, поскольку его работы, посвященные развитию понятий — классика исследований познавательной сферы человека. Таким образом, разброс мнений о нем очень велик.

Трудно припомнить другой такой случай, когда какому-то исследователю не нашлось определенного места в сетке научной классификации. Если попытаться все-таки такое место определить, то, по-видимому, справедливо было бы назвать Л. С. Выготского, прежде всего методологом психологии, методологом исследования человека, работающим с применением психологических методик и психологического категориального аппарата.

Правда, критики такой точки зрения могут возразить: ведь у Выготского нет ни одной собственно методологической работы. Ответом на такие возражения может стать высказывание самого Л. С. Выготского: «Есть два различных способа методологического оформления психологических исследований. При одном методология исследования излагается отдельно от самого исследования, при другом она пронизывает все изложение. Можно было бы назвать немало примеров того и другого. Одни животные — мягкотелые — носят свой костяк снаружи, как улитка раковину; у других скелет помещается внутри организма, образуя его внутренний остов. Второй тип организации представляется нам высшим не только для животных, но и для психологических монографий. Поэтому мы избрали именно его». Л. С. Выготский. Психология развития человека. М, 2003, с. 227.

Работы Л. С. Выготского — не просто стандартные эмпирические исследования, в которых приводится набор полученных эмпирических данных, их обобщение и выводы. Для него эмпирический материал отходит на второй план, а на первый план выступают размышления по поводу этого материала.

И, все-таки, следует сказать несколько слов о кажущемся отсутствии у Л. С. Выготского собственно методологических работ. Известно, что Выготский был болен туберкулезом, и эта болезнь мучила его долгие годы. В 1927 году он попадает в больницу. Врачи говорят, что ему осталось жить несколько месяцев. Несмотря на тяжелое состояние, Выготский попросил принести ему бумагу и начал писать статью, получившую название «Исторический смысл психологического кризиса». Эта работа, увидевшая свет лишь через полвека после смерти автора, и есть методологический труд, в котором Выготский излагает свое видение общепсихологической теории. Всей своей дальнейшей работой он пытался претворить в жизнь замыслы, содержавшиеся в этой статье.

В «Историческом смысле психологического кризиса» Выготский раскрывается как последователь гегелевской философии, интерпретируемой с марксистских позиций. Продолжив приведенную ранее цитату, скажем: невозможно понять Л. С. Выготского, не понимая Г. Гегеля и К. Маркса. Можно сказать, что вся научная деятельность Выготского — это психологическая конкретизация идей, развивавшихся в диалектике Гегеля и в марксизме. Точно так же далее мы увидим, что нельзя понять теорию деятельности А. Н. Леонтьева, не понимая всей линии ее развития, начиная с Гегеля. Именно поэтому наш разговор посвящен не истории развития деятельностного подхода, а его методологии, лежащей в основе современной культурно-исторической парадигмы.

Л.С. Выготский говорит, что построить новую психологию можно только на принципах диалектического материализма. Принимая эту философскую основу, он интерпретирует сознание человека как реальный организм. Но этот организм не является материальным в смысле вульгарного материализма, понимавшего материю как-то, что «дано нам в органах чувств». Сознание — реально, а психологическая система состоит из двух составляющих: реальной основы и духовной составляющей. Подобное образование, которое в отечественной философии получило наименование органической системы, встречается и в работах К. Маркса и в теории А. Н. Леонтьева. Да и у Г. Гегеля можно обнаружить ту же идею, если вспомнить, что абсолютный дух, по Гегелю, есть снятая природа, т. е. также содержит ту реальную составляющую, о которой мы говорим, т. е. в определенном смысле является прообразом той органической системы, о которую позже сделал предметом своего рассмотрения марксизм.

Психология, которая должна быть создана, по мнению Л. С. Выготского, может иметь несколько синонимических наименований: диалектическая психология, общая психология или просто психология, поскольку новая психология, построенная на развалинах старой, пребывающей в кризисе, может быть только диалектической психологией. Очень важно, что Выготский не пытался скроить новую психологию из двух-трех цитат классиков. Главное для него: психология должна быть построена на методологии марксизма. Психология должна быть построена на базе того метода, используя который К. Маркс создал свой «Капитал» .

выготский психология философия гегель

2. Выготский о естественности предмета психологии

А.А. Пузырей в своей книге Пузырей А. А. Культурно-историческая теория Выготского и современная психология. М., 1986. неожиданно для всех заявил, что теория Выготского — это неестественная теория, неестественнонаучная психология. Вывод этот сделан на основании того, что в теории Выготского законы, которым подчинен предмет, не независимы от воздействий человека, взаимодействующего с этим предметом. Тем самым психологические законы отличаются от законов естественных наук — физики, химии, биологии. Еще со времен Г. Галилея предполагается, что законы науки неизменны, и это — принципиальные основы естествознания. Мы воздействуем на предмет, изменяя переменные, и смотрим, как меняется этот предмет после проведенных изменений. Тем самым мы как бы вычерпываем законы, которые управляют нашим предметом. Сами же эти законы находятся вне нашего воздействия, мы не можем на них повлиять. То же самое мы можем сказать и про субъект: влияя на объект, мы тем самым не претерпеваем никаких изменений. Действительно, с точки зрения естествознания, либо меняется субъект, когда на него воздействует объект, либо меняется объект, если на него воздействует субъект.

В ходе психологического эксперимента, говорит А. А. Пузырей — а мы скажем, «так называемого» эксперимента, поскольку, по мнению Пузырея, это — нечто другое по сравнению с естественнонаучным экспериментом, — происходит изменение субъекта и объекта: невозможно воздействовать на объект, не изменившись самому. Таким образом, говорит Пузырей, естественнонаучная парадигма не приложима к теории Л. С. Выготского, поскольку ее методология и философия отрицают принципиальную основу естественнонаучности.

Однако в трудах Л. С. Выготского мы видим многократное повторение слов: предметом психологии должен быть естественный предмет, а сама психология должна быть частью естествознания. Если мы хотим понять теорию Выготского, то должны разобраться в этом противоречии. С одной стороны, вполне правомерна точка зрения А. А. Пузырея. Но, с другой стороны, сам Выготский, кажется, утверждает что-то прямо противоположное.

Дело в том, что под естественностью Выготский понимает нечто иное по сравнению с тем, что вкладывали в это понятие представители классической науки. Что же такое естественный предмет для Выготского? Вот, что он утверждает. Предмет психологии — всегда предмет развивающийся, а значит, его можно считать живым организмом, живой системой. Правда, под развитием иной раз понимается и усложнение, и количественное увеличение. У Выготского — совершенно иное понимание развития. Не простое изменение подразумевается здесь. Прежде всего, для Выготского слово «развитие» означает саморазвитие. Предмет, которым занимается психология — обязательно саморазвивающееся образование.

Второе, о чем говорит Л. С. Выготский: в основе психологического предмета всегда лежит некая реальность. В качестве предмета такой реальности Выготский приводит когда-то очень известную цитату В. И. Ленина о критерии материальности: материальное — это все то, что существует вне и независимо от сознания. Правда, тут Выготский подменяет слово материальное на слово «реальное»: реальное — это то, что существует вне и независимо от нашего сознания.

С точки зрения психологии, говорит Выготский, предметом психологии как естественной науки является такой предмет, в состав которого входит реальная основа и который подчиняется законам саморазвития. Более того, этот предмет должен обладать не только реальной основой, но иметь некоторую духовную надстройку: это некий симбиоз духовного (или сознательного) и реального.

Как мы помним, Л. С. Выготский начал свой путь психолога в ситуации подавляющего бихевиористского контекста. Пытаясь преодолеть поведенческое толкование предмета психологии, он приходит к следующему выводу. Понятие рефлекс в его бихевиористском смысле отрицает сознание. Но психология без сознания — это бессмысленное словосочетание, поскольку поведение не существует без внечувственной «надстройки», которую мы называем внутренним миром человека, его психикой. Иными словами, предметом психологии должна являться «органическая система». Этого термина нет у самого Выготского. Но позже этот термин появился в советской философии. Он означает симбиоз реальной и духовной составляющих, а также подчинение этого образования принципу саморазвития. Подобную органическую систему мы найдем и в экономической теории К. Маркса, где подобным образом представлена категория «товар». После Выготского аналогичным образом трактует категорию «деятельность» и А. Н. Леонтьев.

Таким образом, Л. С. Выготский в качестве предмета психологического исследования начинает использовать то, что мы могли бы назвать «одухотворенным поведением»: поведение, но обязательно одухотворенное. Иначе, по его мнению, категория «рефлекс» бихевиоризма превращается в понятие, которое применяется по отношению к существам, не обладающим сознанием, а это означает, что психология утрачивает свой предмет.

3. Выготский и философия Гегеля

Л.С. Выготский всегда был увлечен философией. По воспоминаниям его одноклассников, еще в школьные годы он, занимаясь в историческом кружке, изучал приложение теории Г. Гегеля к истории. Это особенно важно в связи с тем, что в последнее время появилась точка зрения, сторонники которой утверждают, что диалектические мотивы в теории Выготского является конъюнктурным наслоением, не имеющим ничего общего с истинным содержанием этой теории. Но, как мы видим, интерес Выготского к философии Гегеля был вызван не конъюнктурными соображениями.

Диалектика Гегеля, т. е. наука о саморазвитии объективного духа — вершина развития человеческой мысли, на столетия определившая направление философского теоретизирования. Для философии не только XIX, но во многом и XX века его мысли представляют собой точку отсчета, с которой соотносят себя все последующие философские теории. Это соотношение — гегельянства и последующих философских теорий — можно сравнить, например, с отношением теории З. Фрейда и разнообразных психотерапевтических школ и направлений. Фрейд создал методологию, с которой сравнивают себя все психотерапевтические школы. Точно так же философы, создавая новые теории, не могут обойти своим вниманием диалектику Гегеля, выражая свое отношение к этой философской системе. Философия Гегеля стала точкой отсчета, от которой идет соизмерение той или иной теории.

В философии Г. Гегеля особый интерес для нас представляет принцип снятия, который пронизывает всю его теорию. Гегель говорит: любая живая система подчинена этому принципу. Даже сам дух, по Гегелю, есть снятая природа, т. е. включает в себя некоторую органическую (как скажем мы, рассмотрев понимание предмета психологии у Выготского) составляющую.

Представим некий объект, который существует и изменяется, развивается во времени. Может показаться, что в процессе развития старый организм исчезает, а на его месте появляется новый. Это — механистическая точка зрения, в соответствии с которой в новом организме ничего не остается от старого. По Гегелю же, если возникает какой-то объект, то на следующем этапе развития он не исчезает, а сохраняется «в снятом виде» в новом объекте. Это означает, что, во-первых, старый объект, действительно, исчезает — в том смысле, что мы не воспринимаем его как какое-то целостное образование. Но, во-вторых (и это — главное), предыдущий объект некоторыми своими свойствами, признаками, качествами обязательно сохраняется в новом, возникшем в процессе развития старого, образовании. В новом обязательно содержится старое. Таким образом, старое не исчезает. Как говорят Л. С. Выготский и А. Н. Леонтьев во втором предисловии к книге Леонтьева «Развитие памяти» старое «схоронено» в новом.

В качестве примера действия закона снятия в нашей жизни можно привести наличие исторической информации, которая в форме генотипа передается нам от многочисленных поколений наших предков. О сходном явлении говорит К. Юнг в своей теории архетипов.

В дальнейшем мы увидим, что принцип снятия важен не только для того, чтобы понять методологию Л. С. Выготского, но и для того, чтобы понять, что произошло с самой теорией Выготского, пришедшего к выводу о необходимости введения в психологию метода единиц.

Важный момент философии Гегеля, без рассмотрения которого нам трудно будет понять теорию Выготского и ее последующее развитие, — это закон единства и борьбы противоположностей. Саморазвитие может происходить только тогда, когда предмет исследования (а предмет психологического исследования всегда — живой организм, органическая система) содержит в себе противоположные начала, поскольку живое — всегда то, что обладает способностью саморазвития. А механизм саморазвития — борьба противоположных начал организма. В качестве примера приведем биологические понятия ассимиляции и диссимиляции. В любом организме есть два механизма: с одной стороны, мы должны что-то ассимилировать, что-то присваивать извне, с другой — что-то отвергать, отбрасывать ненужные нам вещества. Этот процесс ассимиляции-диссимиляции — процесс, который происходит в одно и то же время, одномоментно. Когда амеба усваивает частицу питательного вещества, она что-то присваивает из этого вещества, одновременно разрушая его. Это — одномоментный процесс: разрушение, выброс отрицательного и присвоение положительного.

Что собой представляет борьба противоположных начал, образующих предмет психологического исследования? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к формальной логике, по законам которой мы живем. Мы общаемся друг с другом, пишем книги, работаем, учимся и всегда пытаемся делать это в соответствии с законами формальной логики. В наших рассуждениях не должно быть абсурда, логики бреда. Последующее должно вытекать из предыдущего. Правда, так бывает не всегда, но тогда нас критикуют, а мы пытаемся исправить допущенные логические ошибки.

Но в том-то и дело, что формальная логика в нашей действительной жизни не всегда работает. Например, научная классификация построена по законам формальной логики. Но, как показали эксперименты Д. Нормана, в нашей психологической системе классификация производится по каким-то иным законам. Так, понятие «рыба» у большинства его испытуемых — американских школьников старших классов — ассоциируется с понятием «кит», хотя, как мы знаем, это противоречит научным представлениям. Понятие «птица» у тех же испытуемых вызывает образ воробья. Наш внутренний мир живет, не подчиняясь законам формальной логики, которую мы применяем в нашей повседневной жизни и без которой не можем обходиться. Получается парадоксальная вещь: мы общаемся по законам формальной логики, а живем по каким-то другим законам. По мнению Э. Фромма, это — законы парадоксальной логикой, авторами которой он называет Г. Гегеля и К. Маркса.

В классическом естествознании развитие часто рассматривается как физический процесс, подчиненный закону механического детерминизма — один катящийся шар, ударившись о второй шар, передает ему часть своей энергии и вследствие этого второй шар тоже обретает движение. Этому закону подчиняются и рефлексологические представления о развитии, когда изменения поведения объясняются как результат стимулирующего воздействия. Подобные формально-логические объяснения развития пытаются разместить во времени причинно-следственную цепочку, благодаря которой происходит появление новых физических, биологических, психологических образований.

От естественнонаучного объяснения развития существенным образом отличается диалектическое объяснение саморазвития. Рассуждая о механизмах саморазвития живого организма, мы предполагаем, что такое развитие осуществляется благодаря тем или иным внутренним механизмам, присущим такому организму. Иными словами, мы исходим из предположения, что внутри саморазвивающегося организма имеется составляющая, которая несет в себе основные характеристики организма и, в то же время, представляет собой двуединое образование. Это должно быть чем-то, что не подчиняется законам формальной логики.

В основании формальной логики Аристотеля лежит закон тождества: А должно быть равно, А в одно и то же время или в одном и том же отношении. В «Метафизике» Аристотеля мы обнаружим десятки упоминаний этого закона, на котором построено все учение философа. Объект не может быть чем-то другим. Это — вполне здравая мысль с точки зрения нашей повседневной жизни. В данный момент дерево, растущее за нашим окном, не может быть ничем иным. Если только мы спилим это дерево и посадим на этом месте другое дерево, то это будет другое дерево. Но это будет уже в другое время. Это касается любой вещи и каждого из нас. Действительно, мы все меняемся. Сегодня мы — одни, а завтра — будем другими (и с физической и с психологической точки зрения), но в данное мгновение мы тождественны сами себе.

Итак, дерево не может быть не-деревом. Однако, диалектическая, она же парадоксальная, как говорил Э. Фромм, логика утверждает: А может быть равно В в одно и то же время. Более того, гегелевская логика утверждает, что именно этот принцип, прямо противоречащий формально-логическим закономерностям, лежит в основе саморазвития. К. Юнг говорил, вспоминая свои детские годы: когда мне говорят, что А равно А, я в это верил, когда мне говорили «В равно В», это тоже было мне понятно. Но когда мне говорили «А равно В», я считал это жульничеством и надувательством. И эта детская оценка вполне соответствует здравому смыслу, которым мы руководствуемся в нашей повседневной жизни. Диалектика же утверждает — и на этом базируется, — что А равно В. Живой, т. е. саморазвивающийся предмет потому и развивается, что является двуединым образованием. В нем обязательно должно быть и А, и не-А, нечто противоположное. Саморазвитие будет происходить только в том случае, если эти две составляющие существуют в данном организме. Эта борьба двух противоположных начал и есть тот импульс, который дает возможность развиваться данному образованию.

Если с точки зрения парадоксальной логики обратиться к рассмотрению саморазвития психологической системы, то мы должны прийти к следующим выводам. Интериоризация и экстериоризация представляют собой две стороны единого процесса взаимодействия человека с окружающим его миром. Когда мы вступаем в такое взаимодействие, никогда не бывает так, чтобы сначала что-то «вычерпывалось» извне, а затем — нечто «выплескивалось» бы наружу. Никогда не бывает так, чтобы сначала происходила интериоризация, а потом экстериоризация (или наоборот). Процесс идет одновременно: интериоэкстериоризация (или экстериоинтериоризация).

Второй вывод, к которому нас приводит диалектическая логика: смысл и значение как два состояния деятельности не могут не существовать одновременно. В каждый момент, в каждое мгновение времени эта деятельность должна быть не смыслом, не значением, а единством этих двух составляющих. Если угодно, это — смыслозначение или значениесмысл. Эти составляющие не разделены в деятельности (или в аффективном поле, как говорил Л.С. Выготский). Эта целостность не представляет собой сумму каких-то мельчайших частиц.

Здесь стоит припомнить древнегреческих натурфилософов, которые пытались объяснить, что такое единство первоначал. Например, если принять, что все состоит из единства воды и земли, то это вовсе не должно вызывать в нашем сознании образ грязной взвеси, когда в мутной воде плавают частицы земли. Единство в диалектическом смысле не означает перемешивание, хотя и трудно представить себе чувственный образ такого единства. Необходимо уйти от чувственной ткани образа и попытаться помыслить действительное единое целое — деятельность (психологическую систему), в которой нет отдельно смысла и отдельно значения, но есть процесс, который нельзя разделить на отдельные элементы.

Гегелевская диалектика утверждает: когда мы говорим о противоположных началах, которые вступают в противоречие и дают импульс к саморазвитию, мы должны найти то целое, целостный организм, в состав которого входят эти противоречивые образования. Иными словами, мы должны задаться вопросом: что представляет собой тот целостный организм, в который эти образования входят. В данном случае мы используем понятие «организм» в широком смысле слова, не только как биологический организм — таким организмом может быть и живая, способная к саморазвитию деятельность человека. Если, например, мы встретимся с утверждением, в соответствии с которым существует диалектическое противоречие между объемом знаний, которые должен усвоить школьник, и его интеллектуальными возможностями, мы должны спросить автора данного утверждения: что собой представляет саморазвивающееся целое, в которое входят и составляют в нем диалектическое единство (т.е. представляют собой вневременное, мгновенное единство), с одной стороны, объем знаний, а с другой стороны, интеллектуальные способности школьника. Если таким целым является ученик, то мы должны понять, каким образом эта целостность соотносится с составляющей «объем знаний». Если это — нечто внешнее по отношению к ученику, мы не можем говорить о диалектическом единстве. Если же это — интериоризованная структура, превращенная, таким образом в составляющую внутреннего мира ученика, то такое единство мы можем признать диалектическим и продолжить наше исследование соотношения этих двух составляющих: внутреннего объема знаний и интеллектуальных способностей. Правда, такая интерпретация данного диалектического единства вызывает множество вопросов, но это выходит за пределы нашей темы. В любом случае, услышав о диалектическом противоречии между некоторыми явлениями, а значит, о таком противоречии, которое является источником саморазвития, мы сразу же должны задаться вопросом: что является тем целым, в состав которого входят данные составляющие. Так, теории Л. С. Выготского подобным целым выступает аффективное поле. В теории А. Н. Леонтьева, как мы увидим далее — деятельность.

4. Временные характеристики саморазвития

Если мы примем точку зрения парадоксальной логики, то с необходимостью должны будем ввести понятие «момент времени», обозначив этим термином абстрактную «точку» на оси времени — аналог точки пространства. Именно в этой временной «точке», в этом «моменте» происходит объединение двух противоположностей единого целого: в нашем случае — смысла и значения. Но, как мы условились, смысл и значение в каждое мгновение не могут не составлять единства — ведь саморазвитие континуально, оно происходит ежемоментно. Таким образом, мы должны представить себе такой мир, в котором отсутствует время. Время в нашем традиционном понимании — время как объективное однонаправленное явление — исчезает. Иначе в терминах гегелевской философии и культурно-исторической парадигмы объяснение существования саморазвития становится крайне затруднительным.

Здесь важно применение принципа континуальности. Если мы захотим представить существование состояний «А» и «не-А» как процесс, протекающий в привычном объективированном времени, и изобразим этот процесс при помощи временной шкалы, состоящей из микрочастиц времени, то мы должны будем сказать, что, А существует в одной микрочастице времени, а не-А — в другой такой микрочастице. Таким образом, мы снова возвращаемся к аристотелевскому закону тождества. С точки зрения гегелевской диалектики, это невозможно: саморазвитие возможно только в том случае, если, А и не-А совпадают во времени. Но тогда время как привычная для нас объективная характеристика мира, исчезает. С позиции диалектики, имеется вневременное состояние организма — мгновение, «точка» времени — в котором совпадают, А и не-А. Время здесь — континуум, бесконечная совокупность «точек» .

В этом вневременном противостоянии, А и не-А происходит возникновение нового качества, организм переходит в новое состояние. Из наиболее известных примеров этого процесса вспомним ассимиляцию и диссимиляцию, когда организм должен одновременно и разрушать поглощаемое вещество и строить из него новые структуры. Но так же устроены и процессы интериоризации и экстериоризации, которые не могут происходить таким образом, что сначала человек набирает извне некоторую порцию информации, а затем — выплескивает ее вовне. Можно сказать, что, в соответствии с точкой зрения Л. С. Выготского, есть некоторое психологическое состояние, которое мы, используя его терминологию, называем значением. Это состояние, как единица анализа — а, значит, и все целое, вся психологическая система — обладает двумя сторонами, имеет двуединую сущность. Это — не значение-для-себя, превращающееся затем в значение-для-других, в свою очередь превращающееся в значение-для-себя и т. д. и т. д. Это — двуединая сущность: она — одновременно и значение-для-себя, и значение-для-других, т. е. и смысл, и значение. Только в этом случае — если одномоментно она есть и А, и не-А — эта сущность может быть механизмом, источником саморазвития психики человека.

Может показаться, что наши рассуждения носят слишком отвлеченный характер. Однако, при помощи таких, казалось бы, предельно абстрактных понятий мы обсуждаем реальное устройство психики человека. В отличие от тех абстракций, посредством которых исследователи — наподобие того, как это происходит в эксперименте — пытаются проанализировать те или иные, отдельные стороны, аспекты психики, мы, следуя призыву Л. С. Выготского, пытаемся рассмотреть психику во всей ее целостности. Попытка выяснить механизмы саморазвития исследуемого нами предмета является приближением к конкретике, к пониманию того, как на самом деле он функционирует.

Разумеется, «исчезновение» времени (а в дальнейшем мы будем говорить и об «исчезновении» пространства), происходящее в ходе наших рассуждений, не означает действительного исчезновения того времени и того пространства, которые составляют основу нашей повседневной жизни. Речь не идет о том, что пространство и время пропадают для нас. Мы говорим о тех категориях, которые являются предметом осмысления психологов. Исчезает не то пространство, которое нас окружает, а то пространство, которое мы пытаемся поместить в реальность, находящуюся за пределами нашего сознания.

Наш анализ приводит к выводу. Психолог-исследователь, изучая свой предмет, не может его чувственно воспринимать. В то же время он пытается использовать пространственно-временных характеристик: «внешнее — внутреннее», «сначала — потом». Методология культурно-исторической парадигмы предполагает существенное переосмысление содержания этих и других пространственно-временных категорий, которыми мы привыкли оперировать в ходе психологического исследования. Подчеркнем еще раз: исчезает не пространство и время, а описание пространства и времени в привычных для нас терминах.

1. Батаршев А. В. Психология индивидуальных различий: от темперамента — к характеру и типологии личности. — М.: Гуманит. изд. Центр ВЛАДОС, 2008.

2. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Психология: учебник для студ. высш. пед. учеб. заведений. — 2-е изд., стереотип. — М.: Издательский центр «Академия»; Высшая школа, 2007.

3. Филатов Ф. Р. Основы психологии: учебное пособие. — М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К»; Ростов н/Д: Наука — Пресс, 2009.

4. Фридман Л. М. Психология в современной школе. Для руководителей и работников образования. — М.: ТЦ «Сфера», 2008.