Армия и революционный процесс в провинции в 1917 — начале 1918 гг.: На материалах Верхнего Поволжья

Актуальность темы

.

Армия в революционном процессе — масштабная тема, не теряющая, со временем, актуальности. Она не исчерпывается исследованием участия вооруженных сил в военных конфликтах и внутренних, гражданских столкновениях и отношении военнослужащих с политическими партиями. Однако, к сожалению, именно в этом направлении, до недавнего времени, развивалась отечественная историография. Несмотря на усилия ученых и обилие работ, затрагивающих данную тему, многие ее аспекты, особенно на региональном уровне, до сих пор, не освещены.

Для раскрытия проблемы участия гарнизонов в революционном процессе недостаточно событийного описания всего происходившего, необходимо исследовать социально-психологическую мотивацию действий военнослужащих в условиях глобального цивилизационного катаклизма.

Только так, можно приблизиться к определению реальной роли и места провинциальных гарнизонов в революции, в регионе, понять, почему события развивались именно так, а не иначе?.

Необходимо рассмотреть сложный и противоречивый опыт участия военнослужащих в революции «изнутри», т. е. перенести центр тяжести исследования на действия народных низов. Принципы социально-культурного анализа предполагают признание за «человеком с ружьем» роли реального субъекта революционного процесса. Солдатские массы следует рассматривать, как подвижные величины, обладающие многообразными характеристиками, неразрывно связанными с определенными социумами.

Актуальна тема диссертации и в современном, аспекте. Обращение к историческому опыту взаимоотношения армии и политических сил поможет точнее определить ее положение на переломном этапе развития российского общества.

Все это убеждает нас в злободневности и научном значении нашей темы.

Хронологические рамки.

Отправная точка диссертации — это февральская революция 1917 г., что объясняется предметом исследования. Конечная точка — это декрет Совнаркома «О формировании Рабоче-крестьянской Красной армии» от 15 января 1918 г. (т. е, начало 1918 г.), формально распустивший «старую», русскую армию.

Однако анализировать революционный процесс статично, не изучив его корней и последствий, не проследив его динамики, невозможно. Поэтому мы считаем необходимым, в отдельных местах, расширить границы исследования до начала Первой мировой войны и событий лета 1918 г.

Территориальные рамки.

С целью глубокого изучения поставленной проблемы, территориальные рамки исследования сужаются до одного провинциального региона, население которого жило в особом социуме, значительно отличавшемся от соседних и, тем более, центральных. Отличны и нравы военнослужащих столиц и провинциальных губерний.

Верхневолжский регион — имел относительно развитую экономику. Непосредственное соседство с Москвой и близость к Петрограду, а, в последствие, и к фронту, равно как и обладание важнейшими водными и железнодорожными путями сообщения, делали его чрезвычайно значимым в стратегическом плане. Географическое положение обусловило стремительное и глубокое втягивание поволжских городов в общероссийские события, в том числе и в революционный процесс.

Владимирская, Костромская и Ярославская губернии входили в Московский военный округ (МВО), составляя его северную часть. Дислоцировавшиеся здесь воинские подразделения были сгруппированы по гарнизонам и считались отдельной Ярославской бригадой, под единым командованием.

Историография проблемы.

Условно, всю существующую историографию проблемы можно разделить на два крупных периода: советский (1917 — начало 9 0-х гг.) и постсоветскй (начало 90 — х — до наших дней). В каждом из них выделяются определенные этапы, связанные с этапами социально-политического развития нашей страны и исторической науки.

Первые попытки освятить революционные события 1917 — начала 1918 гг. предпринимались уже в 20 — х гг. Их авторами выступали, как правило, очевидцы и непосредственные участники революции из числа политиков, военных, общественных деятелей. Свои труды оставили многие офицерыбелогвардейцы: А. Деникин, А. Лукомский, В. Горн и др., сторонники советской власти: А. Верховский, А Крыленко, А. Брусилов, А, Данилов, М. Бонч-Бруевич, Р. Эйдеман, С. Каменев и др.' Конечно, эти сочинения нельзя назвать, в полном смысле слова, исследованиями, но, тем не менее, они несут в себе огромный объем разноплановой информации. Анализируя их произведения, можно почерпнуть важные сведения и подробности о военно-революционных операциях, о моральном состоянии войск и офицерского корпуса и многое другое. Эти книги дают возможность «окунуться» в атмосферу того времени, чему немало способствует незаурядный литературный дар отдельных военачальников и, прежде всего, командующего Добровольческой армией Юга, генерала А. Деникина. Работы названных военначальников особенно полезны для реконструкции психологического портрета российского солдата и офицера начала XX в., понимания глубинных психо-социальных предпосылок появления феномена военной оппозиции власти и ориентации на стремительные, силовые, административно-командные формы и методы регулирования общественных, политических и экономических отношений, присущий всем, без исключения, борющимся за власть группировкам.

Одним из первых профессиональных исследователей, предпринявшим попытку научно проанализировать суть и закономерности развития революционного процесса в России, стал выдающийся историк, министр Каменев С. Записки о Гражданской войне и военном строительстве. Избранные статьи. М., 1957; Брусилов А. Мои воспоминания. М., 1968.-Бонч-Бруевич М. Вся власть Советам. Воспоминания. М., 1968; Верховский А. На трудном перевале. М., 1959; Мартынов Е. Царская армия в Февральском перевороте. Л., 1927; Эйдеман Р. Русская армия в 1917 году. М., 1922; Деникин А. Очерки Русской смуты. Париж, 1922; Лукомский А. Деникин и Антанта. Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. М., 1991. иностранных дел Временного правительства и лидер кадетской партии П. Н. Милюков.' В своей книге — «Вторая русская революция» он, кроме всего прочего, рассуждая над причинами катаклизма, приходит к выводу о колоссальной роли военнослужащих в революции. Он также заключает, что основной движущей силой революции 1917 г. были отнюдь не рабочие, а именно солдаты Петроградского и других гарнизонов. И, хотя, согласиться со всеми выводами автора мы не можем, приведенный представляется нам справедливым.

Антиподом и, в значительной мере, политическим противовесом работе П. Н. Милюкова, стали книги известного историка — марксиста М. Н, Покровского. Л В 20 — е г. ученый стал официальным летописцем советской истории и получил самый широкий доступ к архивным документам военной цензуры, ЦК РСДРП (б) и советов. Благодаря этому, ученый собрал богатейший материал по истории революции. Наиболее интересным для нашей диссертации является его труд «Империалистическая война», представляющий собой сборник солдатских писем времен Первой мировой войны и революции. Однако, к сожалению, подборка, сделанная М. Н. Покровским, весьма одностороння. В сборник включены только письма большевистски настроенных солдат, рисующих ужасы империалистической войны и «преступную» политику Временного правительства. В этом же ключе, в целом, выдержаны исследования историков И. Кирзина, С. Рабиновича, Н. Головина, А. Буйского, М. Ахуна, В. Петрова и некоторых других ученых, обосновавших закономерность и значение захвата власти в стране большевиками. л Сведения о провинциальных гарнизонах в них, кратки и разрозненны.

На общем фоне исторической литературы 2 0-х начала 30 — х гг. выделяются «Очерки по истории гражданской борьбы в Костромской Милюков п. Н. Вторая Русская революция. Б кн. Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1997. «Покровский М. Н. Империалистическая война. Сб. статей. М., 1931.

Л Кирзин И. г. Распад армии. Воронеж, 1931; Рабинович С. Е. Борьба за армию в 1917 году. М. — Л. 1930; Октябрьской революции. М. — Л., 1927; Солдатские письма. 1917 год. М. — Л., 1929. губернии" А. Конокотина, 'а также коллективные работы сотрудников ярославских и рыбинских архивных комиссий — «Рыбинск и Революция», «Ярославский сборник», посвященный очередной годовщине Великой Октябрьской Революции и Июльскому мятежу белогвардейцев в Ярославле, в 1918 г. В этих книгах особенно ценна оригинальная авторская позиция, основанная на богатом источников материале и личных впечатлениях исследователей.

Ивановские историки М. Зеленский и А. Яблоков стали первыми, кто исследовал революцию в Верхнем Поволжье. В своей книге: «От Февраля к Октябрю: очерки классовой борьбы», Л они сконцентрировали свое внимание на изучении пролетариата основных промышленных центров региона и борьбы политических партий за власть. Военнослужащие, в данном труде, упоминаются вскользь, однако, исследование М. Зеленского и А. Яблокова интересно, как пример переходного периода между двумя историографическими этапами. «Очерки классовой борьбы» — своеобразный мост от эпохи 20 — X — начала 30 х гг. — относительной самостоятельности и объективности ученых, к эпохе 30 — х — 50 — х гг. — торжества сталинской трактовки и конъюнктурных оценок истории.

Сочинения историков 20 — х — 30 — х гг. являются первой попыткой осмысления, произошедшего в 1917 г. и сразу после него. Написанные по свежим следам, они позволяют почувствовать дух того времени, понять мысли и чувства, занимавшие умы и сердца россиян, переживших глубокий психологический и физический шок. Поэтому характеристики революционных событий, данные ими, хотя и далеки от академической глубины, но насыщены живой и объективной информацией. Сложнейшие социально-психологические явления, такие как: социальная мобильность, фрустрация и депривация, трактуются ими поверхностно. Коренной вопрос о природе экстремального поведения масс в революционном процессе остается без ответа. Конокотин А. Очерки по истории Гражданской борьбы в Костромской губернии. Кострома, 1927. Л Зеленский М. Яблоков А. От февраля к октябрю: очерки классовой борьбы. М., 1931. в конце 3 0-х г., с усилением культа личности И. Сталина, произошли глубокие изменения в исторической науке, последствия которых сказывались вплоть до середины 50 — х гг. Массовые репрессии среди ученых и военных делали небезопасным для исследователей изучение и анализ проблем военно-революционной истории недавнего прошлого. Тем более, невозможно стало изучение проблемы военной оппозиции государственной власти — явления, которое едва не уничтожило советскую власть, или контрреволюционного движения «ударников».

Немногочисленные упоминания об армии в революции сводились к копированию установленной схемы: солдаты, под идейным руководством большевиков, примкнули к пролетариату и свергли ненавистный гнет монархии и буржуазного Временного правительства. Офицерство однозначно клеймилось, как контрреволюционная сила.

Резкой критике подвергались авторы, в книгах которых недооценивалась роль И. В. Сталина или К. Е. Ворошилова в революции. В ходе подобной «перековки» была разгромлена и школа академика М. Н. Покровского. Многие его ученики — талантливые ученые, первые советские интеллигенты, попали в заключение, ссылки, были лишены званий и наград, потеряли место работы и возможность заниматься исследовательской деятельностью.

Завершая краткий анализ историографии конца 30 — х — середины 5 0-х гг. следует отметить сравнительно малое количество научных трудов непосредственно об армии. Сведения о ней незначительны и вписаны в общую картину революции. Они весьма тенденциозны и поэтому не всегда верны. Приращения фактологичесго материала, в этот период, также почти не произошло.

На качественно новый уровень исследования вышли историки в 50 — х — 60 — X гг., что было вызвано, начавшейся тогда демократизацией советского общества и разоблачением культа личности И. В. Сталина.

Началась систематизация и обобщение ранее не использованных источников. Крупным событием в разработке 1917 г., как поворотного этапа развития России, стал фундаментальный труд группы историков под общим руководством академика И. И. Минца.' В 3 — х томах «Истории Великого Октября» были сформулированы и определены принципы широкомасштабного и комплексного изучения революционного процесса 1917 — начала 1918 гг. Ученые смогли разрушить стереотип — «пассивной солдатской массы». Их солдат — это такой же участник революции, как и все остальные, тот же крестьянин или рабочий, но в шинели. К сожалению, будучи зажаты жесткими идеологическими рамками, ученые были вынуждены оставить без внимания такие важные аспекты проблемы, как: социально-психологический климат в гарнизонах русской армии, влияние национального элемента на развитие демократических институтов в частях МВО и др.

История Великого Октября" вдохновила целую плеяду талантливых ученых. О взаимоотношениях офицеров с центральными и местными органами власти пишет С. А. Федюкин. Деятельность политических партий в солдатских массах, на примере трех революций, рассматривает П. А. Голуб. Л Разложение царской армии и создание красной армии становится объектом пристального исследования историков Е. Н. Городецкого, А. Ю. Якупова, Ю. А. Ключникова, В. Л. Миловидова, С. М. Кляцкина. С критических позиций «ударническое» движение осветил И. И. Капустин. л Вопросами численного и качественного состава войск занимались Л. М. Гаврилов и X. Муратов.

На костромском и ярославском материале, в это время, успешно работали историки В. Л. Миловидов, С. П. Шепелев, М. И. Синяжников, П. И. Козлов и Н. И. Резвый.'л Их научные труды имеют для нашей диссертации особое значение, как исследования, сделанные на основе многих, ныне недоступных, Минц и. И. История Великого Октября. В 3 — х томах. М., 1967.

• Федюкин С. А. Великий Октябрь и интеллигенция. М., 1972; Спирин Л. В. В. И. Ленин и создание Советских командных кадров. //Военно-исторический ж. 1965. № 4- Голуб П. А. Партия, армия и революция. Отвоеванне партией большевиков армии на сторону революции. М., 1967.,.

Капустин М. и. Заговор генера1юв. М., 1968; Ключников Ю. Революция и война. М., 1965; Муратов X. Революционное движение в русской армии. М., 1969; Гаврилов Л. М. Численность русской действующей армии в период Февральской революции. //История СССР. 1964., № 2. Кляцкин С. М. Начальный период строительства армии Советского государства. //История СССР. 1962., № 2. Городецкий Е. Н. Демобилизация армии в 1917;1918 гг.//История СССР. 1958., № 4.

Синяжников М. И. Помбрак Л. А. Костромские большевики в борьбе за власть Советов. Кострома, 1957; Миловидов в. Л. На защиту революции. О военной работе костромских большевиков в годы гражданской войны. Кострома, 1959. источников. Важны данные работы и в методологическом аспекте, так как, в НИХ, впервые, выявляется специфика протекания революции в провинции.

Центральное место в этом списке занимает книга С. П. Шепелева -«Костромской гарнизон в дни Октября». ' Это, единственное в своем роде, научное исследование, посвященное, конкретно, военнослужащим одной из верхневолжских губерний. Созданное на материалах Костромского областного государственного архива, сегодня, он стал незаменимым банком данных о костромском гарнизоне, т. к. большинство, использованных в работе, источников сгорело в пожаре 1982 г. Наибольшую ценность представляют сведения о совете солдатских депутатов, а также военной организации большевиков в костромском гарнизоне. Автор, на основе богатого документального материала, показал основные вехи в истории воинских частей и их участии в революции.

6 0-е гг. ознаменовались выходом серии коллективных научных работОчерков по истории областных организаций КПСС." Их главными достоинствами являются подробные сведения об экономическом, социальном и политическом состоянии губерний, уездов, городов и отдельных крупных сел Верхнего Поволжья, а также информация о политических силах в данном регионе. Отчасти дублируя названные книги, а отчасти и дополняя их, в Москве, вышла монография — Установление Советской власти на местах. Л В этом труде дается сравнительный анализ общих и особенных черт революционного процесса в различных частях страны. Ее недостаток — явное умаление роли военных в событиях 1917 г. В то же время Владимирское, Ивановское, Костромское и Ярославское — Верхневолжское книжные издательства выпустили ряд небольших по объему книг о районных центрах своих областей. Благодаря им, у нас появилась возможность увидеть и изучить «малые» исторические события и явления, которые, однако, имели большое Шепелев С. П. Костромской гарнизон в дни Октября. Кострома. 1957. Очерки истории Костромской организации КПСС. Ярославль. 1967; Очерки истории ивановской организации КПСС. ч. 2. 1917 — 1967 гг. Ярославль. 1967; Очерки истории Владимирской организации КПСС. Владимир, 1967; Очерки истории Ярославской организации КПСС. Ярославль, 1967. Установление Советской власти на местах. М., 1968. значение для своеобразного развития исторического процесса в своих уездах и, одновременно, влияли на него в масштабах всего региона. В этом плане, весьма интересны книги о Галиче, Солигаличе, Иваново-Вознесенске, Шуе, Нерехте и ряде других городов. То, для чего не нашлось места в общероссийских и областных исследованиях, успешно разместилось в этих небольших книгах и заметно обогатило историческую картину переломного, революционного периода.

Конец 50 — X — 60 — е гг. — не простой для историографии период. С одной стороны, идеологическая «оттепель» несколько растопила догматический «лед» и позволила ученым самостоятельнее обращаться с историческим материалом, а с другой, установила новые, но не менее прочные, рамки «дозволенности», выход за которые, для историка был крайне не желателен.

И, тем не менее, прорыв состоялся, что подтверждает и расширение научной проблематики. Наряду с традиционными аспектами темы появляются новые: социальный состав офицерского корпуса, политика Временного правительства по отношению к армии, роль революционной прессы в деле завоевания рабочих и солдатских масс большевистской партией, деятельность небольшевистских военных организаций и ряд др. Наработки этого периода подготовили и определили направления работы на следующие 25 лет.

70 — е — 80 — е гг. ~ период оживления неосталинистских установок во всех сферах жизни, в том числе и в науке. Однако, несмотря на это, успешно продолжали работать Э. Н. Бурджалов, П. В. Волобуев, В. И. Миллер, С. А. Федюкин, А. М. Андреев и многие др.'.

Все больше внимания историки уделяли революционным событиям в различных регионах страны, а также изучению солдатских и офицерских организаций. Солдатские комитеты русской армии стали главным предметом.

Федюкин С. А. Партия и интеллигенция. М., 1983; Иовлев А. М. Ленинская политика привлечения буржуазных военных специалистов в Красную армию. М., 1983; Андреев А. М. Солдатские массы гарнизонов русской армии в Октябрьской революции. М., 1975; Волобуев П. В. Пролетариат и буржуазия России в 1917 году. М., 1964; Соболев Г. Л. Городские средние слои в Октябрьской революции и Гражданской войне. М., 1984; Иванов Н. Я. Контрреволюция в России в 1917 году и ее разгром. М., 1977. исследования В. И. Миллера.' Большое внимание данному вопросу уделяли также А. М. Андреев, Г. Л. Соболев, и Т. Ф, Кузьмина. Крупным событием в историографии этого периода явился выход большого труда профессора Э. Н. Бурджалова — «Вторая русская революция: Москва, фронт, периферия». л По объему информации эту книгу можно сравнить лишь с «Историей Великого Октября». В своей работе Э. Н. Бурджалову удалось обобщить огромный пласт источников общего и частного характера, благодаря чему была создана масштабная панорама событий 1917 г. и проанализированы основные этапы революции. Впрочем, провинциальным гарнизонам Верхней Волги в книге историка не было уделено внимания.

Среди исторических трудов 70 — х — 80 — х гг. выделяются работы Ленинградского ученого В. И. Старцева. л Оригинальный замысел историка состоял в том, что он первым попытался рассмотреть события 1917 г. со стороны не обличителя контрреволюционной политики Временного правительства, а со стороны объективного исследователя, что, однако, не мешало ему оставаться на классовой позиции. В. И. Старцев особое внимание уделял природе и значению «Приказа № 1» Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов. Он, как никто близко, подошел к ответу на вопрос, кому же был выгоден этот документ, «подорвавший» не только 10 — ти миллионную русскую армию, Временное правительство, Россию, но и едва не победивший советскую власть. В своих последующих работах, созданных уже в конце 8 0-х — 90 — X гг., В. И. Старцев убедительно показал, как оппозиция политическая вызвала к жизни оппозицию военную, хотя и не вводил такого понятия.

В этот же период появляется первая специальная работа по истории гарнизонов Центральной России. Ее автор — московский историк Т. Ф. Кузьмина,' сузив рамки книги до границ МВО, систематизировала, уточнила и обобщила сведения о большинстве воинских частей, расквартированных в этом Миллер в. И. Солдатские комитеты русской армии в 1917 г. М., 1974., ' Бурджалов Э. Н. Вторая Русская революция: Москва, фронт, периферия. М., 1971.

Старцев В. И. Крах Керенщины. Л., 1982; Внутренняя политика Временного правительства первого состава. Л., 1980; Революция и власть. М., 1978., районе страны. Работа Т. Ф. Кузьминой содержит относительно полную информацию о численности и расположении гарнизонов, о их социальном составе и политической активности, о работах солдатских комитетов и советов солдатских депутатов. Военнослужащие здесь историка впервые фигурируют, как значительная политическая сила, достаточно революционно-активная и самостоятельная, но, к сожалению, и в этой работе не ставится главный вопрос — почему военные действовали именно так, а не иначе и что же ими двигало?.

Значительное внимание уделил губернским гарнизонам владимирский историк Г. П. Аннин. л Его книга «Большевики Верхневолжья в борьбе за власть советов» — занимает особое место в историографии данного периода. Автор реконструировал ситуацию в регионе, собрав и систематизировав обширный материал о деятельности политических партий. Сведения, приведенные Г. П. Анниным, позволили нам составить общее впечатление о работе большевиков и других партий в различных социальных слоях населения Верхневолжья и определить направления дальнейшего научного поиска.

Поступательное развитие историографии революционных событий вышло на новые рубежи с очередной сменой социально-политического и идеологического курса страны. 80 — е — начало 9 0-х гг. — эпоха перестройки коснулась и истории. Значительные послабления в сфере идеологии позволили ученым обращаться к темам, ранее считавшимся не достойными внимания советского историка. Киевский ученый А. А. Буравченков рассматривает роль офицеров в революции 1917 г., л А. А. Кузнецов изучает воинские и гражданские награды царской России," * а С. В. Волков делает предметом своего исследования систему подготовки и обучения офицеров русской, дореволюционной армии. л Кузьмина т. Ф. Революционное движение солдатских масс Центра России накануне Октября (по материалам МВО). М., 1978. Аннин Г. П. Большевики Верхневолжья в борьбе за власть советов. Ярославль, 1979.

Буравченков А. А. В ногу с Революцией. Демократическое офицерство в Великой Октябрьской Социалистической Революции. Киев, 1988. * Кузнецов А. А. Ордена и медали России. М., 1984. Л Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 1993.

Значительный интерес для нас представляет книга Л. Г. Протасова -«Солдаты гарнизонов Центральной России в борьбе за власть Советов». ' Уточнив сведения историков А. А. Андреева, В. И. Миллера и Т. Ф. Кузьминой, ученый предлагает свои количественные и качественные характеристики гарнизонов и свой взгляд на участие военнослужащих в революционном процессе, но, так же как и предшественники, он оставил без внимания социально-психологическую природу и мотивацию действий солдат и гарнизонов. Иными словами, на этом этапе, гораздо больше было сделано для выяснения степени втягивания гарнизонов в борьбу за власть, чем для изучения причин этого явления.

Большой вклад в изучение военной истории революции и гражданской войны внес ярославский историк В. П. Федюк. Сосредоточив свое внимание на белом движении, он определил тон взвешенного и объективного исторического исследования, равно далекого и от очернения, и от обеления исторических деятелей и событий. В работах историка о добровольческих армиях Юга и Украины, собран большой и разноплановый материал, присутствуют элементы бытоописательности, позволяющие представить мысли и чувства участников гражданской войны. Особо ценны для нашей диссертации его историко-биографические очерки о Ярославских губернских комиссарах Временного правительства К. К. Черносвистове и Б. В. Дюшене. Оба эти деятеля имели в 1917 г. большой политический вес и непосредственно влияли на ход революционного процесса. Б. В. Дюшен являлся поручиком ярославского гарнизона и активно вел революционную работу среди солдат. Написав его биографию, П. В. Федюк значительно дополнил картину исторических событий 1917 г. неизвестными ранее фактами.

В целом, историография середины 80 — х — начала 9 0-х гг. сделала большой шаг вперед на пути изучения проблемы армии в революции. Протасов Л. г. Солдаты гарнизонов Центральной России в борьбе за власть Советов. М., 1987; «Федюк в. п. Белые армии, черные генералы. Мемуары белогвардейцев. Ярославль. 1991., Ушаков А. И. Федюк В. П. Белый Юг. Ноябрь 1919 — ноябрь 1920. М., 1998.

Второй период — середина 90 — х — до наших дней, характеризуется масштабными изменениями в общественно-политической жизни страны и значительным увеличением потока исторической и псевдоисторической литературы обо всем, в том числе и о революции. Отсутствие жестких идеологических рамок и широкий доступ к архивам стимулируют появлением все новых книг, затрагивающих самые неожиданные аспекты истории.

Рубеж XX и XXI вв. — время появления научных исследований, обогащенных методом цивилизационного подхода. Отойдя от догм и активно заимствуя достижения других наук: социологии, социальной психологии, информатики, геополитики, историки сделали большие шаги вперед. Выдвинут ряд оригинальных гипотез о причинах революции, о природе революционного кризиса и мотивах специфического поведения различных социальных слоев населения в переломные моменты истории, какими, несомненно, были Первая мировая война и революция 1917 г.

Отправной точкой для отсчета данного периода следует считать работы В. П. Булдакова.' Положив в основу методологии социо-культурный анализ, ученый затронул грань проблемы, остававшуюся до этого в тени. В. П. Булдаков убедительно доказал, что, только изучив скрытые, социально-психологические мотивы поведения народных (в том числе и солдатских) масс, определив морально-нравственный портрет «человека с ружьем» начала XX в., можно понять, что же вообще происходило со страной, государством и обществом в то время.

Данные положения подтверждают и развивают социологи А. Дмитриев и И. Залысин, «а также ряд других ученых. Исследования В. П. Булдакова и работы этих авторов не затронули регионального материала, хотя социально-психологические портреты и реакции жителей, например, Москвы значительно отличаются от портретов жителей г. Кологрива, или Вязниковского уезда Владимирской губернии. Булдаков В. П. Красная Смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. Л Дмитриев А. в. Залысин И. Ю. Насилие. Социо-политический анализ. М., 2000.

Смещение акцента на социо-культурный аспект проблемы повышает важность для нашего исследования, так называемых неофициальных источников информации и, прежде всего, писем непосредственных участников революционного процесса. Об этом неоднократно писал костромской историк Г. Ю. Волков. В статье «1917 год в письмах костромского солдата"' он показывает, как по частным письмам солдат, можно воссоздать атмосферу гарнизонной жизни в провинции в революционный год.

Из новейших диссертаций привлекает внимание работа С. В. Холяева, посвященная борьбе политических партий за власть в Верхнем Поволжье. Л Содержащиеся в ней сведения о состоянии различных партийных организаций использованы в нашей работе. В то же время, на наш взгляд, автор нед остаточно уделил внимания выявлению действительной роли гарнизонов МВО в борьбе политических партий за власть в Верхнем Поволжье. Диссертация М. Ю. Диунова, посвященная событиям 1917 г. в регионеЛ на наш взгляд, при определенных достоинствах, имеет ряд серьезных недостатков. Без внимания М. Ю. Диунова остались: противоречивые процессы психо-ментальной трансформации, мировоззрения военнослужащих, в условиях революционного кризиса в губерниях Верхнего Поволжья, динамика изменения социального, национального и возрастного состава гарнизоновдеятельность ряда политических партий, в том числе: национальных, монархистов и анархистовдвижение «ударников», его природа и значениескладывание в гарнизонах военной оппозиции государственной власти, как таковой и ее последующее сокрушение большевиками. Не пропорционально представлен материал по разным губерниям и гарнизонам. Наконец, полностью проигнорированы малые гарнизоны в уездных городах и селах, которые, в своей местности, сыграли роль не меньшую, чем Петроградский или Ярославский гарнизоны в своих Волков г. Ю. 1917 год в письмах костромского солдата. В сб. 1917 год в судьбах Российских граждан. Тезисы докладов Республиканской научно-практической конференции. Иваново. 27−29октября 1997 г. Иваново. ИГУ. 1997. ХоляевС. В. Участие политических партий в борьбе за власть в 197 году. (По материалам Верхне-Волжских губерний). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Ярославль. 1998. ' Диунов М. Ю. Тыловые гарнизоны русской армии в 1917 году. (По материалам губерний Верхнего Поволжья). Дисс. к. и. н. Ярославль, 1999. городах. Хронологические рамки М. Ю. Диуновым сужены до 1917 г., что на наш взгляд не оправдано и не позволяет проследить завершающую фазу революционного процесса, пришедшуюся на 1918 г.

Активно, в последнее время, роль и место военнослужащих в российской истории исследует Д. В. Кузьмин. Ряд его работ, посвященных офицерскому корпусу армии, представляют определенный интерес для систематизации общих количественных и качественных параметров командного состава русской армии, а также системы подготовки офицеров в годы Первой мировой войны.'.

В своем исследовании мы учитывали и достижения иностранных ученых, занимающихся проблемами участия России в Первой Мировой войне, ролью армии в революционных событиях и последствиями революционных преобразований для самой армии. Как правило, иностранные авторы основываются в своих заключениях на недоступных, большей частью, нам источниках зарубежных архивов. Поэтому они должны привлекаться в разрешении наших задач. В 1994 г. в Москве прошла международная конференция «Первая Мировая война и XX век». Статьи, подготовленные иностранными и отечественными учеными Д. Фоглесоном, А. Джибелли, И. pi U U U 1 U.

Рейсом и другими содержат интересный методологический и фактологический материал.'.

А. Джибелли предлагает шире привлекать, в качестве первоисточников, для понимания психологии и поведения военнослужащих в условиях усталости от «бессмысленной войны «и «глобального революционного кризиса» письма самих солдат. Немецкий ученый И. Гейс отмечает негативный эффект, который оказал сепаратный выход России из войны. Вместе с тем, дав краткую характеристику внутреннего состояния русской армии, заключает, что другого выхода у России просто не было. Американец Фоглесон размышляет над ролью американских спецслужб в развитии революционного движения в Германии и Кузьмин д. В. Российская провинция и формирование офицерского корпуса в годы первой мировой войны. Провинция, как социокультурный феномен. Сб. научных трудов участников VHI Международной конференции. Т. 2. Кострома, 2000., с. — 105.

России, приводит сведения «секретного характера» о настроениях в Красной и Белой армиях в 1918 г. л.

Кроме названных, следует отметить также ученых А. К. Уйалдмена и Э. Эктона, на протяжении многих лет занимающихся исследованием революционных процессов 1917 г. и возглавляющих специализированные центры по изучению данной проблематики в США и Великобритании/ Отношению армии к государственным органам власти и причинам потери этой власти Временным правительством была посвящена статья А. Уйалдмена -«Армия и вопрос о законности власти в России». '*.

Безусловно исследование было бы неполным без привлечения фундаментальных трудов американских историков Э. Карра «История Советской России», Т. Хиггинса «История СССР» и Р. Пайпса «Русская революция», итальянца — марксиста Джузеппе Боффа и француза Николя Верта. На этом фоне работа Р. Пайпса выглядит наиболее тенденциозной и предвзятой и, напротив Д. Боффа, во многих оценках более объективен, чем прочие. Особняком стоят исследования ученого из Израиля М. С. Френкина. Его книги, написанные и опубликованные в США и Германии, представляют для нашего исследования большой фактический и методологический интерес. л Работы иностранных ученых дополняют наши данные, заставляют взглянуть на, казалось бы известные факты, с другой стороны.

Проанализированная литература убеждает, что в зарубежной исторической науке идет интересная дискуссия по проблемам революции и армии в ней в 1917 г. На основании детального изучения собственных источников, западные ученые делают оригинальные выводы, которые необходимо учитывать. В то же время в их работах сказывается оторванность от проблем провинции, склонность к анализу фронтовых и столичных особенностей внутриармейских WWI and the Century. Acts of the International of Historians. Moscow. 24 — 26 May. 1994. Moscow ., 1995. л Geise I. The First World War. Reconsidered. p. 27- Gibelli A. Soldiers Letters — f Source for the History of the War Experience, p. 182- Fogiesong D. The New Diplomacy and Covert Intervention American Intelligence organizations and the Russian Revolutions, p. 197.

Эктон Э. Новый взгляд на русскую революцию. Отечественная история. 1997, № 5. * Уайлдмен А. К. указ. соч. Отечественная история.1994, № 2. л Френкин М. С. Русская армия и революция 1917; 1918. Мюнхен. 1978. Захват власти большевиками в России роль тыловых гарнизонов армии. Подготовка и проведение Октябрьского мятежа. Иерусалим. 1982. процессов. К материалам Центральной России они обращаются крайне не достаточно и делают, поэтому, не всегда верные выводы. Нужно критически оценивать их труды, не принимая «на веру» любой приведенный довод или сделанное заключение.

Следует отметить, что проблемы армии в революции и гражданской войне в современных исследованиях формулируются глубже, острее. Исторический и социальный анализ дополняется социо-культурным и психологическим. Отчетливее представлен сравнительно-исторический, проблемно-хронологический и системный методы анализа.

Ии С" U с" тем не менее, в российской и зарубежной исторической науке не уделялось должного внимания проблемам провинциальных гарнизонов. Обращение к истории тыловых гарнизонов верхневолжских губерний в революционном процессе 1917 — начале 1918 гг. обусловлено, прежде всего, актуальностью этой темы.

В советское время было написано много книг об армии и об ее участии в борьбе за власть в 1917 г. однако, все они страдали характерными для своего времени недостатками. Авторы, стесненные установками узкоклассового подхода и закрытостью источников, рассматривали армию, почти исключительно, как союзника пролетариата, а, отнюдь, не как равнозначного участника революции. К тому же, в качестве объекта исследования, чаще всего привлекались фронтовые или столичные воинские подразделения. Тыловые же гарнизоны Верхнего Поволжья не являлись объектом специального и всестороннего изучения. При всем богатстве фактологического материала, эти научные труды весьма субъективны, т. к. сориентированы на освещение деятельности большевиков и советов.

Открытым остался вопрос о численности и дислокации провинциальных воинских частей, имеющий, между тем, важное значение для воссоздания наиболее полной картины исторических событий в Верхнем Поволжье. Концентрация войск, на разных этапах революции, изменялась и, самым непосредственным образом, влияла на специфику ее развития и на всю общественно-политическую жизнь региона. Особенно актуален этот вопрос для уездных гарнизонов, а также для подразделений, стоявших в крупных селах региона. Они насчитывали тысячи человек, играли, в своих районах, ведущую роль в революционном процессе но, практически никогда, не попадали в поле зрения историков.

Другим, мало исследованным, аспектом проблемы остается социальный, и U T-v возрастной и национальный состав провинциальных гарнизонов. В силу ориентированности советских ученых на революционно-классовую историю событий 1917 г., не учтенными оказались национальные и возрастные характеристики военнослужащих, которые, в свою очередь, имеют не меньшее значение для истории социального катаклизма, чем классовая принадлежность солдат и офицеров.

Внимательного изучения требуют и демЬкратические объединения военнослужащих, в большом количестве появившиеся после февральской революции и сыгравшие весьма противоречивую роль в демократизации гарнизонов. История демократических объединений солдат и офицеров тесно связана с историей военных организаций политических партий. Однако, на современном этапе, наиболее полно изучены только губернские отделения и военные бюро РСДРП (б). Летопись не большевистских партий региона полна «белых пятен» и еще не написана.

Ожидает своего изучения и такое неординарное явление, как патриотическое движение «ударников», возникшее весной 1917 г., как ответ на разложение армии, и определившее, почти на три месяца, ход рево1ноционного процесса в регионе. Разделение гарнизонов на «ударников» и их противников, по сути, обусловило начало открытой, вооруженной, гражданской борьбы в Верхневолжских губерниях и, в значительной мере, спровоцировало рождение нового явления — военной оппозиции власти, как таковой. Судьба «ударников» трагична и поучительна, что подтверждает научную актуальность данного сюжета и его уместность в нашем исследовании.

Не нашел, пока, ответа и вопрос о специфике отношений провинциальных гарнизонов и органов государственной власти в условиях революционного кризиса в Верхневолжском регионе.

До сегодняшнего дня не существует ни одного исследования, охватывающего все гарнизоны Верхнего Поволжья — экономически и стратегически важной части Центрального промышленного района страны.

Свержение монархии в феврале и захват власти большевиками в октябре 1917 г. — это определенные рубежи одного революционного, социально-политического процесса. Такой подход продиктован выбором объекта и предмета исследования и кажется нам оправданным с научной точки зрения.

Объект исследования — провинциальные гарнизоны, дислоцировавшиеся в Верхнем Поволжье — экономически однородном и стратегически важном, регионе страны, рассматриваемые нами, как особая социальная группа, состоящая из солдат и офицеров с их интересами, настроениями, политическими симпатиями и включенная в общероссийский революционный процесс.

Предмет исследования — депривационные процессы, протекавшие внутри провинциальных гарнизонов и определявшие поведение солдат и офицеров в условиях революционного кризиса и отношения военнослужащих с государственными органами, а также с партийными и общественными организациями региона и их деятельность в гарнизонах.

Гипотеза. В революционных процессах и схватках за политическую власть в провинции, решающую роль играют не столько действия политиков и партий, сколько устремления масс — в целом и армии — в частности. Первые способны сыграть роль провоцирующей и, реже, ведущей силы, последние — определяют содержание, глубину и продолжительность революционного кризиса, исход борьбы за власть.

Цель исследования — выяснить роль военнослужащих в процессах свержения монархии, установлении республиканского строя, советской власти, в формировании новой красной армш, определить'^д (ёЙствительную степень соотношения стихийного и организованного начал на разных этапах революционного процесса. Цель исследования конкретизируется в следующих задачах.

Задачи исследования.

— Уточнить численность и расположение гарнизонов по губерниям Верхнего Поволжья, а также их процентное соотношение с другими социальными слоями и классами, выявить их реальный вес в политической жизни региона.

— Определить потенциальные возможности политических и национальных партий для работы в гарнизонах и их роль в демократизации армии.

— Охарактеризовать настроения и тенденции, имевшие место в обществе и в провинциальных гарнизонах в тот момент. Выяснить степень их взаимовлияния и доказать, таким образом, значительную независимость и самостоятельность в позиции и действиях гарнизонов как социальных организмов.

— Дать характеристику отношениям солдат и офицеров, посредством психо-социального анализа их мировоззрения и поведения.

— Исследовать явление военной оппозиции государственной власти, ее становления и уничтожения.

— Проанализировать процесс криминализации провинциального общества под влиянием «разложившихся» гарнизонов.

— Рассмотреть процесс расформирования гарнизонов и их включение в создание новых вооруженных сил.

— Выяснить степень реального участия «ядра» старых гарнизонов в установлении советской власти.

— Воссоздать судьбы отдельных военных — участников революционных событий.

Научная новизна исследования — состоит в том, что в нем, на основе широкого круга источников, часть которых впервые вводится в научный оборот, через анализ социо-культурной среды региона, впервые, исследуется проблема взаимоотношений военнослужащих и органов власти, политических сил в Верхнем Поволжье, раскрывается противоречивый характер участия военных в борьбе за власть, выявляются тенденции, оказавшие влияние на становление и укрепление командно-админитсративной системы управления в провинции.

На защиту выносится — проблема политического выбора гарнизонов Верхнего Поволжья и их влияния на его характер и последствия.

Методологическая основа исследования.

Основными принципами, на которых строится наша диссертация, являются: принцип историзма, позволяющий выявить причинно-следственные связи, проследить определенные тенденции и закономерности, сделать выводы и обобщения, и принцип объективности, предполагающий анализ всей совокупности фактов, учет военно-стратегической, политической, географической, экономической и национальной специфики региона.

Мы использовали также специально-исторические методы, а также, методы смежных наук: исторической географии, геополитики, политологии, социологии, социальной психологии, а также информатики.

Использование современных информационных технологий, международной сети INTERNET и компьютерной техники позволило нам систематизировать собранные материалы, обработать полученную информацию и создать обширную базу данных по теме диссертации.

Источниковая база — диссертации весьма разнообразна и представляет собой широкий спектр исторических свидетельств — от правительственных и штабных распоряжений, до уездной периодической печати и вещественных источников, которые мы классифицировали по происхождению и функциональному назначению.

Только, обобщив, содержащуюся в них, информацию, можно, на наш взгляд, претендовать на объективность и целостность в освещении событий, рассматриваемого нами временного периода.

Первая группа источников — это приказы и инструкции центральных военных и государственных органов власти, спускавшиеся в гарнизоны и учреждения самоуправления, а также материалы местных высших воинских начальников и органов военного самоуправления.

На протяжение всего революционного года, командиры гарнизонов, еженедельно, посылали в штаб округа подробные «бюллетени», в которых характеризовались не только тактические и боевые качества гарнизонов, но и настроения и политические пристрастия военнослужащих. Бюллетени хранятся в фонде 1605 «Военно-окружного совета МВО» Российского Государственного Военно-исторического Архива (РГВИА). Эти бюллетени, в комплексе с ответными бумагами командования Московского Военного Округа (МВО), и стали основным источником в нашей работе.

Другой важный источник — телеграммы, приказы и распоряжения Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета совета рабочих и солдатских депутатов. Временного правительства начальникам воинских бригад и гарнизонов, советам, военным комиссиям и полковым комитетам подразделений.

Особое место среди них занимает Фонд 1606 «Штаба Московского военного округа». Он содержит богатейшие сведения о жизни верхневолжских гарнизонов, о порядке их снабжения, о перемещении частей, пополнении их новобранцами и направлении маршевых рот на фронт. Анализ, содержащейся в нем информации, позволяет получить наиболее полное представление о социальном, национальном и возрастном составе войск, порядке их комплектования и перехода «к новым формам управления в республиканской армии». Здесь же находятся приказы, регламентирующие порядок избрания и функции гарнизонных, полковых и ротных комитетов, разграничивающие сферы деятельности между командованием частей и органами солдатского самоуправления.

Обширная переписка: подробные инструкции, разъясняющие приказы, предписания, уточняющие распоряжения, резолюции собраний военнослужащих воинских частей и ответы на них командования округа, частные справки об отдельных командирах и офицерах, содержатся в фондах: 366 «Комитета МВО" — 369 «Особого совещания по обороне государства" — 409 «Послужные списки личного состава" — 725 «Главного Управления Военных Учебных заведений (ГУВУЗ)» фонд- 1645 «Управления Ярославской местной бригадой" — 2000 «Мобилизационного отдела Генерального штаба» и др.

Вторая, по значимости, группа источников — это различные документы и материалы политических партий и военных организаций (бюро) политических партий. Часть из них, имеющих отношение к партии большевиков, публиковались, в разное время, в специальных сборниках'. Однако, из-за существовавшей цензуры, не все они были доступны.

Ряд документов находилась в засекреченных фондах центральных и местных архивов. В нашей работе мы использовали некоторые из них, хранящихся, главным образом, в фондах «Истпарта», а также местных органов власти центральных и областных архивов.

В фондах Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ), в этой связи, наибольший интерес для нашего исследования представляют: фонд 1235 «Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих и Солдатских депутатов"', а также личный фонд 9561 «Налетова И. И.», активного участника революционных событий в городах: Буе, Любиме и Костроме, и 4018 «Союза офицеров — республиканцев в армии», членами которого были многие офицеры провинциальных гарнизонов.

Важные документы извлечены нами из Государственных Архивов Костромской (ГАКО), Ярославской (ГАЯО), Ивановской (ГАИО) и Владимирской (ГАВО) областей и Государственных Архивах Новейшей Истории этих областей, фондов костромского областного государственного историко-архитектурного музея-заповедника и его филиалов в районных музеях городов: Солигалича, Макарьева, Нерехты. Кологрива, Галича. Войсковые комитеты действующей армии. Сб. док. М., 1981. Революционное движение в России в апреле 1917 года. Апрельский кризис. Документы и материалы. М., 1958. Революционное движение в русской армии. (27 февраля — 24 октября 1917 гг.).

Во Владимирском архиве наибольший интерес представляют фонды: «Губкома», «Губернского комиссара Временного правительства» и «Управление начальника Владимирского гарнизона». Фонды содержат большой пласт разнообразных документов, которые позволяют составить наиболее полное представление, как о внутренней жизни частей, так и взаимоотношениях военнослужащих с представителями государственной власти, политическими партиями и общественными организациями. л.

Богатый фактологический материал содержат фонды ГАЯО: «Канцелярии Ярославского губернатора», «Комитета спасения Родины и Революции», «Ярославской городской Управы», «Управление ярославского губернского воинского начальника», «Ярославской окружной по делам о выборах в Учредительное собрание комиссии», «Губернского комиссара Временного правительства», «Губернского временного исполнительного комитета общественного порядка» и «Истпарта». л Фонды ярославского архива незаменимы для реконструкции революционных событий не только в самом Ярославле и Ярославской губернии, но и в Костроме, т. к. костромские.

2 Г и О SJ f—.

5-й отдельной ярославской бригаде. Это тем более важно, что костромские источники весьма скудны.

Костромские фонды очень серьезно пострадали во время пожара 1982 года и поэтому доступны для исследований не более 10% документов. Тем не менее, значительные источники сохранились в Государственном Архиве Новейшей истории Костромской области (ГАНИКО), в фонде «Истпарта». Разрозненные материалы сохранились, также, в фондах (ГАКО) л: «Губернского Исполнительного Комитета Совета рабочих и солдатских депутатов», «Военной комиссии при КГОКОБе», «183 — го пехотного резервного Пултусского полка», «184 — го пехотного Варшавского полка Костромского уезда», «88 — го пехотного запасного полка Костромского уезда». ГАРФ Ф. 1235., 9561, 4018, 597, 406. 'ГАВОФФ.: 1,24, 1186. л ГАЯО ФФ.: 73, 485, 509, 1109, 1448, 1527, 394. «ГАКО ФФ.: Р. -6-, Р. — 11., 780., 783., 797., 806., 1288., и др.

Управления Костромского уездного воинского начальника" и «Губернского комиссара Временного правительства»,.

Третья группа — источники личного происхождения.

К этой группе источников мы относим, прежде всего, письма солдат и офицеров, а также их литературные произведения (стихотворения, тексты к песням, записки, очерки и пр.).'.

Привлечение этого вида источников — перспективное направление, еще ждущее своей глубокой разработки. Сведения, почерпнутые из писем, заявлений, прошений и жалоб являются незаменимыми для воссоздания атмосферы рассматриваемого периода, составления социально-психологического портрета военнослужащего русской армии начала XX века, понимания действительных причин и мотивов его поведения в условиях революции. Основная масса документов этого вида, храниться в разрозненном виде в фондах областных архивов, «но часть из них нам удалось найти в личных фондах РГВИА: «Воспоминания солдат и офицеров старой русской армии" — «Личный Адамовича Б. В.» и др.л.

Четвертая группа источииков.

Документы из рассекреченных фондов КГБ — ФСБ, хранящиеся в архивах Костромской, Ярославской, Ивановской и Владимирской областей, содержат большой материал об офицерах гарнизонов, а также о деятельности, оппозиционных большевикам партий'* и незаменимы, поэтому, для нашей диссертации.

Всего работа была проведена в 15 архивах, из них 2 центральных, 8 областных и 5 районных. Обработаны сведения 36 — ти фондов, более 300 дел.

Пятая группа источников — периодическая печать.

В 1917 — 1918 гг. в Верхневолжских губерниях выходило более 50 газет и журналов самой различной информационной направленности и политической См. Приложение 7−8. -См. с.-26. РГВИА.ФФ. :№ 260.,№ 297 Государственный архив новейшей истории Костромской области (ГАНИКО) Ф. 3656., д. 369. л. 375. ориентации. Всех больше их принадлежало эсерам и социал-демократам, но были здесь и газеты кадетов, анархистов, а также печатные органы государственных учреждений и общественных организаций. Информация, содержащаяся в них, тем не менее, с учетом критического анализа, помогла нам в решении задач, поставленных в диссертации. В частности, в восстановлении общей картины жизни провинциальных городов и городков, нравов их жителей, хроники происшествий, визитах крупных политических и государственных деятелей.

Шестая группа источников — мемуары участников революции.

Специфический, субъективный, но не менее интересный материал, был почерпнут нами из воспоминаний политических, военных и общественных деятелей — современников революции. Противоположные оценки, данные ими, одним и тем же событиям, позволяют составить наиболее объективное представление о них. Как и труды военачальников, эти источники являются одновременно и мемуарами и попыткой анализа революционных событий и их последствий. л Воспоминания многих революционных деятелей, в том числе и военнослужащих Верхневолжских гарнизонов, были опубликованы, в разное время, в областных книжных издательствах.Л.

Воля Народа", «Известия Губернского земства», «Социалист — революционер», «Галичанин», «Варнавиисц», «Приунженский вестник», «Приунженский край», «Известия Кинешемского Революционного Комитета Общественной Безопасности», «Народная Свобода», «Поволжский вестник», «Наше слово», «Северный рабочий», «Советская газета». Трудовая жизнь", «Старый Владимирец», «Владимирская жизнь», «ГЧиюс народа», «Известия Владимирского Губернского Временного Исполнительного комитета», «Известия Иваново-Вознесенского совета рабочих и солдатских депутатов», «Наша звезда», «Иванво-Вознесенск», «Наше cJIObo», Известия Кинешемского революционного комитета общественной безопасности, «Крестьянское дело», «Труд и борьба», «Ярославская мысль», «Известия Ярославского губернского временного комитета общественноГ| безопасности», «Ярославские губернские ведомости», «Маяк», «Переславец», «Ковровский рабочий» и др. л Троцкий л. д. История Русской революции в 3 — х т. М., 1997; Суханов А. А. Записки о революции в 3 — х т. М., 1991; Шульгин В. В. Дни. М., 1991; Керенский А. Ф. Гатчина. Станкевич В. Б. Октябрьское восстание. Дан Ф. К истории последних дней Временного правительства. Октябрьская революция. Мемуары. М., 1926; ' Октябрь в Костроме. Сб. воспоминаний участников октябрьских событий. Кострома. 1957; Грозовые годы. Воспоминания старых коммунистов. Иваново, 1961; Из истории Ярославского мятежа. Ярославль, 1922; 1917 год в деревне. Воспоминания крестьян. М., 1967; В сабельном походе Воспоминания участников событий. Ярославль, 1972; За власть Советов. Рассказывают ветераны Ярославской организации КПСС. Ярославль, 1982; В боях за родину. Воспоминания костромичей — участников гражданской и отечественной войн, статьи и очерки. Кострома, 1958.

Ряд воспоминаний участников революции в Верхнем Поволжье, на которые мы опирались в нашей работе, еще не опубликованы, но представляют большой интерес.'.

Седьмая группа.

Вещественные источники: знамена, оружие, обмундирование военнослужащих гарнизонов, а также фотодокументы. Основной фонд — это бывший музей 183 — го Пултуского пехотного полка, переданный бригадным адъютантом Костромской Особой бригады, штабс-капитаном А. Н. Жоховым Костромскому научному обществу по изучению местного края (КНОИМК) и хранящийся теперь в запасниках Костромского объединенного музеязаповедника.

Достоверность источников проверялась нами по двум и более источника различного характера м происхождения.

На основе этих источников нами были составлены приложения к диссертации: построены диаграммы, таблицы расположения и численности гарнизонов по территории губерний.

Практическая значимость.

Материалы диссертации могут быть использованы в других научных работах, практике преподавания курса отечественной истории, при разработке и чтении спецкурсов по истории армии в революционных процессах в Верхневолжском регионе России.

Апробация работы.

Основные положения исследования отражены в выступлениях автора на 6 -ти международных и межвузовских конференциях в Костромском, Ивановском, Владимирском, Екатеринбургском и Ставропольском университетах, а также в 12 публикациях автора общим объемом 5 п. л.

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения. ГАИИКСФ. 3215., оп. 2., дд. 714, 886,923, 120, 131,261.

Заключение

.

В 1917 г. в Верхнем Поволжье местные гарнизоны, общая численность которых превысила 120 тыс. человек, играли главную и определяющую роль в революционном процессе. За год они прошли сложный и противоречивый путь от защитников царского престола, до реакционной, анархически настроенной толпы маргиналов, терроризировавших власть и все провинциальное общество региона.

Проведя большую работу по уточнению количественных и качественных параметров воинских частей северной части Московского военного округа, мы ГАНИКО 3215, оп. 2, д. 183 «Воспоминания маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского», л. 1−3. выяснили, что гарнизоны располагались не только в губернских городах, но и в уездных центрах, и в крупных промышленных селах Верхневолжья. Было установлено также, что, при подсчетах, проводившихся раньше, не учитывались многие воинские подразделения, принадлежащие различным военным учреждениям: роты выздоравливающих солдат при госпиталях, гуртовые, интендантские команды, команды воинских начальников и др. Не попали в расчеты и военнослужащие, находящиеся в губерниях в отпусках. Между тем, их количество составляло более 10 тыс. человек. Они были вооружены и принимали активное участие в общественно-политической жизни региона.

Изучив систему и порядок комплектования и размещения войск российской армии начала XX века, мы установили, что основная масса, военнослужащих верхневолжских гарнизонов, имели крестьянское происхождение и были весьма малограмотны.

В связи с эвакуацией в регион населения западных территорий России, и U T-v социальный и национальный состав гарнизонов значительно изменился. В местные полки влилось большое количество прибалтов, евреев из полосы оседлости, украинцев и белорусов, среди которых много было мещан и ремесленников. Из-за внеочередного призыва 1917 г., гарнизоны пополнились молодыми солдатами, 18−19 лет, чей срок призьша должен был пройти только в 1919 г. Все это привело к тому, что гарнизоны, стали гораздо более маргинальны, разрозненны и агрессивны.

Депривационные процессы, достигшие апогея к весне 1917 г., спровоцировали всплеск деструктивной активности солдат, который и вылился в серии вооруженных выступлений против государственной власти и зажиточных слоев населения. Наибольший размах они приобрели во Владимире и Ярославле и ряде уездных городов. Первой жертвой солдат стали офицеры их же частей, представлявшиеся им преградой на пути к воле и, не успевшие присоединиться к революции. Сравнительный анализ материала показал нам, что противостояние солдат и офицеров в Верхнем Поволжье не приобрело столь кровавых форм, как в Петрограде, Выборге, Гельсингфорсе, или на фронте, и закончилось, на этом этапе, смещением и изгнанием ряда командиров с должностей и из гарнизонов. Причина подобной либеральности, как показало, исследование крылась в специфике личного состава офицерского корпуса региона.

Подавляющее большинство офицеров провинциальных гарнизонов принадлежали к пехоте и имели воинское звание не выше штабс-капитана. На службу они попали из учебных заведений и государственных учреждений в 1916;1917 гг., в рамках массовой мобилизации, получив офицерские погоны в школах прапорщиков. К 1917 г. они составляли более 80% командного состава.

В полках, дислоцированных в Верхнем Поволжье, к этому времени, осталось не более 1 — 2 кадровых офицеров, все остальные были офицерами военного времени, происходили из мещан, крестьян, или духовенства и находились во власти тех же депривационных процессов, что и солдаты. Этим объясняется и внушительная степень их участия в гарнизонных органах самоуправления. В полковых комитетах костромского гарнизона, например, офицеры и солдаты были представлены поровну, а во многих уездах они даже преобладали. В этом и проявилась специфика региона.

Своеобразно проходила и демократизация Верхневолжских гарнизонов. В силу преобладания в них крестьянства и наличия крупных инородных групп солдат, в частях первыми возникли «землячества». В них объединялись солдаты, происходившие, как правило, из одной губернии, или и U T-V военнослужащие одной национальности и религиозной принадлежности. В «землячества» они переносили привычный для них общинный уклад жизни, пытаясь в нем найти спасение от той агрессивной среды, в которую они попали. Обилие пропаганды, щедро выливаемой революционными партиями на солдат, провоцировало в них состояние фрустрации, усугубляло их внутренний, душевный и моральный кризис. «Землячества» стали для них определенной защитной оболочкой, где сохранялись традиционные взгляды и образы крестьян, где старший товарищ, солдат 40 и больше лет, мог, хотя бы отчасти разъяснить им, что происходит вокруг и себя надо вести. Осознав это, радикальные партии: эсеров, социал-демократов и анархистов сосредоточили свои усилия на разрушении этих объединений, тормозивших разложение армии. При их непосредственном участии, «землячества» и кружки солдат стали перерождаться в политические объединения, а потом и в бюро партий в гарнизонах. Наиболее преуспели в этом направлении в начале 1917 г. эсеры и национальные политические партии.

Как показал собранный материал, целям разложения армии, под предлогом ее демократизации, служил и «Приказ № 1» Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, фактически сокрушивший армию изнутри. Однако и здесь Верхневолжские гарнизоны проявили самостоятельность. Не один из местных гарнизонов не принял «Приказ № 1» к исполнению в оригинале. Военные комиссии губернских и уездных Комитетов общественной безопасности, советы солдатских депутатов, полковые и гарнизонные комитеты, взяв «Приказ» за основу, значительно расширили и видоизменили его. Причиной этого, как показывает анализ, послужила все та же провинциальная специфика региона. Процесс развала армии был на время приостановлен, а сами гарнизоны стали медленно, но верно, переходить к новым правилам службы.

Очередным ударом, взорвавшим воинские части региона, стал приток в гарнизоны тысяч эвакуированных с фронта, солдат. Они, несомненно, находились в гораздо более глубокой фрустрации, чем тыловые солдаты. На фронте этому способствовало, как тяжелое материальное положение, так и военный стресс и еще более назойливая революционная пропаганда.

Именно эвакуированные солдаты, рвущиеся взять «свое» любой ценой, и не торопящиеся поэтому, вернуться в деревни и села, и стали главным дестабилизатором общественно-политической обстановки в регионе. Остановить процесс разложения в регионе командование попыталось посредством противопоставления погромщикам движения «ударников».

Движение «ударников», как нам удалось установить, приобрело в Верхнем Поволжье, широкий размах. Начиная с мая 1917 г. их число стремительно росло. Активную поддержку им оказывали и органы государственной власти, и командование гарнизонов, и общественные объединения, и некоторые политические партии. В Ярославле и Владимире, например, в «ударники» записались целые воинские части, в полном составе. Широкомасштабные кампании по созданию «ударных» частей прошли в Костроме, Рыбинске, Ростове, Александрове и некоторых других городах региона. Пик «ударнического» движения, как показали наши исследования, пришелся на август 1917 г., после чего, из — за физического истребления большинства «ударников», движение сошло с политической арены. Наши собственные подсчеты показали, что, в общей сложности, в «ударники» записалось от 5 до 8 тыс. человек, а в Костроме даже была сформирована, единственная в северной части МВО, женская «ударная» рота. Интересен и такой факт. Приблизительно треть верхневолжских «ударников» составляли т. н. национальные части евреев, мусульман, украинцев и прибалтов. К сожалению, судьба «ударников» трагична.

Основная масса солдат и офицеров — патриотов, вставших под знамена «ударных» и «штурмовых» рот и «батальонов смерти», погибла под перекрестным огнем противника и своих же сослуживцев, стрелявших им в спину, во время наступления.

С уходом «ударников» из гарнизонов региона, процесс скатывания солдат к анархии стал необратим. Подавляющее маргинальное и агрессивное большинство, фактически, взяло власть в регионах в свои руки. Появилось новое явление в провинциальной жизни — военная оппозиция власти, как таковой. Удержать ее под своим контролем теперь не удавалось ни собственным органам самоуправления — советам, ни политическим партиям, ни, тем более, командованию.

Офицерство, большой частью, включилось в общественно-политическую работу на стороне различных партий и объединений, а власть превратилась в доступную и, по сути, беззащитную мишень для солдатской вольницы. Бесконечные митинги, массовые беспорядки, самовольные обыски в магазинах и на предприятиях, более походящие на вооруженные грабежи, спекуляция товарами первой необходимости, наконец, убийства, насилие и разбой — стали, в это время, неотъемлемой частью жизни региона.

Революционный процесс, главными действующими лицами которого стали солдаты и офицеры гарнизонов, пагубно сказался на их психике и, соответственно, на нравственности. В свою очередь, военнослужащие, бескомпромиссно, взяли управление революцией на себя и, не считаясь ни с кем и ни с чем, принялись удовлетворять свои насущные и простые потребности в еде, питие и воле, испольпозовав, в качестве оправдательной грамоты, понравившееся лозунги политиков — радикалов: «Земли и Воли», «Вся власть народу» и т. д. и т. п.

Движение «ударников» в гарнизонах Верхней Волги имело противоречивые последствия. С одной стороны, командование получило, пусть не большие, но надежные воинские части, на которые можно было опереться на фронте, а с другой — обескровило тыловые гарнизоны, лишило их здорового ядра, которое, хоть как — то, могло противостоять погромному движению в армии и защищать власть в стране.

В результате исследований мы пришли к выводу, что, в гарнизонах Верхнего Поволжья, в отличие от центральных регионов, органы солдатского самоуправления не играли сколь-нибудь значимой роли. В результате многократных перевыборов и постоянного расширения сферы деятельности, они, постепенно, превратились в политические объединения, занимавшиеся больше административными вопросами и борьбой за власть в своих городах, чем проблемами военнослужащих. Для Верхнего Поволжья, на определенном этапе, было характерно сосуществование военных советов двух видов: советов солдатских и советов офицерских (или военных) депутатов. Возникнув весной 1917 г., они, уже к концу лета, потеряли влияние на большую половину личного состава гарнизонов. Разложившиеся солдаты одобряли только те решения советов, которые им нравились. Те же решения, которые были им не по душе, солдаты игнорировали. Равнодушное отношение основной массы военнослужаш, их к советам позволило, сначала эсерам, а затем и большевикам, избрать в совет своих сторонников и действовать от имени всех гарнизонов.

Осень 1917 г. солдаты Верхневолжских гарнизонов встретили в состоянии крайнего морально-нравственного разложения, что подтверждает волна погромов и бунтов, прокатившаяся по всему региону. Лишь небольшое ядро военнослужащих, преданных политическим партиям, сохраняло дисциплину и боеспособность. Именно это ядро и стало главной вооруженной силой октябрьского переворота в Верхнем Поволжье. Противникам большевиков нечего было им противопоставить. Оставшиеся в казармах сс1щаты готовы были поддержать любой новый переворот, т. к. считали его справедливой борьбой за полную свободу, а другой вооруженной силы в регионе не бьшо. Поэтому захват власти прошел бескровно.

Однако, спустя несколько дней после переворота, и первых действий новой власти по наведению порядка в губерниях, анархически настроенные солдаты заявили, что не собираются сдавать оружия, оставлять казармы и снова поступать в действующую армию. Антибольшевистская оппозиция снова получила военную силу, а большевики — реального внутреннего врага, справиться с которым О1саза^сь не просто.

В регионе оформилась военная оппозиция, состоявшая из двух крыльев. Первое крыло — солдаты — бунтари, а второе — сеть подпольных офицерских организаций, взявших курс на подготовку переворота. Лишь, спустя 2 года, большевикам удалось добить остатки «солдатской вольницы» в уездах губерний. Для этого потребовалось срочно формировать новые вооруженные силы, основой для которых послужили военнослужащие партийцы и перешедшие на сторону большевиков офицеры старой армии.

Велика роль военнослужащих в формировании органов советской власти и красной армии. Целая плеяда солдат и офицеров, среди которых П. Филатов, Б. Дюшен, А. Серебряков и др. заняли высокие посты в различных государственных и партийных структурах советского союза. Под их руководством создавались военные части для борьбы с белогвардейскими войсками. Многие из них прошли противоречивый путь — от принципиальных противников советской власти до блюстителей социалистической законности. Их активное участие и приверженность к решительным, силовым методам работы, во многом, способствовало формированию командно-административной модели управления хозяйственным аппаратом и общественной жизнью в провинции.

Цепь социальных катаклизмов, экстремальные условия тяжелейшей войны, экономического развала, политического кризиса и крушения традиционных ценностных установок, спровоцировали существенные сдвиги на психо-ментальном уровне людей и, прежде всего, сельского населения, составлявшего основную массу военнослужащих гарнизонов верхней Волги.

Для провинциального общественного сознания было характерно нелогическое мышление, протекающее в суждениях и умозаключениях, а образно-эмоциональное, уходящее от реальности в царство фантазии, мифологии, мечты о «мужицком рае», «земле и воле».

Сознание солдата начала XX в. претерпело глубокие изменения, многие основополагающие мировоззренческие понятия в нем перемешались и приобрели самые необычные формы. Солдат был уверен, что творит благое дело служит государству, одновременно участвуя в бунте, направленном против государства. Именно этим объяснялся психологический нонсенс солдатских лозунгов: анархия — мать порядка- «1юрядок — диктаторский».

Большевики стремились искать опору в чувствах и помыслах низших струй революционного потока. Здесь они находили, органически присущую русскому народу, стоящему на социально-исторических традициях авторитаризма и бюрократизма, потребность в сильной государственной власти и железном порядке, готовность к расправе «с врагами», презрение к интеллигенции, культуре, нравственности и т. д. Выдвигая желаемые лозунги:

Мира!", «Хлеба!», «Земли!», «Воли!», лево радикалы завоевывали себе политический капитал в армии.

Обострившиеся до предела депривационные процессы вызвали глубокую фрустрацию в обществе. Война и революции объективно культивировали в солдатах стремление к «мужицкой» справедливости, давали им ощущение временности, случайности, шаткости и непрочности всего происходящего вокруг, толкали народ к анархии, жестокостям и насилиям, не поддающимся рациональному объяснению. Достаточно, хотя бы, вспомнить резню офицеров в Гельсингфорсе, или цепь убийств офицеров в Ярославле.

Уставшие от войны, изуродованные ее нравами, солдаты, в большинстве своем, крестьяне, трансформировались в маргинальный слой российского общества, а гарнизоны Верхнего Поволжья, как и вся армия, превратились в мощного, активного и, подчас, непредсказуемого участника революционного процесса.

Человек с ружьем", начиная с февраля 1917 и до весны 1918 гг., не только играл одну из главных ролей в борьбе за власть в регионе, но и осгавался основным источником анархии и дестабилизации социально-политического ситуации в Поволжье.

В феврале 1917 г. демократия в Верхнем Поволжье победила организационно-политически, но не социально-психологически, что и доказал весь ход дальнейшей истории. Маргинальные слои численно превосходили стабильную часть общества, зарождающийся средний класс, людей, имеющих собственность и сохранивших духовное равновесие, чем и объяснялось «скатывание» региона к анархии.

В октябре 1917 г. произошел реванш традиционалистских сил, что подтверждается и приращенным фактологическим материалом диссертации. Октябрь 1917 г. и установление диктатуры в Верхневолжье было результатом всего предшествующего пути развития региона, более того органическим следствием национального характера жителя центра России и его образа жизни.

Втягивание гарнизонов Верхнего Поволжья в революционный процесс было объективным и закономерным. Однако, на то, как они повели себя, прямо и косвенно, влияли многие факторы. Главными из которых, на наш взгляд, следует считать:

— специфику социального, национального и возрастного состава частей и.

— своеобразную и противоречивую деятельность политических партий в гарнизонах.

Первый фактор — определил появление феномена военной оппозиции власти, ее место и значение в революционном процессе, а второй — сыграл, одновременно, роль катализатора и убийцы бунтарского порыва солдатских масс.

Все сказанное подтверждает, высказанную нами гипотезу о том, что в революционных процессах и схватках за политическую власть в провинции, решающую роль играли не столько действия политиков и партий, сколько устремления масс — в целом и армии — в частности. Первые способны сыграть роль провоцирующей и, реже, ведущей силы, последние — определяют содержание, глубину и продолжительность революционного кризиса, исход борьбы за власть.