Этническая диаспора как субъект политических коммуникаций

Актуальность диссертационного исследования обусловлена совокупностью системных изменений политического, социокультурного, идеологического характера, в результате которых складывается новая картина мира. Она выражается в превращении планеты в единый социокультурный организм. Доминировавшая некогда форма раздельно-компактного проживания этнокультурных общностей меняется на более сложную, многообразную, часто — дисперсную («диаспорную») организацию человеческих сообществ.

Роль этнического фактора в современных политических процессах демонстрирует тенденцию к возрастанию. Прямое тому подтверждениенапряженная этнополитическая ситуация на постсоветском пространстве, усиление позиций сепаратистских и ирредентистских движений в современном мире, расширение деятельности международных организаций гуманитарно-правового характера, специализирующихся на всевозможных формах поддержки национальных и религиозных меньшинств. В связи с этим осуществляются многочисленные исследования, ориентированные на расширение научных представлений об «этносе» и «этничности», «этнической и конфессиональной идентичности», «нации», «этнической диаспоре». Тема диаспоры в современной научной практике пользуется определенной популярностью, прежде всего, среди последователей теорий социологии миграции, культурологии, этнополитической конфликтологии, антропологии, демографии, бихевиоризма, юриспруденции и других. Закономерным является также обращение к данному предмету в контексте политической науки, что обусловлено рядом обстоятельств.

Во-первых, глобализация как один из доминирующих векторов развития мировой системы неизменно стимулирует рост тенденций взаимозависимости и взаимодополняемости мира. Внедрение новых информационных технологий, телекоммуникаций и транспортных средств, 3 делает мир «сужающимся» в его временном и пространственном измерениях, что приводит к необходимости поисков универсальных средств предупреждения и управления социальными и политическими конфликтами. Диаспоры могут выступать в качестве фактора сотрудничества в межгосударственной и транснациональной сферах. Причем в условиях растущей взаимозависимости, актуализируется проблема влияния, опосредованного различного рода связями.

Во-вторых, к наиболее крупным переменам в послевоенной международной системе относят изменение состава акторов, что явилось одной из причин умножения транснациональных взаимосвязей и их усиления. Этнические диаспоры являются одним из важных и крайне малоизученных акторов современных экономических, политических, культурных коммуникаций, занявших ' собственную нишу во внутриполитической жизни различных стран и оказывающих серьезное влияние на состояние и развитие межгосударственных отношений.

В-третьих, после распада СССР в новообразовавшихся независимых государствах осталось около 25 миллионов человек, идентифицирующих себя в качестве русских и/или являющихся носителями русской культуры. Русская культура, русский язык на территории большинства постсоветских республик получили статус нежелательных и при помощи методов юридического этнократизма стали вытесняться на периферию формирующихся национальных культурных систем. Многочисленная русская диаспора оказалась в неблагополучной политико-правовой и социально-экономической ситуации, которая требует пристального внимания российской и мировой общественности. Проблемы русского и русскоязычного населения ближнего зарубежья могут быть решены только посредством конструктивного многостороннего договорного процесса, одним из участников которого должна стать русская диаспора.

В-четвертых, стабильное политическое развитие невозможно без разрешения проблемы «народов рассеяния» и «разделенных народов». Феномен диаспоры содержит исторически аргументированный ответ на вопрос о сохранении этнокультурной идентичности народов, их исторической судьбы в условиях перманентной миграции и национально-государственной организации человеческих сообществ.

В условиях, присущих современному миропорядку — информационной открытости, международно-правовой легитимации, уравновешивающей права человека, права народов и культурных сообществ, и права государств, очевидной ориентации научной мысли на исследование процессов и специфики регулирования миграционных потоков — этнические диаспоры, функционально проявляющие себя в многообразии разнонаправленных коммуникаций, приобретают качество стационарности (морфологической, структурной и динамической устойчивости).

Степень разработанности темы.

В настоящее время можно отметить возрастающее внимание исследователей к различным теоретическим и практическим вопросам формирования и жизнедеятельности этнических диаспор, при этом значительный интерес представляют особенности социально-политической активности этнодиаспоральных организаций в условиях модернизации и глобализации современного мира. Среди наиболее значимых отечественных работ по данной проблематике можно отметить исследования В. А. Тишкова,.

B.Д. Попкова, Т. В. Полосковой, Э. А. Паина, В. И. Мукомеля,.

C.Н. Градировского, А. Тупицына, Ж. Т. Тощенко, Т.И. Чаптыковой1.

1 Тпшков В. А. Русский язык и русскоязычное население в странах СНГ и Балтии // Вестник Российской академии наук. — 2008. — Т. 78. — № 5. — С. 415−422., Тишков В. А. Этнология-и политика: статьи 1989;2004 гг. — М.: Наука, 2005., Тишков В. А. Увлечение диаспорой (о политических смыслах диаспорапьного дискурса) // Диаспоры. — 2003. — № 2. — С. 160−183- Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. — М.: ИС.

РАН, 2003; Полоскова Т. В. Диаспоры в системе международных связей. — М.: Научная книга, 1998;

Полоскова Т. В. Современные диаспоры (внутриполитические и международные аспекты). — М.: Научная книга, 2002., Полоскова Т. В. Новые диаспоры в России (внутрии внешнеполитические аспекты) // Россия и ее соседи: проблемы этнических меньшинств. — М.: РАН ИНИОН, 2000., Полоскова Т. В. Россия и диаспора. Новые формы поддержки и сотрудничества // http://vww.centrasia.ru/newsA.php?st=l 180 932 780- Мукомель В. И., Паин Э. А. Новые диаспоры. Государственная политика по отношению к 5.

Значительное число работ посвящено разработке теоретических схем, в рамках которых, осуществляется научный подход к объяснению генезиса и значимости этничности и этнической идентичности. Российские и зарубежные исследователи в качестве одной из основных концептуальных схем рассматривают примордиализм. Разработку данного теоретического подхода связывают с исследованиями JI.H. Гумилева и С. М. Широкогорова, Ю. В. Бромлея, В. И. Козлова, Ю. И. Семенова, Ч. Кейеса, П. Ван ден Берге1.

Концептуальные основы конструктивизма раскрываются в работах Э. Геллнера, В. А. Тишкова, B.C. Малахова, Т. Гурра и Б. Харффа, Б. Андерсона, Ф. Барта, Э. Хобсбаума, Дж. Ротшильда и Д. Лейка2.

Изучение феномена этничности в теоретическом пространстве инструментализма связывают с исследованиями П. Брасса, который представляет этничность как своего рода «социальный капитал группы"3, теорией социальной идентичности и «ингруппового фаворитизма» Г. Тэжфела4, теорией «рационального выбора» М. Бантона5, работами К. Янга, Дж. Клиффорда1 и других. соотечественникам и национальным меньшинствам. — М.: Диполь-Т, 2002; Градировский С. Н., Тупицын А. Диаспоры в меняющемся мире // Содружество НГ. — 1998. — № 7. — С. 16−21- Тощенко Ж. Т., Чаптыкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования // Социологические исследования. -1996.-№ 12.-С. 33−42.

1 См. Гумилев Л. Н. Этносфера: История людей и история природы. — М.: Кристалл, 2003., Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. — Л.: Гидрометеоиздат, 1990; Широкогоров С. М. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. — Шанхай, 1923; Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. — М.: ЛКИ, 2008; Козлов В. И. Проблематика этничности // Этнографическое обозрение. — 1995. — № 4. — С. 39−55., Козлов В. И. Этнос. Нация. Национализм. — М.: АСТ-Пресс, 1999; Семенов Ю. И. Социально-исторические организмы, этносы, нации // Этнографическое обозрение. — 1996. — № 1. — С. 3−13., Семенов Ю. И. Как возникло человечество. — М., 2002; Keyes Ch. The Dialectics of Ethnic Change // Ethnic Change / (Ed.) by Ch.F. Keyes. — SeattleLondon, 1981; Van den Berghe P. The ethnic phenomenon. — New York. Elsevier Press, 1981.

2 Геллнер Э. Нации и национализм. — М., 1991; Тишков В. А. О феномене этничности // Этнографическое обозрение. — 1997. — № 3. — С. 43−63., Тишков В. А. Очерки теории и политики этничности в России. — М., 1997., Тишков В. А. Меньшинства в постсоветском контексте // Расы и народы. Вып. 24. — М., 1998., Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. — М.: Наука, 2003; Малахов B.C. Национализм как политическая идеология. — М.: КДУ., 2005; Gurr T.R. Minorities at Risk: A Global View of Ethnopolitical Conflicts. — Washington, DC: USIP Press, 1993., Gurr T.R., Harff B. Ethnic Conflicts in World Politics. Boulder, CO: Westview, 1994; Андерсон Б. Воображаемые сообщества. — М., 2001; Этнические группы и социальные границы // под ред. Ф.Барта. — М., 2006; Rothschild J. Ethnopolitics: A Conceptual Framework. — N.Y., 1982., — Lake D.A., Rothschild D. (eds.) The International Spread of Ethnic Conflict: Fear, Diffusion and Escalation. — PrincetonNJ., 1998.

3 Brass P. Language, Religion and Politics in North India. — Cambridge, 1974., Brass P. Ethnic Groups and the State. — L., 1985., Brass P. Ethnicity and Nationalism: Theory and Comparison. -New Delhi, 1991.

4 Tajfel H. Human Groups and Social Categorization. — Cambridge, 1981.

5 Banton M. Ethnic Groups and the Theory of Rational Choice // Sociological Theories: Race and Colonialism. — P.:

Важными для исследования явились работы Т. Г. Стефаненко и З. В. Сикевич, которые содержат изложение этнопсихологического взгляда на природу этнической идентичности.

Современные инициаторы цивилизационной парадигмы А. Тойнби, С. Хантингтон3 в своих работах отмечали, что этнические диаспоры, вследствие феноменального «сжатия» глобального пространства, оказываются на переднем крае межцивилизационной коммуникации.

Исследование классических или «идеальных» типов диаспор, связанное с их сопоставлением и спецификацией, можно встретить в работах В. И. Дятлова, В. А. Никитина, А. Ашкенази, X. Тололяна, У. Сафрана, М. Дабага и К. Платта, Р. Мариенстраса, Э. Скиннера, М. Эсмана4. Упомянутые авторы провели обширную исследовательскую работу с целью определить сущностные характеристики этнических диаспор и конкретизировать смысловые границы феномена.

Р. Хеттлаге, В. Д. Попков, У. Ханнерц, Т. Фаист, Р. Коэн, С. А. Арутюнов, Р. Кохейн, Дж. Най, Н.Н. Чебоксаров5 в качестве одной из функциональной.

UNESCO, 1980., Banton М. Rational Choice Theories //American Behavioral Scientist. — 1995. — Vol. 38. — № 3. — P. 478 497.

1 Clifford J. Diasporas // Cultural Anthropology 9(3): American Anthropological Association. — L.A., 1994. — P. 302−338- Young C. The Politics of Cultural Pluralism. — Madison: University of Wisconsin Press, 1979.

2 Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. — M.: Институт психологии РАН, Академический проект, 1999; Сикевич З. В. Социология и психология национальных отношений. — СПб.: Издательство В. А. Михайлова, 1999.

3 Тойнби А. Постижение истории. — М.: Айрис-Пресс, 2008; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. -М.: Издательство ACT, 2003; Хантингтон С. Кто мы? — М.: Транзиткнига, 2004.

4 Дятлов В. И. Диаспора: экспансия термина в общественную практику современной России // Диаспоры. — 2004. -№ 2. — С. 126−138- Никитин В. А. К понятию диаспоры. — М., 1997; Ashkenasi A. Identitatsbewahrung, Akkulturation und die Enttauschung in der Diaspora // Identitat in der Fremde / M. Dabag und K. Piatt. — Bochum., 1993. — S. 106−116- Tololyan K. Rethinking Diaspora (s): Stateless Power in the Transnational Moment // Diaspora. — 1996. — № I. — P. 13−27- Safran W. Diasporas in Modern Societies: Myths of Homeland and Return // Diaspora. — 1991. — № 1. — P. 21−39- Cohen R. Rethinking «Babylon»: Iconoclastic Conceptions of the Diasporic Experience // New Community- - Abingdon. -1995, — Vol. 21.-№ 1. — P. 45−51- Dabag M., Piatt K. Diasporas und kollektive Gedachtnis. Zur Konstiuktion kollektiver Identitaten in der Diaspora // Identitat in der Fremde / M. Dabag, K. Piatt. — Bochum., 1993. — S. 117−145- Marienstras R. On the Notion of Diaspora // Minority Peoples in the Age of Nation-States. / Ed. by G. Chaliand. — L., Pluto Press, 1989. -P. 245−270- Skinner E. The Dialectic Between Diasporas and Homelands // Global Dimensions of the African Diaspora / Ed. by J. Harris. — Washington: Howard University Press, 1982. — P. 103−110 — Esman J. M. Diasporas and International Relations // Modem Diasporas in International Politics. — N.Y., 1986. — P. 333−349.

5 Hettlage R. Diaspora: Umrisse zu einer soziologischen Theorie // Identitat in der Fremde / M. Dabag und K. Piatt (Hg.), 1993. — S. 75−105- Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. — М., 2003; Hannerz U. Transnational Connections: Culture, People, Places. -New York: Routledge, 1996; Faist Th. The Volume and Dynamics of International Migration and Transnational Social Spaces. — Oxford: Clarendon Press, 2000; Cohen R. Diasporas and the nation-state: from victrums to challengers // International Affairs. — 1996. — 72(3). — P. 507−520- Cohen R. Global Diasporas: An Introduction. — London, характеристики этнических диаспор отмечают стремление групп иммигрантского происхождения к формированию транснациональных сетей коммуникаций. Коммуникационное пространство диаспоры, его характерные особенности, границы и структуру подробно рассматривают А. Бра и Т. Фаист1.

Исследования трансграничных и транскультурных аспектов функционирования диаспоры отражены в работах А. Ашкенази, Г. Шеффера, Р. Хеттлаге, Дж. Клиффорда, У. Ханнерца, Т. В. Полосковой, В.М. Скринника2.

Одним из научных положений, используемых для объяснения феномена диаспоры, является теория социальных систем Н. Лумана, согласно которой диаспора рассматривается как «самосоздающаяся» социальная система3.

А. Бра, М. Членов, М. Дабаг и К. Платт, Е. Шик4 и другие исследователи значительное внимание уделяют вопросам этнической идентичности участников диаспоры. В этой связи следует отметить формирование отечественного социально-психологического подхода к изучению.

1997; Кохейн P.O., Най Дж.С. Транснациональные отношения и мировая политика // Социально-гуманитарные знания. — 1999. — № 5. — С. 228−247- Арутюнов С. А., Чебоксаров Н. Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества. Расы и народы. — M.: Наука, вып. 2, 1972; Арутюнов С. А. Классификационное пространство этнической типологии // Советская этнография. — 1986. -№ 4. — С. 42−54- Арутюнов С. А. Этничность — объективная реальность // Этнографическое обозрение. — 1995. — № 5.-С. 32−42.

1 Faist Th. The Volume and Dynamics of International Migration and Transnational Social Spaces. — Oxford: Clarendon Press, 2000.

2 Hannerz U. Transnational Connections: Culture, People, Places. — New York: Routledge, 1996; Полоскова T.B., Скринник В. М. Русский мир: мифы и реалии. — M.: Русский Архипелаг, 2003.

3 Luhmann N. Okologische Kommunikation. Капп die moderne Gesellschaft sich auf okologische Gefahrdungen einstehen?, — Opladen, 2008., Луман H. Невероятность коммуникации // Проблемы теоретической социологии. Вып 3. / Отв. ред. А. О. Бороноев. — СПб.: Издательство СПбГУ, 2000.

4 Brah A. Cartographies of Diaspora: Contesting identities. — LondonNew York, 1996; Marienstras R. On the Notion of Diaspora // Minority Peoples in the Age of Nation-States / Ed. by G. Chaliand. — L., Pluto Press, 1989; Членов M. Еврейство в системе цивилизаций (постановка вопроса) // Диаспоры. — 1999. — № 1. — С. 34−56- Dabag М., Piatt К.: Diasporas und kollektive Gedachtnis. Zur Konstiuktion kollektiverldentitatenin der Diaspora // Identitat in der Fremde / M. Dabag und K. Piatt (Hg.). — Bochum, 1993. — S. 117−145., Шик E. Приблизительные выкладки о понятии «диаспора» и эксперементальные наблюдения его применения в венгерском контексте // Новые диаспоры. Государственная политика по отношению к соотечественникам и национальным меньшинствам / под ред. В. И. Мукомеля, Э. А. Паина.-М.: Диполь-Т, 2002.-С. 21−41. этнодиаспоральных групп в работах М. А. Аствацатуровой и М.А. Фадеичевой1.

Исследование политических аспектов жизнедеятельности диаспоры осуществляется в работах В. А. Тишкова, Т. В. Полосковой, А. С. Ким, Г. Шеффера, Е. Шаина, М. Эсмана, Дж. Армстронга2.

В.Д. Попков, А. А. Степанян, М. Винер3 уделяют внимание изучению структурных особенностей этнодиспоральных организаций, а также механизмов и процессов внутреннего управления диаспорой.

Вопросами политической и социальной практики этнических меньшинств в мультикультурном обществе занимаются B.C. Малахов, JI.M. Дробижева, Н. М. Мухарямов, К. С. Мокин, У. Кимлика, Т. Гурр, К. Янг4 и другие, в том числе Я. Н. Питерсе, развивающий плодотворную идею «концепции культурной гибридизации"5.

Отдельный библиографический блок составляют практические и теоретические исследования отечественных и зарубежных авторов, Аствацатурова М: А. Диаспоры: этнокультурная идентичность национальных меньшинств // Диаспоры. -2003. — № 2. — С. 184−200- Фадеичева М. А. Диаспора и состояние этнического индивида. — 2004. — № 2. — С. 140−154.

2 Ким А. С. Этнополитическое исследование современных диаспор (конфлитологический аспект): дис.. д. полит, наук. — СПб., 2009; Sheffer G. Diaspora Politics: At Ноше Abroad. — CambridgeNew York, 2003; Shain Y. Democrats and Secessionists: US Diasporas as Regime Destabilizers II international Migration and Security / (Ed.) by M. Weiner. — BoulderSan FranciskoOxford. 1993; Esman M. Ethnic Politics. — Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1994; Armstrong D. Mobilized and Proletarian Diasporas // The American Political Science Review. — 1976. — Vol. 70. — № 2. — P. 393−403.

3 Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. — М.: ИС РАН, 2003; Степанян А. А. «Этнообщина» и «диаспора» как основные составляющие диаспоральных процессов // Актуальные проблемы современной науки. — 2004. — № 4, -С. 111 -115- Weiner М. Peoples and States in a New Ethnic Order? // Third World Quarterly. — 1992. — Vol. 13. — № 2.

4 Малахов B.C. Мультикультурапизм и трансформация постсоветских обществ. — М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2002; Понаехали туг. Очерки о национализме, расизме и культурном плюрализме. — М.: Новое литературное обозрение, 2007; Дробижева Л. М. Национализм, этническое самосознание и конфликты в трансформирующемся обществе // Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации начала 1990;х гг. — М., 1994. — С. 16−47., Дробижева Л. М. Этничность в современном обществе. Этнополитика и современные практики в Российской Федерации // Мир России. — 2001. — № 2. — С. 167−180- Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность / отв. ред. Дробижева Л. М. — М.: ИС РАН, 2002; Мухарямов Н. М. Вопросы теории этнополитического анализа. — Казань: Изд-во каз. гос. ун-та, 1996., Мухарямов Н. М. Этнический фактор в постсоветских исследованиях // Российская политика международных отношений: новые направления / под ред. А. П. Цыганкова, П. А. Цыганкова. — М.: ПЕР СЭ, 2005; Мокин К. С. Стратегии адаптации этнических миграционных сообществ в поликультурной среде: дис. .д. социол. наук. -Саратов, 2007; Gurr Т. Minorities at risk: A global view of ethnopolitical conflicts. — Washington. D.C.: United States Institute of Peace Press, 1993; Kymlicka W., Banting K. Immigration, Multiculturalism, and the Welfare State // Ethics & International Affairs. — 2006. — Vol. 20. — P. 64−98.

5 Pieterse J.N. Globalization and Culture. Three Paradigms // Economic and Political Weekly. — Vol. XXXI. — № 23. (June 8). 1996.-P. 1389−1393. направленные на изучение социо-политических, экономических, культурно-информационных аспектов функционирования крупнейших этнических диаспор. Е. Берлин, А. Г. Ларин, Е. П. Севастьянов и Н. Е. Корсакова, А. И. Салицкий, Л. П. Дадли мл., Ю. С. Артюховой, М. Эсмана, Хингсанг Мао М., Вай Джанг, Дж. Т. Хал, У. Хал и Чин Тионг Тан в своих научных трудах уделяют внимание особенностям генезиса и развития многочисленной китайской диаспоры1. Китайские деловые сети в качестве объекта научного познания рассматриваются в коллективном труде «Chinese Entrepreneurship and Asian Business Networks» вышедшем в 2004 году под редакцией Т. Менкхоффа и С. Герке.

Армянская диаспора и параметры ее влияния составляют объект научного интереса С. Лурье, Э. Л. Мелконяна, А.Е. Тер-Саркисянца, Е. Ю. Фирсова, В. Ю. Кривушиной Л.А. Абрамяна и других2.

М. Членов, А. И. Милитарев, А. Ашкенази, Д. Саноян, А. Д. Эпштейн, Д. В. Кузнецов в своих работах значительное внимание уделяют историческим, социально-политическим и этнокультурным аспектам еврейского случая рассеяния.

1 Берлин Е. Желтое племя // Эксперт. — 2000. — № 27. — С. 44−64- Севастьянов Е. П., Корсакова Н. Е. Позолоченное гетто. Очерки о жизни в США эмигрантов из Китая, Кореи и Японии. — M., 1983; Ларин А. Г. Китайцы зарубежья в политике Пекина // Диаспоры. -2006. -№ 2. — С. 174−216- Тан Чин Тионг, Хал Дж. Т., Хал У. New Asian Emperors: The Overseas Chinese, Their Strategies and Competitive Advantages, 1998; Салицкий А. И. Китайская цивилизация в современном мире // МЭиМО. — 2003. — № 8. — С. 57−71- Артюхова Ю. С. Зарубежные китайцы во внешнеполитической стратегии КНР: дис.. канд. полит, наук. -СПб., 2005; Esman М. The Chinese Diaspora in South East Asia // Modern Diasporas in International Politics / G. Sheffer (ed.). — New York: St. Martin's Press. 1986,-P. 130−163.

2 Лурье C.B. Образы армянской политической мифологии. — М., 2000; Ованесян В. Р. Армянский вопрос как предмет международных отношений. — М., 1999; Мелконян Э. Л. Диаспора в системе этнических меньшинств // Диаспоры. — 2000. — № 1−2. — С. 6−28- Тер-Саркисянц А. Е Армянская диаспора России: история и современность. — Рязань, 2002; Фирсов Е. Ю., Кривушина В. Ю. К изучению коммуникационной среды российской армянской диаспоры // Диаспоры. — 2004. — № 1. — С. 6−45- Абрамян Л. А. Армения и диаспора: расхождение и встреча // Диаспоры. — 2000. -№ 1−2. — С. 52−76.

3 Членов М. Еврейство в системе цивилизаций (к постановке вопроса) // Диаспоры. — 1999. — № 1. — С. 34−56- Милитарев A.IO. Идентичность и судьбы еврейской диаспоры в России // Диаспоры. — 2002. — № 4. — С. 1531- Милитарев А. Ю. Воплощенный миф. «Еврейская идея» в цивилизации. — M.: Наталис, 2003; Саноян Д., Эпштейн А. Д. Новые «постсионистские» диаспоры: израильтяне в зарубежных странах // Диаспоры. — 2006. — № I. — С. 200−223- Ashkenasi A: Identitatsbewahrung, Akkulturation und die Enttauschung in der Diaspora // Identitat in der Fremde / M. Dabag und K. Piatt (Hg.). — Bochum., 1993. — S. 106−116- Кузнецов Д. В. Арабская и еврейская общины во Франции как фактор ее ближневосточной политики // Диаспоры. — 2004. — № 3. — С. 193−216.

Внимание исследователей привлекает проблематика диаспоральных процессов на постсоветском пространстве в условиях политической и социальной трансформации. Среди наиболее значимых работ по данному научному направлению следует отметить труды Д. Лейтина В. А. Тишкова, Э. А. Паина, В. И. Мукомеля, Л. М. Дробижевой, П. Колсто, Р. Брубейкера, Р. Х. Усманова, А. В. Дмитриева, С. В. Рязанцева, А. А. Вартумяна, М. А. Лобанова, Н. Л. Космарской, Г. В. Косова, С. Н. Градировского, Ж. А. Зайончковской, С. С. Савоскула, Э.Ш. Идрисова1.

Исследованию современных диаспор в значительной степени способствуют и выводы, опубликованные в материалах специализированных научных мероприятий:

1. круглый стол «Этничность и диаспоральность» (Москва, 1997 г.);

2. международная конференция «Interkulturelle Kommunikation in der Diaspora» (Мюнхен, 2001 г.);

3. междисциплинарный семинар «Modern Diaspora» (Гамбург, 2001 г.);

4. методологический семинар «Проблемы мультикультурного общества» (Москва, 2002 г.);

1 Laitin D. Identity in formation: the Russian-speaking population in the near abroad. — N.Y.: Cornell University Press, 1999; Тишков В. А. Русский язык и русскоязычное население в странах СНГ и Балтии // Вестник Российской академии наук. — 2008. — Т. 78. — № 5. — С. 415−422- Колсто П. Укореняющиеся диаспоры: русские в бывших советских республиках // Диаспоры. — 2001. — № 1. — С. 6−38- Брубейкер Р. Диаспоры катаклизма в Центральной и Восточной Европе и их отношения с родинами // Диаспоры. — 2000. — № 3. -С. 6−32., Brubaker R. Nationalism Reframed. Nationhood and the National Question in the New Europe. -Cambridge: Cambridge University Press, 2004; Усманов P.X., Клочков Г. В. Этнополитика и миграция. Тенденции геополитических процессов (на примере Астраханской области) // Каспийский регион: политика, экономика, культура. — 2007. — № 1. — С. 17−26- Дмитриев А. В. Миграция: конфликтное измерение. — M.: Альфа, 2006; Рязанцев С. В. Трудовая миграция в странах СНГ и Балтии: тенденции, последствия, регулирование. — M.: Формула права, 2007; Вартумян А. А. Миграционная политика на Северном Кавказе. -M., 2008; Лобанов М. А. Российская диаспора в ближнем зарубежье как фактор продвижения национальных интересов России: дис.. канд. полит, наук. — М., 2008; Космарская Н. Л. «Русские диаспоры»: политические мифологии и реалии массового сознания // Диаспоры. — 2002. — № 2. — С. 110−156., Космарская Н. Л. Русские диаспоры — научный дискурс и низовые восприятия // Диаспоры. — 2003. — № 4. — С. 45−67., Космарская Н. Л. Русскоязычные ближнего зарубежья: «диаспорный проект» против «автохтонного» // Диаспоры. — 2004. — № 1. — С. 148−184- Косов Г. В. «Русский мир» и проблемы обеспечения устойчивого развития региона. — Ставрополь, 2008; Градировский С. Н. Россия и постсоветские государства: нскушение диаспоральной политикой // Диаспоры. — 1999. — № 2−3. — С. 40−58- Зайончковская Ж. А. Новая миграционная политика России: первые итоги // Новое миграционное законодательство Российской Федерации: правоприменительная практика / под ред. Г. Витковской, А. Платоновой и В. Школьннкова. -М.: АдамантЪ, 2009. — С. 73−117- Савоскул С. С. Русские нового зарубежья: Выбор судьбы. — М.: Наука, 2001; Идрисов Э. Ш. Миграционные процессы на территорию Астраханской области: правовые, социально-экономические и культурные аспекты // Научный вестник Астраханского филиала ВАГС. Вып. 1. -Волгоград, 2003. ,.

5. круглый стол «Проблемы адаптации выходцев с Северного Кавказа и Закавказья в малых и средних городах России» (Москва, 2003 г.);

6. международная научно-практическая конференция «История и положение корейцев в России» (Хабаровск, 2004 г.)1;

7. научно-практическая конференция «Роль и место корейской диаспоры Ростовской области в диалоге народов и культур» (Ростов-на-Дону, 2004 г.)2;

8. конференция «Гражданское общество в многонациональных и поликонфессиональных регионах» (Казань, 2004 г.)3.

В целом, несмотря на значительное число научных работ теоретического и прикладного характера, проблематика политических коммуникаций этнонациональных диаспор остается нераскрытой. Предстоит восполнить такие пробелы в исследованиях, как выявление политических аспектов формирования и функционирования диаспоры, ее субъектности в политических процессах национального и международного уровней, исследование специфики и структуры коммуникационной деятельности современных диаспор. Кроме того, перед исследователями стоит проблема концептуализации основ взаимодействия и сотрудничества РФ, ее центральных и региональных органов власти с общинами соотечественников в ближнем зарубежье, применение на практике, полученных научных результатов.

Цели и задачи исследования.

Общей целью диссертационного исследования является изучение деятельности этнической диаспоры в качестве субъекта политических коммуникаций. Поставленная цель диктует необходимость решения следующих задач: История и положение корейцев в России: материалы научно-практической конференции. — (Хабаровск, 13 августа 2004 г.) / Под общим руководством и редакцией Ким Сен Юна, Тен Хак Муна, Л. В. Ивановой. -Хабаровск. 2004.

2 Роль и место корейской диаспоры Ростовской области в диалоге народов и культур: материалы научно-практ. конф. (Ростов-на-Дону, 21 августа 2004 г.) / Сост. М. Е. Мун. — Ростов-на-Дону, 2004.

3 Гражданское общество в многонациональных и поликонфессиональных регионах: Материалы конф.: (Казань, 2−3 июня 2004 г.) / Под ред. А. В. Малашенко. — М., 2005.

— сформулировать сущностные характеристики «классических» и «современных» диаспор, в частности раскрыть феномен транснационализма этнической диаспоры;

— проанализировать концептуальные рамки основных теоретических парадигм этничности и этнической идентичности, их применения в контексте исследований феномена диаспоры;

— исследовать специфические механизмы жизнедеятельности этнической диаспоры, выступающей в качестве многообразия этнокультурных общин, связанных сетью коммуникацийвыявить сферы политической коммуникации через призму деятельности этнической диаспоры;

— оценить деятельность этнической диаспоры в качестве субъекта и объекта политического влияния, в частности, раскрыть структурно-функциональные аспекты транснациональной коммуникации диаспоры;

— рассмотреть перспективы формирования «Русского мира» как коммуникационного пространства распространения и популяризации русской культуры, упрочения позиций русского языка.

Объектом исследования в диссертационной работе выступает социополитический и этнокультурный феномен этнической диаспоры.

Предметом исследования является транснациональная деятельность диаспоры в контексте современных коммуникационных процессов.

Рабочая гипотеза, вытекающая из поставленной цели и сформулированных задач исследования, его предмета и объекта состоит в следующем:

— диаспоры являются важным фактором сложившейся системы политических отношенийимеется тенденция к возрастанию их влияния, как во внутриполитической жизни государств, так и в сфере транснациональных коммуникаций;

— в современной многополярной системе мирового порядка этнические диаспоры претендуют на обретение статуса полноправных субъектов международно-политической коммуникации.

Теоретико-методологические основания диссертационного исследования включают в себя методологические принципы политической коммуникативистики (А.И. Соловьев, М. А. Василик, М. С. Вершинин, Н. Винер, К. Шеннон, Г. Маклюен, У. Уивер), теорию коммуникативного действия Ю. Хабермаса, концептуальные подходы к этничности и этнической идентичности, теорию социального конструктивизма, применимую в контексте этнополитических исследований, теорию национализма (В.А. Тишков, B.C. Малахов, Э. Геллнер, Ф. Барт, Б. Андерсон, Э. Хобсбаум), теоретико-методологические предпосылки исследования социально-культурного многообразия и принципов мультикультурализма (У. Кимлика, К. Янг, Т. Скутнабб-Кангас, Р. Филлипсон), отечественные разработки в области теории международных отношений (А.Ю. Мельвиль, А. В. Торкунов, П.А. Цыганков), нормативно-институциональный анализ, теоретические положения транснационализма (Р. Кохейн, Дж. Най-мл.).

Методы исследования.

Диссертантом широко использовались общелогические методы исследования — анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, ограничение, индукция, дедукция, аналогия, спецификация.

Среди общенаучных методов исследования можно отметить структурно-функциональный анализ, исторический подход, описательно-сравнительный метод, деятельностный подход.

В процессе исследования получили применение качественный контент-анализ, ивент-анализ, метод case-study, использовался нормативно-институциональный подход.

Эмпирическая база включает официально-документальные материалы, отражающие позиции политических акторов различного ранга (от глав государств и наднациональных органов до лидеров общественных объединений, групп и движений) — политико-правовые документы, закрепляющие положения, касающиеся статуса национальных меньшинств и этнических диаспор во взаимоотношениях с государствами исхода и приемаданные опросов, этнодемографической и социальной статистики, публикации в средствах массовой информации, включая ресурсы сети Интернет.

Основные результаты исследования, полученные лично диссертантом, и их научная новизна:

Диссертация посвящена исследованию транснациональной деятельности этнической диаспоры, в качестве субъекта политических коммуникаций и позволяет представить научные результаты, накопленные по данной тематике в комплексе, включая авторское видение проблемы.

1. В результате анализа сложившихся теоретических парадигм этничности сделан вывод о целесообразности опоры в ходе исследования феномена диаспор на интегрированную концептуальную схему, сформированную на основе методологического синтеза.

2. В процессе уточнения сущностных характеристик «классических» и «современных» диаспор сформулирован принцип «транснационализма», основанный на институционализации транснациональных и трансграничных коммуникаций этнической диаспоры.

3. Исследованы коммуникационные и властно-организационные механизмы жизнедеятельности этнической диаспоры, основу которых составляют процессы трансформации идентичности, обусловленные интеграцией членов диаспоры в политические пространства «исторической родины» и государства проживания.

4. Установлено, что в результате сложных трансформаций пространство международно-политических коммуникаций образует сложную мозаику взаимопроникающих транслокальных культурформируются новые культурные регионы, структура которых обладает характеристиками сети коммуникаций.

5. Проведен комплексный анализ деятельности диаспоры в качестве субъекта и объекта политического влияния, установлены закономерности и тенденции позитивного и деструктивного участия этнических диаспор в коммуникационных процессах.

6. Проанализированы основные факторы, способствующие и препятствующие формированию и консолидации «Русского мира», дана оценка его перспективам.

Теоретическая и практическая значимость.

Разработка темы диссертационного исследования способствует расширению научных представлений о сущности и специфике этнической диаспоры как субъекта политических коммуникаций, как значимого участника современных процессов соперничества и сотрудничества на национальном и на международном уровнях. Материалы диссертации могут найти применение в учебном процессе — в преподавании спецкурсов по современным международно-политическим коммуникациям, этнополитологии, основам политической коммуникации для студентов соответствующих специальностей. Положения и выводы диссертации могут представлять интерес для компетентных органов власти, в том числе Министерства иностранных дел Российской Федерации, партийно-политических структур и средств массовой информации. Полученные результаты могут быть также использованы для разработки рекомендаций по улучшению имиджа России как в ближнем, так и дальнем зарубежье, усилению ее международных позиций.

Положения, выносимые на защиту:

1. Этническую диаспору можно представить в виде своеобразного сосредоточения коммуникативных сетей, которые способствуют объединению разрозненных групп иммигрантов на основе этнокультурной идентичности и общих социально-политических интересов, образованию различных форм коллективной, групповой консолидации и коммуникационных узлов диаспоры.

2. Стратегия выживания и развития современной этнической диаспоры заключается в институционализации внутриполитических и трансграничных сетей коммуникаций этнокультурных общин.

3. В качестве участника разноуровневых и разнонаправленных коммуникационных потоков диаспора, обладая специфическим характером состава, ресурсов и целей, претендует на приобретение статуса полноправного субъекта политических отношений, несущего ответственность за сохранение региональной и глобальной безопасности и стабильности.

4. Этнонациональные диаспоры, миновав этап становления и борьбы за выживание, посредством коммуникативной деятельности прямо или косвенно поддерживают историческую родину, поднимают ее благосостояние и авторитет. Характерными являются, в то же время, тенденции узурпирования диаспорами прав на выражение «воли народа» и участие в региональных и локальных конфликтах, в которые вовлечены этнически родственные группы.

5. Формированию «Русского мира» в качестве универсального трансграничного и полиэтничного культурного пространства способствует высокий уровень востребованности русского языка, культурно-исторический статус русской культуры на постсоветском пространстве. Одновременно, среди основных факторов негативно воздействующих на процесс консолидации «Русского мира» можно отметить низкий уровень институционализации русскоговорящих зарубежных общин, недостаточное использование информационно-идеологических инструментов и неопределенность нормативной базы политико-правовой деятельности российского государства в данном направлении.

6. Постановка проблематики защиты прав зарубежных соотечественников в категориях этничности и попытки их использования в качестве инструмента силового давления — неэффективнынаиболее приемлемый и перспективный вариант — превращение соотечественников в ближнем и дальнем зарубежье в инструмент «soft power», укреплении социокультурных и информационно-идеологических основ «Русского мира».

Апробация работы.

Основные положения и выводы диссертации докладывались и обсуждались в ходе Всероссийской научно-практической конференции «Политические коммуникации XXI века» (г. Казань, КГУ, 27−28 февраля 2006 г.) — IV Всероссийского конгресса политологов «Демократия, безопасность, эффективное управление: новые вызовы политической науке» (Москва, 20−22 октября 2006 г.) — Молодежной международной научной конференции «Тинчуринские чтения» (Казань, 26−27 апреля 2007 г.). Научные результаты исследования были изложены в докладе на заседании Исследовательского комитета по социологии международных отношений Российской социологической ассоциации (3 июля 2008 г.). Положения и выводы диссертации были использованы в исследовательском проекте, получившем грант Министерства образования и науки Российской Федерации, Федерального агентства по образованию (по программе «Развитие потенциала высшей школы») № 4729 «Политические механизмы формирования трансграничных языковых сообществ (на примере русского, тюркских и финно-угорских языков)», а так же для выполнения научно-исследовательской работы по теме «Взаимодействие языка и политики в условиях современного общественного развития», проект № 1.4.09. Научный инструментарий диссертационной работы получил закрепление в ходе работы над научно-исследовательском проектом, получившем грант Академии наук Республики Татарстан № 16−2 (Г / 2008) «Формирование федеральной и региональной политической повестки дня в период выборов в государственную Думу РФ (четвертый, пятый избирательные циклы)».

Диссертация была рассмотрена и одобрена в ходе обсуждения на совместном заседании кафедр политологии и права, философии и теоретических основ коммуникации Казанского государственного энергетического университета. Результаты исследования отражены также в публикациях диссертанта.

Выводы:

1) С научных позиций концепции транснационализма, мировую политику можно представить в виде разветвленной и многослойной паутины связей, соединяющих многочисленных и многообразных участников международных взаимодействий. Рост влияния негосударственных акторов в мировой политике — лишь внешнее проявление тектонических сдвигов в недрах человеческой цивилизации, происходящих под влиянием информатизации общества и эволюции сознания. Диаспоры, активно действующие в контексте глобального коммуникационного пространства, выступают в качестве носителей специфических групповых интересов, а также трансляторов соответствующих культур и идентичностей. Следуя принципам системной взаимосвязанности, глобальное коммуникационное пространство постепенно превращается в сложную мозаику взаимопроникающих друг в друга транслокальных культур, которые образуют новые культурные регионы, имеющие сетевую структуру.

2) Следует отметить, что современные диаспоры выходят на принципиально новый уровень развития. Преодолевая свою внутреннюю неоднородность и барьеры, обусловленные неопределенностью политико-правового статуса, диаспоры стремятся выйти на магистральную линию эволюции — формирование транснациональных сетей коммуникации. Анализ деятельности диаспор в качестве субъекта и объекта политического влияния дает основания полагать, что специфический характер состава и целей может позволить им стать универсальным инструментом сотрудничества и нести ответственность в деле поддержания региональной и глобальной стабильности.

3) Формирование и консолидация «Русского мира» в ближнем и дальнем зарубежье связаны с рядом объективных и субъективных негативных аспектов, среди которых можно отметить слабую институализированность русских и русскоговорящих зарубежных общинзначительное число внутриобщинных противоречий, обусловленных социально-экономическими, политическими и этнокультурными обстоятельствамиэкономическую несостоятельность организаций соотечественников за рубежом и незаинтересованность крупных финансово-экономических акторов в их прямой или косвенной поддержкевозрастающую конкуренция со стороны иных диаспор и групп давлениянепоследовательность государственной и региональной политики в данном направлении, недостаточное финансирование программ направленных на усиление позиций соотечественников за рубежомнедостаточное использование информационно-идеологических инструментов и неопределенность терминологической базы политико-правовой деятельности государстванеразвитость коммуникационных механизмов, консолидирующих культурно-информационное и социополитическое пространства российской диаспоры и России, низкое качество и уровень защищенности каналов связи, прежде всего в информационной сфереискаженную или недостаточно подробную информационную картину жизни и потребностей соотечественников.

В сложных условиях трансформирующегося глобального коммуникационного пространства российская диаспора, тем не менее, сохраняет такой важный ресурс, как культурный потенциал, является носителем духовных и иных ценностей, образа жизни, по-прежнему привлекательных в ближнем зарубежье. Данный культурный потенциал при должных усилиях по его актуализации может служить важнейшим фактором российского национального присутствия в новых независимых государствах, и роль групп и организаций соотечественников может заключаться в его сбережении и трансляции среди населения стран ближнего и дальнего зарубежья.

Заключение

.

Постепенная качественная трансформация структуры международных отношений, обусловленная совокупностью объективных факторов, привела к усилению влияния негосударственных акторов мировой политики. Этнические диаспоры в условиях глобализации и гуманизации начинают играть все более значимую роль в современной системе межнациональных отношений, выходя на новую ступень своего развития. Современные этнические диаспоры представляют собой многогранное явление, характеризующееся тесным переплетением экономических, политических и культурных пространств, пересекающих границы регионов и суверенных государств.

В научной среде сформировалось несколько основных теоретических парадигм этничности, в рамках которых, происходит научное осмысление природы и значимости этничности и этнической идентичности социальных групп, в том числе диаспоральной идентичности.

Примордиализм как научная парадигма опирается на определение этнической идентичности в качестве жестко фиксированной, ригидной характеристики, которую индивид получает при рождении и не имеет возможности сменить в течении жизни, что, по мнению примордиалистов, возводит этнические связи между индивидами в ранг наиболее устойчивых. Данное допущение вызывает наиболее оживленную критику примордиализма в научной среде, поскольку отрицает многочисленные аспекты исторической ситуативности и значимость личностно-поведенческих установок каждого отдельного участника этнических сообществ. В исследованиях феномена диаспоры примордиализм закрепляет положения о неизбежности формирования диаспоры на основе этнических групп иммигрантского происхождения, проживающих за пределами этнического материка.

Конструктивизм делает акцент на социальный характер природы этничности и этнической идентичности, которая рассматривается как форма организации культурных различий в обществе. Этничность использует социальные маркеры как признанные средства дифференциации групп, сосуществующих в более широком поле социального взаимодействия. Последователи конструктивизма обращают внимание не на врожденный или приобретенный характер этничности, а на восприятие членами этнической группы реальности такой группы, реальности социальных границ отделяющих данную группу от всех подобных. Диаспора, таким образом, может пониматься как «воображаемое сообщество» с подвижными границами и кругом участников. Диаспоральная идентичность определяется как элемент комплексной системы статусов и возможностей, обеспечивающей индивидам связи с принимающим государством и институтами гражданского общества, с исторической родиной и негосударственными участниками политической коммуникации всех уровней.

Инструментализм как научная парадигма утверждает, что физические и культурные характеристики этнической группы образуют ресурс, пользуясь которым, группа людей может выдвигать и реализовывать свои интересы. Группа предпочитает конституировать себя в качестве этнической, потому что членам группы это выгодно по тем или иным соображениям. Между членами этнической (диаспоральной) общины отсутствуют некие врожденные психологические привязанности, преобладает утилитаризм и прагматизм. Этническая идентичность используется как инструмент реализации частных или групповых потребностей, что предполагает абсолютную подвижность этнических связей и отсутствие иных объективных предпосылок формирования диаспоры.

Научное понимание феномена этнической диаспоры требует объединения сложившихся парадигматических подходов. Отмечаем, что интеграция научного инструментария обозначенных парадигм в целостную теорию этничности может быть наиболее перспективна на основе особого методологического синтеза, в рамках которого можно обозначить определяющее значение социального конструктивизма, который позволяет наиболее четко определить комплексный характер диаспоральной идентичности и связь ее носителей с другими социальными коалициямипрежде всего с государством проживания и с институтами гражданского общества.

Диаспора, возникшая сотни лет назад как способ выживания народов, насильно лишенных родины, со временем утратила драматическую коннотацию и приобрела более универсальное значение. Более того, сложилась ситуация, когда все этнические группы, живущие в инокультурном окружении, стали называть диаспорой, что однозначно лишает понятие научности и объективности. Это возвращает нас к решению проблемы терминологической размытости понятия «диаспора», несмотря на то, что в данном научном поле сложилась целая плеяда авторитетных концепций.

В основу первичного научного осмысления феномена диаспоры легли представления о сущностно-функциональных характеристиках «классических» («идеальных») типов диаспоры и подобные исследования впервые позволили с помощью научных инструментов распознать диаспоральные сообщества среди множества социальных групп, постоянно или временно пребывающих в статусе этнических или религиозных меньшинств. Следует, однако, отметить, что применение методик выработанных в процессе изучения «классических диаспор» со временем перестает приносить ощутимый научный результат. Для исследования форм и степени активности новообразованных сообществ мигрантов требуется обновленный научный аппарат.

Активизировавшиеся миграционные процессы, появление на политической карте мира новых государственных образований, рост проявлений транснационализма в мировой политике — только часть факторов, обусловивших новый этап развития этнонациональных диаспор и, следовательно, новый этап в процессе их научного познания.

Ось формирования современных этнических диаспор образуют процессы конструирования и развития диаспоральной идентичности, институциализации транснациональных и трансграничных коммуникаций сети общин, которые проявляются в виде особых каналов трансляции культуры, людей, идей и капиталов, оказывающих прямое или косвенное влияние на развитие современной системы международных отношений.

С позиций социального конструктивизма и теории политической коммуникации этническая диаспора представляет собой оболочку коммуникативных сетей, которая объединяет разрозненные группы мигрантов по этнокультурным признакам, образуя этнообщины и узлы коммуникации диаспоры. Этнообщина выступает как автономная система, в рамках которой осуществляется социальная практики взаимодействия иммигрантов, происходит агрегация и артикуляция интересов общины, осуществляются необходимые меры по обеспечению экономической и культурной самодостаточности с целью сохранения наиболее важных элементов этнического самосознания, улучшения политико-правового статуса участников в процессе их последовательного включения в жизнедеятельность мультикультурного сообщества. Узел диаспоры образуется на пересечении наиболее интенсивных коммуникационных потоков между общинами, существующих в пределах определенного географического региона. При этом узел диаспоры, в коммуникативном пространстве которого складывается специфическая региональная этнокультурная идентичность, как правило, слабо связан с другими узлами диаспоры. Латентный характер межузловой коммуникации в рамках диаспоры обусловлен несовпадающими социо-культурными, экономическими, политическими и иными условиями функционирования общин, расположенных в различных узлах диаспоры, что, впрочем, не ослабляет достаточно устойчивые трансобщинные коммуникации.

Собственно, посредством поддержания многопрофильной сети коммуникации современные диаспоры приобретают исключительные возможности в экономической, культурно-информационной и политической сферах. В качестве основы политической деятельности диаспоры выступает диаспоральная идентичность, которая находится в состоянии перманентного «дрейфа», так как на нее воздействуют разнонаправленные факторы, определяющие в итоге круг интересов и формы социально и политически значимого поведения членов диаспоры.

Диаспора, в силу обладания уникальными структурно-функциональными характеристиками способна включать в сферу влияния своих коммуникационных сетей политические институты государства исхода, государства пребывания и международных государственных и транснациональных акторов, зачастую выступая в качестве самостоятельного актора внутренней и внешней политики.

Современная мировая политика представляет собой сложную систему связей, которую можно сравнить с паутиной охватывающей многочисленных разнокалиберных участников транснациональных взаимодействий.

Следуя принципам системной взаимосвязанности, глобальное коммуникационное пространство постепенно превращается в сложную мозаику взаимопроникающих друг в друга транслокальных культур, которые образуют новые культурные регионы, имеющие сетевую структуру. Диаспоры, активно действующие в контексте политического коммуникационного пространства, выступают в качестве носителей специфических групповых интересов, а также трансляторов соответствующих культур и идентичностей.

Феномен современных диаспор содержит взаимопересечение множества социально-экономических, этнокультурных и политических пространств, вследствие чего стало возможным возникновение и существование глобальных этнических анклавов, пересекающих границы культур и государств.

Следует отметить, что в текущий период современные диаспоры преодолевают свою внутреннюю неоднородность и барьеры, обусловленные неопределенностью политико-правового статуса. Это позволяет диаспорам выйти на магистральную линию эволюции — формирование транснациональных сетей коммуникации. Анализ деятельности диаспор в качестве субъекта и объекта политического влияния дает основания полагать, что специфический характер состава и целей может позволить им стать универсальным инструментом сотрудничества и нести ответственность в значимых процессах поддержания региональной и глобальной стабильности. Одновременно диаспоры могут выступать как источник и катализатор развития конфликтных ситуаций, порой узурпируя право на выражение «народной воли» и сокращая возможности для эффективного управления конфликтами.

Формирование российской диаспоры в ближнем и дальнем зарубежье становится актуальной научной проблематикой интересующей отечественных и зарубежных представителей научного сообщества.

Отдельные представители российского интеллектуального сообщества достаточно часто озвучивали идею формирования «Русского мира», то есть особого культурно-языкового, интеллектуального пространства, выходящего за рамки русского этноса и позволяющего объединить многочисленное русскоязычное население, проживающее в дальнем и ближнем зарубежье.

Подобная организация, или более верно — конгломерат организаций смог бы способствовать усилению позиций русского языка и русской культуры в мире, эффективному противодействию политико-правовым и социальноэкономических ограничениям, наложенным в отдельных государствах на представителей нетитульного этноса. «Русский мир» мог бы стать плодотворной площадкой для развития международных экономических взаимосвязей. Однако на данный момент процессы формирования и консолидации «Русского мира» отягчены рядом объективных и субъективных негативных аспектов, среди которых можно отметить следующие: слабая институализированность русских и русскоговорящих зарубежных общин, значительное число внутриобщинных противоречий, обусловленных социально-экономическими, политическими и этнокультурными обстоятельствамиэкономическая несостоятельность организаций соотечественников за рубежом и незаинтересованность крупных финансово-экономических акторов в их прямой или косвенной поддержкеактивизирующаяся конкуренция со стороны иных диаспор и групп давлениянепоследовательность государственной и региональной политики в данном направлении, недостаточное финансирование программ направленных на усиление позиций соотечественников за рубежом, недостаточное использование информационно-идеологических инструментов и неопределенность терминологической базы политико-правовой деятельности государстванеразвитость коммуникационных механизмов консолидирующих культурно-информационное и социополитическое пространства российской диаспоры и России, низкое качество и уровень защищенности каналов связи, в том числе и в информационной сфере, искаженная или недостаточно подробная информационная картина жизни и потребностей соотечественников.

В сложных условиях трансформирующегося глобального коммуникационного пространства российская диаспора, тем не менее, сохраняет такой важный ресурс, как культурный потенциал, является носителем духовных и иных ценностей, образа жизни, по-прежнему привлекательных в ближнем зарубежье. Данный культурный потенциал при должных усилиях по его актуализации может служить важнейшим фактором российского национального присутствия в новых независимых государствах, и роль групп и организаций соотечественников может заключаться в его сбережении и трансляции среди населения стран ближнего и дальнего зарубежья.