Прогностическое и реабилитационное значение психической ригидности (фиксированных форм поведения)

В данном параграфе, в рамках личностного подхода к реабилитации больных нервно-психическими расстройствами (Кабанов, 1978, 1981), мы попытались ответить на вопрос о прогностическом и реабилитационном значении психической ригидности.

В литературе есть указания на то, что психическая ригидность является преимущественно прогностически неблагоприятным фактором терапии и реабилитации нервно-психических больных, а потому необходимо ее снижение (decreasing) (Колосов, 1979; Раттер, 1987; Homey, 1945; Sullivan, 1953; Hughes, 1975; Parker, 1975; Brink, 1978; Krampen a.o., 1978; Kaczmarek, 1980).

При этом имеется в виду ее снижение и у здоровых людей в плане профилактической работы с целью улучшения адаптации и предотвращения дезадаптационных нарушений. Это, в первую очередь, должно осуществляться через систему семейного и школьного воспитания и обучения, направленных против «продуцирования» ригидных черт и ригидных личностей (Иванова, Привалов, 1983; Дубов, 1985; Rubenovitz, 1963; Bottcher, 1967; Leach, 1967; Shapiro, 1981). Особое внимание обращается на опасность в этом отношении ригидного (или уже — авторитарного) стиля воспитания (Залевский, Залевская, 1981) — по типу «или — или», «черное — белое» (Франселла и др., 1987); «серый цвет — цвет неопределенности, угрозы опасности», т. е. в духе нетерпимости к неопределенности (Frenkel-Brunswik et al., 1948а, b; Adorno, 1973), а также воспитания детей в условиях постоянного запугивания, страха, тревоги, подавления активности и инициативы. В целом ряде исследований отмечается, что очень часто, например, больные неврозом, которых характеризует повышенный уровень ригидности, воспитывались в семье именно с таким стилем внутрисемейных отношений или имели родителей с выраженными ригидными чертами (Bottcher, 1967). А поэтому, пишет Рубенович (Rubenovitz, 1963, р. 10), необходимо создавать условия, способствующие флексибильности, а не ригидности: давать больше свободы, меньше угрожать и наказывать, больше оптимизма, положительный взгляд на жизнь. Лачинс и др. (Luchins et al., 1959) подчеркивают, что при обучении и воспитании, в терапии и вообще везде, где хотят изменить поведение и уменьшить ригидность, необходимо избегать ситуаций, провоцирующих тревогу и состояние фрустрации. Лич (Leach, 1967) считает, что будущее проблемы ригидности — в изучении вопросов борьбы с ригидностью.

На наш взгляд, «борьба с ригидностью», а точнее, изучение возможности ее ослабления, компенсирования или нейтрализации — это будущее проблемы ригидности и в области профилактики и реабилитации больных нервно-психическими расстройствами.

Уже сегодня имеются исследования, в которых предлагаются разные подходы с целью уменьшения ригидности пациентов — медикаментозные (Chown, 1959; Ancona, 1975; Hughes, 1978), психотерапевтические — индивидуальные и групповые или их сочетание (Freedman et al., 1973; Parker, 1975; Kaczmarek, 1980). При этом методы терапевтического и вообще реабилитационного воздействия могут быть направлены либо непосредственно на психическую ригидность, что, на наш взгляд, менее перспективно, либо действовать на нее косвенно — через те факторы личности, которые вступают с ней в определенные (синергические, интерферирующие или компенсаторные) отношения в структуре личности (например, чрезмерная тревожность-стабильность или пассивность-активность и т. д.).

При всей общей сути реабилитационного подхода к нервно-психическим больным, реабилитация больных отдельными нозологиями имеет свои особенности (Борзунова, Васюков). Соглашаясь с ними, добавим: в рамках этих особенностей следует учитывать и особенности проявления психической ригидности больных той или иной нозологии, а внутри последних — в какой характерологической или личностной структуре она представлена. Несомненно, следует учитывать и такие факторы, как давность заболевания, пол и возраст.

Так, Кохана (Kohana, 1978) оспаривает мнение Фрейда о том, что люди после 50 лет слишком ригидны для успешной психотерапии (психоанализа). Он видит причину такой позиции Фрейда в страхе последнего перед старостью и смертью. Хотя ригидность, как выяснилось и в наших исследованиях, не является обязательной монотонной функцией возраста, тем не менее следует согласиться с Бринк (Brink, 1978), что в пожилом возрасте психотерапия не должна идти в «лобовую атаку на ригидность»; она должна быть скорее problem-centered, т. е. ориентированной не на реконструирование личности старого человека, а на реконструирование, решение его проблем. Следует, однако, добавить, что, видимо, не было бы верным абсолютизировать такой подход, во-первых, и, во-вторых, он может иметь, как это будет частично проиллюстрировано ниже, несколько вариантов: проблемы решаются самим пациентом; проблемы решаются только средой (семьей, коллективом) или тем и другим вместе.

В заключение хотим подчеркнуть, что терапевтический и вообще реабилитационный подход в контексте проблемы ригидности должен учитывать суть ригидного действия (поведения), т. е. в чем состоят нарушения межуровневых отношений внутри структуры действия (поведения), что выступает в нем в качестве фиксирогенного компонента — средство, цель либо то и другое? Ведь психическая ригидность может реализоваться в фиксированных действиях (поведении), где структура их разрушается в связи с выбором неадекватных средств или постановкой «нелепых» целей, о чем речь шла выше.