Одежда как элемент телесности

Символический статус одежды унодобляег ее второй коже человека. В повседневной жизни границы собственного тела и особенно тел окружающих проходят не по естественным барьерам, но по одежде, в которую они облачены. Одежда не просто защищает тело, но и формирует его. Значительные колебания в представлениях об идеальной фигуре зачастую связаны не с кардинальными изменениями пропорций тела, но лишь с трансформациями силуэта одежды. История костюма, равно как и современная индустрия красоты, знает немало примеров того, как различные фасоны корректируют тело, «несовершенное» с точки зрения актуальных канонов прекрасного. Это и специальные подушечки и подвязки, со времен Древнего Египта служившие для увеличения груци, и турнюры, и подплечники.

Одежда подчеркивает и скрывает тело. Мусульманские требования к костюму веками культивируют закрытость, максимальную непроницаемость костюмной оболочки для постороннего взгляда. Новоевропейская культура дозволяет немалую степень открытости, которая неоднократно становится предметом споров^[1], однако не исчезает совсем. Более того, по утверждению Энн Холландер, «восприятие как чужой, так и своей собственной наготы опирается на присущее данной культуре чувство одежды»^[2]. Одежда не только создает образ тела в его культурной оформленное™, но и совместно с изобразительным искусством оказывает влияние на восприятие его как природной данносги. Современная одежда, акцентирующая и в значительной мере обнажающая тело (хотя и не моделирующая его в той мере, в какой это делали, например, корсеты и кринолины), требует особого контроля над ним и усиливает значение дисциплинарных телесных практик, таких как диеты и фитнес.

Одежда становится одной из телесных практик, которая не только создает его статичный облик, но и определяет границы его возможностей. Так, кринолин в силу его конструктивных особенностей не позволял женщине опускать руки вдоль туловища, равно как и делать широкие шаги (ноги в области колен были связаны, что делало походку семенящей). Эти сугубо формальные ограничения быстро приобрели эстетическое и моральное значение, которое сохранялось некоторое время и после того, как кринолины вышли из моды. Сходным образом проникновение брюк в женский гардероб привело к появлению новых поз и стилей походки, призванных обозначать независимую, уверенную в себе женщину, а также к развитию многих спортивных и трудовых техник тела. Кроме того, одежда участвуег в перераспределении телесных канонов между полами. Вплоть до XX в. красивые ноги считались атрибутом исключительно мужской красогы, поскольку женские ноги были скрыты длинной юбкой. Ноги мужчины же всегда оставались на виду, а потому к походке, поклонам и танцевальным па в исполнении мужчин, а также к форме мужских ног предъявлялись куца более строгие требования, нежели к соответствующим телесным стандартам женщин^[3]. И лишь после Первой мировой войны, когда юбки укоротились, стройные ноги пополнили список признаков женской привлекательности.

Как элемент телесности, одежда оформляет гендерную принадлежность человека, служа наиболее надежным способом идентификации. В юмористической форме эту идею выразил Бальзак. В его рассказе «Наивность» королевские дети рассматривают картину Тициана «Адам и Ева», и на вопрос брата: «А кто из них Адам?», — девочка отвечает: «Глупенький, как же можно это узнать, раз они не одеты»^[4]. Действительно, на протяжении большей части истории культуры мужской и женский варианты одежды образовывали очевидную и социально значимую оппозицию. Вплоть до XX в. более внимательный взгляд мог также распознать по одежде, например, семейный статус ее обладателя. И даже в современной культуре, в которой господствует унисекс, сохраняются элементы или комбинации элементов, свойственные только мужчинам или только женщинам. В истории культуры сосуществуют два процесса: противопоставление мужского и женского костюма и взаимопроникновение элементов, проблематизирующее саму границу между полами. В первом случае с ролью одежды связаны многочисленные случаи успешных перевоплощений в представителей противоположного пола, сводящихся к переодеванию в мужское или женское платье соответственно. Второй вариант реализуется в уже упомянутом стиле унисекс, а также в постепенном присвоении женской модой деталей мужского костюма (брюк, пиджаков мужского покроя и т. п.).

Таким образом, одежда не просто служит комфортной оболочкой для тела, но и участвует в создании социального тела, формируя представления о физических возможностях и эстетических характеристиках тела физического.

• [1] Например, в XIX в. считалось неприличным обнажать щиколотки, надевать легкие платья на голое тело, однако кафешантанным певичкам предписывалась одежда с открытой спиной и высокими разрезами, открывавшими ногив трико телесного цвета.
• [2] Холландер Э. Взгляд сквозь одежду / пер. с англ. В. Михайлина. М.: Новое лит. обозрение, 2015. С. 12.
• [3] См. подробнее: Винсент С. Дж. Анатомия моды: манера одеваться от эпохи Возрождения до наших дней / пер. с англ. Е. Кардаш. М.: Новое лиг. обозрение, 2015.
• [4] См.: Бальзак О. Озорные рассказы. М.: Худ. лит., 1991.