Деятельность Советской военной администрации (СВАГ) в сфере немецкой культуры

Введение

В настоящее время перед исторической наукой стоит актуальная и вместе с тем чрезвычайно сложная задача — на основе достоверных фактов, не вызывающих сомнения в их объективности архивных документов и материалов, а также мемуаров участников исследуемых событий воссоздавать реалистическую картину прошлого. При этом в условиях утверждения новых подходов к научным исследованиям, особенно общественно-политического цикла, стало возможным обращаться к ранее закрытым, мягко говоря, непопулярным темам, изучать их с должной полнотой и последовательным соблюдением принципов научности, объективности и историзма.

Немаловажное значение сегодня приобретает, в частности, исследование культурной политики Советского государства во второй половине 1940;х годов. Особый интерес представляет разработка ее внешних аспектов, реализовывавшихся через уникальный военно-политический орган — Советскую военную администрацию в Германии (СВАГ) и связанных с созданием системы органов военного управления, их функционированием на территории Восточной Германии, оккупированной советскими войсками.

Сложившаяся на развалинах третьего рейха ситуация была катастрофической для немецкого народа. Государство, экономика, социальная система, материальная основа германской культуры — все было разрушено. Союзники по антигитлеровской коалиции согласились, что без поддержки извне немцы не смогут восстановить разрушенное, и считали своим долгом оказать им необходимую помощь, памятуя, конечно, и о своих интересах.

Как известно, немецкое общество вышло из войны расколотым, разобщенным, утратившим способность к самоорганизации, необходимой для возрождения во всех сферах жизни — экономической, социальной, духовно-культурной. Забота о восстановлении данной способности восточногерманского населения, выведении немцев из состояния растерянности, апатии, неверия в свои силы и потому замкнутости в собственном узком мирке, стремления в одиночку бороться за выживание в условиях послевоенной разрухи — все это в первую очередь и составляло существо задач, стоявших перед сотрудниками СВАГ в сфере культуры. И для этого они, как свидетельствуют исторические факты, сделали немало.

Данная проблема актуальна на сегодняшний день, хоть и как показал анализ, в некоторых работах, посвященных советской внешней политике и истории послевоенного урегулирования в Европе, давалась общая оценка советской культурной политики, реализуемой СВАГ, затрагивались отдельные аспекты практической работы в данном направлении. При этом собственно деятельность Советской военной администрации в Германии рассматривалась лишь в контексте глобальной послевоенной советской стратегии.

Объект исследования — Политика СВАГ в ГДР Предмет исследования — Деятельность СВАГ в области культуры Цель курсовой работы — Изучить деятельность Советской военной администрации в Германии в области культуры 1945;1949;х гг. Для достижения поставленной цели необходимо разрешить следующие задачи:

— изучить план Советской военной администрации в таких сферах культуры, как: кино, театра, религии и музейного дела;

— проанализировать проблемы выявления и возвращения СВАГ музейных и др. ценностей;

— изучить способы реализации этой политики;

— проанализировать отношение немецкого общества к политике СВАГ в области культуры;

В работе используются следующие методы исследования:

1. Историко-сравнительный метод: использовала в плане Советской военной администрации в таких сферах культуры кино, театра, религии и музейного дела)

2. Историко-системный метод: при рассмотрении способов реализации политики СВАГ

3. Историко-типологический метод: при рассмотрении отношения немецкого общества к политике СВАГ в области культуры

1. Историография и источники В советской историографии вопросы, касающиеся Советской военной администрации практически не рассматривались, так как неизбежно затрагивались вопросы оккупации, на которые в советское время было наложено табу.

По этой причине издавались лишь сборники документов, которые содержали в себе строго выветренную, идеологически выдержанную подборку материалов. Они сообщали о подвиге советских солдат и их гуманности по отношению к мирному населению. Чаще всего они касались работы комендатур по восстановлению и нормализации мирной жизни — разбору завалов, обеспечению населения теплой одеждой и питанием, участии в процессе демилитаризации и денацификации.

Первые труды, посвященные вопросу о советской политике в Германии были уже 1966 году. Одной из первых появилась работа, подготовленная Николаевым Павлом Алексеевичем. В книге, написанной на основе широкого круга источников и малоизвестных документов, анализируется многогранная внешнеполитическая деятельность Советского государства по урегулированию одной из коренных проблем мировой политики — германской проблемы. На фоне исторических событий последнего двадцатилетия автор показывает целеустремленную борьбу Советского Союза за претворение в жизнь Потсдамского соглашения, за решение одной из кардинальных задач европейской безопасности — германского мирного урегулирования.

Еще один из первых трудов посвящён германскому фашизму. Это одно из самых значительных исследований германского фашизма. Автор рассматривает широкий круг проблем, связанных с генезисом, социологией, экономикой, политикой и идеологией фашизма. Анализируется государственно-политическая практика и созданный фашизмом специфический механизм власти. Особое внимание уделено социальной базе фашизма. Вышедшая впервые в 1967 г., книга выдержала испытание временем и остается главным пособием по истории германского фашизма. Новое издание существенно доработано, в него включены новые материалы, а также отражены результаты исследований последних лет.

Особое место занимает диссертация Д. Н. Филипповых [3], в которой с позиций современных требований исторической науки исследована деятельность СВАГ по проведению советской государственно-политической линии в отношении Восточной Германии в послевоенный период: по претворению в жизнь решений Ялтинской и Потсдамской конференций (в составе органов союзной Контрольной комиссии). Большое внимание автор уделил анализу участия Советской военной администрации в экономических и социально-политических преобразованиях в восточной оккупационной зоне.

Целью следующей работы является рассмотрение германского вопроса в 40−60-е годы XX века в системе международных отношений. Рассматривается и вопрос, касающийся предпоссылок, которые приведут к разделу Германии и последующий за этим Берлинский кризис 1948;1949 гг., и Берлинский кризис 1953 г.

Cледующие статьи повествуют о реституции культурных ценностей и о международных конференциях 10- 30-х гг. Эти статьи можно рассматривать как своеобразный подготовительный этап, который призван подготовить «почву» для дальнейших исследований. В то же время данные научные статьи являются огромным трудом, работа над которым позволила ответить на некоторые весьма серьезные вопросы, без которых не может быть и речи о полноценном освещении взятого вопроса в целом. Подобная работа может явится первой в целой серии работ, посвященных реституции культурных ценностей.

В данной статье приведены любопытные факты, касающиеся тех ставших впоследствии знаменитыми коллекций, которые были захвачены Красной Армией во время похода на Германию. Это и знаменитая «Балдинская коллекция», и «Коллекция Кенигса. Первая коллекция-коллекция, которая была незаконно присвоена офицером Балдиным, впоследствии ставшим директором Государственного музея архитектуры. Эта коллекция представляла собой часть бременской Кунстхалле. Вторая — это собрание рисунков старых мастеров, изначально принадлежавшее банкиру Францу Кенигсу — немецкому еврею, в 30-х годах эмигрировавшему в Нидерланды. Коллекция, в которой есть рисунки Рембрандта и других «голландцев», Тинторетто, Тьеполо, Веронезе, немецких и французских художников. Коллекция принадлежит Голландии, но немцы вынудили Роттердамский музей продать драгоценные рисунки и вывезли их в Германию. В 1945 году советские войска входят в Берлин. И конфискуют голландские рисунки.

В статье «Подарки без взаимности» говорится о общем ущербе, которое принесло немецкое управление. Приводятся данные по одному только Петродворцу: в 1941 г. немцы вывезли из дворцов Большого, Марки, Монплезир, Коттедж в Германию 34 тысячи музейных экспонатов. В Пушкине были полностью разграблены Екатерининский и Александровский дворцы. Похищено все их убранство — паркеты, плафоны, мебель, собрания картин, гобелены, книги из дворцовых библиотек, коллекция икон Петра 1, насчитывающая 650 экспонатов, собрания фарфора Екатерины. Полностью разграблены и сожжены Екатерининский и Александровский дворцы. Украдена знаменитая Янтарная комната. Вывезено все внутреннее убранство Павловского дворца. Обобран до нитки Псковско-Печорский монастырь, уничтожено 43 тысячи библиотек и более 100 миллионов книг, в том числе, много редких. Полностью или частично разрушено 334 высших учебных заведения, уничтожено 605 научных учреждений вместе с библиотеками, из которых вывезены историко-архивные материалы, старинные рукописи.

По следующей работе становится ясно, что миллионы книг не могли исчезнуть бесследно не могли исчезнуть бесследно, даже если уничтожались целенаправленно: Янтарная комната и дворцовая библиотека из Царского Села были вывезены в конце 1941 года. Причем если следы Янтарной комнаты обрываются в Кенигсберге, то библиотека проследовала в Берлин. Там был составлен список немецких государственных учреждений, по которым предполагалось распределить ее фонды. Большинство книг предназначалось министерству по восточным территориям и, судя по всему, попали на его сборный пункт в Ратиборе (Силезия).

Об общих потерях СССР говорит и следующая статьи. В ней говорится о создании списка германского культурного имущества, предназначенного к вывозу в СССР, который включал в себя такие значительные комплексы, как Дрезденская галерея, Пергамский алтарь и прочие шедевры мировой культуры. Предвидя или предвосхищая победу, СССР начал подсчитывать ущерб (в рублях, которые потом переводились в доллары) от военных действий на своей территории еще в ноябре 1942 года, когда была создана «Чрезвычайная государственная комиссия по установлению злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками в годы Великой Отечественной войны, и определению причиненного им ущерба гражданам, колхозам, госучреждениям СССР». Приводятся данные и о отношении фашистов к советской культуре: «обходились не так, как скажем, с английской или французской, они не просто „расхищали“ ценности на правах оккупантов. Установка — у славян не может, а главное, не должно быть культуры. Поэтому они просто уничтожались».

В следующей статье даются выдержки слов Гитлера: «Памятники искусства на восточном фронте не имеют значения и подлежат разрушению. Под этим девизом и шло разграбление культурного достояния. Уничтожалось все, что представляло какую-либо культурную или историческую ценность. Вещи особо ценные или понравившиеся вывозились в Германию. Оно и понятно: Гитлер мечтал об устройстве музея, наполненного трофейными ценностями в Линце.

Про возможность спасения культурный ценностей говорит и следующая статья. Самое печальное то, что многие шедевры можно было спасти. Но если все (или почти все) европейские государства заранее позаботились об эвакуации культурных ценностей, то в СССР защита культурной собственности накануне опасности игнорировалась, ибо отношение большевизма к культуре было основано исключительно на «революционном самосознании». Например, эвакуация Третьяковской галереи началась лишь тогда, когда Москву уже бомбили, и на вывоз выделили лишь 9 дней. На вывоз Новгородского музея дали всего 9 часов. Никаких убежищ заблаговременно не приготавливали, наоборот, музейщики вообще не знали, куда их везут с экспонатами. Начальник эшелона, на котором отправлялись экспонаты всех московских музеев, директор Третьяковки А. Замошкин, только за Уралом вскрыл пакет, в котором было названо место — Новосибирск.

Об общих потерях СССР упоминает статья под названием «Долги? Чьи? «. Например, за годы оккупации на территории СССР было разрушено 3тыс. исторических городов 6, разграблено более 400 музеев8(в России- 1739). По приблизительным данным, только из 15 наиболее крупных музеев страны было вывезено фашистами или уничтожено 269 515 экспонатов, что уже превышает цифру немецких к нам претензий. Всего же похищено 565 тыс. экспонатов. Полностью вывезены художественные собрания музеев Смоленска, Краснодара, Пятигорска, Алупки, Ростова, Бахчисарая, Симферополя, Сталинграда. Сожжены музеи мирового значения — Ясная Поляна, Бородино, Поганкины Поляны в Пскове, Путевой дворец в Калинине. Полностью разграблены и сожжены уникальные дворцы пригородов Ленинграда — Пушкин, Петродворец, Павловск, Ломоносов, Гатчина.

О создании, деятельности комиссий по вопросам реституции рассказывает следующий источник.

С моей точки зрения, об историографии данного вопроса необходимо было начинать говорить с работ известных советских и немецких ученых, среди которых труды Семиряги М. И. Данная книга была посвящена «рождению новой Германии». В ней рассматривались предпосылки к созданию демократического государства, причины раскола Германии и образование ГДР и ФРГ, процессы демократизации. Про жесткие решения СВАГ упоминается в следующей статье [14], которые касаются реституции похищенного фашистами богатства, где они теперь подставлены под сомнение (кстати, многие из этих решений были отменены вскоре после принятия как противоправные самим же руководством СВАГ), после того, как газета «Известия» пишет о том, что «…прибывшие из Москвы бригады искусствоведов изымали в огромных размерах и тайно (перемещали в Советский Союз не только то, что было вывезено из него, но и то, что принадлежало Германии и ее гражданам» и о том, что это «при всем желании нельзя было отнести к военным трофеям или репарационным поставкам» .

Культура советской зоны оккупации традиционно рассматривалась на Западе как результат культурной политики СВАГ. Основной исследовательской почвой долгие годы считалась концепция советизации Восточной Германии, сводившая культурно-политическую систему советской оккупационной зоны и ГДР к подражанию построенной в СССР модели и сложившемуся там мифу. В российской исторической науке эта концепция представлена, например, в трудах Кнышевского П. В последнее время данная парадигма, в основе которой лежит положение о «часе 0» в послевоенной истории Германии, вытеснила имевшую хождение в историографии СССР и ГДР формулу об особой антифашистско-демократической фазе в развитии Восточной Германии. При этом зачастую игнорируется своеобразие немецкой культуры, без внимания остаются и культурно-политические традиции немецкого коммунизма.

В книге Аксёнова прослеживаются пути перемещения разграбленных ценностей, обстоятельства их поиска и возвращения. Вы узнаете историю легендарной коллекции Геринга, который соперничал с самим фюрером, а также историю главы гестапо Генриха Мюллера, который после войны с внушительной коллекцией ценностей перекочевал в Америку, а в своих воспоминаниях рассказал, что Гитлер и Ева Браун вовсе не погибли, а инсценировали свою смерть и покинули Германию. Все факты получены в крупнейших музеях и архивах Германии, Голландии, Польши, Австрии, Бельгии, Франции, Украины и России.

Большой интерес представляет собой труды Гудашовой, Ларисы Евгеньевны и Мудрова Семёна Николаевича.

Мудров C.Н. [17], на основе источников, проанализировал деятельность Управления пропаганды в немецкой среде с точки зрения различий немецкого и русского менталитета, мышления, восприятия прошлого и реальности. Именно менталитет является константой.

В своём труде Гудашова рассматривает сущность, цели и методы политики СВАГ в области культуры, с такими особенностями как: исторические особенности и социально-политическая сущность преобразований в сфере культуры и искусства в советской зоне оккупации Германии, Деятельность СВАГ по демократизации немецкой культуры и ее освобождению от нацистской идеологии, Факторы, обусловившие закономерность и характер преобразований в сфере культуры советской зоны оккупации Германии.

Наиболее полную информацию о том времени даёт и сайт «Военная литература» (Милитера). Он работает с 2001 г., также он собрал в себе множество текстов, имеющих отношение к военной истории и истории войн, и постоянно пополняется новыми материалами. Среди них— первоисточники, архивные материалы, документы, мемуары, исследования, проза и поэзия, биографические работы, пропагандистские материалы, статьи, альтернативная военная история, книги по истории техники и оружия, уставы и наставления, устная история, детская военная литература, карты и схемы, военная периодика и многое другое.

Далее отметим Документы из Государственного Архива Российской Федерации. Сборник подготовлен Историко — документальным департа — ментом МИД России при участии Центра изучения новейшей истории в Потсдаме и финансовой поддержке фонда Ф. Тиссена (Кёльн). Здесь были освещены такие проблемы как: решения, касающиеся Германии, административный и политический аппарат СССР в Советской зоне оккупации (СЗО), политические и экономические преобразования в СЗО, конференции держав — победительниц, репарации, переселение немецкого населения из Польши, Чехословакии и Венгрии, немецкие военнопленные в СССР.

Политику СВАГ в области кино и театра описывает статья «Кино и похороны: Как американцы проводили денацификацию Германии». В данной статье рассматривается ряд проблем, которые касаются идеологического влияния на СОЗ. На основе документальных фотоматериалов описывается и реакция населения на политику СВАГ.

В следующей работе показывается роль культурных ценностей которые представляют собой незаменимое свидетельство культуры и своеобразия народов и имеют основополагающее духовное и культурное значение для стран своего происхождения. Поэтому все большее число стран запрашивает (либо имеет такое намерение) реституцию ценностей, которые были незаконно перемещены. Однако этот процесс является весьма сложным, поскольку, когда какой-либо объект покидает территорию государства своего происхождения, появляется большое число препятствий для его реституции, связанных, в том числе с покупкой таких объектов на территории другого государства, их перемещением, значительным промежутком времени нахождения их за границей. Кроме того, возникают правовые затруднения (в зависимости от содержания применяемых законов), а также в ряде случаев вопросы политического характера (в зависимости от природы объекта и заинтересованности в нем государства). При установлении местонахождения таких объектов за пределами государства их происхождения необходимым условием для возвращения является международное сотрудничество.

Следует отметить ещё один сайт, где подчёркивается важная роль реституции.

В следующей книге на огромном фактическом материале представлены судьбы европейского культурного наследия в военные годы, охарактеризована деятельность созданной в Германии военно-бюрократической машины для культурного ограбления народов. Автору удалось не только описать события того времени, но и проникнуть во внутренний мир участвовавших в ней людей — как тех, кто посягнул на чужое культурное достояние, так и множества деятелей культуры, хранителей и ценителей произведений искусства, вступивших с захватчиками в неравное драматическое противоборство ради будущего европейской культуры.

Собранные в книге «Тегеран — Ялта — Потсдам» материалы открывают путь к правильному определению политических курсов участвовавших в конференциях держав, выявлению их тактических и стратегических целей как в период войны, так и в послевоенное время. Установление истины о позициях и намерениях ведущих стран антигитлеровской коалиции представляет не только чисто научный, исторический интерес, но имеет большое актуальное значение.

Материалы конференций еще раз свидетельствуют о неизменной верности Советского Союза делу мира, демократии и прогресса, о его неустанной борьбе за создание условий, навсегда исключающих возрождение нацистской и милитаристской Германии и повторение агрессии, о стремлении СССР к справедливому урегулированию послевоенных проблем в интересах народов, о его всемерном содействии международному сотрудничеству.

Следует выделить и сборник документов под редакцией Геннадия Бордюгова, Бернда Бонвеча и Нормана Неймарка. В сборнике публикуются документы, освещающие неизвестные стороны деятельности СВАГ. В первой части «Информация для Москвы» раскрываются сферы политических интересов СВАГ и методы работы одного из ее ключевых подразделений — Управления пропаганды (информации) во главе с С. И. Тюльпановым. Вторая часть «Под контролем Москвы» показывает сложность и неоднозначность отношений Управления пропаганды СВАГ с ЦК ВКП (б). Главным политуправлением Советской Армии (ГлавПУР) и МИД СССР.

Еще один труд В. В. Захарова содержит также богатые сведения по религиозным конфессиям Советской зоны оккупации Германии 1945;1949. В данном труде кратко описаны все действующие религиозные общины, группы, идеологии. Рассмотрены также немецкая церковь, и другие религиозные объединения Германии в годы нацизма, а также свободные церкви и секты в Советской зоне оккупации Германии; еврейские общины Советской зоны оккупации Германии; СВАГ и молодежная политика церкви; СВАГ и благотворительная деятельность церковных конфессий; СВАГ и деятельность церкви в области образования и воспитания.

Следующее издание подготовлено историко-документальным департаментом МИД Российской Федерации и Центром изучения новейшей истории в Потсдаме и охватывает период c 1946 года по 1948 год. Германский вопрос — одна из важнейших европейских геополитических проблем XIX—XX вв.еков, касающаяся вопроса политического статуса и границ Германии, существовавшая в различных формах с момента ликвидации Священной Римской империи в 1806 году до воссоединения Германии в 1990 году. В этом издании отчётливо прослеживаются всевозможные пути развития Германии, а также её место и роль в международном статусе.

В 1993 г. вышел в свет сборник документов А. М. Филитова. В этой работе автор тщательно проанализировав работы отечественных и зарубежных исследователей и некоторые архивные документы, осуществил действительно «новое прочтение» германской проблемы. Здесь много ценных высказываний, интересных предположений, в частности, относительно упущенных возможностей в решении германского вопроса. В книге рассматривается планирование политики четырех держав отношений Германии, анализируются причины трудностей в решении германской проблемы. Вместе с тем автору тогда были еще недоступны многие материалы центральных архивов, и это не позволяло ему всегда адекватно оценивать позицию руководства СССР по вопросу о единстве Германии и характере берлинского кризиса 1948 г., о советской политике в восточной зоне оккупации. Тем не менее, работа А. М. Филитова стала новым этапом в объективном освещении политики СССР, США, Великобритании и Франции в германском вопросе на протяжении пяти десятилетий.

Ряд исследователей (Мёллер Х., А.О. Чубарьян) по-прежнему обращают внимание на различные аспекты идеологической и культурно-пропагандистской политики Советской военной администрации на территории Восточной Германии. Этим авторам удалось достаточно объективно определить цели, задачи и направления агитационно-пропагандистской политики СВАГ.

В последнем сборнике собраны документы, касающиеся религиозной тематики в Советской зоне оккупации Германии. Было уделено много внимания на основные религиозные конфессии зоны и контроль Союзных оккупационных властей за их деятельностью, а также на СВАГ и благотворительная деятельность церкви. Не остаётся и без внимания вопрос, касающийся контроля СВАГ за деятельностью сект и других религиозных объединений Советской зоны оккупации Германии.

Большой интерес представляют мемуары советских военачальников, политических деятелей, воспоминания бывших сотрудников СВАГ. В них содержится достаточно обстоятельный материал, раскрывающий деятельность органов СВАГ по широкому спектру проблем, среди которых частично затрагивался и вопрос реализации советской культурной политики. Среди них мемуары Жукова Г. К. В мемуарах Георгий Константинович Жуков вспоминает свою жизнь, пытается дать ей оценку. Не остаётся и без внимания тема, посвящённая Постдамской конференции. Были рассмотрены вопросы касающиеся решений, итогов, функций. Были вспомнены такие решения как: решение о восточных границах Германии, которые были перенесены на запад к линии Одер-Нейсе, что сократило её территорию на 25% по сравнению с 1937 годом, решение о территории к востоку от новой границы, которые состояли из Восточной Пруссии, Силезии, Западной Пруссии, и две трети Померании, также о том, что большая часть территорий, отторгнутых от Германии, вошла в состав Польши, а в состав Советского Союза вместе со столицей Кёнигсбергом (который в следующем году был переименован в Калининград) вошла одна треть Восточной Пруссии, на территории которой была создана Кёнигсбергская (с марта 1946 — Калининградская) область РСФСР. В результате переговоров были установлены политические и экономические принципы послевоенного устройства и отношения к Германии. Для управления ей был создан контрольный совет из четырех командующих оккупационными войсками.

Политика Советского Союза в «германском вопросе» всегда была пристальным объектом для изучения. Однако пока шла «холодная война» и существовали два самостоятельных германских государства, объективно освещать эту проблематику было трудно. Для многих работ того времени, как советских, так и зарубежных, характерна тенденциозность и избирательность источников. В результате ряд вопросов либо выпал из исторического анализа, либо трактовался в заданном идеологическом ключе.

Вывод:

Таким образом, изучив историографию и источники по избранной им теме можно сделать следующие выводы:

— до настоящего времени не было проведено комплексного научного исследования деятельности СВАГ по осуществлению советской культурной политики в Восточной Германии в 1945;1949 годах с использованием материалов, открытых для широкого исследовательского доступа в 2003;2010 гг.;

— в настоящее время российские историки находятся на очередном этапе всестороннего и глубокого осмысления такого сложного, многопланового, а порой и противоречивого исторического явления, как образование и деятельность Советской военной администрации в Германии, в том числе в области культуры.

2. Политика СВАГ в области кино, театра и музейного дела

2.1 Политика СВАГ в области кино, театра После завершения Второй мировой войны территория Германии была разделена между союзниками. На Ялтинской конференции было принято о том, что каждая из этих стран получит свою зону оккупации: «В соответствии с Соглашением о контрольном механизме в Германии верховная власть в Германии будет осуществляться главнокомандующими вооруженными силами Союза Советских Социалистических Республик, Соединенных Штатов Америки, Соединенного Королевства Великобритании и Французской Республики, каждым в своей зоне оккупации, по инструкциям своих соответствующих правительств, а также совместно по вопросам, затрагивающим Германию в целом, действующими в качестве членов Контрольного совета» [24, с. 112]. В Советскую зону оккупации вошли — Мекленбург-Передняя Померания, Бранденбург, Саксония-Анхальт, Саксония, Тюрингия.

Постановлением СНК СССР «Об организации Советской военной администрации по управлению Советской зоной оккупации в Германии» № 1326/301 [27, c. 95] 6 июня 1945 года назначены:

Главноначальствующим Советской военной администрацией — Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

Первым заместителем главнокомандующего военной администрацией — генерал армии В. Д. Соколовский.

Заместителем главноначальствующего по делам гражданской администрации — комиссар государственной безопасности 2-го ранга И. А. Серов. (Приказом НКВД от 4 июля 1945 г. Серов был также назначен уполномоченным НКВД СССР по ГСОВГ) Начальником штаба — генерал-полковник В. В. Курасов [17, c.15]

Заместителем главноначальствующего, начальником Экономического управления — генерал-майор интендантской службы С. И. Шабалин.

С марта 1946 года по март 1949 года — главнокомандующий Группой советских оккупационных войск в Германии и Главноначальствующий Советской военной администрации в Германии В. Д. Соколовский.

Последнимт Главноначальствующим Советской военной администрации в Германии (март — октябрь 1949 года) был Чуйков Василий Иванович.

Решениями Потсдамской конференции в основу управления Германией были положены принципы «четырех Д»: денацификации, демилитаризации, демократизации, декартелизации. Денацификация означала упразднение и запрещение нацистской партии и всех связанных с ней организаций, исключение влияния нацистов на общественно-политическую жизнь. Демилитаризация включала ликвидацию всей германской военной машины и составляющих ее элементов (сухопутных, военно-морских, военно-воздушных сил, а также военизированных организаций: СС, СА, СД и гестапо), слом германского военного потенциала и запрещение военного производства. «Германский милитаризм и нацизм будут искоренены», — торжественно заявили союзники в Потсдаме [24, c.113]. Демократизация предусматривала ликвидацию фашистского политического режима и государственного устройства, всех соответствующих институтов и учреждений, постепенную реконструкцию политической жизни на демократической основе. Декартелизация означала упразднение чрезмерной концентрации экономической мощи, особенно в форме крупных монополистических объединений. Союзники предусматривали также ограничение уровня германского промышленного производства.

Основные черты организационной политики СВАГ в области культуры, отражающие её социально-политическую сущность, заключались в появлении принципиально новых направлениях работы СВАГ с послевоенным германским обществом, немецкими органами и творческими организациями.

С мая 1947 года организационно-политические процесс в культурной сфере в Советской зоне оккупации (СОЗ) получили дополнительное ускорение и стали более радикальными.

Важнейшим направлением в оккупационной политике СВАГ в Германии являлась политика в культурной сфере.

Фундамент новой централизованной инфраструктуры в области культуры был заложен в приказе № 2 Главноначальствующего СВАГ от 10 июля 1945 года: «Разрешить на территории Советской зоны оккупации в Германии образование и деятельность всех антифашистских партий, ставящих своей целью окончательное искоренение остатков фашизма и укрепление начал демократизма и гражданских свобод в Германии и развитие в этом направлении инициативы и самодеятельности широких масс населения» [28,с.96]. Здесь речь идёт об образовании антифашистских партий и свободных профсоюзов. Этот приказ разрешал создавать в рамках профсоюзных объединений при контроле со стороны СВАГ «культурные, образовательные и просветительские организации». Дальнейшим шагом в этом направлении стало санкционированное приказом СВАГ № 17 от 27 июля 1945 г. основание Центрального управления народного образования (ЦУНО). В его компетенцию входило «осуществление руководства школами, детскими садами и приютами, учебными заведениями, а также культурно-просветительскими учреждениями и учреждениями в сфере искусства и науки».

С весны 1948 г. в обиход вошли второе и третье направления: «культурно-политическая» и «культурно-массовая работа». Эти понятия подчеркивали инструментальную функцию культуры как политического средства дисциплинирования общества и сглаживания конфликта между господством партийной диктатуры и элементарными демократическими установлениями [28,с.97].

В основе четвертого направления лежало решение 1-й конференции СЕПГ (январь 1949 г.) «О мероприятиях по реализации задач в области культуры в рамках двухлетнего плана» о поддержке представителей новой культурной и научной элиты, получающих и получивших образование уже в послевоенной Германии. Распоряжение непосредственно было нацелено на трудоустройство 3000 «новых» выпускников университетов, начавших свою учебу после окончания войны. Масштаб предусмотренных в нем материальных привилегий для интеллектуалов оказался таким впечатляющим, что это побудило Бертольда Брехта заметить, что СЕПГ тем самым «дает интеллигенции то, что она обещала рабочим» [18,с.16].

Культурно-пропагандистская работа стала также пятым важнейшим направлением работы СВАГ с немецкими органами культуры в советской зоне оккупации. Для проведения идеологической работы и пропаганды в её структуру было включено Управление пропаганды (информации), которое возглавил полковник С. И. Тюльпанов [28,с.156].

Современные учёные считают, что пропаганда в советской зоне терпела неудачи потому, что немцы боялись советской расправы и Красной Армии. Фашистская пропаганда сделала всё, чтобы внушить гражданскому населению о том, что красные уничтожат всех, кого застанут на захваченной территории.

СВАГ стремилась завоевать доверие немецкого населения и привести его к тому образу жизни, к нормам и порядку, по которому жили в Советском союзе [17, с. 20].

C этой целью широко использовали кино, как развлекательный инструмент, который превратился в инструмент пропаганды. В этой сфере процесс денафикации шёл активно. Уже с первых дней была создана киностудия «ДЕФА», которая выпускала как хроникальные и документальные картины, так и художественные, обличавшие фашистский режим и его идеологию. Это были фильмы «Крейсер Варяг», «Адмирал Нахимов», «Колберг», «Небесный тихоход». «Крейсер Варяг» — художественный фильм, посвящённый подвигу знаменитого крейсера «Варяг». Следующий фильм — «Адмирал Нахимов» — художественный историко-биографический фильм на основе фактов биографии адмирала Нахимова, снятый режиссёром Всеволодом Пудовкиным. А фильм «Небесный тихоход» — советский музыкальный художественный фильм, поставленный в 1945 году режиссёром Семёном Тимошенко. Фильм повествует о трёх неунывающих фронтовых друзьях-лётчиках, которые поклялись до конца войны «не влюбляться даже в самых красивых девчат». Однако знакомятся и влюбляются в двух лётчиц женской эскадрильи и журналистку газеты «Пионерская» правда" и по одному нарушают данное некогда обещание.

Само акционерное кинообщество «Немецкий фильм» (ДЕФА) было образовано как немецкое хозяйственное общество (GmbH). Одним из первых документальных послевоенных фильмов был «Лагерь смерти Заксенхаузен», посвященный злодеяниям Пауля Заковского — палача нацистского концлаге;

ря. Этот фильм до сих пор можно посмотреть в музее, организованном в бывшем концлагере. Вскоре после производства документальных лент, начинается работа и над художественными фильмами. Первым художественным послевоенным немецким фильмом стала картина «Убийцы среди нас» режиссёра Вольфганга Штаудте. На киностудии ДЕФА с 1945 по 1962 гг. было снято более 700 художественных фильмов, 750 анимационных фильмов, 2250 документальных и короткометражных фильмов, около 8000 фильмов дублировано [30, с. 20].

Для проката советских фильмов в Германии было основано правительство советского Всесоюзного кинообъединения по экспорту и импорту кинофильмов Министерства культуры СССР в 1945 году. Первоначально отделение представляло «Союзинторгкино», позднее — «Союзэкспортфильм». В задачи представительства входили: 1) прокат советских фильмов; 2) синхронизация советских кинофильмов на немецком языке; 3) массовая печать копий кинофильмов для Германии; 4) эксплуатация купленных и арендованных кинотеатров; 5) покупка немецких кинофильмов нового производства.

Показ фильмов проводился не просто так. К примеру, в советской и американских зонах оккупации администрация выдавала карточки на продукты только тем, кто имел отметку о просмотре фильма. В кинотеатрах ставили такие отметки.

Охватывая огромную аудиторию, кинопоказ способен был донести до среднего гражданина нужную информацию, тем самым сформулировать нужный образ и мировоззрение. Перед показом фильма перед зрителями всегда выступал пропагандист, который готовил к очередному просмотру фильма.

С 1948 г. начал проводиться просмотр и несинхронизированных на немецкий язык советских фильмов для руководства СЕПГ и Общества по изучению культуры Советского Союза. Предложения и пожелания участников просмотров тщательно изучались в процессе дальнейшей синхронизации советских фильмов. Таким образом выявлялись возможности сделать советские фильмы понятными и доходчивыми для широких масс немецкого зрителя. По сути же фильмы проходили адаптацию к инокультурной зрительской среде. Только после этого немцев начала «убеждать» семантика и «обольщать» эстетика советского кино. Тем не менее, даже в 1948 г. имелись владельцы кинотеатров, «в частности, в городе Лейпциге, настроенные к советским фильмам отрицательно». Они считали, что советские фильмы никогда не привьются в Германии и хвалили старые немецкие и американские фильмы. Ряд фильмов встретил непонимание у массового зрителя и не имел успеха.

В том же году в Советской зоне оккупации было показано 3 американских, 14 английских и 10 французских кинофильмов.

Форм и способов внедрения советского кино в кинопрокат было великое множество, деятельность вокруг кино велась активная, однако в первоначальный этап она не всегда давала нужные результаты. Советские кинофильмы стали показывать уже с июня 1945 года. Тогда, как правило, фильмы шли в оригинале на немецком языке и лишь небольшая их часть — с субтитрами на немецком языке [32, c. 324].

В театральной сфере быстрыми темпами шло восстановление театральной жизни уже в 1945;1946 годах. Были созданы бюро по театральным вопросам, получили лицензии ведущие художественные руководители театров [30, c. 215].

Работу по восстановлению театральной жизни затормаживал процесс денафикации театральных кадров. СВАГ пришлось пойти на некоторые уступки в этом вопросе, и одновременно начать подготовку новых демократических театральных кадров. Однако в сфере репертуара подобные шаги со стороны Управления пропаганды были невозможны. Требовалось время для создания новых, актуальных пьес, чтобы заполнить эту паузу упор делался на новую трактовку, выражавшуюся в постановках классических произведений («Осуждение Лукулла» Дессау). В основе оперы — радиопьеса Брехта «Допрос Лукулла», созданная осенью 1939 г. Как и все творчество этого писателя, она носит антифашистский характер и направлена против захватнических войн. Появившаяся в начале Второй мировой войны, пьеса завершалась в преддверии приговора: автор оставлял истории вынести его. В послевоенной Германии, в ГДР, Брехт создал на основе пьесы либретто для оперы Дессау, которая была исполнена и вызвала нападки официозной критики. Писатель и композитор переработали оперу. Окончательная редакция текста содержит не только суд, но и приговор — отсюда изменение заглавия и характера сочинения. Герой оперы — римский полководец Лукулл, составивший себе грабительскими войнами огромное состояние. Действие начинается со сцены торжественного погребения Лукулла, «подвиги» которого, перечисленные на гигантском фризе, изучают дети в школах. Умерший вступает в царство теней, где должна решиться его судьба: попадет ли душа в обитель блаженных или в Гадес (ад). Его подвергают допросу, выступают свидетели — убитые, замученные, лишенные крова и пищи люди. Тщетно Лукулл пытается доказать, что все содеянное им было направлено на благо Рима. Полководец разорил и уничтожил 53 города. Кровопийца, тиран, мучитель, сластолюбец и обжора, он не совершил за всю жизнь ни одного доброго поступка. Суд теней изрекает приговор: Лукулл превратится в ничто, как и все подобные ему. На сценах немецких театров прошёл целый ряд постановок: это произведения мировой, а также русской и немецкой классики («Водоворот» Сухоня, «Ревизор» Эгка, «Обручение в монастыре» Прокофьева, «Лоэнгрин», «Хованщина»; «Макбет» Верди, «Махагони» Вайля, «Дон Паскуале» Доницетти).Русские классические произведения были показаны на сцене в виде театральных пьес и опер. Оперы пользовались огромной популярностью и знакомили немцев с классической русской музыкой, что вызывало интерес у публики и оперы [30, c. 53].

С 1947 года борьба с «идеологически не выдержанным» репертуаром станет главной целью Управления информации в театральной сфере. Управление информации стремилось наполнить немецкую театральную сцену серьёзными актуальными постановками. Из-за отсутствия спроса на неполитический продукт проводило немцев в оперетты, где постановки носили лёгкий, а порой и антисоветский характер. Выступающие там артисты играли на недостатках жизни СОЗ, которых было предостаточно. Подобные номера с точки зрения Управления пропаганды расценивались как нездоровые проявления творчества и всячески пресекались.

По изложенному материалу делается вывод о том, что работа Управления пропаганды в области культуры носила в целом положительный характер, но имела также свои недостатки, которые не только не способствовали привлечению немецкого зрителя или читателя, но наоборот всячески его отталкивали, тем самым выводил большинство населения из-под влияния советской пропаганды.

2.2 Политика СВАГ в музейной сфере

Особое место в культурной жизни играли музеи. Для восстановления музеев, использования памятников культуры с целью просвещения и устранения фашистских и милитаристских доктрин СВАГ приняло решение об учёте и охране музеев. Соответствующим органам СВАГ было предложено установить контроль за деятельностью музеев утвердить сеть местных музеев и их руководителей, обеспечить охрану музеев и т. д.

Особое место в научно-просветительской жизни Восточной Германии занимала деятельность Музея немецкой истории в Берлине. Музей стал крупным исследовательским центром. Его сотрудники приняли активное участие в подготовке диспозиции учебника по немецкой истории для вузов. Здесь был также создан архив материальных источников истории Германии.

Музей дал широким слоям населения популярное представление об истории немецкого народа. После неоднократных его посещений и бесед с первым директором, профессором А. Мойзелем, известный советский ученый А. С. Ерусалимский, например, записал в дневнике: «Пока нет учебника (по германской истории — А. А.), музей — это история, написанная на стенах. Мне рассказывали: многие посетители целыми днями просиживают у экспонатов и пишут, пишут, по-видимому, конспект». Музей германской истории располагал обширным собранием средств производства: сельскохозяйственного, ремесленного, промышленного, оптики, кораблестроения и транспорта. Материальная культура и искусство были представлены немецкой графикой с XVI в. (50 тыс. листов), собранием портретов (19 тыс. экз.), исторических видов городов (15 тыс. экз.), фарфором, стеклом, мебелью. В музее широко представлены материалы по истории рабочего движения, о социальном положении трудящихся масс и их борьбе за свое освобождение. Здесь собраны плакаты (18 тыс. экз.), листовки, воззвания (особенно за 1849−1849 гг., 1918;1919 гг. и 1945 г.), картины, планы, мандаты, партийные билеты (особенно рабочих партий). Музей располагал военным снаряжением и собранием оружия (от средних веков до современности), а также большой коллекцией орденов (2 тыс.) [29,c.17]. В освещении исторических событий уже просматривалась идеологическая схема, основанная на учении о социально-экономических формациях. Материал подавался по этапам: первобытнообщинная и древняя история, феодализм, капитализм, империализм и история Восточной Германии. Однако идеологический подход приводил к однобокости в освещении событий. Так, в зале капиталистического развития Германии были представлены, в основном, фотографии заводов Круппа с жерновами пушек, зловеще смотревшими на посетителей. В то же время 4 зала музея, посвященных образованию и развитию Восточной Германии, в ярких красках рисовали «победную поступь» социализма на немецкой земле, замалчивая трудности, неудачи и т. д. Такое освещение исторического процесса искажало направленность современной истории.

Следует отметить и Германо-российский музей «Берлин-Карлсхорст», рассказывающий о Второй мировой войне германо-российский музей «Берлин-Карлсхорст» в одноименном районе германской столицы связан тесными узами с музеями в России. В здании, где она размещается, в ночь с 8 на 9 мая 1945 года свершилось историческое событие: был подписан Акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. Совместный германо-российский музей «Берлин-Карлсхорст» действительно уникален. Он был открыт в мае 1995 года вместо действовавшего с 1967 года в бывшей ГДР советского «Музея капитуляции» с целью сохранить память о войне для будущих поколений. Это стало возможным потому, что обе стороны изъявили готовность максимально приблизиться к исторической правде, отказаться от старых клише и стереотипов. Экспозиция рассказывает о войне через призму людей, участвовавших в ней и страдавших — не о героях, а о простых солдатах и гражданском населении, о неприглядности смерти и жизни еврейского и остального населения на оккупированных территориях, о советских военнопленных и людях, угнанных на принудительные работы в Германию. Повышенное внимание уделено историческим помещениям здания музея — Большому залу, в котором была подписана капитуляция, сохраненному в прежнем виде, а также рабочему кабинету маршала Жукова. Прославленный военачальник, принявший капитуляцию, стал первым главнокомандующим Советской военной администрации в Германии (СВАГ) [15,c.106].

музейный ценность война религия

3. Политика СВАГ в области религии

Столкнувшись в Восточной Германии с необходимостью выстраивать определенную систему отношений с церковными конфессиями и религиозными объединениями, командование СВАГ, что было вполне естественно, в первую очередь обратилось к уже имеющемуся советскому опыту в этой области. Практика государственного регулирования деятельности религиозных организаций на территории СССР базировалась на принципах, заложенных в декрете ВЦИК от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», которые впоследствии были подтверждены в статье 124 Конституции СССР 1936 г. Однако, как и многие другие нормативно-законодательные акты Советской власти, эти документы характеризовали лишь формальную сторону отношений государства и церкви. Действительность же была гораздо грубее и проще. Государство и церковь были не просто отделены друг от друга, советский государственный аппарат жестко контролировал практически все стороны внутрицерковной жизни [31,с.422].

Реальные взаимоотношения государства и церкви в Советском Союзе хорошо иллюстрирует записка председателя Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР И. В. Полянского заместителю заведующего Отделом балканских стран МИД СССР А. П. Власову об общих принципах организации религиозных культов в СССР от 4 сентября 1947 г. Любопытно, что в просьбе МИД представить официальный документ, регламентирующий отношения государства и религиозных культов в СССР, было вежливо отказано: «Совет не имеет возможности дать Вам официальные положения по вопросу организации религиозных культов в СССР…» Очевидно, руководство Совета справедливо полагая, что советское внешнеполитическое ведомство намерено «помочь советом» странам «народной демократии» на юго-востоке Европы в выстраивании отношений со своими церквями, просто решило не рисковать, выпустив сугубо «технологический» служебный документ за границу. Тем не менее и представленные Министерству иностранных дел СССР «общие принципы» говорят сам за себя. Они свидетельствуют о жестком административном регулировании и тотальном государственном контроле всех сторон церковной жизни в СССР [31,с.254].

Церковные конфессии и религиозные объединения фактически были лишены юридических и имущественных прав, включая и право на самостоятельную экономическую деятельность, что означало их полную зависимость от государства. Практика «государственного регулирования» церковной жизни предполагала в то же время возможность частичного расширения юридических, имущественных и экономических полномочий отдельных религиозных объединений и конфессий. Само собой разумеется, что решения такого рода со стороны советских властей целиком и полностью определялись политической конъюнктурой, а отнюдь не объективными потребностями той или иной конфессии. Официальная позиция советских оккупационных властей в области религиозных отношений в Германии базировалась на известных решениях, принятых державами-победительницами в Потсдаме летом 1945 г. В пункте 10 раздела «Политические принципы» Потсдамских соглашений указывалось, что «с учетом необходимости поддержания военной безопасности будет разрешаться свобода слова, печати и религии и религиозные учреждения будут уважаться», а все вероисповедания, церкви и секты принципиально пользуются свободой богослужения и проповеди своего религиозного учения. При этом их деятельность не должна быть:

1) антисоюзнической, то есть не должна быть направлена против оккупационных властей и не должна нарушать постановлений и распоряжений последних;

2) антидемократической, то есть не должна быть направлена против демократической формы управления, демократических реформ, не должна способствовать возрождению нацизма, милитаризма, нацистской расовой теории и т. п. в любых их проявления [27,c.110].

В русле этой общей позиции следует рассматривать и известный приказ № 2 Главноначальствующего СВАГ маршала Г. К. Жукова от 10 июня 1945 г., который разрешал деятельность всех антифашистских политических партий и организаций в Советской зоне оккупации Германии. Вместе с тем приказ № 2 устанавливал, что на все время существования режима оккупации в Германии деятельность разрешенных партий и организаций будет проходить под контролем СВАГ и в соответствии с издаваемыми ею инструкциями. Все содержание и пафос данного приказа в основном были направлены на конституирование деятельности четырех основных политических партий т.н. «антифашистского блока»: Коммунистической партии Германии (КПГ), Социал-демократической партии Германии (СДПГ), Христианско-демократи-ческого союза (ХДС), и Либерально-демократи;

ческой партии (ЛДПГ). С учетом того, что церковь в контексте советских представлений об общественной жизни, также являлась общественной организацией и оказывала огромное моральное влияние на настроения немецкого населения, данный приказ в полной мере относился и к ее деятельности. Приказ СВАГ № 2 стал первым официальным нормативно-законодательным актом Советской военной администрации после ее создания 6 июня 1945 г. Тем более примечательно, что он сразу же четко обозначил основу советской оккупационной политики в Германии — жесткий контроль всех сфер жизни немецкого общества [31,c.121].

Основные принципы советской оккупационной политики в церковной сфере были достаточно конкретно изложены в отчетном документе о трехлетнем опыте работы Управления информации СВАГ с октября 1945 г. по октябрь 1948 г. В частности, в нем говорилось следующее: «…В своей политике в отношении церкви и различных религиозных организаций Управление информации исходило из следующих двух основных принципов:

1)Учитывая, с одной стороны, большое влияние религиозной идеологии на немецкий народ и целесообразность в настоящее время активной борьбы с ней, а с другой, реакционное существо церкви, ее консервативные традиции и политические связи, могущие сделать ее опасным орудием в руках международной реакции, стремиться к политической нейтрализации церкви, к недопущению ее использования нашими политическими противниками.

2) Не ограничиваясь этим, стремиться использовать мощный пропагандистский аппарат церкви в интересах демократизации Германии".

Реализуя эти принципы, Советская военная администрация обеспечила, в общем и целом, свободу вероисповедания в зоне, разрешив деятельность практически всех церквей и религиозных объединений, за исключением тех, чья догматика и идеология носили расистский характер. Была возобновлена деятельность теологических факультетов в университетах, разрешена передача богослужений по радио, выдавались разрешения на печатание религиозных книг (молитвенники, библии и т. п.), выдан ряд лицензий на издание религиозных журналов и церковных газет, разрешено создание евангелического издательства. Представляется, что, действуя таким образом, советские оккупационные власти одновременно решали и важную пропагандистскую задачу. В отчетном документе о деятельности Управления информации СВАГ отмечалось, что «…с первых же месяцев деятельности СВАГ, создалась картина, совершенно отличная от положения, в котором находилась церковь и религиозные организации при нацизме. Предоставив церкви полную свободу в ее делах, советские оккупационные власти на деле доказали свою терпимость к религии и тем привели в негодность значительную часть антисоветского пропагандистского арсенала».

Однако говорить о том, что основным церковным конфессиям и религиозным объединениям Советской зоны оккупации была предоставлена полная свобода в решении их конституционных, административных, правовых и т. п. вопросов, в созыве сессий законодательных и исполнительных органов, теологических конференций, в проведении благотворительной и воспитательной работы в соответствующих церковных учреждениях", как это отмечалось в уже упомянутом выше документе СВАГ, явно не приходится[26,c.108].

Перспективной же целью церковной политики СВАГ в контексте общей линии Москвы на изменение «социально-политического ландшафта» Советской зоны оккупации в желательном для нее направлении являлось создание такой ситуации, когда немецкие церковные конфессии стали бы, по аналогии с положением церкви в СССР, маловлиятельным элементом общественной жизни, изолированным от основных тенденций общественного развития и притока свежих сил, бесправным и полностью зависимым в материальном, финансовом и административном отношениях от «немецкого государства рабочих и крестьян». Такой подход предполагал в первую очередь не только усиление контроля за церковью и религиозными объединениями и ужесточение условий их деятельности, но и организацию массовой антирелигиозной пропаганды под прямым патронажем государства.

О подготовке работы по организации массовой антирелигиозной пропаганды в Восточной Германии говорилось и в отчетном документе о деятельности Управления информации СВАГ: «…Кроме того, на очередь поставлен также вопрос о расширении научно-просветительской пропаганды среди народа — с целью борьбы против грубых религиозных предрассудков, что является началом будущей антирелигиозной работы в Германии» [31,c.108].

Реализация этих принципов на практике осуществлялась органами СВАГ старыми и давно апробированными в политике методами. Прежде всего ставка была сделана на так называемую «прогрессивную часть духовенства». Само собой разумеется, данный термин, рожденный бюрократией СВАГ, отнюдь не подразумевал «прогрессивность» части духовенства в смысле его «продвинутости» в деле адаптации религиозного вероучения к послевоенным реалиям Германии. С точки зрения философии «воинствующего материализма», носителями которого, по определению, являлись все офицеры информации СВАГ, все немецкое духовенство представляло собой «сборище реакционеров и мракобесов», отвлекавших немецких трудящихся от построения «народной демократии» по советскому образцу. «Прогрессивность» духовенства в понимании СВАГ целиком и полностью определялась той степенью поддержки, которую оказывали те или иные священнослужители основным социально-политическим и экономическим мероприятиям Советской военной администрации. В этой связи уместно вновь вернуться к отчетному документу о деятельности Управления информации СВАГ, в котором говорилось следующее: «…Усиление влияния прогрессивного духовенства, оказание ему политической и материальной поддержки является также одним из существенных элементов нашей политики в церковных вопросах. Надо сказать, что группа прогрессивных деятелей церкви, несмотря на свою относительную малочисленность, проделала большую работу среди верующих по пропаганде достижений Советского Союза, распространению демократических идей и борьбе с реакционными церковниками»^.

При этом следует оговориться, что органы СВАГ смогли найти «прогрессивных» священнослужителей в основном в конфессиях евангелическо-лютеранской церкви, которая представляла собой сложный конгломерат различных течений протестантизма. Для того чтобы облегчить положение прогрессивных деятелей церкви в их деятельности по проведению необходимых нам мероприятий и повысить их авторитет в церковных кругах и среди верующих, в ряде случаев нами удовлетворялись просьбы в отношении разрешения различных церковных мероприятий, предоставления бумаги для церковной прессы и т. п. В личных беседах обращали внимание церковников также и на случаи антисоветской и антидемократической деятельности отдельных священников. Работа с провинциальным духовенством осуществлялась через референтов земельных отделов информации и работников комендатур, а в наиболее важных случаях и путем выезда на места. Положительное влияние имели приемы церковных деятелей и участие наших представителей (по приглашению) на церковных конференциях и съездах, что давало нам возможность поставить там на обсуждение интересующие нас вопросы".

И наоборот, строгая дисциплина и жесткая централизация, господствовавшие в католической церкви Германии, практически исключили всякую возможность появления «прогрессивных групп», тесно взаимодействовавших со СВАГ, среди ее духовенства.

Наряду с поиском попутчиков и выявлением противников советской оккупационной политики в рядах немецкой церкви существовал универсальный метод во взаимоотношениях СВАГ и немецких церковных конфессий. Этот метод был далеко не нов и прошел хорошую апробацию в годы форсированного строительства социализма в СССР. Он заключался в тотальном контроле всех аспектов жизни и деятельности церкви и других религиозных объединений со стороны советских оккупационных властей и немецких административных органов. «Чрезвычайно важно было, — бесхитростно отмечалось в отчетном документе, — предоставляя церкви широкие возможности для ее деятельности, в то же время сохранить контроль над ней и возможность нашего влияния».

Кроме «стратегических целей» церковной политики СВАГ, заключавшихся в том, чтобы выстроить в Восточной Германии примерно такую же систему отношений между властью и религиозными конфессиями, что существовала в СССР, имелись и более локальные, «тактические» задачи, связанные с практической оккупационной политикой СССР в Германии. К таковым относились, кроме всего прочего, следующие: денацификация священнослужителей и сотрудников различных церковных структур; минимизация влияния церкви на политические, общественные и культурные процессы в зоне, в первую очередь в области образования, здравоохранения, социальной защиты; жесткий контроль политических организаций, представлявших интересы церкви (Христианско-демократического союза); административный разрыв конфессий Восточной Германии с вышестоящими церковными органами в западных зонах, создание в зоне новых церковных центров, полностью зависимых от СВАГ и др[4,c22].

Основная нагрузка в деле практической реализации политики СВАГ в отношении церковных конфессий и религиозных объединений Советской зоны оккупации легла на Управление пропаганды / информации СВАГ и его структуры на местах (отделы пропаганды / информации в управлениях СВА провинций и земель и отделения пропаганды / информации окружных, городских и районных военных комендатур). Фактически эту работу начали советские военные коменданты еще до создания СВАГ. С созданием Управления пропаганды СВАГ эта работа приобрела более конкретный и предметный характер. Штатные должности офицеров пропаганды в центре и на местах были заполнены офицерами, знающими немецкий язык и более или менее представляющими себе специфику работы с немецким населением. Как правило, это были бывшие сотрудники фронтового аппарата спецпропаганды.

Непосредственно церковной проблематикой в Управлении пропаганды / информации СВАГ занимались всего два человека. Они же готовили на основании представляемой им информации с мест аналитические материалы по церковным и религиозным вопросам для руководства Управления, командования СВАГ и во взаимодействии с аппаратом политического советника — для высоких московских инстанций. Это были сотрудники Отдела по работе среди антифашистских, демократических организаций, партий и профсоюзов В. А. Ермолаев и Ю. Г. Кратин. Первый являлся ответственным референтом по церковным делам, второй — ответственным референтом по работе с Христи-анско-демократическим союзом.

Главным объектом политики СВАГ в религиозной сфере стали две основных немецких церковных конфессии: евангелическо-лютеранская и католическая церкви.

Католическая церковь Германии представляла собой строго ортодоксальную конфессию и являлась составной частью римско-католической церкви, управлявшейся из Ватикана. Всего к католичеству принадлежало немногим более 15% населения Советской зоны оккупации Германии, что составляло около 2,5 млн чел. Немецкая протестантская или евангелическо-лютеранская церковь опиралась на немецкие духовные традиции. Она не имела единого центра и представляла собой конгломерат различных конфессий, отличавшихся друг от друга догматическими и каноническими особенностями. К евангелическо-лютеранской вере принадлежало примерно 80% населения Советской зоны оккупации (около 17 млн чел.). Кроме того, в зоне действовала православная конфессия, еврейские и мусульманские религиозные общины, а также большое количество так называемых «свободных церквей», сект и других религиозных объединений [1, c. 110].

Действовала секта «Свидетели Иеговы»: это видно из Донесение начальника Отдела пропаганды УСВА провинции Саксония В. М. Демидова начальнику Управления пропаганды СВАГ С. И. Тюльпанову о секте «Свидетели Иеговы»: «Руководителями этого общества по г. Магдебургу являются: Эрих Бауэр, 1902 года рождения и Франц Фрост. Эта группа помещается в Магдебурге, Лейпцигштрассе, д.16 В г. Магдебург».

О деятельности «Христианского общества» в провинции Саксония говорится так: «Религиозное общество „Христлихе Гемайншафт“ существует с 1894 г. Основное направление его работы: а) разъяснение народу библейского учения (главное); б) забота о жертвах алкоголизма; в) распространение христианской литературы. По преимуществу в городах и крупных селах имеются общества так называемых братьев и сестер. Таких обществ в провинции насчитывается 165» .

Также действовала христианская благотворительная организация «Армия спасения», и неразрешенные антидемократические партии, группы и объединения («Союз Пан-Европа, «Общество свободных переселенцев» и т. д), действовали и религиозные секты, организации и общины, о деятельности и направлении которых нет достоверных данных («Мормоны», «Церковь откровения Иоанна», «Христианская наука», «Пастух и стадо»). В сведениях о деятельности церквей и сект на местах сказано так: «Так как практика показывает, что на местах нет ясного представления о сущности имеющихся в Германии сект и о нашем отношении к ним. Управление информации направляет обзор по этому вопросу, имеющий целью восполнить указанный пробел. Этот обзор должен быть размножен и разослан по всем отделениям информации» [31,c.414].

Официально советские оккупационные власти в соответствии с решениями Потсдамской конференции гарантировали религиозную свободу при условии, что деятельность религиозных учреждений будет направлена против оккупационного режима и демократического переустройства немецкого общества. Была возобновлена деятельность теологических факультетов в университетах, разрешена передача богослужений по радио, выдавались разрешения на печатание религиозных книг (молитвенники, библии и т. п.), выдан ряд лицензий на издание религиозных журналов и церковных газет, разрешено создание евангелического издательства. Представляется, что, действуя таким образом, советские оккупационные власти одновременно решали и важную пропагандистскую задачу. В отчетном документе о деятельности Управления информации СВАГ отмечалось, что «…с первых же месяцев деятельности СВАГ, создалась картина, совершенно отличная от положения, в котором находилась церковь и религиозные организации при нацизме. Предоставив церкви полную свободу в ее делах, советские оккупационные власти на деле доказали свою терпимость к религии и тем привели в негодность значительную часть антисоветского пропагандистского арсенала». Реальная политика СВАГ в церковно-конфессиональной области была направлена на политическую нейтрализацию немецкой церкви в ходе тех социально-политических преобразований, которые проводились советскими оккупационными властями в Восточной Германии. При этом советская сторона стремилась использовать огромное влияние церкви в немецком обществе в собственных интересах. По мере усиления процесса «советизации» всех сфер жизни немецкого общества органы СВАГ все более жестко регламентировали социальную и общественную активность церковных конфессий, пытаясь ограничить их деятельность чисто богослужебными рамками. В этих условиях немецкая церковь оказалась перед сложным морально-нравственным выбором: или замкнуться в проблемах внутри церковной жизни, абстрагируясь от окружающей реальности, или попытаться наладить диалог с новой властью, не поступаясь при этом своими принципами [25, c.30].

4. Выявление и возвращение СВАГ музейных и других культурных ценностей

4.1 Поиск и выявление СВАГ художественных ценностей на территории Германии, вывезенных немцами из СССР

Начиная разговор о том, что творили немцы на территории СССР — естественно, речь пойдет не о человеческих, а о «культурных» жертвах, жертвах — нельзя не привести слова Гитлера: «Памятники искусства на восточном фронте не имеют значения и подлежат разрушению». Под этим девизом и шло разграбление нашего культурного достояния. Уничтожалось все, что представляло какую-либо культурную или историческую ценность. Вещи особо ценные или понравившиеся вывозились в Германию. Оно и понятно: Гитлер мечтал об устройстве музея, наполненного трофейными ценностями в Линце. Славящиеся своей педантичностью немцы вели архив добычи и даже бывали случаи, когда они давали расписки об изъятии. Здесь показателен следующий факт: когда после 1945 г. победители стали обвинять германцев в военном разбое, то подсудимые Нюрнбергского трибунала искренне возмущались: какие же мы разбойники, если всегда выдавали расписки своим жертвам.

Помимо подразделений Штаба вывозом ценностей занимались также представители вермахта, СС, уполномоченные архива Сухопутных сил, группа барона Кюнсберга. Одна из структур СВАГА — Управление по реституциям — занималась поиском, приемом от союзников и отправлением найденных предметов культуры в СССР.

Советская военная администрация в Германии (СВАГ) в развитие законов, директив издавала собственные приказы и распоряжения. В числе наиболее важных следует выделить:

Приказ № 124 СВАГ «О наложении секвестра и принятии во временное управление некоторых категорий имущества в Германии»;

Приказ № 039 СВАГ «Об изъятии нацистской и милитаристской литературы»;

Приказ № 126 СВАГ «Об исполнении приговоров Военных Трибуналов в части, касающейся конфискации имущества у осужденных немцев», в соответствии с которыми вся движимая собственность лиц, осужденных Военными Трибуналами подлежала передаче в доход Советского государства, а вся недвижимая собственность — местным немецким органам самоуправления.

Союзный Контрольный Совет принял также ряд важных решений, касавшихся реституции культурных ценностей странам, пострадавшим от немецкой оккупации. Как уже упоминалось, правовой основой послевоенной реституции стала Лондонская Декларация Союзных и Соединенных Держав от 5 января 1943 г.

На совещании министров иностранных дел четырех Союзных Держав в сентябре 1945 года в Лондоне было принято решение выделить проблему реституции из всех проблем репараций и рассматривать ее отдельно. Практическая разработка вопроса о реституции, включая реституцию культурных ценностей, была поручена Союзному Контрольному Совету.

Следует отметить, что определение термина «реституция» было принято Союзным Контрольным Советом лишь 21 января 1946 г. В принятом документе указывалось, что «реституция будет ограничиваться в первую очередь опознаваемым имуществом, которое существовало в момент вражеской оккупации территории Союзного или Соединенного государства и которое было силой вывезено неприятельским государством с его территории. Имущество уникального характера, реституция которого признавалась невозможной, могло быть заменено другим имуществом, принадлежавшим неприятельскому государству, категория которого должна была быть позднее определена специальной инструкцией» [26, с. 115].

17 апреля 1946 г. была принята т.н. «Четырехсторонняя процедура реституции», которая установила механизм реституционного процесса для всех оккупационных администраций. Право на реституцию получили лишь те Союзные и Соединенные государства, территорию которых была полностью или частично оккупирована Германией или ее военными союзниками. Оккупационным властям четырех Союзных Держав было предписано оказывать содействие пострадавшим странам в розыске и возвращении принадлежащего им имущества.

Этот документ ориентировал союзные военные администрации на организацию реституционного процесса на базе специально созданных сборных пунктов в каждой из зон. Он предусматривал следующую процедуру: представители государств, имевших право на реституцию, заполняли специально разработанные формы требований на розыск своего утраченного имущества, а союзные оккупационные власти составляли стандартные инвентаризационные карточки на обнаруженное в своей зоне оккупации имущество, предположительно принадлежавшее союзным государствам. Союзники исходили из того, что все сведения будут стекаться в т.н. «Комитет по процедуре реституции» Союзного Контрольного Совета и образовывать там единый банк данных. Предполагалось, что требования на розыск и инвентаризационные карточки пострадавших государств будут в нем «находить» друг друга.

Из сводного отчета о деятельности Отдела реституции Управления поставок, репараций и реституций Советской Военной Администрации в Германии — СВАГ за 1946 год [28, с. 521] можно сделать вывод, что приоритетное внимание уделялось розыску и идентификации промышленного оборудования и материалов на основании документально подтвержденных реституционных требований. В докладе, в частности, говорится следующее:

— деятельность СВАГ по розыску и опознанию в советской зоне оккупации имущества, включая культурные ценности, награбленного немцами на территории Советского Союза и союзных стран осуществлялась в соответствии с законами и директивами Союзного Контрольного Совета, а также приказами и распоряжениями командования СВАГ,

— деятельность Отдела в этой области осуществлялась в тесной координации с Комитетом по процедуре реституций Союзного Контрольного Совета,

— за отчетный период Отделом реституции было получено 869 реституционных требований на розыск и определение принадлежности имущества, подлежащего реституции из советской зоны оккупации Германии от следующих союзных государств: Франции, Польши, Чехословакии, Югославии, Нидерландов, Норвегии, Бельгии и Дании,

— в течение 1946 года в советской зоне оккупации было выявлено 87. 131 единиц разного оборудования и имущества, подлежащего реституции, включая 33.552 культурных ценностей (в эту цифру входят также книги),

— из этого количества выявленного союзного имущества 40.584 единиц принадлежало Советскому Союзу,

— было установлено, что остальное имущество в количестве 46.597 единиц принадлежало следующим союзным странам: Польше (38.892), Чехословакии (5.123), Нидерландам (955), Франции (761), Бельгии (101), Норвегии (23), Югославии (14), Дании (1),

— установить государственную или иную принадлежность оставшихся 677 единиц обнаруженного оборудования и другого имущества не удалось;

— все выявленное оборудование и имущество в соответствии с Четырехсторонней процедурой реституции, принятой Союзным Контрольным Советом, было передано союзным странам по принадлежности.

Доклад содержит одно из немногих упоминаний о культурных ценностях жертв Холокоста, возвращенных законным владельцам. В Чехословакию был возвращен большой орган Пражской синагоги, а во Францию были возвращены коллекции картин, принадлежавшие французским гражданам Леонарду Леви, Полю Денику и Пьеру Морису.

На основании имеющихся материалов можно сделать вывод о том, что советские оккупационные власти специальных сборных пунктов, в которых могло бы происходить «опознание» предметов культуры, насильственно вывезенных немецкими оккупантами с территорий других пострадавших стран Европы, на территории Восточной Германии не организовывали. Совершенно очевидно, что советские оккупационные власти, дав установку на тотальный вывоз всех обнаруженных на территории Восточной Германии культурных ценностей, санкционировали тем самым вывоз культурных ценностей не установленного происхождения, секвестрированного как «бесхозное» имущество. Эта практика заложила основы настоящих реституционных проблем России.

В годы оккупации на территории СССР было разрушено 3тыс. исторических городов 6 (по другим данным- 2 тысячи, разграблено более 400 музеев (в России- 1739). По приблизительным данным, только из 15 наиболее крупных музеев страны было вывезено фашистами или уничтожено 269 515 экспонатов, что уже превышает цифру немецких к нам претензий. Полностью вывезены художественные собрания музеев Смоленска, Краснодара, Пятигорска, Алупки, Ростова, Бахчисарая, Симферополя, Сталинграда. Сожжены музеи мирового значения — Ясная Поляна, Бородино, Поганкины Поляны в Пскове, Путевой дворец в Калинине. Полностью разграблены и сожжены уникальные дворцы пригородов Ленинграда — Пушкин, Петродворец, Павловск, Ломоносов, Гатчина.

Вот данные по одному только Петродворцу: в 1941 г. немцы вывезли из дворцов Большого, Марки, Монплезир, Коттедж в Германию 34 тысячи музейных экспонатов. В Пушкине были полностью разграблены Екатерининский и Александровский дворцы. Похищено все их убранство — паркеты, плафоны, мебель, собрания картин, гобелены, книги из дворцовых библиотек, коллекция икон Петра (насчитывающая 650 экспонатов, собрания фарфора Екатерины 2 Полностью разграблены и сожжены Екатерининский и Александровский дворцы. Украдена знаменитая Янтарная комната. Вывезено все внутреннее убранство Павловского дворца. Обобран до нитки Псковско-Печорский монастырь, уничтожено 43 тысячи библиотек и более 100 миллионов книг, в том числе, много редких. Полностью или частично разрушено 334 высших учебных заведения, уничтожено 605 научных учреждений вместе с библиотеками, из которых вывезены историко-архивные материалы, старинные рукописи. Янтарная комната и дворцовая библиотека из Царского Села были вывезены в конце 1941 года. Причем если следы Янтарной комнаты обрываются в Кенигсберге, то библиотека проследовала в Берлин. Там был составлен список немецких государственных учреждений, по которым предполагалось распределить ее фонды. Большинство книг предназначалось министерству по восточным территориям и, судя по всему, попали на его сборный пункт в Ратиборе (Силезия). Но, вероятно, часть книг была разослана по списку. Ясно, что миллионы книг не могли исчезнуть бесследно не могли исчезнуть бесследно, даже если уничтожались целенаправленно.

Первый опыт организованного грабежа культурных ценностей нацисты приобрели в Австрии. Правда, считая Австрию своей вотчиной, они не вывозили их неё художественных ценностей, принадлежавший государству. Более того, до начала войны в 1939 году Гитлер подписал секретный приказ о создании в австрийском городе Линце самого большого в мире музея, где были бы собраны «уникальнейшие из уникальных"собраний произведений искусства всех стран. Наряду с другими странами оккупанты в широких масштабах осуществляли грабёж культурных ценностей на территории Советского Союза [13, с. 235].

Приведу любопытные факты, касающиеся тех ставших впоследствии знаменитыми коллекций, которые были захвачены Красной Армией во время похода на Германию.

«Балдинская коллекция» — коллекция, которая была незаконно присвоена офицером Балдиным, впоследствии ставшим директором Государственного музея архитектуры. Эта коллекция представляла собой часть бременской Кунстхалле. Скажем, что Балдин долгие годы хранил ее в запасниках музея.

«Коллекция Кенигса» — это собрание рисунков старых мастеров, изначально принадлежавшее банкиру Францу Кенигсу — немецкому еврею, в 30-х годах эмигрировавшему в Нидерланды. Коллекция, в которой есть рисунки Рембрандта и других «голландцев», Тинторетто, Тьеполо, Веронезе, немецких и французских художников. Коллекция принадлежит Голландии, но немцы вынудили Роттердамский музей продать драгоценные рисунки и вывезли их в Германию. В 1945 году советские войска входят в Берлин. И конфискуют голландские рисунки.

«Золото Шлимана» — было вывезено в самом начале оккупации Берлина. Причем, золото находилось на английской территории, а попало к советским властям. Объясняется это тем, что до июня 1945 г. границы между зонами, занятыми союзниками соблюдались очень относительно: войска располагались там, где они закончили военные действия.

«Библия Гутенберга» — Иоган Гутенберг, как известно, был немецким изобретателем книгопечатания (в. Майнце напечатал 42-строчную Библию — первое полнообъемное полнообъемное печатное издание в Европе), признанное шедевром ранней печати. Российские войска захватили экземпляр, который и поныне находится в России.

Среди других наиболее известных коллекций стоит назвать Пергамский алтарь. Вывезены были также ценности, обнаруженных в монастыре австрийского города Клостернойбург. Они принадлежали Венскому историческому музею и монастырю и были, по документам, вывезены в Россию. Та же участь постигла культурные ценности, найденные в шахтах около Магдебурга, Лейпцига и его окрестностей. В шахтах хранилась научная литература Прусской академии наук, Лейпцигского университета, библиотек Берлина, Любека, коллекции берлинского музея народоведения, картинная галерея города Дессау.

По вине немецко-фашистских оккупантов серьёзно пострадали многие выдающиеся памятники культуры Ленинграда и его окрестностей. В результате бомбардировок в городе возникло до 16 тыс. пожаров, были разрушены полностью 22 школьных и пять вузовских зданий, получили повреждения здания университета, Академии художеств. Кроме того, было разрушено или повреждено 187 исторических зданий, несколько бомб попали в Эрмитаж, Зимний дворец, Русский дворец, Таврический дворец. Разрушению и разграблению подверглись Петродворец, Пушкин (Царское село), Павловск, Гатчина и другие пригороды Ленинграда. Только их Петродворца оккупанты вывезли около 34 тысяч музейных экспонатов. Некоторые их них до сих пор не найдены и не возвращены.

4.2 Возвращение художественных ценностей в СССР после Второй Мировой войны

После победы над фашизмом наступило время расплаты, и Германия должна была вернуть похищенное законным владельцам. 29 апреля 1947 года Контрольный Совет принял директиву № 50 в которой говорилось: «всё имущество, захваченное фашистскими оккупантами, вернуть заинтересованным правительствам, то есть осуществить реституцию этого имущества» [15,с.107].

Реституция-это не возмещение потерянного в период войны, пусть даже законное. Для подобной компенсации существуют иные — репарационные — поставки в денежной или материальной форме. Под термином «реституция» подразумевается возвращение законным юридическим и физическим лицам награбленных захватчиками имущества и культурных ценностей. Именно возвращение своего, а не «перемещение» чужого, даже если оно принадлежит захватчику. Реституция, а современном международном праве означает возврат имущества, неправомерно изъятого и вывезенного воюющим государством с территории своего противника. Таким образом, при реституции равные условия ставятся как государства-агрессоры, так и жертвы агрессии [13,с.237].

Проблема возвращения награбленного была поставлена в заявлении Объединенных Наций в Бреттон-Вудсе от 22 июня 1944 года. Понималась она тогда как одна из форм возмещения агрессором ущерба, нанесенного жертве агрессии, Договоренности союзных держав-победительниц на этот счет зафиксированы в документах Ялтинской конференции. На основании международных и союзнических договоров приказом № 0126 Советской военной администрации в Германии от 28 декабря 1945 года «вся недвижимость, принадлежавшая военным преступникам, передавалась местным органам самоуправления» [30,с.127].

Следует также упомянуть Женевскую конвенцию о защите жертв войны от 12 августа 1949 г., Гаагскую конвенцию о защите культурных ценностей от 14 мая 1954 г., решения Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций; мирные договоры с Италией, Болгарией, Румынией и Финляндией 1947 г.; Государственный договор СССР, США, Великобритании и Франции с Австрией от 15 мая 1955 г.; Мирный договор с Японией от 8 сентября 1951 г.; законы и другие акты Союзной Контрольной власти в Германии (Контрольного Совета, Координационного Координационного комитета и других органов), акты Советской Военной Администрации в Германии, а также Лондонское долговое соглашение 1954 г., когда Германия осуществила паушальное возмещение — погасила претензии Франции, Нидерландов, Дании, Норвегии, Люксембурга, Бельгии и ряда других стран за совокупный материальный ущерб, нанесенный в период гитлеровской оккупации.

В ходе Нюрнбергского процесса советская сторона предъявила 39 томов, в которых был подсчитан ущерб, нанесенный СССР в результате войны — в том числе и урон «культурный».

Музейные ценности вывозились по распоряжениям ГКО, СНК СССР. Разрешения давало также Главное трофейное управление тыла Красной армии. Например, его начальник позволил Малому театру самостоятельно отбирать для себя трофейные ценности. В числе их получателей были Музей изобразительного искусства имени Пушкина, Третьяковская галерея, Главное управление снабжения Комитета по делам искусств. Союзниками не было согласовано ни одного разрешения.

Отбирали наиболее ценные в художественном и научном отношении книги, рукописи, коллекции. Но случались и курьезы. Например, в Музей изобразительных искусств им. Пушкина завезли ящики с театральным реквизитом, бронзовый бюст Геббельса, портреты Гитлера и его соратников и даже мумию под стеклянным колпаком без саркофага, неизвестно кому принадлежавшую.

Постановления, документы о возвращении найденных советских ценностей шли под грифом (совершенно секретно (и подписывались лично Сталиным. Возможно, подобные документы находятся в архивах спецхранов, в Госархиве РФ, но туда доступ закрыт с конца 1993 г. Закрыты для историков и фонды Главного трофейного управления министерства обороны.

В июне 1945 г. в Эрмитаж доставили картины из Берлина с трофейного склада № 1- центральной скотобойни. Сейчас эти картины выставляются под названием «неизвестные шедевры».

Потсдамское соглашение четко оговорило право стран-победительниц на компенсацию понесенного ущерба, возмещение убытков. Решения их администраций и были единственным и достаточным основанием для вывоза в СССР всех тех ценностей, которые становились отныне законной собственностью страны-победительницы.

Если жесткие решения СВАГ, касающиеся реституции похищенного фашистами богатства, представлялись абсолютно справедливыми в 1945 г., то теперь они подставлены под сомнение (многие из этих решений были отменены вскоре после принятия как противоправные самим же руководством СВАГ). Но когда газета «Известия» пишет о том, что «…прибывшие из Москвы бригады искусствоведов изымали в огромных размерах и тайно (перемещали (в Советский Союз не только то, что было вывезено из него, но и то, что принадлежало Германии и ее гражданам» и о том, что это «при всем желании нельзя было отнести к военным трофеям или репарационным поставкам» [33], мы можем возразить: «Позвольте, а как же наши культурные потери? ведь мы имели полное моральное право их компенсировать, разве мы не имеем право на виру. «Другое дело, что на первых порах объемы вывозимого определялись (на глазок (- количеством вагонов, уровнем ватерлинии судна. И лишь на самолетах и автомашинаххотя бы количеством ящиков. «Немцы были возмущены. Была надежда, что в течение ближайших лет стороны договорятся, определят размеры вывезенного. Но именно в эти ближайшие годы процесс приобрел однонаправленный характер. Поток шел на Восток, и там многое куда-то бесследно исчезало. На информацию о судьбе немецких ценностей было наложено строжайшее табу» .

Выявление и последующий учёт разграбленных вывезенных немецко-фашистскими захватчиками культурных ценностей осуществлялись на основании актов Контрольного совета и Советской военной администрации. В рамках СВАГ существовал отдел реституций управления репараций и военных поставок, который, в частности, проводил идентификацию репараций и военных поставок, а частности, проводил идентификацию найденных на территории Германии культурных ценностей, принадлежавший СССР. Найденные в различных зонах оккупации Германии художественные и культурные ценности свозились в сборные пункты в Мюнхене, Оффенбахе, Висбадене и др., где по возможности определялись места происхождения ценностей на основании переданных карточек-требований (деклараций) заинтересованных стран. Декларации СССР составлялись на основе материалов Чрезвычайной государственной комиссии СССР по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба и передавались в соответствующие структуры оккупационных властей США, Великобритании и Франции.

Идентифицированные как собственность СССР, культурные ценности передавались уполномоченным Комитета по делам культурно-просветительных учреждений РСФСР в целях дальнейшего распределения тем советским республикам, которым данные ценности принадлежали до войны, в том числе и Белорусской СССР.

Одним из инициаторов возвращения на родину культурных ценностей, вывезенных в разные годы, из Советского Союза был близкий соратник Ленина В. Бонч-Бруевич. В письме к Сталину от 25 февраля 1945 г. Он обстоятельно описал состояние архивов, музеев и библиотек в зарубежных странах, где хранились ценные документы из Советского Союза: «Я полагаю, что именно теперь наступило время, когда возможно будет эти архивы целиком и полностью изъять из-за границы и приобщить к нашим советским фондам для тщательного изучения их и, главное, для хорошего издания в научной обработке. Все эти архивы и музеи надо разделить на два разряда: 1) Находящиеся в странах агрессора и его сателлитов, т. е. в Германии, в Австрии, в Румынии, в Венгрии, в Финляндии, в Италии и в Болгарии.

Кроме реституций в Советский Союз культурных ценностей, СВАГ занималась еще одной весьма деликатной проблемой, которая десятилетия после войны оставалась засекреченной. Речь идет о «перемещении» немецких культурных ценностей при содействии СВАГ в Советский Союз под предлогом обеспечении их «сохранности» в музеях, архивах, библиотеках и других хранилищах Москвы, Киева, Минска и других городов. На фоне многих гуманных и благородных мер советских военных властей вызывает удивление история со спасением Дрезденской картинкой галереи. Прежде всего странно, что операция по розыску и отправке в Москву спасенных советскими войсками картин Дрезденской галереи на протяжении двух десятилетий была засекречена. Так, 30 мая 1945 года совершенно секретным шифром маршал И. С. Конев доложил Сталину, что в районе Дрездена найдено около тысячи картин, среди них Рубенса- 10, Тициана — 6, Ван Дейка — 7 картин. Было обнаружено также свыше тысячи скульптур и коллекция ювелирных изделий [18,c.21].

Кроме картин из Германии вывозили и литературу, называемую «трофейной». Это делалось беспорядочно, без должного учета и классификации, на новых местах книги хранились обычнo в сырых, не приспособленных помещениях, нередко сваливались в штабеля. Они не концентрировались в одном или нескольких наиболее подходящих городах и учреждениях, а распределялись произвольно. Так, по данным Главлита Москвы и области 2,5 млн экземпляров трофейных книг получили 279 организаций, среди них Государственная библиотека им. Ленина 760 тысяч, МГУ — 13 вагонов книг, Министерство здравоохранения — 24 вагона и т. д. Ленинграду и области было выделено 860 тысяч книг, их распределили среди 38 учреждений. 102 организации и учреждения четырнадцати областей Украины получили около 214 тысяч книг, пяти организациям Беларуси было передано 50 тысяч книг [30,c.103].

Итак, выявилось два подхода к проблеме реституции. Представители одного из них выступают против возвращения захваченных ценностей в Германию, поскольку она является виновницей гибели многих памятников отечественной культуры. Другие же считают возможным вернуть Германии принадлежащие ей культурные ценности на основе взаимности. Независимо от того, какой подход примут заинтересованные стороны, одна задача остается неизменной: необходимо располагать точными данными о реальном наличии захваченного сторонами имущества с учетом того, что оно находится не только в руках государства, но и частных лиц.

Дело в том, что в ходе боевых действий в Восточной Пруссии и в Берлинской операции советские войска спасли от разрушений, пожаров и затоплений немало культурных ценностей немецкого народа. Многие из них были переданы местным органам самоуправления немедленно или некоторое время спустя после окончания войны. Это были гуманные акты, достойные армии-освободительницы и заслуживающие признательности со стороны немцев.

Но было и другое. Втайне от немцев и своего собственного народа советские военные власти сперва с помощью Действующей армии, а позднее СВАГ вопреки принципам международного права захватывали чужое имущество и направляли его в Советский Союз помимо изъятий по линии репараций. К тому же, в последние дни войны и в первые дни мира, несмотря на строгие меры командования, процветало самое примитивное мародерство со стороны солдат, офицеров и генералов, причем его размеры находились в прямой зависимости от воинского звания и служебного положения того или иного военнослужащего. Этот грабеж, естественно никто не контролировал, что абсолютно исключало их реституцию в случае необходимости или же простой обмен между Россией и Германией на компенсационной основе. Все это приводило к серьезным нравственным потерям для России.

Количество захваченных в Германии советскими военнослужащими культурных ценностей, которые почему-то называются «трофейными», хотя они не были взяты на поле боя, а награблены в уже капитулировавшей стране, определить пока трудно. Известно лишь, что всемирноизвестная античная золотая коллекция Шлимана, рисунки Голландского собрания Ф. Кенигса и другие ценности хранились в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (ГМИИ), затем были переданы и Музей революции. 362 рисунка из бременского Кунстхалле хранились в Музее архитектуры имени А.Щусева. Шестнадцать с половиной тысяч единиц «трофейного» фонда имеется в Пивной башне Троице-Сергиевской лавры. Сотни тысяч ценных документов находятся в Особом архиве трофейных документов в Москве, десятки тысяч книг, среди них и часть книг знаменитой Готской библиотеки, также хранятся в разных библиотеках России.

В период с 1948 по 1953 гг. в СССР из Германии возвращались культурные ценности, как идентифицированные собственностью СССР, так и принадлежавшие Германии и её военным союзникам, но перемешанные в СССР в порядке компенсаторной реституции (в качестве компенсации за уничтоженные культурные ценности СССР). В декабре 1946 г. из поступивших в хранилище из Государственного книжного фонда, ранее возвращенных из отдела реституции Управления репараций и поставок СВАГ 587 ящиков книг, было взято на учет 32 539 музейных книг, принадлежащих пригородным дворцам-музеям Ленинграда. Передано библиотекам Воронежа, Киева, Смоленска, Новгорода, Риги 327 ящиков с книгами из библиотек. Всего за 1946 г. в хранилище поступило 5 вагонов книг, вывезенных агрессором за время войны.

В Центральном хранилище в 1946 г. находилось 200 тысяч предметов музейного значения, являвшихся собственностью не только императорских дворцов.

В 1947 г. А. М. Кучумов был командирован в Берлин. В качестве эксперта он работал на складе «Дерута», куда прибыли грузы с музейными экспонатами, книгами, переданными из американской зоны органам Советской военной администрации в Германии. В ноябре 1947 г. А. М. Кучумов и другие советские специалисты присутствовали при передаче этого имущества (2391 ящик) Уполномоченному Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совмине РСФСР Д. Б. Марчукову. Они признали невозможным производить инвентаризационную опись культурно — художественных ценностей, содержащихся в указанных ящиках и определяемых в сотнях тысяч книг. Было принято решение осуществить передачу в соответствии с поящичной описью, представленной Отделом реституции Управления репараций и поставок СВАГ.

В ноябре 1947 г. сформированные части эшелона из 18 закрытых и 1 открытого вагона с монументальными парковыми скульптурами «Геркулес» и «Флора» в сопровождении лиц, уполномоченных правительствами России, Украины и Белоруссии, были направлены в г. Пушкин — 4 закрытых и 1 открытый вагон, в Новгород — 4 вагона, в Киев — 8 вагонов и в Минск — 2 вагона.

В Центральном хранилище в начале декабря 1947 г. специально созданная комиссия вскрыла 275 ящиков, принятых в Берлине и доставленных в г. Пушкин А. М. Кучумовым. (Акт М 692 от 9 декабря 1947 г.). Это было сделано с целью проверки вещей, их оценки, составления описи на все ящики, и подготовки экспонатов для передачи на прежние места [17,c.20].

В обобщенной справке называлось количество поступивших по акту предметов (по штукам или ящикам) — 18 наименований (картины, мебель, скульптуры, изделия из металла и др.), их стоимость. В примечании указывалась неудовлетворительная сохранность части вещей. Среди ценностей, возвращенных из Германии, и в последующие годы переданных из хранилища, находились экспонаты следующих музеев: Новгородского областного — 10 ящиков (иконы, деревянная скульптура, изделия из металла); Псковского областного — 300 предметов (иконы, картины, гравюры); Киевских музеев (250 картин); Академии наук Украины — 8 ящиков (книги, негативы, археологические находки); Ростовского музея — 40 картин, музеев Крыма, в т. ч. Керченского археологического — 30 ящиков археологических находок; Белорусского государственного музея — 30 картин; Карадагской научной станции — 2 ящика книг; Екатерининского дворца — музея — паркет в упаковке зеркального кабинета Екатерины 11 (29 ящиков), изразцы голландских печей (39 ящиков) и др [18,c.11].

В архивах сохранилась часть актов передачи ценностей культурным и научным учреждениям России, Украины, Белоруссии (без списков, за исключением попредметно-инвентаризационной описи полученного имущества Новгородского музея, включающей 1089 предметов), а также отчеты Дирекции Центрального хранилища в Комитет по делам культурнопросветительных учреждений и Комитет по делам искусства о распределении музейной собственности, доставленной из Берлина в декабре 1947 г. Поиски списков велись автором в разных фондах и в разных федеративных и ведомственных архивах. Получателями груза из Центрального хранилища кроме вышеназванных музеев России были дворцы-музеи: Павловский, Гатчинский, Александровский, Петергофский, Артиллерийский исторический музей (Ленинград), Центральный Военно-морской музей, Смоленский краеведческий музей, Таганрогский музей.

В Государственный Русский музей (Ленинград) вернулась часть коллекции передвижной выставки 1940;1941 гг. «Основные этапы развития русской живописи», вывезенная штабом А. Розенберга из г. Алупка (Крым).

По документам Центрального хранилища музейных фондов удалось установить передачи возвращенных из Германии культурно-художественных ценностей 20 музеям (в т.ч. 13 российским; 5 украинским (Киевскому, Полтавскому краеведческому, Керченскому археологическому, Феодосийскому, музею Таврии); 2 белорусским (Историческому музею Белоруссии, Государственной картинной галерее Белоруссии); а также 5 библиотекам (Новгородской, Воронежской, Смоленской, Киевской, Рижской)) и 2 научным учреждениям (Академии наук Украины, Карадагской научной станции) [30,c.101].

В 1947;1948 гг. при распределении и отправке в разные регионы поступивших в процессе реституции ценностей попредметные списки составлялись не всегда в связи с малочисленностью сотрудников хранилища и отсутствием ряда специалистов, например, археологов. При вскрытии прибывших ящиков выявлялся лишь общий характер упакованных вещей и их принадлежность прежним владельцам.

В отчете же Центрального хранилища за 1950 г. указывалось, что списки художественных произведений, прибывших из Германии и переданных музеям СССР — ленинградским пригородным дворцам-музеям 989 предметов и 3119 $.книг, другим музеям — 1179 предметов, составлены и отправлены в Москву в адрес Комитета по делам искусств (объем 111 страниц). Описи не обнаружены до настоящего времени.

По ряду причин ценности не всегда попадали на места их происхождения. Так случилось числящимися утраченными псковскими иконами, оказавшимися после возвращения в других музеях. Не ясна картина с перемещенной собственностью Ростовского музея. Не по назначению попала часть найденных в американской зоне произведений живописи Русского музея (7 из них вновь оказались в Крыму). По объяснению А. М. Кучумова, затребованному высшими инстанциями, очевидно, живописные полотна Русского музея поступили из Берлина в ящиках с археологическими коллекциями крымских музеев, которые за отсутствием специалистов, не подвергались разборке и детальной проверке. На сегодняшний день из 183 экспонатов передвижной выставки 54 вернулись на постоянное хранение в фонды Русского музея. Поиск остальных продолжается.

Среди грузов, прибывших в процессе реституции в Центральное хранилище и переданных Артиллерийскому историческому музею в Ленинграде, было обнаружено значительное количество акварелей и картин Гатчинского дворца-музея, что было зафиксировано актом от 7 декабря 1947 г.

Передача культурных ценностей музеям проходила непросто, о чем свидетельствуют письма Дирекции хранилища в регионы, в т. ч. в Крым, Киев, Ростов на Дону, Псков с просьбой прислать представителей за получением найденных экспонатов и неоднократные напоминания.

Приведем лишь один документ: «Киевский городской отдел культурно-просветительской работы». Цитирую «Дирекция Центрального хранилища музейных фондов пригородных дворцов вторично просит срочно выслать представителя за получением музейных ценностей, принадлежащих Киевским музеям, возвращенных из Германии и находящихся в Центральном хранилище музейных фондов в г. Пушкин, Ленинградской области. В случае неполучения Вами указанного музейного имущества до 10/IV-48 г, дирекция Центрального хранилища передаст музейное имущество в распоряжение Государственного музейного фонда. Представителя снабдите доверенностью и деньгами для оплаты работ по упаковке, погрузке и перевозке грузов» .

Проблема взаимной реституции и поныне представляет собой сложный процесс, и ее решение лежит на путях открытости, уважения к национальной культуре другой стороны и цивилизованного понимания принципа о моральном праве возмещения применительно к другой стороне. К тому же, следует учитывать, что на месте прежнего Советского Союза возникло несколько независимых государств, из которых не только Россия, но и Украина и Беларусь, а, может быть, и другие, наверняка располагают этими «перемещенными» немецкими культурными ценностями. Стало быть, с ними также следует установить определенные договорные отношения.

Заключение

Именно на реализацию вышеуказанной цели были направлены проводимые СВАТ практические мероприятия во всех областях жизни и деятельности немецкого народа. Не в последнюю очередь это относилось и к сфере культуры. В ней на первый план СВАГ были выдвинуты меры по денацификации, демилитаризации и демократизации, искоренению нацистско-милитаристских взглядов в среде восточногерманской интеллигенции, ее вовлечению в процесс демократического культурного строительства, воспитания сограждан в духе ненависти к фашизму, создания гуманистической немецкой культуры и искусства.

Нацистская идеология, как провозглашалось представителями СВАГ, должна была уступить место идеям миролюбия и демократии. Однако на практике происходила подмена понятий: вместо «демократии» восточным немцам фактически навязывался «социализм» советского образца, включая его идеологию и культуру. Декларировавшиеся демократические задачи культурного строительства на деле жестко увязывались с советским опытом руководства процессами в сфере культуры и искусства. Зарождавшиеся в них, благодаря политике СВАГ, «социалистические элементы» несли с собой не только положительное, но и немало негативного, наглядно проявившегося в уничтожающе критической направленности целого ряда постановлений ЦК ВКП (б) второй половины 1940;х годов против тех деятелей советской культуры и искусства, творчество которых, по мнению партийных идеологов, не отвечало канонам социалистического реализма.

Тем не менее, проведенное исследование позволяет утверждать, что, вопреки вышесказанному, деятельность СВАГ в области строительства немецкой культуры в целом носила созидательный характер: способствовала возрождению в ней гуманистических начал, формированию положительной тенденции духовного обновления населения Восточной Германии. В первую очередь это проявлялось в постепенной перемене умонастроения и поведения основной массы восточногерманской интеллигенции, хоть и медленно, но все-таки освобождавшейся от влияния фашистско-милитаристской идеологии, а также апатии, отчужденности, настороженности и недоверия по отношению к оккупационным властям.

В зарождении и развитии данной жизненно важной тенденции наряду с массово-политической работой СВАГ, прежде всего сотрудников Управления пропаганды (информации), значительную роль сыграло то, что руководство Советской военной администрации с первых своих шагов позаботилось о выстраивании достаточно стройной системы организационных мероприятий по обеспечению эффективной деятельности немецких органов культуры на востоке Германии.

Данный вывод в значительной мере подтверждается разветвленной системой созданных под руководством и при активном участии СВАТ соответствующих немецких органов управления культурным строительством в центре и на местах, многочисленных организаций, учреждений, союзов и объединений. Дело в том, что в первый год работы Управлению пропаганды СВАТ, по сути, приходилось брать на себя весь объем идеологической и организационной работы в области руководства процессом демократизации немецкой культуры. Так, по инициативе Управления были созданы: отдел искусств Немецкого управления народного образования, органы руководства и структуры «Культурбунда», общество по изучению культуры СССР, кинообщество «ДЕФА», движение «Народная сцена», зональное бюро по театральным вопросам, нотная прокатная библиотека. Кроме того, были лицензированы ведущие художественные руководители театров всей советской оккупационной зоны и Берлина, а также редакторы ряда периодических изданий по вопросам культуры и искусства. Все эти мероприятия проводились в контакте с руководящими органами СЕПГ и после консультации с ними, но практически осуществлялись работниками Управления пропаганды СВАГ.

В дальнейшем, по мере укрепления и роста созданных организаций и художественных институтов /ВУЗы, театры и т. п./, стабилизации руководящих органов СЕПГ, Управление пропаганды (информации) отказалось от непосредственного руководства работой культурных учреждений и перешло к методам направляющего контроля и проверки исполнения, опираясь при этом на органы СЕПГ, профсоюзов и других демократических организаций.

Управление пропаганды (информации) провело работу по воссозданию ряда немецких культурных организаций, запрещенных при гитлеровском режиме. В частности, были воссозданы «Товарищество немецких работников сцены», «Союз по охране авторских прав», «Народная сцена». В них были созданы крепкие фракции СЕПГ, за которыми шло большинство работников этих творческих коллективов.

В целом деятельность СВАГ в сфере немецкой культуры способствовала зарождению положительных тенденций культурного строительства на востоке Германии. Одна из них, причем имеющая первостепенное значение, заключалась в том, что созданные при активном участии СВАГ демократические организации, функционировавшие в области культуры, своей многогранной деятельностью закрепили результаты демилитаризации и денацификации, вырабатывая у немцев стойкий иммунитет против нацистской идеологии, невосприимчивость к ней, способность противостоять ее разлагающему воздействию на сознание и души людей.

Список использованных источников

1 Николаев П. А. Политика Советского Союза в германском вопросе, 1945;1964 / П. А. Николаев. — М.: Наука, 1966. — 316 с.

2 Галкин А. А. Германский фашизм / А. А. Галкин. -М.: Наука, 1989. — 352с.

3 Филипповых Д. Н. Советская военная администрация в Германии: военно-политический аспект деятельности 1945;1949 гг. / Д. Н. Филипповых. — М.: Прогресс, 1990. — 280 с.

4 Стрелец М. В., Синчук И. И. Германский вопрос и кризис в международных отношениях: новый подход.-Москва: Типография ОХО Миннефтегазпрома СССР, 1992. 36 с.

5 Отдать чужое, вернуть свое. // Культура. — 1993. — № 12

6 Подарки без взаимности. // Российская газета. — 1994. — № 86

7 Искусство не может быть трофеем!// Невское Время. — 1994. — № 45

8 Перемещенные ценности.// Литературная Россия.-1994. — № 11

9 Неравная битва на полях культуры. // Правда. — 1995. — № 133

10 Все шедевры идут в Европу? // Культура. — 1995. — № 243

11 Долги? Чьи? // Культура. — 1995. — № 3

12 Советские власти не планировали целенаправленного грабежа.// Cегодня.-1995. — № 25

13 Семиряга М. И. Как мы управляли Германией/ М. И. Семиряга. -М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1995. — 400 с.

14 Опять будем мстить немцам?// Известия.-1997. — № 62

15 Хартманн А. Художественная необходимость (культурная политика СВАГ) //Родина, 2002, № 10. — С.106−108

16 Аксёнов В. Е. Сокровища Третьего Рейха. Судьба похищенных шедевров. / В. Е. Аксёнов. — М.: Питер. — 2007. — 235 с.

17 Мудров, С. Н. Деятельность Управления пропаганды Советской военной администрации в Германии в 1945;1947 гг/ С. Н. Мудров; науч. руководитель В. П. Федюк; офиц. оппоненты А. А. Галкин, Ю. М. Коршунов; Яросл. гос. ун-т им. П. Г. Демидова. — Ярославль: Б.и., 2010. — 25 с.

18 Гудашова Л. Е. Деятельность Советской военной администрации (СВАГ) в Германии по осуществлению политики в области культуры и искусства (1945;1949гг.) / Л. Е. Гудашова. — В.: Наука, 2012. — 26 с.

19 Военная литература / 2012.

20 Государственный архив Российской Федерации / 2015.

21 Толкование // Кино и похороны: Как американцы проводили денацификацию Германии. — 2015.

22 Обозник. История тыла Российской армии // Перемещенные культурные ценности. — 2015.

23 Культурные ценности — жертвы войны // Утраченные культурные ценности РФ. — 2015.

24 Линн Н. Похищение Европы. Судьба европейских культурных ценностей в годы нацизма. /Н. Линн; Пер. с англ. С. А. Червонная. — СПб.: Логос, 2001. — 640 с

25 Тегеран-Ялта-Постдам. / Под общ. ред. Ш. П. Санакоев, Б. Л. Цыбулевский. — М.: Издательство «Международные отношения», 1970. — Сборник документов. — 416 с.

26 СВАГ. Управление пропаганды (информации) и С. И. Тюльпанов. 1945; 1949 гг. Сб. документво/ Под ред. Бонвеча Б., Бордюгова Г. — М.: Россия молодая, 1994. — 177 с.

27 Захаров В. В., Филипповых Д. Н. Материалы по истории Советской военной администрации в Германии 1945;1949 гг. / В. В Захаров, Д. Н. Филипповых. — М.: Наука, 1998. — 248 с.

28 СССР и германский вопрос. 1941—1949: Документы из Архива внешней политики РФ: В 2 т.: Т.2. 9 мая 1945 г. — 3 октября 1946 г. — 2000. — 880 с.

29 Филитов А. М. СССР и германский вопрос 1941;1949. Документы из Архива внешней политики МИД России//ННИ, 2000; № 3.-32 с.

30 Cоветская военная администрация в Германии 1945;1949 гг. Политика СВАГ в области культуры, науки и образования: цели, методы, результаты / Под ред. Х. А. Мёллера, А. О. Чубарьяна. — М.: РОССПЭН, 2006. — 976 с.

31 СВАГ и религиозные конфессии Советской зоны оккупации Германии, 1945;1949. / Отв. ред. и автор вступительной статьи В. В. Захаров; сост. В. В. Захаров, О. В. Лавинская, Д. Н. Нохотович; при участии Е. В. Полторацкой. — М.: РОССПЭН, 2006. — Сборник документов. — 592 с.

32 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. / Г. К. Жуков. — М.: Олма-пресс, 2002. — 415 с.