Официальные светские праздники как явление русской культуры конца XVII — первой половины XVIII века

XV111 век — особый для истории России и ее культуры. Его первая четверть, прошедшая под знаменем петровских реформ, оказала решающее влияние на более чем двухсотлетний период развития страны. Реформы Петра Великого обозначали бесповоротный для России путь европеизации, утверждения светской культуры как основы культурного развития страны. Б качестве предмета исследования была выбрана официальная праздничная культура конца XVII — первой половины XV1LI в., из всего многообразия которой были выделены новые светские праздники: триумфы и фейерверки.

Само понятие «праздник» в первую очередь ассоциируется с чем-то радостным, веселым, беззаботным, свободным. Фактически для этой цели и организуется праздник. Но хотя во многом такое восприятие праздника совпадает с тем, что стремится извлечь из праздника сила, его организующаяпраздник, несомненно, есть более сложное и комплексное понятие, имеющее различные формы и варианты, цели и задачи организации и проведения и т. п.

Определение праздника в русской исторической науке сложилось еще в XIX в., где он рассматривался как антитеза будней, как проявление особой, празднично-свободной жизни, отличной от жизни будничной, повседневной. И. И. Снегиревым было дано следующее определение праздника: «Само слово праздник выражает упразднение, свободу от будничных трудов, соединенную с веселием и радостью. Праздник есть свободное время» 1.

На смену такому пониманию праздника в трудах отечественных и зарубежных исследователей XX в. пришли поиски новых категориальных определений, основанных на комплексном подходе. Большинство современных авторов, посвятивших свои исследования празднику, сходятся в том, что праздник есть особое социо-культурное явление, характеризующееся единством социально-психологической и художественно-эстетической сторон, единством реального.

1СнегиревИ.М. Русские простонародные праздники и суеверия. М, 1837. Вып. I. С. 5. содержания и художественной формы, которые взаимодействуют и взаимодополняют друг друга1. Наиболее удачные и глубокие категориальные определения праздника, раскрывающие его связь с общественно-политической жизнью и культурой, содержатся в работах А. И. Мазаева и К.Жигульского.

АИ.Мазаевым была найдена удачная и очень емкая формула: «праздниккоммуникация по поводу свободы», которая была затем раскрыта следующим образом: «Праздник соединяет людей узами общности, порождает чувство свободы и коллективности. На празднике люди более, чем где-либо, ощущают конкретно, чувственно свое материальное единство и общность. Праздник как таковой. составлял и продолжает составлять тот тип жизнедеятельности, который не только в нашем сознании, но и объективно должен иметь прямое отношение к свободе, изобилию, радости и смеху. Но одновременно с этим праздник выполняет и чисто техническую роль, навязанную социально-классовой системой и ориентированную на реализацию своих собственных интересов, совпадающих с интересами власти или господствующего в обществе класса» 2. АИ. Мазаевым была разработана и общая программа изучения праздника: определение его сути, значения как социального института, места и роли в развитии культуры и искусства, связи с другими сторонами жизни3.

Теоретико-обобщающее исследование о празднике представляет монография социолога К. Жигульского, в которой он создает классификацию и типологию праздника. Автор подчеркивает ту огромную роль, которую играет праздник в обществе: «Значение праздника как многогранного общественного явления, отражающего жизнь человека и общества, трудно переоценить. Поистине.

1 Агеева О. Г. Общественная и культурная жизнь Петербурга первой четверти XVIII в. Канд. дисс. М., 1991. С. 6, Белоусов Я. П. Праздники старые и новые: (Некоторые философские аспекты проблемы празднования). Алма-Ата, 1979. С. 155−156- Лаптева JI.C. Социально-эстетическая природа и функции массовых празднеств: Автореферат дисс. канд. философских наук. М., 1976. С. 18- Генкин Д. М. Единство социально-психологического и художественно-эстетического в массовом празднике // Социалистическая обрядность и формирование нового человека. Киев, 1979. С. 185.

2МазаевА.И. Праздник как социально-художественное явление. М., 1978. С. 12,20.

3 Там же. С. 5. праздник и празднества можно назвать важнейшими социально-культурными ценностями, способствующими формированию личности, духовному развитию человека. Именно праздник в значительной степени синтезирует все ценное, что накоплено в мировой культуре." 1. Автором найдена и яркая формулировка праздника: «Праздник — зеркало своей эпохи. По создаваемым народом праздникам можно судить о политической, исторической и духовной жизни общественно-экономической формации, определить идеи, интересы и стремления самых различных ее социальных слоев» .

Накопленный философами, социологами, литературоведами опыт позволяет глубже взглянуть на проблематику праздников. Изучение праздничной жизни представлено и в трудах историков.

На материале допетровского, петровского и более позднего — главным образом XIX—XX вв. — времени освещались общетеоретические и конкретно-исторические вопросы народных: крестьянских и городских праздников3. Изучение официального городского праздника, как светского, так и религиозного характера, представлено в работах самого последнего времени. Особую значимость имеют работы О. Г. Агеевой и Е. Э. Келлер, посвященные изучению праздничной жизни на примере Петребурга4.

Обращение к изучению праздничной культуры конца XVII — первой половины XVIII в. на основе исследования официальных светских праздников (триумфов и фейерверков) позволяет проанализировать формы и методы внедрения в общественное сознание ценности и необходимости тех преобразований, которые происходили в абсолютистском государстве в изучаемый период.

1 Жигульский К. Праздник и культура. М., 1985. С. 5.

2 Там же.

3 Чичеров В. И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI—XIX вв. М., 1957, Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. JI., 1963; Рабинович М. Г. Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978; Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. М., 1979; Будит О. Р., Шмелева М. Н. Город и народные традиции русских. М., 1989; Некрылова А. Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. М., 1984; Семенова JI.H. Рабочие Петербурга в первой половине XVIII в. Л., 1984.

4 Агеева О. Г. Указ. соч.- Келлер Е. Э. Праздничная культура Петербурга. Спб, 2001.

Необходимо сказать несколько слов об употреблении в работе терминов «праздник», «празднество», «триумф». Первые два очень схожи между собой и рассматриваются в работе как синонимы, хотя и имеют некоторые смысловые оттенки. Об определении праздника уже шла речь, «празднество» же определя-еттся как: 1) «праздник» — т. е. «день торжества в честь или в память какого-либо выдающегося события» — 2) как «веселье, торжество, устраиваемое кем-либо по какому-либо поводу» 1. В отношении термина «триумф» также применимы два определения, применяемые в работе: 1) как «торжественный въезд полководца победителя» в столицу2 и 2) как «выдающийся, блестящий успех, победа» 3. В работе в качестве основного используется первое значение, но применяется также и второе, т.к. многие фейерверки имели триумфальный характер.

Настоящая работа имеет свои временные и географические рамки. Она охватывает период с 1690 г. по 1761 г., т. е. от времени первых петровских «огненных потех» до последних фейерверков его «дщери» Елизаветы, лейтмотив правления которой был приумножением и развитием наследства ее великого отца. И праздничная сфера имеет тому многочисленные подтверждения. Но задачи исследования, требующие сравнений с предшествующим и особенно последующим периодом, обуславливают некоторое нарушение указанных временных рамок и привлечение как более раннего, так и более позднего материала.

В географическом отношении в работе берутся все известные по источникам города, в которых проходили фейерверки и сооружались триумфальные арки,.

1 Словарь русского языка. М., 1983. Т. 3. С. 356- см. также: Агеева О. Г. Указ. соч. С. 9.

2 С петровского времени в русской культуре начинают существовать две столицы: Москва и Петербург. Первыми это почувствовали классики русской литературы XIX в., начиная с Пушкина. Тот факт, что в 1712—1727, 1732—1918 гг. Петербург был официальной столицей, не означает того, что Москва перестала быть важнейшим культурным, политическим и экономическим центром страны наряду с Петербургом. После 1918 г. города поменялись местами. О семиотических аспектах этой проблемы см. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Отзвуки концепции «Москва-Третий Рим» в идеологии Петра Великого (К проблеме средневековой традиции в культуре барокко) // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Таллин, 1993. Т. III. С. 201−213.

3 Словарь иностранных слов. М., 1986. С. 508. как на территории России, так и за ее пределами. По понятным причинам основное внимание уделено Москве и Петербургу. В работе прослеживается не только праздничная география, но и где возможно (а это главным образом Москва и Петербург) праздничная топография. Изучение ее особенностей позвооляет выяснить конкретные праздничные места города, что дает возможность объяснения причин выбора тех или иных улиц, площадей, районов.

Исследуемые типы праздников представляют собой официальную светскую городскую культуру, которая создавалась властью сверху для пропаганды своих идей и преобразований среди подданных. Начиная с петровской эпохи «праздник получает особое, государственное предназначение. Новая культура праздника (триумфов и фейерверков) формируется как апофеоз идеи государства и имперской власти, как апология государственности и ее носителей» 1.

Однако изучаемые праздники — носили массовый характер и были, что крайне важно, в реалиях феодального строго стратифицированного государства, всесословными. В их создании принимали участие самые различные группы населения, и они же были участниками и зрителями праздничных торжеств. Таким образом эти виды праздников, помимо мощного пропагандистского воздействия на умы и чувства одновременно вызывали мощный патриотический подъем, сплачивая и объединяя различные группы населения в едином патриотическом, ликующем порыве пьянящего счастья, радости и веселья.

Тема, выбранная в качестве исследования, новая и практически неизученная. В таком ракурсе и в таком временном срезе она вообще не ставилась. Относительно праздничной культуры исследуемого периода имеются главным образом положения общего характера, либо работы, посвященные изучению других видов праздников (придворных или народных). Те же работы, которые.

1 Вдовина JI.H. Риторика праздника: Москва в дни маскарада «Торжествующая Минерва» // Россия в средние века и новое время. Сборник статей к 70-летию чл.-корр. РАН Л В.Милова. М., 1999. С. 256. непосредственно касаются выбранных видов праздников, своей главной целью имеют другие задачи, а поэтому их исследование в этих работах не ставится во главу угла: оно выборочно и фрагментарно. Кроме того, почти все эти работы написано не историками, а представителями других гуманитарных профессий, что, естественно, накладывает отпечаток на характер работы и на те цели, ради которых она создается. И наконец, абсолютное большинство из них относятся к петровскому времени, в результате чего период 1725—1761 гг. является в изучаемом вопросе фактически terra incognita. Многие вопросы, разбираемые в данной работе, вообще ранее не рассматривались.

В связи со всем вышесказанным встает насущная необходимость цельного и комплексного изучения выбранных видов празднеств.

Определим основные задачи исследования. Первая задача — это выявление и систематизация всего фактического материала, касающегося проведения триумфов и фейерверков. Изученность темы такова, что требуются ответы на вопросы: 1) по фейерверкам: для Москвы и Петербурга — конкретные места сожжения фейерверков (т.н. «фейерверочные места»), расположение фейерверочных лабораторийа также составление карты других российских городов, в которых проводились фейерверки и карты заграничных фейерверков, связанных с Россиейопределение авторов фейерверков — от изобретателей идеи до простых фейерверкероввремени суток и погодных условий для сожжения фейерверков и т. п.- 2) по триумфам — уточнение расположения в Москве и Петербурге триумфальных арок и их количества в разные годы, выяснение и составление более полного списка создателей триумфальных ворот: (архитекторов и живописцев) — разработка и сведение в систему всех сведений, касающихся неосуществленных и дошедших до нашего времени триумфальных памятниках изучаемого периода.

Вторая задача — выявление старого и нового в этих видах массовых праздников. Имели ли триумфы и фейерверки в допетровское время свою историю, какие древнерусские элементы культуры перешли в новые светские праздники, сформировалась ли в петровское время какая-либо традиция относительно места, времени, характера проведения триумфов и фейерверковкаким образом происходило соединение православной культуры с антично-европейским культурным наследием на примере выбранных празднеств и т. п. Все эти вопросы — крайне важны для исследования нашей проблематики, ибо устоявшееся восприятие петровского времени как резкого, полного и бесповоротного разрыва с прошлым, данная не только его современниками, (как апологетами, так и противниками), но и получившее развитие в историографии, нуждается в корректировке1.

Третья проблема — это сравнение праздничной культуры триумфов и фейерверков петровского времени с послепетровским (1725−1761). Выяснение этих вопросов имеют огромную значимость для исследования, поскольку позволяет выявить, насколько новая светская праздничная культура, созданная в петровское время, сохранилась при его преемниках и какие появились новые черты и элементы, а что и вовсе исчезло и с чем это было связано. Сравнение праздничной культуры триумфов и фейерверков этих двух периодов позволяет выяснить важнейшие вопросы: какие изменения претерпела праздничная культура триумфов и фейерверков в послепетровский период, сохранился ли в ней и в какой степени примат государственности, пропаганды «общего блага», столь свойственный петровскому времени или же эти праздники эволюционировали в сторону придворно-развлекательной культуры «верхов» — и наконец, чем было петровское время, сама личность Петра и его праздничная культура для его потомков.

Особый аспектэто изучение римской традиции, апелляции в светских.

1 «Откровенно отрицательное отношение Петра I и его сподвижников к проникновению „средневекового“ в культуру новой столицы, разумеется, не подлежит сомнению» -Евангулова О. С. Изобразительное искусство в России первой четверти XVIII в. М., 1987. С. 266- «Петербург демонстративно строился как город новой культуры» — Краснобаев Б. И. Русская культура второй половины XVII-начала XIX вв. М., 1983. С. 99- «Поведение Петра, как это не парадоксально, в большей степени не выходило за рамки традиционных представлений и норм.» — Успенский Б.A. Historia sub speciae semioticae // Успенский Б.A. Избранные труды. М., 1994. Т. I. С. 56. официальных праздниках к величию и наследию Древнего Рима. И если в отношении петровских триумфов эта тема была обозначена только в самое последнее время1, то в отношении фейерверков и триумфов второй четверти XVIII в она вообще не ставилась.

Четвертая проблема — это вопрос о роли государства, его политики в области праздничной культуры и участия в празднике различных слоев населения: от участников праздничных процессий и организаторов торжеств до лиц, субсидировавших возведение тех или иных триумфальных ворот и просто зрителей, среди которых было много именитых особ, иностранных дипломатов. Данная информация и ее анализ раскрывают социальную сторону праздника, ибо «официальный праздник всегда стремится воссоздать художественными и внехудожественными средствами образ общества с его социальной иерархией и сложными внутренними связями» 2.

И, наконец, пятая, самая главная проблема, с которой связаны все остальные — анализ праздников как средства, позволяющего воздействовать на массового зрителя и внушать ему идеи, исходящие от верховной власти.

Таким образом, обращение к изучению взаимодействия и влияния государства через эти формы зрелищ на широкие слои населения для популяризации и внедрения в общественное сознание естественности и необходимости своих действий, а также понимание обществом этих действий и глубокое символическое значение последних, понятных всякому, кто умел читать на языке культуры барокко, — является одним из возможных путей изучения становления и развития российского абсолютизма.

1Живов В. М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I // Из истории русской культуры. М., 1996. Т. IIIЖивов В.М., Успенский Б. А. Метаморфозы античного язычества в истории русской культуры XVII—XVIII вв.ека // Из истории русской культуры. М., 1996. Т. IVПогост Е. «Да не молчаливи будем. Радость не терпит в нас молчания.» (К семантике триумфа в петровскую эпоху) // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Новая серия. Т. II. Тарту, 1996; Нащокина М. В. Античные мотивы в триумфальных сооружениях Петра Великого в Москве рубежа XVII—XVIII вв.еков // Барокко в России. М., 1994.

2Агеева О. Г. Купечество и официальная праздничная культура русских столиц петровского времени // Менталитет и культура предпринимателей России XVTI-XIX вв. М., 1996. С. 24.

Историография.

Осмысление роли и значения новых светских праздников конца XVII — первой половины XVIII в. началось в отечественной историографии уже в конце столетия. При этом за истекшие два века подавляющее большинство работ, так или иначе освещающих или упоминающих роль и значение исследуемых праздников сосредотачивало свое внимание на петровских праздниках. Это связано прежде всего с масштабом личности Петра Великого и размахом проводимых им реформ, коснувшихся практически всех сторон жизни. Свою роль сыграла и масштабная фигура Екатерины II, правившей во второй половине века, в силу чего интересы историков разошлись между этими двумя великими правителями. К этому необходимо добавить и частую смену монархов во второй четверти XVIII в., а как следствие малое число лет правления одних, одиозность и реакционность других, что уменьшало интерес исследователей к этому промежутку времени,.

В силу этих причин исследований периода от Петра I до Екатерины II ничтожно мало по сравнению с количеством работ, посвященных времени Петра I или Екатерины II. Исторических же работ, посвященных культуре того времени, за исключением обобщающих очерков, фактически нет вовсе. Во многом период от Петра I до Екатерины П, а особенно от Петра I до Елизаветы, продолжает оставаться «темным пятном» в русской историографии. Поэтому относительно историографии второй четверти XVIII в. были взяты те исследования, которые дают общую картину периода в целом и немногочисленные отдельные работы, так или иначе связанные с тематикой исследования.

Авторы конца XVIII в. не ставили своей целью специальное изучение комплекса петровских праздников, не говоря уже об изучении той или иной группы этих праздников, а включали описание празднеств, почерпнутое из источников с собственной интерпретацией, в общую канву сочинения, посвященного Петру I и его преобразованиям.

Тем не менее новые светские праздники петровского времени, и в частности, триумфы и фейерверки, были замечены и должным образом оценены. Характер оценки напрямую зависел от отношения к Петру I и его преобразованиям. Так, страстный апологет Петра Великого И. И. Голиков, видевший в нем образец «просвещенного монарха», писал о петровских празднествах: «Я всегда нахожу, что все забавы его величества имели целию своею какую-нибудь пользу» 1. Высоко оценивает И. И. Голиков проведение Петром триумфов, смысл которых состоял в том, что: «Зрелище на унывпшя лица ведомых шведов. почитаемых прежде непобедимыми. и своих воинов, в радостном виде воспевающих над ними свои победы, было несказанно приятным множеству народному. Тогда исчезло. мнение о волшебстве шведов. Премудрый государь, предзря великое таковое торжеств действие над сердцами подданных своих, не оставит и впредь по каждой победе представлять пред очи их подобныя сему зрелища.» 2.

Совсем иную оценку получили петровские праздники в труде кн. М. М. Щербатова «О повреждении нравов в России» (1786−1787 гг.). Хотя основное содержание книги посвящено нравственному состоянию общества того времени, а празднеств автор касается лишь попутно, но именно светские нововведения Петра I, с их чрезмерной пышностью и великолепием, стали, по мысли автора, причиной того, что «пороки начали вкрадываться в души людей». Одним из таких нововведений, оказавших негативную роль на русские нравы, стали, по М. М. Щербатову, триумфы. Поэтому весь комплекс светских праздничных нововведений петровского времени автор оценил как «излишнюю перемену Петра Великого» 3.

В XIX в. как и в предыдущем, специальных работ, посвященных истории празднеств первой половины XVIII в., создано не было. В работах встречаются.

1 Голиков И. И. Дополнения к Деяниям Петра Великого. М., 1791. Ч. 6. С. 99.

2Голиков И. И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. М., 1788. Ч. 2. С. 3−4.

30 повреждении нравов в России князя М. Щербатова и путешествии А.Радищева. М., 1983. С. 16−18. упоминания или описания тех или иных праздников без их интерпретации.

В первую очередь, это труды биографов Петра Великого: В. Бергмана, А. Брикнера, В. К. Валишевского, Н. П. Ламбина, Л. Лебедева, Н. А. Полевого, П. Н. Петрова, Н.Г.Устрялова1. То же самое относятся и к авторам, писавшим фактически хроники последующих правлений или их части: Петра II (К.И.Арсеньев), от Петра I до Елизаветы (А.И.Вейдемейер), Анны Иоанновны (ДАКорсаков), Иоанна Антоновича (М.А.Корф), Елизаветы (М.И.Семевский, А. И. Вейдемейер, Н.Н.Фирсов)2.

Во всех этих работах больше передачи содержания источников, чем собственно их интерпретации. Отношение вышеупомянутых авторов к вводимым светским праздникам зависит от личного отношения к правителям, что особенно ярко просматривается на примере Петра I: от восторженно-проникновенного у Н. А. Полевого: «Преклонитесь перед Петром Великим русские люди, и благоговейте перед его священной памятью» 3, до сдержанно-критического у К. В. Валишевского, который вообще не видел никакого смысла в триумфах и фейерверках Петра Великого, считая, что они «только прибавляли ему лишней работы, больше труда, чем отдыха» 4.

В общих трудах по истории России вкратце упоминаются празднования Нового года, наиболее важные триумфы и фейерверки, расположение триумфа Бергман В. История Петра Великого. Т. 2, 3, 5. Спб., 1833- Валишевский К. В. Петр Великий. Воспоминания, личность, дела по новым источникам. М., 1911; Брикнер А. Г. История Петра Великого. Т. 1, 2. Спб., 1882, ЛамбинН.П. История Петра Великого. Спб., 1843- Лебедев Л. Жизнь Петра Великого. Спб., 1890- Полевой Н. А. История Петра Великого. Т. 3. Спб., 1843- Петров ПЛ. Петр Великий, последний царь московский и первый император всероссийский. Спб., 1872- Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. Т. II. Спб., 1858.

2 Вейдемейер А. И. Обзор главнейших происшествий в России, с кончины Петра Великого до вступления на престол Елизаветы Петровны. Ч. 1—2. Спб., 1848- Вейдемейер А. И. Царствование Елизаветы Петровны. Ч. 1. Спб., 1849- Арсеньев К. И. Царствование Петра П. Спб., 1839- Семевский М. И. Первый год царствования Елизаветы Петровны // Русское слово. 1859. .№ 6−8- Корсаков Д. А. Воцарение императрицы Анны Иоанновны. Казань, 1880- Корф М. А. Брауншвейгское семейство. М., 1993, Фирсов Н. Н. Вступление на престол императрицы Елизаветы Петровны. Казань, 1888.

3 Полевой Н. А. Указ. соч. Спб., 1843. Т .3. С. 542.

4Валишевский К. В. Указ. соч. С. 160. льных арок1.

Участие петровских бомбардиров, гвардейских полков в триумфах скупо отражено в работах представителей «полковой историографиии» 2.

Сведения о праздничном украшении города во время коронаций, церемониале, триумфальных арках и праздничных фейерверках содержатся в работах, посвященных коронациям русских монархов: у В. И. Жмакина, И. Токмакова и В.С.Кривенко3. Но эти работы излагают общую историю коронаций и не посвящены специально коронациям первой половины XVIII в. Кроме того, они чисто описательного характера, фактически идет подробнейший пересказ издававшихся к коронациям описаний.

Группа работ посвящена московским триумфальным аркам. Исследование И. М. Снегирева, повествует об истории Воскресенских ворот Китай-города4. Однако отмечая праздничное украшение ворот во время петровских триумфов, автор не разделяет собственно Воскресенские ворота от Синодальной триумфальной арки, стоявшей рядом на Никольской улице. Между тем в источниках очень хорошо прослеживается отличие крепостных сооружений (ворот) от временных триумфальных арок.

Статьи К. Т. Никольского и ГШ. Иванова продолжают ту же тему: они посвящены истории Синодальных и Красных триумфальных ворот при Петре I и Елизавете5. Но при этом работы построены на пересказе или же практически цитировании источников без всяких ссылок или упоминания о них, что заметно.

1 Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Кн. 3. М., 1992; Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Кн. VIII. Т. 15. М., 1962.

2 Гиппиус В. Лейб-гвардии бомбардирская рота в царствование императора Петра Великого. Спб., 1883, Дирин П. Н. История лейб-гвардии Семеновского полка. Т. I. Спб., 1883- Рач В. Бомбардиры в потешных войсках Петра Великого // Военный сборник. 1860. №. 1- Чичерин А. К. История лейб-гвардии Преображенского полка. Т. I. Спб., 1883.

3 Жмакин В. И. Коронации русских императоров и императриц. 1724—1856 // Русская старина. 1883. Т. 37. №. 3, Токмаков И. Историческое описание всех коронаций российских царей, императоров и императриц. М., 1896- Коронационный сборник. Т. 1 / В. С. Кривенко. Спб., 1899.

4 Снегирев ИМ. Воскресенские ворота в Москве. М., 1863.

5 Никольский К. Т. Триумфальные ворота в Москве у Казанского собора устроенные снижает их научную ценность.

Описания и преимущественно упоминания петровских триумфов и фейерверков содержатся в научно-популярных очерках, посвященных Петербургу и петровскому времени1.

В целом, историографию XIX в. отличает описательный характер изложения материала. При этом во многих работах вообще нет никаких оценок по отношению к триумфам и фейерверкам, а просто констатируются случаи их проведения с цитированием или пересказом содержания источников. Таким образом, официальные светские праздники первой половины XVIII в. не были выделены в направление исследования, упоминая о них включались лишь в общие работы по истории России или же в узкоспециализированные. При этом критерием к упоминанию того или иного праздника служила его «популярность», т. е. известность и упоминание его как в источниках, так и в работах предшествующих авторов. Из триумфов наиболее часто упоминаются Азовский, Полтавский и Ништадтский, а из фейерверков — посвященные празднованию Ништадтского мира, а также праздники в честь коронаций.

В работах XIX в. общественная значимость петровских праздников, их пропагандистский характер начинают постепенно уходить на второй план. Причиной объяснения резкого подъема праздничной жизни петровского времени становится сам Петр I — его личная страсть к праздникам, стремление к самовосхвалению и самопрославлению. Подобный взгляд встречается уже в работе Н. И. Костомарова, где Петр I характеризуется как «постоянный любитель всяких торжеств», подчеркивается «его склонность к торжественным празднест.

Святейшим Синодом в царствование Петра 1-го и Елизаветы Петровны // Известия императорского русского археологического общества. Т. IX. Вып. 4. Спб., 1879- Иванов П. И. Красные ворота в Москве // Известия имп. археологического общества. Т. II. Вып. 4. М, 1861.

1Божерянов Н. Очерк развития искусств в России в царствование Петра Великого. Спб., 1872- Башуцющ А. П. Панорама Санктпетербурга. Кн. I. Спб., 1834- Головин Н. Петербург в петровское время. Исторический очерк. Спб., 1903. вам и к риторическим восхвалениям своих подвигов" 1.

Петровские празднества связывались и с темой иноземного влияния на их возникновение и проникновение в Россию. Славянофилы крайне отрицательно относились к подобным нововведениям Петра I, обвиняя его в том, что у него «идеалом.было поклонение пред всем западноевропейским и презрение ко всему народному древнерусскому» 2. Так, славянофил И. Беляев считал, что «.балы, иллюминации, фейерверки, маскарады и другие иноземные затеи» были введены Петром I для того, что перевоспитать и преобразовать русское общество, которое в результате «обратилось в немцев» и «все родное Русское считать низким и подлым» 3.

Период конца XIX — начала XX в. (до 1917 г.) ознаменовался появлением ряда работ, затрагивающих по преимуществу тематику праздничной жизни петровского времени. Однако и здесь праздники петровского времени упоминались в связи с исследованием той или иной области искусства, либо же рассматривался один какой-нибудь праздник.

Начало разработки тематики декоративно-художественного оформления триумфальных ворот, их расположения и авторство создателей было положено работами И. Э. Грабаря, упоминающего в «Истории русского искусства» триумфальные арки 1696,1709,1721 гг. и Н. И. Вертоградского, посвященной триумфальному шведскому щиту, установленному на триумфальной арке в Нарве в честь победы над русскими в 1700 г. Исследования сделаны на высоком профессиональном уровне, аргументированы богатым источниковым материалом. Н. И. Вертоградский проводит сравнение шведского триумфа с аналогичными русскими начала 1700-х гг.4 Сведения об участии скульпторов в праздничном оформлении триумфов и.

1 Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 727, 770. гБеляев И. Русское общество при Петре Великом // День. 1864. №. 3. С. 4.

3Там же. С. 5−6.

4 История русского искусства. Т. 4. / под ред. И. Э. Грабаря. М., 1909; Вертоградский Н. И. Нарвский триумфальный щит: из Нарвской художественной старины. Спб., 1908. фейерверков содержатся в общих работах о скульпторах XVIII в1.

Изучение фейерверков и иллюминаций было положено трудами Д. А. Ровинского, собравшего большую коллекцию гравюр по этой тематике. Автор прослеживает историю возникновения фейерверков в России с 1674 г. и доводит ее до конца XIX. в. Им же были созданы словарь русских граверов XVI—XIX вв. и словарь русских гравированных портретов, которые дополняют его сведения о фейерверках и иллюминациях. Первая половина XVIII в. представлена в его трудах очень подробно и полно, но это скорее публикация источников с единичными случаями интерпретации сюжетов2.

Из исторических работ особо следует отметить высокопрофессиональный труд М. А. Веневитинова, посвященный истории пребывания Великого посольства в Голландии3. Для нашей тематики очень ценны его исследования по истории гравюр, изображающих фейерверк в честь прибытия русского посольства, а также подробнейшие сведения о жизни русского посольства в Амстердаме, с помощью которых удалось установить конкретные места проведения фейерверков в этом городе.

Так же заслуживает внимания выполненная на высоком уровне работа В. А. Уляницкого о русских консульствах в XVIII в4. Автор на основе многочисленных источников подробно освещает их деятельность. Для исследования ценна информация автора о руководителях консульств, условиях их существования и качестве проводимой политики для лучшего уяснения роли и значения светских официальных торжеств, устраиваемых русскими за границей в честь своих военных побед.

1 Врангель Н. Скульпторы XVIII века в России // Старые годы. 1907. июль-сентябрь, Рош Д. Рисунки Николая Пино, предназначенные для России // Старые годы. 1913. май.

2 Ровинский Д. А. Обозрение иконописания в России до конца XVII в. Описание фейерверков и иллюминаций. Спб., 1903; Он же. Подробный словарь русских граверов XVI—XIX вв. Спб., 1895- Он же. Подробный словарь русских гравированных портретов. Спб., 1888.

3 ВеневетиновМ.А. Русские в Голландии. Великое посольство 1697−1698 гг. М., 1897.

4 Уляницкий В. А. Русские консульства за границей в XVIII веке. Ч. 1. М., 1894.

Представляют интерес работы, посвященные истории ботика Петра I1. Построенные на использовании разнообразных источников, они уделяют значительное внимание интересующему нас участию ботика в петровских празднествах, хотя при этом и не прослеживается связь ботика с Невскими воротами Петропавловской крепости.

В «Истории города Москвы» (1902) И. Е. Забелина автор не только упоминает ранние московские триумфы, но и пытается их анализировать. Но в его работе все же больше описательности, кроме того присутствуют и фактические ошибки2.

Литература

посвященная истории театра, упоминает устройство спектаклей «школьного театра», приуроченных к московским триумфам, но при этой никакой связи между формированием отечественного театра и зрелищами петровского времени не проводится3.

В целом, в дореволюционной историографии праздничная тематика петровского времени не была выделена в отдельную область исследования. За исключением отдельных удачных работ, посвященных частным сюжетам, в большинстве случаев дело ограничивалось пересказом источников или беглым упоминанием о проходивших празднествах.

На этом фоне очень продуктивной выглядит статья голландской исследовательницы А. Краузе-ван-дер-Кон, посвященной проблеме реакции Голландии на Полтавскую победу и устроенных в честь этой победы послом А. А. Матвеевым праздничных торжеств, включавших грандиозный фейерверк и иллюминацию. Автор работала в русских архивах и привлекла большой материал по данной тематике на русском, французском и голландском языках, в силу чего поставленная проблематика получила достаточно полное и аргументированное х Веселого Ф. Ф. Сведения о ботике дедушке русского флота за 200 лет с 1688 по 1888 год. Спб., 1888- (Старый моряк). Ботик Петра Великого «Дедушка русского флота». Спб., 1903.

2 Забелин И. Е. История города Москвы. М., 1995.

3 Тиандер К. Ф. Очерки истории театра в Западной Европе и России. Харьков, 1911; История русского театра / под ред. В. В. Каллаша и Н. Е. Эфроса. М., 1914. T.I. освещение1.

Наконец, ряд работ XIX в. посвящен практике приготовления разнообразных фейерверков, дает их рисунки и состав, кратко указывают основные вехи их истории, отмечая при этом огромную роль Петра I.

Исследование праздничной тематики изучаемого периода было продолжено в трудах советских исследователей.

Разработка тематики музыкального сопровождения петровских триумфальных шествий была начата в 20-е гг. в работах Н.Ф.Финдейзена3. Автор использовал как непосредственно тексты кантов и песен, так и упоминания о них в других видах источников. Ценность работы состоит в том, что автор обращает внимание на тесную связь кантов и песен в честь победителей с петровскими триумфами, составной частью которых они являлись.

Дальнейшее развитие этой тематики было отражено в монографии Т. Н. Ливановой, которая также отмечает связь музыки нового времени с петровскими торжествами. При этом особо подчеркивается выход музыки на улицы, придание музыке при Петре I государственного, общественного значения4. Вышеупомянутая тематика обозначена и в общих трудах по истории музыки5. Интересные сведения о музыкальном сопровождении грандиозного триумфа в честь Полтавской победы содержит сообщение В.В.Протопопова6.

Исследование панегирической песни и кантов петровского времени представ.

1 Краузе-ван-дер-Кон А. Как отнеслась Голландия к победе русских под Полтавой // ЖМНП. 1910. май. гРумянцев П. Техническая и практическая пиротехния, или искусство делать фейерверки. М., 1852у Демидов А. О происхождении увеселительных огней, изобретении пороха и систематическое описание ракетных павильонов. Спб, 1820. гФиндейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России с древнейших времен до конца XVIII века. Т. I .Вып .3. М., Л., 1928; Он же. Петровские канты // Известия АН СССР. 1927. №. 78.

4Ливанова Т. Н. Русская музыкальная культура XVIII века в ее связях с литературой, театром и бытом. Исследования и материалы. Т. I. М., 1952.

5 История русской музыки / под ред. Н. В. Туманиной Т. I. М., 1957; Келдыш Ю. В. Русская музыка XVIII в. М., 1965; Левашова О. Е., Келдыш Ю. В., Кашуцкий A.M. История русской музыки. Т. I. М., 1980; История русской музыки. Т. 2. XVIII в. Ч. I. М., 1983.

6 Музыка на Полтавскую победу / Сост., исслед. и коммент. В. В. Протопопова // Памятники русского музыкального искусства. Вып. 2. М., 1983. лено в работах А. В. Поздеева. Им собран и систематизирован большой материал, многие источники впервые опубликованы полностью. Автором проведен текстологический анализ произведений, показана их роль как словесно-музыкального средства петровской пропаганды1. Но в то же время автором специально не акцентируется, что многие из этих песен и кантов исполнялись на триумфальных въездах Петра I, будучи составной частью нового государственного праздника.

В театроведческой литературе указывается связь с театром петровских массовых зрелищ, но при этом обнаруживается непонимание их огромной пропагандистской роли и значения. Так, если в «Истории русского театра» (1929) В.Н.Всеволодский-Генгросс отмечает огромную пропагандистскую роль фейерверков, то в своей другой работе «Русский театр от истоков до середины XVIII века» (1957) этот автор объединяет под словом «потехи» все виды массовых петровских празднеств (триумфальные въезды, уличные маскарады, иллюминации и т. п.), историю которых он почему-то начинает с 1697 г., хотя они были и раньше, как, например, триумфальное шествие после взятия Азова в сентябре 1696 г. в Москве. При этом если сначала он заявляет, что наиболее эффективным и эффектным средством воздействия был театр, а не эти «потехи», то затем пишет, что Петр I не был удовлетворен работой «школьного» театра2.

Здесь явное противоречие, ибо, во-первых, театр в то время был элитарным заведением в отличие от уличных зрелищ, в которых в качестве зрителя любой мог принять участие. Естественно, что в силу своего размаха, шествий по улицам и т. п. уличные зрелища собирали несоизмеримо большее количество зрителей, чем театр, поэтому и пропагандистский эффект от массовых зрелищ.

1 Поздеев А. В. Русская панегирическая песня в первой четверти XVIII века // Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961; Он же. Рукописные песенники XVII—XVIII вв. Из истории песенной силлабической поэзии. М., 1996.

2 Всеволодский-Генгроссс В. Н. История русского театра. Т. I. М., Л., 1929; Он же. Русский театр от истоков до середины XVIII в. М, 1957. был несоизмеримо выше. Во-вторых, театр предполагал более высокую степень общего образовательного уровня, т.к. для того, чтобы понять содержание его пьес требовался хороший уровень знаний по всеобщей и христианской истории. Уличные торжества, хотя и были вначале малопонятными для зрителей в силу их незнакомства с европейской мифологической традицией, но все-таки оперировали более простыми и доступными для восприятия символами и аллегориями.

Совершенно противоположная, и на наш взгляд, верная точка зрения отражена в работе Л. Стариковой1. Отмечая связь театра петровского времени с триумфами и фейерверками, автор подчеркивает, что в петровское время первое место в общественной жизни занимал не театр, а массовые светские праздники: триумфы, фейерверки, маскарады.

Тематика исследования триумфальных арок, начатая еще в конце XIX в., в советское время была продолжена искусствоведами. Статья М. И. Ильина и В. П. Выголова была посвящена первым московским триумфальным аркам рубежа XVn-XVIII вв2. Авторами отмечается новизна триумфальных арок и шествий, но вместе с тем подчеркивается, что сама идея мемориального увековечивания побед русского оружия ведет свое начало со времен Киевской Руси, когда в честь побед сооружались храмы.

Дальнейшим обращением к этой тематике было изучение частного сюжета: триумфальные арки 1721 г., созданные И. Зарудным, чему была посвящена статья В.П.Выголова3. Автор исследует не только творчество И. Зарудного, но и обращается к изучению деятельности других архитекторов, создававших триумфальные арки в Москве в честь Ништадтского мира. Но при этом В. П. Выголов допускает фактические ошибки: так, он называет лишь 4.

Старикова Л. Театральная жизнь старинной Москвы. Эпоха. Быт. Нравы. М., 1988.

2Ильин М.А., Выводов В. П. Московские триумфальные ворота рубежа XVII—XVIII вв. // Материалы по теории и истории искусства. М., 1956. гВыгонов В. П. Триумфальные ворота 1721 г. И. П. Зарудного // Архитектурное наследство. Вып. 12. М., 1960. триумфальных ворот, построенных к празднованию Нипггадтского мира в Москве, хотя в действительности их было 5. Кроме того, в работе у автора присутствует явное противоречие: если в начале он заявляет о коренном отличии архитектуры триумфальных ворот от предшествующей древнерусской традиции1, то затем находит в творчестве И. Зарудного общие черты с церковным зодчеством этого времени, и выявляет связь творчества И. Зарудного с предшествующей древнерусской традицией храмостроительства. Все это заметно снижает научную ценность работы.

Той же теме посвящены и статьи Е. Б. Мозговой. В них рассматривается творчество архитектора И. П. Зарудного в связи с его различными триумфальными проектами, при этом подробно исследуются особенности живописно-скульптурного убранства ворот и этапы возведения триумфальных сооружений2. В работах раскрыта связь в творчестве И. Зарудного архитектурного стиля гражданских построек с культовыми, многие из которых получили триумфально-пропагандистское звучание, а также изучение триумфов Петра I в связи с внешней и внутренней политикой преобразований. Так же очень хорошо отображен синтез различных видов искусств в триумфальных шествиях. При этом автор не только раскрывает пропагандистский характер триумфов, но и преемственность праздничных шествий петровского времени с существовавшими с Древней Руси. Кроме того, автором исследован временной и пространственный фактор проведения триумфов: их продолжительность, маршрут шествия войск, система расположения триумфальных арок и т. п. Автором показано участие Строгановых в создании триумфальной арки в честь Полтавской победы.

С последней статьей перекликается монография О. И. Брайцевой, посвященная.

1Выголов В. П. Указ. соч. С. 179,181.

2Мозговая КБ. Триумфальные арки И. П. Зарудного // Проблемы развития русского искусства. Вып. XVII. Л, 1975; Она же. Синтез искусств в триумфах первой четверти XVIII века // Проблемы синтеза искусств и архитектуры. Вып. 21. Л., 1985; Она же. «Врата триумфальные именитого человека Строганова» (1709 г.) // Строгановы и Пермский край. Пермь, 1992.

Строгановским постройкам рубежа XVII-XVHI вв. В ней прослеживается (в отличие от В.П.Выголова) органическая связь композиции триумфальных ворот с православным иконостасом и с приемами русского храмового зодчества. Эта связь усиливается еще и тем, что нередко созданием аллегорических картин триумфальных ворот и икон иконостаса занимался один и тот же художник1.

Изучению истории создания триумфальных арок 1732 г. в Петербурге посвящены работы Т.В.Ильиной2. Хронологическим развитием этой темы служат статьи А. Н. Воронихиной, изучающей историю создания петербургских триумфальных арок 1742 г3. Эти работы очень высокого качества: построены на использовании большого корпуса разнообразных источниковисследователями освещаются многочисленные вопросы: выделяются этапы строительства, стоимость работ и сроки их возведения, преемственность и изменение места расположения, имена многочисленных создателей (от архитекторов и живописцев до столяров и позолотчиков), освещение триумфов в литературе того времени и сохранение памяти о них в виде создания специальных альбомов. Однако при этом авторами фактически не проводится исследование символико-аллегорической стороны триумфальных ворот, а просто подчеркивается их значительная пропагандистская роль.

Общему изучению истории создания и дальнейшего существования триумфальных арок Петербурга-Ленинграда посвящены научно-популярные труды А. Г. Раскина и Н. Й. Баторевича. Авторы видят преемственность в триумфальных арках, идущую от крепостных сооружений Древней Руси до советского времени4.

1Брайцева О. И. Строгановские постройки рубежа XVII—XVIII вв. М., 1977.

2Ильина Т. В. Иван Яковлевич Вишняков. Жизнь и творчество. М., 1979, Она же. Новое о монументально-декоративной живописи XVIII в. (Триумфальные ворота 1732 г.) // Вопросы отечественного и зарубежного искусства. Вып. 3. Л., 1986.

3Воронихина А. Н. Два альбома к триумфальным воротам 1742 г. в Петербурге // Сообщения ГЭ. Т. XLII. Л., 1977; Она же. Триумфальные ворота 1742 г. в Санкт-Петербурге // Русское искусство барокко. Материалы и исследования. М., 1977.

АРаскин А. Г. Триумфальные арки Ленинграда. Л., 1977; Баторевич Н. И. Благодарная Россия своим героям. Спб., 1995.

Изучению неосуществленного триумфального проекта Петра I: возведение триумфального столпа в Петербурге посвящены статья Г. М.Преснова1, исследующего не только историю создания проекта, но и предшествующие сооружения такого же значенияи совместный труд Н. И. Архипова и А. Г. Раскина, выявляющих много новых деталей2.

С последней работой связана и статья В. Ю. Матвеева, исследующая историю возникновения и развития в различных видах искусства сюжета «Петр I, высекающий статую России» 3, поскольку именно эта скульптурная группа должна была по замыслу венчать триумфальный столп.

В работах искусствоведа Б. Ф. Борзина, посвященных монументально-декоративной живописи петровского времени, значительное внимание уделено росписи триумфальных ворот, значению ее сюжетов, а также силе пропагандистского воздействия и доступности восприятия сюжетов росписей для зрителей4.

Новый вклад в изучение праздничной культуры московских триумфов внесли недавние статьи искусствоведа Е.А.Тюхменевой5. В них углубляются знания об образной структуре триумфальных врат петровского периода, уточняются детали, связанные с проектированием и созданием триумфальных арок раннего послепетровского времени (Петра П). Однако в ее работах присутствуют фактические ошибки. В статье, посвященной образной структуре триумфальных.

1Пресное Г. М. Триумфальный столп в память Петра I и Северной войны // История русского искусства. Т. 5. М., 1960.

2Архипов Н.И., РаскинА.Г. Бартоломео Карло Растрелли. М., Л., 1964.

3Матвеев В.Ю. К истории возникновения и развития сюжета «Петр I, высекающий статую.

России" // Культура и искусство России XVIII века. Л., 1981.

АБорзин Б.Ф. Монументально-декоративная живопись петровского времени // Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена. Т. 349. Л., 1968; Он же. Живописное убранство триумфальных ворот в честь Полтавской победы//Искусство. 1982. №. 7, Он же. Росписи петровского времени. Л., 1986. ьТюхменева Е. А. Образная структура московских триумфальных врат первой четверти XVIII века // Русское искусство Нового времени. Вып. 7. М., 2001; Она же. Программа Феофилакта Лопатинского для триумфальных ворот «от школьных учителей» 1709 г. // Петровское время в лицах — 2000. Спб., 2000, Она же. Триумфальные сооружения к коронации Петра II (Ф.Прокопович, Л. Каравакк, П.Е.Еропкин) // Петровское время в лицах — 2001. Спб., 2001. арок петровского периода, Е. А. Тюхменева отмечает, что все они «были посвящены исключительно военным торжествам» и устраивались, за исключением, первого Азовского похода, в честь побед Северной войны (Указ. соч. С. 28.). Между тем, и в источниках, и в предшествующей историографии неоднократно указывался и широко известен факт возведения триумфальных арок в честь победоносного Персидского похода и коронации Екатерины I. Вызывает серьезные возражения и ряд авторских интерпретаций сюжетов триумфальных арок. Так, в уже упоминавшейся статье при разборе сюжетов описания триумфальной арки 1709 г. «Политиколепная Апофеозис» Е. А. Тюхменева говорит о льве, буйволе и змее, пашущих землю, как о символах Шведской державы (Указ. соч. С. 37.). Между тем, буйвол — это родовой символ Ст. Лещинского, а под образом змия в барочной интерпретации выступал предатель Мазепа. Данный сюжет знаменовал союз Швеции, Мазепы и Лещинского, развалившийся после Полтавы. В том, что это именно так, убеждают и непосредственные данные о родовом гербе Лещинского, и другие сюжеты из этого описания триумфальной арки, где под буйволом вновь подразумевается Лещинский, но никак не Швеция. Вряд ли можно согласиться и с авторским заключением, что в 1709 г. Венеция могла иметь репутацию владычицы морей. (Указ. соч. С. 37). Между тем, из самого текста описания триумфальной арки, где представлен эпизод обручения дожа с морем, совершенно ясно и понятно, зачем автор описания использует этот красивый прием: для сравнения постройки Кроншлота, который как перстень дожа, обручился с Балтикой, став на защиту Петербурга. Более того, и И. Туробойский и И. И. Голиков, сделавший значительные текстовые заимствования из «Политиколепная Апофеозис», не только описывают сюжеты, но и дают их интерпретацию, которую Е. А. Тюхменева почему-то не принимает в расчет, как и мнения последующих исследователей. В итоге эти фактические неточности, а также бездоказательные суждения и интерпретации, заметно снижают научную ценность статей исследовательницы.

Научное изучение фейерверков началось только в советское время. Проблема была обозначена в сообщении М. Тихомировой1, обрисовавшей общие особенности фейерверочного искусства. При этом автор ошибочно относит время возникновения фейерверков к Петру I.

Первой серьезной монографией на эту тему стал труд В. Н. Васильева «Старинные фейерверки в России» 2, в которой автор собрал значительную, хотя и далеко неполную информацию о фейерверках преимущественно петровского времени. В. Н. Васильевым было сделано много интересных интерпретаций сюжетов фейерверочных представлений, показана их пропагандистская направленность. Но при этом полное отсутствие справочного аппарата в работе, отсутствие какой-либо четкой систематизации фейерверков, отражают серьезные недостатки этой работы.

Очень ценна статья К.Е.Павловой3, исследовавшей иллюминационные и фейерверочные стихотворения и рисунки Ломоносова, как претворенные на практике, так и оставшиеся проектами. При этом автор подробно осветила историю создания проектов, борьбу Ломоносова в этой сфере с немецкими профессорами, его переводы немецких проектов. Эту работу дополняет статья П. Беркова, посвященная частному сюжету: анализу двух стихотворений Ломоносова на различные иллюминации4.

Статья М. А. Алексеевой посвящена общим проблемам технической подготовки фейерверка в XVIII в. В ней отмечается связь сюжетов фейерверочных представлений с театральным искусством петровского времени5.

Общей истории фейерверков XVIII в. посвящены относительно недавние статьи Е. В. Грузинова и Е. А. Сариевой. Авторами рассматриваются наиболее.

1 Тихомирова М. Забытое искусство // Декоративное искусство СССР. 1959. №. 5.

2Васильев В. Н. Старинные фейерверки в России. JL, 1960.

3Павлова К. Е. Проекты иллюминаций Ломоносова // Ломоносов. Сборник статей и материалов. Вып. 4. М., Л., 1960.

4Берков П. Неизвестные стихотворения Ломоносова в Санктпетербургских ведомостях 1743 и 1748 гг. // Русская литература. 1961. №. 1.

5Алексеева М. А. Театр фейерверков в России XVIII века // Театральное пространство: Материалы научной конференции. Л., 1979. интересные и впечатляющие сюжеты, проблемы устройства и руководства «огненными потехами». Подчеркивается особая роль Петра I в фейерверочных представлениях1.

Среди искусствоведческих работ немало посвящено изучению гравюры, причем как в общих работах, так и в непосредственно посвященных петровскому времени неизменно подчеркивается пропагандистский характер гравюры петровского времени.

Одной из первых работ явилось исследование М. Н. Мурзановой, посвященное знаменитой «Книге Марсовой», которую она ошибочно называет первой книгой гражданской печати в Петербурге2. Эта ошибка была исправлена составителями справочника по истории русской книги гражданской печати Т. А. Быковой и М.М.Гуревич3.

Среди общих работ по истории русской гравюры следует особо отметить труд А. Ф. Коростина и Е. И. Смирнова, посвященный гравюре всего XVIII в. Авторы акцентируют свое внимание на особой роли гравюры в петровский период, отмечая ее исключительный, не имевший аналога ни в прошлом, ни в последующем развитии характер разнообразия тематики, охвата современных событий, силе патриотического воздействия на публику4.

Г. Н.Комеловой, автору раздела о русской гравюре петровского времени, применительно к тем гравюрам, которые изображали триумфальные шествия и фейерверки, не удалось избежать многих фактических ошибок, связанных с проблемами атрибутации авторства5.

Исследователь В. К. Макаров, составивший полный каталог русской светской хГрузинов Е. В. Век фейерверков//Московский журнал. 1997. №. l, Capueea Е. А. Фейерверки в России XVIII века // Развлекательная культура России XVIII—XIX вв. Спб., 2000.

2Мурзанова М.Н. «Книга Марсова» — первая книга гражданской печати, напечатанная в Петербурге // Труды Библиотеки АН СССР. Т. 1. М.-Л., 1948.

3Быкова Т.А., Гуревич М. М. Описание изданий гражданской печати. 1708-январь 1725 г. М&bdquoЛ., 1955.

4Коростин А.Ф., Смирнова ЕЛ. Русская гравюра XVIII века. М., 1952.

Памятники русской культуры первой четверти XVIII века в собрании Государственного.

Ордена Ленина Эрмитажа / Автор раздела по гравюре Г. Н. Комепова. Л., 1966. гравюры петровского времени, с указанием авторства, времени создания, истории создания гравюры также не избежал многих фактических ошибок, относительно авторства гравюр, посвященных триумфам и фейерверкам1.

Все фактические ошибки были исправлены в работах искусствоведа М. А. Алексеевой. Ей же были выяснены многие новые факты касающиеся истории создания гравюр вышеуказанной тематики, раскрыта роль гравюрных школ петровского времени, показана роль гравюры в петровскую эпоху2.

Работа О. С. Евангуловой, посвященная целиком искусству петровского времени, анализирует период его становления, возникновения в нем новых жанров и их развития. Уделяя внимание проблемам первоначальной сложности восприятия аллегорических и мифологических образов для неподготовленной аудитории, автор останавливается на петровских массово-зрелищных действах, и в первую очередь, триумфах, в которых раскрывает значение и символику античных аллегорических сюжетов, делая тонкое наблюдение о различии восприятия мифа и аллегории в петровских триумфах3.

Ей же принадлежит статья, посвященная изучению панегирических проектов лейб-медика Петра I голландца Н. Бидлоо4. Автором проделана очень большая работа по сбору воедино панегирического наследия Бидлоо, созданного им в разные годы в России, при этом подробно разбираются суть проектов и их последующая судьба. В этой очень содержательной статье первостепенное значение для нашего исследования имеет проект триумфальной арки Бидлоо. Однако хотя Евангуловой приводится текст проекта и рисунок арки, но.

1Макаров В. К. Русская светская гравюра первой четверти XVIII в. Л., 1973. гАлексеева М. А. Братья Иван и Алексей Зубовы и гравюра петровского времени // Россия в период реформ Петра I. М., 1973; Фейерверки и иллюминации в графике XVIII века. Каталог выставки / вступительная статья М. А. Алексеевой. Л., 1978; Она же. «В санкт питер бурхе грыдоровал.» // Первые художники Петербурга. Л., 1984; Она же. Гравюра петровского времени. Л., 1990. гЕвангулова О. С. Изобразительное искусство в России первой четверти XVIII в. М., 1987.

4Евангулова О. С. Рукописи Н. Бидлоо в собрании Библиотеки Российской Академии наук (К истории панегирического направления в русской культуре петровского времени) // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 2000. №. 3. фактически полностью отсутствует интерпретация сюжетов триумфальных порт. Между тем, именно осмысление сюжетно-эмблематической стороны замысла Бидлоо является наиболее ценным для исследователя, поскольку позволяет раскрыть авторский проект, увидеть уровень мышления автора в контексте общего развития панегирического направления петровского времени.

С этой статьей связана и статья другого искусствоведа — А. А. Ароновой. Она посвящена истории усадьбы Н. Бидлоо в Москве, в которой голландец воплотил часть своих авторских замыслов. Используя разносторонний материал, автор приводит много новых и интересных сведений об этой усадьбе, в том числе и об установке в своем саду Бидлоо триумфальной арки, что открывает новые грани в изучении праздничной культуры петровского времени1.

Посвящена исследованию искусства петровской эпохи и работа искусствоведов Н. В. Калязиной и Г. Н.Комеловой2, в которой авторы отмечают утилитарность искусства того времени, его просветительскую и пропагандистскую направленность. Наиболее сильные стороны этих черт авторы справедливо находят в монументально-декоративном оформлении триумфальных порт. Кроме того, в качестве источника авторами используется и исследуется гравюрный материал по петровским триумфам, что в значительной степени обогащает и дополняет эту интересную работу.

Сюжеты, связанные с историей петровских массовых зрелищных празднеств, затронуты в работах, стоящих на грани истории, искусства и литературы. Проблемы взаимодействия различных видов искусства, сочетавшихся в петровских триумфах и фейерверках, анализ декоративно-оформительного содержания этих видов массовых празднеств, популяризация праздников в печатных изданиях, — все эти многочисленные стороны панегирического стиля первой половины XVIII в., особенно сильно проявившего себя в петровское и.

1Аронова А. А. Усадьба Николая Бидлоо: первый голландский сад в Москве // Русская усадьба. Вып. 5. (21). 1999.

2КалязинаН.В., Комелова Г. Н. Русское искусство петровской эпохи Л, 1990. елизаветинское время, раскрываются в исследовании К.В.Пигарева1. Дальнейшая разработка этой темы представлена в работе В. П. Гребенюка, рассматривающего панегирическую литературу петровского времени, в которой очень хорошо прослеживается ее прямая связь с петровскими триумфами и фейерверками2. Автором также раскрыт пропагандистский характер петровских массовых зрелищ, показана его связь с театром3.

Продолжением развития этой тематики во многом является монография М.П.Одесского4, посвященная поэтике русской драмы. Подробно исследуя богатейший пласт панегирической литературы — драматургию петровского времени, автор обращает внимание на ее подчиненность утилитарным задачам пропаганды и несомненную тесную связь с фейерверочными постановками и триумфами, выражавшуюся не только в схожих сюжетах, но даже в использовании одних и тех же декораций для своих постановок.

Н.В.Калязина рассматривает на примере Петербурга первой трети XVIII в. роль триумфальности в его архитектурно-эстетическом пространстве5. В этой очень интересной работе затрагиваются проблемы взаимодействия различных видов и типов сооружений: гражданских, официальных, светских и религиозных в общем пространстве формирующегося города в его праздничной и будничной жизни. Автором устанавливаются интересные взаимосвязи разных компонентов городского пространства, посвященных триумфу молодой России, репрезентацией которого становится город на Неве.

Статья А. АМорозова о формах проявления эмблематики барокко в литературе.

1Пигарев К. В. Русская литература и изобразительное искусство (XVIII — первая четверть XIX в.). Очерки. М., 1966.

2Гребенюк В. П. Панегирические произведения первой четверти XVIII в. и их связь с петровскими преобразованиями // Панегирическая литература петровского времени. М., 1979. ъГребенюк В. П. Публичные зрелища петровского времени и их связь с театром // Новые черты в русской литературе и искусстве (XVII — начало XVIII в.). М., 1976. * Одесский М. П, Очерки исторической поэтики русской драмы. Эпоха Петра I. М., 1999.

5Калязина Н. В. Триумфальность в архитектуре Петербурга первой трети XVIII века (к развитию стиля барокко в России) // Русское искусство эпохи барокко. Новые материалы и исследования. Спб., 1998. и искусстве петровского времени, затрагивает и сферу ее приложения в триумфах и фейерверах1. Эта тема получила свое дальнейшее развитие в совместной статье с ЛАСофроновой, в которой разрабатывается роль эмблематики в искусстве барокко2. Статья И. З. Серман посвященная литературно-эстетическим интересам и литературной политике Петра L, акцентирует свое внимание на массовых зрелищах петровского времени, в которых на первых план выходят триумтриумфы и фейерверки3. Автором анализируется не только их эмблематическое и сюжетное содержание, но и раскрывается первоначальная сложность восприятия для зрителей сюжетной стороны этих празднеств. Но, касаясь деятельности маскарадов петровского времени, автор несколько упрощает ситуацию, оценивая их как «как „скоморошье издевательство“ над ненавистным Петру „обрядоверием“ партии церковников» .

Хотя анализ маскарадов и не входит в наше исследование, отметим, что деятельность Всешутейшего собора целиком укладывается в рамки карнавальной культуры с присущей ей особенностями поведения, поэтому его деятельность намного глубже и символичнее, чем грубое издевательство над церковью. В том что это действительно так, убеждают и сами источники петровского времени — Петр был глубоко и искренне верующим человеком, хотя и не в ортодоксальном смысле этого слова. В исследованиях на эту тему раскрывается и глубокая амбивалентность проявлений «смехового мира» и религиозность Петра I4.

Жанру церковной проповеди, прославляющему победы России в Северной войне и создававшимся праздничным церковным службам, посвящены работы Морозов А. А. Эмблематика барокко в литературе и искусстве петровского времени // XVTII в. Сб. 9. Л., 1974.

2 Морозов А. А., Софронова JI.A. Эмблематика барокко и ее место в искусстве барокко // Славянское барокко. Историко-культурные проблемы. М., 1979.

3 Серман ИЗ. Литературно-эстетические интересы и литературная политика Петра I // XVIII в. Сб. 9. Л., 1974.

4Майкова Т. Н. Петр I и православная церковь //Наука и религия. 1972. №. 7- БахтинМ.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990, Старикова Л, Театральная жизнь старинной Москвы. Эпоха. Быт. Нравы. М., 1988.

И.П.Еремина, А. И. Кузьмина, Н. Д. Кочетковой, И.Ф.Мартынова1. Косвенно или напрямую эти проповеди были связаны с петровскими массовыми зрелищами, однако в работах этих авторов данная связь не рассматривается.

Статья Ю. В. Стенник, посвященная эстетической мысли XVIII в., подчеркивая прагматически-утилитарный характер петровского искусства, выводит отсюда популярность программных театрализованных зрелищ: маскарадов, триумфальных шествий, устройства фейерверков. Но вызывает сомнение тезис автора о том, что в петровское время происходит не синтез различных видов искусства, а «скорее синкретическое понимание художественной деятельности» .

На наш взгляд, что подтверждается как источниковым материалом, так и приведенными работами исследователей этой проблематики, в таких комплексных и составных видах праздничных зрелищ как фейерверки и триумфальные шествия просто необходимо сочетание различных видов искусства: живописи, литературы, скульптуры, архитектуры, музыки, театра и т. п. Как раз здесь и можно говорить о соединении и гармоничном взаимодействии, т. е. синтезе различных видов искусства.

Еще одна важная проблема — архитектурно-эстетическая среда города эпохи барокко, в которой происходили праздники. Эта тематика была отражена в статьях и монографиях искусствоведов: М. Айзенберга (1975)3, В. И. Плужникова (1977)4, О. В. Немиро (1979, 1986, 1993)5, В. В. Кириллова.

1Еремин И. П. Предисловие. Примечания. // Феофан Прокопович. Сочинения. М., 1961; Кузьмин А. Г. Северная война в произведениях Феофана Прокоповича // От «Слова о полку Игореве» до «Тихого Дона». JI, 1969, Кочеткова Н. Д. Ораторская проза Феофана Прокоповича и пути формирования литературного классицизма // XVIII в. Сб. 9. Л, 1974; Мартынов И. Ф. Три редакции «Службы благодарственной о великой победе под Полтавой» // XVIII в. Сб. 9. Л., 1974.

2СтенникЮ.В. Эстетическая мысль в России XVIII в. // ХУ1П в. Сб. 15. Л., 1986.

3Айзенберг М. Празднества в России XVIII века //Декоративное искусство СССР. 1975. №. 11. Плужников В. И. Организация фасада в архитектуре русского барокко // Русское искусство барокко. Материалы и исследования М., 1977.

5Немиро О. В. Декоративное искусство и праздничный город // Искусство. 1978. №. 3- Он же. Декоративное искусство и праздничный Петербург первой половины XVIII в. // Вопросы отечественного и зарубежного искусства. Вып. 3. Л., 1986; Он же Цветовая палитра.

1983, 1997, 2000)1, и Г. З. Каганова (2001), часть которой была написана в соавторстве с американцем Дж. Мэтьюзом2.

Если в работе М. Айзенберга проблема еще только ставится, то у О. В. Немиро она уже разрабатывается на примере Петербурга и полностью раскрывается в работах В. В. Кириллова, анализирующего пространственно-праздничную архитектурную среду города, рассматривающего отличие Москвы от Петербурга в этом ключе, а также заостряющего вопрос на новых архитектурных формах городского притяжения — триумфальных арках. Статья В. И. Плужникова делает акцент на том, что триумфальные арки Петра I были своеобразной лабораторией по внедрению новых архитектурных форм в русское градостроительство. Монография Г. З. Каганова, посвященная барокко Петербурга, уделяет внимание роли елизаветинских триумфальных арок 1742 г. и знаковости их мест расположения, а совместная статья с Дж. Мэтьюзом в изучении надписей петровской триумфальной арки 1714 г. открывает новые грани в исследовании праздничной культуры первой четверти XVIII в.

К этой группе примыкают очень обстоятельные коллективные исследования историков, искусствоведов, архитекторов, посвященные истории городов и их отдельных объектов, входящих в объект изучения3. Определенную подгруппу в русского праздничного города // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. 1993. Вып. 3.

1 Кириллов В. В. Русский город эпохи барокко / культурный и эстетический аспект // Русский город. М., 1983. Вып. 6- Он же. На переломе от средневековья к новому времени (Русская модель европеизации архитектуры) // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1997. №. 2- Он же. Архитектура Москвы на путях европеизации. От обновлений последней четверти XVII века к петровским преобразованиям. М., 2000.

2Каганов Г. З. Петербург в контексте барокко. Спб., 2001, Каганов Г. З., Мэтъюз Дж. «DEUS PRO ТЕ EST» // Каганов Г. З. Петербург в контексте барокко. Спб, 2001. ъИогансен М.В., А. Н. Кирпичников А.Н. «Петровский Шлиссельбург» (по новооткрытым архивным материалам) // Русское искусство первой четверти XVIII века. Материалы и исследования. М., 1974, Кирпичников А. Н., Савков В. М. Крепость Орешек. Л., 1979; Москва. 850 лет. Т. 1. М., 1996; Москва и сложившиеся русские города XVIII — первой половины XIX веков. М., 1998, Мусатов А. А. Градостроительное развитие Москвы петровской эпохи. Канд. дис. М., 1994; Петров А. В. Город Нарва. Его прошлое и достопримечательности в связи с историей упрочения русского господства на Балтийском море. Спб., 1901; Вдовин Г. В. Образ Москвы 18 века: город и человек. М., 1997. ней составляют труды историков, посвящены петровскому Петербургу1. Это так же обстоятельные, скрупулезные работы, отвечающие на самые разнообразные вопросы по истории раннего Петербурга. Для исследуемой темы выяснение особенностей исторической застройки (специфики расположения, уникальной для каждого города), роли города в государстве вкупе с изучением быта, национального и профессионального состава (Л.Н.Семенова), впервые исследованных вопросов петербургского хронотопа (О.Г.Агеева), историей архитектурного развития того времени (Т.М.Сытина, Т.А.Тельтевский) помогает выяснить вопросы, связанные с праздничной географией и топографией.

Ряд искусствоведческих исследований посвящен истории отечественного искусства первой половины XVIII в. В этих работах имеются разделы, посвященные участию в создании праздничного украшения города, отечественных и иностранных скульпторов, художников и архитекторов первой половины XVIII в. Имеется и специальные скрупулезные работы, посвященные творчеству конкретных лиц, в которых подробно исследуется их участие в создании празднеств2 В советское время появилось много научно-популярных работ, посвященных Петербургу и его культурно-историческим объектам. В.

1 Агеева О. Г. «Величайший и славнейший более всех градов в свете.» — град святого Петра. Петербург в русском общественном сознании начала XVIII века. Спб., 1999, Бунин М. Г. Стрелка Васильевского острова. М., Л., 1937; Очерки истории Ленинграда. Т. I. Л., 1955; Луппов С. П. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII века. Л., 1957, Мавродин В. В. Основание Петербурга Л., 1983; Семенова Л. Н. Быт и население Санкт-Петербурга (XVIII век). Спб., 1998; Сытина Т. М. Русское архитектурное законодательство первой четверти XVIII в. // Архитектурное наследство. 1969. №. 18, Тельтевский П. А. Проблемы барокко в русской архитектуре. Докт. дис. М., 1964.

2 Вздорное Г. И. Архитектор Пьетро Антонио Трезини и его постройки // Русское искусство XVIII в. Материалы и исследования. М., 1968; Ефремова И. К. Петербургский период творчества Николая Пино // Русская художественная культура XVIII века и иностранные мастера. М., 1982; Каминская А. Г. Художники Георг и Доротея Гзель в Петербурге // Из истории петровских коллекций. Спб., 2000; Лисаевич И. И. Доменико Трезини. Л., 1986; Овсянников Ю. М. Доменико Трезини. Л., 1987, Он же. Великие зодчие Санкт-Петербурга. Спб., 1996; Молева Н., Белютин Э. Живописных дел мастера. Канцелярия от строений и русская живопись первой половины XVIII в. М., 1965; Михайлов А. И. Архитектор ДВ. Ухтомский и его школа. М., 1954; Молева Н. Иван Салтанов и его школа (К вопросу о русско-армянских культурных связях XVII—XVIII вв.). Ереван, 1978; и др. этих работах упоминается проведение триумфов и фейерверков в Петербурге петровского времени1.

Значительная группа исследований посвящена истории международных отношений и войн России в указанный период. Они крайне разнообразны: от общих работ, подробно знакомящих с историей внешней политики России с разными странами2 до более частных, конкретных сюжетов (работы Л. А. Никифорова, Г. А. Некрасова, Т. К. Крыловой, В. П. Лысцова, В. А. Артамонова, С. Ф. Орешковой, С. П. Пожарской, Н. Н. Петрухинцева и др.). Хотя непосредственно они не связаны с тематикой исследования, но их изучение и привлечение в работу необходимо для лучшего уяснения истории внешней политики в исследуемый период.

Ряд работ связан непосредственно с историей Великого Посольства, пребыванием Петра I за границей. В этих работах, часть из которых представлена калининградскими исследователями (Г.В.Кретинин, Г. М. Карпов, А. Губин) зачастую упоминаются заграничные официальные торжества, связанные с Россией, но их специального исследования не проводится3.

Часть работ современных историков посвящена военной тематике. В них затрагиваются различные вопросы: от системы артиллерийского образования до.

1Столпянский П. Н. Петербург. Как возник, основался и рос Санкт-Петербург. Птг., 1918; Карлсон А. В. Летний сад при Петре I. Птг., 1923; Лансере Н. Е. Летний дворец Петра Первого. Л., 1929, Мацулевич Ж. А. Летний сад и его скульптура. Л., 1936; Кузнецова О. Н., Сементовская А. К., Штейман Ш. И. Летний сад. Летний дворец. Домик Петра I. Л., 1968, Вергунов А. П., Захаров О. Н. Архитектурные панорамы невских берегов. Л., 1984; Горохов В. А. Вертоград. Садово-парковое искусство России (от истоков до начала XX века). М., 1996, Заварихин СЛ. Явление Санктъ-Питеръ-Бурха. Спб., 1996. и др.

2История внешней политики России. XVIII век. М., 1998. История Северной войны 17 001 721 гг. М., 1987; Бобылев B.C. Внешняя политика России эпохи Петра I. М., 1990; Кафенгауз Б. Б. Внешняя политика России при Петре I. М. 1942; Он же. Северная война и Ништадтский мир (1700−1721). М.-Л., 1944; Молчанов Н. Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1990, Тарле Е. В. Северная война и шведское нашествие на Россию. М., 1958, Лиштенан Ф. Д. Россия входит в Европу. М., 2000.

3Бакланова НА. Великое посольство за границей в 1697—1698 гг. (его жизнь и быт по приходно-расходным книгам посольства) // Петр Великий. М., Л., 1947; Блудилина Н. В. Европу на равных правах. Московия в зеркале европейской прессы // Родина. 2001. № 4- Вагеманс Э. Визит Петра Великого // Родина. 2001. № 3- Кретинин Г. В. Прусские маршруты Петра I. Калининград, 1996; Карпов Г. М. Великое посольство Петра I. Калининград, 1998; конкретных военных баталий. В этих работах упоминаются фейерверки и триумфы, отмечается их большое пропагандистско-патриотическое значение1.

Биографический жанр затрагивает судьбы петровских фаворитов (А.Д.Меншикова, Ф.Я.Лефорта). В этих работах попутно затрагиваются некоторые сюжеты, связанные с праздничной культурой рассматриваемого периода2.

К этому же жанру примыкают современные исследования, посвященные биографиям правителей после Петра I3. Среди них особо следует выделить работы А. В. Кургатникова и Л.И.Левина4, во многом посвященные драматическим 1740−1741 гг. русской истории. В этих работах упоминаются фейерверки того времени и говорится о их важной пропагандистской роли.

В работах представителей семиотической школы также затрагивается тема петровских массовых зрелищ. Так, в монографии А. М. Панченко обращает внимание на сознательное антиповедение Петра I в культурных инновациях, в частности в реформе календаря. Автор также исследует «смеховую культуру» России этого периода, приходя к выводу о реабилитации смеха при Петре I5.

Статья В. М. Живова посвящена степени воздействия культурных нововведений на жизнь общества, противодействие старого и нового в культуре, и главное, ритуально-зрелищным формам празднеств — в первую очередь триумфам, как.

Губин А. Царь Петр Первый в Пиллау // Запад России. 1994. №. 3.

1Барбасов A.IJ. Артиллерийское образование в России в XVIII в. Канд. дис. Л., 1961, Кротов П. А. Гангугская баталия 1714 года. Спб., 1996.

2Франц Лефорт. Страницы истории. М., 1999, Поссельт М. Франц Яковлевич Лефорт. Его жизнь и его время // Военный сборник. 1870. №. 7−12, 1871. №. 1−3- Павленко Н. И. Полудержавный властелин. Историческая хроника о жизни сподвижника Петра Первого А. Д. Меншикова. М., 1991; Щербаченко В. И., Бредихин В. Н., Филиппов С. В. Род Меншиковых в истории России. Спб., 2000.

3На российском престоле, 1725−1796: Монархи Российские после Петра Великого. М., 1993; Курукин И. В. Фаворит на десять лет // Родина. №. 10. 2000.

4Кургатников А. В. Роковые годы России. Год 1740. Документальная хроника. Спб., 1998, Левин Л. И. Российский генералиссимус герцог Антон Ульрих (История «Брауншвейгского семейства» в России). Спб., 2000. $Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры. Т. III. М., 1996. средству пропаганды утверждения новой культуры1.

Семиотическая связь возникшего в устье Невы Петербурга с Римом, театральность пространства первого и петербургского барокко как явления русской культуры вообще — эти вопросы были поставлены Ю. М. Лотманом и Б.А.Успенским2.

Статья Б. А. Успенского «Historia sub speciae semioticae» перекликается с монографией А. М. Панченко, т.к. тоже затрагивает вопрос о сознательном антиповедении Петра I в его культурных инновациях3.

ГВ.Вилинбахов рассматривает имперскую эмблематику Петербурга в символике празднеств петровского времени. Кроме того, в этой связи автор исследует отражение римской традиции на знаменах петровского времени4.

Исследованию семантики Петропавловского собора посвящена статья С. В. Трофимова, в которой автором прослеживается несомненная многогранная связь собора с праздничной культурой петровского времени, с фейерверками, иллюминациями, триумфальными Петровскими воротами5.

К семиотическим работам примыкают и статьи Л. Н. Пушкарева об особенностях петербургского менталитета6, в связи с его столичностью,.

1 Живов В. М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I // Из истории русской культуры. Т. Ш. М., 1996.

2 Лотман Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Т. П. Таллин, 1992; Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Отзвуки концепции «Москва-третий Рим» в идеологии Петра Первого // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Т. Ill Таллин, 1992.

3 Успенский Б. А. Historia sub specie semioticae // Успенский Б. А. Избранные труды. Т. I. М, 1994.

4 Вилинбахов Г. В. Отражение идей абсолютизма в символике петровских знамен // Культура и искусство России XVIII века. Новые материалы и исследования. Л., 1981; Он же. Основание Петербурга и имперская эмблематика. Семиотика города и городской культуры. Петербург // Ученые записки Тартусского ун-та. Вып. 664. Труды .по знаковым системам. Тарту, 1984. Т. XVIII, Он же. Имперская эмблематика Санкт-Петербурга // Петербургские чтения-97. Спб., 1997.

5 Трофимов С. В. Семантическое поле Петропавловского собора (к постановке проблемы) // Краеведческие записки. Исследования и материалы. Вып. 2. Спб., 1994.

6 Пушкарев Л. Н. Морской флот в менталитете петербургского общества первой четверти XVIII в. // Воронеж — колыбель российского военно-морского флота. Воронеж, 1996; Пушкарев Л. Н. Петербургский менталитет: начальный этап формирования // Феномен Петербурга. Спб., 1999. строительстве «на пустом месте» по указу, приданию имперских функций, влиянию моря и флота. С темой менталитета связана и работа О.Г.Агеевой1, посвященная формированию в петровское время нового восприятия места и роли России в мире, осознанию ее имперского статуса.

Проблема восприятия античного культурного наследия на русской почве была поставлена в исследовании В. М. Живова и Б. А. Успенского. Применительно к петровскому времени авторы рассматривают проблемы восприятия античного наследия как сторонниками, так и противниками реформ, использованию античной символики, в триумфах петровского времени, соединению античной культуры с православной, что в полной мере проявилось в массовых празднествах2.

В последующие годы эта тема получила дальнейшую разработку в статьях Н. Ю. Жарковой о роли античной символики в петровском искусстве, М. В. Нащокиной о об античных реминисценциях в петровских триумфах, и обобщающей монографии Г. С. Кнабе, в которой разбирается воздействие античного культурного наследия и применительно к первой половине XVIII в3.

Собственно семантика триумфа прослеживается в статье современного представителя семиотической школы Е. Погасян4.

В историографии имеются полновесные обстоятельные работы, посвященные всестороннему изучению культуры триумфа, но они написаны на основе анали.

1 Агеева О. Г. Имперский статус России: к истории политического менталитета русского общества начала XVIII века // Царь и царство в русском общественном сознании. М., 1999.

2 Живов В. М., Успенский Б. А. Метаморфозы античного язычества в истории русской культуры XVII—XVIII вв.ека // Из истории русской культуры. Т. III. М., 1996.

3 Жаркова Н. Ю. К вопросу об античной символике в искусстве петровского барокко // Русское искусство эпохи барокко. Новые материалы и исследования. Спб., 1998, Кнабе Г. С. Русская античность. М., 1999; Нащокина М. В. Античные мотивы в триумфальных сооружениях Петра Великого в Москве // Москва. 850 лет. Т. 1. М., 1996, Нащокина М. В. Античные мотивы в триумфальных сооружениях Петра Великого в Москве рубежа XVII—XVIII вв.еков // Барокко в России. М., 1994.

4 Погосян Е. «Да не молчаливы будем. Радость не терпит в нас молчания.» (К семантике триумфа в петровскую эпоху) // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Новая серия. Т. II. Тарту, 1996. за этого явления в Западной Европе, а не в России1. В недавно вышедшей работе В. С. Поплавского, где подробнейшим образом исследована культура триумфа на территории Древнего Рима, в отношении аналогичного явления в России первой половины XVIII в. наблюдается не только явная недооценка значимости и степени пропагандистского воздействия, но и поверхностно-высокомерное отношение. Таким образом, остается только констатировать, что в отечественной историографии отсутствует сколь-нибудь подробный анализ культуры русского триумфа первой половины XVIII в.

В исследованиях историков проблематика петровских празднеств была поставлена сравнительно недавно. В монографии Б. И. Краснобаева петровские празднества упоминаются и отмечается их важная роль как средства пропаганды2. Исследование переходной петровской культуры, ее специфики, стоящей на л грани старой и новой Росси было продолжено Л. А. Черной. Так же, как и Краснобаев, автор отмечает роль новых видов празднеств, но не исследует их.

Начало обращения среди историков к изучению публичных петровских празднеств представлено небольшим очерком монографии Л.Н.Семеновой4. Но обращению к триумфам и фейерверкам петровского времени уделено в очерке совсем мало места: это фактически краткая зарисовка наиболее важных и значимых событий в этих видах праздничной культуры. Тем не менее автор отмечает их воздействие на массовое сознание, пропагандистский характер.

Дальнейшая разработка этой темы была продолжена в работах О. Г. Агеевой. На примере Петербурга автором были разработаны вопросы празднеств первой четверти XVIII в. как социально-культурного института, показано сочетание старого и нового в таких видах празднеств как тезоименитства и дни рождения.

1 Snoep D.P. Praal en propaganda. Triumfalia in de Noordelijke Nederlanden in de 16 de 17 de eeuw. Uitgave, 1975; Поплавский B.C. Культура триумфа и триумфальные арки Древнего Рима. М., 2000.

2 Краснобаев Б. И. Русская культура второй половины XVII — начала XIX в. М., 1983.

3 Черная Л. А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. М., 1999.

4 Семенова Л. Н. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII в. Л., 1982. членов царской семьи, ассамблеи, религиозные праздники. Уделено внимание и формированию праздничного ритуала военных празднеств1. Автором основательно разработана тема роли московского купечества в светских праздниках петровского времени и роли гравюры как средства пропаганды побед в Северной войне2.

На основе использования недавно изданных «Повседневных записок делам князя А.Д.Меншикова» С. В. Ефимов на примере петровского Петербурга осуществляет реконструкцию праздничной жизни изучаемого периода. Но его статья локальна и, основанная на одном единственном источнике, освещающим к тому же события всего лишь за 1716−1720 гг., носит в основном информативно-просветительский характер3.

В недавно вышедшей монографии Е. Э. Келлер так же продолжается изучение праздничной культуры Петербурга4. В работе подчеркивается огромная пропагандистская роль официальных светских праздников первой половины XVIII в., какими были красочные триумфы и фейерверочные представления. Говорится и о значимости праздничного украшения городских улиц во время празднеств, музыкального сопровождения зрелищ. Но, несмотря на несомненную значимость работы, ее большая часть посвящена периоду конца XVIII—XX вв., т. е. находится вне рамок настоящего исследования. Относительно же исследуемого периода в работе даны только самые общие положения, проиллюстрированные наиболее яркими примерами из источников. Освещению празднованию Азовской победы в Москве посвящена статья.

1Агеева О. Г. Общественная и культурная жизнь Петербурга первой четверти XVIII в. Канд. дисс. М., 1991. гАгеева О. Г. Купечество и официальная праздничная культура русских столиц петровского времени // Менталитет и культура предпринимателей России XVII—XIX вв. М1996, Она же. Северная война и искусство гравюры в России петровского времени // Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн Х-начала XX вв. Ч. 2. М., 1990. гЕфимов С.В. «Викториальные» и праздничные дни петровского Санкт-Петербурга (По материалам «Повседневных записок делам князя А.Д.Меншикова») // Бомбардир. 2001. №.

4КеллерЕ.Э. Праздничная жизнь Петербурга: Очерки истории. Спб., 2001.

А.И.Фшпошкина1. Однако она крайне мала по объему и в целом пересказывает хорошо известные событийные сюжеты праздника без необходимого анализа: структуры и порядка шествия, его маршрута, роли и смысла триумфальной арки, ее статуй, картин и надписей. Поэтому ее информативная и научная ценность совсем невелика.

Новый вклад в изучение праздничной культуры внесла недавно вышедшая обстоятельная монография А. С. Котлярчука, посвященная праздничной культуре русских и белорусских городов XVII в. Автор показывает огромную роль и значение разнообразных официальных праздничных церемоний в жизни государства. Для настоящего исследования наибольшую ценность имеют разделы работы преимущественно на основе белорусского материала и отчасти раннего петровского времени, посвященные зарождению и развитию официальных праздничных церемоний светского характера (в том числе триумфов и фейерверков). Белорусский материал при сравнении с более поздним русским позволяет выявить сходные черты развития официальной праздничной культуры, как светской, так и религиозной.

Но обращение к триумфам и фейерверкам как видам официальной праздничной культуры не является определяющим в работе, поскольку специфика исследования в авторской интерпретации состоит в реконструкции мира праздничной культуры на основе этнической истории. Кроме того повышенное внимание к сельским праздникам и простонародным городским, а также более ранние хронологические рамки работы А. С. Котлярчука приводят к тому, что большая часть его монографии находится вне рамок настоящего исследования.

Для исследуемой проблематики несомненно большое значение имеют работы, посвященные проблемам зарождения, формирования и становления российского абсолютизма, поскольку изучаемые виды официальной хФипюштн А. И. Празднование Азовской победы 1696 г. // Воронеж — колыбель российского военно-морского флота. Воронеж, 1996. гКотлярчук А. С. Праздничная культура в городах России и Белоруссии XVII века: официальные церемонии и крестьянская обрядность. Спб., 2001. праздничной культуры являлись ярким и эффективным средством пропаганды этой идеологии. В работе были использованы различные точки зрения и подходы к данной тематике, представлены труды историков разных поколений: от 40-х гг. до современных работ 80-х и 90-х гг XX в.: (Б.Н.Сыромятников, С. М. Троицкий, А. Н. Сахаров, Н. И. Павленко, А. Л. Шапиро, О. А. Омельченко, А. Н. Медушевский, Н. В. Козлова и др.). При этом особое внимание было уделено развернувшейся в 1968;1971 гг. среди советских историков дискуссии о генезисе, развитии, особенностях и сущности российского абсолютизма. В этих работах нашли выражение как общетеоретические, постановочные проблемы, так и конкретно-практические, связанные с отражением идей абсолютизма в различных видах пропаганды (законотворчестве, трудах политических деятелей, искусстве).

В целом, за предшествующий период был накоплен определенный материал по отдельным сторонам изучения праздничной жизни конца XVII-первой половины XVIII веков. При этом многие авторы рассматривали празднества в тесной связи с общественно-политической ситуацией эпохи. В работах последнего времени наблюдается повышенный интерес к данной тематике, исследуют-тся различные ее аспекты и стороны. При этом тема рассматривается не только историками, но и специалистами смежных областей гуманитарного знания.

Хотя в предшествующих работах и был накоплен большой исследовательский материал, но работы собственно историков, специально посвященные официальным светским праздникам фактически ограничиваются работами О. Г. Агеевой и А. С. Котлярчука.

Между тем и в их работах остались нераскрытыми многие вопросы, связанные с триумфами и фейерверками. В работах О. Г. Агеевой исследуются в основном петербургские, и частично московские триумфы, рассмотрены их характерные черты, истоки формирования, социальная обусловленность. История других триумфальных комплексов петровского времени и многие.

43 вопросы, связанные с их ролью и значением, автором почти не рассматриваются. Фейерверки в работах О. Г. Агеевой рассматриваются в основном в связи с гравюрой или служат иллюстрацией к триумфам, что отражает лишь один аспект в изучении этого явления. А. С. Котлярчук исследует официальные праздничные церемонии ХУП в., у него этнографическая специфика, и он лишь отчасти обращается к раннему петровскому времени. Исследований по праздничной культуре второй четверти XVIII в. вообще нет, есть лишь отдельные статьи искусствоведов по частным вопросам.

Поэтому встает необходимость всестороннего изучения триумфов и фейерверочных представлений конца XVII — первой половины XVIII вв. со всеми связанными с ними проблемами, а именно: выявление старого и нового в этих праздниках, сравнение их роли и значения как средства пропаганды в петровской эпохе со второй четвертью XVIII в., степени их внутренней и внешней эволюции, воздействия и восприятия античного культурного наследия через праздничную сферу и, наконец, политики государства и участие поданных в этой области. Кроме того, всестороннее изучение избранных видов праздников требует систематизации всего разнообразного фактического материала по данной теме. Таким образом, проведенный историографический обзор возвращает к поставленным вопросам и подтверждает необходимость обращения к этой проблеме, ее скрупулезного и детального изучения.

Источники.

Решение поставленных задач в максимально полном объеме во многом зависит от состояния источниковой базы. В работе были использованы источники двух типов: письменные исторические источники (документальные и повествовательные) и изобразительные (гравюры и акварельные рисунки). При этом хотя основными для написания работы являются письменные исторические источники, но иллюстративный материал также очень важен и ценен, ибо содержит в себе наглядную информацию о проходивших празднествах, позволяет сравнить изображенное с описанным, тем самым создавая более полную и детальную картину событий.

Среди первой группы важное место занимают документальные источники нормативного характера, такие как именные (т.е. личные) указы монархов: Петра I, Петра II, Анны Иоанновны, Елизаветы, а так же Сената, Синодарешения правителей, градоначальников и губернаторов по многим частным вопросам, касающимся организации и устройства празднеств, зафиксированные в указах, резолюциях, рескриптах, письмах к частным лицам, которые в силу соответствующих юридических норм эпохи были обязательны к исполнению.

Примером может служить письмо Петра I бомбардиру В. Д. Корчмину от 16 апреля 1701 г. из Воронежа с распоряжением прислать фейерверочных снарядов для устройства фейерверка в день рождения царя1. При этом необходимо учитывать, что распоряжения и постановления, исходящие от какого-либо официального ведомства очень часто отображали личную волю монарха, что указывалось в соответствующих документах. Для выяснения характера праздничных действ в предшествующее время, связанных с пережитками язычества, был использован такой важнейший законодательный памятник XVI в. как Стоглав2.

Письма и бумаги императора. Петра Великого (далее ПБПВ). Спб., 1887. Т. 1. С. 445.

2Стоглав. Спб, 1863. Гл. 92. С. 261.

Указы первой половины XVIII в., использованные в работе, касались вопросов организации и учреждения праздников, формирования праздничной среды города. Использованные нормативные акты представлены в сборнике указов Петра I с 1714 по 1725 гг. (Спб., 1777)1, а также в широко известных изданиях XIX в. как ПСЗ, Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшего правительствующего Синода и Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи2. Кроме того, применительно к петровскому времени, были использованы источники, в которых есть отсылки на указы Петра I, но которые отсутствуют в официальных публикациях законодательных актов3.

В эту же группу входит и чрезвычайно объемный и разнообразный комплекс делопроизводственных документов, связанных с Академией наук4. Это многочисленные высочайшие указы, рескрипты, донесения, промемории, прошения, проекты и мнения, связанные с устройством и организацией исследуемых празднеств. Этот комплекс чрезвычайно обширен и информативен т.к. содержит многочисленные варианты проектов организуемых торжеств, отражает этапы их подготовки, называет массу имен, связанных с их исполнением и устройством на всевозможных уровнях, показывает взаимодействие различных ведомств по подготовке и организации празднеств. В хронологическом отношении эти материалы отражают всю вторую четверть XVIII в., а в географическом, распространяются не только на Петербург, но и на другие российские города, в которых проходили исследуемые торжества.

Указы блаженныя милости и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великаго самодержца Всероссийскаго состоявшиеся с 1714, по кончину Его Императорскаго Величества, Генваря по 28 число 1725 году. Спб., 1777.

2ПСЗ. Спб., 1830. Т. 3—11- Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшего правительствующего Синода. Спб., 1868−1880. Т. 1−4- Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Спб., 1870. Т. 1−4. ъГоликов И. И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. М., 1789. Ч. 8. С. 17−18- Он же. Дополнения к Деяниям Петра Великого. М., 1791. Т. 7. С. 419.

4Материалы для истории имп. Академии наук, (далее — Мат.). Т. 1−10. Спб., 1885−1910.

К ней относится и комплекс разнообразных делопроизводственных материалов, отражающих драматический период русской истории (17.10.1740— 25.11.1741 гг.), в котором имеются сведения об подготовке, организации и проведении изучаемых праздников1.

Нормативные законодательные акты позволяют выявить время появления и форму проведения некоторых празднеств в том изначальном виде, в котором они составлялись. При этом выясняется какие группы населения участвовали в организации празднеств. Сам же факт возникновения и существования на протяжении всего изучаемого периода нормативных документов, связанных с организацией и проведением праздников, служит лучшим доказательством тому, что в первой половине XVIII в. празднества становятся предметом государственной важности. Естественно, при работе с данным типом источника необходимо выяснить то «место, которое он занял в общественной жизни, а также в какой степени он был осуществлен на практике и в какой мере были при этом реализованы цели правительства» 2. Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к использованию других видов и типов источников.

Особую важность для раскрытия темы представляют источники личного происхождения: мемуаристика и письма. Мемуаристика, включающая в себя дневники и воспоминания, по происхождению, в свою очередь, делится на отечественную и иностранную (россика).

К петровскому времени из отечественных источников относятся: записки И. А. Желябужского (1680−1700-е гг.), «Записная книжка любопытных замечаний великой особы.» 3 (1697−1699), записки А. К. Нартова (1698−1725), Н. И. Кашина (1717−1725), .В. А. Нащокина (1712−1725). Записки трех последних.

1 Внутренний быт русского государства с 17-го октября 1740 года по 25-е ноября 1741 года, по документам, хранящимся в Московском архиве министерства юстиции. Кн. I. М., 1880.

2 Пронштейн AM. Методика исторического источниковедения. Ростов-на-Дону, 1976. С. 311.

3 Записная Книжка любопытных замечаний великой особы, странствовавшей под именем дворянина российскаго посольства в 1697 и 1698 гг. Спб., 1788. В 1879 г. это анонимное сочинение вышло в «Русской Старине» под другим названием: «Журнал путешествия по Германии, Голландии и Италии в 1697—1699 гг.» Автор предисловия и примечаний к авторов выборочно представляют праздники второй половины петровского правления.

К этой группе примыкают источники, созданные в послепетровское время, но целиком относящиеся к нему, на основе дневниковых записей и воспоминаний: «Поход .боярина А. С. Шеина к. Азову», изданный В.Г.Рубаном- «Жизнь кн. Бориса Ивановича Куракина, им же самим написанная.», его же «Русско-шведская война, записки кн. Б.И.Куракина» (выборочное освещение праздничной жизни 1680−1700-х гг.).

Чрезвычайно важными и информативными для исследования являются также «Походные и путевые журналы Петра I» (1695−1725), «Журнал или поденная записка Петра Великого с 1698 г. даже до заключения Нейпггадтского мира», «Повседневные записки делам князя А.Д.Меншикова» (1716−1720, 1726−1727), анонимный «Статейный список» Великого посольства (1697−1698).

Сочинения И. И. Голикова «Деяния Петра Великого» и его же Дополнения к «Деяниям Петра Великого», созданные в конце XVIII в. на основе авторской обработки с обширным цитированием источников петровского времени с добавлениями автором сведений, почерпнутых у современников Петра I, также используются в работе как источник.

Наиболее репрезентативными среди источников являются: «Походные и путевые журналы Петра I», «Журнал или поденная записка Петра Великого. «(1698−1721), сочинения И. И. Голикова, охватывающие весь жизненный путь Петра Великого. «Повседневные записки Меншикова», веденные ежедневно его секретарями Я. П. Веселовским и А. Я. Волковым чрезвычайно информативны, хотя и кратки в описании деталей. Они сохранились не в полном объеме, а лишь за указанные годы.

Послепетровский период (1725−1761) представлен официальными, придворными камер-фурьерскими, церемониальными и банкетными журналами изданию И. Ф. Горбунов, предположил, что автором мог быть кн. Б. И. Куракин или И. М. Головин // PC. 1879. Т. XXV. С. 104.

1726−1761) — записками А. Д. Меншикова (1726−1727), что позволяет оценить изменение роли и значения фигуры светлейшего князя в государстве со смертью Петра 1- записками артиллерийского майора М. В. Данилова (1722— 1762), бывшего организатором многих из нихтонкого наблюдателя тульского дворянина и агронома А. Т. Болотова (1738−1771), оставившего обширные воспоминания и увлекавшегося во время службы запуском собственных фейерверков. К ним же необходимо отнести и принцессу Екатерину Алексеевну, будущую Екатерину II, оставившую в своих записках упоминания о некоторых празднествах елизаветинского двора.

В особую подгруппу выделяются дневниковые записи представителей малороссийской элиты, позволяющей взглянуть их глазами на события внутренней жизни страны: сына гетмана Даниила Апостола Петра (май 1725-май 1727), генерального хорунжего Малороссии Николая Ханенка (1727−1734, 1741−1753), малороссийского подскарбия Якова Марковича (1718−1767).

Репрезентативность этой обширной и разнообразной группы очень высока. Представленные авторы принадлежат к самым различным социальным слоям: здесь представлены государи, князья, бояре, дворяне, стольники и даже солдаты, что обуславливает максимально полный спектр оценок увиденных празднеств, их восприятия и интерпретации.

Крайне важно и то обстоятельство, что большинство авторов являлись непосредственными участниками или зрителями описанных им триумфов и фейерверков. В хронологическом отношении русские источники также очень представительны, ибо охватывают, сосредотачиваюсь на отдельных периодах, в итоге все исследуемое время целиком.

Кроме того, один и тот же праздник зачастую передается в сочинениях нескольких авторов, что позволяет увидеть разницу в восприятии праздника разных социальных слоев, разницу восприятия участника и зрителявыявить, где это возможно, неточности или ошибки в передаче тех или иных деталей праздника при сравнении сочинений разных авторов.

Вторая группа — россика, источники иностранного происхождения имеет первостепенное значение для исследования праздничной жизни первой половины XVIII в. из-за своих развернутых описаний, характеристики и интерпретации происходивших зрелищ. Россика представлена большим количеством разнообразных сочинений. Ее авторы представляют различные сословия, страны, должности, цели посещения России. При всем разнообразии сочинений, степени литературного таланта и приоритета описываемого, эти сочинения были отобраны по наличию в них упоминания и интерпретации исследуемых празднеств. Условно россику можно разделить на два периода: петровский и от Петра I до Екатерины П.

В состав первой группы входит: дневник фаворита Петра, шотландца Патрика Гордона (1661−1699), дневник секретаря австрийского посольства И. Г. Корба (1696−1699), записки саардамского купца и члена городской управы Я. К. Ноомена (1697−1698,1716−1717), «Журнал Государя Петра I с 1695 по 1710 гг.» доктора права, воспитателя наследника русского престола царевича Алексея немецкого барона Г. Гюйссена (Гизена), записки голландского путешественника К. де Бруина (1702−1703), датского посланника Ю. Юля и его секретаря Р. Эребо (1709−1711), брауншвейг-люнебургского (ганноверского) резидента Ф. Х. Вебера (1714−1719), записки шведа на русской службе, секретаря посольства Л. Измайлова Л.Ланга о поездке в составе русской миссии в Пекин (1715−1717), записки в составе той же миссии художника-гравера на русской службе Г. И. Унферцегта (1719−1722), мемуары артиллерийского капитана П. Г. Брюса, шотландца на русской службе (1714—1716), камер-юнкера голштинского герцога Ф. В. Берхгольца и посланника Г. Ф. Бассевича (1721— 1725).

Период (1725−1761) представлен записками французского путешественника О. де ла Мортрэ (1726), записками первого испанского посла в России герцога Лирийского в царствование Петра II (1727—1730), дневником знатного англичанина Ф. Дэшвуда (1733), прибывшего в Россию в составе миссии.

Дж.Форбза, записками англичанки Э. Джастис (1734−1737), ставшей из-за финансовых проблем гувернанткой в России при трех дочерях преуспевающего английского купца Х. Эванса, путевыми заметками шведского ученого К. Р. Берка (1735−1736), записками датского проповедника, а в России секретаря вице-адмирала П. П. Бредаля и проповедника для моряков евангелической веры, П. фон Хавена (1736−1737, 1739, 1744−1746), записками шотландского врача на русской службе Дж. Кука (1736−1749), дневником М. А. Хенихена (1741−1742), секретаря брауншвейг-люнебургского принца Людвига Эрнста, младшего брата Антона Ульриха.

Из анонимных авторов следует указать на «Точное известие о. крепости и городе Санкт-Петербург, о крепостце Кроншлот, и их окрестностях.», автора описания свадьбы Анны Иоанновны, известного только по инициалам J.G. (как вариант H.G.), текст которого включен в первый анонимный источник и автора «Краткого описания большого императорского города С.-Петербурга». Хотя доподлинно авторство установить невозможно, но комментатор и издатель этих сочинений Ю. Н. Беспятых выдвигает предположение, что автором всех этих сочинений мог быть нарвский пастор Симон Дитрих Геркенс, первые два сочинения которого относятся ко времени его пребывания в Санкт-Петербурге в 1710—1711 гг., а последнее создано на основе переработки первого сочинения в послепетровское время не ранее 1730-х гг1. Кто бы ни был автором «Точного известия. «, но из этого сочинения Ф. Х. Вебером были сделаны значительные заимствования, иногда даже с практически полным переносом текста из «Точного известия.» в свой труд, поэтому в работе последнего много компилятивности. Из других анонимных авторов отметим «Записки поляка-очевидца», члена посольства Ст. Хоментовского, приехавшего в 1720 г. в Петербург.

Особое место среди иностранных авторов занимает немец Я. Я. Штелин. Признанный мастер фейерверочного искусства он большую часть своей жизни.

1Беспятых Ю. Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л., 1991. С. 7−11 полвека) прожил в России, интересовался ее обычаями и историей, оставил богатое и разнообразное литературное наследие. В течении очень продолжительного времени Я. Я. Штелин (1737−1778) составлял фейерверки и иллюминации по заказу императорского двора. Я. Я. Штелин был не только знатоком фейерверочного искусства, но и собрал много ценных сведений о петровских празднествах, касающихся авторства организаторов фейерверков и причин широкого распространения «огненных потех» в петровское время, а также о характере надписей на триумфальных арках.

В работе используются следующие его произведения: 1 ." Любопытные и достопамятные сказания от Петре Великом", составленные на основе разговоров с современниками Петра I, непосредственного видевшего его и общавшегося с ним. 2." Краткая история искусства фейерверков в России", в которой он дает историю русских фейерверков XVIII в. 3. Многочисленные дошедшие до нас описания фейерверков и иллюминаций, которые более подробно рассматриваются ниже.

Однако относиться к первым двум произведениям Штелина нужно осторожно, тщательно проверяя их достоверность, сличая с другими источниками. Дело в том, что Штелин часто использовал непроверенную информацию, не брезговал пользоваться слухами, перессудами и домыслами. Его же «История фейерверкеров в России» хотя и сообщает массу интересных и ценных сведений, но неполна, предвзята и полна неточностей. Относиться к этой работе надо с большой осторожностью, т.к. Штелин всячески принижает качество работ своих конкурентов, и соответственно, превозносит свои.

Сочинения грека А. Катифора «Житие Петра Великаго императора и самодержца Всероссийскаго, отца Отечества» и серба З. С. Орфелина «Житие и славные дела Петра Великаго», которое долго время приписывалось издателю Димитрию Феодози1, написанные в конце XVIII в., носят панегирический.

См.: Белов В. А. Творчество Захарии Орфелина и освоение исторической тематики в сербской литературе второй половины XVIII века. Автореферат дисс. кан. фил. наук. М., 1988. характер по отношению к Петру I, и составлены на основе обработки современных авторам сочинений о Петре I, главным образом русских. Эти сочинения компилятивно-описательного характера представляют ценность с точки зрения восприятия православными иностранцами преобразований Петра I, их отражения в праздничных триумфах и фейерверках.

Ко второй половине XVIII в. относятся и записки английского посланника при дворе Елизаветы и Екатерины II Ч. Г. Виллиамса, в которых имеется сведения и праздниках петровского времени, причем автор не просто описывает их, но объясняет причину и значения их появления и развития.

К этому же времени скорее всего принадлежит и анонимный труд иностранного автора о Петре Великом «Храм безсмертныя славы.», переведенный с французского, дополненный и переработанный В.Березайским. В результате это сочинение занимает промежуточное положение между россикой и русскими авторами.

Ценность россики определяется тем, что именно в этой группе содержатся наиболее подробные и сведения о том, где, когда, какие и каким образом проходили фейерверки и триумфы1. При этом многие авторы не просто описывают ход того или иного праздника, но и интерпретируют его.

Для большинства русских авторов петровского времени в силу новизны этих зрелищ, пока еще была недоступна интерпретация сюжетов, присутствующая у иностранцев, хорошо знакомых с такими видами празднеств у себя на родине. Во второй половине XVIII в. праздничные зрелища становятся привычными, а поэтому отечественные авторы (если, конечно, не задавались специально целью) не уделяли им достаточного внимания, считая их для себя и своих потенциальных читателей обычным, часто повторяющимся и известным, а.

П.А Зайончковсий писал, что мемуары «дают более или менее цельное представление об эпохе (быте, нравах и т. д.). Всякий другой источник может значительно глубже осветить отдельные стороны того или иного исторического явления, однако, как правило, не будет содержать характеристики общей постановки, в которой происходило это событие» — Зайончковстп П. А.

Введение

к «Истории дореволюционной России в дневниках и потому не стоящим подробного объяснения. Поэтому они довольно часто ограничивались просто упоминаниями того или иного праздника Напротив, иностранные авторы, приезжавшие в Россию, в большинстве случаев описывали как раз те детали, которые ускользали от восприятия соотечественников. Описанные одни и те же праздники как русскими, так и иностранцами позволяют выявить специфику восприятия праздников, уточнить детали.

В целом, представленный комплекс мемуаристики отличает высокая степень достоверности, сведения, сообщаемые авторами в большинстве своем точны и подтверждаются как источниками внутри этой группы, так и другими видами источников.

Важным дополнением к мемуаристике служат письма. В работе была использована официальная (деловая) переписка: монархов, высокопоставленных должностных лиц (А.Д.Менпшкова, В. Д. Корчмина, А. А. Матвеева, И. Д. Шумахера, Б. Г. Юсупова и др), а также письма-донесения аккредитованных при русском дворе иностранных дипломатов. Эти сведения, содержащие упоминания и описания триумфов и фейерверков, также отличаются высокой степенью достоверности и точности, тем более что зачастую послы сами принимали участие в праздничном украшении своей резиденции в честь того или иного российского празднества.

Публикации представлены в «Письмах и бумагах императора Петра Великого», сборниках Русского исторического общества, в которые вошли донесения представителей Англии, Франции, Пруссии, Испании, «Материалах для истории русского флота», содержащих письма представителей Голландии, письмами и записками первого испанского посла в России герцога Лирийского в царствование Петра II, письмами леди Рондо, жены английского резидента при русском дворе в царствование Анны Иоанновны, депешами маркиза де ла воспоминаниях. Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах". М., 1976. Т. 1. С. 3−4.

Шатарди (1740−1742).

Промежуточное положение между воспоминаниями и специализированной литературой занимают два источника второй половины XVIII в., имеющие отношение к теме исследования. Это первая «энциклопедия» Петербурга -" Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга от начала заведения его с 1703 по 1751 год.", написанная А. И. Богдановым, дополненная и изданная В.Г.Рубаном1 и пособие по изготовлению фейерверков уже упоминавшегося М.В.Данилова2. Хотя данные источники и являются дополнительными к основному массиву, но содержащиеся в них сведения важны для оценки восприятия празднеств первой половины XVIII в. во второй половине столетия.

Следующая группа — большой комплекс специально издававшихся, начиная с петровского времени, описаний триумфов и фейерверков. В нее входят программы-описания как всего празднества (триумфального въезда или фейерверка), так и отдельной его части (описание триумфальных арок).

К петровскому времени относятся следующие: описания петербургского новогоднего фейерверка 1712 г., московских триумфальных арок: «Торжественные врата, вводящие в храм безсмертныя славы» (1703), сочинение префекта, Славяно-греко-латинской академии" Иосифа Туробойского «Политиколепная Апофеозис.» (1709), «Состояние врат торжественных, которым быть у. Меншикова» (1709), «Врата триумфальные в.Москве.с торжеством окончанной войны. миром между Империею Российскою и короною Шведскою» (1721) — программы-реляции с описанием празднования Гангутского триумфаи описание празднования Ништадтского мира, а также описание коронации Екатерины I. На иностранных языках составлены описания празднеств в честь Полтавской победы русским послом в Гааге А. А. Матвеевым.

1Богданов А. И. Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга, от начала заведения его с 1703 по 1751 год. Спб., 1779.

2Данилов М. Довольно ясное показание, по которому всякой сам собою может приготовлять и делать всякие фейерверки и разныя иллюминации. М., 1779. и посланником А. Литом в Берлине.

К периоду (1725−1761) относятся описания коронаций Петра II, Анны Иоанновны, Елизаветы, многочисленные описания триумфальных арок, фейерверков и иллюминаций, которые не цитируются здесь по причине чрезвычайной пространности названий и общему большому количеству (их перечень приведен в списке источников).

Составлением этих описаний, как и разработкой сюжета занимались лучшие профессора Академии наук. Среди них иностранцы — Я. Я. Штелин, Г. Ф. В. Юнкер, Х. Гольдбах, Х. Крузиус и русские — М. В. Ломоносов и А. П. Сумароков. Необходимо так же сказать, что за этот период сохранились и многочисленные проекты, варианты описаний, что позволяет сравнивать и анализировать причины различий, рассмотреть пути авторского поиска.

Среди подобных описаний есть как подписанные и атрибутированные, так пока и анонимные. Публикации представлены преимущественно как отдельно специально издававшимися к празднику брошюрами, так и сочинениями А. П. Сумарокова и М. В. Ломоносова, в собрании сочинений которого имеются как утвержденные планы, так и их проекты. Кроме того, много ценных сведений по этому вопросу содержится в материалах, собранных П.С.Билярским1.

Все эти описания отличаются очень большой степенью подробности, расписывая буквально каждое действие праздника или последовательно описывая каждый сюжет картины триумфальной арки или фейерверочного представления. Причина — в цели их создания. Поскольку для России вводимые Петром I триумфы и фейерверки были новым видом празднеств, а включавшаяся в них античная символика была, за редким исключением, незнакома православному зрителю, воспитанному на библейских сюжетах, то с.

1Сумароков А. П. Описание огненного представления 1760 года // Сумароков, А П Полное собрание сочинений в стихах и в прозе. Ч. 1. М., 1781- Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 8−11. Л., 1983; Билярский П. С. Материалы для биографии Ломоносова, собранные П. С. Билярским. Спб., 1865. целью объяснения значения сюжетов проводимых празднеств и издавались эти печатные программы. Ценность этого вида источника очень высока, ибо помимо подробнейшего описания хода праздника и его составных частей, перед нами — образцы печатной пропаганды новых светских празднеств. Кроме того, во многих из этих программ присутствовало не только описание, но и интерпретация сюжетов (в первую очередь фейерверочных представлений и росписей триумфальных арок), что делало их более доступными для восприятия. Таким образом, не только иностранцы, бывшие свидетелями празднеств, были способны на оценку и понимание значения представляемых торжеств. Данный факт свидетельствует о том, что элита русского общества понимала значение происходящих торжеств в тонкостях и деталях (основные символы центральных сюжетов были просты, но в то же время чрезвычайно емки и выразительны и доступны для восприятия каждого).

Во второй четверти XVIII в. традиция подобных описаний уже устоялась, в просвещенных кругах состоялось знакомство и восприятие античной культуры, преломленной через западноевропейскую и еще раз, через свою национальную. Не последнюю роль сыграло и резкое увеличение числа празднеств после Петра (прежде всего фейерверков и иллюминаций), а к каждому крупному и значительному из них обязательно составлялась программа-описание. Вот почему только сохранившаяся часть подобных программ-описаний намного превосходит аналогичные петровского времени.

В качестве источника активно использовалась периодическая печать, отражавшая новые официальные праздники, вначале кратко и скупо, а затем более полно и содержательно. Это прежде всего номера петровской первой русской печатной газеты «Ведомости» 1 и сменившие ее «Санктпетербургские Ведомости» и «Приложения» к ним.

Отдельную группу составляют церковно-панегирические произведения, своей.

Ведомости времен Петра Великого. Вып. 1−2. М, 1903;1906; Первые русские ведомости 1703 г. М, 1703. целью ставившие прославление петровских побед и освящения их авторитетом церкви. В речах авторов содержится оценка деяний Петра I и его сподвижников, приведших к столь славным результатам. Сами авторы: известные церковные деятели петровского времени — Феофан Прокопович, Гавриил Бужинский, Феофилакт Лопатинский1.

Своеобразным источником являются торжественные стихи, канты и песни, читавшиеся и певшиеся проходившим под триумфальными арками победоносным войскам Петра I и лично самому монарху. В этом типе источника не только отражена пропаганда петровских побед, но даже намечена программа дальнейших преобразований и достижений в этой области. Это торжественные стихи в честь героев Азовского триумфаторжественные стихи и песнь Петру I в честь Полтавской победыпесня о Ништадтском мире и песнь Петру I в честь победоносного завершения Персидского похода.

Использованные источники представлены как в опубликованном виде, так и в архивных материалах. Последний рассредоточен по вышеперечисленным группам исторических источников, а так же представлен изобразительными материалами (гравюры, акварели, карандашные наброски и эскизы). В работе были использованы архивные материалы Российского государственного архива древних актов: ф.9 (Кабинет Петра Великого), ф.6 (уголовные дела по государственным преступлениям и событиям особенной важности), ф.17 (науки, искусства, литературы), ф.396 (Архив Оружейной палаты), ф.198 (Походаая канцелярия кн. А.Д.Меншикова), ф.1239 (Комиссия о коронации Екатерины I) — и Российского государственного исторического архива: ф.470 (Гофинтендантская контора), ф.796 (Канцелярия Синода).

Использованные фонды РГАДА дают следующие материалы по теме работы: Ф.9 по исследуемой тематике дает много ценных сведений относительно создания сюжетов фейерверков петровского времени и их последующей реализации, создания специальных триумфальных комплексов для просмотра.

1 Панегирическая литература петровского времени. М., 1979. С. 181−279 фейерверков, содержит материалы печатных описаний «огненных потех» вкупе с эскизами и гравюрами. Документы фонда показывают также личное участие Петра I в их создании на самых разных стадиях (от разработки рецептуры до создания сюжетов и эскизов), активное привлечение передового зарубежного опыта в этой сфере. Привлечены и материалы по триумфам петровского времени (описания арок, этапы создания, покупка архитектурных пособий). Ф. 17.Д. 166 представляет серию утвержденных акварельных эскизов на коронацию Елизаветы в 1742 г., выполненную именитыми горожанами. Данный материал чрезвычайно ценен, поскольку дает редкую возможность благодаря своей сохранности получить наглядное представление о праздничном убранстве Москвы середины XVIII в, исполненном частными лицами. Ф.396 дает данные о живописцах, расписывавших московские триумфальные ворота 1709 г.- представляет историю функционирования (вместе с ф.1239) фейерверочного комплекса на Царицыном лугу в Москве в конце петровского царствования, а также о ряде московских фейерверков конца петровского правления.

Ф.198.Д.430 представляет ценнейшие сведения о существовании в петровское время триумфальной арки в Шлиссельбурге. Правда, отрывочность и скупость сведений не дает возможности установить время ее создания, срок существования и имя архитекторано сам факт создания триумфальной арки в этом городе-крепости, имевшем огромное значение для истории Северной войны и лично Петра I, крайне важен и знаменателен.

Ф.6. представляет сведения о истории создания и реализации фейерверков послепетровского времени, связанных с А. Д. Меншиковым, его семьей и Екатериной I. Время, когда светлейший князь находился на вершине своей политической карьеры, отражено в истории этих фейерверков.

Материалы РГЙА дают следующие сведения: Ф.796.0п.18.Д.19 содержит сведения об обязанности праздничной иллюминации своих домов различными слоями жителей столицы России.

Документы Ф.470 дают много ценных данных об истории проектирования и создания триумфальных Аничковских, Адмиралтейских и Троицких ворот Петербурга в 1732 г.- имен живописцев и скульпторов, принимавших участие в их созданииа также сведения о подготовке двух больших альбомов-описаний Аничковских и Адмиралтейских триумфальных ворот 1742 г.

Таким образом, используемые материалы архивов обеспечивают работу ценными данными, которые уточняют, конкретизируют и углубляют изучение исследуемой проблематики.

Вторая группа использованных в исследовании источников — изобразительные материалы в виде гравюр, рисунков и акварелей, изображающих фейерверки и иллюминации, триумфы и триумфальные арки. В работе были использованы как архивные материалы, так и уже опубликованные. По изобразительному материалу, относящемуся к изучаемой тематике, был осуществлен сбор всех известных российских гравюр, а также ряд гравюр и акварелей из Райскмузеума в Амстердаме и Национального музея в Стокгольме.

Гравюрный и акварельный материал содержит очень ценную информацию, позволяющую не только увидеть происходившие зрелища, но и получить дополнительные сведения к письменным источникам, поскольку большинство гравюр и акварели содержат подписи к изображаемому событию, из которых можно почерпнуть информацию о дате, длительности, порядке расположения и прохождения войск, расположении фейерверочных фигур и их назначения в праздничном представлении и т. п.

Такова источниковая базы работы, которая позволяет изучать совокупность всех выделенных вопросов.

Заключение

.

Изучаемые триумфы и фейерверки являются частью официальной праздничной культуры. В петровское время культура праздника приобретает принципиально новое назначение, а сам праздник становится рупором государственной политики. При этом триумфам и фейерверкам отводится особая роль: они являются наиболее емким и эффективным средством воздействия на массового зрителя и внушения ему идей, исходящих от верховной власти.

Обладая несомненной притягательностью в силу своей необычности, яркости и зрелищности, новые формы праздничной культуры чрезвычайно быстро завоевали популярность и эволюционируя, просуществовали значительный отрезок времени, выйдя за рамки изучаемого периода. Триумфы и фейерверки несмотря на организацию «сверху», властью для пропаганды существующего порядка, преобразований, побед и достижений, не были сословно изолированными, как многие другие новые праздники изучаемого периода.

Более того, в реалиях феодального сословного государства они сознательно распространялись властью на все слои городского населения и носили, таким образом, массовый общенародный характер. В то же время ареал их действия в России был существенно ограничен и проходил в основном в российских столицах: Москве и Санкт-Петербурге.

Участие самых различных групп населения в организации и проведении праздника как на уровне зрителей, так и участников приводило к сплочению и объединению народа в едином порыве радости, счастья и веселья, вызывало мощный патриотический подъем, прилив созидательных настроений и эмоций, который власть активно использовала для реализации своих задач. Данное положение применимо к обоим изучаемым периодам, но особую актуальность и значимость имеет для петровской эпохи.

Проводимые Петром I преобразования остро нуждались в поддержке, ибо мало было создать регулярную армию и флот, успешно вести боевые действия и проводить внутренние реформы, надо было еще и показать и доказать, зачем все это нужно, если раньше обходились без этого. Необходимо было яркое и эффектное средство пропаганды, которое смогло бы объяснить разным социальным категориям, ради чего предпринимаются все преобразования, ради чего народ несет все эти тяготы. Такой формой пропаганды как раз и стали триумфы и фейерверки.

Для изучаемого периода триумфы и фейерверки имели огромное социально-психологическое значение: они способствовали поднятию боевого духа русской армиивселяли уверенность в возможность побед над самыми сильными противникамизакрепляли в сознании народа значение и важность этих победубеждали в необходимости преобразований, без которых триумф и процветание России были бы невозможны.

Возникшие в России в петровское время, эти виды праздничных торжеств явились новыми для русской культуры, т.к. были взяты из западноевропейского культурного наследия. Одновременно сами триумфальные арки и фейерверки, содержащие в себе многочисленные сюжеты из античной мифологии, истории и литературы становятся с петровского времени своеобразным учебником по усвоению антично-европейского культурного наследия. Поначалу усвоение давалось тяжело, но огромная и разнообразная работа по пропаганде и разъяснению значения привносимой культуры сделала свое дело. Основанные на античных мифах и аллегориях, сюжеты уже к концу петровской эпохи стали более узнаваемыми, а русский зритель стал способен осваивать риторику и язык культуры барокко.

Начиная с петровского времени в течение всего изучаемого периода наряду с антично-европейским культурным наследием в исследуемых видах праздников употреблялись и христианско-библейские сюжеты и символы, хорошо знакомые русскому зрителю и не требующие каких-либо разъяснений. Соединение античных и христианских образов и символов в триумфах и фейерверках в единую сюжетную линию прекрасно удавалось и было в высшей степени характерной чертой двойственной по своей сути культуры барокко. Но такое соединение одновременно было и одним из моментов, противопоставлявших с петровского времени реформаторов и традиционалистов.

Петровский государственный праздник был призван создать образ новой России, сотворенной Петром как демиургом. Новая Россия активно апеллирует в этом празднике к наследию Римской империи, к ее славе и могуществу. В такой апелляции отчетливо заявлена претензия России на совершенно новую роль и место на мировой политической арене, завоеванной в ходе петровских побед, которые, опять же, стали возможным лишь благодаря его реформам. С римской традицией, активно проявившейся в фейерверках, панегирических речах, но особенно в триумфах, сознательно строившихся по образцу и подобию древнеримских, тесно связано и формирование гражданского культа Петра 1 с христианской сакрализацией монарха. В итоге происходит формирование новой концепции власти, власти абсолютной, в которой монарх сам возглавляет и светскую и духовную власть, не держа ни перед кем ответа.

Во второй четверти XVIII в. тенденция, намеченная петровской эпохой в этой сфере, продолжает развиваться. Образ Петра I, его деяния становятся образцом для подражания всех последующих правлений. В фейерверках и триумфах происходит дальнейшее развитие сюжетной линии связанной с Петром-демиургом, а его преемники Анна Иоанновна и особенно Елизавета также претендуют на эту роль. Продолжается и формирование гражданского культа Петрана ту же роль претендует и Елизавета. При этом Петр все равно остается для всех недосягаемым образцом, идеалом монарха, премудруго государя. Римская традиция во второй четверти XVIII в. выражена существенно слабее, чем в петровскую эпоху и она смещается из триумфов в фейерверки.

В целом же, начиная с петровского времени, рецепция подобных культурных ценностей требовала полного и бесповоротного разрыва с прошлым, воспринималась как своего рода переход в новую веру. Именно этот фактор и обеспечил устойчивость мифологической традиции в течение изучаемого периода, которая стала непременным атрибутом триумфальных шествий и фейерверочных представлений. С петровского времени использование античного культурного наследия становится частью государственной идеологии, т.к. способствовало развитию российского абсолютизма: «распространение античной мифологии. стало частью государственной политики, поскольку мифологические сюжеты как нельзя лучше способствовали апологии имперской власти, а римские традиции соотносились с культом абсолютного монарха» 1.

В свете вышесказанного весьма показательно, что Петром 1 активно насаждалась «манера не предоставлять толкование столь излюбленных им аллегорий и эмблем самостоятельному усмотрению зрителей, а снабжать их пояснениями и надписями, жестко задававшими такое их восприятие, какое власти определяли как единственно правильное» 2. Праздник, подчиненный идее государственной пользы и блага, функционировавший «под постоянным контролем. государственной власти» 3, мог иметь только одну интерпретацию и толкование, ту, которую вложило в него организовавшее и устроившее его государство.

Организация официального государственного праздника в изучаемый период была тщательно продуманным, заранее подготавливаемым мероприятием, которая становится одним из видов профессиональной деятельности, для овладения которой требуется специальное обучение. Огромная роль здесь принадлежит Петру I: он принимал деятельное и активное участие в создании фейерверков и триумфов на самых различных стадиях, личным примером способствуя внедрению в жизнь новых светских форм праздничной культуры. Его преемники уже не участвовали в создании этих видов праздников.

К созданию изучаемых праздников привлекались лучшие архитекторы, живописцы, скульпторы и других дел мастера. Это были национальные кадры,.

1 ВдовинаЛ.Н. Указ. соч. С. 267.

2 Кнабе Г. С. Указ. соч. С. 105.

3 Черная Л. А. Указ. соч. С. 78. сформированные Петром I, многие из которых прошли стажировку за границей и работавшие на родине в тесном сотрудничестве с приглашенными в Россию иностранцами. Ряд петровских специалистов продолжает творить в этой области и во второй четверти XVIII в. Сюжеты разрабатывались ведущими специалистами в этой сферево второй четверти XVIII в. в разработке сюжетов участвуют ведущие ученые Академии наук. В итоге эти действия позволили в кратчайший срок добиться потрясающих успехов и выйти в мировые лидеры в новых для русской культуры видах официальных светских праздников уже в петровское время, что признавалось представителями многих иностранных держав.

Идея триумфа, заимствованная из римской культуры через европейскую, как награды за личную доблесть, как свидетельство конкретной заслуги была новой для традиционного сознания, считавшего полученную победу результатом проявления божественной воли. Триумфальные арки, пирамиды, столпы как составная часть триумфа были также новой архитектурной формой для русской культуры. Триумфы освящали новую абсолютистскую концепцию имперской единоличной власти, которой подчиняется власть духовная. Триумфальные арки являлись главными коммуникативно-композиционными центрами праздника в честь побед России.

Основная часть петровских триумфов принадлежит российским столицам. Характерной особенностью московских триумфов (за исключением самого первого) было их проведение в конце года, как подведение итогов уходящему году. Другой особенностью было возведение различных триумфальных ворот на средства разных сословий и именитых горожан. В Петербурге триумфальные арки возводились исключительно государством, чем подчеркивался столичный статус нового города новой России с ее апологией идеи государственности. Триумфы в Петербурге носили водный характер, поскольку праздновали две крупные морские победы: Гангут и Гренгам. Это было торжество созданного Петром флота, морской триумф молодой России. Триумфы не были привилегией только Москвы и Санкт-Петербургаони проходили и в провинции, что способствовало знакомству и вовлечению в сферу новой праздничной культуры большего числа подданных. Но естественно, провинциальные триумфы не могли сравниться по своему значению и размаху со столичными.

В петровское время формируется маршрут триумфальных шествий. Он был четко продуман и организован: проходил по главным артериям города, а триумфальные арки отмечали узловые точки маршрута. Триумф обладает векторной направленностью. Маршрут московского триумфа окончательно формируется к концу петровского правления. После перенесения столицы в Петербург, он начинался на Тверской улице (со стороны дороги на Петербург), дальше шел прямо до Кремля, а из него по Никольской, Мясницкой и далее в Лефортово. Таким образом, на семантическом уровне маршрут триумфа шел из Петербурга, символа новой России через Москву вновь в Петербург, ибо правительственная резиденция Лефортово, построенная по европейскому образцу, противопоставлялась старой, закостенелой Москве, являлась как бы заменой Петербурга в Москве. Петербургский триумф носил водный характер, проходил по Неве — главной транспортной артерии того времени, а вектор маршрута был направлен в Петропавловскую крепость — новый политический и религиозный центр государства, вход в который освящала триумфальная арка.

Триумфальные арки изучаемого периода времени — яркие представители окказионального искусства. Почти все они были деревянные, но чрезвычайно искусно расписанные под мрамор, т. е. имитировали постоянные. Их реальная недолговечность с претензией на монументальность и постоянство — одна из примет эпохи Нового времени. Пришедшая на смену средневековой ориентации на прошлое и вечность петровская эпоха была нетерпима к созерцанию и рефлексии, и стремилась успеть и сделать как можно больше. При Петре I главенствовал примат полезности и целесообразностипетровская эпоха чрезвычайно спешила и считала, что настоящее искусство — в будущем: потому ворота и были деревянными и недолговечными. Вместе с тем, эпоха преобразований, стремительно и кардинально менявшая облик старой России, создавала другую, тоже великую и монументальную. Выразителем такой монументальности и стали триумфальные арки, которые при всей их временности, были нацелены в будущее, прославляя в настоящем монументальность создаваемой России.

Сформировавшаяся в петровское время традиция триумфальных шествий с возведением триумфальных арок во второй четверти XVIII в. сохраняется, но существенно изменяется повод проведения триумфа. Теперь он устраивается исключительно в честь коронации очередного монарха или его приезда по тому или иному поводу в город. Несмотря на наличие во второй четверти XVIII в. войн России с сопредельными странами петровская традиция отмечать победы военными триумфами с возведением арок фактически исчезает.

Триумфальные арки фиксируют этот процесс. Несмотря на больший внешний лоск и изысканность, в их живописно-скульптурном убранстве доминирует не пафос государственности, столь свойственный петровскому времени, а прославление на все лады монарха, его заслуг (по большей части мнимых) и пожелание ему счастливого и долгого царствования. Намного слабее выражена и римская идея, хотя продолжается развитие апологетики абсолютной власти, монарха-демиурга, преображающего страну.

С петровского времени во второй четверти XVIII в. при проведении триумфов сохраняется праздничное оформление городского пространства, участие духовенства, торжественные встречи с остановками у ворот, музыкальное сопровождение праздника, радость и ликование жителей. Возведение арок в Москве по-прежнему финансируется разными сословиями, а в Петербурге за счет государства. В Москве сохраняется выработанный в конце петровской эпохи маршрут шествия, даже многие триумфальные ворота возводятся почти на тех же местах, что и в петровское время.

В Петербурге же маршрут триумфального шествия изменяется. В отличие от петровского времени, полностью пропадают морские триумфы, теперь они, как и в Москве, только сухопутные. Это связано с тем, что за вторую четверть XVIII в. Россия не участвовала в крупных морских сражениях, а внимание к флоту было несравненно меньшим.

В целом, традиция триумфов второй четверти XVIII в., несмотря на определенную эволюцию, продолжает жить и развиваться, а триумфальные арки по-прежнему были подлинным симбиозом лучших достижений художественной мысли своего времени, сюжеты которых продолжали пропагандировать цели организаторов массового праздника.

Фейерверочные представления, появившиеся в России в конце правления Алексея Михайловича как яркая огненная потеха, в петровский период сразу же завоевывают большую популярность и из развлечения становятся эффективным средством пропаганды петровских реформ, прославляя победы и достижения России, в первую очередь внешнеполитические. При этом естественно сохраняется и развивается эстетико-художественная сторона этого вида праздничной культуры, формируются фейерверочные традиции праздничных дат. Особое значение для пропаганды курса внешней политики Петра I имели заграничные фейерверки, устраивавшиеся за рубежом Петром I и русскими дипломатами, ибо непосредственно на глазах изумленной Европы демонстрировали стремительный взлет вчерашней Московии «из небытия в бытие» .

Фейерверки второй четверти XVIII в. продолжают развитие многих петровских традиций. Фейерверочная пропаганда остается мощным и эффективным средством воздействия власти на массового зрителя. Деяния Петра I при этом для всех правителей остаются идеалом, образцом, достойным всяческого подражания. Конечно, в отличие от петровского времени, примат первостепенности блага государства уступает место пропаганде величия очередного монарха, славословий в его адрес, восхваления на все лады мнимых и реальных заслуг. Тем не менее сюжеты представлений достаточно полно и ярко отражают события прежде всего внешнеполитической и отчасти внутренней жизни страны, пропагандируя ее победы и достижения. Продолжает свое развитие и апология имперской абсолютной власти. Так же, как и в петровское время, фейерверки тщательно разрабатываются, создаются лучшими мастерами своего дела, часть из которых работала в этой области еще при Петре Великом, выходят сказочно красивыми и привлекают массы народа, внушая им идеи, исходящие от организующей зрелище государственной власти.

В триумфах и фейерверках изучаемого периода синтез искусств проявился как нигде ярко и полно. Это отразилось в единстве идейно-художественного замысла, воплощаемого специфическими средствами различных видов искусства. Архитектура, скульптура, живопись, музыка, литература находятся в органичном взаимодействии, обогащая друг друга. В фейерверочных сюжетах часто присутствуют изображения триумфальных арок, а в живописи арок часты вариации разных сюжетов фейерверков. Все это лишний раз подчеркивает тесную связь между этими двумя видами официальных светских праздников.

Сюжеты подавляющего большинства триумфальных арок и фейерверочных изображений отличала патриотическая направленность, актуальность отображаемых событий и явлений. При этом патриотическая идея служения России, ее процветанию, счастью и благу сочеталась с идеей миролюбивой политики России, не желающей войн и территориальных конфликтов, но четко защищающей свои национальные интересы. Так поддерживалась связь поколений и осуществлялась живая связь времен, подчеркивавшая традиционную заботу русского государя о вверенной ему земле. В первую очередь это относится к петровскому времени. Но и вторая четверть XVIII в. несмотря на ослабление петровской идеи примата утилитаризма и государственной пользы, отказа от ряда петровских праздничных традиций и эволюции других в сторону личного прославления монарха и его приближенных, в целом все же сохранила, передав второй половине XVIII в., тот гигантский патриотический импульс служения отечеству, заданный Петром. Великим.

На протяжении всего изучаемого периода фейерверки и триумфы были в целом мощным пропагандистским оружием, обслуживая не только и не столько придворные круги, сколько служа делу прославления величия России, пропаганды ее внешнеполитических побед и внутриполитических достижений. Все основные сущностные идеи, заложенные в развитие этих видов праздничной культуры в петровское время, с определенной эволюцией продолжали жить и развивать генеральную линию, намеченную Петром Великим — служение Россииа его образ по-прежнему оставался для всех последующих правителей идеалом, недосягаемым образцом, достойным всяческого подражания, с которым только и нужно сравнивать свои деяния.

В период формирования и становления российского абсолютизма именно триумфам и фейерверкам, которые были частью официальной праздничной культуры XVIII в., выпала роль главного рупора преобразований. Доступные для обозрения широкой городской аудитории, красочные, яркие и запоминающиеся, что сближало их с народными праздниками, они символически демонстрировали могущество власти, утверждали ее авторитет и безграничность перед своими подданными и иностранными державами. Изучаемые виды официальной праздничной культуры стали великолепнейшим цветосветовым панегириком своей эпохи.