Лефортово как объект культурного наследия: особенности становления и развития: Конец XVII в. — 1917 г

Актуальность темы

исследования. В последние десятилетия необычайно возрос интерес к региональной истории. Объектом исследований становится повседневная жизнь города и его населения. В центре внимания оказываются не только памятники и события общегосударственного значения, но и «рядовые» исторические факты, образ жизни, форма общественного сознания. Однако в большинстве случаев исследования замыкаются на фактологической стороне того или иного события, не рассматриваются особенности становления отдельных городских районов. В то же время, очевидно, что город — это историко-культурный феномен, который можно осмыслить лишь в целостности, а его элементы взаимосвязаны и влияют друг на друга, практически все они имеют территориальную привязку. Таким образом, полноценная программа работ по возрождению национального достояния должна включать развернутую систему мероприятий по выявлению, изучению, сохранению, восстановлению и использованию историко-культурного и природного наследия как города в целом, так и его отдельных частей, что поможет осмыслить элементы городского пространства не только в связи с их микроисторией, но и общим ходом развития России.

Актуальность такой программы в настоящее время становится еще более очевидной, так как система особо охраняемых историко-культурных территорий в нашей стране еще только начинает формироваться, и приоритетной задачей становится создание развитой сети таких территорий, выявление критериев их формирования и специфики развития. Кроме действенного сохранения культурного наследия, это поможет также разработать конкретные предложения для комплексной региональной программы, определяющей перспективы развития культуры, социальной среды и экономики конкретного района.

В этой связи необходимо обратиться к принципиально новому подходу в изучении объектов региональной истории — ими должны стать уникальные исторические территории города1, изучение которых предполагает.

1 Во избежании терминологических дисскусий понятие «униальные исторические территории» принято комплексный анализ исторических, духовных, экономических, географических и других факторов, характерных для определенной территории и объективно связанных с памятниками. Это позволит, в свою очередь, перейти от спонтанных действий, направленных на сохранение отдельных памятников, к формированию научно обоснованной программы сохранения всей историко-культурной и природной среды, что уравняет возможности не только уникальных, но и типовых сооружений уцелеть от разрушительной деятельности человека. Благодаря этому сохранится самобытность и индивидуальность ландшафта, жизнеспособность его памятников.

Кроме того, такой подход способствует осмыслению историко-культурного наследия, поскольку память — это живой организм и существует только через культурное самосознание людей, потому что помнить можно только освоенное, осмысленное, пережитое. Последнее весьма актуально и важно, так как современный человек, живущий в другую эпоху среди обезличенной городской среды, обладающий большей мобильностью, зачастую не идентифицирует себя со своим окружением, а поэтому проблема сохранения культурного и природного наследия не может быть решена и не может рассматриваться вне анализа жизненной среды человека.

Ее реконструкция наметит также пути решения проблемы отождествления понятий «историко-культурная» — «градостроительная» среда (первая не включает в себя только вещественные элементы. — Р.И.), поиска новых организационных форм, где бы традиционная культура сохранялась в рамках живых социокультурных и социально-экономических структур.

Однако как в «большой» исторической науке, так и в микроистории аспект изучения городских уникальных исторических территорий исследован не достаточно. Одна из причин этого состоит в том, что в современном арсенале отечественной научно-исторической практики не г детально разработанной методики исследования на локальном материале употреблять как синоним «особо ценных территорий». См.: Мазуров Ю. Л., Кулинская C.B., Максаковский Н. В., Пакина А. А, Феномен наследия и особо ценные территории (Ретроспектива сектора уникальных территорий) II Наследие и современность: десять лет Институту Наследия. Информационный сборник. Вып. 10. М., 2002. С. 78. проблем уникальных исторических территорий. Следовательно, сегодня для развития отечественной науки в этом направлении чрезвычайно актуален поиск собственных методов анализа.

Этим определяется цель нашего исследования — комплексное изучение процессов, происходивших на ограниченном городском пространстве, которым является уникальная историческая территория, и подробный их анализ на примере конкретного района Лефортова.

Для осуществления исследования необходимо решить следующие задачи:

• Выявить совокупность факторов, способствующих становлению уникальных исторических территорий Москвы;

• Определить специфику уникальных исторических территорий Москвы;

• Рассмотреть вопрос о соответствии административных и исторических границ Лефортова, проанализировать критерии, на основе которой формируется историческая протяженность местности, и обозначить ее исторические границы;

• Проследить, опираясь на сделанные выводы, процесс становления района с конца XVII до начала XX в.;

• Выяснить социальный состав ее населения, источники его пополнения, среду обитания жителей данной историко-культурной территории;

• Определить специфику ее духовного развития, выявить памятники и организации различных конфессий;

• На основе проведенных исследований определить основные черты социокультурного феномена района, его особенности и типичные черты.

В данной работе объектом исследования выбрана уникальная историко-культурная территория Москвы — Лефортово. Ее своеобразный облик сложился из сочетания различных конфессий, военных и научных учреждений, промышленных и кустарных предприятий, дворцов и полусельских дворов. Этот район испытал наибольшее влияние западноевропейских новаций, что выразилось в возникновении на берегах Яузы особого архитектурного конгломерата. Первым в этом ряду стоял Лефортовский дворец, ставший образцом для строительства царских резиденций нового времени. Головинский, впоследствии переименованный в Анненгофский, дворцовый комплекс явился предтечей загородных резиденций Петербурга. Создание военного госпиталя в этом уголке старой Москвы заложило основы зарождения отечественной медицинской науки. Район был также одним из первых в становлении благотворительной деятельности. Именно здесь первоначально располагался известный всем москвичам Вдовий дом, переехавший в 1814 г. в Кудрино. В Лефортове находится и крупнейшее историческое кладбище города — Введенское, которое является одним из известных ныне старинных московских некрополей. На нем похоронены многие прославившие Россию иноземные и русские деятели науки, искусства, военного дела. Этот далеко не полный перечень самобытных черт района позволяет выделить его в особую территориальную единицу для исследования.

Предметом исследования являются процессы становления уникальной исторической территории Москвы, заключающиеся в изменении природного ландшафта, характера хозяйственной деятельности, социального состава населения, организации жилого пространства, мировоззрения, быта и нравов ее жителей.

Хронологические рамки исследования: Нижней границей исследования является конец XVII в., когда была основана Лефортовская солдатская слобода. Однако для полноты картины история возникновения данной уникальной историко-культурной территории рассматривается не с этой «жесткой» и достаточно условной отметки, а в целом с XVII в. В качестве верхней границы определен 1917 г., когда произошли серьезные изменения в политической и социокультурной ситуации, приоритете развития районов. С этого периода трансформация быта, нравов и мировоззрения жителей резко возрастает, усиливаются миграционные процессы, что качественно повлияло на социокультурную среду Лефортова, и явилось началом нового этапа в жизни изучаемого исторического ареала.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что впервые осуществлена попытка комплексного исследования отдельной уникальной исторической территории города — Лефортова. Особое внимание уделяется району как целостному пространственному объекту историко-культурного наследия. Уточнены и расширены причины становления и специфика развития уникальных исторических территорий Москвы. Осуществлена попытка определить совокупность критериев (природных, мифологических, исторических и других) изучаемого объекта, с учетом которых обозначены его исторические границы. В диссертации также систематизированы и дополнены типичные черты и особенности формирования данной местности. На основе архивных источников впервые проведен анализ социально-экономического развития местности, ее духовной жизни (менталитет разных конфессиональных групп, образовательный уровень и развлекательная культура жителей Лефортова). Рассмотрены основные признаки социокультурного феномена ареала. Введены в научный оборот новые архивные документы, в частности книги для записей различных категорий жителей столицы частного пристава Лефортовской части, отчеты, журналы и переписка из фонда Московской военной тюрьмы, опись съезжей избы 1715 г. и другие.

Степень изученности проблемы. Диссертационная проблема до настоящего времени не являлась предметом специального исследования. Однако некоторые ее аспекты нашли свое отражение в литературе, посвященной истории Москвы, культурным ландшафтам, культурной географии, уникальным территориям в культурном и природном наследии регионов, общеисторической литературе. Историография проблемы подразделяется на отечественную и зарубежную. В процессе формирования отечественной историографии по данной теме хронологически можно выделить три периода. Критерием подобной периодизации служат различные методологические принципы и методы исследования, а также общий круг вопросов, затронутых в этих исследованиях.

1. Дореволюционная.

Одним из первых к проблеме комплексного изучения Москвы обратился известный русский историк И.Е. Забелин2. Его труд становится новой ступенью в изучении города, в котором представлена реконструкция жизни первопрестольной в XII—XVII вв. Автор дал подробный исторический анализ развития центра города, топографическое положение столицы, собрал большой фактический материал. Но районы, находящиеся в границах Белый город — Камер-Коллежский вал, им рассмотрены не были. В другой своей работе о Москве3 история Лефортова затрагивалась И. Е. Забелиным в хронологически ограниченный промежуток времени (конец XVII — начало XVIII вв.) в связи с размещением здесь Лефортовского полка, строительством усадеб и дворцов нового типа. Но, не исследованными остались территории Лефортовской солдатской слободы и ее дальнейшая история. Тем не менее, даже в настоящее время эти труды сохраняют научную ценность.

Из общих работ, посвященных истории Москвы, но содержащих важные для данного исследования сведения, является статья М.М. Богословского4, где подробно рассматривается состав населения в ХУ1-ХУИ вв. Здесь ученый дает определение слободам и сотням, которое фактически является отправной точкой для исторической ретроспективы понятия «уникальные исторические территории Москвы».

Во 2-ой половине XIX — начале XX вв. выходят отдельные труды тю истории Петропавловского храма диакона С. А. Озерова и архивиста.

2 Забелин И. Е. История города Москвы. [Репр. воспр. изд. 1905 г.]. М., 1996.

3 Забелин И. Е. Москва во время преобразований // Живописная Россия. Т. 6. Ч. 1. М., 1898. С. 192−224.

4 Богословский М. М. Состав московского населения в ХУ1-ХУП вв. // Москва в ее прошлом и настоящем: В 12 вып. Вып. 3. М., 1910. С. 44−55.

И.Ф. Токмакова5, содержащие огромный фактический материал и ценные сведения по его истории. Они содержат также материалы и о формировании района. Это весьма важно для исследователей, т.к. данные работы являются практически единственными в дореволюционной историографии, где излагается история района. Однако они заключают в себе ряд неточностей, не имеют разработанного справочного аппарата. Кроме того, авторы не ставили перед собой задачу проанализировать особенности духовного развития Лефортова.

Отдельным комплексом дореволюционной историографии являются труды (помимо вышеназванных работ), посвященные церковной жизни Москвы и в частности Лефортова, которые весьма существенны при анализе духовной жизни данной территории. История церквей Лефортова затронута Г. И. Холмогоровым6. Он описывает местность за Гороховым полем, которую называет «Загородными дворами». В его работе использованы архивные материалы, что существенно обогащает приведенные сведения.

В связи с религиозной жизнью Лефортова необходимо выделить труд Н.П. Розанова7, включивший в себя обширный фактический материал о Русской Православной Церкви в период с 1721 по 1821 гг. Его ценность заключается в том, что здесь содержится материал по истории раскола, законодательству, быту священников и церковной жизни в указанный период. Однако эти сведения характеризует отсутствие компактности, и перед исследователем стоит задача свести их воедино.

Общие работы по истории старообрядчества8 и единоверия9, существенно дополняют общую картину жизни этих групп населения в.

5 Озеров С. А. Исторические сведения о Лефортове и описание Петропавловского храма. М., 1911; Токмаков И. Ф. Историко-статистическое и археологическое описание церкви во имя Святых апостолов Петра и Павла, что в Лефортове. М., 1898.

6 Холмогоров Г. И. Исторический очерк дома бывшего графа Разумовского, где ныне малолетнее отделение Московского Николаевского института и убежище, учрежденное 2 мая 1897 г. государыней Марией Федоровной. М., 1901.

7 Розанов Н. П. История Московского епархиального управления со времени учреждения Св. Синода (17 291 821): В 4 ч. Ч. 1−4. М., 1869−1871.

8 Андерсон В. Старообрядчество и сектанство. Исторический очерк русского религиозного разномыслия. СПб., Б.г.- Аристов Н. Я Устройство раскольничьих общин. Б.м., 1863. ЛипрандиИ.П. Краткое обозрение русских расколов, ересей и сект // ЧОИДР. Кн. 2: Смесь. М., 1870. С. 65−140- Мельников П. И. Счисление раскольников//Русский вестник. Т. 73. М., 1868. С. 403−442- Проворихина A.C. Московское старообрядчество // Москва в ее прошлом и настоящем: В 12 вып. Вып. 12. М., 1912. С. 49−75- Смирнов TI C. История русского раскола старообрядства. Рязань, 1893- Субботин Н. И. О предложении учредить в Москве Братство для содействия ослаблению раскола и воссоединению раскольников с Православной Церковью. М.,.

Москве, в том числе и в Лефортове. Автором были привлечены также труды по иноверческим храмам и их приходам10. Тем не менее, вышеназванные исследования характеризуются недостаткомсведений, относящихся к изучаемому району, что вызвало острую необходимость привлечения архивных и опубликованных источников в вопросе изучения духовной жизни Лефортова.

Следующей группой литературы являютсяработы С. М. Любецкого, A.C. Ушакова, С.Н. Шубинского11 и других дореволюционных авторов, посвященные быту, нравам, домам, населению Москвы XVIII—XIX вв., в том числе и Лефортова. Ценные сведения о придворной жизни в дни коронации содержатся в «Коронационном сборнике» и в труде И.Ф. Токмакова12. Однако общим недостатком изданий этого времени является фактографически-описательный и конкретно-исторический подход. Внимание исследователей сосредотачивается на внешней, предметно-описательной стороне жизни, поэтому перед автором в данном случае стоит задача не только свести сведения в единое целое, уточнить некоторые из них, а также заполнить лакуны, образовавшиеся в результате хронологического и тематического разброса фактов, но и проанализировать внутренние, социально-психологические уровни происходящих событий.

В тот же период выходят различные исследования по истории Лефортовского, Головинского, Екатерининского дворцов13. Информация,.

1869. Ясевич-Бородаевская В. И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектанству в его последовательном развитии с приложением статей закона и Высочайших указов. СПб., 1912 и др.

9 Дорофеев В. Из истории возникновения и положения единоверия в России. М., 1900; Исторический очерк единоверия Москвы. СПб., 1867- Кем и как положено начало единоверия в русской церкви. М., 1892- Лебедев Е. Е. Единоверие в противодействие русскому обрядовому расколу. Очерк по истории и статистике единоверия с обзором существующих о нем мнений и приложениями. Новгород, 1904 и др.

10 Цветаев Д. В. Генерал Николай Бауман и его дело: Из жизни Московской Ново-Немецкой слободы в XVII веке. М., 1884- он же. История сооружения перваго костела в Москве. M., 1885- он же. Построение первой каменной протестантской церкви в Москве. M., 1885- он же. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. M., 1890 и др.

11 Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1992; Любецкий С. М. Окрестности Москвы ближние и дальние, за всеми заставами в историческом отношении и современном их виде. M., 1877- Пыляев М. И. Старая Москва: Рассказы из былой жизни первопрестольной столицы. M, 1996; Скавронский Н. [Ушаков A.C.]. Очерки Москвы / Сост. Л. Д. Полиновская. M., 1993; Шубинский С. Н. Исторические очерки и рассказы / Сост., вступит, очерк Л. Д. Полиновской. M., 1995 и др.

12 Коронационный сборник / Под ред. B.C. Кривенко. Т. 1. СПб., 1899- Токмаков И. Ф. Историческое описание всех коронаций российских царей, императоров и императриц. M., 1896.

13 Александров Г. Н. О Лефортовском дворце в Москве//Русский архив. 1875. Кн. 3. № 12. С. 482−483- Головин дворец. Материалы для истории Московских кадетских корпусов//Журнал для чтения изложенная в них, в большинстве случаев основана либо на преданиях, либо на личных воспоминаниях, поэтому содержащиеся в этих работах сведения далеко неполные и местами содержат неточные факты. Они также требуют привлечения дополнительных источников.

Важный материал, относящийся к истории Лефортова во время эпидемии чумы, содержится в труде современника событий А.Ф. Шафонского14. Сведения изложены за период с 1770 по 1774 гг., т. е. с первых случаев появления больных в Москве до полного прекращения болезни. Данное исследование ценно тем, что мы находим в нем описание Лефортовской слободы, ее жителей и Военного госпиталя в указанный период, так как именно здесь появились первые больные моровой язвой в Москве. Кроме того, А. Ф. Шафонский помещает в своей работе таблицы с описанием административных частей Москвы и с указанием имен частных смотрителей на данный временной промежуток, что дополняет сведения по истории административно-полицейского деления столицы, в том числе и Лефортова.

Еще одним комплексом литературы являются издания, раскрывающие прошлое военной медицины Лефортова. История Московского военного госпиталя достаточно подробно изложена в фундаментальных работах А. Н. Алелекова и Я.Н. Чистовича15. И в наше время они продолжают являться важным источником исторической информации о развитии медицинской науки района. Недостатком их стало небольшое количество сведений по строительству госпиталя, что влечет за собой необходимость привлечения других материалов.

Истории военно-учебных заведений в Лефортове посвящены многие дореволюционные издания16. Pix создание и становление рассматривается воспитанникам военно-учебных заведений. 1850. Т. 82. № 326. С. 141−143- Забелин И. Е. Сведения о московских и подмосковных садах в XVIII-XIX столетиях // он же. Опыт изучения русских древностей и истории. М., 1873. 4.2. С. 322−350- Корсаков А. Н. Лефортовский дворец в Москве//Русский архив. 1882. Кн. 1. № 2. С. 355−357 и др.

14 Шафонский А. Ф. Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 год с приложением всех для прекращения оной тогда установленных учреждений. М., 1775.

15 Алелеков А. Н. История Московского военного госпиталя в связи с историей медицины в России к 200-летнему юбилею. 1707−1907. М., 1907; ЧистовичЯ.Н. История первых медицинских школ в России. СПб., 1883.

16 Бобровский П. О. Юнкерские училища: В 3 т. Т. 1−3. СПб., 1872−1873- Исторический очерк образования и развития Первого Московского кадетского корпуса, что ныне Первая Московская военная гимназия, 17 781 878 / Ред. M.C. Лалаев. СПб., 1878- К столетию Первого московского кадетского корпуса (ныне Первой достаточно подробно, но также как и многие другие исследования того времени, они страдают фактографически-описательным характером, поэтому в них не освещается их влияние на жизнь Лефортова, которое расширяет представление о быте, нравах и мировоззрении жителей района.

Единственной работой, посвященной Лефортовской военной тюрьме, является статья К. Таптыковского17, в которой история создания данного учреждения и быт заключенных излагается только за его десятилетний период.

Традиции милосердия и благотворительной деятельности учреждений Лефортова также не нашли широкого освещения в дореволюционной историографии. Александровской общине «Утоли моя печали» посвящен лишь один обобщающий труд — исследование С.А. Кельцева18, которое охватывает период тридцатилетней деятельности организации вплоть до 1896 г. В связи с этим остается нераскрытым период ее деятельности в. начале XX в., хотя в данный период произошли значительный события. Братолюбивому обществу снабжения в Москве неимущих квартирами, часть домов которого располагалась в этом районе, посвящено еще меньше работ.- Существует только статья, посвященная основательнице обществаН.Б. Трубецкой.19.

Отдельным комплексом необходимо выделить и литературу, в которой впервые стали рассматриваться вопросы топографии и топонимии. Она стала основой для формирования современных взглядов на исторические границы отдельных районов Москвы. В этих трудах впервые были подняты вопросы о внутреннем разграничении московских территорий. Изучение Москвы XVIII в. с историко-топографической точки зрения было начато в конце того же столетия исследователем Т.В. Полежаевым20. Оно было продолжено в середине XIX в. И. Е. Забелиным, И. М. Снегиревым, A.A. Мартыновым, а.

Московской гимназии) // Русский архив. 1875. Кн. 2. № 6. С. 167−172- Леонид (Кавелин), архимандрит. Празднование столетия 1-го Московского корпуса (нынешней Первой Московской гимназии), 24 ноября 1878 г. // Древняя и новая Россия. 1879. № 2. С. 167−172- Поливанов А. Н. Пятидесятилетие 2-го Московского Императора Николая II кадетского корпуса. М., 1899 и др.

17 Таптыковский К. Московская военная тюрьма//Юридический вестник. 1891.Т. 8. Кн. 1−2.№ 5−6. С. 194 203.

18 Кельцев С. А. Александровская община «Утоли моя печали». М., 1897.

19 Щетинин Б. А. Памяти княгини Н. Б. Трубецкой // Исторический вестник. 1909. № 4. С. 210—216.

20 Полежаев Т. В. Историческое и топографическое описание Москвы. М., 1796. С. 9. позже И. С. Беляевым, С. А. Озеровым и H.A. Скворцовым.21. Особенно нужно отметить работу И. М. Снегирева, где он проводит анализ и классификацию различных исторических образований столицы, выделяя тот или иной признак: топографический, этнографический, фамильный и т. д. Тем не менее, им не рассматривается процесс становления урочищ. на протяжении определенного хронологического промежутка. Их толкование также достаточно неопределенно и нуждается в дополнении другими принципами отбора в определении исторических границ районов Москвы. Весьма важна с точки зрения данной проблемы уже вышеупомянутое исследование С.А. Озерова22. Здесь впервые говорится об отличиях между административными и историческими границами района и указывается признак, по которому автор определяет исторические очертания данной территории — церковный приход храма Петра и Павла в Лефортове, хотя такой подход, несомненно, требует уточнения, так как на территории, входящей в сферу влияния приходской церкви, иногда жили люди других общин и конфессий, поэтому необходимо также учитывать такой немаловажный фактор, как восприятие современниками топонима Лефортова в отношении определенного городского ареала.

Существенным дополнением к истории Лефортова как объекпа историко-культурного наследия являются издания, посвященные жизни и деятельности людей, связанных с данной территорией23. Они существенно дополняют событийную канву, связанную с историей данной местности.

В целом дореволюционную отечественную историографию можно характеризовать как период накопления исторических данных, в результате чего был собран немалый фактологический материал, особенно по церковной истории. Однако остался не решенными ряд проблем: часть фактов нуждалась в уточнении и дополнениипри описании событий упор

21 Забелин И. Е. История города Москвы. [Репр. воспр. изд. 1905 г.]. M., 1996. С. 13, 76, 77- Снегирев И. М. Московские урочища, древние и новые: В 4 ч. 4. 1−4. М., 1852- Росписной список города Москвы 1638 года // Труды Московского отдела Императорского Русского Военно-Исторического общества / Под. ред. И. С. Беляева. Т. 1. M., 1911. С. XVII, XIV.- Скворцов H.A., протоиерей. Археология и топография Москвы. M., 1913. С. 28, 30, 33 и др.

22 Озеров С. А. Указ соч. M., 1911.

Голомбиевский A.A. Сотрудники Петра Великого: Граф П. И. Ягужинский. Князь А. Д. Меншиков. М., 1903; Семевский М. И. Семейство Монсов. 1688−1724. СПб., 1862- он же. Очерки и рассказы из русской истории XVIII в.: В 3 т. Т. 3: Царица Катерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс. 1692- 1724. СПб., 1834: Устрялов Н. Г. Лефорт и потехи Петра Великого до 1689 года. СПб., 1851 и др. делался на внешней предметно-материальной стороне жизни, понятийный аппарат о внутренних исторически сложившихся территориях находился в начальной стадии разработки. Многие из этих проблем стали решаться следующими поколениями исследователей.

2. Советская историография.

Охватывает период с 1917 по 1993 гг., так как основные ее методологические принципы были сформированы на базе марксистско-ленинской философии, а тематика исследований касалась по преимуществу социально-экономических и политических проблем. В изучаемой теме можно выделить два направления развития историографии: во-первых, труды, посвященные непосредственно истории Москвы и в частности Лефортовуи, во-вторых, труды, раскрывающие теоретические проблемы городоведения и культурных ландшафтов.

1920;е гг. вошли в историю отечественного краеведения как «золотое» его десятилетие, когда виднейшие ученые старших поколений много сил отдавали краеведческой работе, а для молодых ученых она стала школой научного творчества. Связано это, прежде всего, с одной стороны, с открывшейся возможностью изучения памятников, особенно церковных, а с другой — своеобразной «безопасностью» изучаемых вопросов. Отдельные культурные объекты, топонимика, экскурсионное дело, персоналии и т. п. -все это стало предметом их исследования. Появление статей о Лефортове, прежде всего, связано с археологическим изысканиями, проводившимися Музеем коммунального хозяйства в 1926 г., когда были предприняты работы по благоустройству парка и посвящены они по преимуществу дворцов. о-парковому ансамблю24.

В 1930;е гг. главным в исторических исследованиях становятся социально-экономические вопросы, а также проблемы, связанные с современностью. Началось наступление на региональную историю вплоть до ее уничтожения. Темы дворцов и кадетских корпусов становятся непопулярны, а их оценка значительно принижена. Примером тому служит.

24 См.: Круглый А. Пруды Лефортовского парка//Старая Москва: Статьи по истории Москвы в XVII—XVIII вв. Сб. 1. М., 1929. С. 192−196 и др. статья И.Е. Бондаренко25, вышедшая в 1935 г. Она посвящена архитектуре анненгофских дворцов. Эта работа удовлетворительна лишь в первой части (доелизаветинский период) и путанная во второй, где смешиваются все последовательные этапы строительства. Кроме того, она выделяет на первый план слабые стороны, характерные в действительности лишь для последней стадии строительства. Тем не менее, эта работа надолго утвердила мнение о лефортовских дворцах как о художественно малоценном явлении. Вслед за И. Е. Бондаренко и некоторые другие авторы считают ансамбль далеко уступающим петербургским, а совершенно неисследованный Летний Анненгоф — зданием с примитивной планировкой и бедным наружным оформлением26.

Интерес к истории дворцов Лефортова вновь возникает с конца 19 401 950;х гг. и связано это с началом реставрационных работ. Внимание к дворцовой жизни Лефортова не будет ослабевать и позже. Авторы в своих, трудах27 о дворцово-парковых комплексах Лефортова изучают вопросы: влияния западноевропейского искусства на архитектуру памятников, планировку и историю строительства. Начинается культурологическое осмысление парковых ансамблей28. При этом в основном делается акцент на расцвет в XVIII в. в Лефортове придворной жизни, и за рамки исследований выходит архитектура дворцов в XIX в., Лефортовская слобода как" отдельного мира, который к 1790-м гг. сливается с праздничным и парадным миром дворцов в единое понятие «Лефортово» .

В послевоенный период ученые начинают проявлять интерес к развитию градостроительной среды Лефортова в контексте Москвы и топонимии. Большое значение в рассмотрении этих вопросов имеют труды.

25 Бондаренко И. Е. Анненгоф // Академия архитектуры. 1935. № 6. С. 74−81.

26 См., например: Виппер Б.Р. В. Растрелли и архитектура русского барокко // Русская архитектура первой половины XVIII века: Исследования и материалы / Под ред. И. Э. Грабаря. М., 1954. С. 282.

27 Евангулова О. С. Архитектурный ансамбль Лефортово в петровскую эпоху // Сб. научных работ аспирантов исторического факультета Московского государственного университета. М., 1963. С. 283−305- она же. Дворцово-парковые ансамбли Москвы первой половины XVIII века. М., 1969; она же. К истории ремесленного заведения Воспитательного дома//Памятники культуры: Исследования и реставрация. М., № 2. 1960. С. 110−138- Кипарисова A.A. Лефортовский дворец в Москве//Сообщения Института истории и теории архитектуры. Вып. 9. М., 1948. С. 45−54- Подольский Р. П. Петровский дворец на Яузе//Архитектурное наследство. Вып. 1. М., 1951. С. 14−57- Соболев H.H. Отчет об исследовании архитектуры Лефортовского дворца в Москве в 1946 г.//Сообщения Института истории и теории архитектуры. Вып. 9. М., 1948. С. 55−62 и др.

28 ДубягоТ.Б. Русские регулярные сады и парки. М., 1963; Лихачев Д. С. Заметки о русском//Новый мир. 1980. № 3. С. 12−28.

П.В. Сытина29. Однако автор не ставил перед собой задачу анализа вопросов социального, культурного развития района и проблема их освещения остается открытой.

Продолжили изыскания П. В. Сытина в области топонимии Г. П. Смолицкая, М. В. Горбаневский, И. Э. Клейненберг и другие30 В их работах содержатся ценные сведения об изменении имен и их восприятия людьми, принципах формирования названий местностей Москвы, которые весьма важны при рассмотрении внутренних исторических границ столицы.

Интересный анализ взаимосвязей Москвы Яузской с центром города провел известный искусствовед Н.Ф. Гуляницкий31. В своей работе он также ставит вопрос о сочетании древнерусских градостроительных приемов с западноевропейскими новшествами на территории Лефортова. Другой автор A.B. Иконников32 посвятил свою книгу памятникам архитектуры Москвы, и в том числе этого уникального района. Вместе с тем за рамками, исследования остаются вопросы социокультурного и духовного развития, процесс слияния окраинной территории с центром города.

Выходят в свет и работы, посвященные социальным проблемам., столицы. Значительным вкладом в изучение истории возникновения московских слобод, их расположения, состава населения, управления, торговли, быта стала работа В.Л. Снегирева33. Многие черты слободской'" жизни Москвы указанного периода были характерны и для Лефортовской солдатской слободы, что подтверждается вновь выявленными архивными материалами. Ценным в этой работе является освещение вопроса конца слободской жизни в связи с принятием в 1785 г. «Жалованной грамоты городам», в результате чего было установлено понятие города как совокупности всех его жителей, независимо от сословий, и впервые дана общая организация не только прежним тяглым общинам посада, но и всему.

29 Сытин П. В. История планировки и застройки Москвы. В 3 т. T.1—3. М., 1950;1972. он же. Из истории московских улиц. М., 1958.

30 Географические названия в Москве: Сб. статей / Отв. ред. Е. М. Поспелов. M., 1985; Клейненберг И. Э. Основные принципы выбора новых личных имен и адаптация иноязычных в России X—XIX вв. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 9. Л., 1978. С. 62−72- Смолицкая Г. П., Горбаневский М. В. Топонимия Москвы. M., 1982.

31 Гуляницкий Н. Ф. Москва Яузская // Архитектурное наследство. Вып. 34. M., 1986. С. 34−43.

32 Иконников A.B. Лефортово // он же. Каменная летопись Москвы. M., 1978. С. 221−226.

33 Снегирев В. Л. Московские слободы: Очерки по истории московского посада XIV—XVIII вв. M., 1947. городу со всем его разнообразным населением. Тем не менее, солдатские слободы Москвы в этом труде практически не рассматриваются, а поэтому и нет их подробного исторического анализа.

Следует отметить также обобщающие труды А. Г. Рашина, М.Я. Яровинского34 о населении Москвы, косвенно касающихся темы нашего исследования. Однако этими учеными не рассматривалась проблема изучения численности населения конкретного района — Лефортова.

В данный период выходят и обобщающие работы по истории Москвы. Особо следует отметить многотомное исследование35, вышедшее в свет в 1950;е гг. Это было второй попыткой (после И.Е. Забелина) комплексного подхода к изучению города. И в настоящее время данное издание не потеряло своего научного значения. Но вопросы изучения влияния многообразных факторов на становление отдельных территорий не стали предметом изучения авторского коллектива.

В 1970;е годы был опубликован и несколько раз переиздан еще один труд Института истории АН36, посвященный Москве и в частности Лефортову, но в нем в отличие от предыдущего исследования, материал излагается очень кратко, и акцент делается на советский период.

Интерес вызывают и немногочисленные изыскания37, посвященные отдельным районам Москвы, так как помогают проанализировать факторыкоторые влияют на становление уникальных исторических городских территорий. Но все же они не подразумевают комплексного подхода в изучении исторических пространств города, а посвящены отдельным аспектам развития той или иной территории.

В рассматриваемый период появляются и статьи в путеводителях, а также энциклопедиях по Москве, где рассказывается о некоторых его объектах, кратко излагается история Лефортова, причем в основном по.

34 Рашин А. Г. Население России за 100 лет (1811−1913): Статистический очерк. М., 1956; Яровинский М. Я. Здравоохранение Москвы. 1581−2000 гг. М., 1988.

35 История Москвы: В 6 т. Т. 1—4. М., 1952;1954.

36 История Москвы. Краткий очерк. М. 1974; История Москвы. Краткий очерк. 2-е изд. М. 1976; История Москвы. Краткий очерк. 3-е изд. М. 1978.

37 Волков О. Замоскворечье [Из истории Москвы]//Москва. 1973. № 4. С. 130−135- ЩенковаО.П. Китай-город как торговый центр Москвы XVII в. // Национальное своеобразие зодчества народов СССР: Сб. статей. М., 1979. С. 3−12- она же. Китай-город — торговый центр Москвы в конце XVIII — первой половине XIX в. // Архитектурное наследство. Т. 33. М., 1985. С. 31−39 и др.

•зо советскому периоду, поэтому остаются неосвещенными вопросы деятельности благотворительных учреждений, повседневной жизни жителей и многих других аспектов из прошлого района. История кадетских корпусов дается очень сжато.

Отдельно необходимо выделить группу исследований, посвященных проблемам охраны и использования культурного наследия России, теоретического осмысления представлений о городе, культурных ландшафтах.

Для 1920;х гг. характерно внимание к городу как носителю социальной и культурной преемственности, к его истории. Выходившие в эти годы работы Н. П. Анциферова и И.М. Гревса39, частично имеющие краеведческий характер, отличаются глубоким пониманием взаимосвязи процессов, протекающих в городе, обществе и культуре. Понимая город как комплекс культурных образований, которые находятся во взаимосвязи другг с другом, они неоднократно повторяют, что город удобен для изучения как образец культурно-исторического организма. Тем не менее, Москва в качестве единого социокультурного организма еще не нашла своего исследователя. В настоящее время делаются лишь попытки такого подхода, о чем будет сказано ниже.

В конце 1920;х — начале 1930;х гг. историческая ретроспектива" исследования городских территорий уходит на задний план. Город становится объектом проектирования40 и теоретического конструирования41. Такие разработки городоведения просуществовала недолго и, начиная с 1930;х гг., город стали рассматривать как систему организации.

С 1950;х гг. вплоть до начала 1980;х гг. акцент переносится на формирование населения городов, трудовых ресурсов, миграции. Появляется.

38 Бродский Я. Е. Москва. Спутник туриста: Путеводитель. M., 1987. С. 418⁴²⁰- Двинский Э. Я. Кольца и радиусы Москвы: Путеводитель. М., 1986. С. 369−372- Москва: Энциклопедия / Гл. ред. А. Л. Нарочинский. M., 1980. С. 134,276, 345,487- Мячин И. К. В Лефортове // он же. Площади и улицы Москвы: Путеводитель. M., 1982. С. 433−444 и др.

39 Анциферов Н. П. Как изучать свой город. М.-Л. 1929; он же. Пути изучения города как социального организма. Л. 1925; Гревс И. М Монументальный город и исторические экскурсии // Экскурсионное дело. 1921. № 1.С. 21−34 и др.

40 Милютин H.A. Проблема строительства социалистических городов. М.-Л., 1930.

41 Охитович M.K. К проблеме города // Современная архитектура. 1929. № 4. С. 130−134. ряд трудов, где анализируются социально-экономические и природные факторы, влияющие на миграцию населения, системы расселения42.

Однако в недрах советской историографии зарождаются идеи, ставшее научной базой современных представлений о культурных ландшафтах и современной стратегии сохранения и эффективного использования историко-культурного наследия. В ее основе лежат три взаимосвязанных между собой концепции — ноосферная, экология культуры и культурного ландшафта. В разработке этих концепций определяющую роль сыграли В. И. Вернадский и Д. С. Лихачев. Первый из них развил учение о ноосфере как о новом этапе развития Земли, связанном, прежде всего, с научной и интеллектуальной деятельностью человека43. Д. С. Лихачев — ученый, основной специальностью которого была история древнерусской литературы, особое внимание уделял духовному началу в формировании и о и 44 окружающей среды и ее культурной составляющей .

В 1970;1980;е годы появляется ряд исследований, которые уже ставлг проблему взаимосвязи человека, культуры и природы. К ним относятся работы С. О. Шмидта и Ю.В. Бромлея45. Так, Ю. В. Бромлей говорит о взаимосвязи человека, культуры и природы (при этом базовыми понятиями для него служат природный ландшафт и этнос-сообщество), а С. О. Шмидтнеобходимости более широкого использования исторических источников географами и геологами. Таким образом, этими учеными была поставлена проблема взаимодействия социальной, природной и культурной среды, что дало дальнейший толчок для развития науки в данном направлении. О соединении социально-экономической географии с духовной сферой говорится в статье А.Г. Дружинина46.

Отрицание механического подхода к городу, изучение идеи урбанизации в контексте современного социокультурного процесса.

42 Географические основы систем расселения: Сб. статей / Отв. ред. Б. С. Хорев. Л., 1981; География городов: Сб. статей / Отв. ред. С. А. Ковалев, И. М. Маергойз. № 38. M., 1956; Физико-географическое районирование: Сб. статей. № 39. М., 1956 и др. .

43 Вернадский В. И. Начало и вечность жизни. М., 1989. С. 165.

44 Лихачев Д. С. Земля родная. М., 1983. С. 82, 93.

45 Бромлей Ю. В. Культура и этнические аспекты экологии // Общество и природа: Исторические этапы и формы взаимодействия: Сб. статей. М., 1981. С. 85−95- Шмидт С. О. Проблемы взаимодействия общества и природы и некоторые вопросы источниковедения //Указ. соч. М., 1981. С. 262−275.

46Дружинин А. Г. Методологические основы географических исследований культуры // Известия Всесоюзного географического общества. Т. 121. Вып. 1. 1989. С. 59−64. развивали A.C. Ахиезер, Л. Б. Коган, О. Н. Яницкий, В. М. Долгий и другие исследователи.47 Возникает интерес к культуре города, его «историческому» лицу. Возникло и разрабатывается понятие «городской среды» и такие характерные для нее моменты, как эмоциональное ее восприятие горожанами, освоенность, культурный потенциал, стиль и т. д. Особенно содержательными в этом смысле представляются работы В.Л. Глазычева48.

Появился ряд работ, написанных архитекторами. Часть из них характеризует развитие пространственных форм города49, что весьма важно при анализе внутренних границ городских территорий. Вслед за ними возникают исследования, авторы которых не только описывают структуру городов и архитектуру различных исторических периодов, но пытаются определить «культурное» освоение использования тех или иных форм50.

Труды П. В. Боярского, E.H. Селезневой, A.A. Формозова51и других авторов, посвященные вопросам охраны и использования культурного наследия России ставят проблемы терминологии памятника, его существования в городской среде, реставрации и «жизни» после нее, восприятие памятника человеком и т. д. Уже говорится о необходимости сохранения прилегающей территории, но тема синтеза культуры, географии, социологии и других научных дисциплин в этих работах явно пока не стоит.'.

Пограничная область между исследованиями города и ментальности стала главной темой в работе А. Г. Левинсона.52.

Очень перспективным направлением в рамках нашего исследования является культурно-ландшафтный подход, используемый культурно-географическим ландшафтоведением — важнейшей отраслью культурной.

47 Ахиезер A.C., Коган Л. Б., Яницкий О. Н. Урбанизация, общество и научно-техническая революция // Вопросы философии. 1969. № 2. С. 43−53- Долгий B.M., Левада Ю. А., Левинсон А. Г. Урбанизация как социокультурный процесс // Урбанизация мира: Вопросы географии: Сб. статей. № 96. M., 1974. С. 19−31 и др.

48 Глазычев В. Л. Социально-экологическая интерпретация городской среды. М., 1984.

49 Бархин М. Г. Город. Структура и композиция. M, 1986; Груза И. Теория города. М., 1972 и др.

50 Глазычев В. Л. Образы пространства: проблемы изучения // Творческий процесс и художественное восприятие. Л., 1978. С. 159−174- Линч К. Образ города. М., 1982 и др.

51 Боярский П. В. Теоретические основы памятниковедения//Памятниковедение: Теория, методология, практика. M., 1986. С. 8−31- он же.

Введение

в памятниковедение. M., 1990; Дьячков А. Н. Памятники в системе предметного мира культуры // Памятники и современность. Сб. научных трудов. № 161. M., 1987. С. 44—53. Селезнева E.H. Социально-эстетические функции памятников истории и культуры // Памятник и современность. Вопросы освоения историко-культурного наследия. М., 1987. С. 23—40- Формозов A.A. Когда и как складывались современные представления о памятниках русской истории // Вопросы истории. 1976. № 10. С. 203−209 и др. географии. Но в рассматриваемый нами период, эта тема получила в основном развитие на Западе. Среди отечественных исследователей рассматриваемого периода следует отметить работы Ю. Г. Саушкина, Б. Б. Родомана, Д. Л. Арманда и Ф.Н. Милькова53. Они под культурным ландшафтом подразумевают или рукотворную имитацию ландшафта (созданную человеком для хозяйственных или рекреационных нужд) или «хороший», т. е. полезный в хозяйстве или эстетически ценный анторпогенный ландшафт, противопоставляемый «плохому» акультурному ландшафту. В любом случае культурный ландшафт является производным от природного ландшафта, что вновь создает дисгармонию в исследовании данной проблемы.

В целом историография 1920 — начала 1990;х г. г. характеризуется накоплением новой источниковой базы, появляются новые подходы в изучении города. Основное внимание общеисторической литературы уделяется социальным темам, истории промышленности. Интерес к «малой истории», изучению различных вопросов субрегионов официальной наукой не поддерживался, что создало серьезный пробел в исторических исследованиях, так как во многом закрытыми темами стали история Церкви, кладбищ, памятников, в том числе и рядовых и т. п. Имена некоторых людей, внесших большой вклад в развитие отечественной культуры, были преданы забвению. Выбранный нами объект изучения — Лефортово — рассматривался только с точки зрения его дворцовой жизни, и анализировались различные искусствоведческие проблемы. История района, быт, мировоззрение, духовная жизнь и т. д. оставались неисследованными, а в теоретических разработках вопросов отдельных городских территорий еще только намечаются дальнейшие пути развития.

3. Постсоветская.

В начале 1990 — 2000;х гг. в обществе произошли кардинальные политические и идеологические изменения, повлекшие за собой не только.

52 Левинсон А. Г. Семантика городской среды // Декоративное искусство СССР. 1975. № 9. С. 33−35.

53 Арманд Д. Л. Наука о ландшафте. М., 1975; Мильков Ф. Н. Человек и ландшафты. М., 1975; Родоман Б. Б. Саморазвитие культурного ландшафта и геобионические закономерности его формирования II негативные явления, но и возрастание внимания к прошлому, ранее закрытым темам. Это стало основанием для возрождения интереса г к городской проблематике. Исключительная многогранность городских процессов явилась причиной того, что он стал объектом географических, демографических, социологических, архитектурных и исторических исследований.

Продолжая традиции предыдущего периода, выходят работы, посвященные дворцам и паркам Лефортова54. В большинстве случаев они основаны на архивных документах. В них прослеживается традиция изучения дворцов с архитектурной точки зрения и их реставрации.

Но в связи с возросшим интересом к региональной истории в исследовании Лефортова появляются новые черты. Помимо работ, посвященных теме дворцов и парков, выходит ряд изданий о прошлом и настоящем района55. В данных трудах объектом изыскания стала историям этой уникальной исторической территории, расположенная здесь, Александровская община «Утоли моя печали», храмовое строительство в Лефортовской части, отдельные промышленные предприятия, история, административного деления Лефортова. Однако в них, по-прежнему, присутствует фактографическо-описательный подход в изложении материала, содержится ряд ошибок56, нет глубокого анализа социального и культурного развития района, изменения понятия «Лефортово» и восприятия района современниками, не рассматривается деятельность ряда благотворительных организаций. Объектом исследования не стало население, его состав, источники пополнения, духовная жизнь. Кроме того,.

Географические науки и районная планировка. Сб. 113. М., 1980. С. 117−127- Саушкин Ю. Г. Культурный ландшафт // Вопросы географии. Вып. 1. M., 1946. С. 97−106;

54 Домшлак М. И. История Головинского и Екатерининского дворцов// Царские и императорские дворцы.: Старая Москва: Сб. статей / Сост. С. Л. Малафеева. M., 1997. 134−141- Тыдман Л. В. Петровский (Лефортовский) дворец на Яузе // Лефортово: история, традиции, культура: Сб. статей / Сост.

С.Л. Малафеева, И. А. Работкевич. M., 2001. С. 57−61- Холманских Г. Н. Верхний Анненгофский боскетный парк // Указ. соч. М&bdquo- 2001. С. 73- 86 и др

55 Лефортово: Альбом/Под ред. И. И. Гольдина (руководитель), H.H. Броновицкой, Ю. В. Громченко. М, 1999; Лефортово далекое и близкое / Под ред. Е. П. Миклашевской, M.C. Цепляевой M., 1996; ЛефортовоНемецкая слобода: забытая история или «малая родина»? / Под ред. Е. П Миклашевской., M.C. Цепляевой М., 1993; Миклашевская Е. П., Рязанов А. И., ЦепляеваМ.С. Знаменитые немцы Лефортова — история в лицах. M., 1999; РоманюкС.К. Лефортово//он же. По землям московских сел и слобод. M., 2001. С. 441−459- Соловьева Ю. С. Лефортово и окрестности // она же. Москва ушедшая. M, 1993. С. 101−147 и др. история района дается часто фрагментарно, а научно-справочный аппарат разработан слабо.

Вновь возрождается и тема благотворительности. Помимо отдельных статей, посвященных Александровской общине «Утоли моя печали», ее основательнице княгине Н.Б. Шаховской57, выходит в свет работа Е. П. Миклашевской и М.С. Цепляевой58, в которой достаточно полно, по сравнению с предыдущими изданиями, освещены традиции благотворительности Лефортова. Однако труду, к сожалению, присущи недостатки, типичные для многих изданий краеведческой литературы — это описательность, ошибки59 и слабая разработанность научно-справочного аппарата.

Военная история Лефортова также не остается без внимания. Сведения о кадетских корпусах и их выпускниках приводятся в обобщающем труде по истории военно-учебных заведений России60.

Начинают ликвидироваться и «белые пятна» в церковной истории района. Выходит работа, посвященная истории храма Петра и Павла в Лефортове61, где воедино собраны многие опубликованные материалы и. архивные источники по истории церкви, и где частично рассказывается и об истории возникновения Лефортова. Однако из-за того, что целью коллектива авторов было собрать уже известные факты, то здесь практически нельзя-найти новых сведений. В отношении привлечения вновь выявленных архивных документов необходимо отметить работы В.Ф. Козлова62 и многотомное издание коллектива авторов «Православная Москва"63, где можно найти ценные материалы по истории старообрядческих и православных храмов Лефортова. Привлекает внимание исследователей и.

56 Например, фактические ошибки при описании строительства Анненгофа, времени передачи Екатерининского дворца под казармы, изложении истории конкретных учреждений, расположенных на территории Лефортова, в подрисуночных подписях и т. д.

57 Бураков Ю. Н. Утоли моя печали // Наука и религия. 1991. № 10. С. 46−51- Махаев С. К. Сестры милосердия: О подвигах русских женщин. М., 2000.

58 Миклашевская Е. П., Цепляева М. С. Утоли моя печали. Милосердные традиции Лефортова. M., 2002.

59 Например, при изложении материала по истории Мариинской больницы для бедных. :

60 Галушко Ю. А., Колесников A.A. Школа российского офицерства: Исторический справочник. M., 1993. •.

61 Храм Святых Апостолов Петра и Павла в Лефортове. M., 2001.

62 Козлов В. Ф. Московское старообрядчество в первой трети XX в. (храмы, молельни, общественные организации и учреждения) // Старообрядчество в России (XVII-XXbb.): Сб. научных трудов / Отв. ред. и сост. E.M. Юхимеко. M., 1999. С. 190- 239. история Введенского кладбища64, что является началом научной деятельности по его изучению. Причем издаются и рукописи, подготовленные еще до революции, но в силу объективных причин так и не увидевшие свет65. Много научно-изыскательных работ на кладбище делает студенческий поисковый клуб МЭИ «Горизонт"66. Дополняют картину духовной жизни района общие работы по истории лютеранства, единоверия и старообрядчества.67. Однако в большинстве случаев они касаются не только Москвы, но и всей России, а потому перед автором стоит задача вычленить, свести воедино и дополнить новыми источниками конфессиональную историю конкретной территории — Лефортова.

Новым явлением в изучении Лефортова стала публикация работ, посвященных анализу архивных документов и литературы68, связанных с историей района и ее деятелями. Ряд трудов содержат анализ конкретных документов.69 Это является началом работы по систематизации комплекса документов, относящихся к истории Лефортова. Впервые начинают проводиться научно-практические конференции по истории района, в которых принимают участие ведущие историки, искусствоведы, архитекторы.

63Москва Православная: Церковный календарь: История города в его святынях: Благочестивые обычаи: В 8 т. Т. 1,4, 5, 6, 7. М&bdquo- 1993;2000.

64 Артамонов М. Д. Введенские горы. М., 1993; Лазарев A.B., Соловьева Ю. Н., Солюс М. С. Усыпальницы Введенского кладбища: Сб. статей / Под ред. Ю. Н. Соловьевой. М., 2002 и др.

65 Саладин А. Т. Иноверческое кладбище на Введенских горах // он же. Очерки истории московских кладбищ. М., 1996. С. 69−81.

66 Миклашевская Е. П., Таранин Б. Л. Из истории немецких захоронений на Введенском кладбище // Лефортово: история, традиции, культура: Сб. статей / Сост. С. Л. Малафеева, И. А. Работкевич. М., 2001. С. 110−112.

67Ковригина В. А. Иноземное население Москвы конца XVII-первой четверти XVIII в. М., 1998; Курило О. В. Очерки по истории лютеран в России (XVI-XXbb.). М., 1996; Михайлов С. С. Единоверие в Москве//Евангелия свет: Российская католическая газета. 1996. № 39. 17−23 ноябряТоманИ.Б. Московские немцы // Советские немцы: История и современность / Материалы Всесоюзной научно-практической конференции. Москва. 15−16 ноября 1989 г. М., 1990. С. 352−363 и др.

68 Алексеева Г. К. Обзор литературы о Ф. Лефорте, изданной на русском языке в XVIII—XIX вв. (по фондам Государственной публичной исторической библиотеки) // Лефортово: история, традиции, культура: Сб. статей / Сост. С. Л. Малафеева, И. А. Работкевич. М., 2001. С. 15−17- Селедкина C.H. История создания комплекса Лефортова в документах Российского государственного исторического архива. // Указ. соч. С. 5−8 и др.

69 Аронова A.A. Усадьба Николая Бидлоо: первый голландский сад в Москве // Русская усадьба: Сб. статей Общества изучения русской усадьбы. Вып. 5 (21) / Науч. ред. и сост. Л. В. Иванова. М., 1999. С. 181−193- Евангулова О. С. Рукописи H. Бидлоо в собрании библиотеки Российской Академии наук (к истории панегирического направления в русской усадьбе петровского времени) // Вестник Московского ун-та. Сер 8. История. 2000. № 3. С. 68−86. и краеведы. По результатам конференций выходят сборники, в которых.

70 содержится ряд новых сведении по истории данного ареала .

В трудах общеисторической и историко-культурной направленности, а также в работах, исследующих развитие отраслей российской промышленности, культуры и искусства этого периода было сделано много в выявлении различных фактов, сведений, характеристик, относящихся к истории формирования промышленности Лефортова, его населения, культуры и быта71. Наличие этих трудов заставляет отметить, что историографию проблемы нельзя ограничить только исследованиями, специально посвященными истории Лефортова, так как они дают возможность проанализировать историю района в атмосфере жизни России того времени.

Появляются работы, рассматривающие градостроительные перемены в Москве в петровское время (упоминается в связи с этим и Лефортово) с точки зрения социокультурных, мировоззренческих и эстетических изменений72, обобщающие труды по истории градостроительной структуры Лефортова73. Однако здесь остаются неосвещенными вопросы быта, мировоззрения, духовной жизни жителей района, подробного анализа его социального состава.

Тема Лефортова более или менее полно, но постоянно присутствует во-, многих исследованиях по истории Москвы конца XVII — начала XX вв. Особенно необходимо отметить фундаментальную работу В.А. Ковригиной74, где содержатся конкретные данные о влиянии Немецкой слободы на становление Лефортова в конце XVII — начале XVIII вв.

70 Лефортово: Вчера, сегодня, завтра: Материалы научно-практической конференции. М., 1999; Лефортово: история, традиции, культура: Сб. статей / Сост. С. Л. Малафеева, И. А. Работкевич. М., 2001.

71 Вергунов А. П., Горохов B.A. Вертоград. Садово-парковое искусство России (от истоков до начала XX века). М., 1996; Заозерская Е. И. Развитие легкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII в. М., 1953; Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи XVIII — начала XX вв.: В 2 т. Т. 1−2. СПб., 2000; Павленко Н. И. Петр Великий, М., 1990; он же. Екатерина Великая. М., 1999; он же. Россию поднял на дыбы. М., 1987; Солоневич И. Л. Народная монархия. М., 2002 и др.

72 Кириллов B.B. Архитектура Москвы на путях европеизации: От обновлений последней четверти XVII з. к петровским преобразованиям. М., 2000.

73 Памятники архитектуры Москвы: Территория между Садовым кольцом и границами города XVIII в. (от Земляного до Камер-Коллежского вала). М., 1998; Яйленко В. П. Очерки по истории и архитектуре Лефортово XVII — XVIII веков. М., 2004.

74 Ковригина В. А. Немецкая слобода и ее жители в конце XVII — первой четверти XVIII века. М., 1998.

Важной вехой историографии постсоветского периода является празднование 850-летия Москвы, так как к этому юбилею выходит огромное количество общей и справочной литературы, посвященной различным историческим, библиографическим и культурологическим аспектам развития города75, что, несомненно, внесло свой вклад в формирование практической и теоретической базы исследования столицы, обогатило «малую историю» новыми фактами, наметило новые методологические пути решения городоведческих проблем.

Своеобразным римейком многотомного издания по истории Москеы, вышедшего в 1950;е гг., стал труд, выпущенный ко «дню рождения» города Мосгорархивом76. Он основывается на архивных материалах, однако, по сравнению с предыдущим исследованием, информация дается в более сжатом виде. Новые фактологические данные по Лефортову помещены во вновь изданной энциклопедии по нашей столице77. Но необходимо заметить, что в целом юбилейная литература практически не содержит новых фактов по истории Лефортова78. Тем не менее, данный период стал своеобразным рубежом, после которого изыскания по истории первопрестольной все больше приобретают характер серьезных научных трудов.

Теоретические концепции предыдущего периода о целостности городской среды нашли свое отражение в практических изысканиях. Возрождается интерес к быту и нравам москвичей79. Обращают на себя внимание и попытки реконструировать мировоззрение горожан на основе.

75 История Москвы, в документах ХИ-ХУШ веков Российского государственного архива древних актов: Кн.-альбом / Отв. сост. М. П. Лукичев. М., 1997; Молева Н. М. Московские были: Сто адресов русской истории и культуры. М., 1997; Москва в истории Отечества: (К 850-летию города) / Институт российской истории РАН. М., 1997; Душа Москвы / Авт.-сост. Л. Н. Васильева. М., 1997; Долгова С. Р. Короткие рассказы о Москве. 1997 и др.

76 История Москвы с древнейших времен до наших дней: В 3 т. М., 1997—2000.

77 Москва: Энциклопедия / Гл. ред. С. О. Шмидтсост. М. И. Андреев, В. М. Карев. М., 1997. С. 278, 433³⁵.

78 За исключением литературы, посвященной непосредственно району Лефортово.

79 Киселев И. А. Подлинные колористические решения в городской среде XIX в. // Памятник и современность. Памятники в контексте историко-культурной среды: Сб. научных трудов. М., 1990. С. 122 132- Тыдман Л. В. Изба, дом, дворец. М., 2000 и др.

ЯП литературных источников, социальных опросов, а также определить, что такое «московский» текст81.

Одним из направлений стало изучение истории различных районов Москвы. И здесь стоит отметить исследования по Кремлю и Арбату. С одной стороны, литература по этим московским ареалам, содержит типичную информацию, характерную для краеведческих трудов: история отдельной территории, описание конкретных объектов и тому подобное82, а с другойзарождается новый подход: изучение духовной компоненты, выявление исторических границ, применение методов исследования, характерных для «большой истории», осмысление места этих районов в контексте истории города и России83. Тем не менее, полного комплексного исследования, которое бы включало различные аспекты, характерные для уникальных исторических территорий столицы, до настоящего времени не существует, и перед исследователем остается проблема выявить специфику особо ценных районов, свести воедино разрозненные сведения на примере конкретного: района Москвы — Лефортова.

С начала 1990;х гг. в мире особое внимание начинает уделяться культурным ландшафтам как особому типу наследия, обеспечивающему взаимодействие, взаимопроникновение и взаимозависимость природных и культурных компонентов наследия, поэтому автор считает необходимым отдельно выделить группу работ, посвященных данной проблематике, ставших теоретической основой исследования. Наибольший интерес в этом отношении представляют труды Ю.А. Веденина84, Г. Д. Костинского85,.

80 Вешнинский Ю. Г. Социокультурная топография Москвы: от 1970;х к 1990;м // Москва и «московский текст» русской культуры: Сб. статей. М., 1998. С. 198−225- Кнабе Г. С. Арбатская цивилизация и арбатский миф // Указ. соч. С. 137−197 и др.

81 Москва и «московский текст» русской культуры: Сб. статей. M., 1998; Цивьян T.B. «Рассказали страшное. Дали точный адрес.» (к мифологической топографии Москвы)//Лотмановский сборник / Сост.

Е.В. Пермяков. M., 1997. С. 599−614.

82 Левин ИЛ. Арбат. Один километр России. M., 1997; Московский Кремль: Музеи и архитектурно-исторические памятники / Авт.-сост. Е. А. Конькова. М., 2002; Овчинникова C.T. A.C. Пушкин. Москва. Арбат: Летопись жизни A.C. Пушкина с 5 декабря 1830 г. по 15 мая 1831 г. M., 2001; Смирнова Е. И. Московский Кремль пушкинской поры. M., 1999 и др.

83 Бусева-Давыдова И. Л. Храмы Московского Кремля: Святыни и древности: Подробный историко-культурный путеводитель. М., 1997; Проблемы изучения памятников духовной и материальной культуры: Материалы науч. конф. / Общ. ред. Н. С. Владимирская. Вып. 3. М., 2000; Шмидт С. О. Арбат в истории и культуре России // Арбатский архив: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. М., 1997. С. 17−121 и др.

84 Веденин Ю. А. Место и роль наследия в возрождении культурного ландшафта России // Тез. докладов II Международной конференции по сохранению и развитию уникальных исторических территорий. М., 1992.

М.Е. Кулешовой86, JI.E. Вострякова87, И.В. Кондакова88, Э.Г. Истоминой89, П.М. Шульгина90, Т.О. Размустовой91, Ю.Л. Мазурова92, С. О. Шмидта, С.Л. Тихвинского93, Р.Ф. Туровского94 и других, в которых получают развитие вопросы, поставленные предыдущим поколением исследователей. Они значительно обогащают представления о городе как целостном явлении, культурном ландшафте, уникальных исторических территориях, очерчивают перспективы развития культурной географии. Однако отдельные городские территории как объекты культурного наследия не стали предметом их изучения (здесь только обозначена проблема).

Необходимо также упомянуть в связи с настоящим исследованием диссертации A.B. Белова и Т. В. Ручинской, защищенные в последние годы, которые на локальном материале показали процесс урбанизации пригородных территорий95 и связи пространственной структуры Москвы с природным ландшафтом96. Тем не менее, вопросы влияния природных.

С. 6−18- он же. Проблемы формирования культурного ландшафта и его изучения // Известия АН СССР. Сер. географическая. 1990. № 1. С. 5−17 и др.

85Костинский Г. Д. Идея пространственности в географии // Известия АН. Сер. географическая. 1992. № 6. С. 31−40.

86 Кулешова М. Е. Понятийно-терминологическая система «Природное и культурное наследие»: содержание и основные понятия // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов: Сб. научных трудов. M., 1994. С. 40−46 и др.

87 Востряков Л. Е. Управление наследием: от восстановления «точечных» объектов — к воссозданию среды // Наследие и современность. Информационный сборник. Вып. 3. M. 1996. С. 31−40.

88 Кондаков И. В. Методологические проблемы изучения культурного и природного наследия в России // Наследие и современность. Информационный сборник. Вып. 6. M., 1998.

89Истомина Э. Г. Сельская дворянская усадьба в первой половине XIX века // Дворянская и купеческая усадьба в России XVI—XX вв.: Исторические очерки. M., 2001. С. 288−394- Истомина Э. Г., Полякова М. А. Русская усадебная культура: проблемы и перспективы // Источники по истории русской усадебной культуры: Сб. статей. Ясная Поляна-М., 1997. С. 11−16 и др.

90 Шульгин П. М. Возрождение и развитие памятников истории, культуры и природы на принципах уникальных исторических территорий // Тезисы докладов II Международной конференции по сохранению и развитию уникальных исторических территорий. М., 1992. С. 18−32. он же. Уникальные территории в региональной политике (вместо введения) // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов: Сб. научных трудов. М., 1994. С. 3−8 и др.

91 Размустова Т. О. Город как историко-культурный феномен // Актуальные проблемы сохранения культурного и природного наследия: Сб. статей. М., 1995. С. 75−81.

92 Мазуров Ю. Л. Уникальные территории: концептуальный подход к выявлению, охране и использованию // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов: Сб. научных трудов. М., 1994.

С. 31−40 и др.

93 Тихвинский С. Л., Шмидт С. О. Историки и сохранение культурного наследия человечества // Новая и новейшая история. 1991. № 1. С. 44−54.

94Туровский Р. Ф. Культурные ландшафты России. М., 1998; он же. Культурная география: теоретические основания путей развития // Культурная география. М., 2001. С. 10−94 и др.

95 Белов A.B. Интеграция пригородных поселений в урбанистическую структуру Москвы во второй половьне XIX — начале XX века. Дис. на соискание уч. ст. канд. исторических наук. М., 2000.

96 Ручинская T.B. Объемно-пространственная структура Москвы конца XVIII — первой половины XIX веков и ее связь с природным ландшафтом. Дис. на соискание уч. ст. канд. архитектуры. М, 1996. факторов на становление уникальных исторических территорий города и специфика развития района Лефортова осталась не исследованной.

В целом, историографией постсоветского периода был накоплен значительный материал, освещающий историю Лефортова. И большое значение в этом имела начавшаяся трансформация общества, которая повлекла за собой смену акцентов и проблем, изучаемых «большей историей». В центре внимания оказывается человек, «живые» свидетельства современников, что, в свою очередь, пробудило интерес к региональной истории. Стали выходить в свет издания, содержащие давно забытые факты, вводиться в научный оборот вновь выявленные архивные и опубликованные источники, что во многом сближает данный период с дореволюционным. Новым явлением стало дальнейшая разработка методологических проблем отдельных городских ареалов. Однако до сих пор многие стороны изучения городских уникальных исторических территорий и в том числе Лефортова., остаются не разработанными. В частности, не прослежена эволюция становления этих территорий как объектов культурного наследия, развитие и изменение их социокультурной среды, особенностей духовного развития, влияния различных факторов на становление отдельных городских «пространств. По-прежнему отсутствуют фундаментальные исследования. данной проблемы. В связи с этим встает вопрос о необходимости» комплексного изучения уникальных исторических территорий Москвы (з данном случае на примере Лефортова), что повлекло за собой необходимость привлечения дополнительного, ранее не введенного в научный оборот, пласта архивных документов.

Немалый опыт в изучении культурных ландшафтов, частью которых являются отдельные городские пространства, накоплен и зарубежными авторами.

На Западе успешное развитие этих идей начинается с 1920;х гг. Автором понятия «культурный ландшафт» является географ Карл Зауэр97 -основатель американской школы культурной географии. Однако он и его последователи, в частности Кристофер Солтер98, намеренно расчленяют.

Sauer К. Recent Developments in Cultural Geography // Hayes E.C. (ed.). Recent developments in the Social Sciences. N.Y., 1927.

Salter C.L. The Cultural Landscape. Belmont, Ca., 1971. ландшафт на природную и культурную компоненты, что не позволяет увидеть его как единое целое.

О влиянии природы на культурный ландшафт, о том, что ее внешний облик становится неотъемлемым компонентом культурного ландшафта и формирует эстетические представления человека, говорит другой исследователь А. Геттнер". Он также одним из первых предложил применять хорологический метод, который помогает рассматривать территориальную дифференциацию культуры, закономерности пространственных различий, связь явлений с местом. Тем не менее, этот ученый не рассматривает появление в ландшафте духовного элемента в результате его «окультуривания», что существенно обедняет его концепцию.

Этот пробел восполняет немецкий географ Э. Банзе100, который анализирует эстетическое и духовное содержание понятия «ландшафт». Благодаря нему ландшафт начинает рассматриваться как целостный комплекс, представляющий собой уникальное сочетание явлений.

Вопросы структурировании культурного ландшафта отношениями типа «центр — периферия» как процесса формирования территориальной, структуры ландшафта содержатся в работе П. Тэйлора101, который в свою очередь является интерпретатором теории И. Валлерстайна102.

Большой вклад в развитие теории культурных ландшафтов сделали «также Р. Моррил и Д. Дормитцер103, которые выделили многочисленные факторы, формирующие «человеческие ландшафты». Эти разработки весьма важны, т.к. помогают рассматривать частные случаи территориально дифференцированных культурных пространств.

Однако недостатком работ зарубежных авторов, в частности ведущей американской школы, является то, что в них обычно идет речь о частных видах культурного ландшафта, в то время как выделением комплексных культурных ландшафтов ученые не занимаются. Так же мало их интересует проблема культурно-ландшафтного районирования, в результате чего основное внимание уделяется описанию отдельных ярко выраженных.

99 Геттнер А. География. Ее история, сущность и методы. Л.-М., 1930.

100 См.: Голд Дж. Основы поведенческой географии. M., 1990. С. 138.

101 Taylor P.J. Political geography. World-economy, nation-state and locality. London, 1989. P. 16−17.

102 См.: Туровский Р. Ф. Культурные ландшафты России. M., 1998. С. 31. ландшафтов: этнического, лингвистического, религиозного, народной культуры, массовой культуры, городского, сельскохозяйственного и политического104.

Таким образом, идеи, выдвинутые зарубежной историографией, послужили во многом основой для разработок отечественных ученых, но в ней также отсутствуют комплексные исследования, в которых одновременно рассматривались бы всевозможные аспекты формирования и функционирования отдельных городских пространств.

Источи н ко в ая база исследования складывается на основе комплексного изучения разного типа архивных и опубликованных источников.

В связи с тем, что исследуемая тема тесно связана с историей Москвы, многие документы по интересующим нас вопросам хранятся в Центральном историческом архиве Москвы. Здесь отложился основной комплекс, источников, дающий сведения о численном, социальном и национальном составе Лефортова. Он охватывает период с конца XVIII — по начало XX вв. и содержится в фондах Московского губернского правления (ф. 54, 17 821 917 гг.), Канцелярии Московского генерал-губернатора (ф. 16, 17 751 917 гг.), Московского городского общественного управления (ф. 179, 1870— 1917 гг.). Это отчеты о деятельности данных организаций, дела об отводе участков земли в Москве под застройку с указанием местонахождения земельных участков, цен и владельцев, книги учета торговых, фабричных и ремесленных заведений с данными об оборудовании, числе занятых рабочих, сведения, книги и ведомости учета жителей Москвы (обывательские книги), о числе родившихся и умерших. Причем комплекс дел последнего фонда (ф. 179) наглядно показывает динамику развития Лефортова в начале XX в, и изменения, происходившие в социальном составе населения района, так как в делах есть росписи назначения помещений, из которых можно узнать занимали ли его квартиры, мастерские, магазины и прочее, а также указывается социальный статус владельца.

103 Morrill R.L., Dormitzer J.M. The Spatial Order. An Introduction to Modern Geography. Belmont, Ca., 1979.

104 Jordan T., Rowntree L. The Human Mosaic. A Thematic Introduction to Cultural Geography. Fourth edition. N.Y., 1986.

Отдельно следует сказать о документах фонда частного пристава Лефортовской части (ф. 1257), которые охватывают период с 1786 по 1860 гг. Большой интерес представляют здесь книги для записи различных категорий жителей части (иностранцев, раскольников и др.), паспортные и домовые книги. Имеются также книги для записи торговых и промышленных заведений, для записи построек вновь возведенных и отремонтированных зданий, алфавит домов, книги для записи происшествий по части. Эти источники имеют большое значение для изучения социального, конфессионального и национального состава населения Лефортова, а также экономического развития района. Однако следует отметить, что часто сведения за один и тот же промежуток времени даются не по всей части, а лишь по отдельным кварталам, что мешает создать целостную картину численности и состава населения Лефортова. Кроме того, часто не указывается адрес, и это создает трудности в изучении населения: живущего в исторических, а не административных границах района.

Важным источником по вероисповедованию и духовной жизни жителей Лефортова является ф. 2122 (Церкви Ивановского сорока), где, отложились следующие документы: метрические книги, исповедные росписи, клировые ведомости. Особенно следует отметить дело «Ведомости-о богадельнях, находившихся при церкви Петра и Павла. 1849−1860"105, которое содержит ценную информацию о церковной благотворительности в Лефортове.

Существенно дополняют историю Лефортова в 1830—1840-х гт. документы о пожаре 1834 г106. В них отражены такие вопросы, как ущерб, причиненный пожаром, создание и деятельность Комиссии для предварительных соображений к лучшему урегулированию Лефортовских кварталов, проекты перепланировки, посещение императором Николаем I выгоревших кварталов бывшей Солдатской слободы и его предложения по ее регулированию. Особый интерес вызывают ведомости о дворах погорельцев, составленные в связи с выплатами денежных компенсаций за причиненный ущерб. Из них можно сделать вывод о социальном составе.

105 ЦИАМ. Ф. 2122. Оп. 1. д. 1737.

106 Там же. Ф. 16. Оп. 10. Д. 371. населения, а также получить представление о внешнем виде и внутренней отделке домов.

Еще одним источником сведений о пожаре 1834 г. и дальнейшей застройке Лефортова являются материалы фонда Комитета для пособия погоревшим в Лефортовской части г. Москвы, (ф. 2169). К ним относятся приходо-расходные книги за 1834−1835 гг., ведомость выдачи денежных сумм потерпевшим от пожара жителям в Лефортовской и Рогожской частей от 6 апреля 1835 г.

Представление о землях Лефортовской части, мостах, площадях, городских зданиях дают также документы Комитета городского хозяйства московской столицы (ф. 166) за 1845−1848 гг., в которых иногда достаточно подробно описаны практически все вышеперечисленные объекты.

Сохранился и комплекс документов, раскрывающих историю застройки района. Документы за начало XIX в. отложились в фонде Московского городового магистрата (ф. 32). К ним относятся дела о явках купчих на дворы и дома. Как правило, они содержат прошения о разрешении на покупку с указанием характера застройки: «деревянный двор со всяким на нем жилым и нежилым строением», «с каменным и: деревянным строением» и др.

Документы, содержащие аналогичную информацию за вторую половину XIX в., хранятся в фонде Московского губернского правления (ф. 54). Это дела о разрешении владельцу построить, перестроить, отремонтировать принадлежавшие ему строения. Среди них имеется дело с поэтажными планами внутреннего оборудования здания Екатерининских казарм за 1818 г. с подробной росписью назначения помещений107. Иногда встречаются фасады домов и церквей. Сохранилось изображение фасада здания Братолюбивого общества снабжения неимущих в Москве квартирами (архитектор И.П. Машков)108.

Представление о планировке и застройке Лефортова в XIX — начале XX в. дает хранящийся в ф. 54 комплекс графической документации. Этопланы части в целом, отдельных ее кварталов, улиц, площадей,.

107 ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 182. Д. 741.

108 Там же. Оп. 156. Д. 203. Л. 6. домовладений, мостов, зданий. Имеется комплекс документов по перепланировке улиц Лефортовской части, например, дела о приобретении у частных владельцев участков земли под расширение улиц.

В архиве имеются также документы о церквах Лефортова. Они хранятся в фондах Московской духовной консистории (ф. 203) и Московского археологического общества (ф. 454). Материалы об учреждении старообрядческих общин содержатся в ф. 54, других конфессияхв ф. 16, 54. В основном это прошения о разрешении открыть храм или общину, перестроить здание. Нужно отметить, что дела эти разрознены и малочисленны.

Комплекс документов по истории Лефортова как крупном военном центре невелик. Приоритет в этом остается за Российским государственным военно-историческом архивом. Однако в ЦИАМ есть ряд документов, представляющих особую ценность в изучении данной темы. Это хранящиеся, в фонде Канцелярии московского генерал-губернатора дела «Об устройстве-казарм в Екатерининском дворце» (1797 г.)109 и «Опись бывшего Екатерининского дворца» (1797 г.)110. В них представлены копии указов Павла I о передаче дворца под казармы и о выделении денег на перестройку здания, рапорт И. П. Архарова о вступлении его полка во вновь отстроенные помещения, ордеры, регистры, описи и другие материалы наглядно дающие представление кем, когда и как перестраивался дворец, куда были перевезены из него вещи. В фонде Московского губернского правления сохранились интересные материалы за 1818 г., которые раскрывают состав и количество военных подразделений, располагавшихся в этот период в Екатерининских казармах111.

История кадетских корпусов представлена ведомостями о числе воспитанников, документами о водоснабжении, ремонте, планами, описями хозяйственных построек и т. п. Сохранилось дело «О приобретении земли из владения Военно-фельдшерской школы для расширения кадетского плаца» (1911)112.

109 ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 10. Д. 651.

110 Там же. Д. 646.

111 Там же. Ф. 54. Оп. 182. Д. 741.

112 Там же. Ф. 179. Оп. 52. Д. 1038.

В ЦИАМ имеется комплекс дел о развитии промышленности в Лефортовской части (ф. 16,179,17). Из них можно узнать, какие здесь находились предприятия, когда они были открыты, какова была их мощность, численный состав рабочих. В делах содержатся прошения об открытии фабрик и заводов, их расширении и другие.

Хранятся также целые фонды находившихся в Лефортове предприятий — ф. 413 (Московско-Курской железной дороги), ф. 498 (Московского металлургического завода), ф. 627 (Московского отделения Товарищества «М. М. Подобедов и К°), ф. 862 (1 и 2 уротропиновые и формалиновые заводы). В них отложились главные, товарные, инвентарные, мемориальные книги и др. документы, дающие представление об экономической деятельности промышленных заведений. Имеются материалы, отразившие численный состав рабочих и служащих, их заработную плату и условия труда (алфавиты, расчетные книжки и другие). В некоторых фондах, содержатся документы по строительству предприятий, фотографии оборудования и рабочих.

В ЦИАМ встречаются интересные документы, связанные с крупнейшими деятелями культуры России XIX — начала XX вв., повседневной жизнью Лефортова. Так, в фонде Московского металлического завода (ф. 498) хранятся копии писем Л. Н. Толстого к Ю. П. Гужону. В фонде 1 и 2 уротропиновых и формалиновых заводов (ф. 862) сохранился договор между надзирателем 1-го округа Московского акцизного управления A.A. Мордмилловичем и артистом императорских театров И.И. Геннертом113 от 29 ноября 1902 г. об открытии в столовой склада театральной сцены с подробным описанием предполагаемого ее устройства и декораций. В фонде Канцелярии московского градоначальника (ф. 46) хранится рапорт лефортовского частного пристава о путешествии иностранца Вильгельма Берга на воздушном шаре 21 мая 1850 г. из сада I Московского кадетского корпуса114, где подробно описывается это событие.

Специфика Лефортова как военного центра и история развития района отражена в фондах Российского государственного военно-нсторнческого.

113 ЦИАМ. Ф. 862. Оп. 1. Д. 49.

114 Там же. Ф. 46. Оп. 2. Д. 1110. архива, где сохранился комплекс документов по истории Лефортова со 2-ой половины XVIII в. до начала XX в. Фонды 1-го Московского кадетского корпуса (ф. 869), 2-го Московского кадетского корпуса (ф. 1023), 3-го Московского кадетского корпуса (ф. 729), Алексеевского инженерного училища (ф. 1116) содержат от 1 до 6 единиц хранения, поэтому основная информация о военно-учебных заведениях отложилась в ф. 725 (Главное управление военно-учебными заведениями), ф. 405 (Департамент военных поселений). Основная форма архивных источников — это приказы, отчеты, циркуляры, рапорты, ведомости, отношения и другая делопроизводственная документация, которая заключает в себе информацию о быте, учебном процессе, интерьере Екатерининского дворца, о состоянии сада при кадетских корпусах и другим вопросам. Необходимо отметить, что в этих фондах отложился ряд малоисследованных документов, отражающих историю влияния военно-учебных заведений на жизнь Лефортова, а также-содержащих данные о выпускниках и преподавателях кадетских корпусов, внесших большой вклад в отечественную науку, искусство, литературу и другое.

Статистические отчеты, включающие в себя также подробное описание артиллерийской лаборатории и некоторых других зданиях района, редкие планы по Лефортову находятся в ф. 846 (Военно-ученый архив). Воссоздать внешний облик дворцов помогают профили и планы из ф. 418 (Планы и описания городов и селений), военной тюрьмы — фасады и планы из ф. 1619 (Московская военная тюрьма). Редкий документ115 — опись съезжей избы Лефортова 1715 г. хранится в ф. 2 (Канцелярия Военной коллегии), который дает не только представление о внешнем и внутреннем ее облике, но и о материальной культуре Лефортовской солдатской слободы того времени, ее людях. В ф. 1631 (Московская военно-фельдшерская школа).

I у г сохранились материалы не только о ее создании и деятельности, но и связанные с жизнью Лефортова (например, сведения об ураганах сопровождаются описанием бытовых деталей). Ф. 1 (Канцелярия военного министра) содержит отчет о суммах вспомоществования нуждающимся воспитанникам 1-го Московского кадетского корпуса, что восполняет.

115 Многие документы конца XVII — начала XVIII в. погибли во время пожара 1737 г. сведения о благотворительности в Лефортове и его выдающихся выпускниках.

Переписные и цеховые книги, описания выгонных земель, где и располагалось Лефортово, описи зданий, планы, рапорты, докладные записки и др. документы, содержащие ценные сведения о социальном, и количественном составе его населении, промышленности, дворах и различных учреждениях района начала XVIII в. и более позднего периода хранятся в фондах Российского государственного архива древних актов: ф. 1355 (Экономические примечания к планам Дач Генерального межевания, ф. 248 (Сенат и его учреждения), ф. 308 (Московская ратуша и городовой магистрат), ф. 1239 (Дворцовый отдел), ф. 931 (Московская полицмейстерская канцелярия), ф. 197 (А.Ф. Малиновский).

Планы с подробной экспликацией, доклады, отношения, резолюции и предписания, раскрывающие топонимику и социальный состав населения" — а также церковное строительство изучаемого района г. Москвы, отложились в фондах Российского государственного исторического архива: ф. 519 (Канцелярия начальника Главного штаба), ф. 799 (Хозяйственное управление^ при Синоде), ф. 802 (Учебный комитет при Синоде).

Выписки из приказных дел, доклады, протоколы, хранящиеся в ф. 177 (Московское областное бюро краеведения) Российской государственной библиотеки восполняют сведения о возникновении и истории Лефортова, его дворцах, а документы ф. 246 (Московская старообрядческая община Рогожского кладбища) характеризуют социальную и экономическую активность старообрядцев.

В архиве Государственного управления охраны памятников г. Москвы отложился комплекс документов о памятниках Лефортова (планы, паспорта, реставрационные материалы, фотографии): дела № 98, 162, 101, 103 и др.

Важным дополнением к нему являются фасады, профили, планы и прошения о разрешении постройки частных домов, в том числе и Братолюбивого общества снабжения в Москве неимущих квартирами, хранящиеся Центральном архиве научно-технической документации.

Москвы116. Из них можно извлечь информацию не только о владельцах, но и об интерьерах домов, их внешнем виде.

В фондах Центра Московского архива-музея личных собраний хранится редкая рукопись «Мои записки» (1850-е гг.) сына известного архитектора А. Н. Бакарева — В. А. Бакарева, в которых подробно описываются гуляния в Лефортовском саду в 1818 г. Эти сведения во многом восполняют «белые пятна» о нравах и развлечениях населения Лефортова в 1-ой половине XIX в.

Среди опубликованных источников особое значение имеют законодательные материалы, включающие в себя манифесты, указы, жалованные грамоты, постановления, приговоры, приведённые в Полном собрании законов Российской империи (ПСЗРИ), которое вышло тремя изданиями в 1830—1916 гг. Они дают сведения об изменениях, происходящих в истории развития и становления Москвы (и соответственно Лефортова).

Законодательной базой служат также опубликованные законы, положения, нормативные акты о музейном деле и охране памятников117.

Сведения о жителях района, торговле, промышленных и благотворительных заведениях, быте и другим вопросам содержатся в.

110 1 1 Q 10Л 191 статистических, справочных материалах, путеводителях, указателях по Москве XVIII — начала XX вв., периодической печати122. Здесь нужно":-" особенно отметить роль «Известий Московской городской думы», которые.

116 ЦАНТДМ. Ф. 1. Оп. 5. Д. 100. и др.

117 Международное право и охрана культурного наследия / Авторы — сост. M.A. Полякова, А. А. Александров. Афины, 1997; Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов российской Федерации // Российская газета. 2002. № 116−117. 29 июняРоссийская культура в законодательных и нормативных актах. 1991;1996. M., 1998 и др.

118 Андроссов В. П. Статистическая записка о Москве. M., 1832- Бочаров Н. П. Москва и москвичи, историко-статистические очерки. Исследования и заметки. Вып. 1., М, 1881- Гастев М. С. Материалы для полной и сравнительной статистики Москвы. 4. 1. М., 1841- Статистический портрет Москвы на 1910 год / Публикация Е. Г. Болдиной // Московский архив: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. М., 1996.

С. 162−182 и др.

1,9 Государственные архивы СССР: Справочник: В 2 ч. 4. 1. М., 1989; История памятников архитектуры и градостроительства Москвы, Ленинграда и их пригородов. Вып. 3. М., 1988; Вып. 5. М., 1990. Москва сто лет назад: Справочник по истории городского управления. М., 1997 и др.

120 Исторический, этнографический, статистический, топографический путеводитель по Москве и ее окрестностям. М., 1882- Рубан В. Г. Описание императорского столичного города Москвы. [Репр. воспр. ни ,. 1782 г.]. М., 1989 и др.

121 Указатель Москвы, показывающий по азбучному порядку имена владельцев всех домов сей столицы:

В 2 ч. М., 1793- Хавский П. В. Семисотлетие Москвы 1147−1847, или указатель источников ея топографии, а истории за семь веков. М., 1847 и др.

122 Ведомости московской городской полиции, Московские ведомости, Москвитянин, Исторический архив, Московский журнал и др. содержат богатейший материал по статистике, истории, благоустройству, различным проектам и другим аспектам, имеющих отношение к этой уникальной исторической территории.

Дополнением, раскрывающим жизнь Лефортова, служит мемуарная литература конца ХУИ-ХХ вв., принадлежавшая русским и иноземным авторам123.

В исследовании были привлечены и литературные произведения, так как в них дается художественное осмысление образа Лефортова,.

124 позволяющее также сделать вывод о мировоззрении жителеи, восприятии района современниками.

В целом перечисленные архивные и опубликованные документальные источники характеризуются отсутствием комплексности и систематичности материалов, что усложняет работу с ними, и поэтому перед автором стояла задача систематизировать этот разнохарактерный материал, ввести в научный оборот новые документы, так как прежними исследователями района Лефортова архивные документы использовались недостаточно и касались они в основном истории строительства дворцов.

Методологической основой исследования является совокупность общенаучных принципов (объективности, историзма, научности) и способов научно-познавательной деятельности, что предполагает объективный отбор фактов, анализ конкретно-исторической ситуации, учет общих тенденций исторического развития России. Основными методологическими принципами исследования являются:

1. Системный подход, предполагающий целостное изучение объекта и выявление его макросистемных связей (историко-культурные традиции в контексте истории Москвы и Российского государства). С точки зрения.

123 Берхгольц Ф.-В. Дневник камер-юнкера Ф.-В. Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год: В 4 ч. Ч. 2, 3. М., 1858−1860- Записки Александра Ивановича Кошелева (1812— 1883). М., 2002; КорбИ.Г. Дневник путешествия в Московию 1698−1699. СПб., 1906; Письма леди Рондо, супруги английского министра при российском дворе в царствование императрицы Анны Иоанновны. СПб., 1836- По России и Польше на исходе XVIII в. Путевые впечатления англичанина. 1779−1785 гг. //Русская старина. 1907. Т. 132. № 10. С. 175−202 и др.

124 Гиляровский B.A. Сочинения: В 4 т. Т. 4: Москва и москвичиСтихотворения. М., 1997; Погорельский А. Лафертовская Маковница // Стихи о Москве: Сб. М., 1997. С. 64−94- Чаянов A.B. Избранные повести. М., 1989 и др. системного анализа уникальные исторические территории Москвы могут рассматриваться как целостное структурное единство, включающее в себя совокупность его элементов (население, экономику, быт, мировоззрение, духовное развитие и др.). Элементы, составляющие единое целое, варьируются в зависимости от факторов на него воздействующих.

2. Комплексный подход, означающий выделение различных сторон исследуемой проблемы, осуществление междисциплинарных связей, использование при разработке вопроса методов и научных сведений различных дисциплин.

3. Сравнительно-типологический подход, позволяющий рассматривать явление в его типологических характеристиках, обусловленных социально-культурными влияниями.

В качестве основных методов использовались сравнительно-исторический метод, предполагающий изучение явлений в их взаимосвязи, < становлении и развитии, а также генетический метод, дающий возможность отслеживать и анализировать происхождение, возникновение и развитие социокультурных процессов на территории Лефортова.

Теоретическая значимость диссертации. Исследование представляет интерес в нескольких аспектах. Во-первых, обобщение и систематизация опыта изучения отдельных городских элементов как объектов историко-культурного наследия может стать одним из условий дальнейших разработок в области региональной истории и проблемы сохранения культурного и природного наследия. Во-вторых, методика выявления и анализа историографии и комплекса источников наметит пути изучения других исторических уникальных территорий столицы. В-третьих, вкладом, в теоретическое осмысление изучения уникальных исторических территорий Москвы является выделение и описание специфики данных городских элементов как особой группы объектов культурного наследия.

Практическая значимость. Содержащиеся в диссертации конкретные данные и выводы могут быть использованы в научных исследованиях, при написании обобщающих работ, подготовке лекционных курсов и семинаров россг. ГякАя государственная.

БИБЛИОТЕКА 41 по разным вопросам истории русской культуры, по истории Москвы, учебных пособий по москвоведению восточного и юго-восточного округа N столицы, а также в деятельности реставраторов, краеведческих обществ, музея «Лефортово».

Достоверность положений и выводов обеспечивается методологической обоснованностью исследования, использованием широкого круга источников и сопоставлением выявленных результатов с данными, полученными в работах других авторов.

Апробация работы. В рамках концепции исследования — комплексном и системном подходе к историческим территориям — автором на основе архивных документов была подготовлена выставка «Лефортово: прошлое и настоящее», которая была показана 20 мая 1999 г. в здании мэрии (Новый Арбат, 36), с 1 сентября по 4 октября в Доме офицеров Московского военного округа, 1−2 ноября в здании мэрии (Тверская, 13). В настоящее время она развернута в школе № 415 Юго-восточного округа г. Москвы. По* экспозиции выставки автором были проведены тематические экскурсии, а на основе ее материалов подготовлена и опубликована статья в «Вестнике архивиста» (2000 г.). В рамках подготовки выставки автором была организована и проведена совместно с профессионалами фотосъемка памятников истории и культуры Лефортова. Большая часть фотографий хранится с настоящее время в Центральном архиве аудиовизуальных документов г. Москвы. Результаты исследования докладывались на конференции «Лефортово: история, культура, традиции» (сентябрь 1999 г.), «Науки о культуре — шаг в XXI век» (декабрь 2002 г.). К 300-летию Лефортова при участии автора издан сборник «Франц Лефорт. Страницы истории» с главой, посвященной истокам и становлению района Лефортово вплоть до наших дней. По материалам конференции «Лефортово: история, культура, традиции» автором подготовлен сборник с одноименным названием и статьей, посвященной обзору архивных источников ЦИАМ. В 2002 г. при участии автора подготовлен сборник «Федор Головин и Яузская Москва» с главой, посвященной району Лефортово. По материалам конференции «Науки о культуре — шаг в XXI век» (декабрь 2002 г.) в печать сдана статья «Лефортово как объект культурного наследия: к вопросу о соотношении административных и исторических границ района». В апреле 2004 г. в рамках XI Международной Научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2004» подготовлена статья «Неосуществленные проекты городских властей по размещению Московского университета после пожара 1812 г. (по документам ЦИАМ)». Для конференции в Санкт-Петербурге (отдел Государственного Эрмитажа «Дворец Меншикова») «Петровское время в лицах» (ноябрь 2004) написана статья «Описание съезжего двора Лефортовской солдатской слободы 1715 г. как источник по истории военных поселений Москвы Петровского времени». Диссертация была обсуждена, одобрена и рекомендована к защите на заседании кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ им. М. В. Ломоносова.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, первой главы, посвященной становлению уникальных исторических территорий Москвы— до 1917 г., второй — раскрывающей истоки и особенности социокультурного развития Лефортова и третьей — о духовной жизни Лефортова, ее специфики 1: и традиции, заключения, списков источников и литературы, списка.' сокращений и приложений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Роль культурного и природного наследия в современном российском обществе чрезвычайна велика, т.к. оно составляет основу его духовного и интеллектуального потенциала, на базе которого происходит развитие и формирование личности. В этой связи большое значение приобретают особо охраняемые историко-культурные территории, историко-культурный потенциал которых активно используется сегодня в целях развития туристской отрасли, научно-образовательного комплекса, а также совершенствования инфраструктуры регионов. Все эти важнейшие региональные и общеисторические проблемы в настоящее время чрезвычайно актуальны и требуют теоретических разработок методологической основы создания подобных территорий, а также применение этих методов при анализе конкретных районов и использование последующих выводов в современной практике хозяйствования. Особое значение приобретают и исследования по истории становления и развития конкретных уникальных исторических территорий.

Основу сети таких особо ценных ареалов составляют различные объекты: исторические города, сельские регионы, усадебные и монастырские комплексы, мемориальные ансамбли и поля сражений, археологические комплексы, этноэкологические районы проживания малочисленных народов, исторические промышленные зоны и т. д. В масштабах крупного города, в данном случае Москвы, такими объектами можно назвать исторические центры, их части: улицы, кварталы, слободы, районы и т. д. Хотя они и вовлечены в настоящее время в общегородскую структуру, и утратили во многом внутреннюю целостность и единство, их историко-культурная среда на протяжении определенного времени имела не только типичные, но и специфические черты развития, часть из которых сохраняет актуальность и по сей день.

Эти отдельные городские единицы, по сути, являются уникальными историческими территориями столицы, т.к. представляют собой ареальное единство, определяющееся соотношением физико-географических, экономических, исторических, социальных, духовных, аксиологических и некоторых других факторов в их взаимосвязи. Данные местности выступают как исторически равновесные системы, в которых природные и культурные компоненты составляют единое целое, а не только являются фоном или фактором воздействия одного по отношению к другому. Их ведущим компонентом является также система духовно-религиозных, морально-нравственных, эстетических, интеллектуальных и иных ценностей, ют которых непосредственно зависит направленность созидательных ландшафтообразующих процессов. Город в этом случае выступает как некоторая основа и одновременно противоположность отдельным своим частям. Такая дуальная оппозиция способствует выявлению как специфических, так и типичных черт отдельных территорий столицы. В этом отношении такие территории Москвы как Кремль, Китай-город, Замоскворечье, Арбат и т. п. при сохранении типичных черт, характерных для столицы, имели свои, только им присущие особенности: символ государственности, торговый и деловой центр, средоточие традиционной, и дворянской культуры и т. п. При этом данные городские пространства отличаются территориальным единообразием и отсутствием признаков слоистости, содержат в себе признаки новационной или традиционнЬй. культур, активно участвуют в процессе культурогенеза, в результате чего складывается своеобразный облик Москвы.

При изучении отдельных городских территорий особое внимание приобретают также события, которые оцениваются как важные вехи в истории и культуры народов, существенно повлиявшие на их развитие, историческую и художественную значимость существующих архитектурных ансамблей, городского ландшафта. Уникальное информационное поле таких ареалов оказывает исключительное влияние на ход исторического процесса. Так, с Кремлем связаны многие военные, государственные и культурные события, значительные не только для истории города, но и повлиявшие, на весь ход российской истории. Для особо ценных территорий характерно также, что некоторые свойства, присущие рассматриваемым местностям? на 1 протяжении определенного временного промежутка, способны воспроизводиться и в настоящее время. Например, Китай-город и по сей день сохранил за собой функции делового и торгового центра.

Важным является и то, что исторические границы этих отдельных городских историко-культурных образований обладают высокой степенью устойчивости. При определенных колебаниях очертаний в длительных временных интервалах они проступают в более или менее постоянных границах, близких к исходным. Более того, нередко можно заметить, что от эпохи к эпохе данные образования обретают все большую стабильность и оформленность своего ареала. Сохраняется и нарастает их структурированность, коммуникационные связи и иерархия местных центров, что способствует сохранению в ряде случаев таких историко-культурных зон вплоть до настоящего времени в рамках определенных границ, которые не всегда полностью совпадают с административными.

Стабильность границ уникальных исторических территорий Москвы сочетается с их подвижностью, которая разрешается, в свою очередь, через образование достаточно устойчивых и обширных «переходных зон», т. е. территорией, тесно связанной и имеющей огромное влияние на формирование культуры рассматриваемого исторического ареала, но со своей историей, а, следовательно, и собственным информационным полем.

Теоретические положения об особо ценных городских единицах и их границах, изложенные выше, уже находили конкретное освещение в отдельных своих аспектах в работах современных авторов об Арбате, Замоскворечье, Китай-городе и т. п. И все же актуальность изучения уникальных исторических территорий Москвы сохраняется и в настоящее время, т.к. в этих работах не рассматривался весь комплекс проблем, присущих особо ценным объектам. Кроме того, данные местности на протяжении длительного времени обладали той или иной ярко выраженной индивидуальной чертой развития. В то же время имеются и уникальные исторические территории, которые обладают рядом специфических черт, которые сосуществовали друг с другом. Причем они сохранили свое значение вплоть до сегодняшнего дня. Пример этому московский районЛефортово, которому лишь в последние десять-пятнадцать лет стали уделять особое внимание исследователи. И в этом смысле данный субрегион столицы представляется важным объектом для изучения.

Его границы сложились в результате исторического, географического, мифологического и других факторов, взятых во взаимосвязи, и к 1917 г. приобрели более или менее устойчивые очертания: на западе р. Яузу, на юге — Владимирское шоссе (современное ш. Энтузиастов) и Золотой Рожок, или Лефортовский ручей, на севере — Введенские горы и Соколиную гору и На востоке — линию Окружной железной дороги. Немецкая слобода, увеличившая к этому времени свою территорию, служила для исследуемого ареала «переходной зоной».

В настоящей работе автор впервые сделал попытку провести комплексное исследование данного района, по возможности на основе ранее не введенного в научный оборот комплекса источников, а также уже опубликованных документов и существующих трудов по истории данного ареала. Были привлечены и проанализированы многочисленные источники XVIII — начала XX вв. Изучение материалов, относящихся к этому московскому району и его жителям с конца XVII в. до 1917 г., показывает, что Лефортово и жизнь его населения, претерпела огромные изменения, обусловленные общим ходом развития России, ее политическими, экономическими и социальными преобразованиями. Основные этапы формирования этой уникальной исторической территории и нашли свое отражение в диссертации.

Возникновение Лефортовской солдатской слободы связано, прежде всего, с военными реформами Петра I. На пути европеизации страны солдатские слободы и дворцовые комплексы восточной части столицы — «Москвы Яузской» — стали первым экспериментом, где молодой царь пытался изменить ее средневековый облик, а также нравы, обычаи проживающего здесь населения. Начавшиеся еще в XVII в. изменения в сознании и образе жизни московских жителей при энергичном преобразователе России фактически превратились в раскол между традиционной культурой и либеральной цивилизацией. Основой различий здесь служит ценностный уровень культуры, в котором важно отношение человека к самому себе, к своей истории, к системе своих внешних и внутренних отношений. И если для традиционного общества характерно стремление не выйти за некоторые «нормальные» для данной культуры рамки, угрожающие исторически сложившимся, то для либеральной цивилизации жизненно важен поток новаций.

Последняя особенность в наибольшей степени сегодня привлекательна для исследователей изучаемого района, т.к. развиваясь в этом русле Лефортово в полной мере испытало происходившие изменения. Находясь в непосредственной близости от Немецкой слободы, оно впитывало в себя западноевропейские новшества, в результате чего XVIII в. стал для него расцветом придворной культуры, формированием на его территории ios великолепного дворцового ансамбля, что, в свою очередь, стало определяющей чертой развития района в «играющий» век, превратило его в центр новаций, которые в значительной мере повлияли на обычаи, нравы и традиции не только проживающего в Лефортовской солдатской слободе населения, но и Москвы в целом.

Однако военный статус изучаемой территории не отошел в небытие. Даже в конце XVIII в. ее пространство было заселено значительным количеством военнослужащих, в результате чего превращение Павлом I Лефортова в военный центр стал естественным продолжением его истории, и определило развитие района в XIX — начале XX вв. Во 2 главе было показано, что многочисленные военные заведения изучаемого ареала совмещали в себе различные функции: военные, учебные, медицинские, научные ,?и.

Г. исправительные, что придавало своеобразие социокультурному развитию местности. Кроме того, бывший дворцовый комплекс, разместив в себе кадетские корпуса, по-прежнему остается культурной доминантой в духовно-ценностной иерархии Лефортова. Необходимо отметить, что присущее изучаемому району военное назначение действительно выделяло его среди других исторических ареалов столицы, и стало важной чертой развития вплоть до настоящего времени, что говорит о сохранении живой традиции На его территории.

Будучи носителем типичных свойств и смыслов, свойственнее определенному историческому этапу развития общества, изучаемый район формирует и свою социальную топографию, и своего субъекта — горожанина. Автором диссертации впервые был проведен подробный анализ социального состава населения Лефортова. Уже с начала XVIII в. наряду с военньщи происходит его заселение выходцами из деревень, мещанами и купцами. Однако военнослужащие, по-прежнему, остаются его важной социальной категорией с присущим только им мировоззрением, миропониманием и духовными ориентирами, что стало специфической чертой развития Лефортова и в XIX — начале XX вв. Кроме того, здесь наблюдался и низкий естественный прирост населения по сравнению с другими районами Москвы. Вплоть до конца XIX в. его плотность была высока лишь вокруг культурных, духовных и экономических доминант, тогда как остальная часть территории представляла собой пустынную местность. Это, несомненно, также влияло на духовную жизнь жителей Лефортова. Ведь люди живут и впитывают мир видимых форм, который впоследствии оседает в них основными эстетическими, этическими и иными ценностями, т. е. карты внешнего пространства оборачиваются топологией духовных ценностей. Немаловажное значение при этом приобретают и природные факторы, которые на протяжении длительного времени влияют на формирование мест проживания, архитектурно-планировочные решения, занятия жителей Лефортова, плотность застройки и заселенности, а также характер освоения местности.

Необходимо также отметить, что начавшийся с конца XVII в. процесс модернизации общества имел исключительно важные последствия для изучаемого района. В первую очередь это относится к изменению ценностного смысла различных городских локусов: одни части Лефортова обладали относительно высокой социокультурной ценностью, другие низкой, в результате чего происходит стремление людей перемещать свою деятельность в сторону источника с более высоким потенциалом. Организуется собственное структурно-содержательное поле, обладающее только ему свойственными чертами, которое с одной стороны тяготеет к уже существующим традиционным ценностям, а с другой — претендует на творчество при создании новых, поэтому, несмотря на внешние изменения, основные принципы, образующие каркас единого социокультурного пространства района, оставались схожи — дуальная оппозиция новации и традиции, центра и периферии, города и деревни (например, в кадетских корпусах проводились музыкально-литературные вечера и т. д., здесь использовались технические достижения XIX в. — водопровод, отопление и т. п., в то же время военные учреждения окружали полусельские дома, где по существу быт скорее походил на деревенский, чем на городской, а центром досуга в монотонной жизни горожан служил лефортовский сад). По существу наблюдается постоянно усложняющаяся картина территориально закрепленных социокультурных различий.

И все же такая ситуация не свидетельствует о духовной территориальной разобщенности Лефортова. В 3 главе автор впервые показывает, что связующим звеном по существу православной местности стал Петропавловский храм. Существование в исторических границах района его как единственной приходской церкви на фоне многочисленных домовых храмов повлекло за собой формирование единого приходского организма, локализованного в пространстве и объединенного решением общих задач, проблем и стремлением к христианскому совершенствованию, что стало особенностью местности и говорит о ее духовной целостности. Необходимо также отметить, что специфика развития Лефортова в XIX — начале XX вв. почти не изучалась предыдущими исследователями, поэтому этому периоду уделялось в работе особое внимание.

Анализ введенных в научный оборот документов показывает, что проживание на территории Лефортова старообрядцев и единоверцев, людей различных конфессий вносит в духовную жизнь местности свои типичные и самобытные черты, ярко проявляющиеся во взаимоотношениях личности и общества. Традиционное отношение к миру выражается у них мощной тягой к коллективизму и одновременно авторитарным ценностям, явном приоритете задачи сохранения сложившихся форм отношений. При этом в силу своего географического положения между двумя крупнейшими московскими старообрядческими центрами (Рогожским и Преображенским кладбищами) изучаемый район становится ведущим средоточием сторонников союза с официальной РПЦ, что сглаживало те острые противоречия, которые наблюдались у господствующей Церкви со староверами, и накладывало свой отпечаток на социокультурное развитие местности. Ярким примером тому служит деятельность Всехсвятского единоверческого девичьего монастыря и Троицко-Введенской общины, которые, используя легальность своего положения, способствовали сохранению и появлению новых дониконовских изданий, икон, церковной утвари и т. п., а авторитет некоторых единоверческих священников способствовал привлечению в их ряды новых сторонников. В диссертации также показано, что мировоззрению приверженцев традиций была присуща и самоценность личности, культивирующей свои способности, .что способствовало восприимчивости ее к новшествам, активности в социальной и экономической жизни.

Последнее во многом сближало их с иноверцами, для мировоззрения которых характерно выдвижение на первый план ценности прогресса, выход за пределы традиционного мышления. Такой взгляд на мир во многом влиял на общую картину миропонимания и сознание проживающих в Лефортове людей. При этом происходило взаимопроникновение культур, их взаимная рефлексия, критика и постоянное стремление так изменить, углубить содержание каждой из них, что сформировалось новое богатство культуры на грани между историческими традициями и новым мышлением, а это, в свою очередь, внесло своеобразие в духовную жизнь района, его социокультурный ареал.

Наметившаяся тенденция к демократизации культуры, способствовала взаимопроникновению норм, обычаев и привычек аристократии и низших слоев, что сокращало разрыв в прежней жесткой иерархической лестнице, и вело к существованию людей среди ценностно-нормативных систем, принадлежащих различным культурным формам. Важным звеном'1-'- в происходящем процессе становится социокультурный синтез. С одной стороны, появление школ для низших слоев, участие их в развлечениях, предназначенных для высшего света и т. д., с другой — постепенное вовлечение знати в досуговое пространство массовой культуры. Целостность развития местности обеспечивалась развитием культуры, включающей формирование новых целей, соответствующих новым условиям. При этом возвышение роли человека на недосягаемую до той поры высоту, формализм веры способствовали формированию в сознании людей таких несовместимых с традиционной культурой черт характера как прагматизм, рационализм, вера в возможность построения идеального общества на земле.

Подводя итоги, можно сказать, что в данном исследовании впервые Лефортово рассматривается как единое социокультурное пространство, проанализированы с привлечением новых источников социально-экономические особенности и среда обитания жителей района, выявлены основные аспекты духовной жизни района, показаны ее особенности и типичные черты, в результате чего автор пришел к выводу, что Лефортово представляло собой сложное переплетение географических, исторических, аксиологических и иных факторов, способствовавших формированию как типичных, так и самобытных черт. Последние являлись определяющими в его развитии. Фактически данная местность стала одним из центров создания культуры, отказывающейся мыслить и решать по старым схемам, что существенно повлияло на ход исторического развития не только Москвы, но и России в целом, и послужило основанием считать этот район уникальной исторической территорией, а методы его изучения одним из способов исследования подобных объектов культурного наследия. ч.

Важно также учитывать, что некоторые особенности развития Лефортова сохранились и по сей день. Прежде всего это касается военной специфики и существованием на его территории Екатерининского дворца. Сохранение этой живой традиции приобретает в наши дни не только особую действенность в структурировании новых социокультурных и экономических пространств, но и становится условием создания реставрационных проектов, учитывающих эти исторические черты, благодаря чему возможно избежать «воссоздания» никогда не существующих ансамблей с одновременным уничтожением сохранившихся памятников. В этом отношении современный план реставрации Лефортовского парка требует несомненной доработки. Анализ многочисленных источников, а также мнения авторитетных экспертов показывают, что в ныне существующем проекте представленной графической документации явно недостаточно для воссоздания анненгофского дворца как-то запланировано разработчиками. Кроме того, вызывает сомнения идея воссоздания парка на 40-е гг. XVIII в., т.к. Екатерининский дворец эпохи классицизма и воссоздаваемые памятники в реальной действительности никогда не существовали, а поэтому имеет место создание лишь исторической декорации, далекой от реальности и не имеющей ничего общего с настоящей научной реставрацией. В данной ситуации разумнее было средства, отпущенные на реконструкцию парка, пустить на восстановление сохранившихся гротов, прудов, Екатерининского дворца и т. п. Причем последний должен остаться у военных, т.к. в реальности функции дворца этот памятник никогда не нес.

На основе выявленных источников, осмысления сегодняшнего бума' «лефортоведения», значения данной уникальной исторической территории для развития района автор предлагает и некоторые рекомендации. Так, например, следовало бы при изучении района применять современные научные методологические принципы: системный, комплексный, сравнительно-типологический подходы, что поможет рассматривать отдельные историко-культурные ареалы как целостное структурное единство, включающее в себя совокупность его элементов (население, экономику, быт, мировоззрение, духовное развитие и др.), выделить различные стороны исследуемой проблемы, осуществлять междисциплинарные связи, использовать при разработке вопроса методы' и научные сведения различных дисциплин, рассматривать явление в его типологических характеристиках, обусловленных социально-культурными влияниями.

Анализ существующих архивных источников также показывает и перспективные направления в исследовании Лефортова: изучение истории архитектурных памятников района в XIX в., продолжение изысканий о военных учреждениях, а также людях, связанных с ними, быте и духовной жизни жителей района, единоверческих храмах и их деятельности, некоторых объектах научных учреждений, экономике. Дальнейшего исследования требует и история Братолюбивого общества по снабжению неимущих квартирами в Москве, уточнение некоторых фактов по истории благотворительности района. Решение комплекса данных проблем будет способствовать дальнейшему осмыслению роли Лефортова в контексте развития Москвы и России в целом, культурному осознанию прошлого современным человеком, который зачастую не идентифицирует себя со своим окружением, что, несомненно, важно для духовного возрождения нации.