Владимир Иванович Герье и формирование науки всеобщей истории в России

В современной России понятие «всеобщая история» часто используется не только как синоним всемирной, но и упрощенно, как «история зарубежных стран». При этом в номенклатуре исторических специальностей по новым образовательным стандартам, в наметившейся волне переименований классических кафедр всеобщей истории проглядывает тенденция забвения глубинного смысла этого понятия, восходящего к традициям исторической науки середины XIX века. Л. Ранке писал, что «наука всеобщей истории отличается от специального исследования тем, что, изучая особенное, универсальная история никогда не забывает о целом, которым она занимается», не возвышается над локальной или национальной историей, а дает широту «горизонта исследования» и «конечной целью, все еще недостигнутой, остается постижение и написание истории человечества"1.

В мировой науке в условиях глобализации после десятилетий увлечения микроисторией наметился поворот к изучению «глобальной» или «универсальной истории, которая позволяет увидеть человечество во взаимосвязи его составляющих». Анализируя этот процесс, Л. П. Репина обращает внимание на то, что «современная идея глобальности резко раздвинула и наши исторические горизонты, вновь востребовав казалось бы давно устаревшую „всемирно-историческую точку зрения“, столь характерную для западных мыслителей эпохи Просвещение и для „золотого века“ российской науки всеобщей истории». Начало этого «золотого века» по праву связывается с деятельностью Т. Н. Грановского, который вкладывал в понятие «всеобщая история» не столько пространственные характеристики, 4 сколько гуманистическии принцип «развитие духа рода человеческого». А расцвет с не меньшим правом соотносится с появлением к рубежу XIX—XX вв. «русской исторической школы» всеобщей истории (Н.И. Кареев, П. Н. Виноградов, М. М. Ковалевский и др.). Процесс формирования науки.

1 Ranke L., von. The Role of the Particular and the General in the Study of Universal History (A Manuscript of the 1860s) // The Theory and Practice of History: Leopold von Ranke / Ed. by G.G. Iggers and K. von Moltke. IndianapolisN.Y., 1973. P. 58.

2 См.: Geyer B.Ch. World history in a Global Age // American Historical Review. 1995. Vol. 100. № 4. P. 1034−1060- Sachsenmaier D. World History as Ecumenical History? // Jornal of World History. 2007. Vol. 18. № 4. P. 465−490.

3 Репина Л. П. Идея всеобщей истории в России: от классики к неоклассике. М., 2009. С. 32.

4 Грановский Т. Н. Лекции по истории средневековья. М., 1987. С. 313. всеобщей истории в России «от Грановского» и «до Кареева», на первый взгляд, хорошо изучен в историографии. Однако созданный в работах советского периода перечень направлений, течений, имен описывает не процесс, а его дискретные составляющие и не содержит ответа на вопрос о процессах создания, трансляции и интерпретации научных знаний, способствовавших дальнейшей профессионализации исторической науки.

Формирование науки всеобщей истории в России было многоплановым системным процессом. На протяжении всего XIX века историческая наука приобретала черты «мегадисциплины и дисциплинарного семейства"1. Это определялось как социальной значимостью исторического знания в ту бурную эпоху, так и процессом становления профессиональной научной деятельности, институционализации истории и формирования её как учебной дисциплины. Именно в рамках развития университетского исторического образования происходило структурирование исторических дисциплин и формирование предмета всеобщей истории как составной части исторической «меганауки». В свою очередь, во второй половине XIX века в рамках науки всеобщей истории постепенно обосабливаются антиковеде-ние, медиевистика и, в последнюю очередь, история нового (новейшего) времени. Дифференциация вела к специализации не только в научных занятиях, но и в историческом образовании. Эти процессы в исторической науке XIX века были неразрывно связаны с внешними, социально-политическими факторами, формировавшими определенный «социальный заказ» на исторические исследования, и с внутренними (когнитивными) факторами развития исторической науки.

Однако даже самые сложные системные процессы в обществе имеют в основе антропологическую составляющую. Выявить особенности процесса формирования науки всеобщей истории в России можно сквозь призму изучения жизни и научно-педагогической деятельности Владимира Ивановича Герье (1837−1919), выдающегося педагога, учёного и общественного деятеля. Изучение его личности способствует пониманию закономерностей развития исторической науки в России и, одновременно, только выявив эти закономерности можно дать комплексную оценку наследия Герье, появление которой необходимо в условиях нарастания интереса к этому выдающемуся русскому историку. Отмечающаяся в современной.

1 Попова Т. Н. Историография в лицах, проблемах и дисциплинах: из истории Новороссийского университета. Одесса, 2007. С. 11. историографии антропологизация истории подразумевает особое внимание к «жизненным мирам» как системе значений и ценностей, изучению повседневных научных занятий, лаборатории учёного, деятельности по производству знания и воспроизводству научных практик1. Изучить этот процесс возможно только при анализе исторической концепции и связанной с ней проблематики и методики исследования у отдельных учёных. В научном наследии Герье хорошо прослеживается процесс усвоения им идей и приёмов исторической науки второй трети XIX века, появление новых концепций и создание базы для дальнейшего развития всеобщей истории в России. Уникальность его личности в том, что учёный является связующим звеном между его западноевропейскими учителями, русскими историками эпохи Грановского и поколением его, В. И. Герье, учеников, с именами которых связан расцвет науки всеобщей истории в России. Герье является одним из ведущих субъектов процесса формирования науки всеобщей истории в России, и выяснение его функций в этом процессе позволяет не только рассмотреть подробнее особенности развития науки, но и уточнить его место и роль в истории русской культуры. Это особое место Герье в межпоколенной преемственности исторического знания наглядно иллюстрирует концепцию М. Полани о «неявном искусстве научного исследования», которое передается только посредством личного примера, от учителя к ученику2.

В годы Советской власти сложился стереотип восприятия Герье как реакционера и защитника самодержавия, автора «идеологически вредных» произведений, что привело к замалчиванию и его научного наследия, и его разносторонней деятельности. Данный процесс, конечно, не был чем-то исключительным. «Интеллектуальная самоизоляция советской обществоведческой науки. от отечественного историко-философского наследия» привела к забвению многих имен выдающихся учёных. Однако переос.

1 См.: Александров Д. А. Историческая антропология науки в России // Вопросы истории естествознания и техники. 1994. № 4. С. 3−22- Корзун В. П. Образы исторической науки на рубеже Х1Х-ХХ веков: анализ отечественных историографических концепций. ЕкатеринбургОмск, 2000; Мамонтова М. А. Антропологические поиски современной отечественной историографии // Мир историка: историогр. сборник. Омск, 2005. Вып. 1. С. 6−21.

2 См.: Полани М. Личностное значение: на пути к посткритической философии. М&bdquo- 1985. С. 82−83.

3 См.: Мягков Г. П. Как соединить несоединимое: опыт «консервативного либерализма» В. И. Герье в новейшей историографии // Диалог со временем. 2004. № 12. С. 373−374. мысление «укоренившихся представлений и интерпретаций» места Герье в российской науке, произошло несколько позднее, чем это было сделано относительно его соратников и учеников. «Реабилитация» шла от левого фланга либерализма к его крайне правому, консервативному направлению, где в конце жизни оказался Герье.

Ныне его имя заняло достойное место в истории российской культуры. Наблюдающийся в современной историографии повышенный интерес к этому учёному реализует предвидение В. В. Розанова, который в 1916 году писал ему: «.я думаю, что, не найдя оценку у «детей» (российские «отцы и дети»), Вы её найдете у внуков"1. Действительно, поколение «детей», среди которых были и ученики профессора, не оценило объективно его наследие, которое, как следует из анализа историографии, в духе марксистко-ленинской идеологии трактовалось как «идеалистическое» и «реакционное». За долгие годы Советской власти В. И. Герье и его творчество так и не удостоились права стать предметом монографического исследования. За последнее же десятилетие свет увидели несколько монографий и два сборника статей, посвященных жизни и деятельности В. И. Герье, а также десятки статей в других изданиях. Ни одна работа Герье не была переиздана в советские годы, начиная же с 1997;го, на полках библиотек появились новые издания десяти трудов учёного.

Нельзя объяснить этот всплеск внимания к Герье только необходимостью заполнения образовавшейся в советской историографии лакуны. Ведь и в предшествующие годы имя Герье упоминалось в любом более или менее обширном историографическом очерке о русской историографии конца XIX — начала XX вв. Но в современной историографии существует насущная потребность слома сложившихся о Герье стереотипов, опиравшихся не на анализ его исторической концепции, а на критику его политических взглядов как члена октябристской партии. Сегодня Герье, говоря словами Т. Н. Поповой, требует к себе «реабилитационного» внимания3.

Другой важной причиной пробуждения интереса к Герье является знаковость его места в развитии русской историографии всеобщей исто.

1 Два неизвестных письма В. В. Розанова // Новый мир. 2009. № 8. С. 144.

2 См.: Мягков Г. П. Кто вы, профессор В. И. Герье? Наследие учёного в отечественной историографии // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье / под ред. Л. П. Репиной. М., 2008. С. 21−62.

3 Данное выражение, вполне применимое по отношению к Герье, Т. Н. Попова использовала, говоря об одном из его учеников — E.H. Щепкине. См.: Попова Т. Н. Указ. соч. С. 458. рии. Между вдохновляющими, в чем-то скорее программными работами Т. Н. Грановского и целым рядом оригинальных, основанных на архивных источниках исследований «русской исторической школы» стоит многолетняя, неутомимая преподавательская деятельность профессора Герье. Без верной оценки и понимания особой и уникальной роли этого учёного мы никогда не получим полной картины развития русской исторической науки.

Не менее значимой причиной переосмысления его наследия является смена парадигмального строя, которую переживает отечественная наука. Разработка современными учеными сюжетов, созвучных тематике работ В. И. Герье (история идей, средневекового католицизма, жанра исторического портрета и т. д.), сделала актуальным переиздание трудов учёного. Обращение в современных условиях реформирования высшей школы к подобному опыту XIX века, реабилитация российского консерватизма, новый взгляд на антиномию «революция — реформа», развитие общественных инициатив, в том числе в сфере благотворительности, изучение схоларной проблематики и, в частности «русской исторической школы», появление таких проектов, как «Человек второго плана», актуализирующих исследования не только великих личностей эпохи, — этот ряд фактов, объясняющих всплеск интереса к Герье, можно продолжить.

Таким образом, в современной историографии существует насущная необходимость выявления основных закономерностей формирования науки всеобщей истории в России и, одновременно, комплексного анализа жизни и научно-педагогической деятельности В. И. Герье. Обе поставленные проблемы могут быть решены интегрировано.

Степень изученности проблемы. Историография всеобщей истории в России развивалась в общем русле истории исторической науки, но всегда оставалась если не падчерицей, то младшей сестрой историографии отечественной истории. Первой по времени создания и единственной, посвященной конкретно отечественной историографии всеобщей истории, является работа В. П. Бузескула «Всеобщая история и её представители в России"1. По признанию автора, его намерение написать «очерк развития исторической науки преобразовалось в обзор того, что сделано в России в области всеобщей истории». Ученый так объясняет изменение своих планов: «Обыкновенно мы мало знаем и мало ценим труды наших, русских.

1 См.: Бузескул В. П. Всеобщая история и её представители в России в XIX и начале XX века. Л.Ч. 1. 1929. Ч. 2. 1931. учёныхмежду тем доля, которая внесена ими в общую научную сокровищницу в некоторых областях и по некоторым вопросам, весьма значительна, — гораздо больше, чем, может быть, кажется это на первый взгляд"1. Его исследование в большей степени, чем последующие историографические обзоры носило антропологический характер. Уникальность временного промежутка, в который создана эта книга, заключается в том, что Бузескул имел возможность, если не знать лично, то получать сведения об учёных «из первых рук», и, в то же время, эпоха марксистского монизма ещё только начиналась, что позволило автору избежать обязательной в последующие годы идеологической оценки русских учёных. Выстраивание изложения «по персоналиям» не дало возможности Бузескулу определить тенденции развития науки всеобщей истории в России. Однако эта книгаисточник уникальных сведений по отечественной историографии .

В те же годы появились и первые обзоры отечественной историографии по отдельным периодам. Среди них следует выделить работу Кареева «Историки французской революции», третий том которой был посвящен русским ученым. По глубине историографического анализа это, пожалуй, одна из лучших работ тех лет. Но сохранение структуры «по персоналиям» и сама ограниченность предмета (только история Французской революции) привели к отсутствию анализа общих тенденций развития науки всеобщей истории в России3. По тому же принципу построен и обзор отечественной историографии Новой истории, данный В. А, Бутенко4.

Последующие общие исследования строились уже по иному принципу. Долгие годы развитие науки всеобщей истории в России в целостной форме в основном представлялось в учебных пособиях. В сыгравших значительную роль в развитии историографии трудах О.Л. Вайнштейна5, используемая автором хронологически-страноведческая структура позволяла увидеть уровень развития отечественной медиевистики на фоне мировой историографии, однако «дробила» развитие российской историографии не.

1 Там же. Ч. 1.С. 1.

2 Об этом свидетельствует её недавнее переиздание. См.: Бузескул В. П. Всеобщая история и её представители в России в XIX и начале XX века. М., 2008.

3 См.: Кареев Н. И. Историни французской революции. Т. III. Изучение французской революции вне Франции. Д., 1925.

4 См.: Бутенко В. А. Наука новой истории в России // Анналы, 1922. № 2. С. 129−167.

5 См.: Вайнштейн О. Л. 1) Историография средних веков в связи с развитием исторической мысли от начала средних веков до наших дней. М.- Д., 1940; 2) Западноевропейская средневековая историография. М.- JL, 1964; 3) Очерки развития буржуазной философии и методологии истории в XIX—XX вв. JL, 1979. только по этапам, но и по целостности восприятия творчества того или иного учёного, труды которого, не относящиеся к медиевистике, в обзор не попадали. Ученым была прослежена общая линия развития отечественной историографии, но ведущим критерием, положенным в основу анализа историографического процесса, был идеологический принцип .Это характерно и для других историографических учебников советского времени, построенных по проблемно-хронологическому принципу1.

В целом, эти издания давали представление о тенденциях развития исторической науки, выявляли особенности изменения проблематики и методики исторического исследования, вовлечение новых источников и т. д. Однако анализ исторических концепций отдельных учёных зачастую подменялся краткой справкой об их трудах. Если характеристика узких специалистов могла быть относительно целостной, то для оценки учёных-энциклопедистов такая структура была нерациональной. В учебных пособиях такой подход можно признать в определённой степени необходимостью, то сохранение его в фундаментальном коллективном исследовании Л.

Очерки исторической науки в СССР" привело к фрагментарности изложения историографии всеобщей истории. Развитие единого проблемного поля науки выглядело как параллельное существование в реальности не изолированных разделов антиковедения, медиевистики и новистики. Вместо целостных характеристик отдельных учёных здесь складывалась мозаичная картина, например, Н. И. Кареева как антиковеда, как медиевиста, новиста и т. д. К тому же специфика развития отечественной историографии здесь привязывалась не столько к тенденциям развития исторической науки, сколько к этапам революционного движения. Однако данное издание явилось важным итогом изучения истории исторической науки в СССР, на которое ориентировались в последующем советские исследователи.

Помимо общих обзоров историографии всеобщей истории создан целый ряд исследований, посвящённых изучению историографии по конкретным проблемам исторической науки3. При этом мало уделялось вни.

1 См.: Гутнова Е. В. 1) Историография истории средних веков. Середина XIX в. -1917. М., 1974; 2) Историография истории средних веков. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1985; Историография новой и новейшей истории стран Европы и Америки. М., 1977; Историография античной истории: Учеб. пособие / под ред. В. И. Кузищина. М., 1980 и др.

2 См.: Очерки истории исторической науки в СССР / под ред. М. Н. Тихомирова, М. В. Нечкиной и др. М., 1960;1966. Т. 2−4.

3 См.: Вайнштейн О. Л. Изучение истории Франции средних веков и нового времени советскими историками // Франц. ежегодник. 1958. М., 1959; Вебер Б. Г. Образоваи мания монографическому исследованию научного наследия отдельных учёных, специалистов по всеобщей истории. «Удобной» с точки зрения марксистской идеологии представлялась фигура Т. Н. Грановского — первого учёного, специалиста по всеобщей истории, которому были посвящены отдельные монографии, работы и лекции которого переиздавались1. Этот интерес не угасает и в современной историографии2. Однако персоналии многих учёных, специалистов по всеобщей истории, долгие годы оставались «обезличенными». В то же время изучение взглядов на всеобщую историю В. И. Ленина, Н. Г. Чернышевского, А. И. Герцена, В. Г. Белинского, H.A. Добролюбова и др. находилось в центре внимания, несмотря на то, что эти мыслители не были профессиональными историками.

В этих условиях позитивную роль сыграли формирующиеся региональные историографические школы (томская, казанская). Несмотря на определённую идеологическую заданность на «критику буржуазной историографии», представители этих школ внесли весомый вклад в изучение отдельных тенденций развития отечественной историографии всеобщей истории3. ние русской либеральной традиции в историографии Великой французской революции // Франц. ежегодник. 1960. М., 1961; Гусев В. В. Некоторые аспекты изучения вопросов новой истории в русской дореволюционной историографии // Проблемы истории отеч. ист. науки. Воронеж, 1981; Далин В. М. Историки Франции XIX — XX веков. М., 1981; Косминский Е. А. Роль русских историков в разработке истории Англии // Ист. журнал.

1941. № 10−11- Лаптева Л. П. Русская историография гуситского движения. М., 1978; Молок А. История Франции нового времени в трудах русских историков // Ист. журнал.

1942. № 1−2- Шиловцева B.C. Проблема кризиса и падения Римской республики в русской историографии эпохи разложения феодально-крепостнических отношений и развития капитализма (2-я половина XVIII вв.): автореф. дис. .к.и.н. Харьков, 1970; Ца-мутали А. Н. Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX в. Л., 1977 и др.

1 См.: Лекции Т. Н. Грановского по истории средневековья: (Авторский конспект и записи слушателей) / предисл., подгот. текста и примеч. С.А. АсиновскойМ., 1961. 240 е.- Грановский Т. Н. Лекции по истории средневековья. М., 1987; Каменский З. А. Тимофей Николаевич Грановский. М., 1988; Левандовский A.A. 1) Т. Н. Грановский в русском общественном движении. М., 1989; 2) Время Грановского: у истоков формирования русской интеллигенции. М., 1990 и др.

Тимофей Николаевич Грановский: Идея всеобщей истории: статьи. Тексты / под ред. Л. П. Репиной. М., 2006.

3 См.: Константинова А. Д. 1) Жизнь и научная деятельность М. С. Куторги // Вопр. историогр. всеобщ, истории. Вып. И. Казань, 1967; 2) Общественно-политические и историко-философские взгляды М. С. Куторги // Там же. Вып. III. Казань, 1968. Вып. 3. С. 113−144- Могильницкий Б. Г. 1) Политические и методологические идеи русской буржуазной медиевистики сер. 70-х годов XIX — начала XX вв. // Тр. Том. гос. унта: Методол. и ист. вопр. ист. науки. Вып. 1. Томск, 1963; 2) Политические и методоло.

Важное значение для развития отечественной историографии всеобщей истории имело появление серии монографий Б.Г. Сафронова1, на характеристике которых мы остановимся ниже. Однако для большинства историографических исследований советской науки характерно отсутствие в это время «попыток специального анализа процесса развития исторической науки, творчества видных историков при помощи понятий, представляющих связующие звенья между творчеством отдельных учёных и общим развитием исторической науки в историографических публикациях"2.

В постсоветской России появились труды, в которых прослеживается общий процесс развития исторической науки в нашей стране, исследования об отдельных ее представителях но, как правило, большее внимание уделяо ется освещению историографии российской истории .

Таким образом, общей картины формирования науки всеобщей истории в России в историографии еще не создано, хотя отдельные вопросы и творчество некоторых ее представителей было исследовано достаточно глубоко. Данное высказывание нельзя отнести к В. И. Герье.

Многочисленность упоминаний имени Герье в историографических исследованиях, к сожалению, не соотносится с глубиной изучения его научного наследия. Чтобы наглядно показать это, необходимо охарактеризогические идеи русской либеральной медиевистики середины 70-х годов XIX — начала 900-х годов. Томск, 1969; Хмылев JI.H. Проблемы методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX — начала XX вв. М., 1978; Шофман A.C. 1) О некоторых исходных теоретико-методологических проблемах исторической науки // Критики буржуазных концепций всеобщей истории. Вып. IV. Казань, 1976; 2) Михаил Михайлович Хвостов. Казань, 1979 и др. Важную роль в развитии отечественной историографии и региональных школ сыграли издававшиеся периодически сборники «Методологические и историографические вопросы исторической науки» (Томск, 1966;2007. Вып. 1−28- отв. ред. А. И. Данилов (вып. 1−14), Б. Г. Могильницкий (вып. 15−28) — «Вопросы историографии всеобщей истории» (Казань, 1964;1971. Вып. I-Vнауч. ред. A.C. Шофман) — «Критика буржуазных концепций всеобщей истории» (Казань, 1972;1976. Вып. 1−4- науч. ред. A.C. Шофман).

1 Сафронов Б. Г. 1) Вопросы исторической теории в работах М. С. Корелина. М., 1984; 2) Историческое мировоззрение Р. Ю. Виппера и его время. М., 1976; 3) Н.И. Ка-реев о структуре исторического знания. М., 1995.

2 Мягков Г. П. Научное сообщество в исторической науке: опыт «русской исторической школы». Казань, 2000. С. 51.

3 См.: Синицын О. В. Неокантианская методология истории и развитие исторической мысли в России в конце XIX — начале. XX вв. Казань, 1998; Шаханов А. Н. Русская историческая наука второй половины XIX — начала XX века. М., 2003; Погодин С. Н. Русская школа историков: Н. И. Кареев, И. В. Лучицкий, М. М. Ковалевский. СПб., 1997; Очерки истории отечественной исторической науки XX века / под ред. В. П. Корзун. Омск, 2005 и др. вать основные этапы «герьеведения». Термин «герьеведение» впервые был озвучен в одной из речей некогда студента, учившегося у Герье, а в 20-е годы XX века — ниспровергателя буржуазных историков академика М. Н. Покровского. Он применил его в уничижительном значении совокупности научных и преподавательских методов, которая «с исторической наукой ничего общего не имеет», с чем необходимо порвать историкам-марксистам1. В 2007 году на научной конференции, посвященной 170-летию со дня рождения Герье, этот термин уважительно прозвучал в значении совокупности исследований о его жизни и творчестве. Сейчас термин «герьеведение» может быть раскавычен, т.к. занял своё место в отечественной историографии. Наиболее полные исследования, посвященные анализу историографии вопроса, в которых подробно рассматриваются все важнейшие труды о л.

В.И. Герье, принадлежат Г. П. Мягкову. После его работ любой обзор герьеведения вольно или невольно будет либо согласным повтором, либо дискуссионным диалогом с ученым. Избрав компромиссный путь, мы предлагаем свой вариант периодизации герьеведения с краткой характеристикой его этапов, сосредоточившись на тех неизученных проблемах, которые стоят перед современными исследователями творчества Герье.

Первый этап герьеведения начинается в 1862 году, когда появились первые отклики в печати на магистерскую диссертацию историка. Обозначив его как этап прижизненной историографии Герье, мы завершаем его 1919 годом. Комплекс литературы этого периода можно условно разделить на четыре группы: рецензии и отклики на работы Герьезаметки о юбилеях и других значимых событиях в жизни профессораисториографические обзоры по отдельным проблемам, изучавшимся Герьебиографические очерки справочного характера в словарях, справочниках и энциклопедиях.

Наиболее многочисленной группой литературы первого этапа герьеведения являются рецензии на отдельные произведения учёного. Данному виду научной литературы при всех его позитивных чертах присущи сиюминутность, стремление к актуализации проблемысубъективизм, определяемый личностью рецензента. Зачастую в рецензиях наряду с оценкой.

1 Покровский М. Н. Институт истории и задачи историков-марксистов // Историк-марксист. 1929. Т. 19. С. 4.

2 См.: Мягков Г. П. 1) В. И. Герье и его наследие в отечественной историографии: историко-научные и идейные интерпретации // Мир историка: Владимир Иванович Герье. М., 2007. С. 82−91- 2) Кто Вы, профессор В. И. Герье? Наследие учёного в отечественной историографии // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье. М., 2008. С. 21−62. произведения с позиций уровня тогдашней науки отражалась борьба течений в отечественной историографии и политические разногласия среди российской интеллигенции. Само появление рецензии на ту или иную книгу часто определялось не столько её научной значимостью, сколько актуальностью и политизированностью поднятых в ней проблем. В сравнении с трудами других современников, работы Герье лишь изредка вызывали поток рецензий в прессе, что можно объяснить тем, что рецензируются обычно монографии, а не статьи, составлявшие большую часть работ Герье в 70−90 гг. XIX века.

Рецензии на первую монографию Герье «Борьба за польский престол в 1733 году» были благожелательны и оценивали её как «капитальное учёное сочинение"1. Учитывая, что книга Герье была первой в мировой историографии монографией о событиях в Польше в 1733 году и первым специальным исследованием русского учёного о польской истории XVIII века, отголоски на книгу в исторических журналах были слабыми. Появись эта книга годом позже, после польского восстания 1863 г., резонанс был бы, несомненно, большим.

Иной прием встретила книга «Очерк развития исторической науки», воспроизводившая первый лекционный курс Герье, прочитанный в 1865 году. Н. К. Михайловский в «Книжном вестнике» и Г. З. Елисеев в «Современнике» дружно обрушились на начинающего преподавателя за его кри2 тику позитивизма. Они полемически обвиняли Герье в искажении и непонимании идей Бокля. Рецензенты не смогли оценить достоинства этого одного из первых в русской историографии очерка развития историко-философских учений, сосредоточившись лишь на одном фрагменте книги и, обвиняя автора в критике позитивизма, не увидели в анализе учения О. Конта то положительное, что выделил Герье у французского мыслителя.

Еще более политизировано выглядели рецензии на книгу «Русский дилетантизм и общинное землевладение. Разбор книги А. Васильчикова.

1 См.: Бестужев-Рюмин К. Н. Польша в 1733 г. // Отеч. зап. 1862. Т. 143. № 7. Отд. 3. С. 81−113- Устрялов Н. Г. Разбор сочинения В. И. Герье: «Борьба за польский престол в 1733 г.». М., 1862 // Отчет о шестом присуждении наград гр. Уварова. СПб., 1863. С. 20−24.

2 Книжный вестник на 1866 г. № 3 (февраль). С. 58−59- Современник. 1866. Т. 113. № 3. Отд. 2. С. 57−66.

Землевладение и земледелие" «, написанную совместно В. И. Герье и Б. Н. Чичериным в 1878 году1.

Если на эту «случайную» в научном наследии Герье, но актуальную тогда книгу последовали десятки откликов в прессе, то на монументальную, не потерявшую и сейчас научной значимости монографию «Лейбниц и его век» (1868) появилась одна небольшая рецензия в университетском журнале, представлявшая простой пересказ содержания книги2.

В зарубежной историографии наиболее известна монография Герье «L'abbe de Mably», изданная на французском языке в Париже в 1886 году. Во французской прессе появилось две похвальные рецензии на книгу3. Монография Герье оказала воздействие на последующие исследования зарубежных ученых о Мабли4.

Пример политизированных рецензий представляют отклики на многочисленные политические брошюры Герье5, появившиеся в годы первой русской революции. Содержание этих рецензий напрямую определяется политическими взглядами их авторов и политической ориентацией издания, в котором они появились6. Так, П. Новгородцев и К. Арсентьев считают произведения Герье о работе Государственной Думы пристрастными. По мнению Новгородцева, книга Герье о I Государственной Думе имеет.

1 См.: Михайловский Н. К. Письма учёным людям // Отеч. зап. 1878. № 7- Головачев А. Учёное невежество // Слово. 1878. № 7, 8- Ковалевский ММ. Ответ проф. Б.Н. ЧичеринуГоловачёв А. А. Учёное невежество // Слово. 1878. № 7. С.70−86- № 8. С. 87 126- Ковалевский М. М. Ответ проф. Б. Н. Чичерину // Критич.обозрение. 1878. № 4. С. 32−33- Михайловский Н. К. Полн.собр.соч. Т.4. 4-е изд. СПб., 1909. С. 598−620- Рец.: Рус. вестник, 1878. Июнь. С. 873−884- Голос. 1878. № 6- Неделя. 1878. № 5- Новое время. 1878. № 845. Подробнее о ходе полемики см.: Мягков Г. П. Кто Вы, профессор В. И. Герье? С. 24−29. у.

См.: Моск. универс. известия. 1868. № 3. С. 264−266.

3 Monoi G. Bulletin historique // Revule historique. Paraissant tous les deux mais. T. 32. Septembre-Decembre. Paris, 1886. P. 112−129- [Ch.J] Guerrier. Mably//Revue ctitique d’histore et de literature. T. 25. Paris, 1888. P. 313−317.

4 См.: Teyssendier de La Serve, P. Mably et les Physiocrates, Politieres, Societe francaise dimprimerie et de Librairie. Poitiers, 1911. 163 p.- See H. La doctrine politigue et sociale de Mably // AHRF. 1924. P. 135−148- Олар A. Политическая история Французской революции. 1789−1804 гг. 3-е изд. Пг., 1918. С. 8.

5 См.: Герье В. И. 1) Первая русская Государственная Дума. Политические воззрения и тактика её членов. М., 1906; 2) Чего же хочет конституционно-демократическая партия от Союза 17 октября? М., 1906; 3) О программе партии «Народной свободы». М., 1906; 4) О конституции и парламентаризме в России. М., 1906; 5) Первые шаги бывшей Государственной Думы. М., 1907; 6) Вторая Государственная Дума. М., 1907.

6 См.: Новгородцев П. Проф. В. И. Герье о первой Государственной думе // Рус. мысль. 1907. Кн. 1. Отд. 2. С. 19−25- [Арсеньев К.К.] Вторая Государственная дума и её небеспристрастный обвинитель // Вестн. Европы. 1908. № 1. С. 350−352 и др. партийный характер". Однако обвинения автора в излишней политизированности после 1917 года были оппонентами сняты1.

Эта политическая пристрастность отражается и в рецензиях на крупные монографии, которые Герье начинает издавать в начале XX века по истории французской революции. Рецензии на книгу Герье «Идея народовластия и Французская революция 1789 года» были в целом благожелательными, отдающими дань многолетним занятиям Герье данной проблемой. Однако E.H. Трубецкой справедливо указывает на то, что эта книга — не систематическое исследование, а сборник статей Герье 70−80-х гг., не учитывающая достижения новейшей литературы по истории революции. Но он признает за этой книгой «право на почетное место в русской исторической литературе», её научные качества, поучительность и занимательность «для всякого образованного читателя, который умеет и хочет понимать уроки истории"3.

Следующая книга Герье о Французской революции вышла уже после событий 1905;1907 гг. и отражала явную эволюцию взглядов ученого, который увидел аналогии в двух революциях и снял критические замечания в адрес Тэна, присутствовавшие в его ранних статьях4. Мнения рецензентов книги разделились. Рецензия, опубликованная в «Русском богатстве», обвиняла Герье в том, что историк, некогда оказывавший «несомненную услугу русскому обществу» своими критическими статьями об И. Тэне, теперь фактически, солидарен-со^взглядами критика французской революции. П. В. Безобразов, напротив, считал, что книга Герье «читается с большим интересом, в особенности потому, что имеет много точек соприкосновения с русской действительностью», и оценивал ее позитивно5.

Наибольшее число рецензий появилось на монографии Герье из цикла «Зодчие и подвижники Божьего царства». Среди этих рецензий особо выделяется отзыв H.H. Глубоковскош на книгу «Августин Блаженный». Занимающий около 40 страниц текста, он поражает тщательным, практиче.

1 См.: Маклаков В. А. Отрывки из воспоминаний // Московский университет. 1755−1930 гг. Париж, 1930. С. 299- Кизеветтер A.A. На рубеже двух столетий. С. 57- Милюков П. Н. Воспоминания. Т. I. С. 369.

2 П.К. [Котляревский H.A.] // Ист. вестник. 1904. Апрель. С. 343−345- Трубецкой Е. Новое введение в историю революции 1789 года // Научн. слово. 1904. Кн. 8. С. 39−55.

3 Трубецкой Е. Новое введение. С. 54−55.

4 Герье В. И. Французская революция 1789−95 гг. в освещении И. Тэна. СПб.,.

1911.

5 См.: П.Б. [Безобразов П.В.] // Ист. вестник. 1911. Май. С. 669−670- [Рец.] // Русское богатство. 1911. № 6. Отд. 2. С. 152−153. ски постраничным анализом книги и её достаточно противоречивой оценкой. Рецензия была заказана Глубоковскому в связи с выдвижением книги Герье на Ахматовскую премию1.

В сравнении с рецензиями более объективный и взвешенный анализ научного наследия Герье представлен в историографических обзорах по конкретным проблемам исторической науки.

Здесь подлинным зачинателем герьеведения предстает Н. И. Кареев. В своих историографических статьях и рецензиях, написанных в разные годы, Кареев характеризует отдельные труды своего учителя по истории XVIII века, дает обобщенную оценку его исторической концепции, опредеу ляет место Герье в отечественной историографии. Он составил первую библиографию трудов Герье3. Кареев явился и первым биографом ученого, написав статью о нем для «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Эфрона. Здесь была дана взвешенная, объективная оценка Герье как ученого, преподавателя и общественного деятеля4. Для нового издания статью переделал И. М. Гревс, взяв за основу текст Кареева, но акценты в оценке роли Герье для становления университетского образования были смещены путем сокращения перечня заслуг профессора5. И это неслучайно, ведь в 1913 году прекративший преподавательскую деятельность, занявшийся политикой Герье уже позиционировался либеральной профессурой как консерватор и монархист. Еще жестче критикует ученого за идеализм,^неумение дать историческим явлениям^"социологический анализ" и материалистическое обоснование А. К. Дживелешв, некогда учившийся у Герье. Он акцентирует внимание на том, что Герье разошелся «с большинством его прогрессивных единомышленников», боролся с парламентаризмом и отстаивал аграрную политику Столыпина6.

1 См.: Глубоковский H.H. Отзыв о сочинении В. И. Герье «Блаженный Августин» // Сборник отчетов о премиях и наградах за 1910 г. СПб., 1912. С. 27, 64. Подробный анализ рецензии см.: Мягков Г. П. Кто Вы, профессор В. И. Герье? С. 39.

2 См.: Кареев Н. И. 1) Падение Польши в исторической литературе. СПб., 1888- 2) Работы русских ученых по истории французской революции // Изв. Санкт-Петерб. политехи. ин-та. 1904. Т. 1. Вып. 1−4- 3) Эпоха французской революции в трудах русских ученых за 10 лет // Ист. обозрение. 1912. Т. 17.

3 См.: Историческое обозрение. 1892. Т. 4. С. 296−302.

4 Кареев Н. И. Герье Владимир Иванович. Энцикл. словарь. СПб.: Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А., 1893. Т. 16. С. 574.

5 [Гревс И.М.] Герье Владимир Иванович // Новый энцикл. словарь. СПб., [1913]. Т. 13. С. 346−347.

6 Дж[ивелегов] А. Герье Владимир Иванович // Энцикл. словарь рус. библиогр. ин-та Гранат. М., 1912. Т. 14. С. 421−423.

Эволюция оценок деятельности Герье напрямую определялась его позицией, занятой в годы Первой русской революции, и последующей безусловной поддержкой профессором политики властей. Кадетско-октябри-стские противоречия (большинство учеников Герье стали членами кадетской партии) проявились в отношениях со старым профессором не только на личном уровне, но и в оценках его деятельности.

Заметки в печати о юбилеях Герье также демонстрируют происходившую эволюцию оценок его деятельности. Как свидетельствуют отчеты о юбилейных торжествах, наиболее тепло и широко отмечалось 30-летие его ученой деятельности в январе 1892 года1. Даже учитывая комплиментарный характер юбилейных речей, нельзя не отметить искренности и теплоты в приводимых текстах поздравлений, того, что на юбилее присутствовали все ведущие ученые университета2.

В 1898 году состоялось празднование 40-летия научной и педагогической деятельности В. И. Герье, широко освещавшееся в печати. Основным организатором юбилея стал П. Г. Виноградов (другие, близкие Герье, ученики М. С. Корелин и Н. И. Кареев были больны). П. Г. Виноградов в своей речи дал всестороннюю оценку педагогической деятельности профессораего лекциям, семинарам, работе с учениками. В. О. Ключевский остановился на «чувстве гражданского долга» юбиляра, на его общественной деятельности. С. А. Муромцев отметил, что русские университеты нашли в лице Герье «горячего защитника» университетского дела и «корпоративного устройства профессорской коллегий"3.

По-иному прошли торжества в июле 1909 г. по поводу 50-летия ученой и государственной деятельности Герье. Они носили строго официальный характер. Апофеозом празднования стало зачитывание «высочайшего рескрипта» и награждение профессора орденом Св. Анны первой степени4. В 1913 году исполнилось 50 лет «профессорской службы в Московском университете В.И. Герье», в связи с чем ему было присвоено звание почет.

1 В 1862 году была защищена магистерская диссертация В. И. Герье.

2 См.: 30-летие ученой деятельности проф. В. И. Герье // Ист. обозрение. 1892. Т. 4. С. 296−302.

3 См.: Внутреннее обозрение. Юбилей В. И. Герье. Высшие женские курсы // Русская мысль. 1898. № 12. С. 189−190- Сороколетие литературной деятельности В. И. Герье // Вестник Европы. 1898. № 12. С. 859−861- Юбилей проф. Герье // Русская школа. 1898. № 12. С. 313−317- Русские ведомости. 1898. № 269- Юбилей В. И. Герье // Мир Божий. 1899. № 1.С. 25−26.

4 Герье Владимир Иванович. Его юбилей // Исторический вестник. 1909. № 2. С. 847−849. ного члена Императорского Московского университета. Но на юбилей демонстративно не пришли некоторые ученые. В постановлении историко-филологического факультета, составленном А. И. Соболевским, были подведены своеобразные итоги его научно-педагогической деятельности1.

Уже на первом, «прижизненном», этапе герьеведения обозначились следующие общие тенденции: безусловное признание заслуг профессора в университетском образовании (введение семинаров, воспитание плеяды учеников), его роль в развитии высшего женского образования, высокая оценка его деятельности в подготовке научно-преподавательских кадров. В то же время в начале XX в. постепенно происходила эволюция оценок значимости научных трудов историка, выявилось неоднозначное отношение к его политической деятельности в последние годы жизни, наложившее отпечаток и на оценку его поздних трудов.

Смерть Герье в 1919 году пришлась на тяжелое время. Негативное значение для последующей оценки его творчества сыграл тот факт, что, несмотря на имевшиеся планы, не были изданы сборник трудов или собрание сочинений Герье, что делало доступными для широкой публики лишь его поздние, отнюдь не лучшие, монографии.

20-е годы XX века можно назвать вторым, переходным, этапом в развитии герьеведения. Тогда, с одной стороны, были созданы учениками и сподвижниками Герье первые историографические обзоры его деятельности и научного наследия,-к^которым неизменно обращается каждый герьевед. С другой стороны, именно в эти годы формировался марксистский идеологизированный подход к оценке творчества всех «буржуазных» ученых.

Начало этому этапу было положено некрологами. Даже учитывая специфический характер этого вида литературы, нельзя не отметить, что именно здесь можно встретить первые полные биографические сведения и первую оценку всей деятельности Герье. Однако в силу особенностей постреволюционного времени в 1919 году появился, не считая кратких сообщений в газетах, только один некролог. Второе произведение, близкое к данному жанру, было опубликовано только в 1922 году. Статья Н. И. Карее-ва «Памяти двух историков» — не столько некролог, сколько воспоминание.

1 См.: Постановление историко-филологического факультета Московского Императорского Университета в Совет Университета о возведении заслуженного профессора.

B.И. Герье в звание почетного члена ИМУ // История идей и воспитание историей.

C. 257−258.

2 Соболевский А. И. В. И. Герье. Некролог // Изв. Рос. акад. наук. 1919. № 12−15. С. 569−570. об учителе, написанное первым исследователем его творчества1. Сокращенный и овеянный личными переживаниями некролог Кареев опубликовал в журнале «Голос минувшего"2.

К сожалению, историко-филологический факультет Московского университета не организовал в 1919 году мемориальных мероприятий, однако, в 1921, возможно, состоялось заседание памяти В. И. Герье. В архиве А. Н. Савина сохранился рукописный черновик его речи «Герье, В. И. Основы миросозерцания^ Исторические взгляды"3, который по специфике изложения также может быть отнесен к некрологам. По мнению автора, в отличие от Грановского Герье «не стремился сделать историю точной наукой», но «духовная сущность исторического процесса в понимании В.И., верного в данном случае духу гегелизма, имела рационалистическую окраску» (5 об). Савин полагал ошибочным считать Герье консерватором: хотя он «был чужд в политике всяк [ого] радикализм[а] и революционизм[а]», но до последних лет «донес теплую и непоколебимую веру в теорию прогресса» (л. 6).

К 20-м годам XX в. относятся первые историографические очерки о В. И. Герье. Общая оценка научного наследия Герье появилась в работе В. П. Бузескула, который дал характеристику его основным трудам по всем разделам всеобщей истории. Такой широты охвата разностороннего наследия ученого не было в отечественной историографии вплоть до 80-х годов XX века4. При этом, дабы избежать идеологических оценок, Бузескул старательно избегает характеристики общественной и политической деятельности Герье, его политической позиции после 1905 года, ибо, по его словам, об этом «здесь говорить не место». Бузескул заканчивает свой очерк следующими словами: «В. И. Герье — первый по времени специалист в России по новой истории. Он первый у нас положил начало серьезному, научному изучению истории старого порядка во Франции и революции. Он — родоначальник «русской школы» в этой области. Можно, пожалуй, говорить и вообще о «школе Герье», но условно, не в смысле одного общего, определен.

1 Кареев Н. И. Памяти двух историков // Анналы. 1922. № 1. С. 156−165.

2 Кареев Н. И. Памяти ушедших: В. И. Герье // Голос минувшего. 1922. № 2. С. 220−223.

3 Савин А. Н. Герье, В.И. <Основы миросозерцания>. Исторические взгляды [речь на заседании памяти Герье, В.И. (1921?)] // НИОР РГБ. Ф. 263. К. 30. Ед. хр. 24. 16 л. Учитывая, что эта рукопись не опубликована, приведем данные Савиным характеристики взглядов В. И. Герье. Ссылки на листы рукописи даны в тексте в круглых скобках.

4 См.: Бузескул В. П. Всеобщая история и её представители в России в XIX и начале XX века. Л., 1929. Ч. I. С. 137−153. ного направления, ибо из этой школы вышли, не говоря уже о других, и Н. И. Кареев, и П. Г. Виноградов, и Р. Ю. Виппер, и М. С. Корелин, между которыми мало общего в направлении, а в том смысле, что Герье, несмотря на видимую холодность и сухость, привлекал к научному изучению новой истории, и в смысле методологическом, — что Герье приучал к обращению к источникам и учил приемам пользования ими"1. Можно с полным основанием утверждать, что данный историографический очерк оказал большое воздействие на всех ученых, в последующем занимавшихся изучением творчества Герье. Общие оценки тех или иных работ, отдельные факты и даже перечень трудов Герье, анализируемых историографами, берут свое начало у Бузескула. Это придает особую значимость данному классическому труду, однако необходимо отметить, что современная парадигма исторической науки ставит новые задачи перед исследователями наследия Герье. Особо следует обратить внимание на то, что в науке практически не анализируются работы Герье, не упомянутые в очерке Бузескула. Таким образом, из более чем 160 исследований ученого в историографический оборот введены менее 50 трудов Герье.

Другим классиком герьеведения является ученик В. И. Герье известный ученый Н. И. Кареев, посвятивший анализу работ своего учителя несколько статей2. Его первые оценки отдельных трудов учителя появились раньше, чем труд Бузескула, но в них затрагивались лишь некоторые стороны научной деятельности Герье. Так, Кареев дал взвешенную оценку его вклада в изучение Великой Французской революции, считал его «первым по времени, кто у нас начал серьезно заниматься французской революцией». Он выделяет три проблемных блока в работах Герье: политическая история революции, изучение революционных идей и историография французской революции. Особо Кареев отмечает заслугу Герье в «деле изучения аббата Мабли, как политического писателя», считая, что «работа Герье возвратила аб. Мабли то место, которое по всему праву тот занимал в.

1 Там же. С. 153.

2 См.: Кареев Н. И. 1) Работы русских ученых по истории французской революции // Известия С.-Петербургского Политехнического института. 1904. Т. I. Вып. 1−4. С. 41−74, 155−202- 2) Эпоха Французской революции в трудах русских ученых за последние десять лет (1902;1911) // Историческое обозрение. 1912. Т. 17. С. 12−126- 3) Герье Владимир Иванович // Энцикл. словарь. СПб.: Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. 1893. Т. 16. С. 574- 4) Памяти двух историков // Анналы. 1922. № 1. С. 156−165- 5) Историки Французской революции вне Франции. Л., 1925. Т. 3. С. 150−161- 6) Франция. Историография // Энцикл. словарь рус. библиогр. Ин-та Гранат. М., 1927. Т. 45. Ч. I. С. 379−418 и др.

3 Кареев Н. И. Изучение французской революции вне Франции. JL, 1925. С. 150. истории революции еще во мнении современников, мало в данном случае принимавшимся в расчет историками XIX века". Второй значимой работой Герье о революции Кареев считал его исследование о наказах 1789 года, где тот «применил к изучению наказов, так сказать, статистический метод"1. Отмечая «интересные статьи» о Тэне, Кареев критически относится к последней монографии Герье «Французская революции 1789−1795 гг. в освещении И. Тэна», считая, что «как человек, обнаруживший большую начитанность в источниках и в литературе, Герье мог бы дать русским читателям совершенно самостоятельную историю французской революции, а не «в освещении» только Тэна"2. Значение деятельности Герье он видел в том, что под его руководством стали заниматься французской революцией сам Кареев, а также П. Н. Ардашев. Он отмечает воздействие Герье на Р. Ю. Виппера, И. И. Иванова, М. М. Хвостова и А.Н. Савина3.

Кареева, несомненно, можно считать самым осведомленным ученым во всем, что касается фактов научно-педагогической биографии Герье. Как крупный специалист по истории Великой французской революции он дал профессиональную оценку вкладу своего учителя в разработку данного вопроса. Однако наряду с этим Кареев, пожалуй, был и наиболее субъективным исследователем Герье. Его риторический вопрос «Была ли школа Герье?», несмотря на последующие ниже по тексту оговорки («но была школа в другом смысле.» и т. д.)4 поставил под сомнение ту сторону деятельности ученого, значимость которой, на наш взгляд, была несомненной. Эта фраза неизменно цитировалась во всех работах о Герье и, возможно, вопреки истинным намерениям Кареева повлияла на то, что в советской историографии сложилось крайне противоречивое, а иногда и негативное отношение к самому факту существования этой научной школы. Другие современники в существовании школы Герье не сомневались.

Богатый материал, собранный Кареевым, Бутенко и Бузескулом, их оценки деятельности Герье на долгие годы стали тем источником, из которого черпали сведения все ученые, так или иначе изучавшие наследие рус.

1 Там же. С. 154.

2 Там же. С. 159.

3 Там же. С. 161.

4 Кареев Н. И. Памяти двух историков // Анналы. 1922. № 1. С. 156−157. ского историка. Скрытое цитирование этих основателей герьеведения встречается даже в современных исследованиях1.

Однако 20-е годы XX века стали тем этапом, когда главным мерилом оценки деятельности и научного наследия любого ученого являлись его политические взгляды, отношение к марксизму и революционному движению в России. Это отразилось уже на первой биографической статье о Ге-рье в «Большой советской энциклопедии». С одной стороны, здесь признавался вклад ученого в развитие отечественной историографии, перечислялись его основные труды, но акцент был сделан на политические позиции так, что даже в его преподавательской деятельности основным оказывалась его борьба «с распространением марксизма среди студенчества» .

Третий этап (1930;е — 1950;е гг.) можно было бы назвать этапом умолчания. Однако не упоминать о Герье, учитывая его ведущую роль во многих процессах развития российской науки и образования было невозможно. О Герье приходилось писать и при освещении отечественной историографии Великой французской революции, и в обзоре историографии средних веков, и при создании истории отечественной науки и образования, и в истории Московского университета, и при освещении взглядов известных ученых, бывших его учениками3.

На этом этапе складывается общая официальная оценка жизни и деятельности Герье, которая в значительной степени описалась лишь нагана— лиз его позднейших^монографий и ешТюнсервативно-охранительную дея-1сльпииь, а парши октябристов и Государственном совете после 1905 года. При этом умалялась значимость его ранних работ, его просветительская и.

1 Ср.: Бузескул В. П. Указ. соч. С. 141−142- Погодин С. Н. В. И. Герье в исторической литературе // Фигуры истории, или «общие места» историографии. СПб., 2005.

2 Фортунатов А. Герье, Владимир Иванович // БСЭ. М., 1929. Т. 16. С. 504−505.

3 См.: Алпатов М. А. П. Г. Виноградов как историк Французской буржуазной революции конца XVIII в. // Франц. ежегодник. 1958. С. 560−574- Вайнштейн О. Л. Историография средних веков.- Дмитриев С. С. Историческая наука в Московском университете в 60−90-е гг. XIX в. // Вестн. Моск. ун-та. 1954. № 7. С. 95−116- История Московского университета. 1755−1917. Т. 1. М., 1955; Косминский Е. А. Столетие преподавания истории средних веков в Московском университете // Историк-марксист. 1940. Кн. 7(83). С. 101−105- Милицина Т. В. Историография Французской революции XVIII века // Французская буржуазная революция. 1789−1794. М., 1941. С. 714- Молок А. История Франции нового времени в трудах русских историков // Ист. журн. 1942. № 1−2. С. 49−62- Фролова И. И. Значение исследований Н. И. Кареева для разработки истории французского крестьянства в эпоху феодализма // Средние века. 1955. Вып. 7. С. 315 334- Цетлин Л. С. Из истории научной жизни в России (Наука и ученые в Моск. ун-те во второй половине XIX века). М., 1958 и др.

С. 258−259. общественная деятельность рассматривалась сквозь призму общей негативной оценки российского либерализма. Подчеркивался идеализм и геге-лианство Герье, его критика позитивизма и марксизма. Констатация «реакционности» его взглядов и политической деятельности была обязательной составляющей его характеристики. В селекционном отборе «наших» и «ненаших» ученых марксистские идеологи отсекали Герье от его учителей (Т.Н. Грановский, П.Н. Кудрявцев) и его учеников, всячески подчеркивая различие в их взглядах, ставя под сомнение существование научной школы Герье. Ни в одном произведении этого этапа Герье не выступает главным предметом изучения, оставаясь неким фоном, «типичным представителем эпохи кризиса буржуазной исторической науки».

С наступлением периода «хрущевской оттепели» совпало начало нового, четвертого этапа герьеведения, ознаменовавшегося появлением первых исследований, посвященных персонально Герье. Хронологически этот этап начинается в конце 50-х — начале 60-х годов и завершается в конце 80-х годов XX в.

Показателем пробуждающегося интереса к учёному в советской историографии стала статья К. А. Майковой об архиве Герье в Отделе рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина. Оценки в этой статье вполне в духе 50-х годов: «Научные работы В. И. Герье так же, как и его публицистические статьи, — пишет К. А. Майкова, — вследствие их реакционной, порочной методологии едва ли привлекут внимание советских историков, они служат лишь свидетельством глубокого упадка буржуазной историографии в эпоху империализма"1. Однако данный в этой статье обзор материалов архива привлек внимание исследователей к изучению его рукописного наследия и разнообразных документов, характеризующих плодотворную просветительскую деятельность ученого. Начались публикации рукописей архива, в первую очередь — из переписки Герье2.

Появляются первые после 20-х годов XX в. исследования взглядов Герье по отдельным проблемам исторической науки. В этом отношении весьма значим вклад в герьеведение Б. Г. Вебера. В статье «Образование русской либеральной традиции в историографии Великой французской ре.

1 Майкова К. А. Архив В.И. Герье // Записки Отдела рукописей ГБЛ. 1959. Вып. 21. С. 33−34.

2 См.: Виноградов П. Г. Письма к В. И. Герье. 1875−1903 гг. // Средние века. М., 1962. Вып. 2. С. 267−282. волюции"1 он дал характеристику теоретико-методологическим взглядам и наиболее важным работам В. И. Герье. Особое внимание он уделил взглядам ученого на Великую французскую революцию, считая их типичными для буржуазно-либеральной историографии. Обосновав противопоставление революционно-демократического и буржуазно-либерального подходов к революции, Вебер рассматривал концепцию Герье не столько с точки зрения её научной значимости, сколько с позиций классового подхода. Признавая, что «с начала 70-х годов Герье занимал ключевую позицию в развитии русской академической историографии всеобщей и, в частности, новой истории», Вебер отмечал в его работах «антидемократические, антиреволюционные и. .реакционные» тенденции2. Именно Вебер подготовил для многотомного исследования «Очерки истории исторической науки в СССР» соответствующие разделы о В. И. Герье. Дробление единого материала по характерным для этого издания проблемам и периодам (развитие антиковедения, медиевистики и т. д.) привело к нарушению целостности в восприятии общей концепции Герье. Здесь подчеркивался «крайний идеализм» ученого, ставились под сомнение его принадлежность школе Грановского и его просветительские устремления3.

Трудно осуждать Вебера за общепринятые в советской историографии идеологические оценки и «критику буржуазной историографии», учитывая его заслуги в том, что он первым в советской историографии дал развернутую характеристику научного творчества Герье. Однако следует признать, что именно Вебер способствовал закреплению определенного стереотипа о Герье как последовательном идеалисте, игнорировавшем социально-экономические факторы развития общества, ярого критика позитивизма, все работы которого были окрашены политической ангажированностью. Именно Вебер подверг сомнению приоритет профессора в чтении лекций по Французской революции в русских университетах, ставил под вопрос значимость его работ в связи с их «антиреволюционными» выводами, его принадлежность к школе Грановского и умалял его влияние на Н. И. Кареева, П. Г. Виноградова, Р. Ю. Виппера и др.

1 См.: Вебер Б. Г. Историографические проблемы. М., 1974. С. 201−256. До того эта статья была напечатана: Французский ежегодник. М., 1961. С. 489−525.

2 Вебер Б. Г. Историографические проблемы. М, 1974. С. 254−255.

3 См.: Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1960. Т. 2. С. 310−313, 415−425,450−461.

В 70-е — 80-е годы XX века появляется ряд исследований, в которых при сохранении общей характеристики Герье как консерватора и идеалиста анализируется его конкретный вклад в развитие методологических проблем исторической науки (Б.Г. Могильницкий, Г. П. Мягков, Л. Н. Хмылев,), медиевистики (Е.В. Гутнова), славяноведения (Л.П. Лаптева) и т. д.1.

В условиях сохраняющейся идеологизации историографии показателем возможности появления научно-объективных исследований стало создание Б. Г. Сафроновым цикла книг об учениках Герье — Р. Ю. Виппере, М.С. Коре-лине и Н. И. Карееве. Существенной стороной этих исследований явилось то, что, оставаясь в целом в русле марксистской идеологии, автор дал всестороннюю, взвешенную оценку ученых XIX века, не навешивая на них политических ярлыков. В научный оборот были введены рукописные источники из архива Герье, проанализирована его роль в создании «русской школы», особенности его научно-преподавательской деятельности.

Деятельность Герье по подготовке научных кадров рассматривалась в связи с изучением творчества его учеников Н. И. Кареева (В.П. Золотарев, Ю.Т. Кургунюк), П. Г. Виноградова (А.Г. Глебов, Л.С. Моисеенкова), Р. Ю. Виппера (А.П. Данилова) и др. Однако в советской историографии Герье продолжал оставаться персоной второго плана, к изучению которого ученые обращались при освещении общих тенденций развития исторической науки и отдельных исторических проблем.

Логичным итогом советского периода герьеведения стало появление специальных исследований, посвященных персонально В. И. Герье. В 1982.

1 См.: Гутнова Е. В. Историография истории средних веков. Сер. XIX в. — 1917. М., 1974; Лаптева Л. П. Русская историография гуситского движения. М., 1978; Могильницкий Б. Г. Политические и методологические идеи русской либеральной медиевистики середины 70-х годов Х1Х-начала 90-х годов. Томск, 1969; Мягков Г. П. «Русская историческая школа»: методологические и идейно-политические позиции. Казань, 1988; Хмылев Л. Н. Проблемы методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX — начала XX вв. Томск, 1978;

2 См.: Сафронов Б. Г. 1) Историческое мировоззрение Р. Ю. Виппера и его время. М., 1976; 2) Вопросы исторической теории в работах М. С. Корелина. М., 1984; 3) Н. И. Кареев о структуре исторического знания. М., 1995.

3 См.: См.: Золотарев В. П. 1) Кареев — историк-методист: автореф. дис. .канд. пед. наук. М., 1965; 2) Историческая концепция Н. И. Кареева: содержание и эволюция. Л., 1988; Кургунюк Ю. Г. Разработка вопросов методологии истории в творчестве Н. И. Кареева. автореф. дис. .к.и.н. М., 1990; Моисеенкова Л. С. П. Г. Виноградов как историк средневековой Англии. Автореф. дис. .к.и.н. Казань, 1987; Глебов А. Г. Проблемы истории английского средневекового крестьянства в творчестве П. Г. Виноградова: автореф. дис. .к.и.н. М., 1990; Данилова А. П. Р. Ю. Виппер как историк античности: автореф. дис. .к.и.н. М., 1979 и др. году в Томске была защищена диссертация ученицы Б. Г. Могильницкого Е.С. Кирсановой1. В центре её исследований прежде всего историко-теоретические взгляды ученого, которые она проанализировала на широком круге его произведений, в том числе рукописных. Считая Герье наиболее ярким защитником идеалистического историзма в отечественной науке, Кирсанова прослеживает это на конкретном материале лекций по истории средних веков и других работ ученого по медиевистике2. В 1984 году в Ленинградском университете была защищена диссертация Т.Н. Ивановой3.

Пятый этап в изучении жизни и наследия Герье наступает в 1990;е годы. Существенным его отличием становятся первые после смерти историка переиздания его трудов и публикация рукописных материалов. В 1990 году была издана часть воспоминаний Герье, охватывающая период с 1837 до 1870 года, с подробными научными комментариями и вступительной статьей А. Н. Шаханова. Здесь содержится взвешенная оценка разносторонней деятельности ученого, однако интерпретация отдельных фактов, относящихся к 1905;1907 годам, дана в духе советской историографии4.

В 1997 году к 160-летию Герье был издан сборник прежде не публиковавшихся ранее документов из архива Герье: воспоминания, письма, проекты устава и программ преподавания и другие документы, касающиеся возникновения Высших женских курсов5. В последние годы были переиздан целый ряд крупных работ Герье^ Однако, к сожалению, эти переиз.

1 См.: Кирсанова Е. С. Историко-теоретические взгляды В. И. Герье: автореферат дис.. канд. ист. наук. Томск, 1982.

2 См.: Кирсанова Е. С. 1) Историзм В. И. Герье // Вопр. методол., историогр. и ис-точниковед. Томск, 1980. С. 161−165- 2) Герье о политической функции исторического знания // Методол. и историогр. вопросы ист. науки. Томск, 1982. Вып. 15. С. 65−78- 3) Проблема генезиса западноевропейского феодализма в лекционном курсе В. И. Герье (1870/71 гг.) // Средние века. М., 1982. Вып. 45. С. 196−211.

3 См.: См.: Иванова Т. Н. 1) В. И. Герье и начало изучения Великой французской революции в России: автореф. дис. .к.и.н. Л., 1984; 2) О начале изучения Великой французской революции в университетах России // Вестн. Ленингр. ун-та. 1984. Вып. 2, № 3. С. 104−106- 3) В. И. Герье и начало изучения Великой французской революции в России (по материалам лекционных курсов Герье) // Великая французская революция и Россия. М&bdquo- 1989. С. 153−164.

4 Воспоминания В. И. Герье / вступ. ст. и коммент. А. Н. Шаханова // История и историки. М., 1990. С. 418.

5 Владимир Иванович Герье и Московские высшие женские курсы: мемуары и документы. М., 1997.

6 См.: Герье Н. 1) Блаженный Августин. М., 2003 (на обложке ошибочно автор назван Н. Герье, хотя на с. 3 даны верные инициалы автора) — 2) Лейбниц и его век. СПб., 2008; 3) История римского народа: курс лекций, читанных орд. проф. В. И. Герье на Моск. высш. жен. курсах в 1887 г. / предисл. В. Л. Шатроваввод. ст. A.B. Лубкова и др.- дания лишены научных комментариев, в отличие от первого переизданного лекционного курса Герье «История римского народа».

Этот этап герьеведения можно назвать этапом «реабилитации» ученого. Знаменательным событием явилось проведение 18−19 мая 2007 года первой научной конференции о жизни и творчестве В. И. Герье, приуроченной к 170-летию со дня рождения ученого. Как отметила Л. П. Репина, «На этом научном форуме впервые за много десятилетий отечественными специалистами-историографами, представляющими различные научные центры и вузы страны, обсуждался широкий круг вопросов, связанных с перипетиями судьбы, с идейной эволюцией и политическими ориентациями, с особенностями философских, методологических и исторических взглядов, с наличием противоречивых оценок и новыми перспективами исследования творческого наследия выдающего ученого."1. Научная дискуссия ведущих герьеведов страны имела весьма плодотворные результаты в виде двух сборников, в которых были опубликованы статьи участников конференции, а также документы о научной деятельности Герье и выдержки из двух его статей («Свет и тени университетского быта (Глава V)» и «Педагогическая литература»). Анализируя материалы этих сборников и другие публикации последних лет, можно выделить следующие направления современного герьеведения: 1) изучение научной школы Герье, его взаимоотношений с учениками и коллегами3- 2) теоретико-методологические проподгот. текста и коммент. A.B. Юдина. М., 2002; 4) Франциск, апостол нищеты и любви: биография святого Франциска Ассизского. 2-е изд. М., 2010; 5) Очерк развития исторической науки. М., 2011.

1 Репина Л. П. От редактора // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье / под. ред. Л. П. Репиной. М., 2008. С. 3.

2 См.: 1) Мир историка: Владимир Иванович Герье: материалы науч. конф. М., 2007; 2) История идей и воспитание историей.

3 См.: Антощенко A.B. 1) Русский либерал-англофил Павел Гаврилович Виноградов. Петрозаводск, 2010; 2) Учитель и ученик: В. И. Герье и П. Г. Виноградов: (к вопросу о Московской исторической школе) // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье. М., 2008; 3) Павел Гаврилович Виноградов: становление преподавателя // Историк в меняющемся пространстве рос. культуры. Челябинск, 2006; Воробьева И. Г. 1) Профессор-славист Нил Александрович Попов. Тверь, 1999; 2) В. И. Герье и H.A. Попов — университетские профессора (по материалам переписки) // История идей и воспитание историей.- Золотарев В. П. 1) Историческая концепция Н.И. Карее-ва: содержание и эволюция. Л., 1988; 2) В. И. Герье и Н. И. Кареев: к истории взаимоотношений // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье. М., 2008; Мягков Г. П. 1) Научное сообщество в исторической науке: опыт «русской исторической школы». Казань, 2000; 2) Всеобщая история Т. Н. Грановского: научные и идейные горизонты // Тимофей Николаевич Грановский: идея всеобщей истории.- Мягков Г. П., Сальникова Л. А. Мемуары Н.И. Кареева «Прожитое и пережитое» и становление отечеблемы исторической науки в трудах Герье1- 3) проблемы истории высшего образования и преподавания истории2- 4) изучение античности, средневественной автобиографистики историка // Николай Иванович Кареев: человек, ученый, общественный деятель. Сыктывкар, 2000; Филимонов В. А. 1) Н. И. Кареев и В. И. Герье: опыт реконструкции межличностных коммуникаций // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье. М., 2008; 2) М. С. Куторга и Н. И Кареев. Коммуникативная специфика и трудности верификации // Диалог со временем. 2010. № 30- Волкова Ю. С. преемственность исторического знания учителя и учеников («школа Герье» и «школа Кареева») // История идей и воспитание историейАфанасьева Ю. С. Исторические взгляды A.M. Ону (1865−1935). Автореф. дис. .к.и.н. Казань, 2010; Алеврас H.H., Гришина Н. В. Диссертационная культура российских историков XIX — начала XX вв.: замысел и источники исследовательского проекта // Мир историка. Вып. 6. Омск, 2010; Иванова Т. Н., Зарубин А. Н. В. И. Герье как «надежный путеводитель» в научной карьере П.Н. АрдашеваК вопросу о складывании функций научного руководителя на рубеже XIX — XX вв // Мир историка. Вып. 6. Омск, 2010 и др.

1 См.: Кирсанова Е. С. 1) Консервативный либерализм и русская историческая наука второй половины XIX — начала XX вв. // Либеральный консерватизм: история и совр-сть: материалы Всерос. науч.-практ. конф. 25−26 мая 2002 г., Ростов н/Д.- М., 2001; 2) Методологические идеи русской консервативной историографии второй половины XIX — начала XX вв. М., 2004; 3). О влиянии психологических особенностей характера основателя научной школы на её развитие // Изв. Том. политехи, ун-та. 2007. Т. 310. № 3- 4) Проблема сущности религии и философии и их значение для историка в осмыслении В. И. Герье // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье. М., 2008; 5) Современные методологические поиски в исторической науке и исторический опыт национальных историографий // Вестн. Том. гос. ун-та. 2009. № 2(6)7~Мали-нов A.B. Философско-исторические взгляды В. И. Герье // История идей и воспитание историей.- Носков В. В. «Философия истории» В. И. Герье // Там же. и др.

2 См.: Антощенко A.B. Das Seminar: немецкие корни и русская крона (о применении немецкого опыта «семинариев» московскими профессорами во второй половине XIX в) // «Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы XVIII — начала XX в. М., 2009; Цыганков Д. А. 1) Традиции Т. Н. Грановского и формирование «московской школы историков»: складывание профессиональной научной среды в Московском университете как проблема трансфера культур // «Быть русским по духу и европейцем по образованию».- 2) В. И. Герье и Московский университет во второй половине XIX-начале XX века: автореф. дис. .к.и.н. М., 2002; Федорова Н. Г. 1) Педагогические идеи В. И. Герье и учебная литература по всеобщей истории: (вторая половина XIX — начало XX вв.) // История идей и воспитание историей: Владимир Иванович Герье. М., 2008; 2) Школьный учебник по истории средних веков в дискурсивном пространстве российского общества: (вторая четверть XIX — начало XX вв.): автореф. дис. .к.и.н. Казань, 2008; Кореева Н. С. Заграничные командировки и их роль на пути к «нелегкому и ответственному» профессорству: В. И. Герье // История идей и воспитание историей. М., 2008; Краснова Ю. В. 1) Семинарии В. И. Герье как фактор формирования научной школы // Мир историка: Владимир Иванович Герье. М., 2007; 2) Цели университетского исторического образования: взгляды правительства в университетской корпорации (конец XIX — начало XX века) // Историк в меняющемся пространстве рос. культуры. Челябинск, 2006 и др. ковья, нового времени и отдельных исторических проблем в научном наследии Герье1.

Особое значение для развития герьеведения имеют монографии о В. И. Герье, появившиеся в последние годы. Так, монография Е. С. Кирсановой уже в своем названии несет присущее Томской историографической школе стремление рассматривать научные концепции дореволюционных историков сквозь призму их политических взглядов2. Поставив своей задачей «понять сложный механизм взаимодействия исторического осознания общества, исторических и политических взглядов историка и судьбы его творчества», Кирсанова анализирует «творчество Герье как историографический факт, неразрывно связанный с непопулярной среди русских историков последней трети XIX — начала XX вв. системной консервативно-либеральных идей"3. Этой задаче подчинена и структура книги, самая значительная и по объему, и по значимости глава которой посвящена рассмотрению мировоззрения В. И. Герье как двуединства идеалистического историзма и консервативного либерализма. Главной идеей является противоположность идеалистического историзма Герье течению позитивизма4. Автор считает, что его консервативный либерализм сформировался под воздействием С. М. Соловьева и Б. Н. Чичерина. Именно С. М. Соловьева, а не Т. Н. Грановского она в большей степени признает учителем Герье. При этом Кирсанова подвергает сомнению наличие существенной эволюции политических взглядов историка: «Герье превращается в конце своей жизни в сто.

1 См.: Юдин A.B. 1) Научная деятельность В. И. Герье и развитие отечественного антиковедения в конце XIX — начале XX вв. // Герье В. И. История римского народа: курс лекций, читанных орд. проф. В. И. Герье на Моск. высш. жен. курсах в 1887 г. М., 2002; 2) В. И. Герье как исследователь истории Древнего Рима // История идей и воспитание историей.- Лаптева Л. П. 1) История славяноведения в России в XIX веке. М., 2005; 2) Профессор Московского университета В. И. Герье и его интерес к истории славян // История идей и воспитание историей.- Иванова Т. Н. 1) Дилеммы западноевропейского средневековья в исторической концерции В. И. Герье // Учен. зап. Казан, гос. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. 2009. Т. 151. Кн. 2. Ч. 1- 2) В. И. Герье как историк Великой французской революции // Диалог со временем. 2008. № 24- Афонюшкина A.B. 1) Формирование традиции изучения французской революции XVIII века в российской общественно-политичес-кой мысли // Вестн. Воронеж, гос. ун-та. Сер.: Ист., политология, социология. 2009. № 1 — 2) Начало изучения французской революции XVIII века в российской университетской науке // Вестн. Воронеж, гос. ун-та. Сер. Ист., политология, социология. 2009. № 2 и др.

2 См.: Кирсанова Е. С. Консервативный либерал в русской историографии: жизнь и историческое мировоззрение В. И. Герье. Северск, 2003.

Там же. С. 6.

4 См.: там же. С. 76−78 ронника status quo не потому, что отрекся от первоначальных убеждений, а потому, что шаги самодержавной власти, сделанные ею в октябре 1905 года устранили зазор, который прежде имелся между программой русского консервативного либерализма и положением дел в России"1. Она считает Герье последовательным сторонником идеалистического историзма, стремившимся сгладить «разногласие между течениями внутри немецкого историзма». Эту особенность исторического мировоззрения Герье автор объясняет его политическим мировоззрением2. Такое подчеркивание политической подоплеки научных взглядов ученого, поиски смысла «его методологических выводов» в «идейной борьбе того времени» придают основательному исследованию Кирсановой оттенок идеологизированное&trade-.

Следует отметить широту источниковедческой базы исследования, которая включает опубликованные труды Герье, литографированные издания его лекций и архивные материалы. Кирсанова первой в отечественной историографии проанализировала рукописный курс Герье по истории средних веков, сохранившийся в архиве ученого, реконструирует его биографию. Монография Кирсановой, явившаяся итогом многолетнего изучения жизни и деятельности Герье, способствовала пробуждению интереса к этому историку, однако в ней не содержалось ответа на вопрос о том, как консервативный либерал, противник позитивизма, смог воспитать плеяду ученых, столь непохожих по методологическим и политическим взглядам,.

Попытка вписать В. И. Герье в лоно исторической школы Московского университета, представить его «типичным представителем московской исторической школы, ведущей свою традицию от Грановского, Кудрявцева и Соловьева» представлена в монографии Д. А. Цыганкова «В. И. Герье и Московский университет его эпохи: вторая половина XIX — начало XX вв.», созданной на основе его кандидатской диссертации, защищенной в о.

2002 г.. Уже во введении Цыганков, в определенной степени полемизирует с. Кирсановой, выступая против стереотипов «позднесоветского периода», против изображения профессора «фигурой противоречивой, мятущейся, непоследовательной, либеральной в ругательном значении этого слова"4. В монографии меньше внимания уделяется политическим взглядам Герье и.

1 Там же. С. 113.

2 Там же. С. 150−151.

3 См.: Цыганков Д. А. 1) В. И. Герье и Московский университет во второй половине XIX — начале XX века: автореф. дис. .к.и.н. М., 2002; 2) В. И. Герье и Московский университет его эпохи: вторая половина XIX — начало XX вв. М., 2008.

4 Цыганков Д. А. В. И. Герье и Московский университет его эпохи. С. 9. больше — его научно-преподавательской деятельности. Основное внимание было уделено изучению «традиций Т.Н. Грановского» в Московском университете и их отражению в историческом мировоззрении и преподавательской деятельности Герье. На примере университетских курсов профессора автор проанализировал его взгляды на историю как науку, на историю древнего Рима, эпохи реформации и нового времени. Можно поспорить с определением «Очерка развития исторической науки» как историографического курса, без учета его методологической составляющей1, а также с тем, что при анализе университетских курсов Цыганков ограничился рассмотрением небольшого их числа (1−2 курса по каждому периоду), что не позволило ему проследить изменение их содержания в течение долгой деятельности Герье. В то же время Цыганков предпринимает важную попытку определить границы научной школы Герье и её черты, исследовать механизм подготовки им научно-педагогических кадров. Однако в данной монографии Цыганкова отсутствует определенная систематизированность.

В 2010 году в свет вышли сразу три монографии об историке. Новая монография Цыганкова «Профессор В. И. Герье и его ученики» — это, в сущности, полезная и своевременная публикация многочисленных писем учеников Герье — Н. И. Кареева, П. Г. Виноградова, М. С. Корелина, Р. Ю. Виппера, С. А. Котляровского, E.H. Щепкина, П. Н. Ардашева, сохранивл шиеся в архиве историка.

Введение

в широкий научный оборот этого ком^ плекса источников открывает, на наш взгляд, новые горизонты герьеведе-ния. Собственно монографический текст в этой книге Цыганкова занимает меньшую часть издания (105 из 502 страниц книги, не считая комментариев к письмам). В этой части автор, как и ранее, уделяет особое внимание Московской школе историков, рассматривая Герье как одного из её представителей. Он пишет: «Наиболее перспективным в настоящее время представляется исследование истории передачи знаний внутри московской школы историков от одного поколения к другому"4. Основные положения этой второй монографии Цыганкова в целом углубляют более систематизи.

1 Там же. С. 99.

2 См.: Иванова Т. Н. Научное наследие В. И. Герье и формирование науки всеобщей истории в России (30-е гг. XIX — начало XX века). Чебоксары, 2010. 382 е.- Мали-нов A.B., Погодин С. Н. Владимир Иванович Герье. СПб., 2010. 400 с.- Цыганков Д. А. Профессор В.И. Герье и его ученики. М., 2010. 502 с.

3 См.: НИОР РГБ. Ф. 70. К. 36. Ед. хр. 47−49- К. 38. Ед. хр. 109−112- 117−119- К. 45. Ед. хр.14−17, 62−63- К. 46. Ед. хр. 5−9- К. 57. Ед. хр. 8−9.

4 Цыганков Д. А. Профессор В.И. Герье. С. 27. ровано положения его первой книги, с особым вниманием, прежде всего, к педагогической деятельности Герье.

Книга A.B. Малинова и С. Н. Погодина «Владимир Иванович Герье» стала не столько открытием чего-то принципиально нового в жизни и творчестве Герье, сколько обобщением ранее опубликованного и исследованного. На наш взгляд, наиболее точным названием для нее было бы не претенциозное «Владимир Иванович Герье», а «Очерки о жизни и научном наследии Герье». Монография структурно и содержательно делится на две части1, каждая из которых, в свою очередь, распадается на ряд не всегда связанных друг с другом очерков. Параллельное освещение отдельных сюжетов в обеих частях книги выявляет недостаточную согласованность общей концепции книги и отсутствие общего редактирования. К сожалению, в книге часто присутствует «скрытое» цитирование работ других ученых (Е.С. Кирсановой, A.B. Юдина, Т. Н. Ивановой и др.). Помимо слабой структурированности текста, заимствования целых страниц у других авторов, в книге немало прямых фактических ошибок2.

Помимо вышеназванных книг, две монографии о В. И. Герье принад.

— у лежат автору данного исследования. Целью первой монографии было создание целостного портрета личности Герье с характеристикой всех сторон его жизни (научно-педагогической, общественной, просветительской, политической и частной). В центре второй монографии — научное наследие В. И. Герье, которое рассматривается сквозь призму формирования науки всеобщей истории в России в 30-е годы XIX — начале XX века.

Таким образом, почти 150-летняя история герьеведения демонстрирует изменение отношения к оценке жизни и деятельности этого учёного, педагога и общественного деятеля. Говоря о перспективах герьеведения в России, следует отметить, что возрастающее количество публикаций об учёном не снимает противоречия между повышенным интересом к изучению его жизни и творчества и отсутствием комплексного исследования, в.

1 Сравнивая статьи о Герье, ранее опубликованные авторами, можно предположить, что первая часть монографии (с. 5−180) принадлежит перу С. Н. Погодина, а раздел «Философия истории» (с. 180−338) — A.B. Малинову.

2 Подробнее см. рецензию: Иванова Т. Н., Мягков Г. П. «Уважая Герье»: заметки о новой книге, посвященной ученому и не только. // Диалог со временем. 2011. № 35. С. 332−352.

3 Иванова Т. Н. 1) Владимир Иванович Герье: портрет российского педагога и организатора образования. Чебоксары, 2009; 2) Научное наследие В. И. Герье и формировали науки всеобщей истории в России (30-е гг. XIX — начало XX века) 2010. 382 с. котором были бы проанализированы все стороны его многообразной деятельности и все аспекты его разностороннего научного наследия.

Первая важнейшая проблема, которая могла возникнуть только после достижения определенного уровня герьеведения, — преодоление фрагментарности в изучении жизни и деятельности учёного. Отдельные аспекты в его наследии исследованы достаточно полно (теоретико-методологические взгляды, концепция средневековья, работы по истории Великой французской революции). Другие — например, становление школы Герье и научного сообщества русских учёных в конце XIX — начале XX в., стимулируют продолжение научных дискуссий. Необходимо изучение роли Герье в процессе формирования науки всеобщей истории в России, которая пока обозначена в самых общих чертах.

Вторая проблема заключается в том, что из более сотни научных трудов Герье подробному историографическому анализу подвергались менее половины. Многие оригинальные и талантливые исследования учёного до сих пор остаются «в тени», не вовлечены в общий дискурс русской исторической науки. Герье с гордостью называл себя «всеобщим историком», был сторонником всемирно-исторического подхода, однако лишь в нашем исследовании предприняты попытки реконструировать концепцию всеобщей истории в трудах учёного1.

Третья проблема состоит в том, что общественная деятельность Герье, его труды по развитию общественной благотворительности в России, в лучшем случае упоминались для общей характеристики его взглядов или были эпизодом в общих трудах по данным проблемам и потому требуют дальнейшего изучения.

Как четвертую проблему можно отметить слабую изученность архива.

Герье, который хранится в Научно-исследовательском отделе рукописей.

Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ, фонд 70) и является уникальным собранием источников, достойным специального исследовал ния. С учетом того, что Герье был причастен к большинству значимых событий в истории России конца XIX — начала XX века, по его архиву можно изучать историю российского образования и науки, деятельность Московской городской думы, историю российской благотворительности, идеологию октябристов, работу Государственного совета, т. е. написать историю.

1 См.: Иванова Т. Н. Научное наследие В. И. Герье. С. 139−176. 2.

Характеристику архива В. И. Герье см. ниже, с. 44−45. эпохи Герье и сквозь призму жизни отдельного человека изучить его время. Кроме того, учитывая количество частных документов в архиве, появляется уникальная возможность реконструировать внутренний мир человека конца XIX — начала XX века и рассмотреть Герье не только как учёного, педагога, общественного деятеля, но и как простого человека, представителя своего времени.

Насущной необходимостью является создание полной биографии учёного с учетом всех направлений его деятельности и оценка (а точнее переоценка) всего комплекса научного наследия Герье, которая невозможна без анализа уровня развития современной ему исторической науки. Более того, объективная оценка Герье необходима для реконструкции полной картины развития науки всеобщей истории в России.

Объектом исследования является процесс формирования науки всеобщей истории в России в 30-е гг. XIX — начале XX вв.

Предмет исследования — жизнь и творчество В. И. Герье и его роль в процессе формирования науки всеобщей истории в России.

Хронологические рамки исследования (30-е гг. XIX — начало XX вв.) определяются длительным периодом формирования науки всеобщей истории в России. Этот процесс начинается с первых работ русских ученых по всеобщей истории и завершается обретением законченных, зрелых институций в организационной и когнитивной сферах науки. Начало рассматриваемого периода включает в себя время творчества учителей Герье и завершается расцветом научно-исследовательской деятельности его учеников.

Кажущаяся узость территориальных рамок исследования (развитие исторической науки в Московском университете и научно-преподавательская деятельность Герье) на самом деле позволяет, как в неком фокусирующем элементе, увидеть тенденции формирования науки всеобщей истории в России. Это воздействие на Герье его учителей в Московском (Т.Н. Грановского, П. К. Кудрявцева, С. М. Соловьева и др.) и в зарубежных университетах (JI. Ранке, Г. Зибеля, Й. Дройзена, Т. Моммзена и др.). Это совместная преподавательская деятельность и научные контакты с C.B. Ешевским, М. С. Куторгой, М. Н. Петровым, М. М. Стасюлевичем, В. В. Бауэром, И. В. Лучицким, М. М. Ковалевским, Б. Г. Чичериным и др., подготовка научно-преподавательских кадров для Московского (П.Г. Виноградов, М.С. Корелин), Новороссийского (Р.Ю. Виппер, E.H. Щепкин), Юрьевского и Киевского (П.Н. Ардашев), Варшавского (Н.И. Кареев), Казанского (H.A. Осокин, М.М. Хвостов) университетов.

Цель исследования — выявить роль В. И. Герье в процессе формирования науки всеобщей истории в России, определить основные тенденции этого процесса, показать механизмы складывания научного знания и передачи его от одного поколения учёных к другим.

Достижение поставленной цели автор видит в решении следующих задач:

— определение основных этапов жизненного пути Герье и комплексная оценка всех направлений его деятельности в Московском университете, на Высших женских курсах, в Московской городской думе, общественно-просветительских и благотворительных организациях, партии «Союз 17 октября» и в Государственном совете;

— характеристика основных тенденций развития исторической науки в Западной Европе и в России во второй трети XIX века и начального этапа зарождения науки всеобщей истории в России;

— комплексный анализ теоретико-методологических взглядов Герье, особенностей методики его исторических исследований;

— реконструкция концепции всеобщей истории Герье и исследование его вклада в разработку проблем всеобщей истории;

— выявление особенностей формирования научной школы Герье и её основных черт, анализ воздействия учителя на творчество Н. И. Кареева, П. Г. Виноградова, М. С. Корелина, Р. Ю. Виппера, E.H. Щепкина, С.А. Кот^.

— определение роли школы Герье в развитии науки всеобщей истории в России, изучение способа внутрипоколенной и межпоколенной трансляции исторических знаний, навыков и умений, а также формирования неявного, личностного знания в процессе развития науки всеобщей истории в России на примере учителей Герье и его учеников.

Методология исследования. Системная проблема, решаемая в исследовании, требует применения системы общенаучных принципов, на которые опирается совокупность специально-исторических и конкретно-проблемных методов. Принцип системности подразумевает рассмотрение объекта исследования как сложноорганизованной системы взаимодействия социокультурной среды, научного познания, процесса создания научных идей конкретным ученым, определение места этого ученого в научном сообществе, соотношение научных направлений и школ, в рамках которых происходит восприятие, трансляция и интерпретация научного знания. ляровского, И. И. Иванова, П. Н. Ардашева и др.;

Комплексный анализ этой системы требует применения принципов историзма, объективности и достоверности.

Принцип историзма как изучения всякого явления в его генезисе и развитии, конкретно-исторической обусловленности и индивидуальности применительно к анализу процесса формирования науки всеобщей истории в России предполагает учёт характеристики исторической обстановки и состояния исторического знания. Принцип историзма применим ко всем персоналиям, научное творчество которых анализируется нами, исходя из подзабытой фразы В. И. Ленина о том, что об историческом деятеле нужно судить не по тому, что он не сделал по сравнению с современным уровнем знания, а по тому, что он дал по сравнению со своими предшественниками1. Принцип объективности достигается всесторонним охватом процесса изучения роли В. И. Герье в формировании науки всеобщей истории в России, опорой на достигнутый уровень историографических исследований по данной проблеме. Он дополняется принципом достоверности, базирующимся на применении совокупности различных методов, для получения более объективной информации из возможно более широкого круга источников, проанализированных в диссертации.

Совокупность специально-исторических методов позволяет исследовать внутренние стороны рассматриваемого процесса. Изучение формирования науки всеобщей истории в ее последовательных этапах предопределило использование историко-генетического метода, который позволяет показать причинно-следственные связи и закономерности процесса формирования науки всеобщей истории. При этом исследование процесса идет от единичного (творчество отдельных ученых) к особенному (выявление их роли в изучаемом явлении), а затем — к общему (процесс формирования науки всеобщей истории). Это позволило показать соотношение единичного (уникального), заключающегося в деятельности и научном творчестве В. И. Герье, и общего в развитии историографии всеобщей истории в нашей стране. Этот дополняется ретроспективным методом, позволяющим применять современные теоретические и методологические положения историографии для выявления процесса развития научной мысли XIX века.

Системно-историографический подход выступает в нашем исследовании как интегрированная форма метода историографического анализа и.

1 Ленин В. И. К характеристике экономического романтизма. Сисмонди и наши отечественные сисмондисты // Ленин В. И. Полн.собр.соч. Т. 2. С. 178. сравнительно-сопоставительного метода, что позволяет проанализировать различные константы научной деятельности ученых (теоретико-методологические взгляды, ценностные ориентации, проблематику трудов и т. д.) и сопоставить научное творчество ученых разных поколений. Метод историографической реконструкции дает возможность на основе изучения исследовательских процедур, творческой лаборатории ученых восстановить целостность их исторической концепции. Этот метод позволил реконструировать концепцию всеобщей истории Герье.

На основе методов источниковедческого и историографического анализа и системно-сопоставительного подхода нами разработана авторская методика анализа литографированных и рукописных лекционных курсов Герье, позволяющая проследить изменение взглядов ученого, методическую составляющую лекций, степень их восприятия студентами, выявить основные методы подготовки литографий лекционных курсов и степень достоверности каждого из них.

Авторский подход в методологии исследования нашел свое отражение в системе конкретно-проблемных методов, направленных на интегрированный анализ трехуровневой системы «ученый — научное познаниеобщество». Для определения взаимодействия научного знания, творчества личности, знания функционирующего в обществе, социокультурных условий его формирования и отражения их в формализованных и неформальных научно-образовательных сообществах нами выстроена система следующих конкретно-проблемных методов и подходов. Когнитивный подход позволяет изучить особенности формирования научного знания как продукта интеллектуальной деятельности, возникающего в процессе интеллектуального общения. Это позволило рассмотреть интеллектуальную культуру в виде целостной совокупности, соотношения научного знания со знанием уже функционирующим в обществе. Эта когнитивная система напрямую связана с интеллектуальной, творческой деятельностью учёного и особенностями его мышления. О. М. Медушевская предлагает выделение когнитивной истории, которая имеет «общий макрообъект с фундаментальной наукой истории, но отличается предметом», ибо первая — это «наука о человеческом мышлении, которое проявляет себя созданием интеллектуального продукта вовне, созданием информационного продукта своей целенаправленной деятельности"1.

1 Медушевская О. М. Указ. соч. С. 353.

В данной интерпретации когнитивная история суть интеллектуальная история в её новой трактовке. Говоря о культурном повороте конца XX в. в интеллектуальной истории Л. П. Репина считает, что собственно интеллектуальная история должна сосредоточить свой интерес на исторических категориях мышления, интеллектуальной деятельности и продуктах человеческого интеллекта, историческом развитии интеллектуальной сферы в рамках общекультурной парадигмы. По ее мнению, «в такой интерпретации в исследовательское поле интеллектуальной истории может быть включен и анализ разнообразного мыслительного инструментария [.] и изучение всех форм, средств, институтов (формальных и неформальных) интеллектуального общения."'.

Когнитивные процессы развития науки в нашем исследовании не могут быть изучены без антропологического подхода, ставящего в центр исследования личность ученого, его ценностные ориентации, формирование в его сознании неких моделей (как образа науки, образа ученого, образа научной школы). Исследование повседневных процессов жизни ученых может быть изучено через предложенный В. П. Корзун концепт «историографического быта». Она считает: «Историографическая ситуация рубежа Х1Х-ХХ веков — по признанию современных исследователей — антрополо-гична. Образ исторической науки складывается, проясняется, развивается (в значительной мере) в рамках неформального общения, межличностных-коммуникаций, того, зто-ныне-именуется историографическим бытом. Выбор «самобытного способа личностного бытия» выступает предпосылкой парадигмальных поисков, происходит своеобразное проецирование индивидуально-личностного в научное"3.

Категория «образа» важна в методологии нашего исследования еще и с другой стороны. Как замечает Н. В. Гришина: «.современная отечественная историография демонстрирует устойчивый интерес к этому концепту, сосредоточенный, в первую очередь, в работах, призванных создать (реконструировать образ (интеллектуальную биографию) того или иного ученого. Подобные образы включают особенности личности, стиль научного мышления, мировоззренческую и политическую ориентацию, вехи науч.

1 Репина Л. П. «Новая социальная наука» и социальная истории. М., 2009. С 256−257.

2 См.: Корзун В. П. Образы исторической науки на рубеже Х1Х-ХХ вв. (анализ отечественных историографических концепций). ЕкатеринбургОмск, 2000; Мамонтова М. А. Антропологические поиски современной отечественной историографии // Мир историка. Омск, 2005. Вып. 1. С. 6−21 и др.

3 Корзун В. П. Указ. соч. С. 217. ной карьеры, принадлежность к научной школе, надпрофессиональные виды деятельности"1. Гришина вводит концепт «образа научной школы», считая, что это «своего рода её биография, отложившаяся в представлениях различных сообществ». Она указывает: «Категория «образа» включает три основных структурных компонента: коммуникативные практики историков внутри «своей» школы и их рефлекция относительно собственной научной принадлежностивосприятие «школы» внешней средой, будь то современное ей научное сообщество или последующее поколение исследователей, а также восприятие отдельных представителей школы в качестве учителей широкими слоями общества"2.

Антропологически ориентированное исследование когнитивных процессов научного творчества требует использования биографического метода, позволяющего воссоздать личностно-ценностные характеристики субъектов изучаемого процесса формирования науки всеобщей истории.

На стыке когнитивных и антропологических процессов развития науки находится важная проблема трансляции научного знания, позволяющая по-новому взглянуть на процесс формирования науки всеобщей истории в России. Ключ к пониманию этих процессов дает теория М. Полани о путях передачи неявного, имплицитного знания и формирования личностного знания как искусства ученого. По его мнению, существенная часть научных идей и умений передается и усваивается исключительно в процессе общения людей,.входящих-в-те-или-иные научные сообщества. Основой его теории является положение о существовании двух типов знания: центрального или явного, эксплицируемого и периферического или неявного, скрытого, имплицитного. Процесс познания у Полани тесно связан с психологией творчества и предстает как постоянное расширение рамок неявного знания с параллельным включением его компонентов в центральное, фокальное знание. Познание и искусство для него неразделимы: «Наука создается искусством учёного» и не писаные правила определяют успешность деятельности, а практическое умение или владение искусством, которое.

1 Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского». С. 16. Категория «образ историка» отражена также в исследованиях: Беленький И. Л. 1) Образ историка в русской культуре Х1Х-ХХ вв. (Предварительные соображения) // Историк во времени: третьи зиминские чтения: доклады и сообщения научной конференции. М., 2000. С. 14−26- 2) Биография и биографика в отечественной культурно-исторической традиции // Диалог со временем. Спец. вып.: Историческая биография и персональная история. М., 2001. С. 29−45 и др.

2 Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского». С. 17. для Полани и есть личностное знаниеУчёный обращает внимание на не-концептуализированные формы передачи знания посредством демонстрации и подражания, где логико-вербальные формы играют лишь вспомогательную роль средств в коммуникативном взаимодействии. «Искусство, процедуры которого остаются скрытыми, нельзя передать с помощью предписаний, ибо таковых не существует, — пишет М. Полани. — Оно может передаваться только посредством личного примера, от учителя к ученику. Это сужает ареал распространения искусства до сферы личных контактов и приводит обычно к тому, что-то или иное мастерство существует в рамках определенной местной традиции"2. Данный постулат прослеживается в складывании научных школ, обычно атрибутируемых по территориальному признаку (например, Петербургская и Московская школы).

Британский учёный придает особое значение непосредственному личному контакту учителя и ученика: «Учиться на примере — значит подчиняться авторитету. Вы следуете за учителем, потому что верите в то, что он делает, даже если не можете детально проанализировать эффективность о этих действий». Исходя из теоретических положений М. Полани становится возможным объяснить непреходящую даже в век компьютеризации эффективность лекций, семинаров и, особенно, домашних семинаров (кружков) профессоров. Эта теория в большой степени применима к особенностям научно-преподавательской деятельности Герье, который испытал «актобращения» на лекциях Л. Ранке, на семинарах Кепке, в личной беседе с Т. Н. Грановским.

Существенно проясняют эти процессы теоретические положения Лорана Тевено, который рассматривает механизм соотношения между «творческими конфигурациями» (научными школами, сообществами), продуктом их деятельности (знаниями) и «легитимными формами признания» их со стороны общества. Указывая на обязательность присутствия в научных сообществах публичных испытаний, в которых «люди должны «возвыситься», «подняться по ступеням величия и обобщения», опираясь на легитимные оценки (классификации), Тевено рассматривает функции неформальных и формальных научных сообществ: «Любые исследовательские и рабочие сообщества предполагают наличие форм вовлеченности в режиме.

1 Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М., 1985. С. 4.

2 Там же. С. 86−87.

3 Там же. С. 87. близости, которые обладают еще меньшей степенью публичности, чем уровень представления собственно индивидов" - пишет французский ученый1. Он рассуждает о важности личных связей между участниками сообщества, в котором преодолевается болезненная пропасть между индивидуальным и публичным. «Конфигурация научной среды может быть, таким образом, направлена на поощрение тесных „горизонтальных“ связей между молодыми учеными [.], что позволяет избежать соперничества между учениками за обладание личной славой». Отсутствие этих близких контактов чревато серьезными конфликтами, что может приводить как к рождению новых творцов, так и к разрушению научного сообщества. «Близкое общение., постоянно поддерживаемое благодаря беседам. облегчают концептуальную работу, не вынося её на уровень публичного испытания"3. Описанная Тевено модель научного сообщества напоминает функционирование «домашних семинаров» русских профессоров, с прообразом которого В. И. Герье познакомился в Берлинском университете. В этом отношении приходится констатировать, однако, некий «дефицит памяти» учеников Герье, который привел к ремеморации об эффективном научном сообществе, в отличие от коммеморации памяти в случае со школой В.О. Ключевского4.

Развитие схоларных исследований в современной историографии далеко раздвинуло представления о типологии научных школ, ее дефинициях, возможности интерференции (взаимном пересечении границ—научных школ)5. В. связи с этим представляется необходимым введение в схоларные исследования концептов «ядро» научной школы (учёные, воспринявшие основные её черты) и «периферия» научной школы (учёные, по ряду при.

1 Тевено Л. Креативные конфигурации в гуманитарных науках и фигурации социальной общности // Новое литературное обозрение. 2006. № 7. С. 285.

2 Там же.

3 Там же.

4 См.: Мегилл А. Историческая эпистемология. М., 2007. С. 93- Гришина Н. В. «Школа В. О. Ключевского» в исторической науке. С. 23−67.

5 См.: Мягков Г. П. Научное сообщество в исторической науке.- Леонтьева О. Б. «Субъективная школа» в общественной мысли России последней трети XIX — начала.

XX вв.: Проблемы теории и методологии истории, автореф. дис. .д.и.н. Казань, 2005; Гутнов Д. А. О школах в исторической науке // История мысли: историография. М., 2002. С. 65−73- Михальченко С. И. О школах и направлениях в исторической науке //.

XXI век: актуальные проблемы исторической науки. Минск, 2004. С. 38−39- Репина Л. П. Интеллектуальные традиции и научные школы: к методологии исследования // Историк и его дело: судьбы учёных и научных школ. Ижевск, 2008. С. 5−12- Нечухрин А. Н. Теоретико-методологические основы российской позитивистской историографии: (80-е гг. XIX — 1917 г.). Гродно, 2003 и др. знаков относящиеся к анализируемому сообществу, но творчество которых, в силу интерференции границ научных школ, не содержит всех типичных черт школы). Применение антропологических методов в схоларных исследованиях дает возможность использовать в том числе и социологические методы, что предполагает изучение профессиональных и межличностных взаимоотношений членов научной школы, складывающийся в ней набор социальных связей, «мини-субкультуру» и идеологию («идеальный образ») и т. д. Продуктивным является использование предложенного A.B. Свешниковым концепта «школообразующие практики"1'.

Для изучения социальных условий формирования науки всеобщей истории в России используется социокогнитивный подход, позволяющий изучить как когнитивную, так и социальную структуру науки2. Процесс формирования науки всеобщей истории в России включал в себя не только парадигмальную составляющую и системность знания, но и системность организации научно-образовательного процесса, зависящего от политики правительства, общественного сознания, «социального заказа», особой «престижности» исторического знания и социальной актуальности западноевропейской истории в российском обществе XIX века.

Изучение процесса формирования науки всеобщей истории в России предполагает рассмотрение системы взаимодействия общества и общественного сознания, в том числе научного сообщества, организацию научно-образовательных институтов, политику правительства в области науки и т. д. Историко-системный подход позволяет рассмотреть широкий круг проблем, связанных не только с институциональной составляющей науки всеобщей истории, рассмотреть «идеал научности», складывающийся в сообществе отечественных историков-всеобщников.

Важным концептом диссертационного исследования является дефиниция «наука всеобщей истории», которая рассматривается, во-первых, с точки зрения ее дисциплинарного становления в России как области профессионального исторического знания, отраженного в инфраструктуре университетского образования, создании системы научных обществ и организаций, расширении издательской деятельности и т. д. Во-вторых, анализируется проблемное поле и когнитивное развитие науки всеобщей истории, предметом которой является история всего человечества, становле.

1 См.: Свешников A.B. Петербургская школа медиевистов начала XX века. Попытка антропологического анализа научного сообщества. Омск, 2010. С. 31−32.

2 См.: Попова Т. Н. Указ. соч. С. 85. ние методологии и проблематики исследований, отраженных в научном творчестве отдельных учёных. Интегрирующей стороной этого процесса является образование научных школ. Все это позволяет осветить процесс формирования науки всеобщей истории в России как многоуровневый (общие закономерности развития исторической науки, социокультурные и когнитивные предпосылки, институализация науки, реализация данных процессов в индивидуальной научной и организационной деятельности ученых). Сущность авторского подхода к методологии исследования состоит в создании системы методов, направленных на изучение механизмов трансляции европейских интеллектуальных практик в российское научное сообщество и формирования российской исследовательской традиции изучения всеобщей истории.

Предлагаемая гипотеза исследования состоит в том, что в этих процессах важнейшую роль играет передача личностного знания от учителя к ученику. Именно она составила определяющую константу формирования науки всеобщей истории в России. Центральным субъектом этого процесса в последней трети XIX века выступил В. И. Герье.

Характеристика источников. Достоверность и обоснованность выводов исследования определяются широтой источниковой базы. Классифицируя комплекс проанализированных источников, необходимо отметить, что он включает в себя как опубликованные способом типографскогонабо-ра, так и литографированные издания, а также архивные материалы из 45 фондов 15 архивохранилищ Российской Федерации и Украины. (НИОР РГБ, ЦИАМ, РГАЛИ, ГАРФ, АРАН, ОГИ ГИМ, ЦГИАМ, ИРЛИ РАН, ОР РНБ, архив РГБ, АМУ, РГАСПИ, РГИА, Институт рукописей Национальной библиотеки Украины им. В. И. Вернадского, ЦА Нижегородской области). Особое значение имели материалы архива Герье (НИОР РГБ. Ф. 70), содержащего 3482 единицы хранения (47 тыс. листов).

Тематически архив Герье делится на несколько больших частей. Первая часть — это конспекты практически всех лекционных курсов Герье и рукописи его научных работ (в том числе неопубликованных). Для исследователей истории высшей школы большой интерес представляют материалы для семинаров, которые Герье стал первым вести в Московском университете. Второй частью архива являются воспоминания Герье, которые опубликованы лишь частично. Не вовлечены в историографическую практику его воспоминания о работе в Московской городской думе, его деятельности в начале XX века. Третья часть архива — различные материалы о Московском университете (расписание занятий, документы об университетской инспекции, отзывы на диссертации и т. д.). Четвертая часть — материалы Высших женских курсов. Опубликована лишь малая доля этих документов. Пятая часть фонда освещает общественную работу Герье в Московской городской думе. Здесь хранятся его доклады в думских комиссиях, ежегодные отчеты о деятельности различных думских комиссий. Шестая, самая значительная часть архива — переписка Герье. При этом сохранились не только письма к нему, но и многие черновики отправленных посланий. Письма от более чем 500 человек составляют 2544 единицы хранения. Это письма учеников Герье и других учёных, издателей, бывших слушательниц женских курсов, видных политических деятелей, писателей и деятелей культуры. Перечень корреспондентов Герье включает большую часть имен выдающихся деятелей русской культуры конца XIX века. Сохранившаяся семейная переписка позволяет восстановить частную жизнь профессора. Уникальные свидетельства о повседневной жизни российской интеллигенции XIX века содержатся не только в письмах, но и таких документах, как программы вечеров, меню обедов, пригласительные билеты на различные мероприятия, фотографии и т. п.

Итак, представим классификацию источниковой базы исследования.

К первой группе отнесём нарративные источники. Это, во-первых, произведения западноевропейских и русских учителей Герье,-оказавших влияние на^формирование наукивсеобщей истории в России и становление мировоззрения учёного. Анализ произведений Г. Гегеля, JI. Ранке, Т. Мом-мзена, Г. Зибеля, А. Токвиля и других западноевропейских ученых позволяет оценить уровень развития исторической науки того времени, степень ее влияния на концептуальные положения в произведениях российских ученых. Это дает возможность соотнести взгляды учителей Герье с интерпретацией их концепций в его историографических и конкретно-исторических исследованиях.

Во-вторых, исследования учеников Герье (Н.И. Кареева, П. Г. Виноградова, М. С. Корелина, Р. Ю. Виппера и др.), его коллег, соратников, современников (М.М. Ковалевский, М. Н. Петров, В. В. Бауэр, Б. Н. Чичерин,.

B.О. Ключевский и др.). В работе впервые дан подробный историографический анализ магистерских диссертаций И. И. Иванова, E.H. Щепкина,.

C.А. Котляревского и ряда трудов С. Ф. Фортунатова.

В-третьих, это произведения Герье. После многолетних поисков в библиотеках и архивах нами выявлено 165 опубликованных типографским способом работ, 55 литографированных изданий лекционных курсов, а также десятки рукописей статей и лекций, что позволило создать самую полную библиографию трудов Герье1. Данное число работ было выявлено нами на основании изысканий в центральных библиотеках и архивах страны, а также сопоставления нашего списка с библиографией, составленной после смерти отца Еленой Владимировной Герье2. Несколько работ из списка Е. В. Герье (в малотиражных сборниках, литографированные издания) мы не смогли отыскать в библиотеках, но считаем достоверным существование этих работ. В библиографии, составленной Е. В. Герье, приводятся не только названия работ, но иногда место в кабинете Герье, где они хранились, например: «американский шкаф, нижняя полка». Учитывая, что Е. В. Герье в течение 10 лет работала научным сотрудником сначала в Румянцевском музее, а после его переименования — во Всесоюзной государственной библиотеке им. В. И. Ленина, ее библиографическому опыту можно доверять. Мы считаем, что список работ Герье будет уточняться и в дальнейшем (прежде всего за счет газетных статей и неподписанных журнальных публикаций).

Совокупность его произведений можно разделить на три вида: научно-исторические и учебно-исторические работыпублицистические и политические статьи, брошюры и книгиматериалы организационно-педагогического характера.

В центре нашего внимания находятся произведения Герье,^характеризующие его, прежде всего, как ученого, представителя исторической науки своего времени. Таковых в наследии историка около 120 работ и более 50 лекционных курсов, многие из которых, по нашему мнению, внесли не меньший вклад в историческую науку, чем напечатанные труды.

Традиционный принцип классификации этого научного наследия — по периодам истории (работы по античной, средневековой и новой истории). Наибольшее число работ Герье (более 60) посвящено проблемам новой истории, что оправдывает общепринятую характеристику ученого, как специалиста по новой истории. Проблемам Средневековья посвящено около 30 работ, и лишь десяток статей — античной истории. Однако за рамками данной классификации остаются многие работы, которые невозможно привязать только к одному хронологическому периоду.

1 См. Приложения № 2, 3, 4.

2 См.: НИОР РГБ. Ф. 70. К. 39. Ед. 69.

Более продуктивной, на наш взгляд, является классификация наследия Герье по проблемно-тематическому принципу. Конечно, учитывая неизбежную при любой классификации схематичность, многие работы, освещающие комплекс проблем, можно одновременно отнести в разные рубрики классификатора. К тому же чисто количественный показатель работ по той или иной проблеме не может отразить их значимость. Например, одна относительно небольшая по объему книга Герье «Очерк развития исторической науки» относится к числу часто цитируемых в историографии.

Выделим в творчестве Герье наиболее значимые проблемы, учитывая как количество посвященных им работ, так и их «востребованность» (то, что принято ныне называть «индексом цитирования»).

При такой классификации в наследии Герье четко выявляются три основных проблемных блока, значимость которых для самого ученого менялась на различных этапах его жизни.

Первая проблема — история идей. Эта проблематика привлекала внимание ученого на протяжении всей его жизни. Сюда относится одна из первых работ «Очерк развития исторической науки» (1865), её переработанный вариант «Философия истории от Августина до Гегеля» (1915), исследования идей философов (Гегель, Гердер, О. Конт, Руссо, Мабли и др.). К этому проблемному блоку можно отнести многочисленные статьи Герье по историографии в «Вестнике Европы» и «Историческом вестнике»,-с-оговоркой, что эти произведения позволяют характеризовать взгляды ученого не только на развитие исторической науки, но и на отдельные проблемы всеобщей истории. Так, комплекс произведений об И. Тэне, с одной стороны, отражает историю идей XIX века, а с другой — проясняет взгляды Герье на Французскую революцию.

Вторая проблема — исторические биографии, как исследование роли личности в истории. К этой проблеме он обратился ещё в своей докторской диссертации «Лейбниц и его век» (1868). Затем на протяжении жизни Герье создал целую серию исторических биографий, особенностью которых является стремление раскрыть значение той или иной личности в широком контексте эпохи, что приближает эти труды к популярному жанру портрета на фоне эпохи. Именно в этот проблемный блок можно отнести многочисленные работы о средневековом христианстве. Само развитие католической церкви ученый рассматривал сквозь призму личностных и мировоззренческих особенностей Августина Блаженного, Бернара Клервоского, Франциска Ассизского, римских пап Григория VII, Иннокентия III и др.

Третья проблема — исследование переломной эпохи XVIII века и Французской революции, которая воплотилась в самой многочисленной группе работ Герье. Приступив к изучению этой проблемы ещё в 1868 году, он занимался ею всю жизнь, однако в 90-е годы в центре его интересов оказалось изучение средневековых деятелей католицизма. Возвращение к проблемам французской революции произошло у Герье под воздействием российских событий 1905;1907 годов, что придало поздним работам ученого определенную тенденциозность.

Кроме того, несколько работ Герье связано с историей международных отношений, которые рассматривались им в тесной связи с выяснением роли России в развитии человечества.

Важную роль в решении поставленной цели сыграли неопубликованные работы Герье, материалы его научной лаборатории, лекционные курсы, хранящиеся в научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ) в фонде 70 (В.И. Герье). Введён в научный оборот целый ряд рукописных работ и конспектов лекций из Ф.70 НИОР РГБ и других архивов. Особое значение среди них имеют лекционные курсы «История Древнего Востока"1, «Конспекты лекций по истории XVIII века. 1868−1869"2. «Публичные лекции по истории культурных идей, читанные по закрытии Высших женских курсов"3, студенческое сочинение Герье «История Пскова"4, его последняя статья «О необходимом условии прочности государства"5 и др. Проанализированы десятки литографированных курсов Герье. С учётом специфики данного вида источника разработана авторская методика их анализа (выявлены три основных способа подготовки литографий лекций, исследован характер их использования студентами, проведено сравнение текстов подобных изданий в разных библиотеках и т. д.).

Вторая группа — источники личного происхождения. Ее образует комплекс воспоминаний учеников, современников и самого В.И. Герье6. Часть.

1 НИОР РГБ. Ф. 70. К. 1. Ед. хр. 1.

2 Там же. К. 14. Ед. хр. 1.

3 Там же. К. 16. Ед. хр. 1−5.

4 Там же. К. 89. Ед. хр. 3.

5 Там же. К. 33. Ед. хр. 12.

6 См: Ковалевский М. М. 1) Московский университет в конце 70-х и начале 80-х годов прошлого века // Вестн. Европы. 1910. № 5. С. 178−221- 2) Моя жизнь. М., 2005; Чичерин Б. Н. 1) Воспоминания. Московский университет. М., 1929; 2) Воспоминания. Земство и Московская дума. М., 1934; Боголепов H.A. Страницы из жизни Московского воспоминаний (М.М. Ковалевский, Б. Н. Чичерин, H.A. Бошлепов) появилась еще при жизни Герье, большая часть была написана в 20-е-30-е годы (Н.И. Кареев, П. Н. Милюков, A.A. Кизеветтер, Ю. В. Готье, В. А. Маклаков, А. Н. Савин, Н. И. Астров, М. О. Гершензон и др.)1. Практически все эти воспоминания либо долгие годы оставались в рукописи, либо, опубликованные за границей в эмигрантской прессе, были доступны узкому кругу лиц.

Воспоминания содержат уникальные свидетельства о жизни и деятельности Герье, оценку этой деятельности современниками, личные впечатления от общения с ним. Особенностью комплекса воспоминаний о Герье, помимо традиционно присущей мемуарам субъективности, является удивительная противоречивость оценок его личности, наличие взаимоисключающих характеристик. Эту противоречивость можно объяснить двумя аспектами: личными взаимоотношениями, а также временем контактирования мемуариста и Герье. Наиболее негативные оценки учёного относятся, как правило, к началу XX века (например, A.A. Кизеветтер, П.Н. Милюков), а если период активного общения мемуариста с Герье приходился на 70−80-е годы XIX века, то позитивные характеристики не только преобладают, но и присутствует стремление реабилитации учёного за его поступки позднейшего времени (например, Н. И. Кареев, E.H. Щепкина). университета. М., 1911; Кареев Н. И. Прожитое и пережитое. JL, 1990; Милюков П. Н. Воспоминания (1859−1917). М., 1990; Готье Ю. В. Университет // Московский университет в воспоминаниях современников. М., 1989. С. 554−574- Готье Ю. В. Мои заметки // Вопр. ист. 1992. № 4−5. С. 107−118- Кизеветтер A.A. На рубеже двух столетий. М., 1997; Маклаков В. А. Отрывки из воспоминаний // Московский университет. 1755−1930 гг. Париж, 1930; Астров Н. И. Воспоминания. М., 2000; Герье В. И. Воспоминания.// НИОР РГБ. Ф.70.К.32. Ед. хр. 1−14 и др.

1 См: Ковалевский М. М. Московский университет в конце 70-х и начале 80-х годов прошлого века // Вестн. Европы. 1910. № 5- Чичерин Б. Н. Воспоминания. Московский университет. М., 1929; Он же. Воспоминания. Земство и Московская дума. М., 1934; Боголепов H.A. Страницы из жизни Московского университета // Рус. архив. 1913. № 1- Кареев Н. И. Прожитое и пережитое. JL, 1990; Милюков П. Н. Воспоминания (1859−1917). М., 1990. Т. 1−2- Гершензон М. О. Письма к брату. Избранные места. М.- JL, 1921; Кизеветтер A.A. На рубеже двух столетий. М., 1997; Готье Ю. В. Мои заметки // Вопр. ист. 1992. № 4−5- Маклаков В. А. Отрывки из воспоминаний // Моск. университет. 1755−1930 гг. Париж, 1930; Астров Н. И. Воспоминания. М., 2000; Савин А. Н. В. И. Герье. Основы миросозерцания. Исторические взгляды / Отд. рукоп. Рос. гос. библ. (далее — ОР РГБ). Ф. 263, к. 30, ед. хр. 24- Щепкина E.H. На курсах Герье (1872−1875): Памяти В. И. Герье. Воспоминания // РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 1. Ед. хр.1368 и др.

В исследовании впервые вводятся в научный оборот мемуары Н. П. Вишнякова и бывшей курсистки E.H. Щепкиной1.

К этой же группе отнесены эпистолярные источники, включающие в себя как опубликованные, так и неопубликованные письма Герье, его родных, учеников, коллег, знакомых, переписка других учёных. В научный оборот впервые вводится целый ряд писем из фондов РГАЛИ, ГАРФ, ЦИ-АМ, ИРЛИ РАН. Важное значение имеют подготовленные к публикации л письма Р. Ю. Виппера к Герье, хранящиеся в РГАЛИ, которые позволяют уточнить характер взаимоотношений учителя и ученика. Следует отметить не анализировавшуюся ранее значительную по объему многолетнюю переписку Герье с A.A. и Б. Н. Чичериными, которая позволяет уточнить многие факты биографии Герье и более всесторонне охарактеризовать его мировоззрение и личность (ГАРФ. Ф. 1154. Оп. 1. Ед. хр. 104−252 л.).

К третьей группе источников отнесены нормативные и правовые материалы, особое значение среди которых имеют университетские уставы 1863, 1884 годов, Устав и Положение о Высших женских курсах. Данные источники позволили охарактеризовать политику правительства и структуру университетского образования в период формирования науки всеобщей истории в России.

Четвёртая группа — делопроизводственные документы, касающиеся работы Герье и других учёных в различных организациях. В этой группе источников значимы-материалы^фондаТ418 (Императорский Московский университет) в ЦИАМе, содержащего как протоколы заседаний советов университета и факультета, так и различные документы об учебе и службе учёных.

Выявленный и проанализированный широкий комплекс разнообразных источников позволил решить поставленные в исследовании задачи.

Достоверность полученных выводов обеспечивается репрезентативностью проанализированных источников, корректными методами их анализа и интерпретации.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующих положениях:

1 ЦИАМ. Ф. 1334. Оп. 1. Ед. хр. 35. Л. 76−86. Вишняков Н. П. Воспоминания о Московском университете и письма разным людямРГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 1. Ед. хр. 1368. Щепкина E.H. На курсах Герье (1872−1875): Памяти В. И. Герье. Воспоминания.

2 РГАЛИ. Ф. 2432. Оп. 1. Ед. хр. 433. Публикация писем выходит в журнале «Вестник РГГУ» в 2011 году.

— впервые в историографии создана концепция институционализации науки всеобщей истории в России на основе творческого синтеза методологических посылов и фактологических достижений историографии, науковедения и теории истории;

— дана комплексная оценка жизненного пути и многообразной деятельности Герье, установлены основные этапы его научно-преподавательской работы, выявлены причины эволюции методологических взглядов и проблематики исследований;

— создана наиболее полная библиография трудов Герье, научной общественности представлены его ранее не анализировавшиеся работыв научный оборот введен комплекс архивных документов, освещающий не только жизнь и деятельность Герье, но и обстановку в российской науке и образовании изучаемого периода;

— системно проанализирован комплекс литографированных изданий лекционных курсов Герье, разработана авторская методика источниковедческого и историографического анализа подобных изданий;

— реконструирована во всей возможной полноте концепция всеобщей истории Герье;

— выявлены неизвестные ранее факты биографии Герье, проанализирована до того не освещавшаяся подробно в литературе жизнь учёного в его последние годы, реконструирована биография членов его семьи,^сыгравших определенную роль в развитии российского образования;

— дан антропологически ориентированный обзор развития исторической науки во второй трети XIX в. и условий формирования науки всеобщей истории в России;

— документально доказан приоритет Герье в организации систематического преподавания и научного изучения в России истории Французской революции конца XVIII в.;

— проанализирована роль Герье в развитии науки всеобщей истории, его вклад в систематизацию преподавания всеобщей истории в Московском университете и подготовку профессорских кадров по всеобщей истории;

— определена конфигурация научной школы Герье и основные этапы её формирования, выделены три основных поколения учеников Герье, определены границы т.н. «ядра» и «периферии» научной школывыявлены основные черты научной школы Герье и проанализирован её вклад в формирование всеобщей истории в России;

— с позиций антропологически ориентированного подхода рассмотрены взаимоотношения Герье с каждым учеником, защитившим магистерскую диссертацию под его руководствомвпервые проанализированы исторические взгляды С. Ф. Фортунатова, И. И. Иванова, С. А. Котляревского.

Практическая значимость результатов исследования. Материалы и выводы диссертации применены и могут быть в дальнейшем использованы при написании биографических и справочных изданий, в преподавании курсов историографии, истории науки, отечественной истории, в создании общих исследований, учебных пособий по соответствующим курсам. Разработана методика анализа литографированных изданий лекционных курсов, которая может быть применена ко всем подобным изданиям. Даны практические рекомендации по более точному библиографическому описанию литографированных изданий. Опубликованы шесть рукописных документов, до того не вовлеченных в научный оборот, создана полная библиография трудов Герье.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1) Формирование науки всеобщей истории в России было обусловлено объективными и субъективными факторами: исторической обстановкой в Европе и России, профессионализацией в исторической науке XIX в., правительственной политикой и запросами общества, ростом числа заграничных командировок молодых российских ученых в университеты Германии, Франции, личностью Т. Н. Грановского и его соратников.

2) В XIX веке основным механизмом трансляции и формирования научного знания, воспроизводства кадров ученых-историков являлось восприятие «школьных образцов» и имплицитного знания как искусства научного творчества, происходившее в ходе личных контактов учителя и учеников на лекциях, семинарах и консультациях. В этом процессе Герье выступал связующим звеном между западноевропейскими профессорами, Т. Н. Грановским и своими учениками.

3) В. И. Герье сыграл ключевую роль в процессе формирования науки всеобщей истории в России, в систематизации преподавания всеобщей истории в Московском университетеначале исследования новой истории в российской наукев создании системы подготовки профессорских кадров по всеобщей историистановлении высшего женского образования в Россииорганизации профессорских инициатив по сохранению университетской автономии и поиску консенсуса со студенческим движениемосновании Исторического общества Московского университетаорганизации системы общественно-благотворительных обществ в Москве и создании соответствующей законодательной базыскладывании основных положений идеологии партии «Союз 17 октября».

4) В жизни В. И. Герье выделяются три основных этапа (1837−1869- 1870−1891- 1892−1919). Наиболее значимые для развития историографии всеобщей истории работы были созданы на втором этапе. К этому времени относятся важнейшие инициативы учёного в преподавательской и общественно-просветительской сферах. Деятельность Герье на последнем этапе жизни должна анализироваться как важная для общей характеристики его жизненного пути, но его место в русской истории следует определять тем, что он сделал в расцвете своих творческих сил.

5) Существует тесная взаимосвязь научной и преподавательской деятельности Герье, поэтому при оценке его научной концепции и его вклада в развитие науки всеобщей истории в России необходимо учитывать содержание его лекционных курсов, сохранившихся в литографированном и рукописном виде. Анализ литографированных курсов требует более критического отношения к тексту, чем печатные работы.

6) В научном наследии Герье выделяются несколько проблемных блоков: история идейисторические биографииистория Французской революцииистория России. Самыми значимыми для своего времени были работы Герье по истории Французской революции, начало научного изучения которой в России было положено именно им.

7) Основной вклад в формирование науки всеобщей истории в России В. И. Герье внес, подготовив ведущих специалистов по истории античности, средневековья, эпохе Возрождения и Реформации, новой истории. Он создал научно-образовательную «профессорскую» школу всеобщей истории, нацеленную на подготовку научно-педашгических кадров широкой специализации по всем разделам всеобщей истории для российских университетов.

8) В истории научной школы Герье можно выделить несколько этапов-поколений: «старшее», «среднее» и поколение «поздних» учеников. «Ядро» школы составляли ученики, воспринявшие основные черты школы, «периферию» — учёные, на формирование мировоззрения которых Герье оказал определенное воздействие, но которых нельзя считать типичными представителями школы. На развитие научной школы Герье оказали существенное влияние личные взаимоотношения учителя с учениками, создание им конкуренции между ними, психологические особенности его характера.

9) Основными чертами научной школы Герье являлись: интерес к историко-философской основе исследованийнацеленность учеников не только на научную, но и на преподавательскую деятельностьидея всеобщей истории как объединяющая парадигма школыразнообразие проблематики конкретных работ учениковпривитие им строгих научных методов источниковедческого и историографического анализа, приемов исторической критики, проведение исследований на широкой базе архивных источниковтребование строгой доказательности выводов исследованияособое внимание к историографическим проблемам всеобщей истории. Для членов школы характерны просветительские идеалы, связь исследовательской проблематики с вопросами, актуальными для русского общества, внимание к женскому и школьному образованию и общественно-просветительским акциям.

10) Через школообразующие практики В. И. Герье передавал ученикам «невидимое» знание, искусство исследовательской деятельности. Им был создан алгоритм отбора и подготовки научно-преподавательских кадров, который его ученики усовершенствовали и использовали в своей научно-преподавательской деятельности. Научная школа В. И. Герье была дискретным образованием, расцвет которого пришелся на 70−80-е гг. XIX в. Она сыграла значимую роль в формировании научных школ П. Г. Виноградова и Н. И. Кареева, «русской исторической школы» и Московской исторической школы.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации отражены в 2 монографиях и 53 статьях общим объемом более 70 п.л., в докладах на 10 вузовских, 9 региональных, 15 всероссийских, 5 международных конференциях. Результаты диссертационного исследования обсуждены на заседании кафедры истории древнего мира и средних веков Казанского (Приволжского) федерального университета.

Структура работы включает введение, пять глав, заключение, список источников и литературы, приложения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Формирование науки всеобщей истории в России было длительным многоплановым системным процессом, начавшимся с появления кафедр всеобщей истории в университетах, с первых работ русских ученых по зарубежной истории и завершившимся институализацией научных школ по различным проблемам всеобщей истории и публикацией исследований отечественных ученых, которые внесли значимый вклад в мировую историографию и принесли ее создателям признание передовой науки.

Предпосылками этого процесса были политические события первой половины XIX векаострый интерес русской общественности к зарубежной истории, обусловленный актуальностью преобразований в России: правительственная политика, направленная на расширение университетского образования и т. д. В это время складывались определенные механизмы трансляции европейских интеллектуальных практик в российское научное сообщество и формирование российской исследовательской традиции изучения всеобщей истории.

Дисциплинарное становление науки всеобщей истории в России как области профессионального исторического знания нашло отражение в появлении в 30-е гг. XIX века новой инфраструктуры университетского образования (создание кафедр всеобщей истории, системы научных обществ и организаций, расширении издательской деятельности и т. д.). К середине XIX века складывается проблемное поле и когнитивное ядро науки всеобщей истории, происходит становление ее методологии и расширение проблематики исследования, отразившиеся в научном творчестве отдельных ученых. Интегрирующей стороной этих процессов стало появление научных школ, связанных с проблематикой всеобщей истории.

Все эти процессы неразрывно связаны с именем выдающегося ученого, 50 лет отдавшего делу становления преподавания всеобщей истории в Московском университете, — Владимира Ивановича Герье. Он, получив «неявное» знание, «искусство» исследовательских навыков от русских ученых Т. Н. Грановского, П. Н. Кудрявцева, С. М. Соловьева и от выдающихся европейских ученых воспринял и интегрировал это знание, создав надежную систему его трансляции своим ученикам.

На оценку вклада В. И. Герье в развитие исторической науки долгое время влияли его политические взгляды и политическая деятельность, его отношение к марксизму, революциям, классовой борьбе, социально-экономической проблематике. В силу этого научное наследие В. И. Герье в советской историографии оценивалось как идеалистическое, основанное на «порочной методологии», порывавшее с прогрессивной научной традицией Т. Н. Грановского, закончившееся «откровенным черносотенством». В советской историографии сложился устойчивый стереотип восприятия Герье как реакционера, сторонника «охранительных начал», идеалиста (а значит, противника научного материализма), представителя неохристианского или религиозно-мистического направления в историографии (в связи с его работами по средневековью). Смена парадигмы исторической науки, Появле-ниев начале XXI в. новых исследований положил начало пересмотру отношения к творчеству В. И. Герье. В данном исследовании придается законченное оформление процессу переосмысления роли В. И. Герье и его вклада в формирование науки всеобщей истории в России. По-новому взглянуть на Герье позволяет не только более полное рассмотрение его творческого наследия, расширение круга анализируемых произведений, но и исследование жизни и творчества его учеников, в том числе малоизвестных, не являвшихся раннее предметом специального рассмотрения в историографии (С.Ф. Фортунатов, С. А. Котляревский, И. И. Иванов и др.).

Анализ широкого круга архивных и опубликованных материалов, в том числе впервые вводимых в научный оборот, позволяет нам оценить Герье не только как самобытного ученого-исследователя, но и как талантливого педагога и организатора образования. Определяются три основных этапа жизнедеятельности В. И. Герье.

I этап (1837−1869) — это время формирования мировоззрения ученого, определения его жизненных приоритетов и его статусное становление. Существенным моментом этого этапа является эволюционное формирование из «гамбургского гражданина» Woldemar’a Guerrier, родившегося в эмигрантской семье, настоящего русского патриота, всю жизнь радевшего за благополучие своей Родины. Именно на этом этапе у Владимира Ивановича формируются осознанные просветительские идеалы, побудившие его посвятить свою жизнь преподавательской деятельности. В студенческие годы под воздействием Т. Н. Грановского, П. Н. Кудрявцева, С. М. Соловьева и других ученых оформляется в общих чертах его концепция всеобщей истории, получившая отражение в первых научных трудах. Именно тогда определились основные принципы преподавательской деятельности выдающегося педагога. В конце этого этапа рано осиротевший Владимир Иванович обретает семью, связав свою жизнь с представительницей семьи Стан-кевичией Евдокией Ивановной Токаревой, которая стала его верной сподвижницей во всех общественно-просветительских начинаниях и оказала большое воздействие на его жизненные ориентиры.

II этап (1870−1891) — время самой плодотворной деятельности Герье над совершенствованием системы преподавания всеобщей истории и подготовкой высококвалифицированных кадров преподавателей и ученых. Ему удается организовать в Московском университете систематическое чтение курсов по всем разделам всеобщей истории. Это стало возможным благодаря продуманной системе подготовки молодых ученых. В 70−80-е годы формируется и переживает эпоху расцвета научная школа Герье, положившая начало русской исторической школе. В это время были созданы основные научные труды ученого, имевшие для своего времени большое значение. Среди работ этого этапа следует выделить прежде всего исследования по истории Французской революции конца XVIII века. Это многочисленные статьи по историографии революции, его монография «Понятия о власти и народе в наказах 1789 г.», в которой он впервые в России в конкретных исторических исследованиях применил статистический метод. Его книга о Мабли на французском языке — первая крупная работа об этом мыслителе в мировой историографии. Для своего времени эти труды были новым словом в науке. Переработанные позже в консервативном духе и переизданные в начале XX века профессором в виде монографий, они выглядели на фоне появившихся к тому времени работ учеников Герье уже вчерашним днем, что повлияло на умаление оценки вклада ученого в развитие отечественной историографии.

К 70-м годам XIX в. относятся такие инициативы Герье, как основание Высших Женских курсов, начало его бескорыстной деятельности по развитию общественной благотворительности, борьба за университетскую автономию.

III этап (1891−1919) начинается с глубокого душевного кризиса, пережитого Герье в связи с болезнью жены и смертью сына. Это совпало с ростом революционно-демократического движения в России, распространением в науке позитивизма и материализма. Происходит изменение научных интересов ученого в сторону истории средневекового католицизма, темы совсем не столь популярной и злободневной, как история Великой французской революции, которой были посвящены ранние труды историка. Авторитет Герье, не уделявшего прежнего внимания преподавательской деятельности, потерявшего свою прежнюю новаторскую инициативность, тускнеет на фоне его учеников, превзошедших учителя и по уровню своих работ, и по своему авторитету в среде студенчества и русской либеральной интеллигенции. Воссозданные им Московские высшие женские курсы продолжали восприниматься им как свое, личное учреждение, что не совпадало с настроениями как преподавателей курсов, так и общественности, видевшими в Герье человека, уважаемого за его прошлые заслуги, но не способного воспринять веяния нового времени. Став членом Государственного совета по назначению императора, Герье защищал государственную политику, пытаясь в рамках своих ограниченных полномочий поддерживать законопроекты, способствовавшие расширению просвещения и образования в России.

Последние годы жизни были переосмыслением ученым своего жизненного пути. Он издает свои монографии, объединившие написанные ранее статьи, строит планы относительно издания собрания сочинений. Однако его научные концепции уже не выглядят созвучными своему времени, труды не обладают научной новизной и актуальностью. К тому же политические разногласия с его учениками накладывают глубокий отпечаток на оценку этих монографий. Мы убеждены, что нельзя определять вклад Герье в развитие русской исторической науки, опираясь на эти поздние монографии. Реальный вклад в историографию ученый внес своими статьями и книгами 70-х — 80-х годов XIX века, своими, к сожалению, в большинстве не изданными лекционными курсами.

Для более взвешенной и полной оценки жизни и деятельности В. И. Герье необходимо рассматривать их в контексте процесса складывания науки всеобщей истории в России. Формирование науки всеобщей истории в России отразило общие процессы, характерные и для европейской науки: эмпирическое накопление фактического материаламетодологические искания, призванные объяснить закономерности исторического процесса и специфику исторического знаниясовершенствование методики исторического исследования. Важной тенденцией развития исторической науки второй трети XIX в. стала разработка специальных исследований по антикове-дению, медиевистике, истории Нового времени. Здесь большую роль в формировании науки всеобщей истории в России оказали труды Т. Мом-мзена, Г. Б. Нибура, Н.Д.Ф. де Куланжа, И. Дройзена по античностиФ. Ги-зо, О. Тьерри, К. Эйхгорна, Г. Зибеля, Т. Вайца — по медиевистикеФ.О. Минье, Ж. Мишле, Л. А. Тьера, Л. Блана, И. Тэна, А. Токвиля — по истории.

XVIII века. Развитие зорубежной исторической науки оказало определяющее воздействие на формирование русской исторической науки через распространение историко-философских учений и методик западной науки, через расширение университетского преподавания, копировавшего в той или иной степени европейские университеты. В этом отношении особую роль в складывании науки всеобщей истории в России сыграли заграничные командировки молодых ученых, оставленных при российских университетах для приготовления к профессорскому званию. У Т. Н. Грановского, П. Н. Кудрявцева, С. Е. Ешевского, М. С. Куторги, С. М. Соловьева, В.И. Ге-рье были общие учителя — известные западные ученые. И хотя степень воздействия и персональный состав были различными, можно говорить о том, что Г. Гегель, Л. Ранке, Г. Б. Нибур, Т. Моммзен, Ф. Гизо и другие оказали влияние на развитие науки всеобщей истории в России как своими концепциями, так и личным примером в процессе преподавания и общения, в передаче «неявного искусства научного исследования». С другой стороны, становление российской историографии всеобщей истории происходило в условиях формирования в кругах российской интеллигенции общественно-политических течений славянофильства и западничества, что сразу придало преподаванию всеобщей истории в Московском университете определенный идеологический и публицистический характер.

Одной из значимых фигур, давших серьезный толчок формированию науки всеобщей истории в России, стал Т. Н. Грановский. Его концепция всеобщей истории заложила основы научного изучения истории зарубежных стран в Московском университете, а его имя сплачивало ряды учеников и сторонников еще долгие десятилетия. В результате деятельности Грановского и его сподвижников изменилась общая атмосфера университетского сообщества, сформировались научные и этические ценности университетской корпорации.

В силу перечисленных выше факторов ко времени начала преподавательской карьеры В. И. Герье его место в развитии историографии всеобщей истории было предопределено самим историческим моментом. Те задачи, которые были поставлены перед ним логикой развития исторической науки, последовательно осуществлялись в его преподавательской деятельности и научных исследованиях. Он не был ярким лидером, харизматической личностью, он был тружеником науки, упорным трудом систематизировавшим начатое его учителями. Герье стал первым преподавателем Московского университета, придавшим преподаванию всеобщей истории логическую структурированность и систематичность, начавшим введение в учебный процесс семинарских занятий, основанных на изучении источников, впервые разработавшим лекции по некогда запретным темам, касавшимся европейских революций. Герье как бы впитал в себя традиции нескольких научных школ и, переосмыслив идеи передовой науки, передавал их своим ученикам. Его нельзя однозначно отнести к какой-либо научной школе или направлению. На протяжении своей жизни ученый менял отношение к гегелианству, позитивизму и зарождающемуся неокантинианству. В его теоретико-методологических взглядах можно увидеть оригинальный синтез положений, истоки которых обнаруживаются в этих теориях. Особое внимание он уделял специфике исторического познания, указывая на невозможность механического применения законов естественных наук, на необходимость учета двойного «преломления» исторического факта в источниках и в интерпретации самим исследоватем этого факта. Герье внес определенный вклад в методику исторического исследования, отразившуюся в его конкретных произведениях, основанных на тщательном анализе источников.

Именно Герье стал связующим звеном между просветительскими идеалами поколения Грановского и расцветом исторической науки в Московском университете в XX веке. Ему принадлежит видная роль в процессе формировании науки всеобщей истории в России XIX — начала XX вв. У истоков этого процесса стояли его учителя Т. Н Грановский и П. Н. Кудрявцев, которые сформулировали предмет и задачи всеобщей истории, определившие специфику этой науки в российских университетах, ее воспитательное и просветительское значение для русского общества. Герье явился достойным продолжателем дела учителей. В духе традиций Грановского он понимал всеобщую историю как историю всего человечества и конкретизировал ее просветительскую функцию. Но если эпоха Грановского — это рождение науки всеобщей истории в России, то с деятельностью C.B. Ешевского, М. С. Куторги, В. И. Герье связано появление определенной формы, методов, проблематики этой науки. 50-летняя преподавательская деятельность Герье позволила ему принять участие во всех этапах формирования специальной дисциплины всеобщей истории в российском преподавании и в исторической «меганауке». Первый, необходимый этап в этом процессе связан с творческим усвоением опыта западноевропейской науки. Герье очень много сделал для популяризации лучших трудов и концепций современной ему историографии. Его историографические статьи и лекции подготовили почву для появления первых конкретно-исторических исследований русских ученых по всеобщей истории. Но вместе с тем ему же принадлежат первые научные исследования российской науки, охватывающие все периоды всеобщей истории, что позволяет реконструировать его концепцию всемирно-исторического прогресса человечества. Он внес определенный вклад в развитие отечественного антиковедения, который, впрочем, был менее значим, чем вклад петербургского ученого С.М. Кутор-ги. Однако именно Герье принадлежат первые опубликованные в России учебные пособия по истории Древнего Рима для высшей школы.

В научном наследии Герье отразился свойственный его учителям интерес к западноевропейскому Средневековью. Его труды по истории средневекового католицизма основаны на оригинальной авторской концепции и способствовали исследованию духовного развития средневековой Европы и христианства.

Наиболее весомый вклад в историческую науку Герье внес своими исследованиями по новой истории. Его труды о Лейбнице, международных отношениях в XVIII веке, истории Французской революции и сегодня имеют определенную научную значимость. Так, его трактовки многих сторон Французской революции, резко критикуемые в советской историографии, оказались созвучными современной проблематике историографии по этой проблеме.

Формирование науки есть не только процесс накопления знаний и совершенствования методов исследования. Без появления научных школ процесс формирования науки всеобщей истории не мог принять состояние законченности. Благодаря В. И. Герье было воспитано несколько поколений профессиональных историков-всеобщников, составивших «школу Герье».

Школа Герье была научно-образовательной, лидерской школой учительского типа, когда подготовка учеников для учителя являлась не только внутренним побуждением, но и была связана со служебными обязанностями профессора. В образовании этой школы самым значимым фактором являлась преподавательская деятельность Герье, а ее основной целью являлось не создание новых методологических программ, а подготовка научно-преподавательских кадров. При этом методология («теоретическая программа», «парадигма») школы определялась не столько собственными историческими взглядами Герье, сколько неким «идеальным образом» исторического исследования, рождавшимся в ходе передачи ученикам неявного, имплицитного знания («искусства исследователя») — путем «идейных, с философским уклоном» лекций, строгой методики семинаров, индивидуальной работы с учениками по подготовке ими медальных сочинений, магистерских диссертаций и т. п. Эта «скрытая» парадигма школы корректировалась совместными усилиями ее членов. Короткий век лидерских школ был еще более коротким для школы Герье, т.к. рядом с ней достаточно быстро стали образовываться научные школы его учеников. Период расцвета школы сменился не упадком, а перерастанием этой школы в некое научное сообщество, функционировавшее как «незримый колледж», представители которого были и лидерами собственных учительских школ и одновременно входили в более сложные научные сообщества. В развитии школы особую роль приобретают внутришкольные коммуникации и феномен личного общения. Рассматривая школу Герье как реальную социальную группу, можно обнаружить, что личные взаимоотношения, внутришкольная конкуренция оказывали ощутимое воздействие на эволюцию этого научного сообщества, что привело к выделению внутри него направлений, лишь вариативно схожих с проблематикой и методологией лидера. Сложные, а порой и конфликтные взаимоотношения членов школы повлияли на то, что впоследствии школьная идентичность учеников Герье ослабевает, процесса коммеморации не происходит.

Черты научной школы Герье ярко отразились в творчестве небольшого круга ученых, который мы обозначили как «ядро» школы. Это, в первую очередь, М. С. Корелин и П. Н. Ардашев, а также Н. И. Кареев и П. Г. Виноградов. Черты научной школы Герье отразились и в творчестве других его учеников, приверженцев школы (Р.Ю. Виппер, E.H. Щепкин, И. И. Иванов, С.А. Котляревский), но не столь ярко. Кроме того, целый ряд ученых, испытавших воздействие Герье на формирование их научного мировоззрения (Д.Н. Егоров, М. О. Гершензон, М. М. Хвостов и др.) могут быть отнесены к т.н. «периферии» школы.

Научная школа Герье была, в первую очередь, «профессорская» школа, т. е. научно-образовательное сообщество, где целью была подготовка специалистов высшей квалификации для Московского и других университетов, специалистов, которые, в свою очередь, были способны воспроизводить и совершенствовать усвоенные образовательные практики и создавать свои учительские школы. Эта образовательная цель предусматривала не столько подготовку узких специалистов по отдельным проблемам, сколько профессоров всеобщей истории с широким философским подходом, энциклопедически образованных, способных на высоком научном уровне освещать и античность, и средневековье, и проблемы нового времени. Особенностью научной школы Герье являлось то, что свои магистерские диссертации его ученики писали на основе анализа большого массива архивных документов, демонстрируя при этом особое внимание к источникам, высокий уровень владения приемами исторической критики, демонстрируя строгую доказательность выводов исследований. Важной чертой школы Герье являлось особое внимание к историографическим проблемам всеобщей истории, опора на метод системного историографического анализа. При этом следует признать, что четкого методологического единомыслия у членов школы не было, но их методологические взгляды сближал общий интерес к историософским проблемам. Разнообразная научная проблематика представителей этой школы имела истоки в разносторонних интересах самого Герье. Представители школы Герье внесли весомый вклад в исследовании истории Французской революции конца XVIII века, изучение генезиса феодализма и развитие католической церкви, в разработку проблем Итальянского гуманизма и Реформации, в анализ эволюции международных отношений.

Общей идеологией для всех представителей школы Герье являются выраженные просветительские идеалы, которые заключались в тесной связи тематики их исследований с темами, волновавшими русскую общественность. И, конечно, это отразилось на тесной взаимосвязи научной и преподавательской деятельности учеников Герье, их педагогическом подвижничестве, внимании к улучшению не только университетского образования, но и женского и школьного просвещения, в их активной общественной деятельности.

Одной из исходных составляющих, повлиявших на формирование школы Герье, были его профессорские лекции, содержавшие научные обобщения, передававшие их слушателям оригинальную концепцию и подход самого автора. Фундамент же научной школы Герье, позволявший соединить интерес к науке и теоретические знания с практикой, был заложен в вечернем (домашнем) семинаре (семинарии) Герье. «Межпоколенный» состав участников вечернего семинария делал возможным осуществление его не только научно-образовательной, но и социализирующей функции. Именно на вечерних семинариях возникал феномен личного общения между соучениками, что порождало осознание единства данного научно-образовательного сообщества. Вечерний семинарий как важнейшая школообразующая практика, пережив свой расцвет в 70−80-е гг., временно прекращается в начале 90-х гг. Во второй половине 90-х годов определенную роль в качестве школообразующей практики сыграло Историческое общество при Московском университете, но затем его деятельность уже не влияла на функционирование школы Герье. В 90-е годы четкость структуры этой школы начинает размываться. Вместо одного центра, представленного личностью Учителя, школа превращается в некое научное сообщество по типу «незримого колледжа». На примере школы Герье хорошо прослеживается механизм формирования неявного, личностного знания в процессе развития науки всеобщей истории в России, который выразился в особой роли личных контактов учителя и учеников, способствовавших внутрипо-коленной и межпоколенной трансляции и творческой переработки знаний, навыков и умений.

Научное наследие Герье демонстрирует переход от начального этапа формирования науки всеобщей истории в России к появлению самостоятельных научных исследований, основанных на критическом анализе источников и осмыслении достижений европейской науки. Преподавательская деятельность Герье, создание его научной школы привели к появлению новой генерации русских ученых, внесших достойный вклад в мировую историографию всеобщей истории.