Учение Платона о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции

Актуальность темы

В рамках многолетней дискуссии о влиянии древневосточной культуры и религии на происхождение и развитие античной философии особое место занимает вопрос оригинальности ключевых положений философии Платона и в частности его учения о бессмертии души. На сегодняшний день научный спор о восточных влияниях на философию Платона вышел далеко за рамки обсуждения-гипотез о возможных личных связях философа с Востоком, о его близком знакомстве с отдельными элементами древневосточного мифо-религиозного комплекса на основе установления параллелей в соответствующем материале и требует более широкого обсуждения содержания и механизма возможных восточных влияний в религиозной сфере, их классификации, а также анализа методологических проблем, лежащих в основе изучения этих влияний.

Отдельно взятый вопрос о религиозном влиянии Древнего Востока на философию Платона является* частным моментом более общей проблемы влияния древневосточных цивилизаций на культуру Древней Греции. Указанная проблема имеет долгую историю1. Исторически возникло несколько моделей ее постановки и решения: принципиально противоположные парадигмы заимствования и параллельности, а также примиряющая и восполняющая их недостатки модель кросс-культурного взаимовлияния2. Существует значительное количество работ, посвященных изучению проблемы связей Древнего Ближнего Востока и архаической Греции. Несмотря на такой интерес к проблеме, в том числе и отечественных ученых4, полной картины взаимодействия Древнего Востока и Древней Греции, особенно в сфере религиозной мудрости, нет.

1 Диоген Лаэрций. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 63−64.

2 Абдуллаев Е. В. Идеи Платона между Элладой и Согдианой. очерки ранней истории платонизма на Среднем Востоке. СПб., 2007. С. 37 — 38.

3 Согомонов А. Ю. Восточные истоки раннегреческой культуры по исследованиям Вальтера Буркерта // Вестник древней истории. — 1989. — № 4. — С. 146−155.

4 Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С. 271.

Остается открытым вопрос о путях и механизмах такого взаимодействия, идет ли речь о заимствовании (кем и как оно осуществлялось) или независимости возникновения и развития религиозно-философских идей (тогда во взаимовлиянии религиозных культур, по сути, нет необходимости). Концепция кросс-культурного взаимодействия, в свою/ очередь, делает актуальной задачу определения условий, путей и механизмов проникновения элементов одной культуры в другую, а также объяснения их универсально-архетипического содержания. При этом особое значение имеет историко-культурное обоснование не только возможности, но и необходимости заимствования религиозно-философских идей.

Определение отношения восточной религиозной мудрости к философии Платона может пролить свет на формы античного межкультурного взаимодействия. Однако чтобы добиться подобного прояснения, нужно решить ряд частных вопросов. Среди них особенно выделяется тема возможного заимствования Платоном отдельных элементов восточных религиозных учений, определение механизма такого заимствования и степени его вероятности, характеристика учения^ о бессмертии души с точки зрения универсальных символов религиозной культуры ближневосточно-средиземноморского ареала. При этом наиболее актуальной задачей становится анализ развития платоновского учения о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции и древневосточной культуры в целом, определение предпосылок и историко-философских оснований этого учения.

Объект исследования — преемственность идеи бессмертия души в духовной традиции Древнего мира и ее статус в системе религиозно-метафизических идей.

Предмет исследования — развитие представлений Платона о бессмертии души в контексте древневосточной мифо-религиозной традиции.

Цель исследования. Целью исследования является доказательство уникальности платоновского учения о бессмертии души как синтеза античного философского рационализма и мифо-религиозной традиции на-фоне религиозного взаимодействия Древней Греции с древневосточными<¦ цивилизациями.

В связи с этим выдвигаются следующие задачи:

1. Описать основные условия, факторы и возможные механизмы межкультурной коммуникации Древней Греции с древневосточными цивилизациями в религиозной сфере на основе истории, географии и содержания межкультурных связей.

2. Рассмотреть основные аспекты влияния древневосточной мифо-религиозной традиции на древнегреческую культуру в контексте проблемы религиозно-философских заимствований и этнической самоидентификации.

3. Реконструировать архетипическую модель посмертного существования души в индоевропейской и древнегреческой духовной традиции как системы универсальных символов и важнейшего элемента древнейшего мифо-религиозного комплекса.

4. Выявить генезисную преемственность и предпосылки религиозно-философского синтеза в учении Платона о бессмертии души, проследив развитие соответствующих представлений в духовной культуре древних греков.

5. Определить роль и степень влияния раннегреческого рационализма, мистериальных культов и орфико-пифагорейской традиции в формировании платоновской философской концепции бессмертия души.

6. Раскрыть содержание учения Платона о бессмертии души как синтеза философского рационализма и древней мифо-религиозной традиции.

7. Систематизировать и проанализировать параллели в представлениях о бессмертии души в древневосточной мифо-религиозной традиции и соответствующем учении Платона.

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. Современная ситуация вокруг проблемы восточного религиозного влияния на Древнюю Грецию характеризуется крайней неопределенностью. С одной стороны, исследователи на основании обнаруженного сходства между элементами древневосточного мифо-религиозного комплекса и взглядами греческих философов ставят вопрос о заимствовании или влиянии восточной религиозной культуры на древнегреческую. Так, например, Шарль де Бросс, опираясь на свидетельства Геродота, говорит о заимствовании греками с Востока имен для своих богов5. Пендлбери утверждает влияние на греческую религию фракийского культа Матери Богов6, несмотря на то, что указанный культ был распространен на Балканах, севере Индии, в Эламе, на Кипре, Месопотамии, Кикладских остовах. Здесь же можно привести имена Л. Шредера, А. Гладиша, Р. Гарбе, П. Коньетти, П. Тейхмюллера, Ф. Кейзера, JI. Мабильо, Ф. Шлегеля, А. Рихтера, Т. Гомперца, А. Фуртвенглера и других авторов, которые категорически отстаивали позицию заимствования греками многочисленных элементов восточной культуры8. В конце XX века поднимался вопрос о влиянии иранской религии на греческую философию. М. Уэст прослеживает постоянные, по его мнению, иранские влияния от Ферекида и Анаксимандра до Гераклита и Парменида9. По его мнению, учение Гераклита об огне как основе мира восходит к иранскому культу огня, а фразу «Души обоняют в Аиде» Уэст считает зороастрийским представлением, хотя известно, что аналогичные представления можно найти в архаических верованиях самых разных народов10.

5 Бросс Ш. О фетешизме. М., 1973. С. 153.

6 Пендлбери Дж. Археология Крита. М., 1950. С. 290.

7.Браун Н. Индийская мифология // Мифология Древнего Мира. — 1977. — М., С. 317−319.

8 Шахнович M.M. Происхождение греческой философии и восточная традиция: проблема влияний / Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. Материалы международной научной конференции. СПб., 2001. С. 258.

9 West M.L. Early Greek Philosophy and Orient. Oxford, 1971. P. 111.

10 Шахнович М. И. Первобытная мифология и философия. JI., 1976. С. 48−56.

Противоположная точка зрения заключается в том, что Греция хотя и извлекала пользу из контактов с Востоком, никогда не находилась, под его прямым и однозначным влиянием11. Так, по мнению, Рожанского И. Д. восточные влияния на древнегреческую культуру имели место, но они не сводились к простому заимствованию. Если грекам что-то и было известно! из религиозно-культурного наследия Востока, то они, как об этом говорил сам Платон, переделывали это на свой лад. Более того, рационализм и теоретичность греческой науки, а также ее независимость от различных верований и установлений — все это черты, глубоко чуждые тем зачаткам.

1 'У научного поиска, которые можно обнаружить в странах Востока. К исследователям, отрицавшим заимствования греческой философией восточной религиозной мудрости, относится Вельман Е., по мнению которого, следы египетской теологии и дуализма персидской религии у.

1 Ч.

Гераклита недоказуемы. Отрицает какую бы то ни было передачу знаний с Востока, по крайней мере, до эпохи Александра Македонского Жмудь Л.Я.14. Подобным высказываниям соответствуют скепсис таких ученых как Бернет Дж., Хопфнер Т., Корнфорд Ф. М., Маркович М., Шичалин Ю. А. и Д-р.

Проблему религиозного влияния Древнего Востока на творчество Платона традиционно пытаются решить в русле обозначенных выше подходов. При обсуждении указанной проблемы наибольшее внимание уделяется Древнему Ирану. Началом дискуссии об «иранском влиянии» на Платона принято считать 20-ые г. XX в., когда стали появляться работы, затрагивающие данную тематику. Речь здесь идет о работах Вернера Иегера («Аристотель» 1923 г.), Альберта Гётце («Персидская мудрость в греческом одеянии.» 1923 г.), К. Кереньи («Платоновская астрология» 1923 г.), Райценштайна («Исследования по античному синкретизму» 1926.

11 Джеймсон М. Мифология Древней Греции // Мифология Древнего Мира. — 1977. — М. 271 с.

12 Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности. М., 1979. С. 47.

13 Wellman Е. Heraklit. Pauly-Wissiwa Real Encyclopadie der classis hen Wissen-schaften. XV. Stuttgart. 1981.

14 Жмудь Л. Пифагор в ранней традиции // Вестник древней истории. — 1985. — № 2. — С. 121−142. г.), Везендонка («Платон и Восток» 1926 г.), X. Шедера («Восток и греческое наследие» 1928 г.), Й. Геффкена («Платон и Восток» 1929 г.).

В 30-ые — 40-ые годы XX века были опубликованы работы Ж. Биде («Платон, Евдокс Книдский и Восток», 1933 г.), П. де Пласа («Платон и астрономия халдеев», 1936 г.), Ю. Кершенштайнер («Платон и Восток», 1945 г.), А.-Ж. Фестюжьера («Платон и* Восток», 1947 г.), Э. Доддса («Платон и иррациональное, 1945 г.), В. Костера. Диапазон^ выводов, предложенных в указанных исследованиях, широк — от оптимистических утверждений о глубоком восточном (иранском) — влиянии на Платона (Гётце, Райценштайн, Гефкен) до категорического отрицания и однозначного скепсиса (Кершенштайнер, Фестюжьер, Доддс). По мнению Керштентайнер, например, связь Платона с Востоком и Ираном в том числе, — фикция, возникшая в эпоху эллинизма15. В последние десятилетия XX в. вопрос о влиянии иранской религии на Платона и греческую философию в целом поднимался в работах Кингсли, Гатри, Буркерта и Уэста16. Для упомянутых исследователей в целом характерен более умеренный подход к решению рассматриваемой проблемы, сочетающийся с попытками определения механизмов возможного иранского влияния на древнегреческую культуру.

Что касается проблемы религиозного влияния Древнего Ирана на платоновское учение о бессмертии души, то она, по сути, никогда не была в центре внимания исследователей. К теме бессмертия души обращаются как источнику фактического материала, необходимого для доказательства той или иной гипотезы. Так, например, статья Ханса Шедера «Восток и греческое наследие», в которой Платону отведено не более страницы, представляет собой эссе на тему соотношения «греческого рацио» с «восточной мудростью». Исследователь видит иранское влияние в учении.

15 Абдуллаев Е. В. Идеи Платона между Элладой и Согдианой: очерки ранней истории платонизма на Среднем Востоке. СПб., 2007. С. 77.

16 Burkert W. The Orientalizing revolution. Near Eastern Influence on Greek Culture in the Early Archaic Age. Cambridge, 1997; Guthrie W. A History of Greek Philosophy. Cambridge, 1975; WestM.L. Early Greek Philosophy and Orient. Oxford, 1971. о бессмертии души в «Федоне», «Федре» и других диалогах. По мнению Гоффкена, из Древнего Ирана были заимствованы идеи посмертного воздаяния для убийц из «Федона», трех судей подземного царства в «Горгии» и «даймоны» в «Государстве». Выводы, сделанные этими" исследователями на основе идей, вырванных из контекста платоновских диалогов, при игнорировании греческой мифо-религиозной традиции, на которую постоянно ссылается сам Платон, сегодня* кажутся малоубедительными. Впрочем, об этом в своей статье «Платон и Восток» говорил еще в середине XX в. Фестюжьер. Отрицая большинство пунктов «восточного влияния» у Платона, Фестюжьер отмечает недопустимость сравнения платоновских текстов с недостаточно изученными, данными иранских или индийских текстов, чье сходство с платоновскими слишком.

17 неопределенно. Именно на неопределенность формального сходства, вариативность интерпретации и необходимость поиска конкретных способов и механизмов заимствования указывал и бельгийский приверженец так называемой парадигмы заимствования Ж. Биде. По? мнению Е. Абдуллаева, монография Ж. Биде «Эос, или Платон и Восток» (1945) остается и сегодня самым глубоким и авторитетным исследованием.

1Я по теме «Платон и Восток». Подобного мнения придерживается и Бивар19, который рассматривает греко-иранские интеллектуальные контакты в контексте древнеиранского митраизма и его проникновения в Элладу.

Другие восточные направления потенциального влияния на эсхатологические взгляды Платона оказались практически не освещенными. Э. Роде, П. Юнгеров, Г. Кеес, С. Шейнман-Топштейн, М. Уэст, Гатри, В. Буркерт, П. Кингсли, М. Вольф, Е. Абдуллаев касаются этой проблемы в той или иной степени, однако в более широком контексте и без специального анализа. В отечественной науке специальных.

17 Festugiere J. Platon et L’Orient // Revue de Phlologie. 1947. S. 18.

18 Абдуллаев E.B. Идеи Платона между Элладой и Согднаной: очерки ранней истории платонизма на Среднем Востоке. С. 76.

19 Бивар А.Д. Х. Платон и митраизм // Вестник древней истории. — 1998. — № 2. — С. 3 — 17. исследований по данной теме нет. Правда, следует, отметить работу М. Вольф, посвященную онтологическим аспектам иранских влияний на раннюю греческую философию, ценную для нас, главным образом, вниманием к методологии проблемы греко-восточных философских влияний, а также монографию Абдуллаева Е. В. «Идеи Платона между Элладой и Согдианой: очерки истории платонизма на Среднем*Востоке», которая является единственной в отечественной науке работой, в которой тема «Платон и Восток» рассматривается наиболее подробно. Таким образом, проблема, составляющая предмет диссертационного исследования, оказывается в науке мало разработанной.

Методы исследования. Специфика проблемы восточного влияния на греческую культуру и религию, многозначность, семантическая и географическая расплывчатость составляющих ее понятий определили выбор комплексного методологического подхода. В диссертационном исследовании анализ проблемы влияния древневосточной мифо-религиозной традиции на учение Платона осуществляется с широким привлечением текстовых источников, дополнительных материалов в сфере религии, мифологии, исторической психологии, религиозного культа, археологии, этнографии и искусства. Для объяснения идейных, концептуальных или сюжетно-типологических параллелей в разнородных культурах использовались методы исторической герменевтики, религиозной и философской компаративистики, а также логического анализа. Эти же методы в рамках историко-философского подхода использовались для установления хронологических и географических границ культурно-религиозного взаимодействия. Учитывая ограниченность традиционных методологических подходов (парадигма заимствования и парадигма параллельности), лежащих в основе анализа инокультурного влияния на творческую мысль Платона, особую роль в исследовании играли специальные методы философской герменевтики. Важное методологическое значение в системе используемых методов имеет теория архетипов, позволяющая интерпретировать аналогичные мифо-религиозные идеи и образы в духовных традициях различных культур как экспликацию одних и тех же архетипов. Последнюю теорию дополняют методы герменевтики религии, расшифровывающие и? интерпретирующие религозно-символическое значение: идей-символов. Единство^ и взаимосогласованность этих методов обеспечивается общимгерменевтико-феноменологическим подходом, направленным на1 анализвсего круга источников. В, диссертации также использованы методы категориальногоструктурно-типологического, сравнительноисторического анализа, метод логико-исторической реконструкции, а также ряд общенаучных методов.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в-системном исследование феномена души и ее бессмертия в, контексте взаимодействия Древней Греции с цивилизациями Древнего Востока в/, религиозной сферев комплексном рассмотрении проблем религиозно-философских заимствований и этнической самоидентификации древних грековв определении основных условий и факторов межкультурного взаимовлияния Древней Греции и древневосточных цивилизаций в сфере религиозной мудростив установлении особой роли искусства как механизма передачи и интерпретации идей между различными религиозно-философскими системамив реконструкции архетипической модели посмертного существования души в древнегреческой духовной традиции и ее анализе в контексте индоевропейских и древневосточных эсхатологических представленийв определении реальной степени влияния восточных религиозных учений, раннегреческого рационализмамистериальных культов и орфико-пифагорейской традиции в формировании платоновской философской концепции бессмертия душив характеристике учения Платона о бессмертии души как синтеза5 философского рационализма и древней мифо-религиозной традиции.

Основные результаты отражены в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. Анализ исторических условий возникновения и развития древнегреческой цивилизации позволяет рассматривать ее неотъемлемой частью системы древнейших этнокультур, связанных общностью1 индоевропейского происхождения и близких ближневосточному культурному ареалу.

2. Существование и особенности формирования у древних греков специфического этнического самосознания есть основная причина, по которой различные элементы древневосточного мифо-религиозного комплекса, приникавшие в религиозную культуру Греции в ходе многочисленных контактов, подвергались глубокой трансформации и адаптации.

3. Учение Платона о бессмертии души представляет собой синтез греческого философского рационализма и мифо-религиозной традиции, связанной, с одной стороны, с религиозной культурой Древней Греции, с другой стороны — с ближневосточными и переднеазиатскими религиозными традициями.

4. Анализ соотношения взглядов Платона и древневосточной мифо-религиозной традиции в контексте имеющегося религиозно-культурного наследия не дает четких и определенных результатов, на основании которых возможно доказать факт прямого заимствования Платоном тех или иных идей, принадлежащих исключительно древневосточной религиозной традиции.

5. Многочисленные параллели в учении Платона о бессмертии души и древневосточной мифо-религиозной традиции могут свидетельствовать о косвенном влиянии на философа астрономических и астрологических представлений, числовой и буквенной мистики, экстатических культов, абсорбированных греческой культурой за многие века до Платона и связанных с его учением отношением комплиментарности.

6. Восприятие Платоном древневосточных — прежде всегопереднеазиатских — религиозных идей и образов происходило при посредничестве древнегреческих мистерий и культов, орфико-пифагорейской традиции путем их творческой переработки и адаптации для своего учения:

7. Обращение к восточной религиозной мудрости на: фоне использования традиционных мифо-религиозных представлений, и философского рационализма предпринималось Платоном для преодоления их познавательной ограниченности, стилистической ущербности и разрешения глубинных противоречий.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы для расширения теоретической базы методологии и анализа процессов религиозно-философского взаимодействия различных культур, в том числе античной и древневосточной. Изучение творчества Платона в контексте греко-восточных культурных, религиозных и интеллектуальных связей способствует более глубокому пониманию эволюции религиозно-метафизических идей в западноевропейской философии и роли Платона в этом процессе с точки зрения актуализации им предпонимания и медиации восточной религиозной мудрости. Результаты анализа основных факторов кросс-культурного взаимовлияния на античном примере культурной толерантности формируют новый подход к изучению современной проблемы межкультурного диалога.

Практическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты исследования могут быть использованы при чтении широкого спектра курсов и специальных курсов — по истории античной философии и платонизма, по истории духовной культуры Древнего Востока, по истории религий, а также по методологии компаративистских исследований. Настоящее исследование своей методологической основой, вносит посильный вклад в преодоление ограниченности традиционных парадигм, лежащих в основе проблемы анализа кросс-культурного взаимовлияния. Результаты, полученные в ходе' исследования, могут быть использованы для конкретизации картины религиозно-философских, культурных, и интеллектуальных аспектов, восточного влияния на творческую мысль Платона и"античную культуру в. целом.

Апробация работы. Идеи и выводы диссертации, по промежуточным итогам работы сообщены:

• на, ежегодной конференции молодых ученых «Бог. Человек. Мир» (2007 г.), проходившей в Русской Христианской Гуманитарной Академии, г. Санкт-Петербург;

• на XVI международной историко-философской конференции «Универсум платоновской мысли: Античный платонизм и восточная мудрость. Проблема взаимодействия интеллектуальных культур» (20 июня.

2008 г.), СПбГУ;

• на XVII историко-философской конференции «Универсум платоновской мысли: Платонизм в контексте античной культуры (историко-методологический аспект)» (19 июня 2009 г), РХГА;

• на занятиях VI Летней молодежной научной школы «Платонополис: философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований» (19.08.200 925.08.2009 г.) РХГА — СПбГУ;

• на XVI Международной' междисциплинарной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (секция «Фундаментальные проблемы философского знания», 30 октября.

2009 г.), РХГА;

• на Всероссийской научной конференции с международным участием «Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов» (21 октября 2009 г.), НовГУ им. Я. Мудрого, Великий Новгород-,.

• на XVIII конференции «Универсум Платоновской мысли» «Актуальность Платона: наследие Платона и современная философия* и культура» (23.06.2010г.), РХГА;

Содержание диссертации отражено в публикациях:

1. Поздняков С. Н. Человек в политической-философии* Платона и Аристотеля // Acta Eruditorum. РХГА., СПб., 2007. — С. 24 — 29- (0,4 п.л.);

2. Поздняков С. Н. Развитие представлений о душе и ее бессмертии в мифопоэтической мысли древних греков // Альманах современной^ науки и образования. Тамбов: Грамота, 2009. № 7 (26): Исторические науки, философские науки, искусствоведение, культурология, политические науки, юридические науки и методология их преподавания: в 2-ч ч. 4.1. С. 103−107,(1,6 пл.);

3. Поздняков С. Н. Платон и древнеиранская религиозная-традиция о бессмертии души: к проблеме кросс-культурного взаимовлияния // Философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских, исторических и филологических исследований. Материалы 6-й Летней молодежной научной школы «Платонополис». СПб., 2009. — С. 27−29, (0,6 п.л.);

4. Поздняков С. Н. Феномен рационализации души в раннегреческой философии // Credo-New: теоретический журнал, № 4(60). 2009. — G. 21 — 28, (0,5 п.л.);

5. Поздняков С. Н. Платон и кризис античного полиса IV в. до н.э. // Сборник статей Всероссийской научной конференции с международным участием «Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов», В. Новгород, 2009. — С. 192 — 195, (0,3 п.л.);

6. Поздняков С. Н. Ветхий завет и учение Платона о бессмертии души // Вестник Самарского Госуниверситета. Ml. 2010. — С. 11−17.(0,6 п.л.);

7. Поздняков С. Н. Платон и шумеро-вавилонские представления о бессмертии души: к проблеме межкультурного взаимовлияния // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2010. № 12: Исторические науки, философские науки, искусствоведение, культурология, политические науки, юридические науки и методология их преподавания: в 2-ч ч. 4.1. С. 103 — 107, (0,5 пл.);

8. Поздняков С. Н. Платон и Элевсинские мистерии // Credo New: теоретический журнал, № 3. 2010. — С.16 — 23.(0,5 пл.);

9. Поздняков С. Н. Платон и древнеегипетские представления о бессмертии души: к проблеме влияния//Вестник РХГА. № 4.2010. — С.46−56. (0.7 п.л.).

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем работы составляет 197 страниц, выполненных по стандарту машинописи.

Список литературы

включает 247 наименований, в т. ч. 64 на иностранных языках.

Заключение

.

Следуя поставленной цели, в нашем исследовании мы стремились показать уникальность. платоновского учения о бессмертии души и выявить, особенности развитияэтого учения на фоне культурного, взаимодействия. Древней Греции с древневосточными цивилизациями. Решая поставленные: задачи, был проведен анализ социокультурного фона взаимодействиямежду греческой^ и ближневосточной цивилизацияминачиная с периода формирования индоевропейской общности., В ходе указанного анализа были выявлены ближневосточные мотивы, индоевропейской культуры и зафиксированы их следы в древнегреческой, культуре, благодаря параллелизму многих греческих мифологем: с ближневосточной традицией.

Проведенная реконструкция архетипической модели посмертного существования души показала близость древнегреческой духовной традиции ближневосточной в системе общих индоевропейских представлений. Была воссоздана география межкультурных связей древней Греции и ближневосточных цивилизаций, исключающая независимое культурное развитие древнегреческой мифо-религиозной традиции. Особое положение Греции на стыке Европы и Азии, в доступной близости от главных культурных центров западной части древневосточного мира не могло не отразиться на развитии греческой цивилизации. Несмотря на общие генетические корни и историческую связь с Востоком, вряд ли будет правомерным расценивать греческую культуру «как боковой побег на мощном древе древневосточных цивилизаций». Греческая культура при всей ее восприимчивости к чужим влияниям никогда не растворялась в них без остатка, сохраняя и развивая свою индивидуальность и уникальный облик784. С этим явлением связана проблема этнокультурной самоидентификации древних греков, которая рассматривается в работе при?

784 Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии. СПб., 1998. С. 34. характеристике условий заимствования в религиозной сфере.

В исследовании были определены мифо-религиозные и лингвистические аспекты древневосточного влияния на древнегреческую культуру, и определено значение магико-религиозной традиции, Древнего Востока в системе межкультурного взаимовлияния древних цивилизаций. Зафиксированные в античной культуре следы магико-религиозной* традиции Востока предполагают довольно неопределенную степень влияния в этой сфере, поскольку выявить четкого внутрикультурного механизма передачи, переработки и усвоения соответствующих идей на основе существующих источников пока не удалось. Остается также открытым вопрос о степени влияния на греков шаманской культуры.

Было установлено особое значение искусства в процессе взаимодействия ближневосточных цивилизаций и Древней Греции. Одним из каналов передачи мифо-религиозных идей и образов могло быть именно изобразительное искусство, обходившее языковые барьеры, благодаря универсальности своего языка. Самые устойчивые и значительные религиозные идеи, имеющие восточное происхождение, могли быть восприняты и переданы грекам визуальным способом. Существовал особый механизм трансляции мифологических и религиозных образов через переосмысление изображений. Однако восточные образы и символы могут рассматриваться только лишь как некие катализаторы, стимулирующие и придающие ясную форму греческим устремлениям.

Комплексный методологический подход в рамках компаративистской методологии предпринятый для анализа типологических и доктринальных параллелей между древнеиранской, древнеегипетской, древнеиндийской, древнеиудейской и шумеро-вавилонской мифо-религозных традиций и учением Платона о бессмертии души позволяет констатировать наличие широкого спектра ближневосточных религиозных влияний на древнегреческий мифо-религиозный комплекс и культуру в целом, но не доказывает прямого заимствования Платоном соответствующих представлений. Системный анализ взглядов философа по вопросу бессмертия души обнаруживает творческую переработку и адаптацию Платоном для своей философии архетипических принципов, проникших в греческое этнокультурное самосознание в результате влияния как древневосточных цивилизаций, так и закрепившихся в нем со времен общего индоевропейского прошлого.

Историко-генетический подход к анализу развития концепции бессмертной души в мифопоэтической мысли древних греков и раннегреческой философии позволил установить особое значение древнегреческих мистерий и орфико-пифагорейской традиции для формирования платоновского учения о бессмертии души как синтеза древнегреческого философского рационализма и мифо-религиозных традиций. Особенно важно подчеркнуть связь указанных традиций с восточной культуройРечь идет о восточных истоках культа Диониса, особой посреднической роли Крита в становлении Элевсинских мистерий, египетском происхождении орфических мистерий, о близости их древнеиндийским религиозным представлениям, устойчивой традиции, указывающей на связь с Востоком пифагореизма. Вместе с тем, есть все основания полагать, что орфизм с его центральной концепцией метемпсихоза возникает непосредственно в результате трансформации самой греческой религии, выразившейся в усилении ее моральной составляющей и углублении нравственного сознания. Доказательства инородного характера пифагорейского метемпсихоза вряд ли можно считать исчерпывающими и убедительными. В учении Пифагора, конструируемом на основе достоверных и общепринятых в науке источниках, мы не можем найти следов какого-либо непосредственного заимствования восточных идей без искажения как пифагорейской философии, так и восточных учений. Учение пифагорейцев является, скорее всего, органическим созданием греческой мысли, законченным и цельным учением, которое не нуждается для своего объяснения в допущении каких-либо внешних влияний. Те аналогии, которые пифагорейство имеет с другими, учениями Востока, вполне объяснимы из внутренних оснований, помимо внешнего преемства.

Сходство учения Платона о бессмертии, души с отдельными^ течениями восточной мысли могут быть объяснены фактором-комплиментарности, подсознательным взаимовлечением друг к, другу, благодаря синхронности" развитияоткрытости и гибкости учений. С другой стороны, устный. характер учений, замкнутость традиций,.чувство этнорелигиозной исключительности значительно сужало каналы взаимовлияния. Типологическая близость отдельных сторон учений может быть объяснено не только единством мифологического и религиозно-философского сознания народов, но и общностью психотехнического происхождения, как это видно на примере учения о метемпсихозе. Носителями философского знания в индийской культурной традиции были исключительно члены монашеских сообществ, занимавшиеся, психотехникой и интересовавшиеся прежде всего природой сознанияи способами его трансформации785. Это обусловливало психологическую направленность индийской философии, предметом которой была психология. В Древней Греции учение о метемпсихозе развивалось в основном школами с мистико-созерцательной и мистериальной ориентацией, что также позволяет предположить психотехнические корни этого учения, а не вероятными восточными влияниями786. Коллективное бессознательное, открытое Юнгом, открывает доступ к знанию, вынесенного из диалога Бога и человека. Оно существует не только в культурной традиции, но и в самой душе человека. Отсюда должно быть понятно, почему Платон и древнеиндийская духовная традиция придавали такое большое значение самопознанию.

Обращение Платона к восточным образам и идеям было обусловлено.

785 Торчинов Е. А. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния сознания. СПб., 1998. С. 118.

786 Там же. С. 121. субъективным фактором медиативности, с целью снятия внутренних противоречий философского текста между абстрактным и возвышенным^ характером содержащихся в нем идей и неизбежным упрощением и.

787 заштампованностью того языка, на котором эти идеи выражаются. Обращение Платона к «восточным элементам» античной традиции^ объяснялось не только необходимостью снятия текстовых противоречий между смыслом и содержанием, но и потребностью разобраться во внутрикультурных противоречиях, например, между наукой и религией, знанием и мудростью. Мы согласны с Е. Абдуллаевым в том, что Восток для Платона был не только элементом интеллектуальной экзотики или приемом ориентализированного отстранения, но и образом, аналогичному по своей значимости миру идей: он исконен, неизменен, именно здесь можно почерпнуть подлинное знание, необходимое для саморепрезентации свой философии788.

Результаты диссертационного исследования сводятся к следующим положениям:

1. Исторические условия возникновения и развития древнегреческой цивилизации определяют ее как неотъемлемую часть системы взаимосвязанных этнокультур, близких ближневосточному культурному ареалу, о чем свидетельствует близость мифологических, религиозных и ритуальных мотивов, а также многочисленные лексические и культурно-исторические связи.

2. Контакты Древней Греции с древневосточными цивилизациями, следы которых можно обнаружить в различных сферах древнегреческой культуры, благоприятствовали формированию у греков специфического этнического самосознания, способствовавшему глубокой культурной трансформации и адаптации элементов древневосточного мифо-религиозного комплекса.

3. Установленная генезисная преемственность позволяет.

787 Абдуллаев Е. В. Идеи Платона между Элладой и Согдианой. С. 61.

788 Там же. С. 63. рассматривать учение Платона о бессмертии души как синтез двух направлений в процессе ее познания, имеющих свои истоки в философской традиции раннегреческого рационализма и древнейшей мифо-религиозной традиции, связанной с ближневосточнымии-переднеазиатскими религиозно-спекулятивнымитрадициями^ отношением комплиментарности.

4. Анализ соотношения, взглядов Платона и древневосточной мифо-религиозной традиции в их историко-культурном контексте не дает четких и определенных результатов, на основании" которых возможно доказать факт прямого заимствования Платоном тех или иных идей, принадлежащих исключительно древневосточной религиозной традиции.

5. Обнаруженные параллели в учении Платона о бессмертии души и древневосточной мифо-религиозной традиции свидетельствуют о косвенном влиянии отдельных элементов древневосточной культуры в виде астрологических представлений, числовой мистики, аскетических идей, экстатических культов, абсорбированных греческой культурой за многие века до Платона.

6. Особый статус в древнегреческой религиозной культуре орфико-пифагорейской традиции и культуры древнегреческих мистерий способствовал использованию Платоном их идей для выражения своих фундаментальных понятий о сущности души и включения в процесс ее познания метафизического измерения, характерного для мифо — и магико-религиозной традиции.

7. Обращение к восточной религиозной мудрости на фоне использования традиционных мифо-религиозных представлений и философского рационализма предпринималось Платоном для преодоления их познавательной ограниченности, стилистической ущербности, разрешения глубинных противоречий.